Текст книги "Наперекор судьбе"
Автор книги: Элизабет Хеншэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Глава двенадцатая
Свеча не прогорела и до половины, как дозорный возвестил о приближении чужаков. До этого времени все сидели в трапезной как на иголках, не зная, грозит ли им опасность, спасутся ли они. Особенно все беспокоились за Эдвина.
Бледная, с отрешенным лицом Джоанна держала на руках спящего сына. Трудно было понять, за кого она больше переживает – за уехавшего с Эдвином Гирта или за Бланш, которая, несмотря на все их разногласия, как-никак была ее родной сестрой. Она мало говорила, односложно, с отсутствующим видом отвечала на вопросы и время от времени наклонялась, чтобы поцеловать светлые волосики сына.
Бронвен тоже была какой-то странно молчаливой. Она помогала Мэдселин готовить мази и различные снадобья, которые могли бы понадобиться Бланш в случае, если она останется в живых. В комнате Изабеллы приготовили узкую койку, на огне дымилось ведро с горячей водой.
Как всегда практичная, Бронвен настояла на том, чтобы под рукой оказалось шотландское виски, поскольку это было единственное средство, которое помогло бы вывести Бланш из шока. Когда все было готово, им осталось только сидеть и ждать.
Раздались удары колокола, они вскочили на ноги и молча бросились к воротам. Часовой определил, что приближаются четверо, но двигались только трое. Тело Бланш безжизненно висело на руках Ульфа. Когда они, наконец, нетвердым шагом вошли через ворота в крепость, Мэдселин поднесла руки ко рту и помолилась Богу, чтобы ей не стало дурно.
Бланш невозможно было узнать. Ее прелестное живое личико было побито и все кровоточило. По зияющим ранам на голове было понятно, что у нее выдран большой клок волос. Отец Падрэг прикрыл ее тело своим плащом, однако он не мог скрыть того, что осталось от ее искромсанных ног. У них был такой вид, словно их избивали дубинкой, пока они не превратились в кровоточащее месиво.
Ульф аккуратно внес девушку в комнату. Он постоянно бормотал какие-то слова на своем странном наречии, которые, казалось, успокаивали Бланш. Бронвен прошептала, что он возносит молитву старым богам, и Мэдселин решила, что это не причинит никакого вреда.
Возможно, Бланш было бы легче сразу умереть. На теле ее не оставалось ни малейшего местечка, которое не было бы избито или исхлестано кнутом. Зубы, нос и несколько ребер оказались сломаны, и Мэдселин не знала, исцелится ли у девушки глаз. Девушку подвергли ужасающим оскорблениям и жестокостям и оставили медленно, в страхе и мучениях, умирать.
Мэдселин достала сок опиумного мака, чтобы Бланш хотя бы на время отдохнула от боли.
– Нет! – вдруг закричала Джоанна. Опустившись рядом с сестрой на колени, она нежно подняла ее голову. – Что ты сделала, Бланш? – настойчиво спросила она. – Скажи мне, что ты сделала?
Бланш перекатывала голову из стороны в сторону, пытаясь оттолкнуть сестру. Джоанна не отставала.
– Что ты сделала, что он так поступил с тобой, Бланш?
Один глаз быстро мигнул под распухшим голубоватым веком, а ее потрескавшиеся губы немного шевельнулись. Джоанна пригнулась ближе к ее рту.
– Громче, Бланш! Говори громче!
Все неловко задвигались, вынужденные наблюдать эту сцену.
– Я рассказала ему. – Голос девушки скорее напоминал хриплый надтреснутый шепот, однако все расслышали ее слова.
– О чем рассказала?
– Об Эдвине. – Голова Бланш скатилась набок, но Джоанна повернула ее к себе и нежно погладила по щекам. Боль снова овладела девушкой.
– Что ты ему рассказала об Эдвине?
– О сегодняшнем дне.
Джоанна поглядела на Мэдселин.
– Боже праведный. Он знает, что они будут там. Он не упустит шанса.
– Эдвин отправил гонцов к Альберту Малле, чтобы тот прислал подкрепление. Они могут подоспеть вовремя. – Мэдселин взяла ведро с водой и поставила его возле Джоанны.
– Гонец мертв. – По-другому истолковать слова Джоанны было невозможно.
