Текст книги "Наперекор судьбе"

Автор книги: Элизабет Хеншэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Элизабет Хеншэлл
Наперекор судьбе

Глава первая

– Хватайте его!

Мэдселин сама удивилась тому, как резко прозвучали ее слова. Без сомнения, долгие годы, проведенные под неусыпным надзором Алисы, сделали свое дело. Кутаясь от порывов сырого октябрьского ветра в плотный, подбитый кроличьим мехом плащ, она повернулась к охранникам, стоявшим рядом с нею в небольшой роще.

– Ну? – проговорила она, чувствуя, что начинает сердиться. – Не стойте истуканами. Хватайте его.

Охранники-нормандцы не стали ждать, когда хозяйка примется их понукать, и поспешили исполнить приказание. К изумлению Мэдселин, браконьер не попытался удрать, остался стоять на месте и лишь с легким раздражением – по крайней мере, так всем показалось – опустил лук. И пока она приближалась к нему, откровенно не сводил с нее глаз.

Слегка задетая его дерзостью, Мэдселин поджала губы и высокомерно взглянула на него в ответ. Хотя для женщины она считалась довольно высокой, ее голова едва достигала широких плеч мужчины. Длинные, развевающиеся на ветру светлые волосы обрамляли худощавое, обветренное, заросшее щетиной лицо. Холодные, какими бывают зимние серые небеса, глаза взирали на нее с явной досадой. Охранники крепко держали крестьянина за руки.

– Отведите этого деревенщину на двор замка! Пусть сэр Ричард разберется с ним.

Мужчина открыл, было, рот, чтобы возразить, но Мэдселин подняла руку, не позволяя ему говорить:

– Попридержи язык, саксонец! У меня нет ни времени, ни желания вникать в твою гортанную тарабарщину. Может, сэру Ричарду это доставит удовольствие?

В тусклом свете осеннего послеполуденного солнца глаза крестьянина посверкивали серебром. «Хоть молчит, и то ладно, – с облегчением подумала Мэдселин. – Если все крестьяне в этом дождливом, промерзлом, Богом забытом крае такие же упрямые и дурно воспитанные, как этот, то ничего удивительного, что мой родственник постарался навсегда подавить мятежи».

Несколько капель дождя упали Мэдселин на лицо, словно напоминая, что ей надо еще кое-куда съездить, прежде чем отправиться в безопасную, хорошо охраняемую крепость сэра Ричарда. Густой нехоженый лес Боулэнда – не самое подходящее место для ночных путешествий. На землях отдаленной северной заставы королевства Уильяма Руфуса безнаказанно рыскали волки. Мэдселин невольно вздрогнула. «С каким удовольствием я уехала бы из этой варварской страны».

– Нам надо торопиться. – Она повернулась к охранникам. – Пусть плетется за мулом. Я не стану задерживаться из-за саксонца.

Охранники, подталкивая крестьянина в спину, провели его через подлесок к ближайшей опушке, откуда уже виднелись неровные очертания северной дороги. Возле находившихся там нескольких лошадей и тяжело нагруженного мула стояла небольшого роста полная женщина, закутанная в темный плащ. Она устало переминалась с ноги на ногу и что-то невнятно бормотала себе под нос.

– Эмма! Мы закончили и готовы отправиться в путь. – Мэдселин поспешила к своей пожилой служанке. Бедняжка ужасно страдала все эти несколько недель их путешествия на север, и Мэдселин даже успела засомневаться, хватит ли у нее сил еще немного потерпеть.

– Давно пора, – ворчливо отозвалась Эмма. – Я тут чуть не умерла от холода, ведь вы не догадались разжечь костер. – Эмма надвинула поглубже на лицо капюшон и медленно заковыляла к своей лошадке, мирно пасшейся неподалеку.

Мэдселин проводила Эмму кривой усмешкой. «Вот несносная женщина! Сама ведь напросилась сопровождать меня, как я ее ни отговаривала, как ни убеждала остаться в поместье моего брата в Нормандии». Лишь вспомнив о том, что Эмме еще предстоит настрадаться от жестокости Алисы, а защитить ее будет некому, Мэдселин смягчилась.

