Текст книги "Художник и актриса (СИ)"
Автор книги: Елена Щербиновская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
– Все окей. – сказала она, лишь только на том конце трубки отозвались. – Шикарно, стабильно и дорого.
После чего она отключилась и продолжила свой завтрак.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО ХУДОЖНИКА»
В густо-синем небе большой авиалайнер летел над белой, немного холмистой поверхностью облаков. Сверху, из иллюминатора, она казалась бескрайним заснеженным полем.
Игорь Ростиславович Леонтович рассеянно глядел на это белое поле, и думал, что он, в свои почти шестьдесят четыре, возможно, начнет жить с чистого листа, белого как эти облака. Именно так он представлял теперь свою возможную жизнь в России. А, впрочем, как получится.
Рассуждая так, Игорь Ростиславович и не предполагал, насколько недалекими от истины окажутся его размышления о новой жизни...
К немолодому, но очень интересному, даже красивому джентльмену подошла Стюардесса, и, одарив его вполне искренней восторженной улыбкой, предложила напитки. Игорь выбрал минеральную воду, поблагодарил Стюардессу и стал снова глядеть в иллюминатор. Он знал, что до сих пор нравится женщинам, хотя не придавал этому ровным счетом никакого значения.
Игорь принадлежал к тому типу мужчин, которых называют породистыми. От отца, происходившего из семьи раввинов, он унаследовал благородные черты лица, нос с горбинкой, большие выразительные глаза, и черные, как смоль, волосы, которые давно уже подернулись красивой сединой. От русской матери – великолепную осанку, мягкий характер, терпимость и доброту. А уж талант – это, наверное, от Бога...
Игорь был художником, сколько себя помнил – ничто другое в жизни его не интересовало. Еще в шестидесятые на Родине, в России, считался авангардистом, имел большой успех, потом начались гонения, и вместе с другими коллегами по профессии он оказался в опале. По сути, Игорь Леонтович сам никогда не считал себя настоящим авангардистом, но в то время все, что не укладывалось в принятые каноны живописи, власти и критики огульно причисляли к авангарду. А необычная живопись Игоря была вообще ни на что не похожа, однако истинное новаторство художника поняли и оценили значительно позже.
В конце шестидесятых Игорь женился на обаятельной, общительной, талантливой и очень стильной художнице-реставраторе Анне, которая была моложе его почти на десять лет. Их любовь казалась безумной и вечной. Но в безоблачную и счастливую жизнь удивительно красивой, утонченной пары постоянно грубо вторгались почти непреодолимые бытовые трудности. Жили в небольшой квартирке в старом доме, со старой мебелью, доставшейся по наследству. Существовала семья Леонтовичей, в основном, на доходы жены. Конечно, ее заработки были невелики, но сначала кое-как перебивались. Игорь же сам в то время не выставлялся, и практически ничего не зарабатывал, поскольку ничем, кроме живописи, заниматься не мог и не хотел.
В семьдесят втором у Леонтовичей родилась дочь Марина, Игорь по-прежнему был без работы, и семья оказалась на грани нищеты. Но к тому времени художника уже хорошо знали за рубежом. Его картины, правда, за не очень большие цены, покупали коллекционеры из Европы и Америки, и невероятными путями вывозили из страны. Этих денег с трудом хватало, чтобы сводить концы с концами. Вот тогда Игорь и стал уговаривать жену уехать в Америку, где ему неожиданно предложили организовать персональную выставку. Анна отказалась наотрез. Она не мыслила себе жизни без Москвы с ее древней историей, музеями, театрами, интеллигентными друзьями. Между супругами возникло едва заметное отчуждение. Но Игорь любил жену, отказался от великолепной перспективы, ждущей его в эмиграции, и семья прожила в Москве еще несколько лет, еле сводя концы с концами. Потом родился Антон. Жить стало еще труднее. Игорь пробовал подрабатывать дизайном, но спрос на это тогда был невелик, одно время даже рисовал портреты на Арбате, но вскоре отказался и от этого занятия. Оно истощало душу и мешало настоящему творчеству.
