Текст книги "Королевства Загадок"

Автор книги: Элейн Каннингем

Соавторы: Джефф Грабб,Эд Гринвуд,Джон Кинг,Томас Рейд,Кейт Сторм,Мэри Герберт,Брайан Томсен,Дэйв Гросс,Джеймс Лаудер,Стивен Браун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

УХМЫЛЯЮЩИЙСЯ ПРИЗРАК ЧЕРТОГОВ ТАВЕРТОНА

Эд Гринвуд

– Как видите, призрак – часть нашей семьи. Погибель Пэйтроверов. Мы бы не смогли изгнать его, даже если бы хотели.

Молодой лорд был в полном восторге – его голос был настолько чистым, что не уступал по элегантности любому барду. Бессмертный Грейрин, сенешаль Чертогов Тавертона, раздраженно провел рукой по своим серо-стальным волосам и отвернулся, с легкостью и тишиной растворившись в глубоком подлеске. Не по нраву ему это выпячивание силы и роста, да и не мог он в своём положении быть замеченным восторгающимся от услышанного, пока они были в игре. А то, что ему приходилось обходить их телохранителей, скрывавшихся за каждым вторым деревом или кустом, было весьма нехорошо…

На дворе стояло позднее теплое лето Года Знамени... достаточно напряженное лето. Весь залитый солнцем сезон, три амбициозных благородных лорда, власть которых непрерывно росла, таскали своих дочерей вдоль и поперек всего королевства в поисках подходящих, а значит, с грустной улыбкой подумал Грейрин – богатых, мужей, и все ради своих Драгоценных Цветов Норфбанка – Фарроубрейса, Хантингдауна и Батлбара. Ох, на этих трех хорошо образованных дам было приятно смотреть даже старому солдату, но всё их путешествие было таким... продуманным. Неужели по венам благородных лордов вместо крови текло ледяное вино.

Иммулт задумчиво сплюнул на папоротник и обменялся холодными и ровными взглядами с еще одним телохранителем, чьи пальцы в перчатках ласкали рукоять кинжала на его поясе. Высокомерные комнатные собачки командовали им в саду, который он и защищал!

Высокомерные? Да вот только их хозяева были хуже. Пока они разъезжали по королевству, представляя своих дочерей сыновьям благородных домов всего Кормира, они проходили через ворота Чертогов Тавертона, по крайней мере, трижды, а возможно и больше. Это, может быть, самое старое и, одновременно, самое маленькое из великих поместий в Норфбанке, но для этих трёх лордов оно, должно быть, навсегда останется заведением с лучшей едой на праздники. Чертоги Тавертона были резиденцией лорда Эскульта Пэйтровера, барона Старватера и Конного Маршала Короны Кормира, голубейшая кровь среди всех благородных семей, что ныне были при дворе. Любая девушка, которая выйдет замуж за сына и наследника этой семьи, молодого лорда Кримона, дарует своему отцу высокое положение при дворе.

О да, очень высокое положение. Может, лорд Эскульт и любил придаваться ностальгии по своей славе, но его рука все еще подписывала приказы, дарующие титулы, а вместе с ними и деньги, различным дворянам, а так же распоряжения, по которым другие дворяне должны были содержать Пурпурных Драконов. Солдат нужно кормить, и так было всегда, а ко всему прочему они принесут в твой дом лишние подозрения и будут глазами трона, непрерывно наблюдающими за тобой. Так одна дворянка разбогатела, а кошельки другой опустели под тяжестью орав голодных солдат. Да, было много дворян, которые считали себя “старыми друзьями” лорда Эскульта. В праздничные дни через ворота Чертог Тавертона проходило много бочек с отличным вином. Иммулт облизнул губы, вспомнив особенный огненный херес из винодельни Роумантлов.

Другой телохранитель подозрительно посмотрел на него, но сенешаль пронесся мимо него, делая вид, что не заметил этого. Ба! Да пусть собачонки рычат, все равно скоро уберутся отсюда.

– И тем не менее, – убедительно сказал лорд Кримон, зная, что он привлек внимание затаивших дыхание гостей, – призрак всегда появляется вновь. – Он одарил их призрачной полуулыбкой и изогнулся, жестами рук изображая разрушение стены плотно сложенных камней. Кольца на его пальцах ловили тёплый утренний свет и мерцали, подобно звёздам.

