Текст книги "Королевство иллюзий (СИ)"

Автор книги: Элина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 24

У меня кусок в горле встал ни туда, ни сюда, и аппетит разом кончился. Прокашлялась, запила,

– Спасибо, Пеппе, я спать! – ухожу ровной походкой, ни один мускул не дрогнул, а душа упала. Кто бы только знал, какая тяжесть неподъёмная эта душа! Тяжелее любого камня, любого огромного монолита! А говорят ещё, что нет такого органа – душа! Может, и нет, пока порхаешь бабочкой от счастья, а когда несчастьем прижмёт, тогда этот орган очень хорошо чувствуется пудовой гирей в груди и на горле удушающей петлёй. И даже не понятно, что мешает сделать нормальный вдох, петля на горле или эта тяжесть…

– Тань, прости! – Костик врывается на мою половину, – это когда, было-то! Я ещё тебя не знал! Это до того, как провалиться в портал!

– Чего ты не знал? Что у тебя есть невеста? Я спрашивала не один раз! Ты мне вот это когда показывал, – корону изображаю на затылке растопыренной пятернёй, – её имел в виду? А потом, когда заговорил, сто раз сказать мог! Мог?!!

– Мог, – вздыхает сокрушённо, потом головой мотает, – не мог! Понимаешь, Тань, не мог я такое сказать, потому что не нужна она мне! Какая может быть невеста теперь, когда ты у меня есть?

– Ты ей отказал? – уточняю, хотя ответ предельно ясен, когда бы он успел?

– Нет…

– Значит, у тебя до сих пор есть невеста, и это не я. Поэтому отправляйся на свою половину, делать тебе здесь нечего! – даже говорить такие вещи больно, а как одна останусь, если послушается, вообще, не представляю.

– Ты меня бросаешь? – интересный вопрос,

– Чтобы кого-то бросить, сначала надо этого кого-то заиметь! Я лапшу с ушей сбрасываю! Вот, как это называется! Завтра, так и быть, смотаюсь ещё раз во дворец, раз уж обещание дала, да и Валерию с папочкой твоим жалко, а потом, будь добр, найди возможность отправить меня в Оберон. И можешь не провожать, подберу какой-нибудь камень потяжелее, как Му-му, и Бог даст, долечу до дома.

– Не злись, богинюшка, – пытается поймать меня за руки, вырываюсь, отталкиваю, обида душит,

– Ты, когда обрадовать меня планировал? Когда на троне усядешься? Спасибо, боевая подруга, можешь при мне остаться фавориткой! Ну, конечно, как ты там сказал: дурная, но прикольная! Ради забавы, вместо шута? А по политическим соображениям в жёны принцессу астурскую взять?

– Вообще, говорить не планировал, – стоит передо мной, как двоечник, спрятавший дневник, – отправил бы в Астурцию отказ с откупными дарами, и дело с концом. Только сейчас как отправлю, если я – не я?

Понимаю, что вроде бы дело говорит, не было времени и момента, чтобы отказаться, но червячок сомнений уже уютно обустроился в уголке моей души и замечательно справляется с её отравлением. Теперь каждое слово, сказанное Костей, каждое признание буду делить на два. И ничего с этим не поделать, радостная лёгкость пропала, та самая эйфория, которую называют розовыми очками, поблёкла и смылась, уступив место горькой серой реальности,

– Я всё поняла, мне надо побыть одной, свыкнуться с новыми обстоятельствами, – холодно, спокойно, – спать буду на своей половине, – сказать-то сказала, но стало только тошней.

Он кивнул, подошёл и сжал в объятьях, крепко, жарко, но только на миг, чтобы успеть поцеловать в макушку, прошептать,

– Я всё исправлю, любимая, только не исчезай, – и уйти.

И вот как я теперь засну?!

* * *

К утру готова удавить Джакопо за его правдивость! Сон не приходит. Так, проваливаюсь ненадолго в тревожную дрёму, и всё. И подушка жёсткая, и кровать холодная, одинокая! А ещё, всё время мерещатся шаги за дверью, подойдут, постоят, тяжёлый вздох, отойдут… или не мерещатся?

