Текст книги "Наперекор судьбе"

Автор книги: Элизабет Хеншэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Из своей крепости примчалась Беатриса с небольшим отрядом охраны, вместе с ней приехал Джордан. Ее доброе улыбчивое лицо принесло радость и облегчение Мэдселин: вдвоем легче бороться с печалью.

– Ну же, Мэдселин, – успокаивала подругу Беатриса, сидя с ней у камина, – ты сделала все, что в человеческих силах, чтобы спасти ее. Изабелла не хотела бы, чтобы ты обвиняла себя.

На это Мэдселин лишь мрачно улыбнулась.

– Все это так несправедливо! Изабелла была такая сильная, она родила девять сыновей, и все нормально. И умерла из-за одной-единственной дочурки.

– Ты знаешь, – тихо и доверительно произнесла Беатриса, – Изабелла чувствовала, что не все в порядке. Вот одна из причин, почему ты оказалась здесь.

Мэдселин резко повернулась к ней.

– Ты знала? Почему же мне ничего не сказала?

Помолчав, Беатриса неуверенно произнесла:

– Она этого не хотела, а у меня не было желания нарушать ее волю. А ты бы разве не так поступила?

Мэдселин согласно покачала головой и отбросила несколько выбившихся из косы прядей.

– Но что теперь, Беатриса? Ты слышала что-нибудь о Ричарде?

– Нет, но сэр Альберт отправил к нему гонца, и тот сообщит Иво. – Она весьма красноречиво и тяжело вздохнула. – Ему придется нелегко.

Мысль о предстоящей встрече с Иво де Вайланом повергла Мэдселин в глубочайшее уныние. Он никогда не отличался благовоспитанностью, и Мэдселин очень боялась его гнева после того, как ему сообщат о роли Бронвен в кончине его жены.

– Как хорошо, что Мод сильная и здоровая. По крайней мере, она будет ему утешением.

– Да, – согласилась Беатриса. – Изабелла всегда говорила, что Иво будет счастлив, иметь дочь.

– А ты слышала какие-нибудь новости о том, что творится вокруг? – Мэдселин наклонилась, чтобы поворошить пламя железной кочергой, лежавшей у ее ног, а потом снова откинулась на спинку стула и стала наблюдать, как играет огонь.

– Да. Наши разведчики доложили, что возле пограничных земель совершено немало набегов и грабежей, однако сэр Альберт опасается, что эти нападения могут служить прикрытием. Отвлекая наших солдат, враги приобретают больше шансов на успех. – Беатриса пристально посмотрела в глаза Мэдселин. – А что Эдвин?

Мэдселин пожала плечами.

– Дозорные сообщают странные вещи, однако пока ничего определенного. – Поколебавшись, она повернулась к подруге. – А ты доверяешь ему, не так ли?

Беатриса немного подумала, не выказывая признаков удивления от такого вопроса.

– Да. Я с радостью поручила бы ему заботиться о моем сыне. Ричард всегда говорит, что Эдвину можно больше всех доверять среди его вассалов, и говорит он это совершенно серьезно.

Наступила тишина: Беатриса ждала, что Мэдселин объяснит, почему она задала ей такой вопрос.

– Генри Орвелл думает, что Эдвин собирается устроить беспорядки.

– Орвелл? Ты с ним встречалась?

– Да. Бронвен родом из его края. Именно он приказал ей помочь Изабелле. – Она нахмурилась, глядя на свои пальцы. – Он говорил о Ги. Они вместе воевали в Англии.

Беатриса посмотрела на Мэдселин и поняла, что та в замешательстве. Они еще не были так близки, чтобы она могла требовать от Мэдселин рассказа о том, что произошло, однако Беатриса догадывалась, что случилось нечто такое, что очень сильно подействовало на Мэдселин.

– Генри и впрямь может быть очаровательным, когда хочет этого, – осторожно заметила Беатриса. – А он привел веские причины для таких обвинений?

Мэдселин покачала головой.

– У него пока нет доказательств, однако он считает, что Эдвин – вожак англосаксонских мятежников.

– Понятно. – Это был нарочито осторожный ответ, словно Беатриса ждала, что Мэдселин будет рассказывать дальше. – А сама ты что думаешь?

– Я не знаю, что и думать. Генри Орвелл был другом Ги, а я уверена, что Ги не стал бы дружить с бесчестным человеком.