В начале восьмидесятых ему, все-таки, удалось уговорить жену покинуть родину – не столько ради себя, сколько ради детей и их будущего, и, довольно быстро получив разрешение на выезд, они переехали в США.
Игорю, после пережитых гонений и безработицы, было хорошо в свободной стране, картины его выставляли, покупали, вскоре он получил предложение преподавать историю искусств в Калифорнийском Университете. Зарабатывал он неплохо, и спустя какое-то время семья взяла кредит и купила небольшой дом.
Но Анна в Америке никак не могла прижиться, как это часто случается с русскими эмигрантами, тосковала, ни чем не хотела заниматься, ссылаясь на то, что Америка – слишком молодая и малокультурная страна, в ней нет настоящих памятников архитектуры, старинных церквей, которые нуждаются в реставрации. Целыми днями она слонялась по дому, не находя себе места. Ее ностальгия превращалась в настоящую болезнь. И, в конце концов, когда Игорь уехал на конференцию в Бостон, она, даже не поставив его в известность, забрала детей и улетела в Москву. Только прощальную записку оставила – прости, не могу жить на чужбине.
Игорь пережил страшный шок, жизнь на какое время потеряла всякий смысл. Но остался в Штатах. На родине он никому не нужен, а здесь стал по-настоящему известным художником и уважаемым человеком. Пытался уговорить жену вернуться, но тщетно. Значит – не судьба. Теперь жил он довольно замкнуто, тосковал по семье, но все свое время посвящал творчеству, и написал за эти годы лучшие свои картины.
Единственный человек, с которым он сблизился в этот период – профессор философии и теологии, известный ученый Абрахам Вейс. Они вели долгие беседы о религии, мифологии, которую Игорь, как любой уважающий себя художник, глубоко почитал и знал. И хотя Абрахам не был настоящим каббалистом, в строгом смысле этого слова, именно он приобщил Леонтовича к основам Каббалы, приоткрыл другу дверь на пути к тайному, древнему знанию. А началось все с обсуждения философской основы отношений между мужчиной и женщиной.
– Ты не должен горевать об оставившей тебя супруге, – убеждал друга Абрахам. – Еще Аристотель утверждал, что истинная дружба, это два тела и одна душа. Это в большой степени касается и любви. В Каббале сказано – истинная пара – это две половины одной души. Священное единение мужчины и женщины замыкает цикл разумной энергии.
– Ты хочешь сказать, что наше единение с Анной не было проявлением разумной энергии? – спрашивал Игорь своего наставника.
– Не мне об этом судить, – улыбнулся Абрахам, – но, вероятно, вы не были космической парой. Истинные космические пары созданы Богом и изначально предназначены друг для друга. Конечно, далеко не каждому человеку удается встретить на своем земном пути эту свою половину...
Слушая Абрахама, Игорь невольно вспоминал своего далекого друга Давида Лагунского и его жену Торико. Наверное, именно они, щедро, безгранично и самоотреченно дарящие любовь друг другу долгие годы, были истиной космической парой, единственной, которую Игорь встречал в своей жизни. Ну, а ему самому, видно, не суждено...
Игорь настолько проникся новыми для себя идеями, что переосмыслил всю свою жизнь. Одиночество больше не тяготило его, а творчество заменило все и стало единственным смыслом жизни.
Он стал обеспеченным человеком, но не настолько богатым, насколько это в его положении было достижимо. Во-первых, он регулярно отправлял семье довольно большие суммы, а во-вторых, пристрастился к путешествиям. За несколько лет жизни в Штатах он облетел чуть ли ни весь мир, узрел воочию столь дорогие его сердцу полотна Леонардо, Эль Греко, Босха, Гойи, Ван Гога, Ренуара, Пикассо, Клее, Марка, и многих других великих художников всех времен. Более того, он стал собирать небольшую частную коллекцию любимых мастеров, и началась она с небольшого, но бесценного полотна Марка Шагала. В общем, на жизнь, путешествия, холсты и краски денег хватало, а все остальное Игоря Леонтовича мало интересовало.
