Текст книги "Гений (СИ)"

Автор книги: Эли Эшер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

– Лех, – начал Миха, – я знаю, что ты и сам все знаешь, а просто подкалываешься для продолжения разговора. Насчет маркеров еврейства – большинство евреев не имеет их. А насчет генетических различий разных рас людей, не смеши мои тапочки. Мы же не западные обыватели, формирование этих самых «рас» на наших глазах происходило. Хочешь – поищи в Гайе, а ёрничать-то зачем?

– Да, знаю, знаю… – отмахнулся я, – Могу даже красивую байку на тему рассказать.

– А что, давай! – поддержал Миха.

– Да, в общем, это не моя, в Scientific American прочитал, – заметил я, прежде чем начать, – Представь себе двух шимпанзе из одной стаи на опушке тропического леса в Африке, где они отбились от стаи, и тут их поймал охотник-бушмен, который затем продал их в зоопарк на Западе и получил уйму денег, по его меркам, которые позволят ему, охотнику-бушмену, и его семье прожить голодный сезон. Так вот, разница в генах этих двух шиманзе из одной и той же стаи больше, чем между читающим эту статью где-нибудь в США, Западной Европе или России и этим самым охотником-бушменом.

– Здорово! – согласился Миха, – Хорошая история. Красиво суть подчеркивает, что разница не в яйцах, а в мозгах. То есть, не в генах, а в том кто персонаж на самом деле – подонок или человек.

– Ну, с этим трудно не согласиться. Правда, не забывай, приличные люди оттуда ведь тоже встречаются, – заметил я, – До перестройки у меня немало было приличных и воспитанных знакомых из Закавказья. Да и после встречались, и немало.

– Встречаются, – согласилась Йогита, – и на Кавказе, и в Москве, и в Сибири, и вон даже – в Америке, – добавила она покосившись на меня, – Вот только до перестройки в столицы приезжали лучшие, а теперь… Обидно! Нет, я понимаю, почему. Это как США и Канада. Все удивляются, почему это в Канаде люди такие душевные и приличные, а все просто. Все подонки отсасываются на юг, в США, где можно деньги делать. Вот в Канаде и остается непомерно высокий процент приличных людей. Так и Москва выполняет те же функции – отсоса подонков, куда ж деться – land of opportuntity… Но все равно обидно. Я ведь в последней инкарнации – Шемаханская царица, Ширваном правила, хоть и недолго, а эти горные гопники позорят потомков моих подданных. Тоже мне, шпана замоскворецкая. И ведь все уже было. После революции вполне русские московские урки так же себя вели, считали, что весь город у них в кармане. Теперь вот эти. Были горцы, стали русские уголовники. Как можно своих так позорить? А ведь какой у меня двор был в Шемахе, какие мудрецы, поэты. Шахиншаху таких не стыдно было бы при себе иметь. Да, что там шаху, самому халифу!

– А богине? – подначил я ее.

– И богине не стыдно было. До сих пор с удовольствием вспоминаю. Поэтому насчет брака, я знаю, конечно, что Алина развела теорию, будто в невырожденных случаях брак – отличная штука, стабилизирует сервитьюдные общества и помогает им самовосстанавливаться, но я брак и собственность не люблю. Конечно, любая мать о своем ребенке в первую очередь позаботится, это – святое. Но когда один помирает с голоду, а другой жирует, это уже четвертая модель общества – разваливающаяся.

– Слушай, я не понял, – спросил я, – Если ты против брака, то как быть с парными богами?

– А при чем тут парные боги? – опять удивилась Йогита, – Брак – это просто гарантии общества. Мужчине – что дети от него, а женщине – что мужчина ее будет поддерживать. А богам никаких гарантий от обществ смертных не требуются. Ты у Алины спроси, она эти темы любит. Наверняка расскажет и о парных богах, и о браке с подробностями вплоть до кванторов и сверток.

Я удивленно поднял бровь. Что-то пока еще не наталкивался на высшую математику в божественных делах, как-то не требовалось.

– Это я так, для выражения, – пояснила Йогита, – В смысле, она с большим удовольствием и с подробностями обьяснит.

