Текст книги "Королевство иллюзий (СИ)"

Автор книги: Элина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 15

– Берти, что нас ждёт завтра? – мы наконец-то пересеклись в единственном скрытом от посторонних глаз месте – постели.

Спальню хозяйка нам выделила особенную. С большой кроватью и толстым ковром на полу. Всё бы ничего, но так необычно лежать на матрасе, который набит сеном, а под головой подушка из душистых трав. Да и ковёр – не ковёр, а высохшие и умело сплетённые пышные пряди длинных шелковистых растений. Ступив на него босыми ногами, сразу чувствуешь, как уходит напряжение, а тело наполняется лёгкостью.

Зато постель – ловушка усталого путника, как упал, вставать не хочется. Подушка точно с сонными травами, поэтому Костик едва её коснулся, еле шевеля языком, ответил,

– Всё завтра, любимая, всё завтра узнаешь… – и вырубился, а я за ним следом… Всё завтра…

* * *

– Та-ань, вставай, пора… – просыпаться не хочется. Боязно. Не знаю, что готовит нам новый день, волнение просыпается вместе с организмом, а душу неприятно холодит неизвестность. Отсиживаться в окопах Костик не собирается, а я сама напросилась с ним.

Жалею ли? Ничуть, но тревоги это не умаляет… Ещё и Жюстин со своим прорицанием. Выбор… Да у меня всё время выбор: медучилище или педучилище? Что важнее зимой: тёплое пальто или дрова? Остаться ждать дома или потащиться за любимым в иной мир? Пожалуй, с последним вопросом проще всего, я даже не задумывалась, когда напросилась, тут выбора не было, как сказала бы Никитична: без вариантов. Хотя вариант отсидеться в логове ведьмы накануне был озвучен, но это не про меня.

Значит, отбрасываю страхи и сомнения, выбор где-то там впереди, а сейчас только вперёд. Завтрак проходит в нервическом молчании, принсипале и любимый подкрепляются остатками вчерашней чудо-каши, а у меня кусок в горло не лезет. Сжевала несколько ломтиков козьего сыра да запила парой глотков очередного травяного чая от Жюстин. Ведьма пообещала, что бодрости он даст на весь день, и она нам понадобится…

Покончив с трапезой, мужчины выбираются на свежий воздух, Жакопо зовёт за собой хозяйку, а я, так и не допив чай, плетусь за компанию.

Утреннее солнышко ещё не палит, но уже понемногу пригревает, и ночная прохлада приятно контрастирует на коже с прикосновениями его лучей. Я подставляю лицо, всё-таки, непривычно, ещё вчера была зима, я не успела насладиться теплом и летом.

Но наш суровый опытный командир заставляет всех мобилизоваться,

– Жюстин, повозку с лошадью отдашь им, подготовь не портящегося провианта в дорогу, одежонку понезаметней и давай уже займись тем, что умеешь лучше всего.

– Хотите оставить мне взамен Орго? – чувствую, что хозяйке жалковато расставаться с собственностью, но Жакопо к возражениям не привык,

– Нет, Орго нужен мне самому! – углядев печаль в глазах ведьмы, он всё же снисходит до утешения, – подождёшь немного, и я пригоню новую лошадку. Тебе пока ехать некуда, а им, – кивает в нашу сторону, – сейчас важнее, каждый день на счету.

После это мы все как-то собираемся, Жюстин смиряется с конфискацией, но всё-таки добавляет уже нам,

– Колетт – такая умница, берегите её.

– Всё, всё, хватит стонов, пора! – принсипале заворачивает нас обратно в подземелье, а Костю забирает с собой, – пошли, сынок, поможешь с повозкой.

Жюстин оставляет меня на кухне допивать брошенный чай,

– Подожди, я сейчас, – а сама отправляется в лабораторию.

Возвращается оттуда с красивой фигурной бутылью, я бы подумала, что в ней какое-нибудь дорогое коллекционное вино, но ведьма отрезвляет,

– Это старящий отвар, – вынимает пробку, – смотри, видишь она полая?