Джоанна слегка потрясла Бланш.
– Но почему? Ради бога, Бланш, зачем ты это сделала?
Глаз взглянул в сторону Мэдселин, а губы сложились в некоторое подобие улыбки.
Мэдселин смотрела на нее. «Девушка сделала это из ревности. Она поехала за Орвеллом и рассказала ему все, что знала о засаде. И все из-за меня».
– Теперь им никак об этом не сообщить. Никто не знает, где они. – Голос Мэдселин звучал совершенно ровно и бесстрастно. «А по моей вине могут погибнуть люди. Ведь это я выдумала этот дурацкий план и заставила Бланш поверить, что мы с Эдвином – любовники. Он не хотел, а я настаивала».
Пока Джоанна поила Бланш виски, а Эмма выпроваживала из комнаты мужчин, Бронвен отвела Мэдселин в сторонку.
– Я знаю, где они могут быть. – Голос ее звучал тихо, глаза смотрели торжественно.
– Откуда? – Мэдселин изумленно смотрела на Бронвен. Эдвин отказался рассказать ей, но трудно было предположить, что он сообщил об этом Бронвен.
Бронвен смотрела на нее во все глаза.
– Я подслушала, как он разговаривал с Гиртом. Кроме того, я довольно хорошо знаю эту местность, чтобы определить наиболее вероятные места скопления скоттов. Это не так-то трудно. Эдвин может быть неподалеку.
Немного сбитая с толку добровольным признанием Бронвен, Мэдселин поняла, что будет неплохо, если она потихоньку провернет это дело.
– Ты можешь мне сказать?
Оценивающе поглядев на нее, Бронвен в конце концов покачала головой:
– Вам не найти эти места и при свете дня, не говоря уж о темной ночи, да еще без провожатого. Да вы погибнете, прежде чем доберетесь туда. Если вас не разорвут волки, то это сделают люди Орвелла.
– Но все же должен быть выход, иначе нам всем грозит опасность. А ты можешь придумать что-нибудь другое?
Темные глаза Бронвен посмотрели на всех находившихся в комнате.
– Я могла бы, – сказала она. – Но все равно это очень опасно.
С кровати долетел протяжный стон, и Мэдселин содрогнулась. «Почему, в самом деле, я собираюсь рисковать ее жизнью ради всех этих людей? Они ведь должны значить для нее меньше, чем мой собственный народ в Вексине, а ведь они тоже англичане. Но совесть не позволит мне отпустить ее. Я сама заварила эту кашу, и мне самой надо как-то выпутываться».
Словно догадываясь, о чем думает Мэдселин, Бронвен тяжело вздохнула:
– Все равно она через час-другой умрет. Для нее нет спасения. И, наверное, так будет лучше.
Мэдселин посмотрела на исковерканное тело Бланш, и ярость от собственной беспомощности закипела в ее крови.
– Расскажи мне. – Голос ее прозвучал решительно и твердо.
– Ну, – начала Бронвен, – старик Саер может вас отвести. Он знает здесь каждый стебелек травы. – Глаза женщины сверкали, и Мэдселин поняла, что она крайне возбуждена. «Могу ли я доверять Бронвен? А вдруг она человек Орвелла?»
– Значит, ты знаешь Саера? – спросила Мэдселин. В ней начало расти подозрение.
– Да, хотя я удивилась, что он набрался смелости прийти сюда. Этот человек старался никогда не попадаться на глаза Орвеллу.
Нахмурившись, Мэдселин размышляла о возможных вариантах. «Саер тоже может быть пешкой в игре Орвелла. То, что он принес сюда весть о Бланш, еще ни о чем не говорит. Орвелл мог все это спланировать». Глубоко вздохнув, она снова поглядела на Бланш, сожалея о том, что придется нарушить данное Эдвину слово, и коротко кивнула головой.
– Я это сделаю.
Бронвен громко и облегченно выдохнула, и только тогда Мэдселин поняла, что все это время женщина почти не дышала.
– Как ты думаешь, каковы мои шансы? Бронвен подняла руку и дотронулась до лица Мэдселин.
– У вас сильная воля, леди. Я надеюсь, ваш бог улыбается, глядя сверху на вас. – И, небрежно кивнув, она взяла Мэдселин за руку и повела ее прочь из комнаты. – Пойдемте. У нас совсем не остается времени.
