Текст книги "Королевство иллюзий (СИ)"

Автор книги: Элина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 32

* * *

Я во дворце. Пропустили без вопросов. Ещё от первого поста вперёд помчался вестник, чтобы к моему приходу уже всё было готово.

Навстречу бежит сама королева,

– Наисветлейшая, – выдыхает запыхавшись и пытаясь вальнуться под ноги,

– Ну, будет-будет! – останавливаю, – я тоже очень рада! Лучше расскажи, как чувствует себя Ригондо?

Она тут же выпрямляется и даёт полный отчёт,

– Он поправляется! Медленно, совсем по чуть-чуть, но каждый день я замечаю перемены! Он стал лучше есть, больше не боится, что после приёма пищи придёт боль. Уже не так бледен, время бодрствования увеличилось. Он стал иногда выходить на воздух. Недалеко. Я вывожу его на балкон рано утром, когда ещё не ушла ночная прохлада, усаживаю в кресло и укутываю одеялом. Он вроде бы бодрствует, а вроде и дремлет, но по лицу понимаю, что ему хорошо! – слушаю этот бесхитростный щебет и отчётливо ловлю в нём нотки простого незатейливого женского счастья: мужу получше, и она уже счастлива. Гляжу в лицо – она сияет! А я ещё радую,

– Сейчас, когда я осмотрю Его Величество, попробую сделать так, чтобы ему стало ещё легче причём быстро!

– Правда?! – она и верит, и сомневается, но в этих оленьих глазах такая сумасшедшая надежда, что понимаю, пора совершить чудо!..

Король и впрямь сегодня молодцом! Даже попытался привстать с постели, когда я зашла, но останавливаю,

– Не стоит, Ригондо, я и так знаю, что ты меня почитаешь! Лучше расскажи, как твои дела! – хотя и сама замечаю, что в спальне светло, значит, глаза уже не боятся света, а он сам явно посвежел,

– Лучше, Наисветлейшая! Жизнь стала ко мне возвращаться! Я отличаю еду на вкус! Ещё не всю, но многое! Больше не боюсь, что скрутит живот, в голове стало проясняться, – и в подтверждение смотрит на меня уже не пьяно-мутным взором, а вполне осмысленно и так ярко-сине, как может смотреть только ещё один единственный человек на свете!

– Ты молодец, Ригондо! – хвалю его за маленькую победу и оптимизм, с каким он снова начинает радоваться жизни, – а теперь, давай тебя осмотрим, как в прошлый раз. Я хочу убедиться, что угроза миновала, и ты точно идёшь на поправку.

Король самостоятельно, без участия супруги, раздевается по пояс и готовно укладывается на постель. Осмотр показывает, что ему явно лучше, но конечно, печень так быстро не очистишь, тем более, средства, что я им рекомендовала, слабы, а процесс выведения яда слишком долог. Поэтому, закончив, сразу перехожу к делу,

– Доверься мне, Ригондо, сейчас я начну вводить в твою кровь такое чудесное лекарство, после которого ты станешь совсем молодцом! Ты же хочешь быть молодцом? – спрашиваю, как маленького.

– Очень! – расползается в улыбке.

– Ну, вот и не бойся, лежи смирно и прими, что сделаю, без сопротивления и вопросов.

– Как можно, Наисветлейшая! Я готов на всё! – а дальше дело техники.

Привычным движением вскрываю пару ампул антидота, смешиваю с растворителем во флаконе и привесив его к балдахину над кроватью, ставлю капельницу. Вены у короля хорошие, ни разу не колотые, красота! Во взгляде королевы, что всё это время крутилась поодаль, а теперь подошла, ловлю некоторый испуг и удивление, но Ригондо спокоен. Он ждёт чуда избавления.

И оно, конечно, наступит довольно скоро. Правда, повторить процедуру придётся несколько раз. Безусловно, свинец, успевший скопиться в костях останется там теперь до скончания века, но тот что гуляет в крови, отравляя жизнь и мешая дышать полной грудью, свяжется противоядием и превратившись в соль, безобидно выйдет наружу самым естественным способом.

