Текст книги "Французская волчица — королева Англии. Изабелла"

Автор книги: Элисон Уэйр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 39 страниц)

Поселившись в Уоллингфорде, Изабелла, в ответ на критические замечания Ланкастера, отдала распоряжение всем шерифам составить и прислать королю списки нарушителей Нортхэмптонских статутов; ^{1635} король и его свита к 14 ноября перебрались в Виндзор. ^{1636}

Понимая, что королева непременно явится в Лондон, мэр Грентем 18 ноября написал королю, снимая с себя всякую ответственность за тех лондонцев, которые присоединились к Ланкастеру. ^{1637} Король и его мать прибыли в Лондон 21 ноября ^{1638} и оставались там около двух недель. За это время Ланкастер дважды присылал к Изабелле гонцов в попытке достичь соглашения – он предлагал обсудить разногласия на совете в присутствии всех его членов. Но королева ответила, что он оскорбил короля, и потому возможна только его добровольная сдача. ^{1639}

Мортимер в те дни счел за лучшее держаться в стороне и не приезжал к Изабелле в Вестминстер до 25 ноября. ^{1640} Однако, приехав наконец в город, он был весьма тепло встречен, так как среди жителей Лондона все еще пользовался большой популярностью. ^{1641} Пока королевский двор оставался в Вестминстере, прибыли послы от Филиппа VI с требованием, чтобы Эдуард III принес оммаж за свои владения на континенте, как обычно, когда на французский престол восходил новый король.

Но Изабелла не пожелала даже слушать об этом. «Мой сын, чей отец был королем, никогда не принесет оммажа сыну графа», – гневно заявила она. Узнав об этом, Филипп VI ответил тем, что присвоил доходы с Гаскони, и встревоженные английские лорды посоветовали королеве проявить благоразумие. ^{1642} У нее было достаточно проблем и без войны с Францией.

Теперь Кент и Норфолк проявили себя как самые экстремистские союзники Ланкастера. В декабре они осмелились разослать циркулярное письмо знатным вельможам и епископам, жалуясь, что король нарушил установления Хартии вольностей и свою коронационную присягу, и созывая адресатов на встречу в соборе святого Павла для обсуждения дальнейших действий. Подлинная цель этой жалобы была ясна, и несколько адресатов, в том числе епископ Хит, проигнорировали письмо ^{1643} – но другие, такие, как Стратфорд, Уэйк и архиепископ Миофем, избранию которого противилась Изабелла, отправились на встречу с графами королевской крови. ^{1644}

2 декабря Изабелла, Мортимер и король выехали из Лондона в Глостер. Туда они добрались 10 декабря, и сразу же занялись сбором солдат, а затем, 20-го, отбыли. ^{1645} 15 декабря Мортимер совершил довольно редкий для него поступок: он пожертвовал деньги церкви в Лейнтвардене для оплаты услуг девяти капелланов, которые ежедневно должны были служить мессу за здравие короля и королевы, королевы Изабеллы и леди Мортимер, а также других лиц. ^{1646} Любопытно, не показалось ли странным капелланам молиться одновременно и за любовницу Мортимера, и за его жену.

Сведения о циркулярном письме Кента вскоре достигли королевы, и чтобы перевесить его влияние, она уговорила короля написать 16 декабря властям города Лондона, прося у них помощи против врагов и сопровождая просьбу полным, хотя и несколько необъективным изложением конфликта с Ланкастером. [135]135
  Calendar of Plea and Memoranda Rolls. Из этого письма извлечена большая часть содержания данной главы. Оно является основным источником сведений о раннем этапе мятежа Ланкастера.


[Закрыть]

Архиепископы Кентерберийский и Йоркский оба сочувствовали Ланкастеру, и 18 декабря архиепископ Миофем осмелился произнести проповедь, направленную против Эдуарда III, в соборе святого Павла. На следующий день обиженные лорды сошлись там и приступили к длительным дискуссиям на тему «что делать дальше». ^{1647}

Письмо короля дошло до Лондона 21 декабря и было зачитано в ратуше. Среди слушателей имелись и сторонники Ланкастера; поняв, что общественное мнение отклоняется от них, они стали возражать, уверяя, будто Ланкастер не мог ответить, не посовещавшись со своими друзьями. Но горожане отреагировали по-своему, заявив о своей верности королю, и призвали обе стороны воздержаться от применения оружия, пока вопрос не будет обсужден в Парламенте. ^{1648} Однако этот призыв проигнорировали обе партии. ^{1649}

23 декабря Миофем направил сердитое письмо королю Эдуарду, угрожая отлучением Изабелле, Мортимеру и любому из их сторонников, кто вздумал бы нарушить мир, кроме молодых короля и королевы. ^{1650} Именно это оскорбительное письмо, наряду со слухами, что Ланкастер идет на Лондон, ускорило развязку гражданской войны.

