Текст книги "Королевство иллюзий (СИ)"

Автор книги: Элина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 10

Я его напугала! Поняв бесполезность уговоров и увещеваний, которые странным образом, только усиливают вой, и я ничего не могу с этим поделать, Костя переходит к решительным действиям. Отнимает моё опухшее красное лицо от своей мокрой груди и принимается целовать глаза, щёки, нос, лоб, губы, всё подряд! Я реву, а он целует и целует, на очередной паузе, когда пытаюсь сделать вдох, перед следующим воплем, он захватывает мои губы и удерживает долгим поцелуем. Кажется, что умру от асфиксии, в глазах темнеет, но он наконец даёт отдышаться, а моя психическая атака таким образом захлёбывается.

Не позволяя возмутиться, Костя утаскивает меня в постель, и я понимаю, что это лучшее, чему можно посвятить оставшийся час перед прощанием.

Страсть, накрепко сдобренная душевной болью и омытая слезами, оказывается особенно острой, до болезненности чувственной и щемящей. Понимая, что она может оказаться последней, никто из нас не спешит. Мы наслаждаемся каждым мгновением, каждым прикосновением, каждым поцелуем и дыханием. Надо всё запомнить, впитать поцелуй, вздох, удар сердца, стон страсти, миг взлёта, отклик любимого тела, всё-всё, что может согреть душу в тяжёлое время воспоминаний.

В самый неподходящий момент Костик прерывается и тянется в тумбу за презервативом. Когда понимаю его манёвр, он уже самостоятельно пытается его надеть,

– Не надо, – прошу, – Я хочу так! – совершенно осознанно, а не потому что голова кругом от страсти! Реально понимаю, что возможно это последняя наша встреча, и мне необходимо оставить себе от любимого хотя бы его частичку в ребёнке! Но у Костика своё мнение,

– Я и без этого вернусь при первой возможности, – вот дурачок,

– Да разве ж я ребёнком привязать хочу! – как сказать, что не уверена в его победе? Но он и сам понимает,

– Одинокая женщина уязвима в любом мире, а одинокая женщина с ребёнком тем более! Я не могу себе позволить сделать тебя ещё более уязвимой, чем ты есть, – и всё! Он так решил! Сам справился без моей помощи!

На душе ещё больней! Отнял последний шанс, последнюю надежду! В чём смысл? Ещё немного и простимся. Принимаюсь реветь вновь! Не на публику, Боже упаси! За мной такого не водится! За мной вообще слёз раньше не водилось! До встречи с Костиком, даже не думала, что способна плакать, считала себя крепким орешком. И не помню, когда в жизни такой водопад устраивала, а тут организовала прощальную сцену!

Не знаю, какая капля нарушила его решимость, какая по счёту слеза перевесила чашу весов, и чувства в Костиной душе взяли верх над холодным рассудком, только он всё-таки, сдался,

– Сил моих больше нет, видеть, как ты убиваешься! Это ж надо из-за такой ерунды! – ничего себе, ерунда! – решено, послезавтра вернёмся в Оберон вместе! Иди на работу, решай свои проблемы, подожду. Надеюсь, жалеть об этом не придётся ни тебе, ни мне! – варианта остаться вместе вообще не подразумевалось. Но я и этому рада, «Я за ним одним, я к нему одному!..»

Теперь акт любви приобретает совсем иную окраску, я от радости готова зацеловать его целиком и полностью, залюбить до самых кончиков волос, сама раствориться в нём до последней молекулы! Мы будем вместе, и гори всё синим пламенем!..

* * *

Мне удаётся украсть у неумолимого утра минут сорок сна, чтобы потом встать и собраться на работу.

Я уже всё спланировала: сегодня же напишу заявление на отпуск. По графику так-то летом, но у меня же обстоятельства. И сразу об уходе накатаю, чтобы две недели отрабатывать не пришлось.