Пока жду капельницу, завожу интересный разговор,

– А давно ли ты виделся с сыном, Величество? Всё ли у него в порядке? – помнится, королева говорила, что месяца три тому назад лже-Роберто был наездом, но мне важно, болит ли у джениторе душа по своему отпрыску,

– Давненько, но у Берти всё хорошо, – интересно, кто его информирует?

– Да? А откуда же тебе это известно, если давненько?

– Мой младший брат Бартоломео был недавно в Обероне, – ну надо же!

– Какой чудесный брат! Везде успевает: и королевство на себя взял, и к племяннику в Оберон мотается! Прямо палочка-выручалочка! – чего-то я не верю Барту, хотя вполне логично, что тот просто щадит больного брата.

– Он и правда, большой молодец! – подхватывает Ригондо, не чувствуя ни капли иронии в моих намёках.

– И что он ещё сказал о Роберто? – король призадумывается, а потом отвечает лишь обще безо всякой конкретики,

– Что сын в порядке, Оберон под надёжной защитой, что из моего парня получится прекрасный король.

– Значит, ты считаешь, что Роберто в будущем достоин короны? – не унимаюсь.

– Конечно, – соглашается сразу.

– А почему в этот раз не привлёк его? Почему временные бразды передал брату, который никогда не станет править, а не будущему королю?

– Барт сам предложил помощь, – он даже не сомневается ни в чём! – в Обероне хоть и спокойно, но это главная провинция королевства, она требует неусыпного внимания и контроля… Тем более, Берти надо было готовиться к свадьбе, – ах, да! Про свадьбу-то я и позабыла!

– Ну и как? Подготовился?

– Да какое там! Всё так не вовремя вышло с моей болезнью, пришлось отложить. Только это замкнутый круг. По закону престолонаследник должен быть женат. А я помирать собрался так и не женив сына, кому бы передал власть?

– Неужто брату? – кажется наметилось, но ошибаюсь,

– Нет, конечно! Благословил бы прямо на одре. Никто бы меня не остановил! – ну, конечно! Лежишь тут, как немощь, так бы тебе и позволили! – да только он слышать не хочет! Ждёт, когда поднимусь!

– Он сам так сказал?

– Да! Так и сказал Барту! – сокрушённо молвит король. Как же всё тонко запутано, и не придерёшься: родные и подданные искренне хотят, чтобы поправился венценосец!

Вот и всё, что сказано о родном сыне, ни тепла отеческого, ни сожаления, что его рядом нет, ни признака, что соскучился. Просто, достоин короны, и всё! Говорить не о чем, Ригондо не в теме, надо её менять,

– А что-то о дочурках ничего не слышно? – королева, будто только и ждала, моего вопроса,

– Мелисс и Беатрисс счастливы в браке! – тараторит скороговоркой, пока не заткнули, – Мелисс ждёт мальчика через два месяца, наша старая повитуха, хоть и совсем дряхла, никогда не ошибается, так что будет королю Эрмину наследник, а у Беатрисс уже двое: мальчик и девочка. Так что почти справились с женским предназначением!

Пока Валерия делится успехами дочерей, Ригондо засыпает. На меня сплошным потоком валится вагон информации о Мелисс и Беатрисс, пересыпаемый восхищением и горячими материнскими взглядами, но я ничего не понимаю, мозг работает в другом направлении: на Берти любви не хватило, и вины её нет, сердцу не прикажешь – мачеха. Так любого иллюзора можно за наследника принять, и сердце не дрогнет, потому что не материнское.

Наконец, флакон с противоядием пустеет, я выдыхаю,

– Всё, пускай спит, не буди. Это сон оздоровления. Вот увидишь, когда проснётся, сразу оживёт! Но сейчас королю нужен отдых, – убираю капельницу, снимаю конструкцию. Моя миссия исполнена, но не совсем. Неужели так и уйду, не поговорив с просветлённым королём? Мне просто необходимо открыть ему глаза на правду! Разбудить отцовское сердце! Кто, как ни он должен узнать родное чадо! Больше некому. Другого случая не представится. Да вот беда: я ещё сама не докопалась до истины! Одни подозрения.

– Вы не хотите увидеть, каким он проснётся? – выручает королева, подумав, что собираюсь их покинуть.

