Текст книги "Мелькнул чулок"
Автор книги: Элизабет Гейдж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 50 страниц)
Ниже шло интервью. Взгляды и рассуждения Риса тоже оказались весьма странны. На Кристин произвела большее впечатление, скорее, их поэтическая риторика, чем глубинный смысл, недоступный для ее детского ума.
«Люди считают, что все человечество словно заключено в красивую надежную скорлупу, хранящую его, пока в один ужасный день не приходит смерть, чтобы наказать их, раздавив скорлупу, а вместе с ней и содержимое. Но правда совсем в ином. Именно сознавая, как гниет и разрушается скорлупа, умирая день ото дня, мы растем, учимся и становимся новыми людьми»…
Кристин приняла изречение безоговорочно, словно заповедь неизвестного верования. Она вырезала цитату из статьи и выучила наизусть. Потом отыскала снимок, спрятала вместе с вырезкой в тайник, где хранила самое ценное, что у нее было, и часто зачарованно гадала о том, как случилось, что пути Элтеи и Дэймона Риса пересеклись. Девочка знала, что Элтея когда-то была связана с театром. Может, там они и познакомились. Как она поняла из статьи, Рис много писал в своих книгах о пересекавшихся орбитах человеческих судеб и случайных встречах. Кристин подумала, что писатель каким-то мистическим образом соприкоснулся с ее жизнью через Элтею и снимок.
Более того, она часто воображала, что встреча Элтеи и Риса дала начало ее собственному существованию.
Отчего бы нет? У нее такие же светлые волосы, как у Риса в юности, и голубые глаза. Кроме того, Элтея, самая бесчувственная женщина в мире, сохранила фото, почему? Значит, Рис был ей небезразличен? Что если именно он отец ее ребенка?
Кристин не стала долго размышлять над своей догадкой, просто скрыла ее в глубине души так же, как спрятала украденное у Элтеи фото. Кроме того, девочка начала покупать книги Риса в бумажных переплетах и, хотя мало что могла в них понять, читала прилежно, как дитя, потрясенное впервые открывшейся религией, изучает Библию. И, словно фанатик, живущий в государстве неверующих и вынужденный скрывать свои убеждения, девочка боялась, что ее причастность к запретному вероучению будет обнаружена. Она покупала книгу, старательно прятала ее, изучала несколько недель или месяцев, потом выбрасывала и доставала другую. Так постепенно Кристин прочла все рассказы, романы, пьесы и сценарии Риса, странные, безумные, повествующие об одержимости, страстях и бедах. Некоторые не давали Кристин уснуть по ночам: несмотря ни на что, в ней еще оставалось достаточно от ребенка, способного пугаться вещей, гораздо менее трагичных, чем ее собственная жизнь.
По мере того, как проходило время и Кристин взрослела, она все больше погружалась в мир Риса, ближе принимала его, разделяя точку зрения писателя на человеческую расу как на прирожденных фантазеров и притворщиков, ищущих только наслаждения, живущих в страхе перед насилием и одновременно закрывающих глаза на то, что за видимостью упорядоченного существования царят хаос и разруха.
Рис видел катастрофу там, где другие замечали небольшие, легко поправимые бреши в броне человеческой воли и сил. Кристин, которая провела всю жизнь либо перед телевизором, наблюдая умилительные картинки идиллического буржуазного общества, либо в постели с двуногими животными-педофилами,[7]7
Сексуальное извращение: неестественная физическая тяга к детям.
[Закрыть] вырезавшая бумажных куколок из газет, страницы которых пестрели историями о жестокости и насилии, осознала правду в словах Риса. Это была не та истина, которая утешает и защищает. Правда Риса жгла, словно кислота, и ничего не предлагала взамен уничтоженных ею иллюзий.
Ничего… кроме зловещей прелести одиночества, попытки уйти в собственную личную судьбу, отдельную и не зависимую от жизней других людей, судьбу, расцветающую на обломках разрушенной прежней личности.
Рис – единственный из всех, кого она знала, встречал жизнь такой, какой она была на самом деле. Он видел человеческие слабости, из которых извлекала барыш Элтея, пороки, заставлявшие мужчин приходить к женщинам в поисках воплощения грязных фантазий, полных вины, стыда и унижения.