– Но это было давно, а ведь люди меняются, Мэдселин. – Беатриса лишь произнесла вслух тревоги самой Мэдселин, но именно потому, что эти слова вторили сомнениям Мэдселин, она почувствовала раздражение.

– Ты думаешь, я этого не понимаю? – Резкий вопрос Мэдселин эхом разнесся по комнате. Беатриса не шевельнулась. – Перед смертью Изабелла велела мне доверять Эдвину. Как будто знала, что произошло.

Догадавшись, какие чувства вызвали прилив ярости у Мэдселин, Беатриса взяла ее за руку.

– Ну ладно. Тогда просто доверься суждению Изабеллы и не делай никаких скоропалительных выводов насчет Орвелла. В конце концов, он может быть невиновен. А мятежники и в самом деле могут оказаться куда умнее, чем мы представляем.

Мэдселин посмотрела на маленькую ладонь Беатрисы, лежавшую у нее на руке, и улыбнулась.

– Да. Как хорошо, что ты такая рассудительная, Беатриса.

Беатриса негромко засмеялась.

– А я думала, что рассудительная – ты.

– Я тоже так думала, но теперь мне кажется, что у Эдвина иное мнение. – Веселость Мэдселин сменилась печальным вздохом. – Понятия не имею, почему я вообще спрашиваю о его мотивах, но, думаю, мои чувства к англичанам станут глубже.

Беатриса взяла чашу с вином, сдобренным специями, и задумчиво отпила.

– А ты, по крайней мере, разговариваешь с Эдвином?

– Разговариваю? Да. – Она улыбнулась про себя. – В сущности, наши отношения довольно быстро развиваются. – И Мэдселин подробно объяснила Беатрисе свой план по избавлению Эдвина от Бланш.

– Хочешь, я заберу ее с собой?

Мэдселин покачала головой.

– Тогда она никогда с этим не справится. Нет, мы решились на этот план и надеемся, что Бланш настолько увлечется своим женихом, что у нее не останется времени обращать внимание на Эдвина.

– Что же, ты в этом уверена?

– Вполне, – проговорила Мэдселин, не совсем понимая, почему у нее на сердце стало легче – впервые за прошедшие несколько дней.

Беатриса и ее люди гостили в крепости несколько дней, и она с радостью приняла приглашение Мэдселин остаться на празднования Дня поминовения всех усопших. Несмотря на траур, Мэдселин и Беатриса чувствовали, что это событие слишком значительно, чтобы отменить его. Кроме того, как подчеркнули Беатриса и отец Падрэг, Изабелла всегда наслаждалась этими праздниками и не пожелала бы, чтобы их пропустили.

Все жители деревни и замка с головой ушли в хлопоты по подготовке к празднику. По крайней мере, хотя бы на один день скорбь и печаль ослабили свою жестокую хватку, и Мэдселин ощутила, как она воспрянула духом.

Заметив, как Бронвен спешит к хижине Агнессы, Мэдселин решила, что не будет больше ждать и выведает о Генри Орвелле. Через некоторое время Бронвен вернулась. В руках она крепко держала Мод.

Мэдселин редко видела их обеих после смерти Изабеллы, и ее удивила перемена, происшедшая с Бронвен. Волосы у нее по-прежнему развевались длинными необузданными прядями, но в глазах появилась доброта. Мод сладко посапывала у нее на руках.

– Миледи! – Несмотря ни на что, Бронвен приветствовала Мэдселин со свойственной ей привычной настороженностью и крепче прижала к себе младенца. Будто боялась, что Мэдселин отнимет у нее девочку.

– Бронвен, как ты думаешь, мы можем поговорить где-нибудь с глазу на глаз?

– О чем? – Голос ее звучал подозрительно, однако Мэдселин решила, что у Бронвен есть на это право. Большинство жителей деревни едва замечали ее. И только Агнесса иногда беседовала с ней.

– Пойдем в сад. Там никого нет. – Мэдселин решительно повела ее в расположенный с южной стороны крепости сад, небольшой, но уединенный, там им никто не мог помешать. Под старой яблоней они нашли деревянную скамейку. – Я бы хотела задать тебе несколько вопросов.

Сильный порыв ветра взметнул длинные волосы Бронвен, и они упали ей на лицо. Отбросив пряди, она повернулась к Мэдселин.

