Текст книги "Охота за квартирой (СИ)"

Автор книги: Елена Щербиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

   Елена Щербиновская

   Татьяна Кабзистая

   «ОХОТА ЗА КВАРТИРОЙ»

   РОМАН

   (первая книга серии «Эротический детектив»)

   Москва

   2005

   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

   «ЮЛЬКА»

   ГЛАВА ПЕРВАЯ

   «ВЗРЫВ»

   Я возвратился из отпуска и в ленивых мечтах все еще представлял пустынный вечерний пляж, легкий шелест волн, далекие, таинственно мерцающие огни прибрежного города, похожие на множество светлячков, вылетевших на вечернюю прогулку. И еще я вспоминал ни с чем не сравнимый запах моря, который доносил до меня легкий ветерок, и нежную руку девушки, ласково играющую моими непокорно вьющимися рыжими волосами, и звук ее дыхания, сливающегося с плеском волн. Блаженство, короткое, как все прекрасное, и бесконечное в неисчерпаемости своих возможностей. Нам нравилось заниматься любовью на вечернем пляже, уходя за скалу, вдалеке от любопытных глаз. Нас ничто не связывало, кроме бурных эмоций, между нами не было никаких обязательств и обещаний, и в какой-то момент я даже с грустью подумал, что, может быть, есть какая-то ошибка провидения в том, что мы никогда больше не увидимся. Но ни я, ни она не были созданы для чего-то постоянного, отягощающего обязанностями и бытом. И когда я уезжал, она даже не пришла меня проводить, предпочтя оставить прощальный поцелуй на моих губах вечером накануне. Ах, этот поцелуй! Ее звали Лилия – какое красивое имя! Но я старался оставить в памяти не имя, а образ, образ ароматного, царственного цветка, дарившего мне радость и красоту... Лилия, морская наяда, ты забрала маленький кусочек моей жизни и моего сердца!

   Все это было еще вчера, но и море, и девушка, и огни прибрежного города уже остались в прошлом. А мне несвойственно жить прошлым. Я протянул руку и взял телефонную трубку. Первый звонок, конечно же, любимой бабушке Электре – самому надежному и верному другу с раннего детства!

   – Бабушка, твой грешный внук вернулся!

   – Прекрасно, Орик! – воскликнула бабушка. – Я боялась, что ты задержишься, и не успеешь на наше семейное торжество!

   – Но, бабушка, как ты могла подумать! При всей моей грешности для меня нет ничего дороже тепла родного очага!

   Сказав так, я, Орест Ласкин, ничуть не лукавил. Я обожал свою семью, и эта любовь, наверное, была единственной постоянной и незыблемой из всех моих привязанностей.

   В семье Ласкиных свято чтили традиции, а предстоящим торжеством было столетие безвременно погибшего еще в сороковом моего прадеда Ореста, в честь которого я и был назван двадцать семь лет назад. Судьба этого человека, овеянная таинственными легендами, еще с детства внушала мне невероятное любопытство и трепетный страх. Я привык слушать странные истории о нем помногу раз, и, постепенно взрослея, каждый раз воспринимал их по-новому. Чем старше я становился, тем с большей иронией относился к правдивости этих легенд, но, не смотря на это, слушал их каждый раз с большим удовольствием. День рождения прадеда – ученого, фанатично увлеченного античной культурой и мифологией, прослывшего безумцем среди коллег, ежегодно отмечался в доме бабушки Электры – самой младшей, и единственной, оставшейся в живых из его дочерей, а уж вековой юбилей – особая дата! Я с радостью представил, как за столом соберется вся семья – бабушка, мама, тетки, любимые двоюродные сестрички Ира и Аня. И фантастические бабушкины пирожки, и нежнейших перепелок, запеченных в сметане... Ах, как медлительно время!