«Если Саер – человек Орвелла, то он на самом деле очень коварен. Для старика, который незадолго перед этим, казалось, находился на волосок от смерти, он замечательно быстро поправился».
Мэдселин полагала, что это имеет какое-то отношение к Ульфу, тот бормотал угрозы в адрес старика, перед тем как вывести Мэдселин через старинные боковые двери, которыми почти не пользовались. Черные глаза старика как-то особенно злобно блестели в неровном отсвете факелов.
Ульф схватил Мэдселин за плечо и сжал его. Должно быть, это означало уважение и одновременно прощание. «Очевидно, я что-то разбудила в его душе». Несмотря на улыбку, изогнувшую губы Мэдселин, она почувствовала, как слезы пощипывают ее глаза. «Мы ничего не можем сказать друг другу». Ульф отошел, чтобы пропустить их.
Ее спутник оказался на удивление быстрым и ловким. В нем явно текла кошачья кровь, поскольку только он один мог различать бегущую впереди тропинку. На небе не было луны, и ничто не освещало им путь.
Торопливо карабкаясь по крутой скалистой тропе, Саер не оглядывался назад, чтобы убедиться, что Мэдселин поспевает за ним. «Очевидно, – саркастически призналась себе Мэдселин, – он не привык прогуливаться с нормандскими дамами». Бормоча отборные ругательства, которым она обучилась в крепости, Мэдселин подобрала юбки и полезла вслед за ним.
Когда они добрались до склона горы, на смену острым камням пришла мягкая грязная земля и заросли дрока, которые своими колючками рвали ей одежду и царапали кожу. Ее цветистые комментарии вызывали у Саера беззубую улыбку.
– Не так уж плохо для нормандки, – пробормотал он на французском с сильным акцентом.
– Ты говоришь по-французски? – сквозь сжатые зубы спросила она.
– Конечно, – нетерпеливо ответил он. – Спускайтесь, госпожа, иначе я буду отвечать перед этим громадным буйволом за вашу смерть. – Для его возраста голос старика прозвучал на удивление моложаво, однако Мэдселин решила, что сейчас не время обсуждать это. – Идите сюда.
Удивившись, что им беспрепятственно удалось добраться до леса, Мэдселин сообразила, что опасностей здесь гораздо больше. Вокруг них стояла такая же глубокая, как тьма, непроницаемая тишина, и она почувствовала, как волоски на теле у нее встали дыбом. Из-за холода и дождя делать было нечего.
– Волки недалеко отсюда, – проскрежетал ей на ухо старик. – Они могут почуять запах крови.
И, словно в подтверждение этого, где-то громко и заунывно завыл волк, отчего кровь застыла у Мэдселин в жилах. Саер поднял голову, словно принюхивающаяся к воздуху лошадь, а потом быстро повернул ее влево.
«Доверяю я ему или нет, но сейчас Саер – моя единственная надежда на спасение». И Мэдселин последовала за ним.
Довольно часто Саер останавливался и прислушивался.
– У вас есть с собой кинжал, леди? – внезапно шепотом спросил Саер.
– Да.
– Тогда приготовьте его. Зверь рядом.
Сердце у Мэдселин подпрыгнуло. Она вытащила кинжал из-под лямки, привязанной к ее бедру, и грустно отметила, что Эдвин, очевидно, оказался прав. «Вот уж не думала, что придется защищаться кинжалом от четвероногого обидчика. Однако попытаюсь». Крепко ухватив кинжал, она пошла вслед за Саером.
– Это волк-одиночка. Если мы сможем его убить, у нас появится шанс спастись.
Мэдселин так близко находилась от Саера, что ощущала его зловонное дыхание и запах немытого тела. Тем не менее, она придвинулась бы к нему еще ближе, если бы это было возможно. Она больше ни на йоту не сомневалась, что этот человек достоин доверия. И вдруг он схватил ее за руку. Она была на удивление теплой и, несмотря на дождь, оказалась сухой.
– Вот он, приближается. Стойте тихо. Если я промахнусь, цельтесь ему в живот.
Совсем близко от них сверкнули желтые глаза. Волк нетерпеливо ждал. Мэдселин почувствовала дурноту, она готова была упасть в обморок, но решила не сдаваться.