Прошло года три – четыре, и тут вдруг Анна обратилась к Игорю с просьбой срочно прилететь в Москву. Она получила площадь по завещанию от умерших родственников и собиралась продать квартиру, в которой жила раньше вместе с Игорем. Его присутствие и подписи были необходимы, так как развод Игорь с Анной не оформляли.
Игорь прилетел в Москву с надеждой, что продажа квартиры – только повод, а на самом деле Анна хочет восстановить отношения. Ради воссоединения с семьей он готов был даже остаться в Москве. Но, увы – надежды не оправдались.
– Конечно, ты можешь остаться, – смущенно улыбаясь, сказала Анна, – но у меня есть друг...
Что ж, дальше можно было не продолжать.
Но все же продолжение возникло, очень неожиданно, и совсем в другом направлении. А было дело так.
Всеми квартирными делами Леонтовичей занималась одна фирма по недвижимости, которая выделила для этого своего очень энергичного и перспективного молодого риэлтера – Анжелу Колесникову. Анжела – яркая брюнетка с алыми губами, бархатистыми глазами цвета кофейного шоколада, тонкой талией, высокой грудью и пышными бедрами, увидев благородного джентльмена с очень неординарной внешностью, серебром седины, вкрадчивым голосом и громким именем, покинутого любимой женой, неожиданно воспылала к нему самой, что ни на есть, искренней страстью. Эту свою страсть начинающая бизнесменка никак не скрывала, напротив, проявляла при каждой удобной и неудобной возможности. Анна только радовалась, что такая эффектная молодая дамочка крутится вокруг ее мужа, совесть меньше мучила за собственную измену. Игорь ответной страстью к Анжеле не воспылал, но в какой-то момент просто не выдержал ее натиска, поддался плотскому искушению и оказался в ее постели. Правда, даже после этого душа Игоря не загорелась ответным огнем, и он очень скоро понял, что в подобном лечении своей сердечной раны и столь бездуховном утешении не слишком нуждается.
В означенный момент Игорь поставил все необходимые подписи на документах, пообщался с детьми, с грустью почувствовал, что им все меньше становится нужен он сам, и все больше его громкое имя, и отбыл обратно в Сан-Франциско, где и проживал благополучно в последние годы.
В аэропорту его провожали дети и Анжела, которая и привезла всех на своей машине – шикарной по тем временам «девятке». На прощанье она сказала Игорю.
– Я не о чем тебя не прошу. Но знай и помни, когда бы ты ни вернулся, я буду ждать тебя.
Игорь поблагодарил Анжелу за столь теплое отношение, по-дружески поцеловал, обнял детей и, сдав вещи, удалился в зону паспортного контроля.
В следующий раз он прилетел в Москву только спустя еще несколько лет, по очень трагическому поводу. Ему сообщили, что Анна во время реставрации одной из подмосковных церквей упала с лесов с огромной высоты, и почти при смерти лежит в институте Склифосовского.
Игорь успел застать жену живой. Она просила у него прощения. Конечно, он все простил. И, получив отпущение грехов. Анна покинула этот мир.
На похоронах Игорь снова встретился с Анжелой, но продолжения романа, естественно, не последовало – не та была ситуация, да и особого желания не возникало. Дети, которые успели сдружиться и буквально сродниться со своей добровольной опекуншей, недвусмысленно дали понять, что стали взрослыми и в опеке отца особенно не нуждаются. Антон уже заканчивал Строгановское училище по специальности – дизайн, Марина успела сменить двух мужей, получала второе высшее образование – искусствоведа, занималась организацией художественных выставок, и довольно успешно делала карьеру. В общем, особо серьезных причин оставаться в России у Игоря не возникло.
Навестив своего друга юности Давида Лагунского и пробыв в Москве ровно столько, сколько того требовали приличия, Игорь Леонтович снова отбыл в Штаты, не подав никакой надежды по-прежнему страстно и безответно влюбленной в него Анжеле.
Что же касается самой Анжелы, к этому времени она уже возглавляла одну из крупнейших московских компаний по недвижимости, и имела прочные связи в самых высших кругах. Жила она в элитном доме на Соколе, разъезжала на шикарной БМВ, но все это Леонтовича мало интересовало, впрочем, как и сама Анжела. Женщины такого склада были не в его вкусе. Уважение, пожалуй, они могли вызвать, но уж никак не любовь.