Чтобы чем-то заняться, перебираю Жюстинин короб, ничего подходящего от отравлений, ничего конкретного. Только и нашла общеукрепляющую настойку, хуже не будет. Но по уму, надо бы Ригондо антидототерапию провести по серьёзному…

Завтракаем молча, каждый носом в своей тарелке. Непривычно. Такого отчуждения не было у нас с Костиком даже в самом начале. А ведь мне его не хватает. Так не хватает, что еле сдерживаюсь, чтобы не коснуться, не прижаться. Он – моя зависимость и, наверное, уже плевать, кем хочет меня видеть при дворе: королевой или шутихой.

Но какой-то жёсткий принципиальный стержень внутри, держит и напоминает, сколько было потрачено доверия впустую в прежней жизни, сколько обидных осечек и обмана пришлось пройти. Так неужели я ничему не научилась?

Научилась! Поэтому сижу как Снежная королева и давлюсь завтраком, делая вид, что не вижу затравленного взгляда напротив, измученного бессонницей лица и уныло опущенных плеч.

Зато наш принисипале просто в ударе! Его молодильная микстура уже практически не работает, но он решил добить её до конца. Обещался испить дозу и препроводить меня к Храму короткой дорогой и показать все тропы, чтобы на обратном пути круги не мотала.

Перед уходом лишь киваю Костику, а так хочется броситься на грудь и повиснуть, обняв за шею, и ощутить его крепкие объятья и родное тепло!..

Если бы я только знала, если бы могла предположить, какой ужас с нами случится совсем скоро! Никогда не прощу себе эту глупую гордыню, наигранную холодность, убивающую то самое, что и так скоро повиснет на волоске…

* * *

– Ты не должна обижаться на Берти, таковы законы Абекура, – Джакопо молодой и красивый сопровождает меня в Храм и одновременно пытается выгородить своего подопечного, – если наследнику исполнилось тридцать, а он никого не выбрал в жёны, то король волен сделать выбор сам. Ригондо первый раз женили так же, и ничего! Знаешь, как он любил Констанс – мать Берти?

– Как?

– Сильно он её любил, очень! И горевал ужасно, когда она умерла.

– А, что с ней случилось? Она же была ещё молода…

– Всё покрыто мраком, – вздыхает.

– Грустная история, – сочувствую, конечно, но в их средневековье никто бы не стал разбираться, если они тут свинцовые сервизы друг другу презентуют, не мудрено. А Джакопо возвращается туда, откуда начал,

– Ригондо решил последовать примеру своего отца и найти Берти жену на свой вкус, кто же знал, что он тебя встретит?

– А королю наплевать, что сын, возможно, не одобрит выбор?

– Ригондо – не враг Роберто. Он предусмотрел всё. Думаешь, это исключительно политический брак?

– Ничего не думаю, – я хочу, чтобы мой провожатый всего лишь заткнулся, но он почему-то считает, что обязан посветить меня во все тонкости, —

– Флор, насколько я слышал, красива, умна, талантлива и получила достойное воспитание. Не старше тебя, даже думаю, моложе, благородных кровей, – он невесту нахваливает, а такое чувство, что каждым комплиментом в адрес этой треклятой Флор, забивает по огромному острому гвоздю в крышку гроба под названием «Наши отношения с Костей».

– Может, о деле поговорим? – или я сейчас его просто пошлю туда, откуда он недавно прибыл! – как там Ваш сын поживает?

– Герцогская стража покинула дом, – наконец-то переключился, – Тео вывесил белый флаг на крыше, это знак, что всё чисто, но судя по высоте вывески, возможно, ведётся наблюдение. Я повесил свой, о том, что следую в Саленсу за герцогом.