– Ну, далеко не все она готова обьяснять, – заметил я, – Вот недавно спросил, каким боком я к ее научной теме отношусь, так не захотела.

– Если не обьяснила, значит так и надо, – спокойно ответила Йогита, – А ты, Алексей, уж если обещал тему не трогать, так и не трогай.

– Вообще-то я обещал ее саму не расспрашивать, а насчет не думать разговора не было. Эй, а ты откуда знаешь, что обещал? – изумился я.

– Но ведь просила? А если просила, значит обещал.

– А может и нет? В смысле, не обещал?

– Ну, ты даешь! – заржал Миха, – Не обещал! Алине! Лёх, не смеши!

– А это почему?

– Ты ее научную тему знаешь? – спросил Миха, – Называется «Любовь жены и матери.» Ты вообще понял, с кем связался? Для примера, ты в курсе, что я для женского пола просто неотразим?

– Нет, – честно сознался я, – Помню в первый день когда познакомились, ты как раз сказал, что с Алиной безнадежно.

– Вот именно. А знаешь почему? Думаешь, она такая устойчивая? Все проще – она мне мою неотразимость просто не позволила применить! А решила бы позволить, а бы потом был уверен, что только в моей неотразимости и дело, а другие женщины мне и правда не очень нужны. Не могу этого представить, но уверен, что так и думал бы – Алина справилась бы.

– Чего, и правда все так серьезно?

– Тебе, Алексей, – ответила Йогита, – приходилось кормить двухлетнего ребенка кашей, которую он не хочет есть?

– Ну, было дело. А что?

– А то, что любая мать это несколько раз на дню делает, – закончила Йогита.

– В общем, Лёх, не ломай голову, – поддержал Миха, – Если Алине от тебя что-то потребуется, она это получит. Прими, как данность, и не мельтеши не по делу.

– Ну, и что мне теперь делать? – задумчиво спросил я скорее даже себя, чем собеседников.

– А зачем что-то делать? – удивилась Йогита, – Любовь жены и матери – это штука такая, сопротивляться практически невозможно, но ничего плохого никогда не принесет. Так что не переживай.

– И чего ж теперь ждать? – продолжил я.

– Будет или очень приятно, или многому научишься, – философски ответил Миха.

– Либо и то, и другое, – добавила Йогита.

– Кстати, Мартик что-то вроде этого и советовал, – заметил я.

– Мудрый котяра, – одобрительно кивнула Йогита, заканчивая протирать револьвер, – Хоть и нахальный, – добавила она после паузы. Потом положила револьвер рядом с Глоком, и увидев, что мы с Михой тоже уже справились, щелкнула пальцами. Четыре ствола взлетели в воздух и дружной стайкой вылетели в открывшуюся ненадолго тяжелую дубовую дверь, очевидно, – возвращаясь на свои места в коллекции.

– Ну, хорошо, узнавать точно я не буду, – продолжил я, – Но поугадывать-то можно?

– Можно, – согласилась Йогита, – И даже интересно. Я ведь тоже не знаю. Из приличия не интересовалась.

– Есть идеи?

– А что если ей интересно, – предположил Миха, – будет ли Леха, при наличии жены в мире смертных, свою парную богиню искать? Или не соблазнится ли самой Алиной, которая такая заботливая и под боком.

– А какая разница, что у него там в мире смертных? – удивилась Йогита, – Вон у тебя, чуть ли не в каждом виртуальном мире по пассии, а то и не одной. Какую богиню это волнует?

– По моему опыту, женщины – они вообще ревнивые, – лениво возразил Миха.

– Я – не ревнивая, – лаконично парировала Йогита, – И вообще, для богинь ревность нехарактерна.

– Ты – прекрасное исключение, – ответил Миха, – А женщины обычно ревнивые. Даже богини. О Гайе ты сама сказала, или вон, Алина…

– А что Алина? – поинтересовался я.

– Как что? – удивился Миха, – Да то, что добиться ее – это как медведя поймать. Тут уж не кто кого держит, а кто кого отпустит. И ваще, Гит, ты откуда знаешь, может Лехина жена в мире смертных – это как раз его парная богиня?