29 декабря Мортимер был с королем в Вустере – они вели свое войско к Уорвику с целью напасть на земли Ланкастера в его отсутствие. Будучи в Вустере, Эдуард III объявил войну Ланкастеру, но предложил амнистию всем, кто покорится ему прежде, чем он дойдет до Лестера. ^{1651} На следующий день королевское войско достигло Уорвика. Оттуда, уже 1 января 1329 года, оно направилось к основной твердыне Ланкастера – Кенилворту. Гарнизон крепости отказался впустить короля, что представляло собой непростительный акт luse-majeste(«оскорбления величества»).

В тот же день Ланкастер появился в Лондоне. В течение суток под его знамя собралось 600 человек. Оказалось, что он стал средоточием мощной коалиции, целью которой был захват короля и обвинение Мортимера и Изабеллы в заключении «позорного мира» с Шотландией. ^{1652}

Мортимер и король прошли маршем через Ковентри 2 января, а к 6 января Мортимер пошел вперед, разорил земли Ланкастера и захватил принадлежащий ему город Лестер. Следом за ним прибыли король и королева Изабелла, чтобы вступить во владение этим городом. ^{1653} Уже 11 января они покинули Лестер и 12-го были в Бедфорде. Ланкастер шел на север, чтобы сразиться с ними там – но тут, к своему великому огорчению, узнал, что дальнейшее сопротивление бесполезно. ^{1654}

* * *

Взятие Лестера силами короля послужило сильнодействующим сдерживающим средством, и союзники быстро оставили Ланкастера. Когда Кент и Норфолк бросили его и сдались королю, он понял, что проиграл и должен примириться с Эдуардом – и, что еще печальнее, с Изабеллой и Мортимером. ^{1655} Для этого у него имелась, видимо, и другая причина: он мало-помалу терял зрение.

В Бедфорде Ланкастер сошел с коня, опустился на колени перед королем, Изабеллой, Мортимером и всем их войском, и сдался, поклявшись на Евангелии, что в будущем не причинит никакого ущерба «государю нашему королю, государыням королевам, и никому их членов совета, великих или малых» ^{1656} Благодаря посредничеству архиепископа Миофема ему сохранили жизнь и оставили на свободе, но обязали выплатить штраф, равный стоимости половины его земель, и лишили всех званий, кроме звания сенешаля Англии. По сути, Мортимер и Изабелла его раздавили, и пока они оставались у власти, ему доставалась только третьестепенная роль в общественных делах.

* * *

Двор оставил Бедфорд 21 января и направился в аббатство Уоберн, откуда Эдуард отправил приказ мэру Лондона и виднейшим горожанам, чтобы те явились на встречу с ним в Сент-Олбенсе 23 января. На протяжении следующих трех дней представители города совещались, запершись с королевой и советом. Мортимер отсутствовал. ^{1657} Знаменательно, что Ричард де Бетюн и Джон де Жизор, помогавшие когда-то Мортимеру бежать из Тауэра, были среди делегатов. 28 января депутаты от Лондона вернулись в город и в ратуше объявили, что король повелел разобраться с нарушителями спокойствия, разыскать и наказать приспешников Ланкастера. Уполномоченные приступили к расследованию уже на следующий день. ^{1658}

29 января Изабелла присоединилась к Мортимеру в Виндзоре, где они оставались по меньшей мере до 3 февраля. ^{1659} Туда 1 февраля явился мэр для дальнейших переговоров с королем; на следующий день тот назначил судебную комиссию, которой предстояло заседать в ратуше и разбирать дела мятежников. Среди уполномоченных были Ингхем и Малтреверс, которые точно должны были действовать на пользу Мортимеру в случае, если лондонцы окажутся ненадежными. Судьи не тратили времени даром – первые злоумышленники предстали перед судом в Лондоне уже 6 февраля, а 13 января был осужден Хэмо Чигвел – его отправили в Тауэр [136]136
  Чигвел сослался на привилегии духовенства и был передан на поруки епископу Лондонскому.