– Вижу, – мне плохо! Сейчас превратит в старуху. Я, конечно, опасалась, что в жабу или крысу, но старухой в двадцать пять тоже как-то становиться не с руки. Жюстин, не замечая мандража с моей стороны, продолжает,

– Одна пробка – одна доза, наполняешь её до краёв и выпиваешь – твоя суточная норма. С таким бараньим весом достаточно, а Косте две пробки будешь давать, такому жеребцу одной явно не хватит, – я слушаю и не слушаю, страшно, и пить это зелье вовсе не хочется,

– Вы нас решили уморить раньше времени, чтобы мы умерли сами от старости? – Жюстин хотела ещё что-то добавить, но тут же осекается,

– Во дурёха! – потом спохватывается, – прости, богиня! Это ж временный состариватель, утром выпиваешь, к вечеру он полностью вымывается, снова становишься прежней. Если надо, снова пробку принимаешь и опять состаришься.

– Я очень постарею? – не представляю, как Костику покажусь в таком виде.

– С одной дозы вдвое. Сколько тебе сейчас? Двадцать? – спасибо за комплимент,

– Двадцать пять…

– Значит, будет пятьдесят, не совсем рухлядь, – утешила. Нацедила пробку и подаёт, – пей, не бойся, всё рассчитано.

– Как в аптеке, – добавляю, беру и, остановив дыхание, залпом выпиваю. По вкусу непонятное варево, даже не буду спрашивать, чего туда накидано, а то если скажет, что мышиные хвостики и дерьмо сверчка, похвастаюсь завтраком прямо на кухне.

Прислушиваюсь к телу, оно пока молчит, но минуты через три начинается странный прилив, ощущение жара и иголок по коже, становится трудно дышать, пробивает испарина, и я уже готова распрощаться с молодой жизнью, но так и не скончавшись, возвращаюсь в нормальное состояние.

Ну, как нормальное, тело прёт, как на дрожжах, свободная футболка уже в обтяжку, джинсы трещат по швам, а пуговка на поясе отстреливает куда-то в угол кухни. Потом появляется неприятная тяжесть в пояснице – видимо с годами я приобрету радикулит.

– Милости прошу в зрелость, Таня! Можешь поглядеть на себя, зеркало в гостиной, – Жюстин по-видимому результатом удовлетворена.

– Мне бы ещё штаны побольше, – голос вроде слегка погрубел.

– Не штаны, а платье, согласно возрасту и традициям, – поправляет, – пошли…

М-да, не готова я оказывается встретится с собой полувековой. Из отражения на меня смотрит тётка не первой свежести с поведённым лицом, припухшими веками, начинающими обвисать щеками и подбородком и, появляющимися морщинами вокруг глаз и на шее. Фигура тоже далека от совершенства, хоть и платье мне выделили не в обтяг. Бомбой я, конечно, не стала, но на пятидесятый размер точно разрослась и, по всей вероятности, останавливаться на достигнутом не собираюсь. Лёгкости в теле, которой я раньше не замечала, стало сразу не хватать. Если не погибну в этой авантюре, надо хоть спортом заняться и прекратить жрать сосиски с картошкой, а то вот моё светлое будущее. Главное,

– Почему, спина-то болит?

– Потому, что это нормально, когда что-нибудь болит в пятьдесят, – поясняет ведьма, – состариватель не только внешность меняет, всё полностью. А, как ты хотела? Скакать молодой козочкой с таким лицом? Тебя ж вмиг вычислят! – но мне сразу другое на ум приходит,

– Костя меня бросит! Как увидит сейчас, так и бросит! – Жюстин покатывается,

– Это ещё неизвестно кто кого бросит, посмотрим, каким он орлом станет с двух пробок!..

– Платье, вообще, какая-то порнография! Сроду бы такого себе не купила даже в пятьдесят.

– Не о том думаешь, девочка, – да уж, девочка, – слушай внимательно инструкцию по применению этого средства.