   После разговора с бабушкой я позвонил в фитнес-клуб, где я уже несколько лет работал преподавателем танцев. Узнал расписание на ближайшие дни, и принялся распаковывать чемодан. Надо сказать, что свою работу я тоже любил, но не так сильно, как семью, и совмещал любовь к работе с множеством других увлечений. Конечно, девушками, но не только. Еще я обожал гонять на мотоцикле, играть с бабушкой в вист, или просто валяться на диване с интересной книгой. И на свой счет я не строил никаких иллюзий. Да – я ветреный, непостоянный, легкий в общении, веселый, обаятельный, я располагаю к себе людей, легко завожу новые знакомства, завязываю контакты, часто влюбляюсь, но дружбой дорожу при этом гораздо больше, чем любовными связями.

   Когда-то я учился в балетной школе, меня считали очень одаренным учеником, и я вполне мог сделать блестящую карьеру танцора, но помешали этому слишком высокий рост, трудно преодолимая природная лень и, наверное, отсутствие тщеславия, которое часто становится основным двигателем в творческой профессии. Соответственно, его отсутствие – такова уж моя натура, стало серьезным тормозом на пути к успеху и славе. Еще в балетной школе меня за особую пластичность и, отчасти, за фамилию, прозвали Ластиком. Это прозвище настолько прилепилось ко мне, что все друзья и знакомые, вовсе не имевшие отношения к балету, называли меня только этим именем. Я и сам привык к нему, и почти всегда при знакомстве с новыми людьми представлялся именно так. В слове Ластик была какая-то особая мягкость и нежность, и еще большая доля иронии, без которой жить в современном мире просто невозможно. Исключение составляли люди, с которыми у меня были чисто деловые отношения, а также родственники, которые, сохраняя семейные традиции по наказу прадеда – называть всех своих потомков исключительно античными именами, с насмешкой воспринимали прозвище Ластик и всегда говорили – Орест, или, в крайнем случае – Орик. Что ж, они имели на это право...

   Так размышлял наш герой, вновь и вновь представляя свою белокурую Лилию на прибрежном песке, но уже не испытывая ни страсти, ни даже тоски и сожалений, а просто с легкостью сменяя перед глазами красивые картинки, как при показе слайдов.

   Мы же отныне будем называть нашего героя Ластиком, так как не принадлежим к числу его ближайшей родни, а к его пожеланиям, привязанностям и пристрастиям относимся с большим уважением...

   Итак, Ластик распаковал чемодан, и, скоротав остаток дня на диване с книгой, заснул безмятежным сном.

   Но сон длился недолго. Внезапно Ластик проснулся от страшного грохота. Стены содрогнулись, диван под ним подпрыгнул и стукнул ножками об пол. Ластик с ужасом подумал – терракт!

   Выскочил на лестничную площадку. Услышал шум, испуганные голоса. Где-то наверху, прямо над ним, громко кричали.

   – Скорую!

   – Милицию!

   – Пожарных!

   – Службу спасения!

   Он быстро поднялся по лестнице, перепрыгивая через ступеньки своими длинными ногами. И увидел страшную и, одновременно, комическую картину. Соседи по дому – кто в ночной сорочке, кто в трусах, толпились перед зияющим дверным проемом, которая, вероятно, еще недавно была входом в одну из квартир. Кто-то причитал, кто-то возмущался.

   Дверь, сорванная с петель взрывной волной, вмазалась в стену. Внутри квартиры гуляли языки пламени. А на ступеньках, скорчившись, сидела насмерть перепуганная девушка.

   – Там, там попугайчик в клетке! – рыдая, произносила она. – Я не могу встать!..

   Ластик поглядел на нее и молниеносно принял решение.

   – Тащите воду! – закричал он бестолковым соседям, и бросился в горящую квартиру. К счастью, нашелся мужчина среди жильцов, который быстро притащил ведро воды и облил Ластика. Пожар не успел охватить всю квартиру, может быть, потому, что вещей в ней было мало. Ластик быстро обнаружил клетку, схватил, обжег пальцы, но она оказалась пуста. Ему некогда было искать в этом пылающем аду труп обгоревшей птички. Он бросил клетку и выскочил на лестницу. А попугайчик тем временем уже кружился над своей хозяйкой, выкрикивая непонятные слова, которые заглушал общий шум голосов. Да, как глупо проявлять героизм, даже при виде страданий очаровательной девушки! Но роль надо было играть до конца.

