Текст книги "Мелькнул чулок"
Автор книги: Элизабет Гейдж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 50 страниц)
Глава LIX
Из-за пробок на шоссе Уолли опоздал на самолет, вылетавший в половине шестого в Лас-Вегас. Сгорая от нетерпения, Уолли сидел в зале ожидания аэропорта, считая минуты.
Если бы в этом проклятом «пустынном доме» был телефон! Тогда в мелодраматическом поступке сыщика не было бы необходимости. А пока Уолли не имел ни малейшего представления о том, что скажет Кристин, когда его увидит. Если там ничего не случилось, его вторжение окажется совершенно необъяснимым и неуместным. Но тревога смешалась со страхом, не давала покоя. Уолли боялся, что Кристин и, возможно, Рису стали известны сведения, могущие поставить под удар их жизни… в зависимости от того, что он или она могут попытаться предпринять.
Уолли снова уставился на снимок, который он достал из своего портфеля. И обнаружил, что уже в который раз задумался о происхождении Энни. Не может же быть так, что и она связана с Рисом? В конце концов, она родилась только через восемь месяцев после женитьбы Гарри, 22 апреля 1946 года.
Но нет: она должна быть дочерью Гарри. Снимки не лгут. Лоб, подбородок, темные волосы… типичные черты Хэвилендов. Правда, глаза не похожи. Нет, нет, никакого сомнения. Они с Кристин – сестры только по матери. Две великих актрисы родились от матери-актрисы. Два секс-символа от прирожденной шлюхи. Разделение генов по линии добра и зла.
Долгое время Уолли сбивали с толку группы крови. АВ – у Энни, О – у Кристин, А – у Гарри, В – у Элис. Он думал, что девушки – сестры по отцу и матери. У сыщика не было времени делать проверки, но он знал – группа крови Риса была О.
Память услужливо подсказала дату рождения Риса из биографии – 19 марта 1915 года. Гарри родился 5 июня 1920 года. На брачном свидетельстве Элтея вывела свою дату рождения – 20 октября 1925 года. Фальшивка? Возможно.
Если бы только знать, где и когда родилась Кристин. Но Элтея унесла секрет с собой в могилу… если только, конечно, помнила сама.
Но какая разница? Кристин – дочь Риса. Уолли теперь знал это, и Элтея тоже знала. Вся теория, выстроенная Уолли на основе расследования, разлеталась на куски.
Элтея издевалась над Кристин и мучила ее не из ненависти к Гарри Хэвиленду, а из-за Риса.
Почему? Что он ей сделал?
Возможно, безжалостно бросил ее в юности! Или, может, оскорбил чем-то…
А скорее всего, ничего и не было.
Уолли пожал плечами. Вполне возможно, что гнусные поступки Элтеи были так же немотивированны, как и извращенные деяния капризных богов, изображенных греками в трагедиях.
Наверное, не стоит пытаться понять людей, подобных Элтее; лучше бежать от них как можно быстрее и молиться о том, чтобы больше никогда с ними не встречаться.
Но судьба не всегда так сговорчива. Случай иногда приводит к совершенно неожиданным последствиям. 19 марта, 20 октября, 22 апреля, 5 июня…
Уолли скептически относился к астрологии, но не мог не заинтересоваться числами и созвездиями: Рыбы, Весы, Телец, Близнецы… Но, без сомнения, самое главное – брачная церемония, происходившая в Буффало, 24 августа 1945 года, в первый день царства созвездия Девы. Дева в доме Меркурия, непредсказуемого… Где был Меркурий в тот августовский день?
Сейчас уже слишком поздно разбирать все это. Но одно можно сказать точно: Элтея приехала в дом Дэймона с намерением посеять раздор. Именно в этом было все дело – люди, стремившиеся соединиться после стольких лет разлуки, пути, упрямо пересекавшиеся снова и снова, пока наконец не изменили направление предначертанной дороги навсегда… Возможно, только высшая неведомая сила знает природу и ход таких событий.
Прагматичный и неискушенный ум детектива вряд ли был способен осмыслить подобное.