Тяжело вздохнув, она отвернулась и вдруг обнаружила, что их рослый пленник глазеет на нее самым наглым образом. Несмотря на то, что его привязали к мулу, он стоял прямо и гордо и с таким самообладанием, что на миг Мэдселин усомнилась, права ли она.

Внезапно леденящий душу вой огласил окрестности, и хотя волки находились достаточно далеко, у Мэдселин не осталось никаких сомнений в том, что только безумец станет задерживаться в таком месте. Отдав необходимые распоряжения, Мэдселин, опершись на поваленное дерево, грациозно вскочила на лошадь, и отряд снова двинулся в путь на север.

Время от времени Мэдселин оглядывалась на пленного крестьянина, однако тот шел легко и размашисто, без намека на усталость. Изодранный и заляпанный грязью плащ – башмаки и штаны выглядели не лучше! – был короче и сшит из более легкой материи, чем у ее людей.

Едва вечерний сумрак и густые тучи поглотили последние остатки дневного света, раздался радостный возглас шедшего впереди следопыта, и Мэдселин вознесла небу благодарственную молитву. Прибыли! Вздохнув с облегчением, она поспешила к развилке дороги, где разведчик ожидал дальнейших распоряжений. Неподалеку, подобно драгоценному камню, в темноте сверкала ярко освещенная факелами выстроенная из камня сторожка, которую сэр Ричард Д'Эвейрон содержал специально для того, чтобы предложить тепло и уют усталым и иззябшим странникам.

Разведчик галопом поскакал предупредить стражников замка об их прибытии, а Мэдселин постаралась хоть немного привести себя в порядок и стряхнуть пыль с плаща. Тщетное усилие – ветер так растрепал ее черные волосы, что превратил тугие косы в некое подобие птичьего гнезда – попробуй расчеши! Если ей удастся с ними справиться, это будет настоящее чудо. «Да, мне сегодня еще не раз придется надеяться на чудо».

– Ты сбежала от брата? Где же был твой разум, девочка? – Красивое смуглое лицо барона Ричарда Д'Эвейрона побагровело.

Мэдселин спокойно выдержала его взгляд, решив, что не стоит обижаться на резкие слова по поводу ее разума. Хотя она с сэром Ричардом и одного возраста, он как-никак любимец короля, а ей за излишний пыл быстренько укоротят язычок.

– Нет, – тихо ответила она, стараясь не обращать внимания на целое море лиц, заинтересованно повернувшихся в ее сторону. Сэр Ричард крайне редко выходил из себя. – Я вовсе не сбежала, однако нисколько не сомневаюсь, что моя невестка расценит мой отъезд именно так.

Немного успокоенный мягким тоном голоса Мэдселин, сэр Ричард мрачно насупился при упоминании Алисы де Бревиль. Некогда красавица – сам барон не устоял перед ее хрупким, нежным очарованием, перед ее светлыми волосами и огромными зелеными глазами, – она за каких-то пять лет своего брака с Робертом де Бревилем сделалась злобной мегерой, превратившей жизнь Мэдселин в непрерывную цепь страданий.

Ричард отхлебнул любимого сладкого красного вина и снова повернулся к кузине.

– Несколько дней назад я получил письмо от Роберта. Он убежден, что ты вознамерилась опорочить честь семьи.

Мэдселин с холодным безразличием поглядела на Ричарда.

– Алиса хотела, чтобы я вышла замуж за Годдфруа де Грантмеснила, – проговорила она, нервно обхватив себя руками, словно пытаясь защититься. – Этот жестокий старик уже убил трех жен. – И, с вызовом подняв подбородок, добавила: – К тому же он не смог дать жизнь ни одному ребенку.

Ричард устало вздохнул. Он был солдат, и домашние мелочи всегда раздражали его.