   Ластик, не дожидаясь приезда всех вызванных служб, стал руководить тушением пожара. Почему я это делаю с таким энтузиазмом? – промелькнул в сознании вопрос. И тут же возник ответ. – Наверное, потому, что мне понравилась девушка!

   Жильцы, из которых Ластик почти никого не знал, понемногу организовались, и когда подъехали пожарники, огонь был почти потушен. Один из них, пузатый бизнесмен Эдуард Борисович, сосед девушки по этажу, проявил неожиданное рвение, то и дело снова устремляясь в квартиру. Он очень волновался, сохранились ли стены в сгоревшей квартире, так как она соприкасается с его шикарными апартаментами. Но пожарники, не обращая внимания на стенания бизнесмена, его оттеснили.

   Тут же появилась «скорая». Врач осмотрел пострадавших, раненых выбитым стеклом, двоих, демонстративно стонущих, с мелкими царапинами, погрузили в машину и увезли, еще одному наложили повязку прямо на месте катастрофы. Девушку тоже хотели отвезти в больницу, врач сказал, что возможен перелом, надо сделать рентген. Но она отказалась. Как оставлять квартиру с выбитой дверью? И попугайчика... Врач заявил, что, в случае отказа от госпитализации он никакой ответственности не несет.

   В общем, пока шел сыр бор, подъехала милиция, осмотрела квартиру. Стали расспрашивать девушку. Она сбивчиво говорила, что поздно вернулась из ночного клуба. Когда вошла в квартиру и закурила, раздался взрыв. Но ее сразу взрывной волной выбросило на лестницу. Она почти не пострадала, только подвернула ногу, волосы обгорели, и, конечно, смертельно испугалась. Ну, и квартира сгорела...

   – А у нас в квартире выбило стекла!

   – Многих ранило осколками! – кричали жильцы.

   Милиционеры старались успокоить жильцов. Им было совершенно очевидно – взрыв бытового газа. Вероятно, утечка. Никакого терракта. Все остальное милицию уже не интересовало, и она покинула здание.

   Взбудораженные и возмущенные соседи тоже постепенно разбрелись по своим квартирам. А девушка продолжала сидеть на лестнице, теребить руками свои обгоревшие волосы, и плакала в бессильном отчаяние. Около нее суетилась бабка Василиса – местная сплетница и разносчица информации. Вроде бы, пытаясь успокоить Юлю, она ворчливо произносила.

   – Говорила тебе, продай квартиру, нечистая она, проклятая!

   Не обращая внимания на бабку, Юлька причитала, переживая о своем.

   – Только ремонт закончила! Полы новые! Ламинат мой теперь весь вздыбится!

   Увидев Ластика, который явно не собирался уходить, Василиса злобно посмотрела на него.

   – Ну, чего торчишь, как пень проросший?

   Ластик ничего не ответил, присел рядом с девушкой на ступеньку, осторожно обнял и сказал.

   – Милая леди, я готов предложить вам свою помощь. Вот моя рука!

   Он протянул руку девушке, она осторожно поднялась, вцепившись в его локоть.

   Василиса, глядя на эту сцену, только махнула рукой, сплюнула прямо на лестницу и демонстративно удалилась по ступенькам вверх, продолжая что-то злобно ворчать себе под нос.

   Ластик осторожно повел девушку по ступенькам вниз, и она послушно пошла за ним.

   Они сидели за кухонным столом в квартире Ластика, к счастью не пострадавшей от взрыва, и уже успели познакомиться. Юля – так звали девушку, постепенно приходила в себя, даже начала улыбаться.

   – Ластик? Почему у тебя такое смешное имя? – спросила она, отпивая чай из тонкой фарфоровой чашки.

   – Вообще-то, меня зовут Орест. Но друзья называют меня Ластиком. Почему – это долгая история, когда-нибудь расскажу.

   – Расскажи сейчас, – попросила Юля.

   – Нет. Сейчас мы допьем чай, и я уложу тебя спать. После такого стресса необходим отдых.

   – Нет, я не смогу заснуть. Давай еще поговорим! – взмолилась Юля. – Знаешь, Ластик, что меня мучает?

   – Сгоревшая квартира?

