Текст книги "Охота за квартирой (СИ)"

Автор книги: Елена Щербиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

   – Вот спасибо вам. Совсем меня грипп замучил.

   – Петр Савич, так что конкретно вы будете в Юлиной квартире делать?

   Петр Савич тревожно переглянулся с тетками, которые синхронно жевали бутерброды, и сказал.

   – Вы понимаете, Орест. Дело в том, что техники из газовой конторы составили акт о том, что Юлия ... – он заглянул в свои бумаги. – Петрова. Да, вот... "По вине хозяйки квартиры, Юлии Петровой, произошла утечка газа и последующий за этим взрыв жилого помещения, в результате которого повреждены несущие коммуникации электро и газоснабжения дома. И в следствии...

   – Стойте, стойте, Петр Савич. – Остановил я его. – А попроще?

   – Да чего проще, Орест, штраф на Юльку «наложут» огроменный! – гаркнула из коридора бабка Василиса. Ох, ты Господи, просочилась таки!

   – Василиса! – вдруг крикнула одна из теток, да так громко, что у другой выпала колбаса изо рта. – Ну, чего ты вечно свой нос суешь в чужие дела!

   – А чегой-то ты ругаешься, Клава? – тетка Василиса материализовалась на моей кухне. – А кто сказал, что Юлька у Ореста? Так бы и ушли не солоно хлебавши!

   – Ну, сказала и спасибо! – не сдавалась Клава.

   – Перестаньте, дамы, – успокоил их я. – О каком штрафе идет речь? – спросил я Петра Савича.

   – Нам бы хозяйку... – снова замкнулся техник.

   – Я здесь, – отозвалась Юля, вплывая на кухню. Я замер.

   Мои мысли тут же унеслись от сгоревшей квартиры и штрафа, ибо, поймите меня правильно, когда перед вами стоит пятьдесят восемь килограмм чистейший красоты, ни о каких деньгах и утекшем газе не может быть и речи.

   Юля забрала свои прекрасные волосы в пучок, подкрасила чуть обгоревшие ресницы синей тушью, отчего глаза из серых вдруг превратились в ярко-голубые. На ней были узкие сиреневые брюки, повторяющие каждый изгиб и ямку длинных стройных ног, а высокую, очень аппетитную грудь обтягивала коротенькая маечка, еле достающая до очаровательно пупка, в котором горел фальшивый сапфир. О Боги! Несколько мгновений мне хватило для того, чтобы понять – ради этой девушки я кинусь в горящую геенну, не то, что уж в дебри документов комиссии ЖЭКа.

   По всей видимости, Петр Савич тоже не забыл молодости и был ценителем женской красоты, поскольку, не отрывая глаз, медленно поднялся.

   – Здрассти... – прошепелявил он.

   – Ну, Юлька, кранты тебе! – опять влезла бабка Василиса. – Денег придется, отвалить – с роду таких не соберешь!

   – Василиса! – Клава грохнула пухлым кулаком по столу. – Вон отсюда!

   Юля захлопала ресницами, не понимающе переводя взгляд с Петра Савича на Клаву.

   – Какие деньги? – чуть заикаясь, спросила она.

   – Мм... Значит так. – Петр Савич очнулся и вспомнил, зачем собственно он здесь. – Юлия... простите как вас по отчеству?

   – Андреевна, – пролепетала Юля.

   – Юлия Андреевна... – Петр Савич взял какой-то документ и стал читать, не поднимая глаз от бумажки. – По постановлению жилищного отдела, на вас налагается штраф в размере двухсот минимальных заработанных плат за нанесение ущерба дому N 3, корпус 2 по улице Доргомиловской.

   – Двести заработных плат? – не поняла Юля. – Это сколько?

   – Около пяти тысяч долларов. – Четко выговорила Клава, будто только для этого и пришла сюда.

   – Да вы что? – Юля упала на табуретку. – У меня нет таких денег! Я еще с долгами за квартиру не расплатилась! Да и не виновата я! Я точно помню, что все закрыла!

   – Простите, Юля, но пока вы отдыхали, приезжали из газовой конторы и точно установили. – Словно оправдываясь, Петр Савич вытащил какую-то бумажку. – Вот, ознакомьтесь, – и еще один исписанный лист лег перед Юлей.