– Но он благородных кровей, Мэдселин. Твой долг…

– Мой долг? – перебила она. – Да разве ты можешь, не кривя душой, сказать хоть одно-единственное доброе слово об этой вонючей жирной туше? – Густой румянец выдавал ее гнев.

Ричард опять потянулся за вином, а потом задумчиво посмотрел на кузину.

– Значит, – через минуту-другую произнес он, – если я правильно понял, ты согласна выйти замуж, но только не за сэра де Грантмеснила?

Мэдселин настороженно поглядела на двоюродного брата. Когда Ричард так спокоен, он наиболее опасен.

– Да.

– И он должен быть молодым, добрым и энергичным?

Мэдселин медленно кивнула, и морщинка перерезала ее лоб.

– Скажи мне, – тихо спросил Ричард, – у тебя есть кто-нибудь на примете?

Девушка затаила дыхание. «Неужели Алиса написала ему о Хью? И все же это, наверно, мой единственный шанс обрести свободу. Другого может и не быть».

– Я надеялась, что мы с Хью…

– Хью? – Д'Эвейрон тщетно пытался вспомнить это имя.

– Хью де Моншалон, – подсказала Мэдселин. – Земли его отца граничат с нашими.

Пока Ричард переваривал это сообщение, в зале царила полная тишина.

– Вероятно, он младший сын и земли у него не будет? – Ричард буквально сверлил ее циничным взглядом.

Мэдселин ссутулилась.

– Да, но он надеется скоро завладеть кое-какой собственностью.

– Он моложе тебя, – жестко ответил кузен. – Не думаешь ли ты, что он может предпочесть более… послушную девушку?

«Разве Алиса не твердила мне то же самое миллион раз? Ведь именно из-за того, что мне было невмоготу это слышать, я, в конце концов, и решилась разыскать главу рода и попросить его разрешения на брак!»

– Двадцать шесть – это не так уж много, но последние восемь лет я только и делала, что терпеливо ждала, пока мой братец не решит, наконец, что-нибудь насчет моего будущего. У него были такие далеко идущие планы.

«Восемь лет? Неужели и вправду это тянется так долго?» Ричард мысленно вернулся к тому мигу, который, как ему казалось, был навечно выгравирован в его памяти. Он помнил Мэдселин прелестной восемнадцатилетней невестой, чье сердце было, как ей казалось, навсегда разбито бессмысленным корыстным проступком, столь свойственным саксонцам.

Почувствовав, что ею овладевает усталость, Мэдселин опустилась на деревянный стул.

– Пожалуйста, – прошептала она, – умоляю тебя, не отсылай меня назад к Алисе.

Вглядываясь в лицо кузины, Ричард в первый раз заметил легкие морщинки вокруг ее губ и глаз. «Она очень устала, возбуждена, да и мне требуется время, чтобы все обдумать».

Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Утром поговорим. А сейчас давай поедим и немного выпьем.

Мэдселин медленно кивнула. «Мне и вправду нужен чан с горячей водой и мягкая перина».

Владения Ричарда Д'Эвейрона были дарованы ему бароном Роже де Пуакту, одним из самых свирепых вассалов короля Вильгельма. Будучи братом жестокого и склонного к предательству Роберта де Беллема Монтгомери, де Пуакту был помимо своей воли вовлечен в восстание, охватившее Англию в 1088 году.

Большинство королевских баронов владели землями Нормандии и Англии, но многие из них считали, что герцог Роберт Нормандский должен был получить корону раньше Руфуса. С помощью преданных ему людей и английской армии Руфус сокрушил повстанцев, однако счел благоразумным обойтись с большинством непослушных баронов снисходительно.

По этой причине де Пуакту сохранил свои земли, несмотря на то, что вся его деятельность отныне рассматривалась с крайним подозрением. Северо-западные земли де Пуакту простирались от границ Шотландии до подножия Пеннин и служили своеобразным барьером, защищающим от жестоких набегов враждебных шотландцев.