   – Это само собой. Но, понимаешь, я, наверное, поступила неправильно! Мне предлагали ее продать, а я уперлась, как дура! А если бы продала, то ничего этого, наверное, не случилось бы!

   Ластик оживился.

   – А кто хотел купить у тебя квартиру?

   – Да целых трое! Сначала сосед, Эдуард Борисович!

   – Этот пузатый бизнесмен? – спросил Ластик.

   – Ну да! И бабка Василиса меня уговаривала! Он хорошие деньги предлагал!

   – Так вот, что она тебе бубнила на лестнице! Но почему же ты не продала?

   – Ты понимаешь, я только год здесь живу. Квартира мне нравится, и до работы ездить удобно – всего две остановки! Я работаю в салоне красоты, делаю накладные ногти. Это очень выгодно. Я на этом и на квартиру заработала. Во всем себе отказывала, еще частных клиенток набрала! В общем, осуществила свою мечту, а тут возьми и продай! Но, представляешь, не успела я отказать Эдуарду, как появляется другой покупатель! Какой-то жутковатый мужик, и тоже ему позарез нужна моя квартира! Меня еще больше заело. Нет, говорю – не продам! Он, похоже, разозлился, даже телефон в моей записной книжке написал. Надумаешь, говорит – позвони! Только думай не очень долго! И свалил.

   – Это уже интересно, прямо какой-то детектив! – усмехнулся Ластик.

   – Ты подожди, это еще не все! Выпроводила я этого, а через день появляется третий! Интересный такой мужик, вальяжный! Не хотите ли вы, сударыня, продать свою квартиру? Я говорю – нет! А он – напрасно! Не торопитесь с отказом. Я, говорит, долго жил за границей, но сам вырос в этом доме! Я знаю в этом дворе каждый камешек, каждое деревце! Когда я был маленьким, деревья в нашем дворе только посадили, а теперь смотрите, как вымахали! Мне эта квартира дорога, как память! И я вам заплачу такую цену, от которой вы просто не сможете отказаться!

   – Ну, ему-то ты почему отказала? – удивился Ластик?

   – Сама не знаю. Наверное, меня еще больше заело, азарт появился, раз так всем моя квартира нужна, надо еще цену поднять! Я ведь, если честно, еще не все долги отдала. Скопить, конечно, много сумела, но занимать все равно пришлось. И досталась мне эта квартира недорого, по сегодняшним рыночным ценам. Риэлторша сказала – если упустишь, другого такого случая не будет! Я хотела сама в ней жить, а уж если продавать, то с настоящей прибылью!

   – А ты, оказывается, бизнесменка, – сказал Ластик, с удовольствием любуясь Юлей, и, в то же время, устав от ее болтовни и с трудом скрывая зевоту. – Ладно, милая леди, пришло время отдаться объятиям Морфея! Все остальные подробности ты мне расскажешь завтра!

   Он встал, быстро сменил постельное белье на диване, достал из кладовки раскладушку, раскинул на кухне.

   – Кому отдаться? – испуганно спросила Юля.

   Конечно, для работы маникюршей, даже самой высокооплачиваемой, нет необходимости знать греческую мифологию...

   – Прекрасному крылатому богу снов! – загадочно ответил Ластик. – Прошу! Вот ваша постель, юная леди! Вот – полотенце! Вы можете воспользоваться им в ванной комнате, – Ластик указал рукой на дверь ванной. – За сим – желаю тебе, дорогая моя гостья, крепкого сна и приятных сновидений в объятиях Морфея, хотя ты и не признаешь знакомства с ним! Приятных, легких снов, которые отвлекут тебя от всех переживаний, проблем и забот...

   Юля растерянно посмотрела на Ластика. Вероятно, ей показалось очень странным, как можно спать в объятиях крылатого бога. И зачем вообще это нужно. Гораздо приятнее спать в объятиях красивого мужчины, пусть не крылатого, долговязого, рыжего, и с чудным именем...

   Но не Юлька, заснувшая, наконец, на диване Ластика, ни сам Ластик, растянувшийся на раскладушке в кухне, да и вообще никто, кроме бездомной кошки Муськи, забравшейся на подоконник лестничной клетки между третьим и четвертым этажами, не видел, что происходило ночью в Юлькиной сгоревшей квартире.