– О Генри Орвелле? – Это прозвучало не как вопрос.

– Да.

– Я этого ждала. – Бронвен смотрела в сторону деревьев и на стену крепости. – Я не уверена, что могу ответить на ваши вопросы.

– Об этом мне судить, – с напряжением ответила Мэдселин. Сознавая, что ее слова прозвучали жестче, чем она намеревалась, Мэдселин протянула руку и вложила палец в крохотную ручонку Мод. Повинуясь инстинкту, маленькие пальчики сжали палец железной хваткой. – Что ты можешь мне о нем рассказать?

Темные глаза Бронвен холодно устремились на Мэдселин, а потом она посмотрела на спящего младенца.

– Генри Орвелл – жестокий человек, и вам несдобровать, если вы встанете у него поперек дороги.

Мэдселин нахмурилась, раздраженная ее скрытностью.

– Большинство мужчин точно такие же. Бронвен покачала головой и посмотрела вдаль.

– Он не такой, как большинство. Этот человек – злодей.

Насторожившись оттого, с какой страстностью Бронвен произнесла эти слова, Мэдселин уставилась на сидевшую рядом с ней женщину с ребенком.

– Как это – злодей? – почти шепотом спросила она.

– Орвелл не беспокоится о том, каким путем достигнет цели. Его не волнует смерть людей. А его крестьяне следуют примеру хозяина, ибо запуганы и боятся поступать иначе.

«Трудно поверить, что речь идет об очаровательном человеке, с которым я встречалась несколько дней назад. Скорее, Бронвен лжет из-за какой-то мелочной мести».

– Что он тебе сделал? – спросила Мэдселин, пытаясь разговорить Бронвен.

– Мне? Да ничего. И пальцем не прикоснулся, нужды не было, – едко произнесла Бронвен. – Но одного из моих мужчин отдал на растерзание своим чертовым охотничьим собакам, которых он обожает. Он весьма преуспел в охоте на человека.

Обласканное солнцем смуглое лицо Бронвен побледнело и напряглось.

– В охоте на человека? Что ты хочешь этим сказать? – Мэдселин от волнения почувствовала ком в горле. «Мне нужно узнать правду».

– Овейн был его разведчиком. Никого не боялся. Даже меня, – с горькой улыбкой добавила она. – Как-то раз, когда Орвелл и его люди пьянствовали, им взбрело в голову поохотиться. Однако они решили, что будет интереснее, если их дичью станет человек. – Она холодно посмотрела на Мод. Личико девочки кривилось во сне. – Они потащили со двора деревенского мальчишку, полумертвого от страха. Только Овейн попытался помешать им. – Глаза ее заблестели нежностью, и она принялась гладить лобик Мод. – Однако их было слишком много, и никто из деревенских жителей не осмелился пошевелить хотя бы мизинцем против господина. Даже отец самого Овейна, этот жалкий трус. Орвелл тогда отпустил мальчика и дал Овейну сто шагов форы. Орвелл потом со смехом рассказывал мне, что Овейн почти успел добежать до озера, но собаки все-таки догнали его и разорвали на части. Кабы успел, водяные боги наверняка спасли бы его…

Молчание затянулось. Мэдселин пыталась переварить слова Бронвен. Сомневаться в том, что Бронвен говорит правду, не приходилось, и ее рассказ объяснял власть Орвелла над нею.

– А позже он убил того мальчика, – добавила она, стиснув зубы. – Просто для того, чтобы все знали, что будет с тем, кто попытается возразить ему.

– Мне очень жаль, – прошептала Мэдселин, прекрасно понимая, как неуместны сейчас любые слова. – Я ничего этого не знала. – Она оцепенела. «Наверняка Ги не ведал, что за чудовище этот Генри Орвелл!» – Если ты хочешь остаться здесь, Бронвен, то добро пожаловать.

Улыбка изогнула губы Бронвен.

– У меня нет другого выбора, леди де Бревиль. – Она нежно погладила пальцем черный пушок Мод и окинула взглядом спящую крошку. – Леди де Вайлан перед смертью попросила, чтобы я служила этому ребенку. Я не уеду, но не сомневаюсь, что Генри Орвелл еще скажет свое веское слово по этому поводу. Так просто он не расстается со своей собственностью. Вам лучше быть с ним поосторожней, потому что не всегда все так, как кажется.