– Круто вы придумали! – лучше уж об их шифровках поговорить, интересно, чего он там понавешал, чтобы Матео смог всё верно истолковать? Я вот записку вчера прямым текстом написала, а что вышло! Но у Джакопо на уме другое,

– Таня, я хочу тебя предупредить: будь осторожна! Ты вошла во дворец короля богиней Дадиан, и должна выйти ею, не забывай об этом ни на секунду!

– И в чём проблема? Вчера же у меня получилось!

– Как вчера не будет. То была фора – эффект неожиданности, а сегодня тебя уже ждут. Дворец – это не только красивые интерьеры, изысканная мебель и дорогие портьеры – за всем этим блестящим антуражем глаза и уши! Даже если покажется, что тебя никто не видит, держись, будто вокруг тысячи любопытных глаз.

– Уж прямо тысячи! – чего хорохорюсь? Почему веду себя с принсипале так дерзко? Наверное, во мне всё ещё говорит обида, в которой он не виноват. Но Джакопо словно не замечает,

– Тысячи точно нет, но может оказаться всего лишь пара таких, которые увидят то, что им не полагается…

– Я поняла, буду стараться! – впереди уже виднеется Храм Пантеона, – можешь дальше не провожать, дойду.

– Мне надо рассказать тебе ещё кое-что о той поездке в Астурцию и о других членах семейства Гаурелли… – но я прерываю,

– Спасибо, достаточно! – какая же я дура! Выслушать бы мне тогда Джакопо, и возможно, сценарий событий повернул бы в иную сторону! Но мои обидки оказались сильней здравого смысла, а настаивать он не стал,

– Может быть, ты и права, – остановился, несмотря на внешнюю молодость, прижал по-отечески крепко и лишь сказал, – береги себя, девочка! И не забывай, что ты – Дадиан!

Дальше иду одна, принсипале показал короткий путь. Всего лишь и надо было сзади обойти дом, а там калитка и тропинка, выводящая на дорогу к Храму. Но ему важно было поговорить со мной, дать совет и напутствие. Да только я не поняла! Оглянулась напоследок, помахала рукой красивому молодому парню с волосами цвета воронова крыла, широкими плечами, статной фигурой и проницательными чёрными глазами…

Прости меня, Джакопо! Прости!

* * *

Надежды на то, что удастся дойти до алтаря или, как там у них всё устроено, опять не увенчались успехом. Возле широкой лестницы уже поджидает карета! Сегодняшний транспорт круче и помпезней вчерашнего, да ещё и цветами украшен, и две каретки попроще в придачу. Они бы ещё раструбили на всю Саленсу, что за Дадидан отправились! Немалая свита во главе с королевой поджидает.

Наивные людишки: все на коленях лицом ко входу. Хоть бы кто-то оглянулся, я ж сзади иду. Но тем лучше, пускай не видят, как и откуда материализуются боги.

– Всем мира! – говорю покровительственно, подойдя уже вплотную к коленопреклонённой процессии. Тут же, как по команде происходит передислокация, теперь все глядят на меня.

– Всевласнейшая! – воскликает королева, – прости, что не подготовились, встретили спиной! – и вся паства опять носами в землю.

– Прощаю, поднимайтесь, – я ж великодушна, – на то и богиня, чтобы появляться неожиданно. Времени терять не будем. Здесь не сцена, концерт отменяется, поехали во дворец. И ровной божественной походкой направляюсь к самой помпезной карете, королева за мной. Потом передумываю. Чёрт знает, чего ждать от этих господ, Джакопо предупреждал, что могут быть сюрпризы. Поворачиваю к самой маленькой. Валерия пытается скорректировать траекторию моего движения,

– Наивеличественнейшая, нам туда!

– Величие богов не в красоте колесниц их возящих, а лишь в делах! – вот это я сказанула! Но впечатление произвела, точно! Платье на мне сегодня поизящней вчерашнего, впору, но не таково, как на Валерии, много проще, зато своим изречением я подтвердила и свой вчерашних гоповатый вид, и сегодняшнюю простоту – это всё мишура! – и королева, вмиг устыдившись всей своей красотищи, поплелась за мной, украдкой стягивая с шеи лишнее золото…

– Как наш монарх? – спрашиваю уже в карете. Эскорт двинулся в путь, золотая колесница движется первой, собирая на себя восторженные крики народа, стоящего по обочинам дороги. То и дело останавливаемся, потому что, регулярно образуется затор из-за желающих увидеть того, кто удостоился великой чести прокатиться на ней. Знала бы, сразу тайком пробралась ко дворцу, лишь бы пропустили.

