Текст книги "Охота за квартирой (СИ)"

Автор книги: Елена Щербиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

   Я слышал звуки борьбы, отборную матерщину, сквозь сомкнутые веки мелькали отсветы фонариков, но все это было неважно. Важно то, что Пашка успел, и мы с Юлькой остались если и вредимы, то, во всяком случае, живы и даже целы. А это на данный момент – самое главное.

   Через минут двадцать неожиданно все стихло, и знакомый хрипловатый голос раздался над моим ухом.

   – Ну, что, Рыжий, жив?

   – Да что ему, сыщику сделается? – это уже был Пашка.

   Я оторвал лицо от прогорелого пола и взглянул наверх. Надо мной стояли Пашка и...охранник Костян!

   – Ну, парень, заварил ты кашу. – Криво улыбался Костян. – Просил же, не крутись вокруг Эдуарда. Чуть всю операцию мне не завалил!

   – Операцию? Какую операцию?

   Причем здесь охранник Костян?

   Я медленно поднялся и огляделся.

   Кто-то притащил огромный фонарь, и теперь всю комнату заливал свет.

   Анастасия сидела, привалившись к стене. Ее прекрасные глаза были широко распахнуты, и в них застыло выражение решительности и нескрываемой ненависти. Жизнь уже утекла из нее, вернее – из маленькой аккуратной дырочки, алеющей красным пятнышком между безукоризненных бровей. В руке она еще сжимала свой длинный пистолет.

   – Она умерла? – тихо проговорил я.

   – Наповал. – Пашка Добрый присел напротив Анастасии. – Красивая баба была. Молодец, пузатый! Кто бы мог подумать, что ты так метко стреляешь.

   Справа от меня раздалось шевеление. Эдуард Борисович лежал лицом вниз, а широкоплечий парень в пятнистой форме застегивал на нем наручники.

   – Это была самозащита! – громко заявил Эдуард. – Я всем жизнь спас! За что?

   Костян подобрал разбросанные диски и кассеты. Кто-то всунул ему в руки собранные фотографии. Эдуард мазнул взглядом по фоткам, поднял глаза на Костяна.

   – Это не мое! – его голос сорвался на фальцет

   – Ой ли? – Костян улыбнулся. – Тут твоих пальчиков на два уголовных дела хватит.

   – Кто ты? – прошептал Эдуард.

   – Константин Сызранцев, Федеральная Служба Безопасности.

   – Твою мать! – выругался Эдуард и опустил голову.

   – Гриша! – позвал Костян. – Упаковывай гражданина!

   В комнату вошел еще один парень в черной куртке. На спине горели белые буквы ФСБ. Он грубо развернул Эдуарда и вытолкал из комнаты.

   – Ну, рыжий, ты как? – Костян положил свою руку мне на плечо. Часы заиграли огоньками.

   Я уставился на часы, и потом меня пробило.

   – Так это был ты! Ты меня предупреждал, чтобы я не совался к Эдуарду!

   – Конечно. – Хохотнул Костя. – Я его полгода пас, чтобы узнать, где он свои записи прячет. Всю квартиру обшмонал – нет документов, и все. А он, шельмец, оказывается, в соседской квартире тайник имел.

   – Простите, – слабый голос Юльки вторгся в наш занимательный разговор. – А может, пойдем домой? Что-то мне нехорошо.

   Пашка с сожалением на нее посмотрел, и кивнул в знак согласия.

   – Давай, Ластик. Уводи девочку. Мы к тебе спустимся.

   Его опергруппа уже работала, только изредка раздавались вздохи опера Сереги. «Заехали. Поели, твою мать...».

   Появившийся следователь тоже был не против снять с нас с Юлькой показания на моей чистенькой кухоньке.

   Я в последний раз кинул взгляд на Анастасию. Ее лицо уже залила мертвенная синева, черты заострились. Я отвернулся. Не хочу оставлять ее образ в памяти таким. А впрочем... Вообще не хочу!

   ... Мобильный телефон Наблюдателя тоскливо звонил. На табло отпечатался номер Артура, и Наблюдатель не стал брать трубку.

   «Пора менять транспорт», – подумал он, выезжая на одно из пригородных шоссе, но отнюдь не на Рублевку.