Некоторое время они сидели в тишине, прислушиваясь к крикам голодных чаек.

– Наверное, вы ненавидите нормандцев, – наконец произнесла Мэдселин.

Бронвен поднялась и посмотрела на нее сверху вниз.

– Так же, как вы ненавидите нас, миледи. – Не оглядываясь, Бронвен пошла через сад к воротам.

Мэдселин осталась одна, размышляя об этих странных словах. «Ведь я ничего не говорила Бронвен о своей ненависти к англичанам. Вероятно, это заметно по всему, что я говорю или делаю».

Глава девятая

Мэдселин легко нашла Эдвина среди шумной толпы веселившихся на празднике Дня всех святых. Он единственный не надел ни маску, ни костюм. Лениво прикладываясь время от времени к элю, Эдвин сидел в углу пиршественного зала. Иногда улыбался собственным мыслям, особенно когда кто-нибудь из деревенских начинал громко подпевать изрядно нализавшемуся арфисту.

Неподвижность Эдвина посреди этого гама привлекла внимание Мэдселин. Она поняла, что все больше и больше интересуется этим загадочным человеком. Несмотря на свое желание ненавидеть всех англичан, внутреннее чутье подсказывало ей доверять ему, как советовала Изабелла. «Пусть он грубый и угрюмый, но он честный человек».

Впрочем, несмотря на его не совсем привлекательный облик, многие женщины стремились привлечь внимание Эдвина.

«И ко всем, – смущенно отметила Мэдселин, – он относится с презрительным равнодушием, что совершенно не соответствует его репутации дамского угодника». Вдруг из-за нежданно-негаданно налетевшего воспоминания о его поцелуе разгорячилась кровь, и Мэдселин почувствовала, как у нее розовеют щеки.

И еще, как назло, Эдвин чуть ли не каждую минуту бросал взгляды в ее сторону. Чтобы скрыть свое замешательство, она приказала слуге наполнить ее бокал и поспешно принялась исполнять обязанности хозяйки крепости.

Как только закончился пир, гости придвинули к стенам скамьи, чтобы освободить место для танцев.

Раздавались хриплые подбадривающие возгласы, музыканты принялись было играть, но, несмотря на хлопки в ладоши и топанье, никто так и не сдвинулся с места. Мэдселин была в полной растерянности, и тут она ощутила на своем плече чью-то тяжелую руку.

– Я думаю, все ждут, что мы начнем танцевать первыми. – Перед нею, вопросительно подняв брови, стоял Эдвин. – Это так принято, что лорд и леди поместья первыми открывают танцы. Похоже, мы… э… самые подходящие партнеры.

Оглянувшись по сторонам, Мэдселин увидела, что почти все действительно следят за ними. На этот раз уклониться было невозможно. Коротко кивнув головой, Мэдселин грациозно поднялась и вложила пальцы в ладонь Эдвина. Он повел ее в центр зала, и они подождали, пока начнет играть музыка.

При первых же звуках Эдвин пренебрег изящными манерами и, схватив за талию, закружил ее по залу в неистовой джиге. У Мэдселин вскоре перехватило дыхание, в ушах застучала кровь. И она лишь беспомощно вцепилась в его рукав.

– Ради Всевышнего, Эдвин, – прошептала она ему в плечо. – Мы ведь только танцуем, а не удираем, спасая жизнь. Помедленнее, пожалуйста.

И скорее почувствовала, чем увидела, что он улыбнулся ей в ответ.

– Мой танец вам не по вкусу, леди?

– Ничего себе танец! Я бы назвала это изощренной пыткой, – сквозь зубы пробормотала она. – И если ты не замедлишь темп, меня стошнит.

Этим она заслужила очередную усмешку, однако он внял ее словам, и Мэдселин была ему за это признательна. Как только они прошли полный круг по залу, другие пары присоединились к ним, и Мэдселин облегченно вздохнула.

Зная, что Эдвин вскоре проводит ее на место и вернется к своему привычному мрачному состоянию духа, она решила немного расслабиться.

– А вы хорошо приспособились к нашим обычаям, леди де Бревиль. – Он настолько тихо проговорил эти слова, что никто, кроме Мэдселин, их не расслышал, и она слегка вздрогнула от столь неожиданно интимного обращения. – Может, мы вскоре сделаем из вас англичанку?