А сегодня… сегодня было 1 апреля 1974 года.
День дураков.
Уолли проклял собственное невезение. Если бы только он успел на рейс в пять тридцать!
Глава LX
Дэймон действовал методично, не торопясь.
Он знал, что Марго приедет сегодня вечером. Но полет в Лас-Вегас и путешествие по шоссе 93 отнимут у нее много времени, так что он все успеет приготовить.
Конечно, Марго будет спешить. Получив его сообщение, она подумает, что срочно понадобилась ему.
Ну что ж, так оно и есть.
Дэймон достал ключ, открыл кладовку в котельной и проверил, на месте ли канистры. Все готово.
Он принял еще одно решение и установил реле времени, чтобы включить подачу газа, но не завел его. Это подождет до приезда Марго.
Как только реле будет включено, через сорок – сорок пять минут комната заполнится воспламеняющимся метаном, прежде чем сигнальное включающее устройство зажжет плиту.
Тогда не останется ничего.
«Почему они должны найти нас, лежащих здесь, словно говядина в холодильнике? – спрашивал он себя, наливая в стакан виски. – Кроме того, этот дом мне больше не понадобится».
Приготовив все, он поставил на проигрыватель пластинку с записью партиты Баха в исполнении Церинга и уселся со стаканом виски в руке ждать приезда Марго.
Глава LXI
Энни облегченно вздохнула. Не привыкшая к езде по автострадам, она должна была пробраться через поток машин, чтобы доехать до шоссе 15, а оттуда на шоссе 40, ведущее в пустыню.
Но сейчас дорога опустела, и единственными спутниками были густой кустарник да величественные кактусы, темнеющие на фоне красноватого закатного неба.
Еще полтора часа – и она доберется до Нидлза,[24]24
Иглы (англ.).
[Закрыть] городка, название которого так забавляло Дэймона. Потом – через Колорадо и Кингмену в дикую местность, окружавшую одинокий дом. Это настоящая пустыня, где невероятно жарко днем, а ночью холодно, как на Северном полюсе, не очень-то гостеприимная по отношению к человеку. Но сегодня там были люди. Люди, которые обрадуются ей.
Глава LXII
Фрэнк, нетерпеливо барабаня пальцами, слушал звонки на другом конце линии. Наконец трубку подняли.
– Ангар, двенадцатый, Джерри у телефона.
– Это Фрэнк Маккенна из «Фарроу, Фарроу энд Пирс». Срочно нужен реактивный самолет. Я должен лететь в Аризону.
– Ни одного не осталось, мистер Маккенна. Здесь проходит какой-то съезд – за неделю все забронировано. Если вы зарезервировали самолет…
Фрэнк сжал кулаки.
– Что у вас осталось?
– «Пайперов» две штуки и «Сессона».[25]25
Марки спортивных самолетов.
[Закрыть] Скорость выше. Могу доставить вас туда, если хотите!
– Как скоро?
– Куда именно вы хотите попасть?
– В район к северу от Кингмена.
– Часа через два с половиной – в зависимости от ветра. Фрэнк взглянул на часы.
Визит на квартиру Энни не принес утешительных результатов. Квартирная хозяйка помялась, но впустила его в квартиру, когда сверху от Энни не ответили на звонок Фрэнка. Записки она не оставила, и никто не знал, куда она поехала. Возможно, отправилась за покупками или в гости. Но, связавшись со службой ответа Дэймона, Фрэнк узнал, что они сообщили Энни о намерении Риса встретиться с Марго в пустыне. Фрэнку этого было вполне достаточно.
– Прогрейте мотор «Сессоны», – велел он пилоту. – Приеду через четверть часа. – И, покачав головой, повесил трубку.
Два с половиной часа… Как бы не было слишком поздно.
Глава LXIII
– Леди и джентльмены, мы сожалеем о задержке, но придется подождать еще несколько минут, прежде чем самолет поднимется в воздух…
Голос командира экипажа неприятно дребезжал в переговорном устройстве, заглушаемый шумом вентиляционной системы.