[Закрыть]. [137]137
  E. 101; «Лондонские анналы».


[Закрыть]

Несколько последователей Ланкастера, в том числе Генри де Бомонт, бежали во Францию. Наказание оставшихся заключалось в конфискациях или наложении жестких обязательств сохранять мир под угрозой больших штрафов. ^{1660} Изабелла и Мортимер проявили удивительное милосердие, и большую часть конфискованного имущества позднее вернули владельцам, а штрафы были прощены – даже Ланкастеру. ^{1661}

* * *

Днем раньше начала судебных процессов Эдуард III и королева Изабелла прибыли в Лондон и поселились в Тауэре; ^{1662} возможно, Изабелла хотела присутствием коронованных особ предупредить судей, чтобы те не проявляли благодушия к ланкастерцам.

Парламент собрался в Вестминстере 9 февраля, и во время сессии вновь прибыли послы из Франции с окончательным требованием Филиппа VI, чтобы Эдуард III совершил оммаж. Осознав, что ситуация в стране не позволяет рисковать последствиями нового отказа, Изабелла смирила гордыню и изменила свою политику относительно Франции. Послам сообщили, что король все-таки приедет во Францию, и отправили домой с богатыми подарками. ^{1663} Однако было решено, что Эдуард совершит только условный оммаж, не означающий вассальных отношений, чтобы не оказаться обязанным исполнять военную службу для Филиппа, и чтобы это не помешало ему впоследствии вновь заявить свои права на корону Франции. ^{1664} Позднее Бейкер резко критиковал Изабеллу за то, что она предала сына, лишив его прав на французский престол, но в данных обстоятельствах трудно представить, что еще она могла сделать.

Когда сессия Парламента завершилась 22 февраля ^{1665} , двор выехал из Вестминстера в Элтем. Там Изабелла назначила Малтреверса главным камергером Эдуарда III. На этом посту он оставался до 9 июля 1330 года. ^{1666} В начале весны (7 марта) двор уже был в Гилдфорде и разместился в замке Изабеллы и во дворце поблизости. Здесь король устроил двухдневный турнир, на котором Мортимер по настоянию королевы был награжден богатыми подарками за победу над Ланкастером. ^{1667} На протяжении весны двор неспешно кочевал по Бекингемширу, Оксфордширу и Беркширу; около 15 марта остановились в Хай Уикомбе, в Вудстокском дворце жили по меньшей мере с 19 по 22 марта; дальше маршрут пролегал через аббатство Тэйм, Айлип, где в 1004 году родился Эдуард Исповедник (хотя ко времени Изабеллы мало что могло сохраниться от древнего саксонского дворца), аббатство Абингдон, замок Уоллингфорд – по меньшей мере с 12 по 16 апреля, и наконец, аббатство в Рединге. ^{1668}

Изабелла пустила в ход все свои немалые дипломатические способности. 14 апреля Эдуард III написал Филиппу VI, объясняя, что задержка в совершении обряда случилась из-за недавнего мятежа, и обещая вскорости выехать из Англии. ^{1669}

В этот период мы можем заметить признаки некоторого раздражения молодого короля по отношению к матери и Мортимеру. Например, 16 апреля в Уоллингфорде королеве Филиппе было обеспечено содержание в 1000 фунтов в год на бытовые расходы, «пока не появится возможность устроить ее лучше»; ^{1670} этот шаг мог быть уловкой, чтобы смягчить Эдуарда. Возможно, еще одной подкупающей уступкой было позволение другу короля, сэру Уильяму де Монтегю, «до конца его жизни оставаться при короле вместе с двадцатью вооруженными людьми», ^{1671} – об этом назначении Изабелле и Мортимеру вскоре придется пожалеть.

Уильям де Монтегю, умный и благородный духом молодой человек (ему было тогда 28 лет), происходил из знатной англо-норманнской семьи, которая поселилась в Сомерсете вскоре после Норманского завоевания. Его покойный отец верой и правдой служил Эдуарду II как главный камергер двора и маршал Гаскони, а молодой Уильям в 1325 году вошел в состав свиты, сопровождавшей принца Эдуарда во Францию. Впоследствии он быстро рос во мнении Эдуарда и в 1328 году стал его знаменным рыцарем (Knight Banneret) [138]138
  Знаменным рыцарем назывался воин (не обязательно знатного происхождения), который приводил для участия в войне отряд под своим собственным знаменем, а не под флажком, как рядовые рыцари. Этот ранг был выше, чем «просто рыцарь», который сражался под знаменем более знатного феодала – но ниже, чем ранг графа. Согласно английскому обычаю званием знаменного рыцаря наделял отличившихся лично король, причем непосредственно на поле битвы. Обычай этот прослеживается со времен Эдуарда I вплоть до XVI века. (Прим. перев.)