Резко оттолкнувшись от него, Мэдселин пронзила его надменным взглядом.

– Это совершенно невозможно. Просто я следовала традициям. Кроме того, – добавила она, – я не танцевала уже много лет.

Эдвин окинул ее вспыхнувшее лицо своими серыми глазами и усмехнулся.

– Слишком старая? – догадался он с навевающей тоску точностью.

Мэдселин еще больше покраснела, если это было возможно.

– Алиса считала, что это недостойно для женщины моих лет. Она предпочитала, чтобы я лишь наблюдала за танцами. – Мэдселин затаила дыхание, а Эдвин тем временем притянул ее поближе к себе и снова закружил по залу.

– Она ошибалась, – тихо произнес он, довольно фамильярно сжимая ее талию.

– Ты слишком много выпил, – упрекнула она его шепотом. – Отведи меня на место.

– Значит, вы в основном наблюдали за танцами со стороны. А я-то считал, что в вас больше силы духа. – Эдвин добродушно улыбнулся, но тут же удрученно вздохнул.

– Я этого не говорила. – Мэдселин метнула в него раздосадованный взгляд. «Этот человек очень утомляет!» – Я просто хотела подчеркнуть…

– А вы не танцуете со своим женихом? – перебил ее Эдвин.

– Нет, – призналась Мэдселин. Это было ее больное место, ибо она страстно хотела танцевать на многочисленных приемах, но Хью был равнодушен к танцам. «Но лучше мне не признаваться в этом Эдвину. Ведь Хью придерживается того же мнения, что и Алиса».

– Похоже, они очень подходят друг другу – ваши невестка и жених.

Пропустив мимо ушей это довольно невежливое замечание, Мэдселин тщетно попыталась хоть немного отодвинуться от Эдвина, но тот крепко держал ее.

– Он пока не жених мне, – проворчала она. – Мы еще ждем решения Ричарда.

Волосы Эдвина были аккуратно заплетены в косу, подбородок чисто выбрит, хотя это не входило в его привычки. Исчезли и грязная туника, и его любимые короткие штаны. Вместо них он надел тонкую мягкую тунику синего цвета, отделанную по краям красным с золотом. К тому же с такой нежной улыбкой на лице Эдвин и в самом деле выглядел довольно привлекательным.

Она бессознательно провела пальцами по выпуклым мышцам на его руке. В ответ он погладил ее рукой по бедру. Мэдселин с трудом проглотила ком в горле.

Несмотря на то, что огонь в каминах немного залили водой, в зале стояла невыносимая жара. Слуги открыли ставни, чтобы впустить немного прохладного воздуха, но из-за этого в тех местах, куда долетали порывы ветра, в зале волной вздымался едкий дымок. Мэдселин была рада, что благодаря этому она могла найти оправдание непомерно раскрасневшимся щекам.

– Мне надо сесть, иначе я боюсь, что вам придется нести меня на место, – пробормотала она.

– Не думал, что вы такая слабая, миледи, – поспешно и тревожно ответил он. – Если вы пожелаете, чтобы я отнес вас в спальню, я буду счастлив услужить.

Мэдселин подняла на него глаза, и щеки ее запылали от смущения. «Может, я не так его поняла? Вот негодяй, ничем не выдает, поддразнивает ли он меня или нет. Но я уверена, что у него нечто иное на уме».

– Нет, – поспешно буркнула она. – Просто я хотела сказать, что жара здесь невыносимая. Пожалуйста, не беспокойтесь: все знают, что у меня отменное здоровье.

Он криво улыбнулся и убрал свою дерзкую руку.

– Ваше тело всегда казалось мне здоровым, леди де Бревиль. – Его серые глаза поблескивали, наблюдая за ее замешательством.

– Сейчас не время демонстрировать ваш юмор, Эдвин Эдвардсон, – прошипела она. «Он явно выпил больше, чем я предполагала». Сказав это, она направилась к стульям. За ней по пятам следовал Эдвин.

Чуть ли не бросившись на стул рядом с Беатрисой, Мэдселин получила возможность созерцать праздник с относительно безопасного места. Эдвин невозмутимо стоял неподалеку, словно ничего особенного не произошло, и это страшно раздражало Мэдселин.