Ловлю себя на мысли, что продолжаю жить старыми привычными шаблонами, какая разница, могу вообще больше не появляться ни на работе, ни в этом мире, у меня теперь совсем иная жизнь в другом измерении. Но вбитая с молодых ногтей дисциплина и неутешительный жизненный опыт подсказывают: плевать в колодец не стоит, судьба умеет строить такие гримасы, что если и не напугаешься, то понервничать вполне хватит. Поэтому даже перед Марией Семёновной стоит объясниться и предупредить, чтобы искала себе другую подмогу…

* * *

Уходя на смену, получаю от Костика клятвенное заверение, что никуда без меня не денется,

– Слово герцога Оберона! – прикладывает руку к сердцу, а сам хмур и подозрительно молчалив.

– Неужели думаешь, что стану тебе обузой? – получается, выпросила, а он может и не хочет меня там видеть? Опять сомнения когтистой лапой начинают раздирать изнутри.

– Не представляю, что ждёт меня, понимаешь? Это же не просто у Тео ночь переночевать, это надо выходить из тени! Чем закончится? Когда один, боятся не за кого, ты – моё самое уязвимое место, пойми!

– А, представь, Денис узнает, что я опять осталась одна! Думаешь, не отыграется? – у меня и аргументов-то серьёзных нет. Что с ума тут сходить буду без него, разве аргумент? Готова обещать, что угодно, – никуда не высунусь, мышью буду сидеть в норе, которую укажешь, обещаю! – только бы не передумал!

– Пообещай другое, – берёт мои руки в свои, серьёзно, очень серьёзно вглядывается в глаза, – если что-то пойдёт не так, вернёшься сама, не полезешь никуда, никакого геройства, просто, незаметно исчезнешь. Теперь, когда портал прямо у тебя на кухне, мне спокойней. Мы всё продумаем, чтобы тебя не мотыляло подолгу в воронке, чтобы всегда смогла убежать.

– Обещаю! – торжественно клянусь, не моргнув глазом и вытягиваю левую руку из его ладони. В курсе ли Костик о такой фишке, что скрещённые за спиной пальцы позволяют нарушить обещание, не знаю, но главное, это известно мне, и даёт поле для любого манёвра. Потому что ситуацию, при которой я его брошу в беде и сбегу, даже не хочу представлять!..

* * *

– Танюшка, не пори горячку! – Ирина Геннадьевна с недоумением перечитывает моё заявление об уходе, – я, очень рада, что твой горемычный Костя оказался достойным и состоятельным человеком, но знаешь, сколько таких случаев заканчивается фиаско?! Наивная девочка отправляется замуж за границу, а потом еле уносит оттуда ноги!

– Я пока не замуж, так в разведку, знакомиться еду, – докладывать, что ухожу в мир иной, тьфу-тьфу, конечно, звучит зловеще, не решаюсь, но в принципе всё так и есть, – Костя обещал, что понравится.

– В, общем, дорогая моя, отправляйся-ка в отдел кадров, попроси, чтобы подняли там все твои остатки отпусков, которые не догуляла, дополнительные тоже, и приходи ко мне с этой математикой. Всё приплюсуем к очередному, если покажется мало, напишешь заявление на административный плюсом к тому что выйдет, а эту твою дурь подписывать я не буду, – и рвёт заявление прямо у меня глазах. А я, честно говоря, рада этому, когда писала, сердце аж кололо, десятый год уже в родном коллективе, и никуда бы не ушла, не встреться мне здесь в образе бомжа герцог Оберонский.

– Спасибо! Спасибо Вам, Ирина Геннадьевна! Вы так обо мне волнуетесь! Разве Вам не всё равно, кто будет раз в четыре дня глаза мозолить?

– Глупенькая девочка, – улыбается по-матерински, – а кто ж ещё побеспокоится, кто подскажет? Я, да Никитична! Мы тут тебе и коллектив, и семья одновременно. Если обретёшь семью с Костей и будешь счастлива, мы знаешь, как рады будем?

– Как? – туплю, но это от избытка чувств, от комка в горле, больше ничего не могу высказать.