– А может в том и дело? – спросила Йогита, – Может, ей интересно, будет ли он искать свою парную богиню или соблазнится Алиной. Подозреваю, она утверждает, что будет искать, а Афра наоборот доказывает, что Алексей пойдет по линии наименьшего сопротивления и попытается добиться Алины.

– Ну, я бы не назвал это «наименьшим» сопротивлением, – возразил я.

– Уже проверил, – понимающе, и скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Йогита, – тогда не оно. Скрывать провал эксперимента она не стала бы. Так что, не знаю. Разве что, ты не слишком убедительно проверял «линию наименьшего сопротивления».

– Это как?

– Ну, Лёх, ты просто как курсант первогодок, – рассмеялся Миха, – Хотеть мало, надо еще свои желания выразить в привлекательной и убедительной форме.

– Да, при чем тут вообще желания? – возразила Йогита, – Если речь действительно о любви парных богов, то предмет эксперимента куда глубже. А желания и секс – это только помеха на поверхности, симптом. Единственная причина, почему Алина не может снимать желания Алексея традиционным способом, по крайней мере с точки зрения эксперимента, так это потому, что такой способ потянет за собой все остальное. А что, сходится!

– Ну, вообще-то желания и в мире смертных можно сбросить, – заметил я, – Но я чего-то не понял. Так что, получается, она меня соблазняет?

– Лех, ты что, уши не мыл? – опять заржал Миха, – Если б она тебя соблазняла, то и обсуждать нечего было бы.

– Не может она тебя соблазнять, Алексей, – обьяснила Йогита, – И отталкивать слишком сильно не может. И то, и другое, эксперимент с ног на голову поставит. Может только быть рядом и дать тебе самому выбирать. Поскольку в этом и суть – понять, что же ты сам выберешь.

– Вообще-то, – задумчиво сказал я, – возникает сильное желание пройти по пути наименьшего сопротивления и обьяснить ей все, что я думаю о таких экспериментах.

– Не забывай, это если мы угадали, – предупредила Йогита, – А ведь могли и не угадать.

– Может, тебя все-таки со Стеллочкой познакомить? – спросил Миха, – У нее как раз какие-то новые эксперименты идут.

– И тут эксперименты? Не, спасибо, – махнул рукой я, – разве что социальную сеть поразвивать. А то я тут уж сколько, а почти никого и не знаю. Кстати, тут уже не раз социальных инженеров упоминали, интересно было бы их точку зрения услышать.

– Твое дело, но я бы не советовала, – усмехнулась Йогита.

– А что?

– Понимаешь, Лёх, это как в древнем стишке – «Плывет клиппер, на клиппере шкипер, у шкипера…» – пояснил Миха.

– Не понял.

– Ты пойми, Стеллочка свою тему знает, у нее в худшем случае еще ненаписанному тому Кама Сутры научишься, а у этих друзей и правда любую заразу подхватить можно.

– Вообще-то я совсем не это собирался с ними делать. А у них что, все – богини?

– Почему? – удивился было Миха, но тут же понял, – А-а-а, не-е. Только одна – Айниэль, автор книги «Как нам обустроить Америку» и полная шиза, а остальные – мужики, но своеобразной ориентации.

– А в чем шиза?

– Слыхал шутку, что параноик видит то, чего нет, зато потом полностью логичен, а шизофреник видит все как есть, и достигает того же результата, что и параноик, путем изощренных логических заключений? – согласился Миха, – Сначала она утверждает, что реальность существует и независима от человеческого сознания, плюс люди эту реальность могут воспринимать через чувства. По поводу чего называет свою систему обьективизмом. Пока хорошо, и это уже сто очков вперед многим другим философам. Но на этом обьективность и заканчивается, и дальше ее с визгом несправляющихся тормозов заносит, прям как Карла Маркса, только направо, а не налево. Следующий тезис, что предназначение человека – это поиск счастья в рамках эгоизма. Насчет предназначения человека ты уже в курсе, но ладно, поиск счастья тоже сойдет. Но, оказывается, для этого нужно уважение прав человека. То, что права всегда были взамен на обязанности она, конечно, забывает, а может, ей именно это и не нравится. И последний перл в том, что такое счастье и уважение прав человека возможно только при диком капитализме, вроде как сразу после перестройки. Все. Можно смеяться. Основы-то у нее неплохие, а потом такие на них выводы строит, любой шулер обзавидуется. И коллеги у нее под стать. Словом, со временем все равно познакомишься, но я бы торопиться не стал.