– К сожалению, – продолжал он, – на борт до сих пор не доставили семьдесят порций обедов. Поверьте, я сам ненавижу проволочки, но, поскольку во время полета полагается обед, нельзя же, чтобы наши пассажиры умерли от голода, не дождавшись чудесного отдыха в Лас-Вегасе! Если повезет, мы уже через двадцать минут будем в воздухе.
«Быстрее», – думал Уолли, раздраженно подсчитывая, сколько времени потребуется, чтобы найти контору по прокату автомобилей в Лас-Вегасе и побыстрее оказаться на шоссе 93.
Он доберется туда нескоро. Может быть, слишком поздно. «Быстрее!»
Глава LXIV
Окна были ярко освещены. Дом выглядел ярким оазисом в конце длинной монотонной дороги. Кристин остановила машину.
Заросли шалфея и кактусы словно живые существа мерзли на холодном ветру.
Кристин вышла из машины, взяла чемоданы, направилась к дому и постучала. Когда никто не ответил, она открыла замок собственным ключом и, собрав остатки воли, выдавила улыбку. Она не имела ни малейшего представления, что ее ожидает, но намеревалась войти сегодня в этом дом как Марго Свифт, любовница Дэймона и мать его ребенка.
Дэймон стоял в гостиной, протягивая руки. Поставив чемодан, она пошла к нему.
– Красавица, – пробормотал он, обнимая ее, – добро пожаловать домой.
Она уткнулась лицом в шею Дэймона, вдыхая присущий лишь ему чуть горьковатый запах.
Руки, обхватившие Марго, были теплыми и сильными, мягкий живот упирался в груди.
– Хочешь освежиться? – спросил он. Марго, покачав головой, взяла его за руку. Она была готова во всем слушаться Дэймона.
– Сядем? – предложил он, показав на огромный диван. – Что будешь пить?
– То, что пьешь ты.
Дэймон прошелся по комнатам, выключая повсюду свет. Его долго не было. Кристин не видела и не слышала, как он спустился в котельную.
Наконец до ушей Марго донеслось звяканье льда в стакане, и вернувшийся Дэймон, поставив виски, полез в нагрудный карман сорочки, достал маленькое выцветшее фото и положил его на стол.
Марго не прикоснулась к снимку. Она только перевела взгляд на Дэймона, и глаза ее были глазами человека, потерпевшего поражение.
Но в улыбке Дэймона не было ни гнева, ни ярости.
– Как тебя зовут? – спросил он. Она едва заметно поколебалась.
– Кристин.
– Кристин, – отечески кивнул Дэймон. – Прелестное имя. Божественное. Красивое имя для красивой девушки.
Отставив стакан, он обнял ее, поцеловал и, не выпуская из объятий, уселся на диван.
Потом осторожно коснулся ее больной ноги и вновь взглянул на фото.
– Наверное, ты должна была это сделать, – вздохнул Дэймон.
Кристин, зарывшись лицом ему в грудь, кивнула.
– Она не дала мне выбора. Собиралась уничтожить всех. Для этого она и появилась на земле.
– Да, красавица, понимаю, – сказал Дэймон. – Понимаю. Он отпил из стакана и снова вздохнул.
– У нее было достаточно времени, чтобы рассказать тебе все?
Кристин кивнула.
– Ты не должна винить себя, – возразил Дэймон. – Я знаю, кто всему причиной. Мне нужно было давно задуматься над своей жизнью, но, видишь ли, любимая, мы всегда ошибаемся, когда думаем, что можем навеки забыть о прошлом. Не можем. Оно всегда подстерегает нас. В этом вся загадка.
Он сжал ее лицо ладонями, глядя на девушку глазами, полными боли.
– Только подумать, что ты должна была расти с ней… Кристин покачала головой.
– Ничего. Зато я нашла тебя, верно?
Дэймон нерешительно кивнул. Глаза Кристин наполнились слезами, словно освободившими ее – впервые на своей памяти девушка заплакала.
– Папочка, я так люблю тебя. Дэймон сжал ее руки.
– И я люблю тебя.
Кристин чувствовала странную легкость, почти дурноту. Рыдания, рвавшиеся из груди, были настолько новы для нее, что пришлось вновь попытаться улыбнуться.