Для Игоря всегда оставалось загадкой, что именно в нем нашла эта преуспевающая бизнес-леди.
– Зачем я тебе? – спросил ее Игорь при прощании. – У тебя есть все, что ты только можешь пожелать!
– Все, кроме тебя! – со слезами прошептала Анжела. – И я бы это все, не задумываясь, отдала, чтобы получить тебя.
Лукавила она или нет – трудно сказать. Что-то слегка шелохнулось в сердце Леонтовича, но это что-то не было любовью. Возможно, уважением, смешанным с благодарностью и жалостью, но не более того. Расстались они друзьями, во всяком случае, Игорю так казалось.
Прошло четыре года, и вот он снова летит в Москву. Удивительно! Марина прониклась вдруг необычайным интересом к его творчеству и его персоне, собрала целую коллекцию его работ, из того, что осталось в Москве, и теперь намеревалась открыть персональную выставку своего отца в Центральном Доме Художника. Конечно, отказать дочери Леонтович не мог, быстро собрался и рванул в Москву.
Стюардесса объявила, что самолет пошел на посадку. И Леонтович неожиданно разволновался. Скоро он снова увидит своих детей, совсем взрослых, выросших, практически, без него, но всегда занимавших прочное место в его душе. Что теперь сулит эта встреча? Возможно, он им, все-таки, тоже нужен, они сумеют сблизиться, и в этом случае можно будет подумать о возвращении на родину...
Марина и Антон смотрели на табло в зале прилета Шереметьева-2. Диктор объявил, что самолет Нью-Йорк – Москва произвел посадку, и молодые люди направились к выходу. Вскоре они увидела отца, с рассеянным видом катившего чемодан.
– Папа, ты потрясающе выглядишь! – восторженно прощебетала Марина, бросаясь к отцу.
– Думаю, для мужчины в мои годы это не главное, – улыбнулся Леонтович.
– Еще как главное! – не унималась дочь.
– Я-то думал, ты собираешься выставлять мои картины, а не меня самого! – рассмеялся Игорь.
– Ну, ты и скажешь, пап, – хмыкнул Антон.
– Может, наконец, поздороваемся?
– Прости, пап!
Марина повисла у него на шее, расцеловала. Игорь даже немного растерялся от такого проявления чувств, поскольку ничего подобно раньше при их встречах не происходило.
Когда Игорь обнимал Марину, Антон запечатлел сей эпизод на фотокамеру.
– Это еще зачем? – удивился Игорь.
– Для истории, – улыбнулась дочь, – и для буклета выставки – возвращение блудного художника Игоря Леонтовича на родину.
– Но я еще не решил, что вернусь, – сказал Игорь.
– Конечно, это твое право, папа, – ответила Марина, – просто я так назвала свою, извини – твою выставку.
– Мне кажется, ты немного погорячилась, – задумчиво произнес Игорь.
– Папа, ты не понимаешь здешних шуток! – воскликнул Антон. – У тебя совершенно американский менталитет!
Антон подхватил чемодан отца, и все трое направились к выходу.
«Да уж, – подумал Леонтович, – а вот какой менталитет у моих детей, пока что-то не пойму».
На стоянке они загрузили вещи в небольшой Пежо, Марина села за руль и лихо выкатила на шоссе.
По дороге она непрерывно лепетала о предстоящей выставке, о своих успехах в бизнесе, обо всех московских новостях, а Игорь с интересом смотрел в окно, почти не узнавая город, в котором родился и вырос.
– Пап, ты, конечно, остановишься у меня? – утвердительным тоном произнесла Марина.
– Можно и у меня, – предложил Антон.
– Вы оба успели приобрести по квартире? – удивился Игорь.
– Конечно, все это сделала Анжела! – пояснила Марина. – Мы продали мамину квартиру, немножко доплатили, и теперь у каждого свой дом. У меня двушка в Сокольниках, у Тошки однушка в Лефортово.