[Закрыть]. Несмотря на то, что Уильям был старше молодого короля на одиннадцать лет, они стали ближайшими друзьями и сохранили эти отношения до смерти. ^{1672}

28 апреля двор был в Виндзоре, но еще до 11 мая перебрался в Элтем ^{1673} . В этот день посланцы Эдуарда вернулись из Франции с известием, что там уже готовятся к церемонии оммажа. Откладывать неприятное дело больше было нельзя. Либо 15 мая, либо чуть позже королевский поезд покинул Элтем и отправился в путь по землям Кента; в Кентербери задержались с 20 до 22 мая и добрались до Дувра 25 мая. ^{1674}

На следующий день Эдуард III отплыл во Францию, оставив брата, Джона Элтемского, номинальным наместником государства в свое отсутствие. ^{1675} Изабелла и Мортимер возвратились в Кентербери, где оставались по меньшей мере до 16 июня. ^{1676}

6 июня Эдуард, облаченный в мантию из алого бархата с вышитыми леопардами, с золотой короной поверх длинных светлых волос, поддерживаемый с двух сторон своими дядьями, Норфолком и Кентом, совершил оммаж перед Филиппом в Амьенском соборе. ^{1677} Между двумя королями завязались вполне сердечные отношения, но Найтон пишет, что «друзьями они были только по наружному выражению их лиц». Говорят, что во Франции Эдуарду пришлось услышать грязные сплетни о матери и Мортимере, которые и потрясли, и разозлили его. ^{1678}

Епископ Бергерш, сопровождавший короля в Амьен, встревожился, когда до него дошли слухи, будто Филипп готовится похитить Эдуарда. Правда это или нет, он выяснять не стал.

Любая задержка грозила бедой юноше, вверенному его заботам, и поэтому он настоял, чтобы все англичане немедленно отправились домой. ^{1679} Отъезд их был настолько поспешным, что у Эдуарда не осталось времени для достойного прощания с Филиппом. Он вернулся домой 11 июня и нашел Изабеллу и Мортимера в Кентербери ^{1680} , где их застало известие, что Роберт Брюс умер, Дэвид II в возрасте пяти лет наследовал ему на престоле Шотландии, а значит, восьмилетняя Джоан, дочь Изабеллы, стала теперь королевой.

* * *

Вскоре после 14 июня Эдуард III оставил двор в Кентербери и поспешил в Виндзор, к своей возлюбленной Филиппе, которая тремя месяцами ранее родила своего первого ребенка – девочку.

Мортимер выехал в Виндзор 18 июня ^{1681} , но Изабелла оставалась в Кентербери до 20-го, а потом также выехала в Виндзор. Там 20 июля состоялась пышная церемония, во время которой король – без сомнения, по настоянию Изабеллы – одарил Мортимера драгоценностями.

Через восемь дней двор отправился на запад, чтобы присутствовать на свадьбе двух других дочерей Мортимера, Беатрис и Агнес. Их мужьями стали наследники Норфолка и Пемброка. После того, как Ланкастер впал в немилость, Норфолк примирился с Изабеллой и Мортимером – очевидно, боясь потерять доставшиеся ему от них конфискованные имения Деспенсера. Брак его десятилетнего наследника Эдуарда с Беатрис Мортимер, как и его присутствие на свадьбе, вероятно, не объяснялись искренним желанием поддержать режим, а скорее служили демонстрацией его желания втереться в доверие к Изабелле и Мортимеру. ^{1682} Для Мортимера этот брак стал вершиной успеха, поскольку связал его с королевским домом и навсегда обеспечил ему и его семье высокий статус.

2 сентября Изабелла совершила необычный поступок: она назначила Мортимера наследником нескольких своих владений и поручила своим душеприказчикам контролировать доходы от Понтье на протяжении трех лет после ее смерти. ^{1683} Аналогичные распоряжения она делала в прошлом лишь один раз, перед первыми родами, а потому, поскольку нет сведений о том, что она в то время болела, можно предположить, что она была теперь беременна от Мортимера и заботилась о будущем ребенка на случай, если не переживет родов. Стоит удивиться тому, что она не понесла намного раньше, если учесть, что она родила Эдуарду четверых здоровых детей, а жена Мортимера имела их целую дюжину.