Рис не прятался от жестокости жизни. Наоборот, открывался навстречу ей и ждал, пока яд проникнет внутрь, в уверенности, что спасение или, по крайней мере, реальность, должны возникнуть из самого насилия.
Кристин поглощала книги одну за другой, обнаружив, к собственному удивлению, что может вспомнить содержание их так же легко, как вкус знакомых блюд или аромат травы, дождя, запах дыма.
Впервые в жизни мозг девочки ожил, найдя в окружающем мире отзвук собственного опыта.
Кристин восторженно решила, что встреча Риса с Элтеей была не только дарована судьбой, но и предопределила ее собственную жизнь.
Когда настало время уйти от Элтеи, Кристин уничтожила пожелтевшую вырезку статьи о Рисе. Она не желала оставлять доказательства своего знакомства с ним, не хотела оставлять ничего своего в мире, который покидала навсегда.
Рис символизировал будущее.
Позже Кристин обнаружила, что искусство дипломатии, так хорошо усвоенное за время жизни с Элтеей, сослужило ей прекрасную службу. В жизни женщины почти нет проблем, которые невозможно было бы разрешить, умело воспользовавшись собственным телом.
Через час после появления в Майами Кристин встретила Джонни, расторопного молодого сутенера, находившего ей клиентов среди туристов, игроков и мужчин, обслуживающих кафе и гостиницы. Джонни предложил ей крышу над головой, деловито избивал время от времени и не давал ни гроша на расходы.
Кристин оставалась с ним ровно столько времени, чтобы осмотреться, всячески поддерживая в сутенере высокомерие, притворяясь в постели наивной дурочкой, во всем полагавшейся на «хозяина». Когда настал подходящий момент, девушка сбежала, захватив с собой столько денег, сколько смогла украсть, и нашла нового «покровителя» по имени Фрэнк, которого, как ей было известно, Джонни боялся, поскольку Фрэнк был тесно связан с преступным миром Майами. Теперь у нее был гораздо более богатый гардероб, более приличные клиенты и процветающая карьера шантажистки – клиенты до смерти боялись уголовной статьи за растление несовершеннолетних.
Началась размеренная жизнь. Кристин пользовалась огромным успехом. Наученная жизненным опытом доверять только самой себе, сама себе была и другом, и защитницей.
Кристин знала, что может зарабатывать куда больше, чем представляет туповатый Фрэнк, и, когда он стал, скорее, препятствием на пути к успеху, чем помощником, она легко избавилась от него, используя мафию, чтобы заставить Фрэнка смириться с неизбежным.
К шестнадцати годам Кристин стала законченной профессионалкой с твердо сложившейся аналитической точкой зрения на свое призвание. Поскольку занятие ее было незаконным, девушка поняла, что должна блюсти интересы сразу четырех сторон – сутенера, клиента, полиции и мафии.
Она знала, что у каждого сутенера свои слабости. Один жаден, другой глуп, третий – наркоман, четвертый – игрок. Но все были самоуверенными, высокомерными пижонами, презиравшими женщин. Они были уверены, что шлюхи по природе глупы, покорны и влюблены в покровителя. Это было основное уязвимое место всех сутенеров. Умная женщина могла легко обвести их вокруг пальца и заставить поступать по своему желанию.
Клиенты, как ни странно, во многом были схожи с сутенерами. В фантазиях, которые они с помощью шлюх воплощали в реальность, эти люди представляли женщин либо жестокими палачами, вооруженными плетьми и кнутами, либо трясущимися от страха жертвами. Их было легко контролировать и еще легче шантажировать, ведь сексуальная сила фантазии заслоняла реальность и отнимала возможность защититься. Но ключом к решению всех задач была мафия. Главари мафии не делали различий между полами для тех, кто занимался их бизнесом. Истинная профессионалка должна завоевать уважение мафии трудолюбием и надежностью, здравым смыслом и чувством справедливости, готовностью услужить и самоуважением.