– Погоди, так ты это о философии обьективизма говоришь? – удивился я.

– Ага, а ты эту муру читал?

– Не слишком, но слыхал. Погоди, а как так получилось, что сторонники свободного рынка и золотого стандарта оказались в социальных инженерах? Это ж вроде бы экономика?

– Дык, какая это на фиг экономика, если не работает и даже в страшном сне работать в принципе не может? В основном, «экономические» теории – это лапша на уши населению, чтоб его контролировать. Почему и отнесено, как любая пропаганда, в лабораторию социальной инженерии. В общем, хочешь расширять социальную сеть – пожалуйста, но поосторожнее будь. А если тебя и правда социум волнует, попробуй поговорить с Андреем Яковлевичем, из лаборатории социальной эволюции. Вот он как раз очень правильно понимает, как все работает.

В голове раздался звоночек, как от сотового телефона.

«Алеша, ты где?» – услышал я голос Алины.

– У Йогиты, – ответил я вслух, подозревая, что все и так в курсе разговора и моего местоположения.

«Тут тебя профессор хотел бы увидеть и поговорить…»

– Иду… – исполнительно ответил я, – Гита, Мих, меня профессор зачем-то хочет видеть, так что я пока пойду. Дайте знать, когда на миссию собираться, хорошо?

– Без проблем! – ответил Миха.

– Смотри, как он тебя опекает… – усмехнулась Йогита, – Ну, просто отец родной. Ладно, дело есть дело, давай. Позовем, когда время придет.

Я приветливо махнул рукой и уже привычно растворился в воздухе, чтобы появиться в избушке номер 13.

* F58 Алексель

В трактир я добрался уже в темноте. Симы вокруг не было, так что я поднялся наверх в свою комнату, закрыл дверь, подошел к столу и зажег свечку, от чего ночное зрение тут же начало сбоить, зато комната приобрела значительно более теплый и приятный вид. К слову, спичек в этом мире, естественно, не было, равно как и свечки в комнате, так что пришлось сжульничать и воспользоваться тем, что жители этого мира назвали бы магией… короче, просто создал уже зажженую свечку, причем даже не восковую, а стеариновую, скорее всего, нарушив тем самым какую-нибудь конспирацию. Да, ладно, спишут на тайные знания эльфов, даже если и заметят. И тут я почуствовал, что в темном углу у двери кто-то стоит.

– Так-так-так, – раздался хрипловатый девичий голос, – И что это за высокие гости без спросу в мой мир пожаловали?

Нет, мне-то понятное дело, ничто не грозит, но Тариэль мне дорог как память, так что… Я оперся на стол и внимательно уставился на тень в углу. Та не стала скрываться и вышла в круг света. Хорошо, похоже эльфу ничего не грозит. Молоденькая девочка лет шестнадцати-семнадцати, черные волосы обрезанны до плеч, огромные светлые глаза непонятного цвета, по крайней мере в отблесках свечи отливающие золотом. Смотрит строго, но без агрессии. Похоже сама готовится защищаться. Пригляделся в сетевом зрении…

– т'Иллиринель? – выходя на миссию я не забыл раскопать имя форматирующей утилиты, потеряной Михой, а теперь, глядя на нее начинал подозревать о причинах его трогательного беспокойства. Или просто мерещится? Как это там, «доктор, вы – маньяк?»

– И что же у нас забыли всемогущие боги? – иронично спросила гостья, обходя вокруг меня, обдавая волной свежести с запахами травы и луговых цветов, и усаживаясь в единственное кресло в комнате. – Ожидали, что я не замечу?

– Отчего ж, – улыбнулся я, продолжая стоять, как истиный джентельмен, – Наоборот, надеялся найти. Михаэль просил привет передавать, беспокоится.

– Только привет? – грустно спросила она.