– Вся внимание, – с этим состаривателем лучше не шутить, сосредотачиваюсь, чтобы всё запомнить.

– Действие отвара полсуток, утром приняли и в путь. Как засмеркалось, ищите поскорее ночлег, какой-нибудь постоялый двор или гостевой дом, ужинать успевайте и сразу в апартаменты, чтобы преображения никто не увидел. Ночь спокойно спите, утром снова принимаете и выходите уже в старческом облике. Имей в виду, сила зелья тает с каждым днём на час, сегодня оно свежее, всю ночь варила, самое долгое, дня два-три на дорогу до столицы вам хватит, а в бутыли ещё останется, но дней через десять можешь смело вылить остатки, вся сила пропадёт, – Жюстин ещё что-то поясняет, но я не слушаю, потому что слышу знакомые шаги по гулкой галерее, очень знакомые! Спрятаться бы куда-нибудь, жаль сквозь стену не просочиться, и невидимой не стать! Вот вам и ведьма, придумала бы лучше какую-нибудь настойку-невидимку, глотнул и нет тебя, а то состариватель! Не нахожу ничего умнее, чем забиться в угол кухни спиной ко входу.

– А Танюша где? – и прям ощущаю спиной, позвоночником внимательный взгляд. Жюстин спасает, взяв огонь на себя, уравнивая шансы,

– Вот, пей! – Костя видимо выпивает, а она снова, – ещё одну дозу! – тут я не выдерживаю и оборачиваюсь. Хочется увидеть его преображение, своего я не видела.

– Это?.. – любимый таращит глаза, а я хоть сквозь землю провались, он же мне теперь в сыновья годиться, но не успевает договорить, как изумляется ещё сильней. Я-то знаю, каким жаром его сейчас обдало изнутри, как кровь показалось раскалённой лавой, обжигая сосуды, как странная колющая боль побежала по всему телу,

– Сейчас пройдёт, Берти, не пугайся! – кидаюсь к нему, потому что помню, как самой было страшно и больно. Он подаётся навстречу, осознав, что это я, но тут же спотыкается и, схватившись за колено, выдаёт неожиданное,

– Бля… – надо же, русский мат – ни с чем не сравнимый выразитель эмоций, потом нагибается, пытаясь понять, что ему там прострелило, густая грива съезжает плотной завесой на лицо.

– Добро пожаловать в старость, любимый, – успокаиваюсь, боль от превращения его точно отпустила, – не мне же одной с радикулитом мучится, – а у него похоже, своя напасть – ревматизм.

– Твою ж мать! – разгибается, откидывая волосы назад. Вот и борода уже наполовину седая и виски серебрятся, и морщины высокий лоб пересекли, но глаза! Эти синющие глаза даже с разбегающимися лучиками гусиных лапок, мои! – м-да, старость – не радость! – смеётся, он смеётся! Я тут чуть в рёв не ударилась, оплакивая загубленную безвременно молодость, а ему смешно!

Честно говоря, он и в шестьдесят остался красавцем, всё так же крепок и прям, с немного морщинистыми ладонями и седой бородой, Костя по-прежнему хорош. Констатирую факт, что когда по-настоящему придёт время, стареть он будет благородно и красиво. А я?

– Не такая уж и старость, – отвечает из-за его спины вовремя появившийся Джакопо. А Жюстин молчит, закусила кулак, взглядывает на Костю со смесью благоговейного страха и сомнения, и как воды в рот набрала. Что не так-то?

Джакопо обходит Костика спереди и вглядевшись в то что получилось, кивает ведьме, с чем-то негласно соглашаясь, потом добавляет,

– Так его выпускать на люди нельзя! Удвой дозу! – хозяйка колеблется, зато я нисколько,

– С ума сошли? Не дам! Чем он вам не угодил? Ему тогда девяносто что ли будет? А если организм на столько не рассчитан? Да он умрёт у меня на руках! – Костик со мной согласен,

– Хватит, больше ни капли, и так колено уже болит, собакам бы отдал!