   – Оперативно работаете, – усмехнулся я. – Не прошло и десяти часов, можно сказать, стены еще не остыли, а уже и акт составлен и все печати...

   – Наш ЖЭК – самый лучший в районе. – Вдруг подала голос вторая тетка, которая до этого молча жевала мои бутерброды. Надо отметить, оставила нас с Юлей без завтрака, сметелила все под чистую.

   – Подпишите, что ознакомились и претензий не имеете. – Клава услужливо подала ручку.

   – Не буду ничего подписывать! – заупрямилась Юля. – Откуда я знаю, может, вы газовую контору подкупили и поэтому все так быстро оформили?

   – Очень плохо так думать, – просипел Петр Савич. – Мы... все честно...

   – Значит, подписывать не будете?– с угрожающими нотками в голосе, проговорила Клава.

   – Не буду! – твердо сказала Юля. – Пока в милиции не разберутся, ничего не подпишу!

   – Какая милиция? – взвилась Клава. – Это халатная утечка газа!

   – Нет! Нет! – прекрасные глаза Юли тут же наполнились слезами.

   Этого я вытерпеть не мог. Как многие, если не все мужчины, я просто теряюсь перед женскими слезами.

   – Господа, аудиенция закончена! – провозгласил я. – Вы же видите, девушка еще не оправилась от шока. Прошу! – и я выкинул руку в приглашающем жесте выметаться из моего дома.

   Петр Савич молча собрал бумаги, и смущенно кашляя, протиснулся мимо меня.

   – Ну, что ж, значит, будем разбирать в суде, – припечатала Клава, стрельнув глазами в сторону Юли.

   Потом величественно проплыла в коридор, таща за собой жующую напарницу. И вся троица, не поблагодарив за завтрак и лекарство, ушла, громко хлопнув дверью.

   – Ужас! Что же делать? – Юля обхватила руками голову. – Пять тысяч баксов! Это для меня огромные деньги!

   Меня так и подмывало сказать, что трехкомнатная квартира в сталинском доме стоит куда больше ста тысяч, и, тем не менее, нашла же Юля эти деньги, но, в конце концов, какое мне до этого дело? Я сидел напротив самой прекрасной девушки на свете, которая оказалась в затруднительном положении.

   Я уже стал в уме прикидывать различные варианты, как максимально сократить сумму штрафа. Уж больно непомерно высока цена, да и скорость подготовленных документов тоже настораживала. Но тут неожиданно в кухню влетел попугай.

   – Жерар! Кушать, кушать, кушать! – он так долго и настойчиво это повторял, как могут повторять только попугаи.

   Юля не обращала на призывы своего любимца внимания. И тогда Жерар обиделся. Клянусь своей рыжей головой, этот зловредный представитель птичьих нарочно сел на карниз и обделал мои шикарные шторы. На самом деле мне на шторы наплевать, шикарные они или нет, но мама в те редкие разы, когда приезжает ко мне непременно восхищается, какие у меня занавески на кухне. Помниться, это был подарок одной из моих возлюбленных, но убейте меня, сейчас я не вспомню которой именно. Но очень хорошо помню, что неделю назад моя сестричка Ирка собственноручно постирала и погладила эти самые занавески. И теперь на ярко-желтом атласе белеет отвратительное, с подтеками пятно.

   – Юленька, а сколько сейчас стоит клетка для таких попугаев? – осторожно спросил я. Представляете, что может сделать мстительный попугай с моей квартирой, предположим, недели через две?

   – Клетка? – очнулась Юля от своих тяжких дум. – А зачем?

   Я глазами показал на окно.

   – Ой, Ластик. Прости, пожалуйста. Жерарка наверно кушать хочет. Он всегда гадит, когда я его покормить забываю.

   Как бы то ни было, я настоял на том, чтобы мы поднялись к Юле и забрали клетку для Жерара. Больше по моей квартире эта гадкая птица летать не будет!

   Юля безропотно согласилась. Мне даже стало немного неловко, но, тем не менее, мы отправились в дом Юли, на третий этаж.

   Да уж, с ночи здесь ничего не изменилось, только в свете солнечного дня, сочившегося из открытого окна, картина представлялась еще более устрашающей, чем вчера. Обуглившиеся стена чернела около зияющего проема двери. Понятно, каким образом проникли люди из ЖЭКа и газовой конторы. Двери-то нет. Странно, вчера еще валялась, а теперь нет. Не иначе, какой-то хозяйственный житель нашего подъезда упер дверку для личных нужд.