– Безусловно! – даже пускай и не сомневается, – останусь, лечение идёт не так скоро, и мне придётся ещё вводить лекарство и наблюдать, но пока надо дать ему покой, он и так слишком устал.

Выхожу из опочивальни в гостиную. Наблюдаю заботу Валерии, она укрывает Ригондо лёгким одеялом, а потом задёргивает портьеры, чтобы больному супругу не било в глаза солнце.

И только тут замечаю Бартоломео! Его ревностно наблюдающий взгляд, направленный в сторону королевской спальни. Он, заметив меня, легко подскакивает с кресла, привычным движением поворачивает лицо здоровой стороной и картинно валится в ноги, поймав тут же на лету ладонь, целует её жарким поцелуем прямо с колен,

– Наисветлейшая, как же Вы вовремя! – взглядывает, как всегда вполоборота, – у меня к Вам дело, не терпящее отлагательств! – потом шепчет, пока Валерия ещё не подошла, – конфиденциальное!

– Ну что ж, – снисхожу, – интересно послушать, – а сама думаю: вот он – шанс! Надо здесь и сейчас разобраться, что за фрукт этот незаменимый братец!

Он поднимается и, тепло кивнув королеве, увлекает меня из монарших покоев.

Как только выходим, тут же, не давая опомниться, заявляет,

– Мы захватили иллюзора наследника! Вы же хотели его увидеть?..

Сердце из груди готово выскочить, но лицом каменею, как могу, я ж богиня! Всезнающая Дадиан! Но реально, очень хочется посмотреть на двойника и себя заодно проверить: отличу, не отличу?

Но это всё фигня! Главное, если стало понятно, что все полгода в Обероне заседал самозванец, то с реального наследника все подозрения снимаются сами собой! Эх, Костика здесь нет! Как-то он там, любимый? Вот бы порадовать, он бы сразу на поправку пошёл! Даже не ожидала, что всё выйдет так легко! Теперь и королю ничего доказывать не придётся. И Бартоломео, оказывается, по-настоящему любящий брат и добрый заботливый дядюшка. Вон какую работу провёл! Иллюзора вычислил!

– Где он? – мне не терпится видеть двойника.

– В подземелье, конечно, – пожимает плечами Барт, – где ж его держать, как не в застенке!

– Но он же, вроде как ни в чём не виноват, – не понимаю, – его лечить надо, мозги вправлять обратно, а не в тюрьме гнобить.

– Ну, вот когда вправим, тогда и отпустим, – успокаивает Бартоломео, а потом предлагает, – пройдёмте, Наимудрейшая, здесь не так уж и далеко.

Глава 33

«Не так уж и далеко» выливается в долгое путешествие по винтовой лестнице в недра земли. Ну по крайней мере, мне кажется именно так. Хотя, когда прибываем, по узкому оконцу под потолком понимаю, что это всего лишь подвал. Просто Бартоломео вёл меня каким-то странным путём, так что он с третьего этажа королевских покоев до подвала, показался вечностью. На моё изумление отвечает,

– Прямой дороги из покоев в застенок нет. Это же опасно, сами понимаете!

– Да, конечно, – отвечаю, а у самой зуб на зуб не попадает! – страшно. А ещё сыро и холодно, как в погребе. Хорошо, что я только на экскурсии, не представляю, как здесь можно выжить. Пневмония, туберкулёз и прочие удовольствия обеспечены. И даже если выпустят, при уровне здешней медицины, конец не за горами.

Пройдя несколько сквозных казематов, упираемся в последнее помещение без окон и дверей. Это довольно просторный зал со стенами каменной кладки, сильно закопчёнными из-за масляных светильников, являющихся единственным источником света.

Оглядываюсь в поисках иллюзора. Замечаю ближе к дальней стене огромное деревянное колесо в человеческий рост, а на нём человека, раздетого по пояс и распятого. Руки и ноги привязаны толстыми кожаными ремнями к специальным креплениям по разные стороны колеса.

Хочу разглядеть, но он повёрнут спиной. Подойдя ближе, начинаю различать серебро вышивки между лопаток, она открыта, а длинные светлые волосы перекинуты наперёд. Ещё ближе – понимаю, что от первоначального рисунка осталось не больше половины!