Тогда мафия возьмет на себя ее защиту. Усвоив эти истины, Кристин поняла, что теперь остается только отточить мастерство и наблюдать в зеркало, как с каждым днем расцветает ее красота.
Она меняла сутенеров как могла чаще, старалась узнать их слабости и подчинить своей воле, завлечь и очаровать, притворяясь одновременно слабой, покорной и во всем зависимой от очередного повелителя. Если очередной шаг требовал прибегнуть к насилию в той или иной форме, девушка никогда не колебалась.
Тут и появился Тони. К этому времени Кристин во всех восточных штатах Среднего Запада приобрела твердую репутацию надежной, честной, самостоятельной девушки, не позволяющей запугать себя проститутки и шантажистки высшего класса.
Тони стоило большого труда увести Кристин у Джорджа Манчини, под началом которого было несколько десятков женщин. Пришлось отдать несколько сотен тысяч долларов в наркотиках и использовать все связи, чтобы добыть ее. Но Тони был уверен, что Кристин стоила этого. Она была ослепительно красива, вполне способна работать еще не менее десяти лет, вежлива, умна, образованна и – это он знал точно – в постели ей не было равных.
Тони не понимал, что с первой ночи, проведенной вместе, Кристин знала: наконец она нашла то, что давно искала. Туповато-озабоченное выражение в глазах сутенера убедило ее – от Тони можно ожидать большего, чем просто защита и покровительство. Он позволит ей управлять собой, как марионеткой.
Теперь Элтея стала не больше чем тенью, образом из иного мира, воспоминанием. Кристин ничего не слышала о матери со дня побега. Казалось, прошла сотня лет. Боль, причиненная Элтеей, давным-давно была подавлена силой воли и твердым характером дочери.
Прошлое для Кристин перестало существовать. Только один символ остался со времени детства и продолжал жить в ее воображении. Это было лицо Дэймона Риса.
Кристин снова купила все его книги, внимательно прочла. Повзрослевший мозг впитывал все новые идеи по мере того, как становилась старше. И писатель рос вместе с ней, и его мастерство с годами совершенствовалось. Кристин давно уже оставила детские мечты о Рисе как о своем отце. Как мог один среди сотен любовников Элтеи быть избранным для такой роли? И, кроме того, у Элтеи тоже голубые глаза и светлые волосы, унаследованные Кристин.
Нет, никогда ей не узнать, кто ее отец. И лучше, чтобы мужчина, бывший причиной ее появления на свет, оставался только призраком, существование которого не стоит принимать всерьез.
Кроме того, Кристин нравилось ее сиротское одиночество, подтверждавшее теорию Риса, что она была рождена для судьбы, не зависящей от судеб других людей, и если она избавится от иллюзий, за которые столь эгоистически цеплялись человеческие существа, то найдет тропинку к этой судьбе. Главное – научиться покорно принимать насилие, неизбежно встречающееся на этом пути.
И разве не насилие она знала лучше всего?
Кристин заботилась о своем теле, стараясь образовать ум, и копила деньги. И ждала.
Она знала, что когда-нибудь наступит момент, и цель жизни станет ясна.
Кристин никогда сознательно не признавалась себе, что, несмотря на все предосторожности, крохотный уголок девической мечты все еще тлел в глубине души, непоколебима вера в то, что судьбы Дэймона Риса и ее неразрывно связаны и в будущем когда-нибудь пересекутся.
Она пыталась убедить себя, что Рис – ее интеллектуальный наставник, задача, которую необходимо решить; она увлеченно перечитывала его книги снова и снова. И маленькое фото по-прежнему лежало в записной книжке.
Кристин ждала.
ЭННИ
Глава II«Голливуд рипортер» 12 октября 1969 года
«Не прошло и двух недель с тех пор, как мир кино потрясла новость о никому не известной актрисе Энни Хэвиленд, получившей главную роль в новой сенсационной картине «Полночный час», как Дэймон Рис, живущий в Голливуде гений, фактически обеспечил блестящее будущее своему фильму, отдав роль героя Эрику Шейну.
Хорошо известно, что Шейн, звезда первой величины и самый кассовый актер за последнее десятилетие, с самого начала намечался на роль Терри в «Полночном часе», но не дал согласия, поскольку был занят в других фильмах.