Так… не мерещится. Вам когда-нибудь приходилось передавать привет брошеной женщине от ее бывшего возлюбленного? Мне – нет, но я сразу почуствовал, что это оно. Миха, оказывается, тут отметился… надо бы как-то ее разговорить, может утешить.

А ведь судя по сетевой структуре, тело-то у нее практически омега, лишь с небольшими отличиями от того, что в мире будущего используем. Так что, нектар будет как раз. Хотя… а как он для меня? Я проверил эльфийское тело, да вроде никак не должен действовать, не совместим. Ну, в худшем случае до заведения придется сбегать. И хорошо, что не действует, не хотелось бы вылететь из реальности посреди разговора. А то еще решит, что такая страшная, что боги от нее разбегаются… на женщин это плохо влияет. Я вытащил из воздуха пару бокалов и синтезированную бутылку нектара, того самого, последнего сорта, который Миха принес.

– Может за встречу?

– Вы что, боги, все такие? – иронично спросила демиург.

– Не, это только я у Михаэля плохих манер набрался, – ответил я, расставляя бокалы. – Он и правда о тебе беспокоится и просил проведать, все ли с тобой в порядке.

– А чего сам не появился?

– Не знаю. Кабы знал, как вы расстались, может и догадался бы, а так он мне тоже не докладывался. Ну, что, за этот прекрасный мир и за его еще более прекрасную создательницу? – спросил я наклонив голову и подняв бокал.

Сидящая в кресле гостья взяла бокал и, грустно улыбнувшись, посмотрела на меня снизу вверх.

– Что ж, за встречу, – и подняла бокал, – Это ведь тот самый напиток богов, который меня Михаэль поил?

– Тот самый, – подтвердил я и опрокинул свой бокал.

Гостья последовала моему примеру.

– Присядьте, – скомандовала она через несколько секунд, – Неудобно же на вас снизу вверх глядеть.

Я послушно материализовал что-то вроде невысокого пуфика и уселся на него рядом. Неудобно – жуть, зато глаза даже при моем нынешнем двухметровом росте почти на одном уровне, ее даже чуть выше, и вообще на расстоянии меньше приватного пространства, а точнее, той самой ауры. Позиция очень способствующая сближению. Всего лишь для доверительного разговора, если не поняли. Девочка явно страдала, и хотелось ей помочь, а вот чем помочь – было непонятно.

– Так меня не собираются силком тащить из моего мира?

– Зачем, – удивился я, – У нас есть кому миры форматировать. А у вас тут вроде любовь, зачем же мешать?

– Форма… что? – удивленно захлопала глазами гостья.

– Ну, создавать. И позвольте представиться, Алексей. И меня можно на ты называть, – вообще-то, такие предложения – право женщины, но от нее вряд ли дождешься, а от выканья я уж как-то отвык.

– Что ж, можно и на ты… – она допила бокал, и поставила на стол, – А меня тогда Тиль называй. Вы с Михаэлем действительно чем-то похожи. Впрочем, все равно не хочу его видеть.

– А может, он просто тебе мешать не хочет?

– Это как?

– Ну, у тебя тут любовь, а он вроде как лишний…

– Смеешься? – Спросила Тиль грустно, – Ты хоть знаешь, кто он? Не Михаэль, а мой избранник? Это ж эльф, который после него остался. Вот ты уйдешь, от тебя этот останется, а после него – мой. Только он из темных, а не светлых, вот и вся разница. Знаешь, мне кажется, что эльфы, которые после вас остаются, в чем-то лучше вас самих.

– Вполне возможно, – философски пожал плечами я, вспомнив как повел себя Тариэль в мое отсутствие, – Но теперь сама же видишь, как ему вернуться? Это ж все равно, что подсматривать.

– А вы такие щепетильные? – усмехнулась она, – Ведь и меня, и Вортона он во всех видах видел. Впрочем, неважно. Поскольку его эльф меня бросил и женился династическим браком, чтобы спасти свое королевство от войны.

– Королевство? Вортон? – тут настал мой черед удивляться, – Так это что, тот самый Вортон т'Орсвит, отец нынешнего короля дроу?

– Да, он, а ты его откуда знаешь?