Единственным признаком передвижения волка был легкий шелест. Однако Саер стоял наготове. В тишине раздалось негромкое рычанье, потом сдавленный визг. И вновь все смолкло.
– Саер! – Мэдселин была слишком перепугана, чтобы шевелиться.
– Да. Я здесь, миледи. – Старик подполз к ней. Он едва дышал, но был жив. – Это был старый и, похоже, бешеный зверь. – Кроме этого, Саер ничего не сказал, а просто подтолкнул ее, чтобы идти дальше.
Примерно через две мили Саер внезапно повалил ее на землю.
– Там кто-то есть впереди. Подождите здесь.
У Мэдселин возникло непреодолимое желание повиснуть у него на руке и потребовать, чтобы он взял ее с собой, однако она не думала, что это возымеет какое-либо действие на этого человека. Она послушно спряталась за стволом громадного старого дерева и в ожидании припала к земле.
Девушка таращила глаза, вздрагивая при малейшем шорохе, до тех пор, пока Саер несколькими минутами позже не вернулся.
– Побыстрее, женщина, – прошептал он. – Я видел огни шлюпки. Они здесь, рядом.
Мэдселин даже не подозревала, что они недалеко от берега, но Саеру не пришлось говорить дважды. Быстро вскочив на ноги, она пролезла в заросли боярышника. Она чувствовала, как колючки царапают ей щеки, но не стала об этом думать. «Сейчас не время для женских истерик».
Сердце у нее стучало, как молот, и она сжала кинжал еще крепче, несмотря на то, что не сомневалась, что от страха прирастет к месту, если случится самое худшее. Однако кинжал придал ей уверенности. Они проползли через заросли, и вскоре впереди Мэдселин скорее ощутила, чем разглядела прогалину – тьма вокруг них как-то менялась, казалась светлее.
Мэдселин почувствовала, что лес редеет, а пряный запах моря становится сильнее. По берегу носился ветер, и раскачивающиеся верхушки деревьев тревожно скрипели.
– Подождите здесь. – Саер исчез, но через несколько секунд вновь появился, уже с Эдвином.
Несмотря на то, что Мэдселин не могла хорошенько рассмотреть его, по голосу она узнала Эдвина безошибочно.
– Вы нарушили слово, – жестко произнес он.
– Вы в опасности, – пробормотала она ему в ответ, радуясь, что застала его в живых, и в то же время сгорая от желания задушить его за такую неблагодарность. – Орвелл знает, что вы здесь.
Наступила спасительная тишина, во время которой Эдвин переваривал ее слова.
– Для чего вы пришли? Саер мог бы добраться сам.
– Саера легко могли бы убить. На нас напал волк.
Пробормотав несколько ругательств, которых Мэдселин никогда раньше не доводилось слышать, Эдвин схватил ее за руку и потащил подальше от Саера, который прислушивался к ним с большим интересом.
– Когда я отдаю вам приказ, я ожидаю, что вы будете подчиняться ему, ясно, глупая нормандка? – Он тяжело вздохнул и, судя по звуку, поскреб заросший щетиной подбородок.
К своему ужасу, Мэдселин почувствовала, что у нее защипало в глазах. Она сердито отерла их ладонью и уже собиралась, было сказать ему все, что она о нем думает, как в этот момент к ним подошла какая-то темная фигура.
Последовал торопливый приглушенный шепот, а потом человек поспешно ушел.
– Шлюпка сейчас пристанет к берегу. А теперь, – он дернул ее за руку, – оставайтесь здесь и не произносите ни звука.
– Но Орвелл будет ждать.
– Да, но у меня есть план. Если услышите звук борьбы, подождите. Никто не знает, что вы здесь. Вы сможете убежать, когда огни приблизятся. Вы понимаете меня, женщина? – И он сильно сжал ее руку.
– Прекрасно. – Все Нежные чувства испарились, а вместо этого сердце у нее ожесточилось. – В следующий раз, когда вам понадобится помощь, я предоставлю Господу спасать вашу несчастную душу.
Ее абсолютно искренний тон, очевидно, задел какие-то тонкие струнки в грубой душе Эдвина, поскольку он раздраженно вздохнул, а потом крепко прижал девушку к груди и на миг лишил возможности дышать. Не сказав больше ни слова, он оттолкнул ее и исчез в сумраке ночи.