– Неплохо. А как дела на личном фронте?
– Я разошлась, но еще развелась, – затараторила Марина, – хотя на развод мы уже подали. Но, конечно, я не одна, у меня есть друг...
– Это ты уже со вторым мужем разводишься? – удивился отец.
– Пап, ну, чему ты удивляешься! – воскликнула Марина. – В наш век больших скоростей сменить мужа даже проще, чем поменять квартиру или машину! А вот найти подходящего – гораздо труднее!
– Стало быть, экспериментируешь? Ставишь опыты над судьбой?
– Причем здесь судьба? Судьба в наших руках! – тут же стала возражать Марина. – А экспериментировать я буду, пока не найду то, что нужно именно мне!
– А что тебе нужно, ты хоть сама-то знаешь? – взволнованно спросил отец.
– Пап! Ты не обращай внимания, – встрял Антон. – У Маринки просто сдвиг по фазе! Она штампы в паспорте коллекционирует.
Игорь с любопытством посмотрел на дочь и спросил.
– Интересно, и какая у нас нынче фамилия?
– Леонтович! – вспыхнула дочь. – Я фамилию не меняла. И, между прочим, не скрываю, что я – твоя дочь, даже горжусь этим.
– Что ж, и на том спасибо, – усмехнулся Игорь.
– Пап, так мы едем в Сокольники? – снова задала вопрос Марина, не отреагировав на реплику отца.
– Может, все-таки, ко мне? – предложил Антон.
– А ты с кем живешь? – напрямую спросил Игорь.
– Ну, вообще – с герл-френд, но сейчас она в командировке...
– Ладно, Мариш, рули-ка ты на Таганку, – сказал Игорь, – я у Лагунских остановлюсь.
– А как же мы? – возмутилась Марина. – Родного отца столько не видели!
– Надеюсь, не потеряемся. Я звонил Давиду, они меня ждут.
Марина обиженно поджала губы.
– Ну, что ж, тебе решать.
– Вот я уже и решил, – задумчиво произнес Игорь. – Но вообще думаю купить себе квартиру, чтобы не обременять ни своих друзей, ни ваших друзей и подружек, когда соберусь приехать в следующий раз...
– Отличная идея! – тут же оживилась Марина. – Хочешь, сегодня же позвоню Анжеле?
– Ну, не обязательно сегодня, – сказал Игорь. – К чему такая спешка?
– Чем быстрее мы с ней свяжемся, тем быстрее она подыщет тебе квартиру, – весело трещала Марина. – Нет, пап, знаешь, ты лучше сам ей позвони.
– Ну, хорошо, позвоню.
– Тошка, дай папе Анжелину визитку, мне не с руки, – попросила Марина брата.
– Зачем? – удивился Игорь. – У меня есть ее телефон.
Антон протянул отцу карточку.
– Пап, да она давно переехала! Тут и рабочий, а с изнанки – домашний и мобильный.
Игорь повертел в руках визитку. На лицевой стороне было вытеснено крупными золотыми буквами – "Анжела Колесникова, президент сети компаний «Триумф», дальше помельче – жилые и нежилые помещения, покупка, продажа. И номер телефона. С другой стороны карточки были вписаны от руки домашний и мобильный телефоны.
– Триумфальное шествие в бизнесе, – улыбнулся Игорь.
– Пап, не надо иронии, – осекла его Марина. – Анжела – самый близкий друг нашей семьи. Ты не представляешь, как она нам помогла!
– Что правда – то правда, – поддакнул Антон, – без нее бы мы просто пропали.
– Даже так? – удивленно спросил Игорь.
– Ага, – кивнул Антон.
– Что ж, непременно позвоню через пару дней, и поблагодарю ее, при первой же встрече, – уже серьезно сказал Игорь.
Антон и Марина проводили отца до квартиры Лагунских, и, сразу после дружеских объятий, Торико стала усаживать всех за накрытый стол. Марина и Антон попытались отказаться, но спорить с Торико было невозможно.
Просидев не больше получаса, Марина занервничала и стала прощаться, ссылаясь на срочные дела.