– Так, пришлось по работе изучать династические связи твоих королевских семей… – да уж, так это я что, хочу Михиному то ли внуку, то ли правнуку Таину подсунуть? Ну, дела…

– Ты так и не ответил, а зачем ты здесь? Согласись, мне тоже по работе знать положено.

– Так, одной девочке нужно помочь обустроиться. Кстати, не приглядишь за ней тоже?

– Это той, что светится как звездочка в ночи? Сколько ты в нее силы накачал? И откуда она взялась?

– Производственный несчастный случай в другом мире. Ее там один придурковатый некромант пытался демону в жертву принести. В последний момент вытащили.

– Ну, судя по ее ауре, я догадываюсь, откуда такое особое отношение к ней… – согласилась Тиль, – Хорошо, пригляжу.

– А еще знаешь, – добавил я, наливая еще по бокалу нектара, – Мне кажется, тебе было бы неплохо эту свою историю ей рассказать. Не про Миху… эля, а про Вортона. Мне кажется, это тебе здорово поможет. Давай, за твое счастье!

– Это что, божественное пророчество? – подняв одну бровь, посмотрела на меня Тиль, но бокал взяла.

– Да нет, какое пророчество, просто здравый смысл. Сама увидишь, – и подняв бокал выпил его целиком. Тиль, видимо, из суеверия сделала то же самое.

Ну, да, я же еще когда королевскую семью дроу изучал, заметил как дедушка, выглядящий чуть ли не моложе моего Тариэля, от потеряной любви мучается. Еще гадал, кто бы это могла быть. А вот как оно повернулось. А Таина, если с принцем свяжется, наверняка и с дедом общаться будет, и не раз, а учитывая, что язык у нее – находка для шпиона, наверняка все срастется. Тиль ведь, ясно дело, и сама в курсе, что происходит, просто ей гордость не дает самой появиться пред возлюбленным. А тот, скорее всего, считает, что она уже давно умерла.

И тут оказалось, что я ошибся. Не в плане Тили и Вортона, а в том, как нектар должен подействовать на Тиль и Тариэля. Нет, в сеть меня не вынесло, но какие-то силиконовые разработки в теле эльфа в этом мире явно присутствовали. А Тиль оказалась отнюдь не моделью омега, а какой-то более ранней разработкой. Словом, после второго бокала нас обоих вдруг развезло… несильно, слегка, но разговорчивости у нас обоих явно прибавилось.

– Все-таки, вы, боги, такие сволочи… – вещала Тиль возмущенно, – Помню Михаэль с каким-то «профессором» чистил один из моих миров от демонов. Это был кошмар, ужас, целые народы развеялись в воздухе… Алексей, ты можешь себе это представить? Я ведь тоже не девочка, демиург, в моих мирах каждый день люди умирают, иногда страшно, иногда с такими зверствами, что в здравом уме и не представить. Так что притерпелась, но чтобы так, одним взмахом руки целые народы… Да, народы были препакостные, одни жили убийством и мародерством, другие погрязли в некромантии и пленным кишки выпускали во имя своих божеств. Так что я понимаю, почему остальные народы их хотели с лица земли стереть. Я, может быть, и сама избрала бы какой народ, чтобы это сделать. Но вы-то, вы, просто так, походя… как тряпкой с меловой доски… целые народы. Как вы это делаете? Как вы с этим потом живете?

Я мрачно вспомнил F79, где совсем недавно что-то в этом роде и происходило.

– Тиль, ты пойми, это не народы уже были. Они и так уже были мертвы. Все что ты видела – это оболочки, контролируемые демоном. Представь, что у тебя какой народ умер от заразы, и вот такой вид – стойбища, полные мертвых людей. Что бы ты делала?

– Похоронить надо как положено. Как людей. Чтоб заразу не разносили.

– Вот именно. А эти твои народы тоже уже мертвые были, только у них не тела, а души умерли. И нельзя было допустить, чтобы заразу разносили, а «похоронить как положено». А то демон, используя их тела, еще больше других людей сожрал бы.