Поскольку рождение внебрачного ребенка у королевы вызвало бы грандиозный скандал во всем христианском мире, следовало соблюдать сугубую секретность: Изабелла и Мортимер не были настолько популярны, чтобы их противники воздержались и не извлекли политической выгоды из подобного события. Кроме того, следовало беречь репутацию Короны и чувства молодого короля.

К 3 сентября двор добрался до Леминстера. На следующий день король и королева-мать со своими свитами отправились в замок Уигмор ^{1684} , где Мортимер в течение трех дней развлекал всех игрой в Круглый стол и турниром в преддверии свадьбы его дочерей, причем сам он взял на себя роль короля Артура.

Выбор темы для игры был весьма знаменателен, поскольку Мортимер подчеркивал свое происхождение от мифического героя, троянца Брута, чье имя, согласно летописям XII века, стало именем земли Британии: он якобы основал Лондон в качестве второй Трои и стал первым королем в артуровской традиции, устроившим Круглый стол. Мортимер также следовал семейной традиции – в 1279 году его дед устраивал Круглый стол в Кенилворте, в присутствии Эдуарда I и Элеоноры Кастильской. Изабеллу эта затея должна была безгранично порадовать, так как она всегда питала особую любовь к легендам о короле Артуре; известно, что она руководила празднеством вместе с Мортимером, а потому возможно, что она исполняла роль королевы Гвиневеры. [139]139
  «Брут»; Мортимер; E. 101; Роберт из Эйвсбери; Мьюримут; Бейкер; Найтон; Гриффин [Griffin] (оба). Иногда ошибочно утверждается, что этот турнир проходил летом 1328 года в Бедфорде – но двор в это время не посещал Бедфорд. Некоторые хронисты явно запутались из-за двух двойных свадеб в семействе Мортимера.


[Закрыть]

Но не крылся ли за этим некий подтекст? Не хотел ли Мортимер хитроумно подчеркнуть свое королевское происхождение и право на власть? Во всяком случае, с этого момента он не упускал ни одной возможности утвердить свое превосходство в государстве.

6 сентября или чуть позже двор покинул Уигмор и к 9 сентября перебрался в Херефорд, где должны были состояться свадьбы дочерей Мортимера. ^{1685}

Король выдал Мортимеру 1000 фунтов на расходы по поводу свадебных торжеств его кузена Норфолка ^{1686} , но сам вряд ли особо насладился праздниками. К этому времени, и не без причин, Эдуарда III сильно беспокоило откровенное самовозвеличивание Мортимера, а также то, что решения, принимаемые от его имени матерью и ее любовником, далеко не всегда отражают его собственные взгляды – а иногда и прямо противоположны им.

Будучи все еще несовершеннолетним, Эдуард почти ничего не мог поделать с этим, но твердо решил обойти власть Мортимера. Для этого он обратился за помощью к папе. 12 сентября он отправил Уильяма де Монтегю в Авиньон, чтобы побеседовать с Иоанном XXII о его проблемах. Вместе с ним отправился брат епископа Бергерша Бартоломью – а значит, у Мортимера были свои подозрения насчет этой миссии.

Однако Монтегю удалось получить приватную аудиенцию у папы, и они договорились об условном знаке, по которому понтифик мог распознать подлинные послания от короля: Эдуард должен был собственноручно приписать слова «Peter Sancte» в конце своих писем. Все остальные письма следовало считать инспирированными Изабеллой или Мортимером и поступать с ними соответственно. [140]140
  Крамп [Crump]. Одно письмо, помеченное этим условным знаком и подписью Эдуарда, находится в паше время в архивах Ватикана.


[Закрыть]

* * *

Осенью 1329 года граф Кентский также явился в Авиньон, якобы «по поручению короля» ^{1687} , и поделился с изумленным папой своим убеждением, что Эдуард II все еще жив, и он намерен освободить его ^{1688} . [141]141
  У Мьюримута говорится о признании Кента. Бейкер, очевидно, расцветил факты некоторыми подробностями, незафиксированными ни в одном из современных источников.