– Как за дочь родную, вот как! – вижу, что и у начальницы моей глаза подозрительно блестят. Чтобы не длить неловкий момент, сбегаю,

– Ну, так я в кадры!..

* * *

К вечеру меня рубит прямо на ходу. Я же не спавши вторые сутки! Эмоции держали на плаву, сколько можно, но организм сказал,

– Баста! И кофе свой термоядерный больше в меня можешь не лить! Не поможет!

– Иди вон в мою кандейку, прикорни на кушетке, покараулю, – спасает санитарка, – если что, позову.

– Спасибо Вам, Анна Никитична, – целую мягкую щёку и ползу в её хоромы.

Последняя моя смена в приёмнике, да и вообще в больнице. Мы со старшей накроили и насчитали мне гулять почти три месяца, это вместе с административным. Так и условились, если двух законных не хватит, то она легализует и подпишет заявление на месяц за свой счёт, и появляться для этого не обязательно. Но всё же, просила, хоть иногда давать о себе знать. Интересно, как это у меня выйдет? По сотовому не позвонишь…

Господь сжалился и подарил целых два часа покоя. Я словно провалилась в глухой колодец, ничего не слышала и не видела снов. Но потом пришлось заступить на пост.

Мелькают лица, жалобы, травмы, драмы, боль… всё, как обычно, и опять,

– Бомж! Ну почему мне так не везёт?! – Никитична, воздевает руки к небу, а потом натягивает свои толстенные санитарские перчатки, которые именует не иначе как крагами, – пойду мыть!

Не понимаю зачем, но направляюсь следом за санитаркой. Опять тот же путь, та же дверь у входа, разве что без льда и инея, на дворе уже весна намечается. Что я там рассчитываю увидеть? Ещё одну царственную особу в обрывках одежды или уже без оных? С колтунами в волосах и в разводах грязи на теле? А, что если правда, ещё какого-нибудь бедолагу занесло иномирными ветрами в нашу обитель? И если не я то, кто же? Кто спасет?

Уф, обыкновенный бродяга-бомж на моё счастье, сыплет на Никитичну на чистом русском отборным матом, упирается, пьян и обгажен до такой степени, что хоть святых выноси. Санитарка в словесной перепалке не уступает и, взяв мочальную швабру, загоняет засранца в ту самую душевую, с которой у нас всё и закрутилось.

В свою последнюю смену начинаю вспоминать и подмечать всё, что раньше не виделось и не замечалось. Тот же приёмник, та же суровая санитарка, та же душевая, те же процедуры, да только всё не то! Мой Берти не тот! Он единственный и неповторимый, не случайный и не бомж вовсе! Никак не смогла бы пройти мимо него. Никак! Вот и не прошла. Это всё не случайность, это судьба!..

Глава 11

С особым тщанием работаю последние часы, уже и рутинные дела в удовольствие. Мне их будет не хватать. Теперь понимаю, насколько приросла, как выражается Костик, к этому скорбному месту. Никакое оно не скорбное, оно родное, светлое, а для многих спасительное! Впрочем, как и для него самого. Последний остров надежды в мутном суровом океане боли и несчастий, с людьми, которые подают руку помощи, заботятся, спасают! Даже если эта рука спрятана в толстой хозяйственной перчатке, а её хозяйка смотрит исподлобья суровым взглядом. Как же мне будет не хватать тебя, Никитична!

Даже если лохматый ворчливый дежурный врач недоволен, что потревожили сон, если лифтёр слегка подшофе перепутал кнопку и увёз вместо пятого этажа в подвал, исправился ведь, в морге не оставил?

Так что радуйтесь, люди, что есть ещё эти скорбные места, а в них работают те, кому не наплевать на чужую боль, не за смешную зарплату не наплевать и не за клятву, которой не один век, а потому что не очерствели душой, даже если сверху она покрылась коркой, а иначе им и самим не выжить…

* * *

Распрощавшись утром со всеми, а в особенности с моей любимой санитаркой, пообещав сообщать при первой же возможности, что жива-здорова, отбываю в посёлок. Осталось ещё у Марии Семёновны вымолить прощение за прогул. Могла бы позвонить, но мне же увольняться надо, так что всё уж заодно, сразу с автобуса к ней в амбулаторию.