– Я вижу, Эмма окончательно подпала под чары Ульфа, – приподняв брови, заметила Беатриса.

Не веря ей, Мэдселин проследила взглядом в направлении, куда указывал осуждающий палец Беатрисы.

– Похоже, ему пришлось влить в нее целый кубок эля, чтобы добиться этого, – с беспокойством произнесла она. – Я уверена, что она пьяна.

Эмма быстро семенила по залу. Щеки у нее разгорелись, глаза сверкали весельем. Ульф заботливо проводил партнершу к ее месту в дальнем углу зала. И тут она поразила всех, плюхнувшись к нему на колени. Ульф сиял от удовольствия: еще бы, такая неожиданная победа!

Мэдселин с открытым ртом смотрела на столь неподобающее поведение своей служанки. Она уже собиралась, было подойти к Эмме, но тут знакомая рука помешала ей.

– Не похоже, что Эмму нужно спасать, – заметил Эдвин.

Оттолкнув его руку, Мэдселин соскочила со стула и повернулась к нему.

– Я ответственна за то, чтобы защищать ее от подобных вещей, – возразила она, хмуро глядя на него. – И, кроме того, я не понимаю, как она умудряется говорить с ним, ведь он ни слова не знает по-французски.

Последнее замечание вызвало у Эдвина улыбку. Он задумчиво посмотрел на нее.

– Эмма намного находчивее, чем вы предполагаете. С каждым днем она все более бегло начинает говорить на нашем варварском языке.

Мэдселин прищурилась в ответ на эту колкость, но сочла нужным признаться себе, что в последнее время она пренебрегала Эммой.

– Если вы так беспокоитесь о ней, я прослежу, пойдет она или нет с Ульфом к Лин Ду, хотя я не могу обещать вам сохранить ее невинность, если она этого сама не пожелает.

Блестящие карие глаза Мэдселин встретились с его серыми глазами. Но Мэдселин не увидела в них и намека на веселье.

– Я думаю, у вас не то положение, чтобы помогать всем и вся. Мне придется пойти самой. И, кроме того, – с усмешкой прибавила она, – мне будет интересно увидеть этот обряд собственными глазами.

Беатриса мгновение-другое не сводила с нее глаз, недоумевающе подняв брови.

– Неужели ты и впрямь собралась туда идти, Мэдселин?

– А почему бы нет? – с любопытством оглянулась на подругу Мэдселин.

– Но… ты ведь не замужем, – тихо ответила Беатриса. – Нехорошо, если кто-то вроде тебя…

– Я старше тебя, – напомнила Мэдселин – и я прекрасно знаю, что происходит в лесу в праздничные дни. Сомневаюсь, что Англия по-другому отмечает свои обряды.

– В таком случае мне придется оберегать вас, леди де Бревиль. – Несмотря на торжественный тон Эдвина, щеки его покрылись подозрительным румянцем, и Мэдселин дала себе обет держаться от него как можно дальше.

Празднество вдруг прервал громкий рев рога. Очень высокий, хорошо сложенный человек, одетый в длинный зеленый плащ и в маске ястреба, запрыгнул на высокий стол и трижды ударил палкой по столу. С кончика палки на присутствующих взирал отвратительный конский череп.

– Пойдемте! – закричал он веселившейся толпе. – Начнем собирать деньги накануне Дня усопших!

Все заворожено смотрели на конский череп, а потом, словно очнувшись, бросились к двери, хватая на ходу горящие факелы и ветви тиса, которыми был украшен зал. Странные маски придавали процессии довольно зловещий вид. Мэдселин никогда не видела ничего подобного. Зачарованная, она поддалась движению толпы и вышла вместе со всеми во двор.

Лин Ду полностью заслужило свою репутацию. Берега его окружали густые заросли камыша, а внутри мрачно плескались темные воды. Холодные порывы ветра с моря насылали на угрюмую поверхность озера мелкую зыбь.

– Это завораживает, не правда ли? – Отец Падрэг тихо подошел к Мэдселин.

Она повернулась к нему. Его зеленые глаза сверкали в отблесках факела.

– Вы совершенно не похожи на знакомых мне священников, святой отец. Большинство лишь мрачно хмурились бы, глядя на такие действа, и молили бы Господа, чтобы он ниспослал на язычников свой гнев и сразил бы их на месте.

– Да, но я ведь не всегда был священником, – признался отец Падрэг.