   – Надо вызвать умельцев, поставить дверь, – сказал я.

   – А где она?

   – Это не важно, – я решительно вытащил сотовый телефон. – Ее нет, значит, нужна новая. А то тебе всю квартиру растащат.

   – Вряд ли после такого пожара и наводнения там что-нибудь осталось, – со вздохом протянула Юля и, включив фонарик, осторожно ступила в коридор.

   Я все же заказал дверь, договорившись с любезной девушкой в фирме, что бравые умельцы приедут в течение часа. Закончив разговор, я последовал за Юлей.

   Она была сто раз права! Наверное, вышибленная взрывом дверь оказалась единственным, что представляло интерес для страждущих поживиться на горе ближнего. В квартире было все испорчено до такой степени, что годилось лишь для праздника помойного ведра.

   Но, если включить воображение, еще совсем недавно квартирка была очень недурна.

   Я обратил внимание на странное декоративное сооружение в гостиной, с двумя колоннами, ограждающими довольно большую нишу, и красивым светильником с металлической окантовкой, укрепленным внутри. Он напоминал высокую греческую амфору, зажатую в железных прутьях.

   – Ты это сделала? – спросил я Юльку.

   – Нет, это было до меня, у кого-то из прежних жильцов, – ответила она, – мне так понравилось, что решила оставить. А фонарь я сама приделала. В антикварном магазине купила, стоил недорого, и такой интересный, необычный! Вот здорово, что стекло не лопнуло – арматура спасла.

   М-да, не богато жила Юля. Диван и шкаф в одной комнате, вернее, то, что от них осталось, две другие были почти пусты, так, пара стульев и пуфик. А вот кухня еще сутки назад была укомплектована. Но сейчас полки зияли черными дырами, стиральная машинка вся оплавленная кричала о своем ужасном состоянии, линолеум на полу вздулся огромными пузырями. А от плиты остался только остов, да пара тройка каких-то трубок.

   – Хорошо еще, что мебель не всю успела купить, – тем временем говорила Юля. – Я собиралась на днях полностью комнаты обставить. Подружка всю обстановку у себя меняет, вот я и решила сэкономить...

   Осматривая пострадавшую квартиру, я совсем забыл, зачем мы пришли, вдруг зацепился за что-то ногой и едва не растянулся.

   – А, черт! – со злостью проворчал я, потирая ушибленную ногу. Наклонился, и увидел почти нетронутую клетку посреди комнаты. Ну да, я же сам ее бросил на пол во время пожара! Пальцы еще обжег.

   При ближайшем рассмотрении оказалось, что клетка, все-таки тронутая – она была вся в копоти, но вполне сохранившаяся для употребления по назначению.

   – Дом! Дом! – заорал Жерар и, сорвавшись с плеча Юли, уселся на клетку.

   Я вздрогнул. Однако какой уникальный попугай! А я-то был уверен, что птицам не свойственны признаки разума. Однако, Жерар опровергал мои знания – он явно радовался своей клетке. В течение пяти минут орал, не переставая слово «Дом», пока Юля не цыкнула на него.

   – Юль, он что, понимает тебя? – удивился я.

   – Ага. – Улыбнулась Юля. – Это моя крылатая собака. Только в отличие от четвероногих, еще и говорит.

   – Да? А может он скажет, что же здесь было на самом деле? Тогда у нас будут доказательства твоей невиновности, – пошутил я.

   Я подошел к клетке и совершенно серьезно сказал.

   – Жерар. Если ты что-то видел или знаешь, скажи нам это.

   Жерар наклонил свою яркую голову и посмотрел мне в глаза. Клянусь фамильным гербом семьи Ласкиных, он смотрел и думал! Потом повернулся ко мне хвостом, вспорхнул и полетел в темный коридор.

   Нет, господа, все-таки птица есть птица. Красивая, бездумная животина.

   – Костян, закрой окно, тебе говорю, падла! – донесся из темного коридора скрипучий, мужской голос.

   Я похолодел. Интуитивно схватив обгоревший черенок топорика для рубки мяса, я ждал, когда в проеме двери кухни покажется владелец этого голоса. Но, вместо предполагаемого Костяна, на кухню вновь влетел Жерар.