– Сначала к зеркалу сходи, а потом будешь жаловаться на колено, парень! – командует принсипале, и мы все вслед за хромающим Костей топаем в гостиную. Чего им не понравилось? Он явно теперь не катит на молодого герцога Оберонского, благородный господин в летах, и всё!

Но реакция Кости проясняет сложившиеся обстоятельства. Увидев отражение, любимый странно качнулся и не в силах сдержать эмоций, видимо так офигел, что уперся ладонями в зеркало, прошептав только одно слово,

– Джениторе…

Глава 16

– А я о чём! – подтверждает Джакопо.

– Один в один, – вторит следом Жюстин.

Вот значит, каков король Абекура! Да он красавец! И с чего бы такому молодцу умирать? Ну не от ревматизма же? – от размышлений отвлекает Костя,

– Давай, Жюстин, выпью ещё, сколько скажешь!

– Обалдел?! – он что реально не понимает, чем рискует, – да тебя инфаркт или инсульт тяпнет в дороге, а может и прямо здесь! – экспериментаторы чёртовы!

– Половину, – примиряет ведьма, – станешь старше его Величества лет на пятнадцать, и хватит.

Чтобы не мучить страдальца с его несчастным коленом, хозяйка отправляется за зельем сама, мы ждём. Костя всё ещё оценивающе рассматривает своё отражение. Джакопо любуется копией короля, вот и иллюзор не нужен, напои Костика такой дрянью и смело сажай на трон!

– На, пей! – ведьма протягивает ещё одну пробку, наполненную отваром. У меня сердце замирает, а любимый принимает и пьёт! Как-то неудачно глотает, согнувшись заходится в изнуряющем приступе кашля, так что вена вздувается на виске. Бросаюсь на выручку,

– Милый, держись! – луплю кулаком между лопаток, наконец, его отпускает, отираю испарину, выступившую на лбу, а на меня глядит седой, морщинистый одышливый старик, с тёмными пигментными пятнами на висках. Что-то пошло не так, ему явно не меньше восемьдесяти! Но глаза-то мои любимые! Немного поблёкшие, прикрытые набухшими веками, но всё те же! Он полон сомнений, напуган внезапной немощью, но я-то не сомневаюсь,

– Я люблю тебя, Берти! – какой смысл шифроваться? Мы все четверо понимаем, кто тут наследный принц.

– И я тебя… очень, моя прекрасная богиня, – шепчет, севшим от кашля голосом, – и всегда буду любить…

– Ну это вы себе, голубки, оставьте, по ночам ворковать, – Джакопо прерывает наш зрительный контакт и разом отрезвляет, – я бы посоветовал взять за легенду, что зрелая дочь везёт старика – отца в дом скорби, чтобы сдать на содержание, – он явно издевается,

– Спасибо, принсипале, – хотя, какой он мне начальник, парирую, – мы как-нибудь сами разберёмся с легендами, меня вполне устроит быть любящей женой, сопровождающей мужа по дороге домой!

– Меня бы тоже это устроило, – скрипит Костя.

– Я сейчас грибную настойку принесу, – спохватывается Жюстин, – от суставов верное средство.

– Не иначе на мухоморах? – слышала, у нас любители это зелье от всех хворей применяют.

– Ядовитые грибы для снятия боли, самое оно! – ну, точно.

– И не теряйте времени, старички, повозка ждёт, собирайте вещи и в путь! – Джакопо явно хочет избавиться от нас поскорее, и это напрягает. Но делать нам здесь больше нечего, он прав.

– Пойдём намажу колено и помогу переодеться, а потом провожу в повозку, сама всё принесу, – не хватало, чтобы мой любимый надрывался с барахлом, представляю, как ему не просто, да и за грудь держится до сих пор.

– Я ещё не умираю, просто тяжко с непривычки, – уже улыбается, – всё нормально. Смотрю, разогнулся насколько смог. Молодцом мой старичок. Молодцом!