Вокруг стояла тьма и тишина. Через несколько ударов сердца Мэдселин почуяла знакомый запах, ворвавшийся ей в ноздри.
– Саер? – прошептала она.
– Да, леди. Ваш мужчина попросил меня охранять вас.
Судя по его тону, старик не видел никакого особого почета в этом задании Эдвина. Он с отвращением сплюнул на землю и уселся рядом с кустами. Мэдселин спряталась в предназначавшемся ей убежище.
Мэдселин казалось, что прошло несколько часов, прежде чем напряженная тишина нарушилась дикими криками, словно на них напали лесные духи. Девушка закрыла глаза и принялась истово молиться, понимая, что это, вероятно, сейчас не самое умное занятие. Крепко прижав кинжал к груди, она чуть ли не проткнула себя им. По мере того как шум становился громче, Саер придвигался к ней ближе.
Мечи ударялись друг о друга и сверкали искрами, истошные вопли разрывали воздух.
Мэдселин в ужасе забилась поглубже в кусты. Вдруг ей почудился какой-то непонятный шорох, и она усомнилась, что этот звук исходил от человека. Мэдселин в панике огляделась по сторонам, но Саера нигде поблизости не было. Сердце у нее билось так быстро, что она в страхе подумала, что оно разорвется. Треск веток становился все ближе и громче. Почему-то Мэдселин сомневалась, что это волк, поскольку ей казалось, что этот шум производит какой-то более крупный зверь. «Может, кабан?»
Вдруг животное завыло. Это был вопль голода и ненависти, и от него сердце Мэдселин чуть не остановилось. Никогда в жизни она не слышала ничего подобного. Смутные воспоминания проплыли у нее в голове. Бронвен как-то рассказывала ей, что ее мужа разорвала на куски любимая гончая собака Генри Орвелла. Она закрыла глаза и вознесла молитву Господу, не испытывая желания глядеть смерти в лицо.
Смрад влажной шерсти животного и отвратительный запах смерти, смешанные с яростью, заставили Мэдселин свернуться в крошечный клубок. Зловонное дыхание выворачивало ей желудок наизнанку, и она уткнулась в крепко сжатые кулаки. Но ничего не произошло.
Тихий порочный смех раздался у нее в ушах, и Мэдселин рискнула посмотреть в щелочку между пальцами. Держа факел в руке, знакомый краснобородый грубиян-солдат злобно смотрел на нее сверху вниз.
Это был тот самый человек, который пытался убить Эдвина из засады.
А возле его ног, совсем близко от ее лица, примостилось самое чудовищное, мерзкое создание, которое она когда-либо видела.
Глава тринадцатая
Едва первое потрясение улеглось, Мэдселин поняла, насколько она одинока. Саер исчез, а голоса людей Эдвина доносились откуда-то издалека. Она крепко сжала губы, чтобы они не тряслись от страха.
Солдат присел на корточки возле нее и воткнул в мягкую землю факел. Потом вытянул свою толстую руку и мертвой хваткой вцепился ей в подбородок.
– Какая мягкая приятная кожа, – прокомментировал он, царапая своим мозолистым большим пальцем ее по щеке. Мэдселин стиснула зубы и попыталась было отодвинуться, однако солдат рывком притянул ее к себе. В нос девушке ударил крепкий запах пота. – Интересно мне знать, почему такой лакомый кусочек вроде тебя прячется в лесу, да еще в такую рань? – Он подтащил Мэдселин поближе к факелу, чтобы лучше рассмотреть ее. – А ты ведь не крестьянка, да, девочка? – Губы его изогнулись в подобии улыбки. – И в то же время явно не лагерная потаскуха.
Мэдселин от страха потеряла дар речи, однако ни на секунду не забывала о том, что она по-прежнему крепко сжимает в руке кинжал, спрятанный в складках плаща. Черные глаза солдата уставились на нее, и Мэдселин поняла, что, стоит ей шевельнуться, этот грубиян убьет ее или напустит на нее своего свирепого пса. Тот все так же неподвижно лежал рядом, при этом, не сводя с нее глаз.
Мэдселин с трудом сглотнула. «Сейчас, пожалуй, кинжал лучше прятать». Стараясь не делать резких движений, она засунула кинжал за пояс, поближе к спине. «Там его не сразу найдут».