– Здесь, например, он выглядит как едва-видный образ на стене, независимо от того, как часто Пэйтроверы сносят эту стену и строят новую, – он снова широко махнул своей блестящей рукой над головой, пока три пары блестящих глаз следили за каждым его движением. – Повсюду в поместье люди видят порхающее ухмыляющееся лицо в шлеме с длинными перьями, – лорд снова улыбнулся им, зная, насколько красиво и богато он выглядел. – И это отпугивает моего отца от ухаживания за садом.

– И как это повлияло на вас, лорд Кримон? – Голос леди Шамрил Фарроубрейс был, скорее, тихим и хриплым мурлыканьем, звучащим почти как вызов. Ее большие темные глаза, внимательно смотрящие в глаза лорда, отражали, скорее, некое обещание, нежели вызов, поскольку пальцы одной из её тонких рук игриво бегали по блестящему жемчужному ожерелью, свисающему прямо над весьма откровенным лифом.

– Леди, – сказал ей молодой лорд с насмешливым упреком в голосе, – вы вынуждаете рассказать меня больше, чем необходимо знать порядочным благородным дамам.

Изящные брови трио Драгоценных Цветков вопросительно изогнулись.

– Потому что это нарушит игру, лорд? – спросила леди Латью Хантингдаун. – Вы стремитесь ослабить нашу забаву, или лишь забаву наших сиятельных отцов?

Леди Чалас Батлбар напряглась, и её глаза на мгновение вспыхнули, говоря о том, что она собиралась обидеться. Ее голова резко обернулась, чтобы посмотреть на своего отца, но она лишь увидела, что старшие лорды и их телохранители уже вышли в другую комнату. Остальные охранники осторожно расположились вне пределов слышимости обычного разговора, но в пределах досягаемости. Она расслабилась, повернулась к лорду Кримону, привлекательному негодяю, который выгодно отличался на фоне толстобрюхих или вялых наследников древних династий, и улыбнулась.

– Со своей стороны, – сказала она  как бы между делом, – меня вообще не волнует, если мой лорд-отец умрёт от старости, заглядывая под каждый камень в Кормире в поисках “подходящего” для меня жениха. Я вообще не заинтересована в ухаживаниях на это прекрасное лето. А теперь… – Она деликатно опустила ресницы, приложила кончик одного длинного пальца с длинным ногтем к губам и медленно облизнула его.

– О, Чалас, чуть повежливей, пожалуйста, – выдохнула леди Шамрил. – У нас будет достаточно времени, чтобы посвятить его нашему милостивому хозяину, его отцу или, раз уж на то пошло, твоему, когда начнётся настоящий танец. Пока что я наслаждаюсь рассказом, который всяко лучше, чем бахвальство молодых лордов своими жеребцами-призёрами, их неуместных и неловких шуток о верховой езде, желания увидеть наши сёдла и всего подобного.

С отвращением она махнула рукой, и все три Цветка слились воедино в общих воспоминаниях, которые были достаточно сильны, чтобы снять напряжение, возникшее на лице леди Чалас из-за упрека Шамрил.

– Да, – согласилась леди Латью Хантингдаун, склоняясь вперед не с тягостной мукой, а с настоящим рвением, что она ​ делала и раньше, чтобы выпятить свою внушительную грудь. – Наши отцы, возможно, охотятся за положением при дворе и золотом Пэйтроверов, но мы, а я думаю, что могу с уверенностью говорить за всех нас, не ищем себе мужей. Пока что.

Она поймала взгляды обеих дам, увидела их согласие и подтвердила его кивком, из-за чего её блестящие волосы упали на плечи… а затем резко отбросила учтивые манеры, и открыто обратилась к лорду Кримону:

– Кримон, расскажи нам побольше о своем  “ухмыляющемся призраке”. Мне нравятся хорошие страшные истории.

Молодой лорд, внезапно уставший от хвастовства своей семьи, будто он был в каком-то трофейном зале, пожал плечами.

– Я не придумываю истории о нём. Все, что я говорю – чистая правда, и есть кое-что еще, что я, пока что, не рассказал.

– Мы прошли долгий путь, лорд, – промурлыкала леди Шамрил. – Пожалуйста, произведите же на нас впечатление.