Ответственность за охрану северных пограничных земель лежала на широких плечах Д'Эвейрона, вот почему он с такой тщательностью подбирал наемных рыцарей. У алчных, жаждущих набить собственную мошну нормандцев предательство было в порядке вещей, с этим приходилось бороться еще Вильгельму Завоевателю, недаром он оставил на страже своих земель верного Руфуса.

Мэдселин, не переставая удивляться, оглядывала богато обставленную трапезную. Огонь восковых свечей с шипением трепетал от сквозняка, создаваемого слугами, вносившими все новые и новые блюда с мясом, пирогами и всевозможными яствами.

«Похоже, Ричард не ограничивает себя в роскоши». Пучки высушенных трав были рассыпаны по полу и свисали со стропил, наполняя воздух благоуханием. Покрытый белоснежной скатертью стол будто хвастался винными бокалами из чистого серебра. В изысканной серебряной солонке рыхлой горкой лежала соль.

Мэдселин ела из одного блюда с кузеном, который угостил ее несколькими отборными кусками жареной свинины, цыпленком и сочным козленком. Ричард держался вежливо, но отстраненно. Мысли его явно витали в другом месте. «Кажется, мне очень повезло, что я застала его в крепости».

– Скажите мне, де Вайлан… – Ричард наклонился и через Мэдселин обратился к ее соседу: – Вам еще что-нибудь известно об Орвелле? У меня это словно заноза в сердце, и уже довольно давно.

Иво де Вайлан был коренастым широкоплечим мужчиной средних лет с копной густых черных волос. Карие глаза пронзительно смотрели из-под косматых бровей. Мэдселин решила, что это самый неприветливый человек, которого она когда-либо встречала. Рыцарь покачал головой, а затем громко рыгнул. Мэдселин вспыхнула. «Что за невежа!» Однако он явно не обратил внимания на ее высокомерный взгляд.

– Нет еще. – Голос его напоминал рык, а мощные руки были покрыты черными волосами. – До меня дошли слухи, что скотты зашевелились. Но более ничего.

Иво де Вайлан с шумом отхлебнул из тонкого бокала, а потом вытер рот грязным рукавом. Судя по кирпично-красному лицу, ее сосед питал пристрастие к выпивке. Протянув руку мимо Мэдселин, он ухватил цыпленка и принялся раздирать его на мелкие кусочки и запихивать их в рот.

Не замечая ужасающих манер рыцаря, Ричард Д'Эвейрон молча кивнул.

– Ну и что собираетесь делать? – кратко спросил он.

С явным облегчением Иво де Вайлан облизал жирные пальцы, а потом неуклюже обтер их о шерстяную тунику на груди. Мэдселин содрогнулась.

– Я возьму нескольких человек и проеду по берегу, хотя Изабелла и слышать не хочет о том, чтобы я отлучился после Праздника всех святых.

Мэдселин не поверила своим ушам.

– Изабелла – это ваша жена? – тихо спросила она. Ей трудно было представить, что кто-то может что-либо советовать этому человеку.

Карие глаза впились в девушку, но очень быстро де Вайлан вновь переключился на стоящие перед ним кушанья.

– Да. Славная женщина. Она всегда нервничает, когда у нее приближается срок родов. – Суровые черты его лица немного смягчились, и Мэдселин поняла, что, несмотря на грубую наружность, Иво де Вайлан с нежностью относится к своей жене.

– А сколько у вас детей, сэр Иво?

– Это будет десятый, – резко и не раздумывая ответил он. – Господь, видимо, благословил нас.

– Тогда будем надеяться, что родится девочка, Иво.

Мэдселин оторвала взгляд от стола и увидела смеющиеся голубые глаза ее соседа напротив – Альберта Малле.

– Девять мальчиков для одного – вполне достаточно, не так ли?

Иво де Вайлан что-то добродушно проворчал в ответ и опрокинул в себя еще красного вина из запасов Ричарда. Мэдселин позволила себе улыбнуться. «Похоже, Иво де Вайлан вовсе не такой уж людоед, каким показался мне вначале».