Неделю спустя после сделанных проб, позволивших мисс Хэвиленд получить роль Лайны, Шейн, очевидно, изменил решение, связался с Рисом и по собственному требованию провел пробные съемки с мисс Хэвиленд на студии «Интернешнл Пикчерз» в Калвер-сити. Результаты, как говорят профессионалы, были потрясающими, и с агентами Шейна была немедленно заключена сделка.
В четверг наш корреспондент взял короткие интервью у Риса и его звезд. Шейн, известный своей сдержанностью при контактах с прессой, как обычно отделывался междометиями, но, казалось, был доволен, что снова работает с создателем картины «Время покажет», почти легендарного фильма Риса, который девять лет назад помог Шейну стать суперзвездой.
У мисс Хэвиленд спросили, как она намеревается решить двойную задачу – сыграть сенсационную роль «роковой женщины» в фильме Дэймона Риса перед зрителями, никогда не слыхавшими о ней, и не спасовать перед самым сексуальным и кассовым актером Голливуда.
Мисс Хэвиленд, хорошо воспитанная, сдержанная молодая женщина, очаровала корреспондентов своей искренностью:
– Когда я прочла сценарий «Полночного часа», – сказала она, – то подумала, что с помощью хорошего режиссера смогу сыграть Лайну, но теперь, получив роль, вовсе не так уверена в этом. Правда, мистер Рис, кажется, по-прежнему верит в меня, и, если хоть немного его уверенности передастся мне, все будет хорошо.
Когда мисс Хэвиленд спросили, что она ощущает, стоя на съемочной площадке рядом с известным сердцеедом Шейном, она ответила с неожиданным юмором:
– Видите ли, – улыбнулась она, взглянув на своего партнера, – я очень серьезно отношусь к своей работе. Обещаю вести себя как профессионалка и не подвести товарищей. Если Эрик Шейн сможет вынести мое искреннее обожание в перерыве между съемками, возможно, мы поладим. Но я не удивлюсь, если он сядет обедать как можно дальше от меня, чтобы хоть поесть спокойно.
Подготовка к съемкам «Полночного часа» официально начнется на этой неделе. В связи с этим глава «Интернешнл Пикчерз» Хармон Керт в начале недели устраивает роскошный прием. Предполагают, что постановщиком будет Марк Сэлинджер, соавтор Риса в последних пяти фильмах, получивших широкую известность, а Дункан Уорт, чье искусство придает всем фильмам так называемый «стиль Риса», станет главным оператором. Сам Рис будет исполнительным продюсером, а продюсером фильма – его давний коллега Клиффорд Номс.
Обозреватели предполагают, что утверждение Эрика Шейна на роль Терри – патологического, ущербного типа, решает последний вопрос головоломки Риса под названием «Полночный час». Но, кажется, сам Рис считает центром всей истории Лайну. Это означает, что мисс Энни Хэвиленд, удивительно привлекательной молодой девушке с изящной осанкой и определенной выразительной манерой, скоро придется нести бремя, с которым могут справиться лишь немногие актрисы ее лет и опыта. Ей не только нужно будет воплотить самый эротичный персонаж из тех, что появлялись на экране за последнее десятилетие, но и привнести в игру достаточно таланта и глубины, чтобы суметь держаться вровень с прославленным актером Голливуда, обладающим сложным, многогранным характером, человеком, чье непреодолимое сексуальное притяжение берет начало именно из утонченности его восприятия.
Для начинающей актрисы, весь предыдущий экранный опыт который состоит из участия в нескольких коммерческих фильмах, роль Лайны может стать высокой наградой, а может обернуться сомнительной удачей.
Дэймон Рис был как всегда ироничен и небрежен. Вопросы, которые были заданы по поводу способности новой звезды выдержать невероятное напряжение роли, мистер Рис игнорировал.
– Погодите, пока не увидите фильм, – завершая беседу, сказал он, отечески обняв мисс Хэвиленд. – Она откроет вам глаза.»