На обратном пути с вещами заглядываю на кухню проститься с Жюстин и застаю такую картину: мужчина с чёрными, как вороново крыло волосами, стройный, подтянутый и ладный до того, что невозможно отвести глаз от его фигуры, весело и заразительно хохочет над какой-то шуткой, а внезапно постройневшая разбитная ведьма звонко шлёпает его по крепкому заду,

– Но-но, агент! – одёргивает гость, – я всё-таки твой принсипале! – батюшки! Да ведь это точно Джакопо, только молодой!

– Тридцать лет тому назад, ты был просто личным охранником короля, лихим и бесшабашным, и заглядывал под любую подвернувшуюся юбку! Так что нечего тут командовать! Сейчас ты не принсипале!

– Очень интересно! – нарушаю идиллию, – нас значит в стариков превратили, а сами тут резвятся, как дети! Может, вы нашу молодость себе присвоили? – чёрт их знает, как это работает! Что если ловушка?! Жюстин замолкает, опустив глаза, словно её застали за чем-то плохим, а Джакопо не теряется, обернувшись ко мне лицом, опаляет горячим взглядом. А глаза-то омуты! Жгучие, чёрные, глубокие, в обрамлении длинных, густых, словно приклеенных, таких же чёрных ресниц, соболиные брови вразлёт, черты чёткие, резкие, немного хищные на узком смуглом лице. До чего же неотразим для женских глаз, до чего же харизматичен! Дав вдоволь собой налюбоваться, поясняет,

– У всех своя маскировка, мне надо разведать кое-что в герцогском замке, не являться же туда старым отцом Матео, которого они должно быть, уже похоронили, думая, что я сдох где-нибудь в канаве. Приду молодым гвардейцем, нанимающимся в услужение герцогу.

– Ваша молодость с вами, Таня, не пугайся, – отмирает хозяйка, – не так уж часто мы видимся, чтобы не украсть у прошлого несколько часов счастья.

– Простите, – стыдно! Так стыдно, да ещё и на своей шкуре понимаю, как хочется вернуться в молодость. Мы-то с Костей вернёмся, а они лишь заглянули на чуток в гости.

Пока я тут ещё чего-нибудь не налажала, надо отправляться в дорогу.

Мы с любимым, всё-таки, немного опасаясь глядеть друг на друга, сидим в повозке, готовые двинуться навстречу неизвестности, а около Жюстининой землянки весёлая парочка, не стыдящаяся прихлопывать друг дружку по задницам и прищипывать за мягкие места, ждёт не дождётся, пока мы свалим.

– Вы там не сильно заигрывайтесь! – кряхтит рядом Костя, – время не ждёт, – даже не знаю, оправдывает ли цель средства, только бы он не помер в пути. Я хоть и медсестра, но кроме ведьминых снадобий ничего путного с собой нет. Но в конце концов, восемьдесят не приговор, некоторые звёзды в нашем дурном мире умудряются в таком возрасте вступить в брак по сто пятому разу. Слабое, конечно, утешение.

– Будь спок, сынок, – вот ехидна, кто теперь кому сынок, это ещё вопрос, – я своё дело туго знаю, – и недавний слепоглухонемой старик, крепко приобняв помолодевшую хозяйку, опускает ладонь на её арбузную грудь. Жюстин рдеет, как маков цвет и не убирает нахальную лапу. А кто бы убрал, когда она принадлежит такому сногсшибательному мужчине!

– Развратники! – ворчу себе под нос, но Костик уже, что-то крикнул Колетт, и та тронула повозку.

– Да ладно, пусть развлекутся немного, – мой милый незлобив и независтлив, – может, больше и не выпадет случая.

– Берти? – мы ещё никак не можем свыкнуться с новым обличьем, особенно я. Мне кажется, Костику проще даётся смириться с действительностью, но и он не таращится на мою красоту, наоборот, внимательно правит лошадкой, выводя её на лесную дорогу, – ты этому старому козлу веришь?

– Не такой уж он и старый на данный момент, – усмехается в седую бороду.

– Но, что козёл, не отрицаешь?