– Мы увидим ухмыляющегося призрака? – прямо спросила леди Латью с очень большими и темными глазами. Она наклонилась вперед подобно охотничьей собаке, жаждущая охоты, и лорд Кримон не мог не улыбнуться.

Снова придя в нужное расположения духа, если так можно было сказать, учитывая предмет обсуждения, лорд наклонился, почти коснувшись носа леди и, с блеском в глазах, сказал полушепотом:

– Если в этом доме вы почувствуете, что кто-то смотрит на вас – обернитесь! Вы увидите пылающие глаза призрака, парящего у вас за спиной!

Две леди издали короткий крик испуга. Третья, Латью, не издала ни звука, но Кримон увидел, как дрожь пробежала по ее красивым плечам и рукам. Её темные глаза неотрывно смотрели на лорда, который лишь хмыкнул и продолжил:

– Он никогда не говорит ни слова и ничего не делает, а лишь следит за людьми, которые, завидев его, кричат и убегают, – молодой дворянин величественно дернул рукой, будто из последних сил взмахивая мечом. – Некоторые осмелились напасть на него или проткнуть насквозь. Все они говорят, что почувствовали ужасный холод... и испугались, когда улыбка соскальзывала с лица призрака подобно плащу с чьих-то плеч.

Лорд Кримон остановился, прислушиваясь к очередному всплеску испуганных стонов и продолжил:

– Когда он наблюдает за тобой, но не улыбается, то, говорят, это означает, что ты в смертельной опасности

Три дамы слегка рассмеялись, отвергая такое нелепое заявление – как дух мог знать о судьбах и бедах смертных? Однако хозяин не присоединился к их веселью, и оно угасло, когда дамы посмотрели ему в лицо.

Несмотря на то, что серые глаза Пэйтровера еще мгновение назад были темными и глубокими, теперь бились в безумном танце, когда их взгляд зацепился за что-то, что было за спинами Драгоценных Цветов и что как водой смыло всю краску с лица лорда. Три дамы развернулись ... и присоединились к глубокой тишине.

Позади них, где-то в трех шагах, витала в воздухе бестелесная голова с острым и белым лицом, и слегка покачивающимися перьями, обрамляющими его. Взгляд лица был устремлен на лорда Кримона, а его выражение не выдавало абсолютно никаких эмоций, хотя, даже так, казалось каким-то мрачным и опечаленным. Внезапно, голова начала исчезать, медленно превращаясь в пятно солнечного света, после чего в мягкую тень и в итоге… в ничто.

Когда вечерние тени удлинились, и дворяне вышли с веселого пира с кубками в руках, чтобы прогуляться по саду, молчаливые слуги ловко зажгли уличные фонари. Лорд Эскульт был в редком хорошем настроении и чувствовал, что его остроумие было таким же резким и ловким, как и двадцать лет назад, а его гости прибывали в таком же хорошем расположении духа из-за отличной еды, хорошего вина и успешных торговых переговоров. Даже если они не смогли породниться с молодым Пэйтровером, казалось, что они обрели верного друга в лице старого Конного Маршала.

– Необычно! – прогремел лорд Белофар Батлбар, своим тяжелым дыханием поднимая усы над губами. – Лабиринт, но только по колено!

– Гордость моей дорогой покойной жены, – сказал лорд Эскульт, шагая по травянистой тропинке так, что весь Кормир видел гордость маршала. – Она хотела себе лабиринт, как…нет, даже лучше, чем тот, который она увидела в Селгонте, но она не хотела заблудиться в нём. Однажды вечером солнце село слишком быстро, и она не смогла найти выход до наступления темноты. Вот тогда она испугалась по-настоящему, но потом нашла несколько лампад, которые вывели её к сараю, где она взяла косу и, с отдышкой наездника после изнуряющей поездки, принялась за работу. Она заснула где-то перед рассветом, и я отнёс ее внутрь дома, приказав слугам продолжить то, что она начала – и вот результат. Никто больше никогда не потеряется в Лабиринте Маэридиты!

– Боги, – восхищенно воскликнул лорд Хорнсар Фарроубрейс, – что за сказка! Ах, какая женщина! Я прямо-таки вижу её, с горящими глазами…

– Да, – сказал хозяин, оборачиваясь, – они всегда горели. Как они горели! Ох, она была великолепна!