   – Юль, ты слышала? – прошептал я.

   – Ага, – шепотом ответила Юля.

   – Надо где-то спрятаться.

   – А зачем? – удивилась она. – И вообще чего ты шепчешь? – она с шепота перешла на нормальный тембр голоса. – Это же Жерар!

   – Как Жерар? – опешил я.

   – Костян, закрой окно, тебе говорю, падла! – повторил Жерар уже у меня над ухом.

   – Вот это да! – восхитился я.

   – А ты что не знаешь, что попугаи-ара имитируют голоса с точностью магнитофона? Дело в том, что в их говорящем аппарате есть такие специальные пластины...

   – Постой, Юлька! – прервал я ее лекцию, поняв, что передо мной – настоящая фанатка попугаев.

   Ну, знаете, как собачники. Только затронь тему любимца, будут часами трепаться о преимуществе породы и какой корм больше подходит для хорошего пищеварения. По всей видимости, это болезнь распространяется не только на собачников. На попугаечников – тоже.

   – Ты понимаешь, что он говорит? – воскликнул я.

   – Что? – чуть обиделась Юлька, потерявшая возможность проявить знания о попугаях-ара.

   – Он говорит Костян, закрой окно!

   – Ну и что? – тупо повторила Юля. – Повторяет услышанную фразу.

   – Вот именно! – вскричал я. – Услышанную! Он раньше ее говорил?

   – Не-е-ет. – бледнея, протянула Юлька.

   – Ты мне вчера сказала, что ты точно помнишь, что оставила окно на кухне широко распахнутым!

   – Ну да.

   – А Жерар твердит, что какой-то Костян должен закрыть окно! Юлька, тебя хотели взорвать нарочно!

   – Точно. – Юлька прислонилась к обгоревшей стенке и сползла на пол, прямо в хлам и грязь, оставшийся после пожара. – Что же делать?

   – Думать. – Я решительно поднял ее с пола. – Пошли домой, попьем, наконец, кофе.

   Мы прихватили клетку и направились к выходу, и тут я увидел на полу отпечатки следов, которые показались мне слишком свежими.

   – Юлька, тут кто-то был.

   – Конечно – менты, пожарные! Газовщик, ЖЭК этот подлый! Вот и натоптали.

   Я мысленно согласился с ней, и мы спустились ко мне.

   И столкнулись на лестнице с умельцами из фирмы, в которую я звонил около часа назад. Они тащили новенькую дверь и ящики с инструментами.

   – Оперативно работаете, ребята! – похвалил я их. – Как закончите – спуститесь сюда, – я указал рукой на свою квартиру. – Мы примем работу, и я с вами рассчитаюсь.

   Ребята кивнули, и потащили тяжелую дверь дальше.

   Ни Ластик, ни Юлька не видели, что, как только они начали работать, на площадку выскочил Эдуард Борисович, и стал кричать по поводу поднятого мастерами шума. За что был мягко послан в «эротическое» путешествие, и на этом инцидент закончился.

   «Наконец-то – чашка горячего кофе!» – радостно подумал я, отпивая глоток любимого мной ароматного напитка.

   Юлька сидела напротив, с рассеянным видом намазывала на хлеб плавленый сыр и отвечала на мои вопросы.

   В результате нашего кофепития выяснилось, что среди Юлькиных друзей, родственников и клиентов предполагаемых убийц быть не может по определению. Моя новая приятельница никому дорогу не перебегала, денег не наследовала, ногти не портила. Просто не девочка, а ангел во плоти! Любимая дочь и сестра, верная подружка, отличный мастер своего дела.

   – Значит, это покупатели хотят тебя отсюда выкурить! – резюмировал я.

   – Я с тобой согласна, – кивнула головой Юля. – Если бы ты видел этого Кольку! – она закатила глаза. – Ужас!

   – А откуда тебе известно его имя? – ухватился я.

   – Так он же телефон свой оставил! Я же тебе говорила! – напомнила Юля. – На случай, если я все-таки решусь.

   Мне показалось это странным. Приходит покупатель, получает категорический отказ, оставляет свои координаты, а потом взрывает квартиру. Он что – придурок, что ли? Понятно, что по телефону его вычислят. Хотя, может, он забыл или уверен, что записная книжка, лежащая на тумбочке, сгинет в пламени квартиры, так же как и хозяйка?