[Закрыть]Согласно более позднему заявлению Кента, он поведал понтифику, что к нему в Кеннингтонский дворец явился монах-доминиканец из Лондона и сообщил, что «произвел заклинаниями вызов некоего духа» (Мьюримут называет его попросту дьяволом), и тот открыл ему тайну, что бывший король не умер. Лэйнеркост считает, что этот монах был не кем иным, как Стивеном Данхевидом, доминиканцем, который дважды пытался освободить Эдуарда в 1327 году. Возможно, Кент входил в число тех знатных особ, которые тогда помогли Данхевиду скрыться, – в таком случае Данхевид вполне естественно мог снова обратиться к Кенту.

У Данхевида были наибольшие возможности узнать о спасении Эдуарда II. Тот охранник, который, согласно Фиески, помог Эдуарду бежать, мог быть членом группы Данхевида или сочувствующим; именно он мог обеспечить им проникновение в замок Беркли в тот день, когда они разорили его и увели с собой короля. После его водворения обратно Данхевид залег на дно – но имеется вероятность, что он сам или его уцелевшие товарищи по заговору помогли Эдуарду после бегства или по крайней мере слышали о нем.

Но кто бы ни был тот монах, Кент вскоре убедился, что его рассказ правдив. Он придавал достоверность слухам, которые к этому времени уже разошлись по всей стране – что Эдуард II жив; этим слухам Кент, очевидно, верил. ^{1689} Совесть никогда не переставала мучить его из-за того, что он предал Эдуарда, и легко можно согласиться, что он с готовностью должен был поверить такому известию: если его брат жив, то у него появлялся шанс искупить тот вред, который он причинил. Папа, по его позднейшему утверждению, благословил его замысел, «обязал его приложить все силы и старания для спасения Эдуарда» и пообещал свою моральную и финансовую поддержку; однако Иоанн XXII впоследствии отрицал это. ^{1690}

Заехав на обратном пути в Париж, Кент встретился с Генри де Бомонтом и Томасом Росселином, еще одним ланкастерцем в изгнании, и обсудил с ними вопрос о восстановлении на престоле Эдуарда II. Эмигранты пообещали ему связаться с графом Дональдом Маром, также бывшим участником заговора 1327 года, и уговорить его вторгнуться в Англию с северо-восточного побережья. ^{1691} Затем Кент вернулся в Англию, чтобы заручиться поддержкой своего плана.

* * *

16 сентября двор находился в Глостере, и здесь Эдуард III снова проявил свою волю, назначив своего человека вместо ставленника Мортимера на должность казначея; он также выдвинул кандидатуру Томаса Гертона, рекомендованного Уильямом Монтегю, на пост ревизора придворного хозяйства. Затем 24 сентября он назначил своего прежнего наставника и верного секретаря Ричарда Бери хранителем Малой Печати. Поскольку еще в июне 1330 года Изабелла обращалась к Бери «наш дорогой клерк» ^{1692} , она, видимо, была довольна этим назначением, а может, и сама его задумала. В конце сентября сэр Джон Малтреверс был назначен комендантом замка Корф ^{1693} , хотя до 29 июля 1330 года он оставался также управляющим двора и поочередно уделял время этим разным занятиям.

Между 8 и 16 октября двор пребывал в Данстейбле ^{1694} , на турнире, длившемся четыре дня, а затем отправился в Нортхэмптон. Оттуда они к 29 октября перебрались в Кенилворт и оставались там более трех месяцев, до 3 января 1330 года, – необычно долгий срок. ^{1695}

Замок Кенилворт, построенный из красного песчаника, находился в 4 милях к северу от Уорвика и прежде принадлежал Ланкастеру. Это была одна из самых больших и мощных крепостей в Англии. Первоначально его воздвигли в 1112 году другие владельцы, но вскоре после того замок отошел к Короне в связи с его важным стратегическим значением. Король Иоанн укрепил его защитные сооружения и добавил широкое искусственное озеро, окружившее замок с трех сторон. Но в 1244 году Генрих III отдал его Симону де Монфору. Позднее замок вошел в состав графства Ланкастер. Эдуарда II держали здесь в плену в 1327 году – но у нас нет свидетельств, чтобы этот замок вызывал неприятные ассоциации у его супруги. В то время, когда Изабелла пользовалась Кенилвортом, он состоял из массивной цитадели, окруженной стеной с башнями. [142]142
  Кенилворт в настоящее время лежит в развалинах. В 1649 году замок был поврежден войсками Кромвеля, вскоре после этого лишен кровли, а окружающее его озеро было осушено. Джон Гонт, герцог Ланкастер, и Роберт Дадли, граф Лестер, достроили к замку здания дворцового характера, в XIV и XVI веках соответственно. Они частично сохранились.