– Пошли со мной, женщина. – Мужлан схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. Потом поднял факел, потянул собаку за привязь и кивнул в сторону прогалины.
То и дело спотыкаясь, Мэдселин побрела вперед. Повсюду лежали распростертые тела, а где-то еще продолжалась борьба. Звенели при ударах мечи и щиты, люди и лошади метались в водовороте тьмы, окутавшей лесную прогалину. Непостижимым образом оторванная от реальности, Мэдселин заворожено наблюдала, как отчаянно сражались и умирали эти люди.
– Ну, что тут у нас? – вывел ее из транса вкрадчивый голос Генри Орвелла. Из зарослей кустарника выступила долговязая фигура. Орвелла почти не было видно, но Мэдселин поняла, что он одет в свой привычный черный наряд. Охранник Мэдселин поднял факел, чтобы осветить ее. Все, что она могла разглядеть во мраке, – это сияющие жемчужно-белые зубы Орвелла.
– Леди де Бревиль? Какая нечаянная радость!
Мэдселин сглотнула и выдавила из себя вежливый ответ, который вызвал у Орвелла приглушенный смех:
– Ги и в самом деле был круглый дурак. Мне так кажется.
Мэдселин уставилась на него.
– Даже не упоминайте его имя, предатель!
Своей сдавленной угрозой она лишь заставила Орвелла удивленно поднять бровь. Он шагнул в освещенный факелом круг.
– Это следует понимать так, что вы до сих пор скорбите по нему? – произнес он, изучая ее расцарапанное лицо.
– Он был хорошим человеком, – огрызнулась она. – И я рада, что он так и не узнал, какой вы злодей.
Стоявший рядом с ней солдат резко ударил ее кулаком по лицу. Мэдселин неуклюже повалилась на землю, ослепленная нестерпимой болью.
– Довольно, Флетчер. Это госпожа, а не шлюха вроде тех, с кем ты привык иметь дело. – Орвелл как бы предостерег солдата, но не более того. Мэдселин почти физически ощущала улыбку на его лице. Он явно наслаждался видом ее страданий. С трудом сглотнув, она переборола слезы.
Он предложил ей руку, но Мэдселин проигнорировала ее и самостоятельно поднялась на ноги. Ее качало из стороны в сторону, однако она изо всех сил старалась держаться прямо.
– Я так понимаю, что вы нашли ту девчонку-служанку? Жаль, но ничему уже не поможешь. – Он помолчал. – Кажется, она думала, что вы и этот англичанин… сблизились. – Он обратил свое красивое лицо к ней и провел длинными пальцами по ее подбородку. Мэдселин отвернула голову, оглядываясь по сторонам. – Гмм. Трудно поверить, но, возможно, мне придется проверить это, раз уж девчонка так настаивала.
Мэдселин почувствовала, как ее грубо подтолкнул к свету ее сильный страж. Она не представляла, что с нею может статься, и старалась держать голову как можно выше и горделивее. Недалеко впереди она, наконец, высмотрела Эдвина и облегченно вздохнула. «Он еще жив».
Мэдселин следила, как он делал выпады, колол, резал, и сердце ее наполнялось новым к нему уважением или каким-то другим чувством. «Может, гордостью?» Он был по-настоящему великолепен в этой схватке. Быстрый, разящий намертво, он исполнял свой воинский долг.
– Позовите его! – пробурчал сбоку Орвелл.
– Нет, – прошипела она.
Орвелл вздохнул и подал стражу знак. Тот нагнулся, чтобы спустить с привязи громадную собаку, скалившую зубы и рычавшую от голода.
– Бэллора не кормили несколько дней. Я позволил ему немного покусать девчонку, и он рвется вновь отведать крови. Знаете, он любит раздирать жертве горло, а у вас, – вкрадчиво добавил он, – такая прелестная шейка.
Желудок у Мэдселин свело от страха, и она поняла, что проиграла.
– Эдвин! – хрипло закричала она. – Эдвин!
Она не знала наверняка, расслышал ли он этот тихий зов, но Эдвин посмотрел в ее сторону. Ловко вонзив меч в брюхо одному из солдат Орвелла, он пробормотал несколько нечленораздельных слов и направился к стоявшим.