Глава IIIХармон Керт сидел один в личной проекционной, находящейся в подвальном помещении его дома. Он отдал строжайший приказ ни при каких обстоятельствах его не беспокоить. Телефон, стоявший около большого кожаного кресла, был установлен только на передачу – звонить сюда никто не мог. Номер знал только личный секретарь.
На большом экране застыло изображение Энни Хэвиленд в роли Лайны – пробы с Эриком Шейном, снятые десять дней назад.
В комнате был слышен лишь звук работающих динамиков по другую сторону экрана. Губы актрисы были разомкнуты насмешливой улыбкой; она глядела вдаль, за кадр, где, должно быть, стоял Терри – герой Шейна.
На девушке было простое ситцевое платье, льнувшее к груди, в его вырезе были видны нежные ключицы. Босоногая, простоволосая, она небрежно опиралась на кухонный столик, чуть отведя бедро. Волосы водопадом рассыпались по спине.
Керт нажал кнопку. Проектор включился.
«Куда это ты идешь?» – окликнула девушка с мелодичным южным акцентом, призывно шевельнув бедром под тонкой материей.
«Домой. Нужно спешить». – Появился Шейн, крупным планом, читавший реплики со смесью грубоватого обаяния и сдерживаемой силы чувств. Он использовал свою внешность как блестящую упаковку для червоточины, пожирающей душу его героя.
Керт кивнул, поджав губы. Шейн был превосходным актером. Он идеально подходит для фильма, хотя это и увеличит расходы на миллион долларов. Картина неминуемо провалится, если в титрах не будет хотя бы одного известного имени. А у Шейна не было соперников среди актеров.
В кадре вновь появилась Лайна.
«Ужасно жарко. Куда ты спешишь?»
Девушка, казалось, мурлыкала, как кошка. Она едва заметно потянулась. Невероятно, но в самой мягкости ее движения было что-то неистовое, словно последний настороженный взгляд в глазах хищника перед прыжком на жертву. Камера медленно скользила по стройным упругим бедрам, потом спустилась ниже – к коленям и пальцам голых ног на деревянном полу.
Девушка подошла к Шейну и прильнула к нему.
«Пойдем, – прошептала она так, что на экране был виден только рот. – Тебе ведь не терпится, правда?»
Увидев, как мелькнул ее язык, облизывающий губы, Керт почувствовал, как отвердел пенис и натянулась ширинка.
Теперь на экране в полутьме вырисовывался только силуэт девушки. Она подталкивала Шейна к двери в спальню и, казалось, платье само собой растаяло, оставив обнаженную светящуюся плоть. Зритель почти чувствовал мускусный пряный запах желания, волной хлынувший с экрана.
Керт едва верил глазам.
Энни Хэвиленд, которую он изнасиловал два с половиной года назад, была чистым гордым созданием, отличавшимся непримиримо-строгим самоуважением. Именно ее невинность довела его тогда до исступления. Керт никогда не забудет, как легко и ловко ускользала она от него, какое возбуждение охватило его, когда Хуан поймал девчонку.
Но теперь на экране ее серебристые глаза сверкали нескрываемым вожделением. Похотливые слова срывались с губ, словно невидимая паутина, оплетающая жертву, сосущая из нее жизнь. Чувственность Лайны была столь смертоносной, что даже объектив камеры, казалось, подмигивал со злобным удовлетворением, уставившись на девушку.
Керт перемотал пленку в пятый раз и просмотрел сцену с самого начала, возбуждаясь все больше по мере того, как ненависть, словно кольца змеи, оплетала девушку на экране.
Она оказалась хорошей актрисой – в этом не могло быть ни малейшего сомнения. Прекрасная школа, ум, красота и огромное честолюбие.
Но ее присутствие на экране было непереносимым оскорблением могуществу Керта. Он намертво закрыл все двери в мир кино для этой девчонки два с половиной года назад. Ее изгнание словно было отмечено клеймом Керта.
Но вот она здесь – в Голливуде, во всей красе и высокомерии юности и таланта.
И все благодаря Дэймону Рису. Этому проклятому негодяю Рису! Единственный человек в бизнесе, кто мог бы помочь ей, потому что ни от кого не зависел и был слишком поглощен собой и собственными делами, чтобы думать о правилах и тем более подчиняться им.