– Папа, я завтра утром заеду за тобой, поедем в ЦДХ, посмотрим зал.
– Только не рано, Мариночка, – возмутилась Торико. – Дай отцу отоспаться. Все-таки, перелет, и разница во времени.
Договорились, что Игорь сам позвонит дочери, когда проснется.
Оставив старых друзей предаваться воспоминаниям и продолжать наслаждаться шедеврами грузинской кухни в исполнении Торико Лагунской, молодежь покинула гостеприимный дом.
Как только Марина села в машину, она тут же набрала номер Анжелы, и торопливо сообщила, что отец приехал и остановился у стариков Лагунских.
Скоро Марина высадила брата в Лефортово, и укатила, непрерывно треща по мобильнику по поводу предстоящей выставки отца.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
«ТУРИСТ»
В агентстве «Свахи» на первом этаже поднялся непонятный гвалт. Дарья прислушалась. Глухой бас чем-то страшно возмущался, ему вторил низкий голос охранника Толи, а Галушкино сопрано взвивалось до потолка, теряясь в завитушках лепнины.
– Что за шум, а драки нету? – Дарья вышла на лестницу и узрела колоритную картину.
Около входа стоял просто-таки огромный мужик. Даже Михей, скорее всего, будет дышать мужику в подбородок, настолько большим был этот представитель рода человеческого. Широкое обветренное лицо его пылало праведным гневом, одной рукой он вцепился в огромный туристический рюкзак, второй на некотором расстоянии от себя держал за лацканы форменной куртки Толю. Галушка прыгала вокруг мужчин и что-то пыталась выкрикивать. Но громоподобный басил одно и тоже.
– Без своего рюкзака не сдвинусь с места.
– Ну и вали тогда отсюда! – защищал честь своего мундира охранник.
– Как это вали, Толя! – возмущалась Галушка. – Это же клиент!
– Прекратите бузу! – весело крикнула Дарья. – Здравствуйте, милейший, какие проблемы?
– Да вот, ваш цепной пес не желает меня пропускать, – прогрохотал мужик. – А я без своей поклажи даже в сортир не хожу.
– Дарья Сергеевна, может он бомбу какую несет, – оправдывался Толя.
– Какую бомбу! Какую бомбу! – и мужик одним махом перевернул рюкзак.
Из объемистого мешка вывалились на пол спальник, колышки, по мраморным плиткам покатился закопченный котелок, а кружка, ложка и вилка с жалобным треньканьем замерли около носков туфель Галушки.
– Вот ищи свою бомбу. – Проворчал мужик. – Что за время, черт побери. Везде мерещатся террористы.
– Что поделать. – Дарья спустилась и протянула руку. – Меня зовут Дарья Сергеевна.
– Гришаня. – он осторожно, двумя пальцами пожал руку Дарье, но даже от них у нее заломило запястье. – То есть Григорий Кошечкин.
Галушка прыснула от неожиданности. Ничего себе Кошечкин. Скорее Тигров-Носорогов!
– Вы простите, Дарья Сергеевна, но я никогда свой рюкзак нигде без присмотра не оставляю, – тем временем говорил Гришаня. – Туристская привычка. На вокзале зазеваешься – бомжи тотчас умыкнут. Вот, куда не приду, никогда свое не снимаю.
– В приличные учреждения надо в костюме с бабочкой ходить. – Ворчал Толя, запихивая спальник обратно в рюкзак.
– Да я только с поезда! – гаркнул Гришаня. – Отойди, сам с руками, – и он быстро уложил свою поклажу.
Он повесил свой рюкзак на плечо.
– Ну, куда идти?
– За мной. – Вздохнула Дарья и повела его в свой кабинет.
– Ну, Григорий, рассказывайте, что вас к нам привело.
Гришаня скинул свою защитную, камуфляжную куртку и остался в толстом вязанном свитере. С сомнением посмотрев на тонкий офисный стульчик, предложенный Дарьей, он уселся на большой кожаный диван. Потом, не торопясь, вытащил большую трубку. «Обстоятельный мужчина» – усмехнулась про себя Дарья.