Тут Ричард принялся сетовать на недостаточное количество хорошей оленины у него за столом, и Мэдселин вспомнила о браконьере.

– Ты поймала браконьера? Здесь? – Ричард уставился на нее так, словно она лишилась рассудка. – Местные крестьяне сильно напуганы и никогда не осмелились бы. Мне надо взглянуть на него.

Когда привели пленника, Ричард встал и подошел к огню.

Несмотря на мокрую одежду, мужчина шел гордо и надменно, как рыцарь. Он был высок и хорошо сложен, и Мэдселин заметила, как на него тотчас устремились взгляды многих женщин.

– Эдвин? – прогремел на весь зал возмущенный голос Ричарда, едва тот увидел вошедшего.

– Милорд. – Слово прозвучало на превосходном нормандском французском, со спокойствием, грозившим перейти в раздражение. Мэдселин почувствовала, как краска заливает ей щеки. «Скорее всего, это для меня добром не кончится».

– Мы что, заморили тебя голодом, Эдвин? Попросил бы!

«Веселое подшучивание Ричарда вряд ли уместно, – подумалось Мэдселин, – ведь этому человеку и в самом деле порядком досталось».

– Я вижу, вы знакомы. – Ее слова адресовались обоим мужчинам, однако смотрела она на обвиняемого. И снова ощутила, как ее обдало его презрением.

– Я так понимаю, леди, что мне позволено говорить?

Румянец превратился в жаркий багровый огонь. Мэдселин сумела лишь коротко кивнуть в ответ.

Ричард догадался, наконец, расчехлить свой охотничий нож и поспешить к Эдвину, чтобы перерезать веревки, после чего вручил ему бокал прекрасного вина и подтолкнул поближе к огню.

– Обычная учеба, милорд. Но леди решила, что я занимаюсь браконьерством.

– Вы ничего не сказали в свою защиту, – стала оправдываться Мэдселин. – Я приняла вас за крестьянина. В это не так-то трудно поверить.

– Только глупец отправится в лес нарядно одетым, – возразил он. – А, кроме того, помните, миледи, вы запретили мне говорить.

Хорошо еще, что он неточно повторил ее слова!

– А почему молчали охранники?

– Они обычно не задают вопросов нормандской леди о простых крестьянах.

– Довольно! – суровый голос Ричарда прервал их перепалку. – Эдвин, познакомься, это моя родственница, Мэдселин де Бревиль. Эдвин Эдвардсон – знаменитый стрелок из Чешира. Хотелось бы верить, Мэдселин, что ты сумеешь загладить свою вину перед Эдвином.

– Примите мои извинения, сэр. Надеюсь, вы не слишком пострадали. – Хотя тщательно подобранные слова прозвучали неискренне, Мэдселин и в самом деле испытывала угрызения совести. Она даже не могла смотреть ему в глаза.

Эдвин Эдвардсон окинул ее презрительным взглядом.

– Надеюсь, милорд, вы предупредите меня, когда в следующий раз будете ждать в гости очередную родственницу?

Ричард захохотал и хлопнул мужчину по спине.

– Непременно! А теперь тебе нужна горячая ванна и побольше мяса. Ступай в мою комнату, а я пришлю оруженосца, он прислужит тебе.

Эдвин просто кивнул в ответ, не выразив особой признательности за проявленную к нему заботу. Мэдселин надула губы.

– Кто этот жуткий человек? – шепотом спросила она у Ричарда, когда широкая спина Эдвина исчезла в проеме двери.

– Подарок судьбы, – задумчиво ответил кузен. – Честный человек, который, не задавая лишних вопросов, делает все, что ему приказывают. И самый лучший стрелок, которого я когда-либо видел. – Ричард печально улыбнулся. – Никак не могу понять, как мы смогли завоевать таких, как он.

– А мне он показался угрюмым и надменным, – пожала плечами Мэдселин.