А потом подходит умелец, и повалявшись у меня в ногах со всевозможными восхвалениями, принимается за дело, вернее, продолжает его: подцепляет тонким ножом и выдирает из тела нити. Иллюзор молчит, но мышцы на спине и руках напрягаются, как жгуты, да я и так знаю, что это больно. По проступающим каплям крови, ясно, что нитки хорошо прижились, они не выболели, как должны были на обыкновенном человеке. А это значит! А ничего это не значит…

У Кости ещё страшней всё выглядело, там вообще по живому срезали вместе с кожей! Странно, вышивка на этом парне лежит, как родная! Поглядеть бы в лицо. Обхожу колесо вокруг. Но с этой стороны вообще мрак, только и вижу, что голова опущена, да ещё и волосы завесой спадают. Ничего не разобрать, но я же богиня,

– Отвяжите его! – командую.

– Никак невозможно, Наидобрейшая, – противится Барт, остальные только кивают испуганно, – он достаточно силён и может накинуться на Вас! Нанести вред!

– Богине? – спрашиваю с сарказмом, а сама всё сильней хочу вести себя наперекор всезнающему Барту, – отвяжите! Это приказ! – потом всё-таки добавляю на всякий случай, – переверните ко мне лицом и можете снова привязывать! – по крайней мере, заплечных дел мастер, лишится фронта работ хотя бы временно. Конечно, иллюзора любить не за что, но он же не виноват, его скорей, пожалеть надо.

Меня слушаются, стражники отвязывают сначала нижние ремни, потом верхние и, навалившись всемером, переворачивают бедолагу спиной к колесу, но он и не думает оказывать сопротивление. Тут же снова быстро прикручивают руки врастяг, а потом растолкав в стороны, привязывают ноги. Сделав дело, отступают.

Я забираю фонарь у одного из сопровождающих и иду поближе. Мне интересно увидеть лицо. Неужели и вправду, не отличим?

Человек по-прежнему держит голову опущенной, то ли так измучен, устал, то ли напичкали его чем-то расслабляющим, то ли не желает видеть, кто перед ним. Но мне же надо знать!

– Подними лицо! – командую, – взгляни на меня! – реакции ноль. Тогда подходит Барт, в руках у него какая-то короткая плётка, не успеваю остановить, со всей силы лупит иллюзора по голой груди и приказывает,

– А ну-ка исполняй повеление богини! – и человек исполняет, а на меня нападает столбняк!

Потому что из-под прядей, спадающих влажными сосульками на лицо, на меня глядят в упор синие родные глаза! В них боль и вина. Этот человек не незнакомец! В чужом взгляде я бы прочла всё что угодно: ненависть, страх, преклонение, безразличие, мольбу…

А здесь иное!

Только мой Костя умеет быть таким красноречивым без единого слова! Но, как бы он тут оказался? Мысли беснующимся пчелиным роем проносятся в моём обезумевшем мозгу! Я же сама, собственными руками стащила его в портал, вызвала скорую и устроила в нашу больницу! Ничего не пойму!

Чего же удивительного, что Тео не мог признать близкого друга! Личная охрана не смогла отличить, если любящая женщина, находящаяся всё время рядом, и та запуталась!

Мне нужно подтверждение,

– Ты – Костя? – мой голос дрожит, я боюсь ошибиться. Пусть сопровождающие во главе с Бартом думают, что угодно, я должна знать точно, что это не он, пока эти звери его здесь не укокошили и не сгноили.

Человек молчит, снова опускает голову, пряча за волосами лицо и ни звука! А вдруг это всё-таки не он?..

А, если любимый?.. Какой же трудный выбор! Снова выбор!..

И я решаюсь!

Потом подумаю, каким чудом Костю сюда занесло, просто приму за аксиому, что это он! А если так, то может, он снова лишился дара речи? Почему бы и нет? Ведь оказаться в тюремном подземелье – стресс, тем более, у него кровь на виске запеклась, губы разбиты. Скорее всего, его чем-то оглушили, прежде чем сюда затащить. И этого удара оказалось достаточно, чтобы он замолчал снова.

Что помогло в прошлый раз? Поцелуй! Так это мы сейчас устроим! Целоваться с чужаком нет ни малейшего желания, но меня тянет это сделать, словно мои губы хорошо знакомы с его. В глубине души кто-то такой сидит и шепчет, что не ошиблась, только я этому кому-то боюсь поверить.