Следуя в тени высокого лорда Корграста Хантингдауна, его дочь, леди Латью, закатила глаза к темнеющим небесам. Лорд Кримон похлопал ее по руке и улыбнулся. Когда она поняла, кто ее успокаивает, то её дыхание оборвались от ужаса, вызванного тем, что даже неумышленно она представляла его мертвую мать, но молодой лорд лишь весело и пренебрежительно отмахнулся, а вся компания зашла в лабиринт.

Извилистая спираль низкорослого шиповника целиком заполнила собой затопленный квадрат густого зеленого газона, окруженного со всех сторон склонами, поросшими цветами и увенчанными зелеными деревьями. За деревьями возвышалась каменная стена с четырьмя проходами, в центре каждого была лестница, уходящая в лабиринт. Среди цветов стояли скамейки и статуи, некоторые из них были украшены лампами, но в самом лабиринте их  уже не было.

– Это прекрасно, – пробормотала леди Чалас. – Ты когда-нибудь играл здесь, Кримон?

Ответа не последовало. Она обернулась, чтобы посмотреть на то, что могло помешать лорду говорить, и увидела его в двадцати шагах от себя, с графином и кубком  в руках, которые он снял с подноса, что нёс один из слуг.

– Когда он захочет, то может двигаться быстро – прокомментировала леди Шамрил.

– Хммм, но не так быстро, как хочу я, – ответила она, кивнув головой в сторону четырёх старших лордов.

– Ну, если бы я управлял Кормиром… – сказал лорд Фарроубрейс, явно не осознавая того факта, что дворянство королевства произносило эту фразу даже чаще, чем опускающийся по социальной лестнице придворный обсуждал погоду. Перебив лорда Хантингдауна и хозяина дома, он резко размахивал графином, почти таким же большим, как их головы, иллюстрируя то, как они, ища снисхождения Эскульта, хотели получить власть, и управлять Кормиром, но не много не так, а еще так и так…

– Боги, – пробормотала Шамрил, – давай уйдем отсюда! Сейчас они начнут говорить о том, какие благородные дома должны возвеличиться, а какие пасть, о том, кто следующим сядет на королевский трон…

– Это наводит на мысль о серьезном вопросе про будущее прекрасного Кормира, – произнес лорд Батлбар. – Кто из нас поднимется, а кто падет, если Азун, да сохранят Боги нашего короля, завтра умрёт?

Трио Цветов в унисон застонали, после чего Шамрил в отвращении развела руками, изображая жест “я же тебе говорила” и сказала:

– Должны ли мы последовать примеру Кримона? – прошипела она. – Они будут здесь всю ночь – вина-то достаточно! Я…

– Нет, – сказала леди Латью с опасной улыбкой, положив руку на руку Шамрил. – Не уходи сейчас! Мы заключили пари, помнишь? Я хочу видеть лица наших отцов, когда мы будет показывать себя не Кримону, а его отцу! Что же они подумают? В конце концов, барон, в роли зятя, хотя и слишком взрослого, чтобы продолжить род, даст им куда более высокое положение при дворе, да и деньги попадут к ним в карманы куда быстрее…если только могила не заберет старого лорда, а все наследство перейдёт молодому Кримону.

 – Ставка была на самый смелый способ украсть поцелуй старого Эскульта, – нахмурившись напомнила ей Чалас. – Я не хочу перечить своему отцу. Он с меня шкуру сдерет, если я осмелюсь…

– Для наших отцов это лучший вариант! – выпалила Шамрил с внезапным энтузиазмом. – Дамы, повторяйте за мной! – Она прошла сквозь лабиринт, подхватив свое платье, дабы беззаботно перешагнуть через стены шипованных кустов и догнать четырех лордов. Чалас и Латью смотрели на ее продвижение со смесью опасения, благоговения и восторга.

– Она действительно собирается сделать это, – произнесла Латью так тихо, будто произнесла пророчество, что вот-вот обрушится на них. – О Боги.