Эдвин даже не взглянул на Мэдселин, но все равно она мечтала о том, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.
– Отпустите ее, Орвелл. Она привела меня к вам, так что вам она больше не нужна. – Грубый голос его срывался от напряжения.
Тяжело вздохнув, Орвелл улыбнулся своему врагу.
– По правде говоря, я не думаю, что это правда. Разумеется, я весьма признателен ей за вмешательство. – Тут он сделал паузу, чтобы отвесить Мэдселин поклон. – Однако скоро эта дама сможет исполнить другую… э… полезную работу. Многое будет зависеть от твоей помощи, англичанин. – Слова эти были произнесены почти дружески, однако в них слышалась угроза.
Он махнул рукой на обагренный кровью меч Эдвина.
– Думаю, я почувствую себя в большей безопасности, если это грозное оружие окажется в каком-нибудь другом месте.
Эдвин, нахмурившись, воткнул меч острием вниз в землю под ногами. Это оказалось единственным внешним признаком его волнения и гнева. Он стоял и ждал. Страж вылез вперед и обыскал Эдвина. Ничего не обнаружив, он связал руки Эдвина за спиной.
Мэдселин смотрела, как тот молча покоряется грубому солдату. «А ведь он уже перенес подобное по моему приказу, – мысленно простонала Мэдселин. – Нормандцы плохо обращались с этим человеком, а он все же так гордо держится». Мэдселин пообещала Всевышнему, что, если они выберутся из этой передряги живыми, она во всем будет ему подчиняться.
– Ее тоже свяжи, Флетчер. Хотя она и нормандка, но я ей не доверяю. – Орвелл резко обернулся к Мэдселин и сверкнул на нее глазами. – Вам придется отведать моего гостеприимства немного раньше, чем вы собирались, леди де Бревиль. К сожалению, условия будут не столь комфортабельными, все-таки не у меня в крепости, однако… я должен развлечь моих гостей, которые предпочитают, чтобы их не видели.
Солдат схватил ее руки и, дернув, завернул их за спину. Бечевка, которой он связал ее, крепко впилась ей в кожу, и она застонала. Но, сжав зубы, с силой наступила на ногу мужлану и с большим удовольствием услышала, как тот охнул.
– Рано пока, Флетчер! – Холодный голос Орвелла предотвратил немедленную месть охранника. – Чуть позже у тебя для этого будет достаточно времени. Позови скоттов.
Орвелл подал знак, чтобы ему привели лошадь, и сел в седло, в то время как солдат исчез в зарослях. Через несколько минут он появился вновь, приведя с собой, пять каких-то неопрятных и страшных мужчин.
Отряд молча отошел от места, где происходила битва, и направился на северо-восток, углубляясь в лес. Отъезд Орвелла, похоже, не слишком повлиял на ход сражения, и Мэдселин лишь предположила, что он и люди, которые сейчас сопровождали их, не принимали участия в набеге.
Она недолго размышляла над этим, поскольку изо всех сил старалась не отставать от людей и лошадей. Однако недосып и страх начинали одолевать ее.
Всего их было пятнадцать плюс собака Бэллор. У Орвелла и скоттов были лошади, а охранникам, равно как и Мэдселин и Эдвину, приходилось тащиться пешком.
Тело Мэдселин сковывала усталость, силы постепенно оставляли ее. Наконец веки закрылись, и девушка повалилась в грязь.
Эдвин мгновенно оказался с ней рядом, взволнованно глядя на нее своими серыми глазами. В первый раз со времени их пленения он словно признал ее существование, и Мэдселин улыбнулась ему дрожащими губами.
– Со мной все в порядке, – пробормотала она. – Я просто оступилась.
Рыжеволосый страж грубо поднял ее на ноги.
– Она устала, Орвелл. Вы же понимаете, что она будет нас задерживать. – Эдвин говорил тихо, но внушительно, а его глаза бесстрастно смотрели на захватчика.
Орвелл дернул поводья и развернул лошадь, чтобы посмотреть на Эдвина. Потом взглянул на Мэдселин.
– Если она не может поспевать, я оставлю ее на съедение волкам. – На сей раз голос его был жестким, бескомпромиссным.
– Позвольте мне нести ее.
Мэдселин вскинула голову и поглядела на Эдвина.
– Нет! – еле выдохнула она. – Долго вы не протянете.