– Дорогая Мэдселин, будь ты не столь порывиста в своих поступках, тебе меньше пришлось бы потом о них сожалеть.

Мэдселин пристально взглянула на кузена.

– Если ты намекаешь на мой приезд сюда, Ричард, то ошибаешься. Здесь чувства ни при чем. Это было не спонтанное решение. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы собрать все свое мужество и уехать.

Д'Эвейрон осторожно поставил бокал на стол.

– И, разумеется, тебе пришлось изловчиться, чтобы одурачить Алису.

Мэдселин хотела возразить, но Ричард поднял руку:

– Больше ни слова! Ты устала, и тебе надо прилечь. Гастон проводит тебя на женскую половину. Когда моя благоверная закончит свои дела, она позаботится о тебе.

«Пытается поскорее от меня отделаться», – подумала Мэдселин.

– Вот и все, миледи. – Эмма с явным чувством облегчения принялась расчесывать волосы хозяйки. – Однако жилье оставляет желать много лучшего.

Они сидели на грубо обтесанных табуретах перед небольшим камином. Несмотря на толстые шерстяные ночные рубашки, обе женщины уже поняли, какие студеные сквозняки гуляют по их комнатам.

Мэдселин устало улыбнулась.

– Интересно, что бы мы сейчас делали, если бы вернулись назад, в Нормандию? Не могу припомнить, когда в последний раз я вот так праздно сидела перед камином.

Эмма фыркнула от одной только такой мысли.

– У меня нет желания никого осуждать, миледи, однако леди Алиса помыкает вами. Будь жив ваш отец, да благословит Господь его душу, у него случился бы удар, узнай он, что позволяет ей ваш брат. Ну виданное ли это дело – быть прислугой, да еще задарма! Я понимаю, вы все терпите из-за любви к ее детям, но разве это справедливо?

Мэдселин пожала плечами.

– Если бы я не отрабатывала свое содержание, Алиса давным-давно нашла бы способ избавиться от меня. По крайней мере, я живу в любимом доме, среди родных и друзей.

Гребень ритмично расчесывал ее длинные волосы, и от этих плавных движений Мэдселин поддалась неге и закрыла глаза. Напряжение, которое годами не покидало ее, казалось, начало постепенно спадать. «До чего же хорошо ничего не делать!»

– Я соскучилась по детям, – пробормотала Мэдселин. – Особенно по Матильде.

– Да. Характер у нее – о-го-го! – Эмма с любовью улыбнулась, вспомнив трехлетнюю девчушку со светлыми кудряшками и сияющими голубыми глазами. – Одна жалость – родилась у ведьмы. Недаром дитя любит вас больше, чем собственную мать. Ведь именно вас она зовет, если что, по ночам, а не леди Алису.

– Попридержи язык, Эмма. У Алисы слишком много дел.

– Однако у нее хватает времени, чтобы приставать к вашему братцу насчет помолвки бедной девочки.

Мэдселин широко раскрыла глаза. Она в первый раз слышала об этом.

– Они уже что-то решили? – (Эмма всегда знала, что происходит.)

Но ответ Мэдселин услышать не успела: в комнату неожиданно вошла небольшого роста пухлая, но весьма хорошенькая женщина с густыми светлыми косами. Лицо ее выражало недовольство.

– Приветствую вас, леди Мэдселин. – Быстрые зеленые глаза служанки презрительно скользнули по простенькой ночной рубашке гостьи. Ее реверанс был оскорбительно небрежен, однако Мэдселин слишком устала, чтобы придираться к пустякам. – Милорд просил узнать, не могу ли я что-нибудь для вас сделать?

Мэдселин некоторое время молча созерцала огонь в камине; ей не понравился самоуверенный тон женщины.

– Благодарю вас…

– Бланш.

– Бланш. Принесите две чаши вина с приправами.

Женщина хоть и не сразу, но все-таки кивнула в знак согласия. Дойдя до двери, она обернулась.

– А, правда, что вы взяли в плен Эдвина Эдвардсона?