– Не выглядели они мертвыми. А пусть бы и демоны, демон что, жить не хочет? С чего вы вообще решаете, кому жить, кому умирать? Тоже мне, боги. По какому праву? И вообще, слово-то какое придумали, «демон»! Назвали демоном и все, можно уничтожать? Этот демон, этот не демон, а этот мне особо не нравится, значит, точно демон! Кто вы такие, чтобы решать, кому жить, а кому умирать? Им что, от своей демоничности жить не хочется? Какое вы право имеете? А если я вам не угожу, что, тоже демоном обьявите?

Я потихоньку как бы это сказать… офигевал. Ведь этой девчонке не одна тысяча лет, притом не виртуальных, когда ее мир крутился как бешеный, а она в другом помедленнее сидела, и на все эти тысячи лет смотрела как двоечник с задней парты, который тысяч пять лет истории проходит за один год… мимо. Она и правда эту не одну тысячу лет в этом мире отпахала. И такая наивность…

А главное, чешет-то как, не слабее перестроечных демократов. Щас, расплачусь горькими слезами и вольюсь в стройные ряды идущих на… в смысле, борцов за права демонов. Еще трехцветное радужное знамя и можно на баррикады… освобождать ЕБН, или еще там кого. Разумеется, из рук кровавой божественной гэбни. Тоже мне, титан мысли нашлась, в обоих смыслах.

Нет, вообще-то пока такие разговоры смертных касаются, все почти правильно. Слишком уж быстро смертные начинают карать и миловать на основе коммерческих интересов. Нельзя им доверять это. Вот только с богами ситуация немного другая. Мы ведь, не судим, не караем, не милуем. Мы просто мироздание оптимизируем. Удаляем паразитные процессы, которые уже никому не нужны. Создаем пространство для непаразитных процессов. И как ей обьяснить, что т'Иллиринель, т'Орсвит, и даже т'Ариэль не случайно начинаются с 'т', поскольку живут на виртуальной сети Тейя, виртуальном аналоге Гайи, и более того, полностью выполняющемся на Гайе. А Гайя, она же Изида – это как раз именно то, что все мы, боги, по сути и есть. И вот заводится всякая мразь внутри тебя, а такие воодушевленные дамочки-юннатки, защитницы живой природы, начинают тебе говорить, что то, что в тебе завелось, тоже не тварь дрожащая, а право имеет. И вообще, не трожь глистов, они, может, тоже чувствуют и страдают! А антибиотик или там антигриппин – это ваще геноцид небывалых масштабов!

Вот только как же это ей все обьяснить? Конечно, хочется начать с ответа, что она не демон, а просто идиотка, но вряд ли такой ответ ей мозги вправит. Когда люди так рассуждают, обычно их уже какой демон сожрал, так что помочь уже трудновато. Хотя и можно. Но с ней-то ведь точно дело другое. У нее просто информации не хватает о том, как мироздание устроено. В виртуалке живет. Для нее сеть – пусть даже виртуальная Тейя – это изначальная никому не принадлежащая халява, ну, как нефть для западной цивилизации. Поэтому у нее и естественное недоумение, почему это кто-то, кроме нее, на халяву права предъявляет. Хорошо, не очень естественное. Вообще-то, бог велел делиться, но, как говорится, богу – божье. Это я понимаю, и Алина, и Миха, и Укантропупыч, каким бы вредным он ни казался. А Тиль – наше творение, ей как ребенку еще обьяснить надо, почему не все конфеты – ее.

– Тиль, – начал я осторожно, – Вот этот мир, он ведь твой, правда?

– А чей же еще? – усмехнулась девчонка, явно настраиваясь на драку.

– Хорошо, – сказал я, – И вот представь, что кто-то явился в этот мир и хочет у тебя все отобрать и испортить. Что бы ты сделала?

– Только попробуй! – Тиль напряглась, сжатые в полоску губы и глядящие с вызовом глаза говорили сами за себя.

– То есть, этот мир твой, ты его любишь, и за него хоть с богами готова сразиться?

– Да так, что вы навеки запомните, – напряженно с пафосом ответила она.