– Дай-ка сюда, – отбираю подножную подставку у рукодела, что дёргал серебро из спины жертвы, – придвигаю поближе к мужчине, становлюсь на неё, ещё немного не хватает, чтобы дотянуться до лица, но это пустяк, встаю на мыски и, обняв за шею, припадаю к его разбитым губам.

Сначала ощущаю лишь солоноватый вкус крови, стараюсь быть очень осторожной, хоть возможно этот человек и невольный враг моего любимого, но причинять боль не хочу. Потом чувствую, как размыкаются его губы, пропуская меня вовнутрь. Что-то срабатывает! Физиологическая память организма – этот поцелуй мне знаком! Именно так Костик пропускал вовнутрь и мой палец, и язык, когда мы занимались любовью. Тогда всё так же было без рук, только губы, я не могла ошибиться!

Не оторваться, но вокруг куча недоумённых зрителей. Что это с Наимудрейшей Дадиан? Полезла целовать иллюзора и прилипла?

Отрываюсь, пытаюсь отдышаться, он тоже и теперь не отводя глаз! Неужели двойник целуется так же? И в конце концов, зря что ли целовала-то? Пора бы заговорить!

– Ну? Ответь, ты – Костя? – во взгляде вина, и опять глаза долу! Да что ты будешь делать?! Злюсь, раздражаюсь! Всего лишь сказать правду, и придёт спасение! – я же знаю, что не иллюзор! – перехожу на крик! Ты – настоящий Роберто герцог Оберонский! – вокруг коллективный испуганный вздох, – просто подтверди! – совсем сник и молчит! – ну, кивнуть-то ты хотя бы можешь? – уже не представляю, что с ним ещё сделать, и тут осеняет!

– Дайте нож! Да поострее! Немедленно!..

Мне тут же подносят тот самый инструмент, которым живодёр выпарывал нити из вышивки, он тонок и остёр, как бритва, лезвие чуть больше моей ладони в длину, а шириной в палец. Рассматриваю слишком внимательно, замечаю подробности. Но не ножа, а того, как зрители этого спектакля застыли в ожидании.

Кто испуган: шутка ли, сама Дадиан хочет прикончить иллюзора за строптивость, от того что ослушался и молчит, не взирая на повеление!

Кто-то с любопытством: может решила порезать прикованного пленника на тонкие ремни? Вот он сейчас начнёт извиваться от боли и невольно развяжет язык!

Кто-то вообще закрыл глаза или отвернулся. И это называется охрана! Воины, мать их!

Зато Бартоломео весь – внимание! Он так сосредоточен, что забывает демонстрировать свою выигрышную сторону, давая наконец-то разглядеть себя целиком. Такое чувство, что даже не моргает, боится пропустить самое интересное! А я наконец-то имею возможность оценить насколько чужеродна эта жуткая метка, словно она нечто отдельное, хищник, напавший на здорового человека и пожирающий его лицо, а может и не только лицо, может быть выпивающий душу! Невольно приходит мысль, что главный здесь не Барт, а вот эта злая, враждебная сущность, намертво прилипшая к здоровому телу. Ну так получай! Все получайте!

– Если это иллюзор, то на его теле нет моего знака! – играюсь с холодным оружием, вышагивая перед притихшими зрителями, – а если истинный наследник короны, сын своего отца – Роберто Гаурелли Ригондо герцог Оберонский наследный принц Абекура, то он мною помечен! И совершенно бессмысленно убирать вышивку, я его узнаю даже если не останется ни одного стежка! Потому что он не только будущий король, он – избранник богини Дадиан!

Тут зрители оживляются, те, кто жмурился, раскрывают глаза, отвернувшиеся, возвращаются в исходное положение и даже тянут шеи, короче, все собрались, всем интересно, а Барту больше других, он вообще насторожился. Продолжаю,

– Божественное клеймо на правом бедре наследника размером с мою ладонь, – всем показываю левую руку, – видели? Зрители согласно кивают, кто-то дакнул, – вот и отлично!