   Кто-то, настороженно оглядываясь, прошаркал по лестничной площадке, потом быстро проскользнул в свободный от двери проем и исчез внутри квартиры. Муська лениво посмотрела в след странному существу, но за ним не пошла, так как появилось это двуногое существо явно с пустыми руками, и кормить ее остатками со своего стола оно очевидно не собиралось. А в квартире было уж очень гадко и грязно даже для дворовой кошки. Она, конечно, уже поискала, не осталось ли там чего съестного, но ничего, кроме головешек, найти не смогла.

   Человек этот довольно долго возился внутри вонючей и мокрой квартиры, издавал какие-то негромкие звуки, а потом снова появился на лестничной площадке, весь перепачканный, отирал лицо и руки большим белым платком. Снова огляделся, тихо себе под нос чертыхнулся, и исчез из поля зрения Муськи. Куда он дальше делся, зачем приходил – ее не волновало. Пустой, никчемный двуногий, ни кусочка колбаски не принес, ни молока в блюдечко не налили. Муська тут же про него и забыла, свернулась в кулечек и заснула голодным сном. Во сне ей снились сосиски и колбаса, и добрые хозяева, которые когда-то у нее были.

   А на утро Муська исчезла. И никогда не вспоминала о том двуногом, который топтался в обгоревшей квартире...

   Ребятишки с четвертого этажа случайно увидели симпатичную кошечку, разжалобились и притащили к себе в дом. Так Муська неожиданно нашла свое счастье, и навсегда забыла о своих горьких скитаниях и голодной, бездомной жизни. Но это – совсем другая история, и к нашему рассказу она дальше не имеет ровным счетом никакого отношения...

   Я на цыпочках вышел из кухни, и приблизился к двери своей комнаты. За дверью было тихо – ни всхлипов, ни тревожного дыхания. Значит, Юля успокоилась и спит. Я приоткрыл дверь и невольно залюбовался (надо сказать не в первый раз за эти странные и такие тревожные часы). Волосы девушки разметались по моей подушке, и даже обгорелые кончики белокурых локонов не портили столь идеальную красоту. Свои лучистые, серые, словно шерстка мышки, глаза, она, по понятным причинам прикрыла, но никто не запрещал мне восхищаться длинными темными ресницами, которые отбрасывали тень на бледные пухлые щечки.

   Во сне моя рубашка, которую я дал Юле вместо ночной сорочки, сползла с ее круглого дивного плеча. Моя фантазия тут же разыгралась – если представить что скрывает шелк рубашки чуть ниже, то... Ой! Ласкин, остановись! Не успело остыть твое тело от ласк прекрасной морской наяды Лилии, а тебя уже потянуло на новое любовное приключение! Я решительно, но тихо прихлопнул дверь.

   Что у меня за натура, черт побери! Девочка попала в беду, осталась без квартиры, вещей, без средств к существованию, а я, как последний эгоист, размышляю – как бы хорошо было, если бы сейчас серые глаза распахнулись мне навстречу, рубашка полетела на пол, одеяло – туда же и я, нагой и неотразимый, уплыл бы в объятиях восхитительной Юли в прекрасные дали плотских удовольствий!

   Нет! Решительное нет! Надо умерить свой пыл и подумать, как жить дальше, когда под боком такая прекрасная девушка. О том, что я выгоню ее из квартиры, не может быть даже речи. Но как же быть с моей страстью, растущей во мне с каждой минутой?

   Днем еще туда – сюда, я работаю, да и Юля тоже, скорее всего, оправиться и побежит в свой салон. Удлинять не всегда идеальные пальцы своих клиенток чудовищными когтями. Вот не понимаю я современных модниц! На кой ляд им, нежным и прекрасным созданиям (а я категорически утверждаю, что на свете нет некрасивых женщин, все они чудесны и удивительны!), вторгаться в работу матери-природы и что-то искусственно подправлять. Ну, не дал Господь крепкие ногти, или чья-то мама при беременности не кушала килограммами кальций, и поэтому ногти ломаются, ну и что? Ведь главное, чтобы эти нежные пальчики почаще обнимали, гладили и щекотали.