Тёмная ночь, наконец, наступила, однако фонари давали достаточно света, чтобы можно было разглядеть то, что происходило в центре лабиринта. Они увидели, как Шамрил прошла мимо лорда Батлбара и собственного отца, проскользнув под подмышкой лорда Хантингдауна. Латью взорвалась удушающим хихиканьем от вида испуганного удивления на лице своего отца, увидевшего проскочившую под его вялой рукой молодую даму, одетую в очень тонкое зеленое шелковое платье и двигающуюся к Эскульту Пэйтроверу.

Барон Старватер посмеялся над действиями Шамрил и протянул ей руку с преувеличенной галантностью. Вместо того чтобы подать руку в ответ, молодая леди Шамрил увернулась от вытянутой руки лорда и прижалась к нему, из-за чего кружевной вырез обтянул её грудь а бедро прижалось к бедру старого дворянина. Лорд Эскульт выглядел удивленным, но довольным. Его зубы вспыхнули в улыбке, когда девушка подняла губы в очевидном требовании поцелуя, и он наклонился над ней с такой готовностью, будто  был молодым пылающим дамским угодником, а не старым бароном.

Чалас прикусила костяшку на руке, чтобы не закричать от восторга, пока Шамрил раскрыла рот на дюйм или два шире, чем обычно, игнорируя воззвание к Богам, которые выпалил её отец. Латью покачала головой, пробормотав:

– Кримон должен увидеть это. В жилах его отца все еще течет немного огня…

Мягкий вечерний воздух разразился эхом от резко звука, сопровождаемого ядовитым шипением арбалетного болта, рвущего воздух в полете в сторону новоявленных любовников. Казалось, он выпрыгнул из мрачной темноты подобно вспышке черной молнии, пронзив старого лорда и молодую игривую леди.

Болт, пронзивший горло Шамрил, выбил из него поток крови. Её волосы танцевали вокруг головы, крутящейся в неконтролируемом падении. Цветок дома Фарроубрейс издала булькающий звук – последний звук, в своей жизни, с грохотом пронёсшийся по саду, после чего её вялое и окровавленное тело вырвалось из хватки лорда и растянулось на кусте терновника.

Эскульт на мгновение уставился на свои собственные пустые руки, ослепленный разбрызганной повсюду яркой кровью, а затем схватился за грудь, издал странный звук – смесь рёва и плача, и медленно, подобно срубленному дереву, упал и уткнулся лицом в землю.

Перед тем как начались крики, повисло мгновение тишины и мертвецкого спокойствия. Не сговариваясь, все присутствующие разом обернулись туда, откуда должен был вылететь смертельный снаряд, и крики ужаса были будто отрезаны острым клинком. Тишина ошеломления вновь повисла над садом.

Над безлюдным участком садовой стены, на которую смотрели все собравшиеся, можно было увидеть голову. Выражение её лица выглядело так, будто она поднялся из-за стены только для того, чтобы с улыбкой удовлетворения посмотреть на резню внизу. На бледном лице показались белые и жесткие зубы, светящиеся под темным шлемом, надетом на голову. Ухмыляющийся Призрак Чертогов Тавертона снова улыбнулся.

Голова, висящая над садовой стеной, улыбалась им в течение двух долгих и дрожащих вдохов Латью, прежде чем внезапно упала вниз за стену. Как по сигналу, собравшиеся дворяне бросились к выходу из сада. Раздался рев, а затем слуги и телохранители бросились к стене, обнажая свои мечи, до сих пор свисающие с поясов. Даже Лорд Батлбар, стоящий посреди лабиринта, сорвал с пояса кинжал и с грохотом побежал сквозь кусты терновника.

Чалас и Латью, с побледневшими лицами могли лишь стоять как вкопанные и молча смотреть на суматоху. Какой бы яростной и резкой не была реакция стражей, когда они поднялись на садовую стену, для Шамрил было уже слишком поздно. Выражение дерзости навсегда застыло на её лице. Для лорда Эскульта Пэйтровера тоже могло быть слишком поздно.

Чалас беззвучно опустилась на колени, уставившись на два тела, окруженных подоспевшими слугами, а Латью громко зарыдала и резко обернулась, бросившись вслед за телохранителями. Болт вылетел именно оттуда, где они увидели призрака, и…

Задыхаясь, она бросилась вверх по лестнице, прочь из затопленного сада, и, повернув голову в спешке, чуть не упала вниз. Рука в нарядном камзоле схватила девушку за локоть, чтобы остановить, и Латью остановилась, после чего всхлипнула и успокоилась.