Но Кристин тут же умоляюще взглянула на Дэймона.
– Ты не считаешь… не считаешь… что мы как-нибудь могли бы…
– Нет, милая.
Выражение лица Дэймона стало отрешенным и спокойным, странно противоречащим напряженному взгляду.
– Но если хочешь, можешь уехать. Только сейчас, сию минуту. Понимаешь?
Кристин провела ладонью по его курчавым волосам.
– Я остаюсь.
Дэймон снова притянул Кристин к себе. Девушка благодарно прислонилась головой к его груди, потому что перед глазами все кружилось. Земля уходила из-под ног; все, что осталось, – это Дэймон, и она держалась за него.
Комната будто наполнилась неестественным свечением. Кристин поразилась – неужели она видит мир впервые?
«Возможно, – подумала она. – Но уж, несомненно, в последний».
Эта мысль заставила ее улыбнуться. Горькая шутка, вполне в духе Дэймона Риса.
– Значит, откланяемся вместе, малышка? – глухо и спокойно спросил Рис. – Только ты и я?
– Да, – послышался шепот, – только мы. Дэймон рассеянно гладил Кристин по голове.
– Ты была у нее одна? – спросил он. – То есть в детстве…
– У меня была сестра, но она с нами не жила. Я… никогда по-настоящему не знала ее.
Тихий вздох прозвучал лаской.
– Все в порядке. Мы так мало знаем людей… даже родных. Главное – насколько они важны для нас и нашей жизни. Только это и имеет значение.
Рука Дэймона скользнула к нежному местечку между бедрами и пупком, медленно провела по гладкой коже.
– Дебора Энн Рис, – сказал он. Кристин кивнула, поцеловала его в щеку.
– Она была бы частью тебя, папочка. Была бы только твоей.
– Нашей, милая. Нашей.
Кристин попыталась сфокусировать зрение. Она почти не могла видеть, но мозг был на удивление ясным. Образы, стоявшие перед внутренним взором, появлялись ниоткуда и расплывались в ярко освещенной комнате.
Дэймон мрачно нахмурился.
– Когда она пришла, – спросил он, – у нее что-то было, так? Доказательство того, что она все знала. Какое же?
Вместо ответа Кристин подняла глаза. Только сейчас она, вздрогнув, поняла, что забыла вечером надеть зеленые контактные линзы. Они так и остались в ванной, в доме у каньона. Хотя после всего, что случилось, линзы больше не понадобятся.
И теперь она смотрела на Дэймона собственными голубыми, полными любви и доверия глазами… хотя видела в блестящих ледяных глубинах его глаз приговор своему будущему.
Почувствовав, что Кристин все поняла, Дэймон прижал ее к себе, вглядываясь в ее глаза с любопытством и самоотречением… пока не умерла последняя надежда.
Но он с нежностью обнял дочь еще крепче, поцелуями закрыл веки.
– Я так тобой горжусь, – сказал он. – Знаю, тебе тяжело пришлось. Но ты прошла через все испытания, малышка.
Он снова поцеловал Кристин в лоб.
– Я так часто говорил, что у меня никогда не было дочери. А теперь рад, что это именно ты, крошка.
Кристин с силой сжала его руку.
– А я так рада, что это именно ты, папочка.
– Значит, мы можем уйти не оглядываясь.
Голос Дэймона замер. Она почему-то не могла ясно увидеть его лицо, но с болью думала о зародившейся в ней жизни. Почему, почему нужно убить ее?
Кристин помнила, какие муки испытывала Энни после аварии.
Дэймон заметил грусть Кристин и привлек дочь к себе.
– Вместе, любимая, – успокаивающе обещал он. – Отдохни со мной.
Кристин слабо цеплялась за ускользающее видение. Дэймон все отдалялся и отдалялся. Комната стала блестяще-белой, словно зимний снег и сосульки, пронизанные солнечными лучами. Его рука была спасательным кругом, державшим Кристин на плаву, пока стены дома не растворились в белизне.