По другую сторону озера стояли три огромных камня, похожих на те, что она видела раньше в лесу. Палка с конским черепом покоилась на самом большом камне, и Мэдселин решила подойти поближе. На камне были вырезаны те же самые изображения рогатого человека, которые она уже видела раньше.

– Вы чувствуете чудодейственную силу магии, миледи? – Из-за тихого голоса Эдвина, раздавшегося у нее за спиной, Мэдселин вздрогнула и резко отдернула руку.

– Что это вы постоянно подкрадываетесь ко мне сзади? – ядовито ответила она. – А вам не хочется потанцевать с Джоанной?

Хотя она спросила это безо всякой задней мысли, все же ее саму заинтриговало, почему она задала этот вопрос.

– Джоанна уже нашла себе партнера на ночь. – Эдвин повернулся к танцующим и показал на парочку прильнувших друг к другу танцоров.

– А вас это не огорчает? – тихо спросила Мэдселин, удивляясь, почему Эдвин столь бесстрастно говорит об этом. Он и в самом деле казался равнодушным.

– А почему меня это должно огорчать? – Он помрачнел, значит, смутился. – Она танцует с Гиртом.

Они смотрели на танцующую парочку, и Мэдселин узнала партнера Джоанны – это был тот самый высокий мужчина, который повел гуляющих к озеру. Это имя показалось ей знакомым.

– Гирт? – наконец переспросила она.

– Сын Ульфа и… – он многозначительно помолчал, – муж Джоанны.

– Ее муж? Но я думала… – «Но что же я думала? Что Эдвин – любовник Джоанны и отец ее сына». – Я раньше его не видела, – поспешно добавила она. – Где он был?

Эдвин сел у подножия камня, прислонившись к нему. Глядя на озеро, он поднял несколько камешков и швырнул их в воду.

– Он следил за прибрежной полосой. Собирал сведения.

«Да, я припоминаю, как Изабелла и Эдвин как-то раз говорили об этом Гирте».

– Он что-нибудь выяснил? – Мэдселин, чтобы лучше расслышать, опустилась на землю рядом с Эдвином.

Он повернулся к ней и, не отрываясь, стал смотреть ей в лицо. Мэдселин была очень довольна, что ночная тьма почти полностью скрывала ее, иначе он заметил бы, как вспыхнули ее щеки. «Почему он, в самом деле, так на меня действует! Не понимаю».

– Орвелл замыслил вступить в переговоры с кланом, который живет возле границы. Много лет они безуспешно пытались грабить наши земли.

– А почему он должен вступать с ними в переговоры?

– Ради их же людей. Пока король и графы заняты в Нормандии, для Орвелла открыта дорога, и он может спокойно получить то, что ему нужно. В обмен он предложит скоттам землю, золото или даже какую-нибудь богатую наследницу.

Услышав эти последние слова, Мэдселин потуже натянула на себя плащ. «Трудно поверить в то, что Генри Орвелл способен на такое предательство».

– Он подозревает, что вы возглавляете мятежников, – сказала Мэдселин. – Вы об этом знали?

– Да. – Голос его был мрачен. – Но мое сердце англичанина радует то, что вы не поверили этому.

В наступившей затем тишине Мэдселин слышала, как бьется ее сердце.

– Вы поверили ему, – наконец выговорил он.

– Хотела, – призналась Мэдселин, – но не смогла.

– Что ж, думаю, мне, по крайней мере, следует довольствоваться вашей честностью.

– Мне жаль. – Мэдселин снова положила ладонь ему на руку. – Вообще-то я по натуре подозрительный человек. Я нелегко доверяю людям.

Эдвин потер себе лицо рукой, словно устал от разговора.

– И все же однажды вы рисковали жизнью, чтобы спасти мою.

– Я тогда ни о чем не думала и совершенно забыла, что вы англичанин.

Эдвин улыбнулся, затем встал и предложил Мэдселин руку. Поколебавшись, она взяла ее и позволила Эдвину помочь ей подняться.

– Ну, вы насмотрелись? – Он подбородком указал на танцующих.

– Да, но меня все же интересует конский череп.

Эдвин повернулся и поднял палку, подбросив ее в руке.