Только после того, как ароматный запах табака наполнил кабинет Дарьи, Гришаня приступил к рассказу.
Григорий Кошечкин трудился в туристической фирме. Водил группы по степям Карелии, горам Анапы, уходил глубоко в тайгу, словом работал с любителями экстремального туризма. Даже за границей. Группы, как ни странно, бывали многолюдны, разной степени подготовленности. Но великана Гришаню никогда ничего не смущало. Он страстно любил туризм и даже в свой отпуск всегда уходил куда-нибудь за тысячи километров, в гордом одиночестве.
И может быть, и продолжалась бы его такая вольная и прекрасная жизнь, если бы не его престарелая матушка. Как все мамы на свете, ближе в шестидесяти годам, мама Гришани вдруг возжелала внуков. Гришаня был несколько обескуражен. Он как-то и не заметил, что года его летят с быстротой поезда, уносящего его к любимым степям и тайге, и порог сорокалетия он пересек уже лет шесть как. А так как человеком он был конкретным, и маму свою любил до беспамятства, он принял руководство к действию и стал искать себе жену и мать своим детишкам. Но, оказалось, что никто из предполагаемых спутниц жизни не разделяет его страсти к туризму.
– Представляете! – жаловался Гришаня. – Подавай им отпуск в пансионате, лучше в Турции или Египте, на выходные – театр или цирк. Это же ужас какой. Я-то мечтал, что по субботам воскресеньям мы вместе с ребятишками будем утюжить Подмосковные леса, а в отпуске я буду знакомить жену и детей и красотами мира!
Словом, Гришаня, промучившись два года, повстречавшись с несколькими подругами, даже клиентками своей тур фирмы, пришел к выводу, что соратника и настоящего товарища по любимому занятию сам найти не может. Так и сказал маме. Но мама, видать, была дама настойчивая.
– Выдала мне журнал с вашей рекламой, и наказала, чтобы я непременно к вам пришел. – И он хлопнул о стол Дарьи журналом «Семь дней». Объявление «Свах» было жирно обведено фломастером.
Как примерный сын, Гришаня не мог обидеть старушку, и сразу после очередного похода от фирмы заявился в Свахи.
– А чего откладывать-то? – резонно рассудил он. – У меня время поджимает. Через неделю снова в поездку. Мы с группой идем в Каракумы. Так что давайте, чего там заполнять, анкеты там или еще что.
Дарья улыбнулась. Просто, как белый лист. Никаких тебе психологических заморочек. Мама хочет внуков, сын честно готов идти куда угодно, лишь бы мамуля не страдала. Но при этом выдвигает, прямо скажем, непростое условие.
– Григорий, – мягко сказала Дарья. – Значит, вас интересует девушка, такая же профессионалка туризма, как и вы?
– Да необязательно, – пыхнул трубкой Гришаня. – главное, чтобы она ходить любила, природу, горы, степи. А уж привить любовь к туризму я смогу.
Да уж, интересно, кто это в двадцать первом веке может полюбить отсутствие душа и теплого туалета на протяжении двух-трех недель? Но, Дарья знала, что пристрастия людей безграничны в своем разнообразии.
– Ну, хорошо, Григорий. Посмотрим, что у нас есть, – она наклонилась к хайкому и нажала кнопку. – Галушка! Зайди ко мне.
Ольга появилась через минуту.
– Здравствуйте. – Весело прокричала она.
– Ух ты, какая нарядная. – Не сдержал своего восторга Гришаня. – Мы когда в Индонезии были, там одно племя вот такие же волосы имели. Очень, знаете ли, воинствующее племя. Там полный матриархат и бабы верховодят.
– Жаль, что Россия не Индонезия, – поправив свои алые волосы, прочирикала Галушка.
– Оль, протестируй Григория и посмотри в базе, может, кого и подберешь.
– А что мы хотим конкретно?
– Туристку хочу. Которая по горам лазит, и комаров не боится, – хохотнул Григорий.
Галушка задумалась и наморщила свой лобик, отчего колокольчик в брови тренькнул.