– Да сейчас, точно, козлик или жеребчик! – восхищение в голосе, – так и крутится вокруг Жюстин. Но поверь, не предатель и не выживший из ума старый ловелас, я слишком давно с ним знаком, он не из таких.

– А эта его агентесса под маской лесной ведьмы? В ней уверен?

– Если Джакопо уверен, то и я спокоен, она тоже своя, бывала в доме, когда я жил там, правда, не догадывался, что между принисипале и подчинённой не только деловые отношения.

– Берти, ты знаешь, что Жюстин теоретически может создать иллюзора? – я в отличие от Костика, никому не доверяю.

– Нет, – отвечает спокойно, – я об этом не думал. Зачем ей?

– А тому, кто создал, зачем? Вообще, можешь прояснить, каких чудес и подвохов ждать в вашем мире?

– Чудес? – он явно растерян, подумав недолго, выдаёт совершенно не тот ответ, которого жду, – никаких. Это в вашем мире сплошные подвохи и чудеса, а в Абекуре всё просто.

– Это, какие же у нас чудеса-то?

– Да вот хотя бы волшебная палка, которой меня коснулся страж в супермаркете! Я ведь не от удара упал, как подкошенный, поверь, никаким ударом так поразить невозможно, только волшебством! – он ещё и уверяет меня, – а то, как ты просто проколов кожу, способна снять боль? А коммуникатор? Эх, сюда бы нам таких коммуникаторов, столько проблем бы решилось! – размечтался, – а чудо-повозки без лошадей!

– Да это не волшебство, наука. Ничего сверхъестественного, – только, как его убедить, когда заладил,

– А телевизор? Мультики! – вот чего ему жальче всего, особенно смешно видеть несоответствие: старик и мультики! – а здесь у нас всё просто! Ничего интересного…

– А маги? Расскажи о них! – вот я о каких чудесах.

– Маги – это закрытая тема, мало что известно. Особая каста, никого к себе не принимают, передают тайны по наследству. В обществе не бывают.

– Почему?

– Так врать не могут, иначе их изгоняют свои же. В таком случае, чтобы не врать, лучше никому не показываться.

– Как узнают, что наврал? Нос вырастает, как у Пиноккио? – навряд ли он знает, кто это, но что тогда?

– Они друг для друга не секрет, а кого им ещё бояться?

– Но иллюзора же кто-то создал? Это работа мага? Или ведьмы?

– Иллюзора создать очень сложно, но легче, чем приживить и сохранить на его теле королевский знак, тут без мага не обошлось… Сильного мага.

– То есть, создать знак можно на ком угодно, если привлечь сильного мага?

– Думаю, на время – да, навсегда – нет.

– Ну и, что мы имеем? – мне всё-таки хочется расставить всё по местам, не готова я играть роль болванчика в этой кампании, полезной хочу быть! Думать хочу и знать!

– Кто-то скопировал меня, иллюзор с королевской меткой – дорогое удовольствие и краткосрочное. И маг не простой, хорошо знает ритуал… или знал… – а вот это интересно,

– Почему в прошедшем времени?

– Кому нужен соучастник, который не сможет отовраться, если спросят?

– Логично, но такими умельцами не бросаются, скорее всего, где-то спрятан, но жив.

– Возможно, – соглашается, подумав.

Пока ведём беседу, помаленьку привыкаю к моему старичку любимому. Он одет в простую, тёмную рубашку, свободную, по типу той, что я видела на Тео и Джакопо, добротные широкие чёрные брюки с мягким поясом и лёгкие закрытые башмаки. На мне подобные, только поизящней, да и под цвет платья подобраны, светло-коричневые.

Первый шок проходит, вглядываюсь в знакомые, изменённые возрастом черты, привыкаю. Это же всё равно он! Я помню его в ужасном состоянии немыслимой худобы, измождённого, грязного, беспомощного в своей немоте и слабости, и понимаю, что люблю всякого. За маской старости узнаю своего Костика, такой он мне дорог не меньше.