– О-о, Наимудрейшая! Ригондо чувствует себя уже лучше! У него больше не случилось колик после обеда и ужина, и он хорошо спал сегодня! Тихо, без стонов и без боли!

– Это ж, прекрасно! Когда приедем, осмотрю его сама…

Глава 25

* * *

В конце концов, мы прибываем. До покоев идём вчерашним путём. Сегодня я уже внимательней. У них тут вдоль всей галереи стены увешаны интересными портретами, надо хоть рассмотреть будет на обратном пути.

В своей опочивальне встречает Ригондо. Он сидит в подушках на постели и, завидев меня, пытается сделать встречное движение,

– Не надо, ещё успеешь, лучше расскажи, как себя чувствуешь.

Он оставляет свои попытки, но держаться старается прямо и первое, что отвечает – это вопрос,

– Как отблагодарить Наисветлейшую за спасение? Что есть у меня такого, чем бы мог отплатить? – а у меня и ответ припасён: сын, у тебя есть! Самое ценное! Спаси его, старый дуралей! Ведь уже замену нашли, а ты разлёгся тут со своей немощью! Потеряешь его, и всё! Ни у тебя смысла жизни не будет, ни у меня! Но вслух говорю иное,

– Об этом после, сначала твоё здоровье.

При осмотре подмечаю, что живот стал немного мягче, хотя печень, конечно, воспалена. По-прежнему жалуется на нервозность и головную боль, и, конечно же, постоянную усталость. В покоях мы снова только втроём: я, король и королева.

– Продолжайте очистку древесным углём. Соблюдайте диету, какую предписала, – потом вспоминаю про настойку Жюстин, – вот вам чудесное средство от слабости, по три капли утром и в обед, вечером не нужно, а то ещё бессонница обуяет, – Валерия принимает флакончик и восторженно внимает каждому моему слову.

Потом даёт мне отчёт, как они решили вопрос с посудой,

– По указу Его Высочества Бартоломео герцога Новельского, на время болезни управляющего государством, собрали всю деревянную утварь, что нашлась в переделах столицы.

– Бартоломео? – не удержалась от вопроса, но королева, кажется, не заметила косяка, – да Барт – младший брат Ригондо. Так вот, теперь у нас большой выбор.

– А покажите-ка эту посуду, – не знаю, что мною движет, только наличие младшего брата настораживает, – Бартоломео уже отобрал какую-то?

– Нет, ещё не всё успел, – оправдывается королева.

– Вот что он не успел, я сама осмотрю, чтобы не утруждать его лишними заботами.

Когда слуги натащили достаточно, выбираю всё что нужно и благословляю так же, как стол в доме Матео, и Валерии настрого приказываю,

– Только эти приборы, никаких других! Мыть будешь своими руками, протирать своим полотенцем, хранить у себя под надзором и пищу контролировать тебе придётся!

– Богиня, это был яд? – у королевы глаза на лоб, вот наивная, ещё только дошло! – кто? Что делать?

– Осторожней быть! – у меня свой вопрос, – король давно с наследником не встречался?

– Три месяца назад Роберто приезжал в Саленсу, с тех пор не был. Ригондо уже не здоровилось тогда, поэтому хорошего общения не получилось.

– Ясно, лечитесь… – что с них спрашивать, ни тот, ни другая иллюзора не разглядели, не до этого было.

Когда уже собираюсь уходить, и так часа два не меньше провела во дворце, двери королевской опочивальни распахиваются безо всякого предупреждения, слуги так не заходят. Влетает стремительной походкой мужчина с длинными распущенными волосами очень похожий на короля и на Берти, делает несколько быстрых шагов и валится передо мной на колени, лбом в ковёр,

– Наивеличайшая Дадиан, позволь облобызать твои ноги за спасение брата!