Дальше просто чиркаю лезвием ножа по его штанине в районе правого бедра и, взявшись за края, раздвигаю разрез. Народ, забыв бояться богиню, лезет с фонарями, как можно ближе, а в образовавшейся дыре чётко проступает контур моей ладони. Для подтверждения, лишь остаётся приложить её,

– Ну, что, олухи? Чётенько?!

Народ сначала замирает, а потом, как я и ожидала, в сплочённых рядах начинаются разброд и шатание. За всем этим гулом, слышу сверху знакомый тяжёлый вздох.

– Спасибо за помощь! – рявкаю в ответ, так что все разбегаются. Поднимаю взгляд, в ответном застыли слёзы.

– Прости, богинюшка, – значит, по-другому было нельзя! Не мог он по-другому! У меня самой горло перехватило,

– Я люблю тебя…

– Лодочник, – произносит шёпотом только нам известный пароль.

– Достаточно подтверждений, где ты раньше был?! – стараясь не разреветься, скорее срезаю ремни на его запястьях, потом нагибаюсь к ногам, – чего, молчал-то, как воды в рот набрал? Ждал пока эти рукожопы тебя под орех распишут?! – и в это время, слышу ответ. Только не от Кости,

– А у нас уговор, пока он молчит и не дёргается, богине ничто не угрожает, – разгибаюсь в недоумении, – а теперь молись! Можешь самой себе! – и Бартоломео, а это именно он и ответил, в мгновение ока вытаскивает из-за пояса что-то узкое и блестящее и, почти не целясь, отправляет в меня!

Глава 34

Это оказывается стилет! Тонкий, красивый, элегантный с изумительной тонкой работы крестовиной, инкрустированной камнями. Наверняка драгоценными.

Как я могу разглядеть подробности? Да очень просто: эта красивая штука торчит из груди Костика! Вовремя я его освободила! Лучше бы мне не спешить так.

Любимый, завидев опасность, среагировал моментом, откуда и силы взялись, умудрился мгновенно оттолкнуть меня себе за спину. От неожиданности я упала, хотела тут же подскочить и возмутиться, но не успела, всё произошло слишком быстро, Костя начал оседать следом за мной.

И вот теперь я ползаю вокруг него на коленях в глубоком шоке, вокруг публика, разделившись на два лагеря, неистовствует, приближённые Бартоломео окружили его стеной и защищают, а большинство стражи перешли на сторону наследника, а может и на мою, я же богиня!

Только, какая я богиня, если мой любимый лежит с клинком в груди, и даже во мраке подземелья дураку понятно, что рана смертельна, а Великая Дадиан размазывает слёзы и ничего не может поделать! Тут ещё Барт подливает масла в огонь,

– Без паники! – осаждая противников, – это никакая не Наисветлейшая, а простая ведьма, самозванка! Она сама создала иллюзора моего племянника и хотела с его помощью захватить трон!

Народ начинает сомневаться, на меня оглядываться недоумённо, но что я могу поставить против его слова? Только своё без подтверждения делом, а он может всё, у него в руках власть, но предпочитает поиграть в великодушие,

– Сейчас убивать не будем! Что ж мы звери, что ли? Просто оставим их тут на ночь, даже фонари дадим. А на рассвете вернёмся, и если она совершит чудо, я так и быть, признаю свою неправоту. Но уверяю, на утро нам понадобятся дрова для костра на главной площади, чтобы сжечь ведьму. А виселица так и останется пустой, потому что к рассвету иллюзор умрёт, не ходи к гадалке.

После своей коронной речи, Бартоломео идёт прочь не оглядываясь, демонстрируя, что со мной ему всё ясно и не интересно. Свита и прихвостни семенят следом, несколько сомневающихся бросают взгляды сожаления, и мы с Костей остаёмся одни. Напоследок слышу только скрежет замков и засовов в двери. Вот я и оказалось в страшной темнице, а ведь шла на экскурсию из любопытства.

Но мне уже не страшны холодные сырые стены подвала, то что свет фонарей иссякнет, как только в них закончится масло. У меня тут любимый на руках умирает, а я ничего не могу поделать!

– Прости, – его голова на моих коленях, а я сижу на полу, склонившись над ним.

– За что? – не понимаю, в чём виноват.