– Танюша, одумайся! – старая фельдшерица так убедительна, да ещё и вздыхает, – по стопам матери собралась? Как видно, гены пальцем не сотрёшь… Тоже за мужиком вдогонку в тёплые края? Лёгкой доли ищешь? – наконец-то понимаю, что двигало моей непутёвой мамочкой! Любовь!

И я её отпускаю, теперь, спустя годы, оказавшись на её месте, мне становится очевидно, что не за лёгкой жизнью она отправилась, не за деньгами и благами, а за любовью. Прощена! Любовь оправдывает многое, всё оправдывает! Правда, мне легче, я не оставляю дочь на произвол судьбы. Мне намного легче…

– Таня, тебе надо отдохнуть! – Костик встревожен не на шутку, – двое суток без сна, уже ветром мотает!

– Есть на это время? Дождёшься? – реально боюсь, что он без меня уйдёт и так столько времени потерял, а теперь хлопнет дверью портала и будет прав, зачем ему там лишняя обуза! Но только эта обуза здесь сдохнет без него от тоски!

– Понимаю, чего ты боишься… Не веришь мне совсем?

– Неа, – и даже не стыжусь, – такой ценный клад всегда должен быть под присмотром. Я почти уволилась, все мосты, можно сказать, сожгла, так что обратного хода нет. Просто посиди со мной немного. Мне главное, чувствовать тебя. Всегда чувствовать рядом, понял?

– Слушаюсь и повинуюсь, моя богиня! – даже дразниться не стал. Или это и есть его сарказм? Не знаю, ничего не понимаю, валюсь с ног и засыпаю на ходу. Вернее, на груди. На его горячей, большой родной груди. Обнимаю насколько хватает рук, весь мой, никому не отдам, не отпущу, мой…

* * *

– Любимая, ты собралась взять этот сундук с собой в Оберон? – похоже, впечатлён, только,

– Это не сундук, а чемодан! К тому же, на колёсиках! А, как ты хотел, Берти, чтобы я переехала в чужой мир без лишних трусов или удобной пары туфель? Мне так и донашивать за Миреей её башмаки? – башмачки, конечно у неё отменные, кожа ручной выделки, да и обносков она мне не предлагала, всё новое, но всё-таки, почему я каждую ерунду должна одалживать, словно нищенка, когда у меня своё есть. А прокладки? Что он знает о прокладках в их средневековье?

– Не получится, – убивает очевидностью, – мы его потеряем по дороге.

– А как же быть-то? – ломаю голову, вроде где-то был рюкзак походный, только где? Я же в походы не хожу, поэтому не помню. Но Костик предлагает другую идею,

– Что необходимо, надевай на себя, всё остальное там купим, – а я вспоминаю про,

– Золото! Костик, мы чуть мешок не забыли!

– Не забыли, мешок лежит в надёжном месте и будет тебя ждать здесь. Это твои деньги. В Обероне ни в чём нужды не будет, не сомневайся.

– Ты на нелегальном положении, как не будет? – мало ли сколько ему придётся доказывать, что он подлинный герцог, но видно, знает, о чём говорит,

– Деньги не самое главное, тем более, когда в них нет нужды, основное связи и власть, – ему видней, конечно, но я-то женщина земная, практичная,

– Спрятал хоть надёжно?

– Надёжно, никто не найдёт!

– В том числе и я? – хотелось бы верить, что мне не придётся искать золото в одиночестве, но лучше подстраховаться.

– На дальнем краю твоего участка растёт старая берёза, в ней расщелина вверху. Достаточно глубокая, чтобы спрятать мешок, и снаружи он не виден. Найдёшь?

– Хорошее место, Берти, я его знаю, – сама там прятала сигареты на заре глупой юности, чтобы мама не узнала, что курю. Уж бросила давно, но думаю, заначка там до сих пор.