Вокруг не было никаких признаков Ухмыляющегося Призрака Чертогов Тавертона. Группа мрачных людей со стальными мечами в руках собралась вокруг того места, откуда был выпущен смертоносный снаряд. Арбалет был привязан к поясу молодого лорда Кримона Пэйтровера. В другой руке он держал блестящий от света фонарей меч. Его белое лицо не выражало эмоций, а глаза смотрели сквозь Латью, будто она была невидимкой.

– Все, кого я любил... покинули меня, – выпалил он и упал на лицо быстрее, чем грубые руки, выхватившие у него оружие, скрутили конечности молодого лорда. Когда половина Фаэруна обрушилась на молодого лорда, Латью почувствовала внутри себя такую глубокую тьму, что ни одна ночь не могла сравниться с ней. Все, что могла сделать девушка, это лишь закрыть свои глаза руками.

– Кто угодно может сказать, что имеет дело с лордом Пэйтровером. Чтобы попасть сюда, многие нищие и старые солдаты говорили это. Вы можете быть его другом или тайным деловым партнером... но я вас не знаю.

Голос старого сенешаля был холодным, его взгляд был таким же морозным, как метель, воющая над Каменными Землями, но человек, сидящий на другом конце стола, лишь улыбнулся лёгкой приветливой улыбкой и сказал:

– Я тоже не знаю тебя, дорогой друг, но это ведь никогда не было препятствием для людей с добрыми намерениями, да? Вы выглядите как Пурпурный Дракон в отставке, и я уважаю всех, кто боролся за безопасность нашей страны. Могу ли я узнать ваше имя?

– Грейрин, – коротко ответил толстобровый мужчина, сидящий на противоположном конце стола. – Сенешаль Чертогов Тавертона.

Толстяк с мохнатыми бакенбардами прыгнул со своего места, чтобы протянуть руку своему собеседнику в таком открытом жесте приветствия, как если бы он был хозяином, а не гостем.

– Гларастир Раулиган, продавец башен и шпилей, – произнес он. – Нет слишком маленьких зубцов, слишком больших амбразур, слишком эксцентричных парапетов. Если вы можете нарисовать это, то я могу построить это! Я ушел от суеты Сюзейла, отвернувшись от настойчивых баронов и страстных рыцарей, чтобы провести назначенную встречу с лордом Эскультом Пэйтровером. – Он властно дёрнул рукой, которую Грейрин упорно игнорировал, и твердо добавил:

– У меня назначена встреча.

– Вы видели чёрное знамя? – спросил сенешаль мрачным и неохотным тоном. Раулиган пожал плечами.

– Нет, но что это значит?

Грейрин холодно сказал:

– Мой господин лежит мертвым в семейном склепе и больше не сможет ни с кем встретиться. Доброго дня, торговец.

Толстяк в шелках и мехах сделал еще один властный жест рукой, на этот раз поспешнее.

– Тогда я бы хотел видеть его сына, – нетерпеливо сказал Раулиган, – молодой красавец, от блистательности которого половина женщин Кормира падает в обморок, а остальные взволнованно вздыхают, лишь завидев его! Теперь он будет лордом Пэйтровером, верно?

– Если он будет жить, то может и получит какой-нибудь титул, – ответил Грейрин тоном палача, который почти был заглушен гулом охотничьего рога, раздавшегося из-за ворот.

Сразу же вслед за гулом, Грейрин поднялся из-за стола и потянулся к своему плащу.

– Вы должны извинить меня – должно быть, это Боевой Маг, посланный из Сюзейла для того, чтобы узреть судьбу лорда Кримона.

Ухоженные руки дворянина мерцали на дверях кареты даже сквозь плотный налёт дорожной пыли. Раулиган насчитал в упряжке не менее шестнадцати черных лошадей, нетерпеливо топающих и дёргающих головами, пока открывалась царственная дверь кареты, и мужчина в пышных одеждах, вышедший из неё, не остановился.

Слуга с охотничьим рогом издал слишком громкий, разносящийся эхом по окрестностям гул, и новоприбывший не потрудился скрыть своё вздрагивание и хмурый взгляд. Он вытянул левую руку, сжав кулак и показывая кольцо уже склонившемуся сенешалю, после чего щёлкнул пальцами.