– Что втянул тебя в своё дерьмо, – боль мешает ему говорить, но он продолжает, – это не твоя война, и я не должен был брать тебя на неё, а я взял.

– Моя, потому что я тебя люблю! – реву, прижимаюсь к его губам, но не требую ответного поцелуя, силы уходят и без того. Клинок трогать не рискую, кровь почти не вытекает наружу, а если достану, возможно, ускорю конец.

– Обещай мне сделать всё, чтобы спастись!

– Мне без тебя без разницы… – он перебивает,

– Молчи! Выслушай, пока могу соображать и говорить! – какое там! Это не может быть реальностью! Уже было такое, просто надо проснуться!

– Как ты здесь оказался? Я тебя своими руками стащила в портал, а потом в больницу! Это всё кошмарный сон!

– Ты видела Джакопо?

– Да! С вывернутой головой! – меня уже трясёт, – мы с Пеппе его похоронили в саду. Собаку тоже…

– Не вовремя старик вернулся, – вздыхает, но это ещё не все мои новости,

– А видел бы ты, что сотворили со спиной иллюзора! – теперь ясно, что это была рокировка, – там места живого не осталось!

– Они сняли вышивку?

– Сняли? Да то, что тут с тобой сделали – цветочки! Они вырезали её с кожей целиком! Это люди Барта?

– Скорее всего, и по совместительству моя бывшая охрана… А, ты, значит, вообще ничего не знаешь, – я замечаю, как красивое лицо искажает гримаса боли при попытке повернуться, и эта боль отдаётся во мне, будто я чувствую её вместе с Костей. Словно это моя собственная рана. Очень осторожно подтягиваю его выше, прижимаю голову к своему животу и реву, и целую, нагнувшись, и не знаю, чем помочь. А он просит всего лишь выслушать, больше не мешаю, пусть говорит.

– Джакопо приехал с задержкой не случайно, он ждал вестника из Астурции. Туда был послан тайный гонец на поиски одного человека. У принсипале осталась обширная агентурная сеть даже за пределами Абекура. Гонец вернулся с дурными вестями: человек пропал.

– Я ничего не понимаю! – собиралась молчать, но не время говорить загадками.

– Этот человек – мой родной брат Армандо, – я уже хочу вклиниться, ведь он же говорил, что только сёстры, – молчи! – предвосхищает вопрос, – моя мать была беременна, она умерла, а ребёнок всё-таки выжил. По настоянию Джакопо младенца успели достать из мёртвого чрева. Потом он тайно сам лично отвёз его к Жюстин, а когда младенец окреп, переправил в Астурцию. Мальчик рос в приёмной семье, сам того не ведая. Я ничего не знал, никто не знал, это была тайна принсипале.

– Зачем он спрятал ребёнка? – я всё же влезаю, – почему королю не сказал? Это же его сын!

– Предыстория такова: отцу кто-то долго и упорно промывал мозги, что королева не верна, а когда она вновь забеременела, и повитуха сообщила, что будет мальчик, промывка, видимо усилилась и стала конкретной, будто бы любовником матери является Джакопо. Конфликт во дворце нарастал, отчуждение королевской четы уже было заметно невооружённым глазом, но не мне конечно, что я мог понимать в пять лет? Я только помню, что мама всё время плакала, а отец походил на взбесившегося хищника в клетке.

Поэтому, когда королеве занемоглось, и прошёл слух, что она намеренно отравилась, потому что муж собрался отлучить её от себя, всё выглядело логично, но только не для принсипале. Он-то знал наверняка, что королева верна супругу, ведь между ними ничего не было, так же, как и он сам присяге.

Он опоздал, но перед смертью мама сказала ему, что яда не принимала. Она была уверена, что как только джениторе увидит младенца, сразу признает свою кровь и сменит гнев на милость. Но не успела. Зато взяла обещание с Джакопо помочь младенцу появиться на свет, спасти и защитить от злонамеренных.

– А конкретно от Барта! Смотри, как здорово задумано! Виртуозно! Одним выстрелом трёх зайцев убить: королеву, второго наследника и Джакопо устранить, чтобы не копал!