– Правда, так просто не дотянешься, это на высоте моей вытянутой руки, но зато, и никто не дотянется.

– Нормально, если надо будет, залезу на берёзу, не впервой.

– Ну, что сказать, – смеётся, – богиня же!

Остаётся только предупредить тётку Веру, что я не пропала без вести, а то ещё в розыск объявят и дом разнесут по частям.

– Тёть Вер, мы с Костей уезжаем на его родину, так что не теряйте, – стою на крылечке,

– С родственниками знакомиться везёт?

– Ага!

– Надолго ли?

– Не знаю, как получится, на работе отпуск взяла, – а у неё свой интерес,

– Может, квартирантов пока пустишь? А то глянь, у нас сколько! – не хватало посторонних с моим-то порталом в иные миры на кухне! Выкручиваюсь,

– Нет уж, тёть Вер, у Вас хоть под приглядом, а я на пепелище возвращаться не хочу. Лучше пусть в администрацию наведываются чаще, может, там пошевелятся.

– И то правда, – соседка не спорит, понимает, что мало радости, если такая орава в твоём доме хозяйничает, тем более, когда хозяйки нет, – вернёшься, а тебе и угла не найдётся…

* * *

Всё сделано, всё собрано. Дом запираю изнутри, ну их нафиг, ещё и правда, переедут!

Я нашла свой школьный рюкзак. Забила с ноги, получилось немного, от чемодана треть, не больше, но зато крепкий, должен выдержать,

– Берти, как хочешь, но без этого я не смогу! – сама навздевалась, как кочан капусты,

– Любимая, ты такая необъятная теперь, удержу ли? – смеётся, он снова подшучивает надо мной!

– Но зато тяжелее стала!

– Ничего, своя ноша не тянет, дотащу…

– Присядем на дорожку, – останавливаю, а то он уже собрался, – у нас есть такая примета на счастье, – усаживаемся на стулья в кухне возле холодильника, Костя не спорит и не переспрашивает, знает, на что решаюсь, и не торопит, но у меня к нему очень важный вопрос, – Берти, скажи мне честно, что тебя заставляет испытывать судьбу? Не проще ли с такими золотыми запасами устроить себе райскую жизнь в этом мире? Ведь понимаешь, что в Абекуре ждёт неизвестность?

– Понимаю, – раздумывает.

– Неужели, только жажда власти?

– Ответственность… Если произошёл подлог, значит, есть заговор. Король болен, дни до переворота, возможно, уже сочтены. Значит, кто-то вероломный и подлый собирается занять трон. Будет ли счастлив мой народ? На несправедливости и лжи хорошее правление не строится, значит, народ будет страдать.

– Такова цена власти?

– Власть – это ответственность за тех, чьими судьбами повелеваешь. Так меня учили.

– А, если бы знал, что всё кончится плохо? то и тогда… – перебивает,

– И тогда! Выбора нет. Потому что предательство – это не выбор. То, что дано предками, собрано по крупицам, сохранено, предавать нельзя. Можно проиграть битву, погибнуть за правое дело в честном бою. Нежелательно, конечно, но не позорно! А предать нельзя… – понимаю, какой благородный рыцарь мне достался, без страха и упрёка.

– Пошли, любимый, пора…

* * *

Перенос наших бренных тел и моего барахла в Оберон проходит штатно. Теперь, пролетев в трубе в третий раз, я уже вполне могу об этом судить. Выпадаем в знакомый сырой грот. Но я не боюсь, там за стенами пещеры ласковое абекурское солнышко, а спустя немного пути, красивое райское озеро, где мы обязательно сделаем привал. Я уговорю Костика остановиться, даже сейчас уже ощущаю вкус того сладкого персика, что вручил мне любимый в том раю…

Орго пасётся на знакомой лужайке, трёхдневная привязь ещё не размоталась и наполовину. Костя дожидается, пока сниму с себя все лишние слои одежды и распихаю по пакетам, потом крепит их сзади к седлу. Мой школьный рюкзак, набитый до отказа камнями, остался в гроте, за место довеса, на всякий случай, если придётся бежать обратно без Кости. Надеюсь, это перестраховка, но не спорю…

Выходим на нашу тропу, он легко и привычно запрыгивает на коня, потом втаскивает меня. Легко и привычно мне не суметь. Без его помощи ни за что бы не влезла.