   – Так где этот телефон? – с надеждой уточнил я.

   – У меня в записной книжке. – Ответила Юля.

   – А записная книжка... – терпеливо продолжал я, немного раздражаясь от медлительности ее понимания. Ну, что сразу что ли, нельзя сказать, погибла книжка или у нее в сумочке осталась!

   – В сумочке. – Повторила Юлька мои мысли.

   – Отлично! У нас есть, с чем идти в милицию!

   – Что есть?

   Я разочарованно посмотрел на Юлю. Ну, почему!!! Почему господь отмеряет полной мерой красоту, и при этом абсолютно забывает об уме? Я не стал объяснять Юле, что попугай и телефон одного из покупателей – это тоненькая ниточка к разгадке, так сказать маленький выступ перед длинной лестницей, боясь, что последуют еще вопросы, а времени у нас не много. Мой друг, Пашка Добрый бывает на своем месте с утра очень недолго.

   – Переодевайся. – Только и сказал я. – Поедем к ментам.

   Я ринулся в комнату, нашел в электронной книжке своего сотового телефон Пашки и позвонил другу. На мое счастье, Пашка был на работе, но уже куда-то убегал.

   – Паш, очень надо! – заорал я.

   – Ладно, Ромео, через полчаса на Чистых прудах!

   – Окей.

   К счастью, Юля была готова, вспрыгнула на спину моего мотоцикла, и мы сорвались с места. Картина была еще та! Двое в шлемах, с огромной клеткой в руках девушки на дикой скорости мчаться, лавируя между автомобилями! Ну, чем не кадр для кино?

   Пашка хохотал минут пять. А потом с сочувствием посмотрел на меня, словно видел перед собой ребенка, страдающего олигофренией.

   – Орестик, ты себя слышишь? – спросил он.

   – Чего? – я не понял его вопроса.

   – Ты мне сейчас говоришь, что у тебя в свидетелях – попугай! И на основании услышанной им где-то фразы, которую, кстати, ваш Жерар при мне так и не сказал, мы должны открывать дело о покушении на убийство! Вот, что ты мне сейчас тер на протяжении получаса, отнимая у меня драгоценное время! Я – следователь! Мне нужны факты!

   – Но Паш, Юльке действительно этот Колька угрожал! – настаивал я. – Юль! – я обернулся к Юле.

   – Ну... – она смутилась. – Не так, чтобы очень, но говорил, что я могу пожалеть, если не продам ему.

   – Правильно, – усмехнулся Пашка. – Пожалеть. Поскольку он может дать больше денег. Это, как вариант. И представь себе, что он скажет, если бы я повелся на твой душераздирающий рассказ и взялся за расследование. Знаешь, что скажет?

   – Ты уже это сказал, – сдался я, уже понимая, что выгляжу, прямо скажем – не комильфо.

   – Вот, ты уж и сам понял. Так что, милая девушка, – он поднялся и обратился к Юле. – Мне жаль, но придется вам искать деньги на штраф.

   – Но, Паша, я действительно не закрывала окна. – Вдруг протянула Юлька.

   – Ну, снова – здорово, – он поднялся. – Все, некогда мне с вами лясы точить. И не суйтесь в районную ментовку, поднимут на смех и выгонят взашей.

   Он махнул рукой и ушел. Я взял клетку в руки.

   – Жерар, ты – подлый предатель. – Сказал я птице. – Почему ты не сказал этой фразы при следователе?

   – Ластик, он хоть и умный, но все-таки птица. И по заказу говорить не может, – печально ответила за дружка Юля.

   – Плохо. Надо работать. – Я посмотрел на часы – пора в клуб. За событиями утра я и не заметил, как время пролетело.

   – Ладно, Юль, не переживай. Езжай домой, ребята, наверное, дверь уже поставили, возьми у них ключи, с брелком, отдай им деньги, они в столе лежат.

   – А что за брелок? – спросила Юлька.

   – Все объясню. Только ничего сама не трогай, и жди меня. Вечером покумекаем, дальше что делать.