– Принсипале заподозрил его сразу, но ты ведь успела убедиться, как ловко дядюшка поворачивается не только нужной стороной лица, но и меняет внутреннюю личину, – я вижу столько запоздалого сожаления в глазах любимого. Его силы тают минута за минутой каплями крови, сочащимся из раны на груди, собираясь в тонкие горячи струйки, сбегают по телу на мои колени. И чем теплей моей коже, тем меньше жизни остаётся в нём! Но я креплюсь и стараюсь не реветь, и не упустить ни единого слова, а Костя, немного передохнув, продолжает, – вот так он нас и водил за нос все эти годы. Мы его жалели. Он ведь даже не сумел создать семью из-за своего дефекта, и оказывается, ненавидел мою мать.

– С чего бы ему ненавидеть жену брата?

– Ну, наверное, из зависти… всем хочется любви, не взирая на дефекты. А тут ещё снова беременна. В свете борьбы за трон, дополнительный конкурент в виде второго сына короля – явный перебор. Джакопо, опасаясь того, что младенца убьют, никому не сообщил, что он родился, для всех так и осталось данностью, что королеву похоронили на сносях, поэтому ребёнка никто не искал. По той же причине меня принсипале забрал к себе. Мы с Тео не замечали, что всегда находились под присмотром! Даже тогда, когда друг чуть не свалился в ручей.

– Пеппе сказал мне, что король уволил Джакопо со службы.

– Не сразу, приниспале был очень хорош в своём деле и ещё какое-то время продержался. Но всякий раз, как только начинал копать в сторону Барта, сразу прилетала ответка от короля. Джениторе слишком верит младшему брату, и как всегда, жалеет.

– А несчастный братишка отравил его жену, превратил в иллюзора младшего сына, практически убил старшего и чуть не сжил со свету самого короля свинцовым сервизом! Постой! А откуда Барт узнал про Армандо?

– Не бывает случайный случайностей! С посольской делегацией, той самой, будь она не ладна, Барт поехал в Астурцию. Я думаю, там ему на глаза попался парень, исполнявший какую-то службу при дворе Югонда, очень похожий на всех нас. Ты же видела, в Абекуре практически все брюнеты с карими глазами, попробуй сделать на меня хорошего иллюзора. А тут легко и непринуждённо. Чем он увлёк Армандо, не знаю, принсипале тоже не знал, но когда нашёлся отличный кандидат в двойники, можно было начинать незаметно убирать короля. Скорее всего, тогда в дарах и появился сервиз…

– Но, как так вышло, что вместо тебя в доме Пеппе оказался Армандо?

– Думаю, Бартоломео узнал о тайном доме, – а привела его я, тут уж без вариантов, что соглядатая за мной отправили ещё после первого визита. Хоть Барт и не представился тогда, но следил точно! Вот об этом Джакопо и предупреждал!

– Это моя вина! – ещё немного и разревусь от бессилия и отчаяния! Получается, что смерть Джакопо на моей совести и… любимого тоже.

– Что говорить теперь, – вздыхает, а я чувствую, что делать это Костику всё трудней, – ты ничего не могла знать. Я сам купился, когда душка Рауль ворвался ко мне с распростёртыми объятьями, и сразу сообщил, что уверен, что я это – я, а иллюзор, которого они долго путали со мной, обезврежен. Я, сам лично слышавший накануне от Джакопо, что никому верить нельзя, так обрадовался, что повёлся, как осёл. Пока принсипале ходил по каким-то своим тайным делам, я всё испортил! Рауль и парни из моей же охраны притащили человека без сознания, а он со мной один в один. И это мой родной брат! Представь, какой камень с души в тот миг свалился! Не надо ничего доказывать, всё выяснилось! Я снова становился законным хозяином Оберона, будущим наследником, уже размечтался, как отправлю Югонду отказ в женитьбе на дочери. Ну и брат, сама понимаешь! У меня никогда не было брата, только Матео.

Когда я увидел Армандо – мою собственную копию, захотелось разглядеть его поближе. И посмотреть вышивку. По всем срокам, если он чужак, ей пора было отторгнуться, попросту выболеть и отгнить. Я нагнулся, разглядывая, и уже понимая, что Джакопо ничего не напутал – мы явно единокровны! Но тут по голове кто-то ударил, а очнулся я уже здесь на колесе.