Неспешным мерным шагом Орго везёт нас тем же маршрутом. Уже всё знакомо, волнения нет. Предвкушаю скорую встречу с Тео и Миреей, снова хочу увидеть смешных карапузиков Микеле и Амадеуса.

Опять я попала среди зимы в лето, подставляю лицо ласковым лучам послеполуденного солнца, кругом птички щебечут, цветы и зелень по-прежнему радуют глаз…

Костя мурлычет под нос какую-то незнакомую песенку, мерная поступь коня, свежий воздух делают своё дело, что мне тот час, что я успела поспать у него на груди, по традиции отъезжаю…

Просыпаюсь от резкого толчка, открываю глаза. Вот и знакомое райское озеро, кто там?

Нас встречает…

– Джакопо?! – Костик удивлён не меньше меня. Подстёгивает коня, и тот перейдя на рысь, быстро доставляет к нужному месту.

– Он же слепой? И глухой? – не понимаю, как старик мог оказаться один так далеко от дома?!

– Не такой уж я слепой и глухой, красавица, что не смог бы предупредить своего сюзерена об опасности! – усмехается старец, и взгляд его остёр, – Берти, к Тео нельзя!..

Глава 12

– Джакопо, старик, как ты здесь оказался? – Костик спешивается, в недоумении спускает меня. Но начальники личной королевской охраны, бывшими не бывают,

– Мальчик мой, не о том думаешь, послушай, что скажу! – мы все – внимание, – сегодня на рассвете нагрянул отряд твоей охраны! Только она больше не твоя! Рауль, как стал начальником вместо Матео, озверел просто!

– Душка Рауль озверел? – похоже, Костя не верит. А я думаю, как здорово, что я его не отпустила тогда одного и уговорила дождаться меня!

– Не знаю, что с ним приключилось, но так и есть! То ли прикидывается, то ли свято верит, что защищает истинного господина! А мой сын подозревается в измене и в укрывательстве возможного лжегерцога, то есть тебя!

– Что будет с Матео? Что вообще делать? – любимый растерян.

– Матео пока ничего не угрожает, доказательств измены нет. Предупредить он не мог, поэтому я вместо него. Что делать, сынок, решай сам. Это твоя судьба, твой выбор. Можешь вернуться в иномирье и жить спокойно. Можешь остаться и пойти трудным путём, конца которого никто не предскажет. Пока тебя не видели, свободен и волен поступить, как угодно. Я не в счёт.

– Берти, может, вернуться и правда? – если всё так закрутилось, то самое время уносить ноги, но у Кости другие планы,

– Пойдём-ка, любимая, в тенёчек, я нарву тебе спелых плодов, посиди, отдохни, подкрепись, а мне надо поговорить с Джакопо.

– Можно, я с вами? – чего он меня, как дурочку отсылает, – мешать не буду!

– Ты и не мешаешь, просто надо всё обдумать, – вручает несколько свежесорванных персиков, только бы я ими заткнулась! Ну, или просто насладилась, пока они будут вести мужской разговор, – как так вышло, старик, что ты вдруг прозрел и стал слышать? – спрашивает у Джакопо. Мне и самой очень интересно! Я же видела, как он сидел за столом весь вечер с закрытыми глазами и не реагировал ни на какие реплики!

– Это была наша с Тео тайна. Даже Мири не знает. Хорошая маскировка?!

– Да уж! Меня за дурочка держали столько лет! – вижу обижен.

– Тайна на то и тайна, сынок, чтобы никто не знал. Но вот и пригодилось!

– Как же ты выбрался из дома? И никто за тобой не увязался?