[Закрыть]

Айен Мортимер предположил, что во время столь длительного пребывания в Кенилворте Изабелла тайно произвела на свет ребенка от Мортимера; ^{1696} однако, хотя она и могла зачать ранней весной, не похоже, чтобы она выносила ребенка до полного срока. Она постоянно находилась на публике в течение большей части года и вряд ли могла бы скрыть свое положение. Женская одежда тою времени облегала фигуру или ниспадала мягкими складками, и признаки беременности становились заметны почти сразу. Согласно расчетам, приводимым ниже, Изабелла к моменту приезда в Кенилворт могла быть на восьмом месяце, что не могло ускользнуть от глаз многочисленного двора, всех этих лордов, дам и слуг.

Кент приехал в Кенилворт около 3 декабря, а Мортимер в тот же день уехал, чтобы посетить свои владения в Марках. Он приехал в Ладлоу 5 декабря, в Клен – 8-го и вернулся в Кенилворт 12-го. ^{1697} Высказывалось предположение, что Мортимер как раз в те дни увез рожденного Изабеллой ребенка и оставил у кормилицы в замке Монтгомери, неподалеку от Клена. Эта гипотеза основывается на двух фактах: во-первых, в апреле следующего года Изабелла отдала замок Монтгомери под контроль Мортимера, и во-вторых, в приходской церкви Монтгомери имеется изображение рыцаря, окруженное некоторой таинственностью. Считается, что это – гробница сэра Эдмунда Мортимера, правнука «нашего» Мортимера, который поддерживал мятежника из Уэльса, Оуэна Глендовера, и умер во время осады Харлича между 1409 и 1411 годом.

Однако Эдмунд был рожден в законном браке, а герб Мортимеров на гробнице имеет полосу (перевязь), перечеркивающую его слева направо, – обычный символ бастарда, который в Средние века часто употреблялся и в гербах королевских бастардов. Отсюда делают вывод, что этот рыцарь – не Эдмунд, а именно королевский бастард, то есть, вероятно, сын Изабеллы от Мортимера, и что он провел большую часть своей жизни в Монтгомери. Но такой знак мог появиться в гербе любого внебрачного сына, признанного отцом – с еще большей вероятностью здесь мог быть похоронен внебрачный отпрыск любого из Мортимеров, живших в XIV веке. Кроме того, следует помнить, что к 1400 году Мортимеры уже давно породнились брачными и кровными связями с королевским домом, и даже считались имеющими право на престол. Любой бастард Мортимеров мог считаться имеющим достаточно голубой крови, чтобы заслужить перевязь в гербе. ^{1698}

Кроме того, если бы Мортимер увез дитя Изабеллы из Кенилворта 3 декабря, то она должна была родить самое позднее в конце ноября – то есть зачатие произошло примерно в начале марта. Тогда выходит, что, руководя Круглым столом в Уигморе, королева была на шестом месяце беременности, а на турнире в Данстейбле – на седьмом. Проблематично, чтобы люди не заметили ничего, когда она находилась в центре внимания, и чтобы ее положение не вызвало никаких откликов.

Айен Мортимер отметил, что в феврале 1330 года Мортимер добавил имя «граф Линкольн» к списку благотворителей в церкви Лейнтвордин ^{1699} , и сделал вывод, что эта запись относилась к новорожденному сыну Изабеллы и Мортимера. Но в то время никакого графа Линкольна не существовало. В свое время этот титул перешел к Томасу Ланкастеру благодаря его браку с Элис де Ласи, которая еще была жива, и должен был достаться Генри Ланкастеру – но земли, дававшие право на этот титул, разделили между собой Изабелла, Мортимер и его сын Джеффри. Возможно, Мортимер рассчитывал, что титул достанется Джеффри. Бастарды же права наследования не имели. Заботливые отцы обычно выделяли им имение и создавали новый титул, но это всегда автоматически привлекало внимание общества, а Изабелла и Мортимер, если у них действительно был ребенок, должны были всеми способами избегать огласки.