В ответ на этот сигнал слуга, торопливо выскользнувший из кареты, торжественно заявил:

– Приветствуйте Лорда Джалануса Уестерботама, Скипетр Правосудия, Лорда Драгонфанга, прибывшего к правителям Норфбанка, Старватера и Западного побережья!

Фигура в пышных фиолетовых одеждах слегка склонила голову, тем самым холодно поприветствовав трёх лордов, стоящих на отдалении, после чего пронеслась мимо них и их дочерей, проигнорировала Раулигана и поспешно выстроенных в шеренгу слуг и направилась главному входу в Чертоги Тавертона, увенчанному колоннами. Сенешаль практически бежал, чтобы не отставать от гостя, попутно придерживая церемониальный меч, болтающийся на поясе. Раулиган весело улыбнулся задыхающемуся Грейрину, который одарил торговца лишь хмурым взглядом.

– Господин Джаланус! – прерывисто прокричал сенешаль, пытаясь улыбнуться: – Добро пожаловать в Чертоги Тавертона. Печальный случай привёл вас сюда, но я уверен, что ваше пребывание здесь…

– Где моя комната? – Потребовал Боевой Маг тоном, который Раулиган быстро (и в частном порядке) окрестил «холодным аристократическим».

– Ах, мы приготовили для вас герцогское крыло, милорд, – сказал Грейрин, махая рукой в сторону центрального коридора. – Идите вперед до двери, у которой ждут слуги.

– Сначала я проверю пригодность комнаты и слуг, – сказал лорд Джаланус голосом, который сумел объединить в равной степени раздражение от необходимости иметь дело с дураками и мрачным предвкушением грядущих трудностей и разочарований. Он вытащил из пояса тонкую блестящую черную палочку и пошёл по коридору.

Его слуги устремились вслед за ним, толкая Гларастира Раулигана с обеих сторон. Торговец пошатнулся сначала влево, затем вправо, а когда устал получать синяки, то шагнул вперед, ногой оттолкнув высокого слугу, упавшего на пол. Посреди царящего хаоса торговец ловко выхватил пару сумок и присоединился к общему потоку, двигающемуся по коридору. Вслед ему вылетел крик, а когда Раулиган повернулся, чтобы войти в герцогское крыло, чья-то рука жестко схватила его.

– Эй ты…

– Ну давай, дружище, – величественно сказал Раулиган, – сделай себя полезным. С прибытием лорда Уэтерботома из его короткой дороги из Сюзейла, конца и края нет этой суматохе. Возьми хотя бы одну сумку и помоги мне!

– Вы…

Из темноты появилось освященное яростью лицо Грейрина, через его плечо которого выглядывал лорд Джаланус, на чьем лице боролись за превосходство скука и презрение.

– Торговец! – отрезал сенешаль. – Отдай сумки сейчас же! Если ты не покинешь Чертоги Тавертона до того, как наш высокочтимый гость заселится, то я выгоню тебя отсюда кнутами. Ты услышал меня?!

– Как и весь южный Кормир  – мягко пробормотал Раулиган, протягивая руки и опуская обе сумки на полированные кончики лучших сапог сенешаля. – Но услышать, боюсь, не всегда значит исполнить.

– Именно, и это непосредственно касается слуг этого места, – ухмыльнулся Боевой Маг, когда Иммулт Грейрин издал сдавленный вопль и наклонился, чтобы схватиться за пальцы ног.

Раулиган широко улыбнулся.

– Это не то, что Ванги… конечно же, я имел ввиду – лорд Вангердагаст, всегда жалуется мне. Зачем…

– Стража! – взревел Грейрин. – Арестуйте этого человека! Он…

– Когда все будет улажено и суматоха стихнет, я бы хотел получить назначенную встречу с лордом Пэйтровером, – сказал Раулиган, быстро отступая назад к стене, услышав тяжёлый топот звенящих сапог, несущихся по коридору. – Я должен присутствовать, когда Уэтерботом проверит все улики и с помощью магии возьмёт интервью у моего будущего клиента.

– А?