   Я примчался в свой клуб, и еле успел переодеться. Влетел в танцкласс, под неодобрительные взгляды своих учеников. Ох уж эти бизнес-люди! Можно подумать, они никогда не опаздывают. Но я не стал извиняться, врубил музыку и попросил милых дам и мужественных господ встать в первую позицию.

   – Господа! Еще раз напоминаю, что танго – танец страсти! Поэтому отбрасываем все насущные проблемы, и сосредотачиваемся только на партнере! Начали!

   ГЛАВА ВТОРАЯ

   «НАЧАЛО РАССЛЕДОВАНИЯ»

   В этот день, как назло, у меня было плотное расписание, и мне предстояло работать до позднего вечера. Но я никак не мог полностью отдаться занятиям. Чувства и мысли уносились за пределы танцевального зала. Внутренним взором я невольно представлял свою новую подругу, ее прелестное личико, ее пушистые волосы, раскиданные по подушке, обнаженное плечико, выглядывающее из-под сбившегося одеяла. Конечно, Юля не была еще моей подругой, в полном смысле этого слова, но в душе зрела уверенность – скоро, очень скоро она откликнется на зов моего сердца, мы перейдем запретную черту, и тогда... Все мое существо, пренебрегая своими прямыми обязанностями показывать сложные движения танца и отрабатывать эти движения с учениками, стремилось к встрече с моей прелестной гостьей. А мой пытливый разум при этом энергично искал разгадку внезапно свалившейся на нее катастрофы. Мне очень хотелось помочь девушке, оградить ее от опасности, избавить от страха, а также от чудовищного штрафа, который назначили ей хитрые мошенники из ЖЭКа. Почему я говорю – мошенники? Да у меня нет сомнений, что вся эта история со штрафом подстроена, чтобы вытрясти деньги из бедной девушки для каких-то своих целей.

   Такая уж ли девушка бедная? Квартирка тысяч на сто тянет. Конечно, накладные ногти дело, говорят, прибыльное, но все же... Мне кажется, что она чего-то не договаривает. Но каждая красивая девушка имеет право на маленькую тайну. Возможно, ей что-то оставил ее бывший любовник, и она бережет это на черный, или, наоборот, светлый день? Не знаю, не знаю... Как бы там ни было, я просто обязан ей помочь. Именно я. Во-первых, потому что влюблен. Во-вторых, потому что с милицией, даже в лице давнего моего приятеля, получился полный облом. Следовательно, все расследование падает на мою рыжую голову. И, наконец, эта история с поджогом квартиры и покупателями вызывает у меня все больший интерес и азарт. Нужно быть полным тупицей и последним лентяем, чтобы не ухватиться за ниточки, которые мне вручило в руки само проведение. И попугай, этот чертов попугай Жерар! Интересно, в честь кого она назвала его так? Ладно, дело не суть. Важно то, что эта гадкая и, одновременно, умная птица – единственный свидетель...

   – Ластик, что с вами? – перебила мои размышления в перерыве между занятиями одна из моих учениц – очаровательная сероглазая Таня. – Вас что-то беспокоит?

   Я встрепенулся. Наверное, мое состояние невольно отражалось на моем поведении. Я выгляжу рассеянным, не уделяю достаточно внимания своим ученикам?

   – Нет-нет, со мной все в порядке, – заверил я ее.

   – Не обманывайте меня, – не унималась Татьяна. – Вы только что вернулись из отпуска, а у вас такой озабоченный вид...– Может быть, вам нужна помощь? – она осторожно дотронулась до моей руки.

   О, искушение, вечное искушение! Ах, Танечка, где ты была раньше? Почему ты не подошла ко мне месяц, или два назад? Мы бы тотчас нашли уединенное местечко, и я бы с нежностью отблагодарил тебя за заботу. Но, увы, в моем сердце уже поселилась другая девушка. Должен признаться, что при всем своем легкомыслии я никогда, почти никогда, если уж совсем честно, не предавался любовным утехам ни с одной женщиной, если не испытывал к ней чувства – возвышенного, благоговейного. Я не понимаю, что такое секс в чистом виде, без сердца и души. Когда-то одна из моих подруг сказала мне, что это больше свойственно женщинам, нежели мужчинам. Мужики в большинстве своем примитивны и грубы, им недоступны глубокие чувства. А ты, Ластик, – говорила она, – обладаешь женственной душой. Ты страстен и нежен, и никогда не бываешь груб. Не знаю, не знаю, возможно, она и была права. Но я не думаю, что все мои собратья по полу так уж грубы и бесчувственны.