Мир возвращался к давно утерянному состоянию совершенства, пустоты, молчания и спокойствия… без человеческих голосов и шума.
Но в этой пропасти терзания Кристин достигли своего пика и затихли. Дом возвращался, – только теперь это был дом ее мечты, прекрасной и чистой, величественные стены закрыли ее от холодной отчужденности мира. Огромные окна были широко открыты. Небо – такое же белое, как стены. Дети медленно ползали по полу, словно крохотные автомобильчики, едва видимые с самолета. Погруженные в сказочные фантазии, они весело играли под защитой и опекой дома.
Никто не был в опасности, никто не плакал, никто не беспокоился.
Дэймон теперь находился очень далеко. Даже рука, державшая Кристин, словно растворилась. Девушка не могла дышать. Но, казалось, в этом больше не было необходимости.
Только дети оставались. Кристин чувствовала, что растет, заполняя белые комнаты, становясь ветром и колеблющимися занавесками. Детям не нужно было поднимать глаза, чтобы удостовериться, что она наблюдает за ними. Кристин была их глазами, их играми! Она находилась повсюду сразу – белая, мягкая, вздымающаяся.
Она олицетворяла мир и поэтому могла потеряться в этом спокойном «извне», не оставившем ей себя, и это было все.
Дэймон ушел. Но Кристин не грустила о нем, потому что там, где она находилась сейчас, не было одиночества.
Белизна росла, расширялась, и Кристин погрузилась в нее.
Глава LXV
Энни очень устала. Только сейчас она вспомнила, что почти не спала последние дни, а бесконечная пустынная дорога навевала предательский сон. Она чувствовала себя совершенно одинокой, особенно когда свет фар выхватывал из темноты унылый ландшафт. Но, несмотря ни на что, Энни улыбалась, вспоминая, что едет к Дэймону и Марго. Позади остался безликий Лос-Анджелес с его холмами и долинами. Впереди ждала семья.
Энни пыталась придумать, чем их удивить и что сказать, когда Дэймон откроет дверь. «Пиццу заказывали, сэр?» Эта мысль развеселила Энни.
Она взглянула на часы. Четверть одиннадцатого. Через полчаса покажется дом.
Глава LXVI
95, 98, 100, 98… Сердце Уолли бешено билось: наконец удалось добраться до пустынного шоссе 93. Он никогда не был хорошим водителем, но сейчас знал: нужно спешить.
Уолли не обращал внимания на стрелку спидометра. Если его остановят, придется убедить патрульного полицейского ехать с ним. Репутация Уолли среди полицейских Аризоны и Невады была безупречной – в прошлом он оказал им немало услуг.
Но сейчас холодный ужас сковал все внутри. Кристин была где-то там, в темноте, и Уолли чувствовал, как смыкается над ней опасность – опасность, которую девушка не могла предвидеть, ибо она никогда не возникала в той, прошлой ее жизни.
Кристин шла по неизведанной тропе, а впереди ждала гибель.
И та же участь ждала Уолли. Дорога была прямой, видимость хорошей. Но Уолли приходил в ярость оттого, что эта прямая линия тянется бесконечно долго, а он не может мгновенно оказаться там, куда стремится.
– Дьявол! – кричал он в пустоту, давя на педаль акселератора.
– Дьявол! Дьявол!
Глава LXVII
– Это Колорадо, – объявил пилот, показывая на темную широкую ленту реки, тускло отсвечивающую под луной.
– Долго еще? – спросил Фрэнк, глядя на часы.
– Двадцать минут до аэропорта.
Пилот зевнул, глотнул кофе из бумажного стаканчика.
– Потом найдете машину. Фрэнк коснулся его руки.
– Мы не полетим в аэропорт. Пилот встревоженно глянул на него.
– Слушайте, мистер Маккенна, законы довольно строги. У меня отберут лицензию. Не можете же вы просто…
– Времени нет, – ответил Фрэнк. – Следуйте моим указаниям. Я возмещу все убытки.
– О, Господи…
Пилот нервно взглянул из окна на удаляющуюся реку.