– А, кому нужен слепой и глухой инвалид? Чего за ним следить? Они видели, как я оступился и покатился с холма, как собрал все кочки и перевалялся во всех возможных оврагах! То-то потеху им устроил! Джакопо вовсе не глухой, – хитро посмеивается, – я прекрасно слышал их злорадный смех! Слёзы Миреи, которая рвалась меня вернуть, и то, как они её не пустили! Эти болваны уверены, что сгину под палящим солнцем или утону в канаве, или сверну шею, запнувшись за какое-нибудь препятствие. Зачем им за мной следить? – он и правда, выглядит не лучшим образом, рубаха порвана, колени штанов выпачканы травяной зеленью, ладони сбиты до крови, в волосах запутались колючки.

– Да ты – хитрый лис, Джакопо! – восхищается Костя. И я в восторге! Это ж надо! Додуматься до такого, предвидеть, столько лет прикидываться немощным и использовать в нужный момент! А, каков актёр! Вот, что значит, профи!

– Старый хитрый лис, – подтверждает старик, – а ещё очень опытный. И вот что я скажу, мой мальчик, а ты послушай и не спеши с ответом! – мы оба с Костиком внимаем каждому слову, – кто-то очень близкий, на кого не подумаешь, уже списал тебя со счетов, подменил марионеткой и ждёт кончины короля. Если явишься во всей своей красе и заявишь о подлоге, то спутаешь ему все карты. Он насторожен и не даст тебе сделать ни одного лишнего шага. Ещё до этого жди удара в спину!

– Предлагаешь бежать, Джакопо? – по хмурому лицу и недовольному голосу понимаю, эта идея не прокатит.

– Если решишь остаться и выжить, твоя игра должна быть хитрей, чем та, которую ведёт твой близкий враг! – парирует старец. Костя зол и явно растерян, суровая морщина пересекла высокий открытый лоб, руки сжаты добела в кулаки,

– Эх, долго же меня не было! Я так много допустил… – старик перебивает,

– Не допустил пока ни одной ошибки! Поверь мне, лучшего и придумать невозможно, чем прикинуться мёртвым, а они тебя похоронили и расслабились! То, что засветился у Тео, ещё не доказано, иначе мой сын не дома бы сейчас был, а сидел в застенках, а может и на виселице болтался! Они перестраховываются, но насторожились.

– Это правда…

– Не исчезни тогда, покушения бы повторялись, пока не достигли результата! Они бы превратили тебя в параноика и дождались промашки, достали бы всё равно! А сейчас у тебя на руках козырная карта – тебя как бы нет, а иллюзор легализован. Надо вычислить кукловода…

– Старик, я без тебя не справлюсь!

– Так значит, принимаем вызов? – глаза Джакопо загораются живым азартным огнём.

– Без вариантов! – Костик всё уже решил, ещё тогда, когда мы были дома, он не отступит, это для него позор.

– Если так, можешь на меня рассчитывать, но с тобой женщина, уверен, что хочешь рисковать ею?

– Костя! – нарушаю обет молчания, – ты обещал!

– Это ты обещала, – напоминает, – никуда не соваться!

– Не сунусь, всё в силе.

– Женщина со мной, – а сам спрашивает, – как ты узнал, что она не богиня?

– Я слишком долго изображал слепого, чтобы научиться не верить глазам, мой мальчик, – усмехается старец, – вот и тебе придётся научиться тому же, перестань верить очевидному, иначе не победишь… И я не говорил, что эта женщина не богиня!

– Какой план, Джакопо?

– Для начала, надо выбираться из Оберона, – вижу, что Косте не нравится, но старик продолжает, – понимаю, что в своих владениях, ты чувствуешь себя комфортно, но они нынче не твои. И то, что раньше было бы подмогой, окажется вредом. Пойми, парень, сейчас каждая минута промедления может стать для тебя роковой. Не важно, кто в данное время хозяин Оберона, монаршее благословение и корону из рук умирающего короля должен получить законный наследник! Надо ехать в столицу и искать доступ к отцу, – я молчу, но мне кажется, Джакопо говорит дело, хотя дико страшно оборвать связь с порталом. Отрезать возможность сбежать окончательно. В любом случае, решать не мне.