   – О, нет, благодарю! – воскликнул я, с трудом заставив себя высвободить руку из теплой и немного влажной руки Танюши. – Простите, что выгляжу рассеянным. Я еще не вошел в рабочий режим. Скоро это пройдет, клянусь вам!

   Она снова потянулась ко мне, но я ускользнул с вежливой улыбкой. Она была мила, очаровательна, но сейчас я был влюблен не в нее.

   После перерыва я заставил себя сосредоточиться. А мой любимый рок-н-ролл с его динамикой, ритмом, азартом и страстью выветрил на время все посторонние мысли из моей рыжей головы.

   В половине десятого я оседлал легкую, послушную Ямаху, и за двадцать минут домчался до дома. Я не лихач, но как приятно прокатиться по вечерней летней Москве! Ни с чем не сравнимое ощущение!

   Когда я вошел в квартиру, меня неожиданно приветствовал картавый, скрипучий голос.

   – Добр-рый вечер-р-р, Ореррест! Добррый вечеррр, Орест!

   Я вздрогнул. Никогда не привыкну к говорящим птицам! Если он опять где-нибудь нагадил, это будет последний вечер в его жизни! Я огляделся, и увидел тщательно оттертую и отмытую от копоти клетку, прицепленную на вешалку в углу коридора. Мерзкий голос раздавался оттуда. Что ж, можно сменить гнев на милость.

   – Привет, Жерар! – усмехнулся я. – Только зря подлизываешься! Я все равно не прощу тебе вчерашнее предательство!

   Юля выбежала из кухни и смущенно посмотрела на меня.

   – Тебе понравилось?

   – О, да! Я тронут! Наверное, ты потратила целый день, чтобы обучить упрямую птицу произносить эту фразу?

   – Я хотела, чтобы он сказал – Ластик, но Жерар категорически отказался. А имя Орест ему сразу понравилось.

   Оказывается, этот попугай не просто повторял, что слышал, но и претендовал еще на собственное мнение! Не слишком ли много для бездумного представителя породы птичьих? Но я не стал обсуждать с Юлей норовистый характер ее любимца. Она ведь хотела сделать мне приятное, и, надо отдать ей должное – у нее получилось. Во всяком случае, рассмешить меня ей и Жерару удалось.

   Попугай продолжал твердить свое приветствие, и мне это стало надоедать.

   – Юлька, скажи ему, пусть замолчит.

   Юля что-то прощебетала своей ненаглядной птичке на ее языке, и она заткнулась. Я с облегчением вздохнул.

   – А чем еще ты занималась без меня, кроме обучения Жерара? – спросил я девушку в ласкающей слух наступившей тишине.

   Юля потупила глазки, и только тут я заметил, что моя холостяцкая квартира сверкает такой чистотой, которой не удавалось добиться даже дорогой моей матушке Данае Дмитриевне. Хорошо, что она всего этого не видит, а то затолкала бы меня, бедного, прямехонько в ЗАГс! А это в мои планы совершенно не входило

   – Я позвонила на работу, все рассказала о своих несчастьях, и хозяйка разрешила мне не выходить сегодня. Она сказала, потом отработаешь, по две смены, и я, конечно, согласилась, потому что, ты сам посуди, как я могу работать в таком состоянии! – защебетала Юля почти также бестолково, как ее попугай, но, надо признаться, голос у нее был куда приятнее.

   За ужином, который тоже умудрилась приготовить Юля из тех незатейливых продуктов, которые валялись в морозилке, она сказала, что в течение дня никто не звонил и не приходил. Я подумал – наверное, это короткая передышка перед следующим актом разыгравшейся криминальной драмы. И покупатели, и агрессивные представители ЖЭКа, которым Юлька отказала в подписи на их заковыристой бумаге, просто затаились на время и всенепременно объявятся. Пока я размышлял, Юлька все время продолжала что-то щебетать, но я не вникал в этот поток болтовни. Кажется, она сокрушалась об огромном штрафе, который на нее хотят повесить в проклятом ЖЭКе. Стоп. У меня промелькнула внезапная догадка: а что, если взрыв газа – происки этого самого ЖЭКа, который вступил в сговор с работниками газовой конторы? Это они таким способом решили вытрясти деньги из простодушной хозяйки, и... Дальше все ясно. Но если все именно так, причем здесь тогда покупатели? Думай, Ластик, думай! Надо с чего-то начинать. Все великие детективы начинают со сбора информации, и только имея ее в руках, строят свои догадки.