– Бартоломео?

– Он самый, – поднимает голову, и я, с трудом удержавшись, чтобы не ахнуть в голос, гляжу.

Мужчина насколько прекрасен одной стороной лица, настолько уродлив другой! Справа – это почти что мой Костя, только старше, ему примерно сорок пять или около того. А слева, то, что я сразу не заметила, было скрыто под волосами! Огромное родимое пятно, чёрное выпукло-бугристое, волосатое наползает со лба, захватывает глаз так, что теряется бровь, и стекает грязной смолью на скулу, щёку, прихватив уголок рта, на подбородок, оканчивается в шейной складке. Барт мгновенно считывает моё смятение, и отвечает с ухмылкой, которая выглядит зловеще,

– Не пугайтесь, богиня, я могу вот так, – резко поворачивается правой стороной, пряча уродство, но проницательный холодный взгляд успел просканировать меня до мурашек.

Прокололась! Я тупо прокололась! Всего один миг, он меня испытывал, а я была не готова! Собралась быстро, но одно мгновение страха, всё-таки, было. Пытаюсь выправить ситуацию,

– Эпидермальный невус – неприятное зрелище, и только… Можешь поворачиваться, как угодно. Тут Бартоломео на какой-то момент теряет интерес ко мне, а я замечаю как в его синих, таких же ярких фамильных глазах Гаурелли пробивается теплота. С чего бы?

Тут, наконец-то отмирает Валерия. Неужели мне не почудилось?

– Наидобрейшая, можно ли надеяться, что Вы не оставите нас вниманием? – королеву интересует своё, а я уже и позабыла зачем здесь,

– Загляну, но не завтра! Выполняйте строго все рекомендации! Сама решу, когда прийти. У Храма не ждите, лучше позаботьтесь, чтобы стража во дворец пропустила.

– Безусловно, Наимудрейшая, – вклинивается Барт, всё ещё стоя на коленях, – лично распоряжусь, чтобы без задержек!

– Может, встанешь? – хочется по-быстрому проститься и сбежать, но сначала надо с церемониалом покончить. Он вскакивает с готовностью. Высокий, статный, ловкий, такой же светловолосый, как Костя, возможно, немного седой, но седины в блонде не видно. Одежда сидит ладно. В цветах доминирует чёрный, что выгодно оттеняет цвет волос. И всё в нём прекрасно, если бы не дьявольская печать.

– Позволит ли Великая Дадиан проводить её до Храма?

– До Храма, пожалуй, слишком, но до кареты можно, – не хватало ещё, чтобы отследил мой путь домой…

Когда выходим из королевских покоев, понимаю, что легко мне от Бартоломео не отделаться. Стараюсь скрыть напряжение, интересно, он понял, что я не Дадиан или нет?

– Благодарю, Наимудрейшая, что помогли выявить причину загадочной хвори Его Величества! Кто бы мог подумать, что всё дело в посуде из которой он ест!

– А разве королю Астурции неизвестно, что свинец ядовит?

– Так и у нас никому неизвестно, – раздумывает серьёзно. Я был в посольской делегации, принимали прекрасно. Да и как бы по-другому? Сватовство – дело хорошее, тем более, когда заинтересанты с обеих сторон. Смысл травить? Разве что Югонду не терпится увидеть зятя королём, а стало быть, свою дочь при нём королевой, – опять укол прямо в сердце, спасибо Джакопо, что предупредил, а то сейчас бы челюсть отвисла, – а не ждать пока трон освободится естественным путём.

– Ну, возможно, возможно, – говорю максимально безразлично. Мне, как богине, должно быть абсолютно по фигу, кто кого переживёт в этом ядовитом раю. Вот и демонстрирую пофигизм.