Рисом нельзя управлять. Его фильмы не только приносили славу «Интернешнл Пикчерз» – Академия киноискусства просто восторгалась им, не говоря уж об Ассоциации кинокритиков Нью-Йорка и каннских перерастах, – но еще и приносили огромные прибыли. Ни одна студия не могла позволить себе уволить такого человека.
Девчонка Хэвиленд, должно быть, продумала все заранее. Керт не мог не восхищаться ее ловкостью.
На приеме она появилась под руку с Рисом. Тот, пьяный не столько от виски, который пил стаканами, сколько от неожиданной удачи с актерами на первые роли, просто лучился от гордости, когда представлял их.
Хэвиленд пожала руку Керта, как будто видела его впервые, спокойно, холодновато, с подобающим уважением.
– Много лет наблюдаю за вашей работой и восхищаюсь, – сказала она. – Для меня большая честь находиться здесь.
Именно ледяной блеск в этих серебристых глазах и предостерег Керта – в этой девушке таится опасность. Ни малейшего признака враждебности, ни искорки торжества. Только непреложные грубые факты ее появления здесь, в его собственной студии, ее главная роль в таком фильме… А ведь Керт тогда кричал ей, что она никогда не будет работать в Голливуде.
«Это – только начало», – вот что крылось за ее решительным рукопожатием. Девчонка поняла, что ее звезда восходит, а блестящее будущее ознаменует неизбежное падение Керта. И означало это одно – Энни Хэвиленд вынашивает план мести и приведет его в исполнение.
Керт снова остановил пленку: изображение улыбающейся девушки застыло на экране. Он должен уничтожить ее. Во что бы то ни стало.
Но она получила роль. И, что всего важнее, хороша в ней. Очень хороша. Керт, пресыщенный ценитель актрис, был искренне поражен ее способностью доносить эмоции до зрителей.
Керт, прежде всего, был профессионалом. И для него на первом месте стояла студия и ее интересы. Тем не менее, ненависть в сердце и пульсирующий комок плоти между ногами требовали удовлетворения.
Есть только одно решение. Он должен извлечь пользу из девчонки, а потом уничтожить ее. Использовать, а потом раздавить, как червя.
Конечно, гордость его будет уязвлена, ведь придется отступить от клятвы, данной два с половиной года назад. Ну что ж, сначала он сделает хороший фильм для «Интернешнл», а потом устранит угрозу своему авторитету и тщеславию.
Керт задумался над деталями своего нового плана…
Но он никак не мог сосредоточиться – лицо на экране все еще стояло перед глазами, терзало своей красотой, улыбалось, соблазнительная плоть словно обволакивала его, возбуждала непреодолимое желание.
И теперь образ Энни словно множился: в ее глазах Керт видел не только Лайну, но и испуганную отчаявшуюся девушку, чьим телом он насладился два года назад, и спокойную сдержанную Энни Хэвиленд, протеже Риса, пожавшую ему руку на приеме, торжествующую тайную победу, о которой знали только она и Керт.
И она была блестящей актрисой – очевидно, сумела ею стать за два с половиной года, актрисой, сумевшей прекрасно воплотить гибельную чувственность Лайны. Каждая клеточка ее тела дышала опасностью, голодным стремлением к власти и сексу. Она была переполнена сексом.
Прирожденная соблазнительница, она нашла оружие и пользовалась им без милосердия.
Сгорая от желания, Керт оставил все попытки собраться с мыслями. Он схватил трубку и набрал номер.
– Да?
– Сандра? – спросил он, облегченно вздохнув. – Это я. Приезжай сюда. Немедленно.
– Ну… я… то есть… меня ждут в другом месте, мистер…
– Брось! Я заплачу больше. Будешь здесь через десять минут, получишь лишнюю тысячу.
И, не ожидая ответа, повесил трубку. Дыхание Керта участилось, он не сводил глаз с терзающей душу фигуры девушки на экране.
Подумать только, до чего он дошел – приходится удовлетворяться знакомой плотью Сандры, когда он жаждет только крови Энни Хэвиленд!