   На часах было двенадцать. Юлька затихла в моей постели. Я тихонько выскользнул из ванной и хотел уже проскочить мимо приоткрытой двери на свое лежбище в кухне, как вдруг услышал шепот из темноты.

   – Ластик, пойди сюда.

   Я влетел в комнату и опустился на край дивана. Теплая ладонь дотронулась до моей руки.

   – Ластик, я не могу заснуть, мне страшно... – пробормотала Юлька, и я ощутил рядом ее горячее дыхание.

   О, боги! Какой прекрасный миг! На этот раз я не стал пускаться в рассуждения о крылатом боге сна, и тут же юркнул под одеяло. Сейчас я развею все твои страхи, а потом ты заснешь самым сладким из всех снов, которые были в твоей жизни.

   – Ластик, – страстно шептала моя подруга, прижимаясь ко мне шелковистым, горячим телом, – а что мне делать, если они опять придут?

   – Кто придет? – спросил я, покрывая ее поцелуями. – Прожорливые тетки и гундосый мужик из ЖЭКа? Не бойся, я не дам тебя в обиду! Я...

   – Нет, – моя красавица склонила мне на грудь свою прелестную головку. – Я подумала о покупателях.

   – Черт с ними, я тоже все время о них думаю, но сейчас...

   Я осторожно зажал ладонью ее неугомонный ротик, и мы вместе понеслись в объятия совсем другого, хотя тоже крылатого бога, которого называют Купидоном, или Амуром. Ах, как же ловко вонзает он свои острые стрелы в мое мягкое сердце! Какая незабываемая ночь! Кажется, я ничего подобного в жизни не испытывал. Это было похоже на самый невероятный, самый красивый и чувственный танец, который только можно себе представить. Какая пластика, какой ритм! Когда наши любовные фантазии достигли апогея, внезапно мое сознание озарила яркая вспышка, что-то щелкнуло. Надо же, в какие неподходящие моменты включается разум. А, может быть, именно в подходящие? Если это подсказка? Как бы там ни было, отключать свой парадоксальный ум я не стал, и сказал удивленной Юльке.

   – Знаешь, моя дорогая, если снова придут покупатели, никому не отказывай...

   – Что? – спросила она с испугом, видно, плохо понимая меня. – Как не отказывать? Почему?

   Я рассмеялся. Моя фраза прозвучала довольно двусмысленно, в такой момент, вы понимаете...

   – Юлька! – я ласково коснулся губами ее нежной шейки. – Я понял, что надо делать. В общем, если они проявятся, соглашайся продать квартиру, но проси отсрочку. У всех. На неделю хотя бы. А я за это время постараюсь выследить каждого. Поняла?

   – Теперь поняла, – страстно вздохнула Юлька. – А Эдуарда чего выслеживать? Он же тут трется?

   – Я все потом тебе объясню. У него тоже проси отсрочку.

   Юлька заверила, что сделает все, как я сказал, и мы продолжили наше чудесное занятие. И в самый ответственный момент в темноте раздался гортанный крик.

   – Добрый вечер, Орест! Добрый вечер, Орест!

   Через секунду проклятая птица спикировала на мою голую спину. Я подскочил, извергая проклятия, и чуть не придушил свою подружку за ее нежную шейку. Она испуганно заорала. Я тоже орал, что сейчас сверну шею если не ей, то уж мерзкому попугаю точно. Юлька тут же выпрыгнула из постели и стала ловить моего ненавистного врага. А я стонал от отвращения и боли. Ощущение было настолько ужасное, что я невольно вспомнил мою давнюю любовницу с накладными ногтями. Неужели опять накладывать швы? Но тут Юлька, изловив, наконец, Жерара, загнала его в клетку, и, осыпая меня извинениями и поцелуями, стала уверять, что на моей спине нет даже следа от когтей Жерара, и что вообще у него когти совсем не острые, и он не может никому причинить вреда. Потом, на всякий случай, обработала мне спину перекисью, мы помирились и рухнули в постель.