– Туристка, туристка... Что-то мне это напоминает. Пойдем-ка, Гришаня, ко мне.
Для начала Гришаня ответил на все вопросы Галушки, выдал приготовленную мамой фотографию, которую Галушка отсканировала и вбила в анкету.
– Гришань, а по внешности у тебя пожеланий не будет? – спросила Галушка.
– Да какая разница, – махнул рукой Гришаня. – Толстая, худая, маленькая, высокая. Главное – чтобы товарищ был, соратник.
– Стоп! – взвилась Галушка. – Ну, точно, товарищ-соратник.
Гришаня с удивлением смотрел на красноволосую девчонку, которая жала на кнопки компьютерной клавиатуры. Просмотрев что-то только для нее ведомое, она состроила многозначительную рожу, и сказала.
– Ну, Гришаня, мы постараемся найти что-то подходящее. Оставляй свои телефоны.
– А чего, сейчас не нашла?
– Не-а. – качнула головой Галушка.
– Слушай, Оль, у меня время поджимает, – начал он.
– Знаю. Но и ты пойми меня. Такие дамы, какую ты хочешь, на дороге не валяются. Давай свои телефоны, буду звонить.
Гришаня вздохнул, назвал телефоны, по которым с ним можно связаться.
– Ладно, пойду в свой кабак, с ребятами встречусь, – вздохнул он.
– А что, у вас, у туристов, какое-то определенное место для встреч? – ухватилась Галушка.
– Да есть такое местечко, в Измайловском парке, – надевая свою куртку, ответил Гришаня. – Сразу около станции Измайловская. Летом там кафушка под зонтиками, а зимой – просто столики с лавками. Вот там мы и собираемся по пятницам, в пять.
– Слушай, а можно я как-нибудь приду, – подхватила Галушка, – страсть как хочется послушать всякие туристические байки.
– Да приходи, милости просим. – Равнодушно пожал плечами Гришаня.
Галушка проводила гиганта до двери. Он бросил на Толю неприязненный взгляд и покинул Свах.
Галушка взлетела на второй этаж, к Дарье.
– Есть! – закричала она.
У Натэллы, которая только зашла в кабинет к подруге, от неожиданности выпала ручка из рук.
– Оль, ну сколько раз просила, не ори ты так.
– Есть, Натка! Помнишь, я тебе про Лару рассказывала.
– Лариса Сиротеева. – сразу вспомнил Михей, который тоже зашел к Дарье, чайку попить. – Помню. Длинное лицо, маленькие глазки. Тема из нее на фотографии просто королевну сделал.
– Так вот она – тоже туристка! – и бросившись к компьютеру Дарьи, Галушка вывела анкету Ларисы на экран.
Надо отметить, что все компьютеры в их фирме были связаны между собой. В технические подробности ни Дарья, ни Натэлла никогда не вникали, просто знали, что если что-то нужно из базы данных Галушки или Михея, они могли тут же связаться с ними и, вызнав код системы, выйти на нужную страничку.
– Отлично. – Пробежав глазами по анкетам Ларисы и Гришани, подвела итог Дарья. – Ну, девы, как знакомить клиентов будем?
Натэлла обожала именно эту стадию их работы. Когда всей командой они придумывали, каким образом свести двух людей, иногда совершенно по занятиям и пристрастиям не похожих друг на друга. Чаще, правда, что-то находилось, и тогда, схватившись за тонкую ниточку увлечения, Свахи раскручивали целые сценарии!
– А я уже придумала! – торжественно сообщила Галушка. – Вот слушайте!
Лариса сидела дома и изучала большой альбом – Туризм в Альпах, когда зазвонил ее сотовый телефон.
– Да, – отозвалась она.
– Лара, привет, это Галушка из Свах.
– Привет, Галушка. Что, никак нашелся для меня парень? – бесцветно спросила она.
– Да нет пока. Но вот я подумала, если ты так обожаешь гулять, давай вечером махнем в Измайловский парк. Ты же на работе?
– Да, я на работе, – солгала Лара. – Но в пять я отсюда надеюсь – вырвусь. И с удовольствием прокачусь до Измайлово.