– Ты прав, старик, – размышляет Костя, – надо в столицу поближе к отцу. Я наказал Тео кое-что сделать. Как понимаю, возможности выполнить поручение у него не было. Идея провалилась.

– Что вы задумали?

– Был план пробраться во дворец через доверенных лиц и подменить иллюзора на меня, а там бы я вычислил его создателя, – теперь ясно, что для любимого в этой авантюре, я как пятая лапа собаке, только помеха.

– Дерзко, но красиво! Видал, чем увенчался ваш план? Похоже, мой сын вместо доверенного лица, нарвался на предателя или наоборот очень искреннего подданного, уверенного, что спасает господина, и спровоцировал вторжение охраны. Это чудо, что вас не застали!

– Да, план был красив, – не удерживаюсь от комплимента, – но умер, не родившись… – оба поворачиваются в мою сторону, Костик ничуть не удивлён, а Джакопо, впервые обратив на меня внимание, искренне смеётся,

– Хорошую подружку ты себе нашёл, Берти, бойкую! – начинаю краснеть. Кто я такая, чтобы соваться со своими мнениями перед таким мудрецом? С тех пор, как он нас встретил, не устаю восхищаться его прозорливостью и талантами, старик просто чудо!

– Богиня моя! – любимый обнимает за плечи и привычно чмокает в висок.

– Ладно, дети мои, время любви ещё наступит, но не теперь. Будем менять план, – мы с Костиком отцепляемся друг от друга и ждём, что скажет гуру.

– Распакуем старые заначки, – ещё раз убеждаюсь, что бывший начальник охраны лишь формально оставил пост, но сам до сих пор чувствует себя на службе, – особняк в пределах столицы законсервирован под тайные визиты, отправитесь туда, – дальше наказы Косте, – там же найдёшь запас лоринов и одежду на разные случаи. В доме есть сторож и наш агент одновременно, отдай ему это, – снимает с шеи шнурок со странной подвеской в виде капсулы, – лишних вопросов он не задаст, но обеспечит вас едой и всем необходимым. Сидите смирно до моего прибытия и носа никуда не высовывайте!

– Нам до столицы ещё как-то надо добраться, – опять я не удержалась, дело даже не в нашем странном по здешним меркам одеянии, а в том, что герцога в Обероне, да и во всём королевстве знает каждая собака, а богиню Дадиан и подавно!

– Это, как раз решаемо, – мудрец отвечает мне с уважением и на равных, – поверь, красавица, обезобразим обоих так, что не узнает никто! – внутри что-то обрывается и опускается, почему-то я ему верю…

А Костю, по-моему, вообще не напрягает, что его хотят сделать уродом, у него своя печаль,

– Тогда, джениторе меня точно не узнает!

– Это навсегда?! – что-то мне не хочется превращаться в уродину.

– Много текста, дети мои, а путь неблизкий, – осекает старец, – поворачивай-ка, сынок, на лесную тропу в северные пределы, там у меня есть агент-золотые руки. Если прибавить шагу, к ночи будем.

– Но это в противоположном направлении от Саленсы! – сомневается Костик.

– Саленса? – это ещё что такое?

– Столица Абекура, – поясняет любимый, а Джакопо, глянув на меня с сомнением, гнёт своё,

– Извините, Ваше Высочество, что не завёл агента в нужном Вам направлении, придётся пожертвовать одним днём.

Костя послушно берёт меланхоличного Орго под уздцы, и мы начинаем обходить озеро,

– Джакопо, может быть сядешь верхом? – Костик предлагает, а старик бодро отвергает,

– Вижу, считаешь меня развалиной, Берти? Лучше посади в седло свою богиню, так дело быстрее пойдёт.

Любимый легко подхватывает меня за талию, не сопротивляюсь, верхом так верхом. Кажется, моя жизнь скоро круто поменяется, так нервничаю, что дрожат ноги, лучше уж я буду трястись сидя.