– Это символ плодородия, который обеспечит на следующий год хороший урожай. – Он аккуратно положил палку на место и снова повернулся к Мэдселин. – Ну, миледи, мне надо отвести вас в крепость, пока вы не пожелали вновь испытать мое умение танцевать.

– Думаю, не пожелаю, – смеясь, ответила она. – Хотя я немного поспешила со своим порицанием сегодня вечером. На самом деле мне… понравилось танцевать с вами. Прошло много времени с тех пор, как я танцевала в последний раз, и, наверное, я просто смущалась. – Нелегко было Мэдселин произнести эти слова, но она чувствовала, что обязана сказать ему об этом.

Оказалось, что ее слова произвели на Эдвина гораздо большее впечатление, чем она ожидала. Она почувствовала, как он устремил на нее взор. Щеки ее неудержимо заливало румянцем от его пристального взгляда. Вокруг них раздавалась древняя барабанная дробь, которая причудливым образом перекликалась с биением ее сердца. Мэдселин даже спрашивала себя, не слышит ли Эдвин, как бьется у нее сердце.

– Может, я был слишком груб? – очень тихо заговорил он. – Я привык к деревенским девушкам и…

– Вовсе нет. Дело не в этом. – Она не могла найти в себе смелость посмотреть на него. – Я думаю, мне, вероятно, это нравилось, а я этого не хотела.

Эдвин поднял ее за подбородок и вынудил посмотреть ему в глаза. Они стояли так близко друг к другу, что Мэдселин чувствовала жар его тела. Странное томление всколыхнуло ее изнутри, и она, не удержавшись, протянула руку и дотронулась до Эдвина. «Наверное, во всем виновата эта колдовская ночь!»

– Нормандка наслаждается объятиями англичанина? – нежно поддразнил он. – Может, нам стоит еще раз проверить, чтобы убедиться, не ошиблись ли вы?

Мэдселин ощутила, как кровь бешено помчалась у нее по жилам, едва только Эдвин снова обнял ее за талию. Не дожидаясь, когда она станет возражать, он крепко прижал ее к себе.

Это был другой поцелуй – нежный и в то же время волнующий кровь, не такой, как раньше. Губы у него были мягкие, сладкие, они хранили вкус эля. Устоять против них было невозможно. Мэдселин внезапно обнаружила, что обнимает Эдвина. Она прильнула к нему всем телом, радуясь запретному вкусу страсти. «Но когда же его мягкий, нежный поцелуй превратился в страстный?»

Мэдселин очутилась в таких неистовых объятиях, что чувство самообладания полностью покинуло ее. Забывшись, Эдвин прижал ее спиной к камню, а сам принялся гладить ее истомленное негой тело. Она же в ответ на это прижималась к нему все крепче и крепче. Эдвин застонал, лаская горячими губами ее нежную кожу пониже уха.

– Пойдем в лес, Мэдселин, – произнес он, начиная поглаживать ее мягкие округлые бедра.

Эти слова взбудоражили ее.

– Нет, – прошептала она, отталкивая его. – Мы не можем. – «Как же я допустила такое?»

– Не можем? – простонал он. – Разве англичанин недостаточно хорош как любовник? – Горечь, прозвучавшая в его вопросе, словно рассекла воздух.

– Нет, – еле дыша, ответила она. – Дело не в этом.

– Тогда в чем же? – Эдвин выпрямился и отступил от нее на шаг.

– Я… я… это неправильно, – наконец выдавила она из себя, наблюдая, как меняется выражение его лица в свете факелов.

На какой-то миг на его лице отразилось смущение, и вдруг он накрыл обеими руками ее щеки.

– Ты невинна? – недоверчиво спросил он.

Мэдселин уязвило такое сомнение в ее добродетели. Она оттолкнула его.

– Разве в это так трудно поверить? – Отбросив волосы с лица, она тщетно попыталась привести себя в порядок, не обращая внимания на многозначительное молчание Эдвина.

– Сколько тебе лет? – наконец спросил он. В голосе его уже не было ни страсти, ни раздражения.

– Двадцать шесть. А что? – Она была смущена, и вопрос ее прозвучал резко.

Эдвин нежно взял ее руки в свои, не обращая внимания на попытки Мэдселин освободиться.

– Ты целуешься как женщина. – Повернув ее руки к себе, он поцеловал каждую ладошку посередине. – Мне трудно поверить, что твой жених не… – Он не закончил фразу.