   Кстати, для этого наличие острых, устрашающе длинных ногтей скорее плохо, чем хорошо! Я вздрогнул. Была у меня одна дамочка. Однажды, в самый ответственный момент любовной игры она вонзила в мою бедную спину произведение коллеги Юли, думая, что таким образом накал наших страстей достигнет наибольшего апогея. В результате, я заорал, как будто мне на спину вспрыгнула небольшая семейка разъяренных ежиков. Какой там апогей! Целый час дама не могла остановить кровь из десяти мелких ранок. Как у всех рыжих, кожа у меня нежная и тонкая, поэтому дамочка пропорола мне шкуру достаточно для того, чтобы мне наложили несколько швов. Ну, да ладно, о чем это я? Ах да!

   Словом, днем мы с Юлей пересекаться не будет, и моя к ней симпатия не будет мне мешать. А вот что делать с ночью? Согласитесь, проводить ночь на раскладушке в кухне, зная, что в комнате лежит жаркое молодое тело, которое словно создано для моих рук и губ, очень затруднительно. Не знаю, как у других мужиков, но я просто уверен – долго продержаться я не смогу. Но и выглядеть сексуальным маньяком в глазах Юли тоже не хочется. Так, требуется помощь друга.

   Я снял трубку телефона и нажал на кнопку один. Да здравствует японские производители! Хорошо, что им в голову пришло на радиотелефоны установить чудесную функцию – забиваешь номер телефона, обозначаешь одной цифрой и нате вам, сэры, я уже слышу хрипловатой голос моей дражайшей бабушки.

   – Ба, это я. – Отозвался я, как только замерла тишина после звучного «У аппарата».

   – Боже мой! – воскликнула бабуля. – Девять утра! А мой внук уже на ногах? Что, Украина все-таки решила вновь встать под российский флаг или на экваторе пошел снег?

   Я скривился. Бабуля вечно меня подначивает по поводу моей любимой привычки поваляться в постели до обеда. А что прикажете делать? Работа у меня почти вечерняя, да и личная жизнь, как правило, заканчивается с первыми лучами солнца. Так что я – классический сова. Но бабуля, воспитанная своими предками вставать с первыми петухами просто не понимала, каким образом новый день может начинаться в три часа пополудни.

   – Твоя ирония устарела, как твои подруги. – Парировал я. – Неужели тебе не могло придти в голову, что у меня очень веская причина столь раннего подъема?

   – Так, – налет веселости сразу слетел с нее. Вернее с тона ее голоса. – Что опять случилось? Ты, наконец, решил жениться или очередная дама залетела?

   – Ба, ну почему ты вечно ищешь проблемы в моей личной жизни? Может с кем-то беда?

   -Ну, я и говорю, девушку надо отправить к Марку?

   Марк – это один из давних воздыхателей бабули. Дело в том, что моя дражайшая бабушка, Электра Орестовна Ласкина, шестидесяти пяти лет отроду – весьма колоритная дама. В смысле внешности, а уж об уме и рассудке говорить не приходится.

   Представьте себе женщину почти в два метра роста, которая каждое утро делает пробежку в два километра по лесу до озера. Потом, нырнув с головой пару раз, бежит обратно. Дома, перед витаминным завтраком – обязательный само массаж лица и области декольте, душ и полный макияж глаз, губ и чего там у женщин принято. Одевается Электра даже дома со всей тщательностью, будто через пять минут к ней на огонек заглянет английская королева. Вот довольно не полная картина облика моего счастливо здравствующего предка. Отсюда – у бабули масса воздыхателей. Именно воздыхателей, поскольку кроме томных разговоров по телефону, и редких встреч за карточным столом кавалерам Электры рассчитывать не на что. Бабуля пропагандирует верность и целомудрие. Верность – недавно умершему моему деду, а целомудрие...По той же причине.