Если Изабелла и забеременела в 1329 году, что возможно, она, вероятнее всего, потеряла ребенка на раннем этапе беременности. В конечном счете, прошло восемь лет с тех пор, как она рожала в последний раз, ей уже исполнилось тридцать четыре – пожилой возраст по меркам средневековья. Причиной длительного пребывания в Кенилворте была, скорее всего, беременность королевы Филиппы, а не Изабеллы. Филиппа зачала примерно в сентябре, и в конце октября, когда она прибыла в Кенилворт, могла страдать от тошноты, головокружений и быстрой утомляемости, которые так типичны для первых месяцев беременности, особенно у рожающих впервые. К тринадцатой неделе эти симптомы обычно проходят, и потому к концу декабря Филиппа, вероятно, уже чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы ехать дальше – и двор покинул Кенилворт 3 января 1330 года.

* * *

Почти весь январь и февраль Изабелла провела в Элтеме. ^{1700} В этом месяце Мортимер получил еще часть бывших владений Деспенсера и опеку над наследником графства Килдэйр. В Ирландии у него теперь имелось почетное право на Трим, а еще он получил статус палатината [143]143
  Палатинатом называлась территория, управляемая графом-палатином, то есть феодалом, наделенным полномочиями представителя (наместника) короля. Звание палатина иногда становилось наследственным, но обычно даровалось королем определенному человеку лишь пожизненно. Палатины обладали исключительной властью, и их земли были почти полностью автономны. За такую (очень выгодную) независимость графы-палатины были обязаны оставаться союзниками короля во всех его начинаниях, прежде всего военных. (Прим. перев.)


[Закрыть]для своих земель в Мите и Юриэле (Лаут). ^{1701}

25 января в Винчестере был созван Парламент, чтобы обсудить политику Англии на будущее в отношении Франции. ^{1702} Двумя днями позже Орлитона отправили к Филиппу VI, чтобы начать новые переговоры о мире, который мог быть скреплен браком принца Джона и принцессы Элинор с дочерью и сыном Филиппа VI, – этот вариант впервые был выдвинут летом предыдущего года в Амьене. ^{1703}

* * *

Коронацию королевы Филиппы откладывали уже более двух лет. Она также не получила полагающегося ей удела, поскольку Изабелла и не думала отдавать его. После коронации Филиппы Изабелле предстояло потерять свой статус, свои доходы и свои привилегии. Теперь Филиппа явственно была беременна, возможно, наследником трона, и было немыслимо, чтобы она произвела его на свет, не пройдя перед тем через таинство помазания. Короля, очевидно, все сильнее сердило выказываемое ей пренебрежение. Ради примирения с ним Изабелла и Мортимер 12 февраля отдали Филиппе часть своих земельных владений ^{1704} , и наконец начались приготовления к коронации. Но Изабелла не имела ни малейшего намерения чем-либо еще поступаться ради невестки.

28 февраля в Элтеме король официально пригласил представителей всех сословий в Вестминстер, на коронацию «его дражайшей королевы Филиппы». ^{1705} В тот день двор перебрался в Тауэр, где венценосные супруги должны были жить, согласно традиции, перед церемонией. ^{1706}

Среди всеобщего ликования Филиппа была коронована 4 марта 1330 года в Вестминстерском аббатстве архиепископом Миофемом. ^{1707} Поскольку она была примерно на шестом месяце беременности, церемонию сократили, чтобы не переутомить ее.

После коронации двор направился через Виндзор и Гилдфорд в Винчестер, где должна была начаться очередная сессия Парламента. ^{1708} В Винчестере все разместились в замке, построенном Генрихом II в XII веке на месте более ранней деревянной крепостцы. Генрих III, который родился в этом замке, расширил его защитные сооружения и превратил королевские покои в настоящий дворец с великолепным большим залом, где размещался знаменитый Круглый стол короля Артура – изготовленный на самом деле для Генриха III или Эдуарда I. К сожалению, эти помещения были сильно попорчены пожаром в 1302 году и никогда полностью не восстанавливались. С тех пор монархи, приезжая сюда, селились во дворце епископа рядом с собором, но Изабелла и Мортимер хотели жить в более надежном месте именно во время этого визита и заранее позаботились отремонтировать королевские апартаменты к своему прибытию. [144]144
  Большой зал был частично перестроен в 1394 году и сохранился до наших дней. Круглый стол также сохранился, он выставлен у стены большого зала. Остальные постройки замка были разорены войсками Кромвеля в 1651 году.


[Закрыть]