– Так какого черта ты демонам его на халяву готова отдать, идиотка? – Тихо и вкрадчиво спросил я. Нет, вообще-то хотелось рявкнуть во всю глотку, но на подростков это неправильно влияет, даже если им несколько тысяч лет, а тут, похоже, именно этот случай. «Идиотку», впрочем, я благоразумно произнес мысленно и для настроя, без озвучивания.

– А с чего это вы, боги, взяли, что я отдаю? Мало у меня народов, что ли? Ну, вот еще демоны будут.

– Тиль, если ты хочешь один из своих народов назвать демонами – это твое дело. Называй, как хочешь, никто слова поперек не скажет. Но это не делает их демонами. Демоны демиургам не подчиняются. Если демон сожрет твой мир, ты ничего с этим поделать не сможешь. А если ты окажешься в этом мире, то и тебя сожрет. Ты это хочешь?

– Это вы так говорите!

– В самом деле? Мы и правда всегда так вовремя спасали твою задницу, что ты даже не почуствовала опасности? Вспомни, неужто ни разу, когда демон захватывал твой мир тебе не было страшно?

Если честно, удар был наугад. Я легко мог предположить, что такие зубры как профессор и Миха и правда держали Тиль, как канарейку, в чистоте и невинности, даже не подозревающую об опасностях, которые ей светили. Тогда аргумент не прокатил бы. Но оказывается, они все-таки были не безупречны. Что-то дрогнуло в ее выражении лица…

– Ну, уж, спасали мою задницу! Это в моем-то мире? Я бы сама в конце концов справилась бы!

Как же, справилась… если у нее после чистки целые народы исчезали. Кстати, интересный вопрос, куда демиург F79 смотрела? Или им и не положено? Вообще-то, демиург – это просто активная библиотека всего, что нужно для создания мира с потребностью все это реализовывать на доступных ей узлах в определенной пропорции и до определенного предела насыщения. Скажем, звезда в планетной системе обычно нужна только одна, а планет может быть несколько, но не очень много, ну и так далее. Может охрана и правда не их дело?

– Тиль, девочка, у миров есть более глубокий уровень, чем тот, на котором ты работаешь. К сожалению, демоны из него как раз и лезут. И если вылезут, сожрут тебя с потрохами.

Ну, да, запросто. А главное, после этого, как вы думаете, кому нужна утилита форматирования миров, зараженная тем же демоном фашизма? И что бы с ней пришлось сделать? Ведь это не человек, которого при 80 процентах зараженности мы все еще пытаемся спасти, это попросту утилита, отвертка. Сломалась – проще заменить.

– Пугаешь? Ну-ну… А сам?

– А сам пуганый. Поэтому и давлю эту мразь, прежде чем она до меня доберется.

Интересно, признание богом собственной уязвимости поразило ее до глубины души. Кажется, никто еще не посвящал в то, что боги тоже в принципе уязвимы. Конечно, дьявол кроется в мелочах. Для начала, демоны виртуальных миров со мной ничего сделать не смогут, да и в Гайе тоже, а вот человеческими демонами заразиться в принципе можно, если внимательно не приглядываться. Вот только, попробуй я соблазниться каким демоном, его из меня тот же профессор каленым железом выжжет, и будет на сто процентов прав. Тем более, я теперь и сам знаю, как это делать. Так что, мои шансы заразиться демоном – нулевые, просто не дадут. И, как ни странно это звучит, я за это своим богам – профессору, Михе, Алине – более, чем благодарен.

Вообще-то, даже странно звучит. «Моим богам». Дико, но с другой стороны и глубоко логично. Ведь и в смертной жизни я так же полагался на родных и близких, на семью, родных. Отца, брата, жену. «Моим богам»… А ведь и правда, ничего более важного для человека и нет, чем семья и друзья. Просто, теперь профессор, Миха, Алина и даже нахал Мартик – это тоже моя семья.

В любом случае, кажется, Тиль впечатлилась. Ну, что ж, молодец, возьми с полки пирожок, сказал я сам себе. Какой? Там два, возьми тот, что посередине… Честно говоря, самому не верится, что пробился в ее сознание. Трудно это. Правда, насколько долго влияние продержится не знает никто, но успех ошарашивающий. Ладно, оказалась Тиль умнее, чем казалась, и слава Богу.