Глава LXVIII
Энни увидела дом еще с дороги. Почти все окна были темными. Единственный огонек в гостиной делал здание похожим на далекую планету.
Энни остановила машину на подъездной дорожке, рядом с другим автомобилем, по-видимому, взятым напрокат Марго.
Вынув ключ, она попыталась открыть дверь. Заперто изнутри. Удивившись, Энни постучала и позвонила. Никто не ответил.
Энни обошла вокруг, стараясь не уколоться о кактусы, не наступить на змею.
Задняя дверь тоже оказалась закрытой на засов.
Сбитая с толку, Энни попыталась заглянуть в окно гостиной. Она была вынуждена подпрыгнуть несколько раз, чтобы разглядеть, что творится внутри: занавески были опущены, но в щелочку удалось увидеть диван.
Дэймон и Марго сидели, прижавшись друг к другу, и в их позах было что-то неестественное.
Энни ощутила прилив оглушительного страха. Бросив чемодан, она схватила тяжелый камень, разбила окошко рядом с входной дверью, сумела дотянуться до засова. Через мгновение она оказалась в гостиной.
Дом казался каким-то странным. У Энни закружилась голова, но она все-таки сумела подойти к дивану, коснуться плеча, а потом лица Дэймона. Холодное. Она начала трясти его, но он только сполз на диван, выпустив руку Марго.
Энни дотронулась до Марго. Такая же холодная и недвижимая, как Дэймон. На столе стояли стаканы с виски и лежал небольшой снимок. Энни попыталась приглядеться к нему, но перед глазами все плыло. Комната сверкала неестественным блеском. Вдруг Энни почувствовала странную легкость в голове и во всем теле. Ей почему-то захотелось смеяться: хохот рвался из горла, словно злой дух, безумный, нечеловеческий, без капли веселья или радости; едва переводя дыхание, она в панике обернулась к Дэймону за помощью, трясла его изо всех сил, вцепившись в рубашку. Но Дэймон не двигался. Тогда Энни обняла Марго, легкую и хрупкую, и попыталась стащить ее с дивана. Но ужасное издевательское веселье завладело всем ее существом, лишая воли, отнимая разум. Марго казалась невероятно тяжелой.
Дыхание Энни пресеклось. По лицу катились слезы. Атмосфера, окружавшая ее, прекрасная и убийственная, как и предметы в комнате, словно испарилась, уступая место пустоте.
Энни тяжело упала на плетеный коврик, по-прежнему не выпуская Марго, и взглянула на пожелтевший снимок, но изображенных на нем людей узнать не смогла.
Онемевшими пальцами она гладила волосы и щеки Марго, зная, что происходит нечто ужасное, но почему-то не ощущала ни страха, ни желания что-то предпринять.
Потом в ушах раздался отдаленный гул, отчетливый и все же нереальный. Каким-то образом удалось положить голову Марго на ковер, но теперь сама Энни бессильно скорчилась около подруги, не в силах пошевелиться.
Безразличие завладевало ею. Девушка уставилась в лицо Марго, взяла ее руки в свои, в последний раз пытаясь ее разбудить.
Шум усиливался. Энни не хотела его слышать, глаза ее стали закрываться, но она заставила себя их открыть и вновь увидела лицо Марго.
Старый кошмарный сон вернулся к Энни: из глаз маленькой девочки взметнулся огонь, чтобы пожрать ее, а крохотные ручки тянули кровь из пальцев.
Энни начала исчезать, растворяться.
«Каким фальшивым оказался мир», – успела подумать Энни, сползая в забытье. Земля под ее телом ускользала, а пустота все расширялась, готовая поглотить все на свете, оставляя Энни ни с чем, посреди ничего, словно чудовище, пожравшее сначала остальных, а потом самого себя.
Но в последнее мгновение Энни увидела, как глаза малышки открылись. На этот раз в них было не пламя, а холодная голубая вода; вода, в которую Энни ринулась так же радостно, как в далеком детстве, не зная, поглотит ли она ее навсегда или выпустит когда-нибудь на поверхность.
Энни резвилась самозабвенно, забыв обо всем, кристаллическая синева окружала ее.