Идём галереей, собеседник проводит полный экскурс в историю фамилии Гаурелли, подолгу задерживаясь возле каждого портрета и расписывая подвиги и личностные качества предков. Вскоре у меня уже рябит в глазах от практически одинаковых мужских лиц, и в голове чехарда от перемежающихся Ригондо и Роберто, а также их жён. Останавливаюсь сама только возле портрета Констанс. Всматриваюсь, выискивая общие черты у матери и сына, и нахожу. Не ярко выраженное, но неуловимое сходство. А в облике покойной королевы поистине утончённая красота. Русые волосы собраны в высокой причёске, большие зеленовато-прозрачные глаза немного печальны, аккуратный прямой нос и нежно очерченные губы. Лёгкий румянец на идеальной светлой коже, минимум украшений. А я думала, что в Абекуре среди знатных женщин всегда было принято ёлочно украшаться. Значит, мода в угоду новой королеве.

– Красавица, не правда ли? – прерывает мои размышления Барт. Не знаю почему, но очень хочется, чтобы прокололся! Оглядываюсь и понимаю, что он в это время разглядывает совсем другой портрет. Это Валерия. Выходит, не показалось.

Руки чешутся, вернее, язык, толкая на провокацию. Но я лишь одариваю герцога Новельского снисходительной всё понимающей улыбкой, а спрашиваю иное,

– Почему Бартоломео в этой галерее только один, в самом начале? – и он с искренним благоговением отвечает,

– Этого почётного места удостаиваются только короли Абекура и их супруги, являясь консорт-королевами. За портретом Ригондо шестого, следующим повесят портрет Роберто шестого, нынешнего герцога Оберона, а рядом его супруги, – показалось или он, действительно на последних словах впился в меня взглядом? Но я уже начеку, даже не моргнула,

– Наверное, но пока рано списывать со счетов Ригондо, и не стоит испытывать судьбу династии, планируя заранее, чей портрет будет следующим в этой галерее, – а Барт, будто только и ждёт этого,

– Вот и я к тому, Наимудрейшая! Что-то не нравится мне с некоторых пор герцог Оберонский! – напрягаюсь. Надеюсь, заинтересованность не светится неоновой вывеской на моём лице,

– А должен?

– Зря Вы так, Наисветлейшая, я искренне люблю племянника! Даже обожаю, – натурально так восторгается и тут же восторг сводит на нет, – но вот последнее время, что-то с парнем не то. В столицу наезжает редко, здоровьем короля не интересуется, а ведь Ригондо его отец! Да и в Обероне не спокойно, то мага убьют, то в порталах движение, а наследник, то больным скажется, то очень занятым. Несвойственно это Берти, которого я знавал.

– Хватит водить кругами, Бартоломео, я хоть и прочла мысли, но изволь высказаться вслух! – получи, фашист, гранату!

– Думаю, произошла подмена, Наимудрейшая! – отвечает, как на духу, но шёпотом и с таким волнением, что зря на него грешу, наверное. По крайней мере, будь его интерес в иллюзоре, Барт был бы последним, кто в этом признался! А он наоборот первый! И, кого теперь подозревать? И как реагировать?

– Ну, что ж, когда определитесь с герцогом Оберонским, загляну, – смеюсь, как можно безразличней, – лично хочу посмотреть на реплику с оригинала.

– Безусловно, Наисправедливейшая! Только Вам судить, кто есть, кто! – м-да…

Может, заблуждаюсь насчёт причастности Барта? Может, он – союзник? Ну и что, что симпатизирует нынешней королеве, почему бы и нет? Она, если честно, очень даже хороша. Неужели, какой-то невус, пусть и такой огромный, заставил меня составить негативное мнение о человеке? А ещё медик! Костик бы сейчас сказал: «А ещё богиня!»

Хочу к Костику. Срочно хочу! Соскучилась без любимого! Сейчас приду домой и повисну на шее, и прощу ему молчанку насчёт невесты! Он всё уладит, я точно знаю! А ещё надо новости обсудить с Джакопо. Как жаль, что не выслушала его до конца, убежала, как дурочка…