Он горько хохотнул:
– В любом случае, думаю, мне немного отпущено.
Орвелл пожал плечами.
– Делай, как знаешь. – Он подал знак охраннику, и тот разрезал веревки, связывавшие руки Мэдселин, чтобы она могла ухватиться за плечи Эдвина.
Поначалу она очень смущалась. Она обхватила ногами его бедра, а руками осторожно обняла шею. Плотно прижавшись всем телом к его спине, Мэдселин ощутила, как быстро бьется его сердце. Она плотно закрыла глаза и нежно прошептала ему в ухо, что ей очень жаль, что все так получилось. Эдвин промолчал.
Сквозь деревья начал пробиваться сумеречный свет, когда они, наконец, остановились. Лес значительно поредел, тропинка стала круто подниматься вверх. Чем выше они взбирались, тем больше скал встречалось им по пути. Тело Эдвина сгибалось от дополнительной тяжести, и он позволил Мэдселин соскочить, чтобы не свалиться.
– Ему надо попить, – приказала она охраннику. Солдат с минуту таращился на девушку, а потом, злобно покосившись на нее, подхватил бурдюк, отпил большой глоток воды и снова перебросил его через плечо.
Мэдселин обернулась к Эдвину.
– Мне очень жаль, – тихо произнесла она.
Эдвин безучастно посмотрел на нее и пожал плечами. Закрыв глаза, он лег на землю, воспользовавшись возможностью хотя бы немного передохнуть. Мэдселин тихонько села возле него. И в какой-то страшный миг она поняла, что Орвелл и в самом деле собирается убить их обоих.
– Эй, пошевеливайтесь! – прорычал страж, вразвалку подходя к ним. Он ткнул ногой в Эдвина, но тот лишь вздохнул, а потом медленно поднялся.
– Ну, сейчас вы можете идти? – Серые глаза его пристально глядели на Мэдселин, словно пытаясь придать ей силы.
– Да, – слабо улыбнувшись, ответила она. – Я уверена, что смогу.
Вскоре стало ясно, что их вели на скалистую площадку возле вершины горы. Мэдселин была рада, что страж не связал ее руки. Эдвину не так повезло. Он часто падал и оступался на скользких булыжниках. Генри Орвелл, который и сам спешился, злорадно смотрел, как падал англичанин.
Орвелл не позволил Мэдселин помогать ему.
– Каждый раз, как вы протянете ему руку, леди де Бревиль, – объяснил он ей, – он будет получать в награду кулак Флетчера. Надеюсь, вы поняли?
Мэдселин поняла, насколько этот человек наслаждался унижением и страданием людей. «Знал ли Ги на самом деле о Генри Орвелле? Теперь я никогда не узнаю ответа. Ведь я так мало видела Ги перед свадьбой…»
Он всего несколько недель провел в Нормандии, и, несмотря на то, что он был недалеко от нее, ему приходилось заботиться об очень многом. Мэдселин припоминала, как ее обижало его недостаточное к ней внимание, однако она на время отбросила обиды. В конце концов, им предстояло много времени провести вместе, чтобы познакомиться заново. И Алиса все время советовала ей не дуться на Ги.
Наконец они добрались до места назначения. За скалистым выступом оказались две большие пещеры, хорошо укрытые и не видные снизу. Более двух столетий эти просторные и относительно сухие пещеры обеспечивали надежный приют путникам.
Страж ввел их в меньшую пещеру, и они неуклюже повалились на пол. Двое других охранников остались с ними, в то время как остальным было приказано отправиться в другую. Орвелл холодно поглядел на них обоих.
– Вы останетесь здесь, пока я со своими друзьями не выработаю план. Когда мы закончим, я смогу уделить все внимание вам. – Он улыбнулся, словно вспомнив о чем-то приятном. – Я думаю, – медленно произнес он, словно упиваясь звуками своего красивого голоса, – неплохим началом дня послужит охота на человека.
– Она же нормандка, – бросил Эдвин. – Для чего убивать ее? Она довольно миловидна, правда, немного глупа. Верно, вы могли бы ее использовать по-другому?
– Ее? – засмеялся Орвелл. Он посмотрел на Мэдселин, а затем задумчиво наклонил голову. – Ну, разве скотты ею заинтересуются…