У Мэдселин вспыхнули щеки.

– Правда, – спокойно ответила она и присела на кровать, чтобы распрямить кружева на рубашке. – Подумала – браконьер. Ошиблась. – Она подняла глаза и встретила злорадствующий взгляд служанки.

– В свое время ему уже доставалось, – пробормотала та, перебрасывая льняную косу через плечо. Выйдя из комнаты, она столкнулась с невысокой темноволосой женщиной, богатая одежда которой говорила о ее знатном положении.

– Попридержи язык, Бланш. Если не можешь сказать ничего хорошего, лучше молчи. – Служанка мигом присмирела и стремительно помчалась по коридору. Женщина задержалась в дверном проеме, хмуро глядя ей вслед. – Ах, когда-нибудь несдобровать ей, доведет до беды злой язык.

Тяжело вздохнув, она повернулась к Мэдселин и Эмме.

– Я должна извиниться за поведение Бланш, ее разумом управляет буйное сердце. – На невыразительном лице женщины внезапно появилась озорная, девчоночья ухмылка. – Никак не успокоится, что Эдвин не избрал ее объектом своей привязанности. Хотя, кажется, он довольно щедро расточает симпатии направо и налево…

Мэдселин не вполне поняла, какой ей надлежит сделать вывод из подобного откровения, а потому решила промолчать.

– Однако я что-то разболталась, – быстро продолжала незнакомка. – Меня зовут Беатриса, я жена Ричарда. Не смогла сразу встретить вас, сын приболел.

– Надеюсь, ничего серьезного? – заинтересованно спросила Мэдселин. Было что-то удивительно располагающее в этой улыбчивой доброй женщине.

– Слава Богу, нет. Всего лишь воспалилась десна, но ему едва годик исполнился – трудный возраст для младенца. И вдобавок Джордан – настоящий мужчина, уже научился собирать вокруг себя как можно больше женщин, чтобы было кому о нем позаботиться.

– Наверное, научился этому у Эдвина Эдвардсона, – не удержавшись, съязвила Мэдселин.

Беатриса прикрыла рот ладонью и разразилась мелким смешком.

– Похоже на то.

Мэдселин оглядела наряд Беатрисы Д'Эвейрон. Тесно прилегающая туника из тонкой голубой шерсти удачно контрастировала с рубинового цвета верхним платьем из тяжелого бархата. Подол платья был оторочен синими лентами, замысловато прошитыми золотыми нитями. Красиво и удобно!

– Надеюсь, мой неожиданный визит не причинил вам особых неудобств, – начала было Мэдселин, понимая, что Беатриса ждет от нее объяснений. – Он был вызван неотложным делом.

К удивлению Мэдселин, Беатриса тотчас уселась на плетеное кресло перед камином и выжидающе на нее посмотрела.

– Если хотите, чтобы я вам помогла, – тихо проговорила она, – все без утайки мне расскажите. Ричард – прекрасный муж и храбрый солдат, однако ему недостает… чувствительности.

Мэдселин нахмурилась.

– Простите мою откровенность, но почему вы хотите помочь мне? Мы ведь раньше никогда не встречались.

Легкий вздох сорвался с губ Беатрисы.

– Ричард часто с любовью рассказывал о вас и говорил, что в детстве вы очень дружили.

Мэдселин кивнула. «Как давно это было…»

– Но я не видела его с тех пор, как… – Она не смогла пересилить себя и неловко закончила: – Мы не виделись почти восемь лет.

Во взгляде Беатрисы читалось сострадание. «Она все знает, – поняла Мэдселин. – Впрочем, об этом знает целый свет».

– Во мне тоже уже давно зародилась сильная неприязнь к Алисе де Бревиль, – поспешила ее успокоить жена Ричарда, – и мне доставит огромное удовольствие хоть как-нибудь ей насолить.

«Настоящий заговор! – улыбнулась про себя Мэдселин. – Кажется, свершилось чудо и я нашла друга».