   Но! Если вдруг паче чаяния милейшей Эллочке (так зовут бабулю друзья) чего-то нужно, ей стоит только поднять трубку телефона, и нужный ей человек тут же оказывается весь к ее услугам. Марк Натанович Рубенблюм – один из известнейших гинекологов бывшего Союза. Сам он, естественно по причине преклонного возраста уже не практикует, но имеет массу талантливых учеников. Так вот эти ученики и помогали пару раз мне и моим зазевавшимся подружкам. Или это я зазевавшийся? Короче, не суть.

   – Ба, я в порядке, и мои девочки – тоже. – Разозлился я. – Я к тебе по другому вопросу.

   – Слушаю.

   – У меня проблема...

   – Так все-таки у тебя?

   – Черт, ба, ты мне дашь сказать?

   – Ну, хорошо.

   – У меня будет жить одна девушка...

   – Это не новость.

   – У нее сгорела квартира, и я решил ее приютить.

   – Благородно.

   – Но она так прекрасна, что я боюсь не совладать со своими эмоциями. А напугать ее не хочу.

   – В советские времена на такие случаи продавали чудесное лекарство. Бром назывался. – Съехидничала бабуля. – Выпиваешь полстакана, и даже Клеопатра не способна сдвинуть твое естество с места.

   – Ба, я серьезно.

   – Деточка, тебе двадцать семь лет! Неужели ты не можешь справиться со своей чувственностью самостоятельно.

   – Ты что, предлагаешь мне, как подростку по вечерам скрываться в сортире?

   – Фу, Орест, что за пошлость! – воскликнула бабуля, вдруг вспомнив о приличиях. – Я имела в виду совсем другое. Самоконтроль и воздержание.

   – Ладно, я понял, ты мне не помощник.

   – Ну, почему же, – заторопилась бабуля. – Могу приютить тебя на время присутствия твоей девушки. Как говориться – с глаз долой, из сердца вон!

   Да уж, о таком варианте я не подумал. А действительно, это выход! Я оставляю Юлю жить в своей квартире, а сам поеду к бабуле. Я уже представил, как по вечерам Электра будет кормить меня пирожками и блинчиками, наши долгие вечерние беседы об истории и философии, потом я буду падать на диван с накрахмаленными простынями, и около моей головы всегда будет новый детектив.

   Я уже собрался с радостью согласиться на это заманчивое предложение, но тут мои радужные представления о солнечном пребывании у бабули омрачились. Кроме вышеперечисленных благ меня подстерегает масса неудобств. Во-первых, ни о каком сне до обеда не может быть и речи, во-вторых, придется убирать постель, а я ненавижу собранные подушки (мало ли, когда в них будет надобность?), от большого количества мучного у меня опять разболится печень, и самое главное – МАМА!

   Бабуля жила с моей матушкой, старшей своей дочерью, Данаей, в простонародье – Дашей. Если у вас сложилось впечатление, что я не люблю свою мать, это огромная ошибка. Я нежно отношусь к моей родительнице, но предпочитаю жить с ней на расстоянии. Ибо уже третий год она достает меня своим оглоушивающим желанием иметь внуков и невестку в придачу. Не понимаю, откуда у сорокапятилетней, очень привлекательной женщины такое рвение возиться с сопливыми детишками и менять им памперсы, но факт остается фактом – мама почти каждую нашу встречу доводит меня вопросом: « Ну, когда же ты, Орестик, женишься?». Если бы не мой сбежавший когда-то папаша (дай Господь ему здоровья!), мои идеальные отношения с родственниками были бы на грани краха. Два года назад ко мне в клуб заявился толстый дядька, представился моим отцом, протянул в доказательство копию моего свидетельства о рождении и свой паспорт. После чего сообщил, что иммигрирует в кап страну, и по этому поводу оставляет мне свою однокомнатную квартиру. К тому времени я, измучившись ссорами с матушкой, уже подумывал снимать квартиру, поэтому столь щедрый подарок был очень кстати. Я с радостью согласился, и отчалил из отчего дома, избежав, таким образом, крушение корабля своих нежных отношений с мамой.

   Правда, раз в пару недель я ее навещаю, но наши встречи столь коротки, что маман не успевает сильно меня достать. А к Электре я приезжаю, когда мамуля на работе. Поэтому, временно пожить у бабушки, как это не прискорбно, невозможно! Маман за пару вечеров доведет меня до белого каления и мне неизбежно придется возвращаться в свое гнездышко. Так какой смысл уезжать?