Боевой Маг вытянул властную руку, чтобы заставить Грейрина замолчать и оттолкнуть его в сторону. Когда он подошёл и уткнулся в толстый нос торговца, медленно поднимая другую руку, украшенную декоративными кольцами и жестом останавливая подоспевшую стражу, тон его голоса был мягким и шелковистым.

– По какому праву вы смеете настаивать на всем вышеперечисленном?

Гларастир Раулиган легко улыбнулся и засунул руку во внутрь расстёгнутого жилета.

– Прежде чем сделать что-то опрометчивое, – быстро добавил лорд Джаланус, – я должен напомнить вам, что в Кормире есть законы, и я, Уэтерботом я или нет, поклялся защищать их. Мне не требуется проводить расследование, чтобы назначить финальный, фатальный, приговор. – Одно из колец на его руке предупреждающе вспыхнуло.

– У вас, должно быть, тревожный сон, – ответил Раулиган с нежной жалостью в голосе, медленно вытаскивая что-то маленькое и серебристое, свисающее с цепочки, и держа его в руке так, чтобы вещь могли видеть только маг и сенешаль. Это была округлая серебряная арфа – знак Арфиста. – Я также приехал сюда из Сюзейла, – тихо сказал им торговец, наклонившись вперед, чтобы перейти на громкий шепот, – и меня послал некто с очень высоким положением при дворе.

Глаза Боевого Мага вспыхнули, и он обернулся с сердитым блеском в них.

– Разрешите ему присутствовать при расследовании, – бросил он сенешалю, а затем снова повернулся, чтобы коротко добавить, глядя на Раулигана:

 – Не советую вам часто переходить мне дорогу. Я разрешаю присутствовать вам при допросах и расследовании, но вы должны сохранять молчание. Вам ясно?

Раулиган развел руками.

– Ваши слова – это всегда ясность и простота.

Лорд Джаланус долго смотрел на него, а когда почувствовал, что торговец ничего больше не скажет, то снова развернулся на каблуках, не сказав ни слова. Торговец смерил спину лорда гротескно высокомерным взглядом придворного, из-за чего один из слуг хихикнул. Голова Грейрина резко поднялась, и сенешаль осмотрел слуг, выискивая невежу, кем бы он ни был. Это точно был кто-то из личных слуг мага, а не обслуги Чертогов Тавертона.

Раулиган нежно улыбнулся сенешалю.

– Кажется, лорду Уэтерботому нужно все герцогское крыло, ​​а раз так, то не могли бы вы открыть для меня королевское?

Руки сенешала поднялись, словно дрожащие когти, и потянулись к горлу Раулигана, прежде чем он осмотрительно их успокоил. Послышались новые смешки, и на этот раз некоторые из них исходили от местных слуг.

– Кажется, это не самый удачный день для сенешаля, не так ли? – Громко заметил Раулиган, развернувшись и шагая по коридору в сторону королевского крыла.

– Но это точно сделал он! – запротестовал Грейрин. – Мы все видели, как он держал лук! Тетива еще дрожала, когда мы схватили его!

– Мои заклинания, – холодно сказал лорд Джаланус, – не могут врать. Лорд Кримон невиновен.

– Я…, я понимаю, – поспешно сказал сенешаль. – Я и не сомневаюсь в ваших способностях! Это просто так…удивительно. Кто же тогда сделал это?

– Болиф, – отрезал Боевой Маг, поворачиваясь к большому, как гора Пурпурному Дракону, который всегда стоял за спиной мага, – немедленно закрой ворота. Сообщи стражам, что я хочу, чтобы это поместье было опечатано. Сенешаль, напряги свои воспоминания и скажи – был ли хоть кто-то, кто покинул Чертоги Тавертона после убийства лорда? – Он поднялся со стула, тряся золотыми и пурпурными бархатными одеждами – третьим нарядом, что он сменил за день.

– Я… ну, конечно, – пролепетал Грейрин. – Но их не должно быть много. У нас здесь не как в Долинах, где Эльминстер может уходить и приходить, когда пожелает, будто какая-то ночная летучая мышь!

Позади них, края манекена в доспехах, стоящего в углу, на мгновение будто размылись. Раулиган увидел, что манекен превратился в бородатого мужчину в богатой одежде, который махнул торговцу рукой и подмигнул. Раулиган подмигнул в ответ, как раз перед тем, как доспехи снова стали просто доспехами.