   – Судя по твоему упорному молчанию, мое предложение не может быть принятым. Я даже знаю причину.

   – Ты умница, бабуля. Спасибо за попытку решить мою проблему.

   – А кстати, почему у твоей неожиданной жилички сгорела квартира?

   Я набрал в легкие воздух, чтобы поведать бабуле беду Юли, как в квартиру требовательно позвонили. И даже стали громко стучать. Я пообещал Электре перезвонить, и пошел узнать, кто так невоспитан и не терпелив.

   Распахнув дверь, я увидел перед собой целую делегацию – двух толстых теток и высокого, гриппозного вида мужика. Он непрестанно чихал и кашлял. За его спиной маячила бабка Василиса. Ну, конечно, куда без нее.

   – Чем обязан? – спросил я, забыв возмутиться их столь бесцеремонным вмешательствам.

   – Орестик, нам бы Юленьку. – прошепелявила бабка Василиса беззубым ртом.

   – По какому вопросу?

   – А это, молодой человек вас не касается! – рявкнула одна из теток.

   Право слово, ну почему некоторые женщины намеренно себя уродуют? Вроде симпатичная женщина, полновата правда, но это даже некоторых возбуждает. И одета ничего себе, и даже почти правильно накрашена, а говорит, словно плюется! И оттого оставляет очень неприятное о себе впечатление.

   – Милейшая, меня это очень даже касается. – Вежливо парировал я, не желая скандалить. Мне, потомку крупнейших купцов столицы и видных ученых, молодому человеку не то, чтобы голубых кровей, но вполне приличного происхождения, не пристало базарить. Да и по опыту знаю – главное – не грубить хамам, тогда они сдуваются, словно воздушный шарик и теряют свой стремительный напор. – Я близкий друг Юлии, и поэтому в курсе всех ее дел.

   – Это с каких это пор ты в ее дружки-то записался? – гаркнула бабка Василиса.

   – С давних, бабуля, с давних. – Спокойно ответил я. – Так по какому вопросу? Да что это мы стоим на пороге? Проходите, любезные, поговорим. Чай, кофе?

   Делегация обалдела и, словно гуси на резку, протопала за мной. Оглянувшись, я заметил, что бабку Василису мужик твердой рукой оттеснил на лестничной клетке. И захлопнул дверь. Достала видать наша вездесущая и всезнающая!

   – Мы, это...– утираясь платком, прогундосила мужик, присев на стул. – Мы комиссия из ЖЭКа. Нам бы хозяйку сгоревшей квартиры. Надо опись произвести и все такое...

   – А вы, простите, кто будете? – обратился я к мужчине.

   – Я техник-смотритель, – просипел мужик.

   – А имя отчество?

   – Петр Савич.

   – Петр Савич, сначала вы выпьете чаю с вареньем, а уж потом займемся делами. – Я решительно поставил чайник на плиту. – Да и вам, дамы, наверное, надо позавтракать. Все– таки такая рань, а вы уже на ногах.

   Комиссия радостно закивала и я, воспользовавшись паузой, сбежал в комнату.

   – Юлька! – я осторожно потряс плечо в рубашке. До оголенной части тела я побоялся дотрагиваться. – Вставай, красавица, дело есть.

   – А? – сонно проговорила Юля, медленно открывая свои глаза. Я отскочил от дивана, как от первородного греха. Еще секунда, и мне не поможет ни самоконтроль, ни благие намерения. Ни присутствие на кухне посторонних людей.

   Я на безопасном расстоянии рассказал Юльке о своих визитерах.

   – А что им нужно?

   – А черт их знает, – я пожил плечами. – Наверно, оценить нанесенный ущерб. Давай, приводи себя в порядок, а я их пока попытаюсь раскрутить, чего их в такую рань принесло.

   Юлька кивнула, и я вернулся к своим гостям. Петр Савич, выпив огромную кружку бабулиного настоя на травах, закусив вареньем и закурив, вальяжно откинулся на стуле.