   Нет, Хонда его работала исправно, бесшумно, оснащенная многими потайными устройствами, нигде не засветилась, если не читать этого рыжего. Уж больно настырный этот рыжий, конечно, часто попадает пальцем в небо, как все дилетанты, но...

   Не знал хитроумный и опытный Наблюдатель одной небольшой детали: именно этот рыжий видел листок из уголовного дела по факту гибели Николая Загоруйко. И там были указаны показания единственного свидетеля, в которых значилось, что пешехода сбила серая иномарка, кажется, японского производства, с неопознанными номерами, и на большой скорости скрылась с места аварии...

   Лишь под утро ко мне в квартиру спустились Костян и Пашка.

   Следователь, промучив нас с Юлькой часа два, укатил, и мы устало валялись на диване, под мерное бубнение ночного канала телевизора, Юлька перелистывала «Семь дней».

   – В восемь будут повторять мой любимый фильм. – Отрешенно сообщила Юлька. – «Разборка на реке». Я его как раз в прошлый раз не досмотрела.

   Я уже хотел возразить, что разборок и смертей нам предостаточно в жизни, как тут раздался стук в дверь.

   – Эй, погорельцы, сыщики и пострадавшие! Вы дверь-то закрываете когда-нибудь? – проорал Пашка, и через секунду его вихрастая голова появилась в проеме комнаты. – Юленька, душа моя. Я со вчерашнего утра ничего не ел.

   – Сейчас-сейчас! – заторопилась Юлька и упорхнула на кухню.

   – Рыжий, а у тебя чего-нибудь горяченького нет? – Костян многозначительно подмигнул.

   – Где-то Мартини был, – я встал и открыл бар.

   – Этот компот без косточек только для дам! – хмыкнул Пашка и вынул, словно фокусник, бутылку виски.

   – Гадость, конечно, но сойдет, – кивнул головой Костян.

   Мы прошли на кухню. Пашка подошел к окну, и распахнул его настежь.

   – Духота даже утром не отпускает. – Он потер усталые воспаленные глаза

   Юлька быстренько наметала на стол, и, махнув по первой, Сызранцев сказал.

   – Значит так. Сначала я быстренько расскажу свою историю, а потом уж твой выход, Рыжий.

   Я согласился. И вот что мы услышали.

   Полгода назад, к майору ФСБ, Константину Сызранцеву обратилась хорошая приятельница, назовем ее Дарья, и попросила помощи. Ее дядя, политик средней руки, вдруг неожиданно резво рванул по политической лестнице и имел все шансы стать депутатом. А так как сама Дарья была в команде дядюшки и отвечала за безукоризненную биографию родственника, то в один далеко не прекрасный момент вытрясла из работодателя очень не лицеприятный факт. Когда-то он посещал некий закрытый бордель для больших людей и имел связь с прекрасной проституткой по имени Нора. Ну, было и было, быльем поросло. Дарья пожурила дядьку, на том и расстались.

   Но шесть месяцев назад, когда политик начал свою предвыборную компанию, к нему на стол лег толстый желтый пакет. Вскрыв пакетик, политик узрел кассету. От одного вида ему стало уже нехорошо, а после того, как он ее посмотрел, схватился за сердце. В этот момент в кабинет зашла Даша. Мгновенно поняв, в чем дело, она успокоила родственника. Надо выждать, пока шантажист не объявиться и не предъявит свои требования. Одно дело – сойти с политической арены, другое – тривиальное вымогательство.

   Второе оказалось верным. Политик заплатил, шантажист выдал кассету. Вроде все хорошо, но умненькая Даша решила подстраховаться и попросила встречи с Костей. По опыту своей работы Дарья знала – шантажисты никогда не останавливаются в своих запросах, и если милый родственник проберется в круг власть предержащих – может вновь объявиться.

   – Что ты от меня хочешь? – выслушав историю, спросил Костя.

   – Мы знаем, кто держит этот бордель. Но как к хозяину подобраться, не имеем представления.

   – Обращайтесь в милицию. Они на это мастера.

   – Нельзя, Кость. – Покачала головой Дарья. – Это политическое дело. Неужели ты не понимаешь, что, возможно, есть и другие кассеты. Его клиентами были многие известные политические лица, – многозначительно намекнула она.

   – Я буду вынужден поставить начальство в известность. – Предупредил Константин.

   – Ради Бога, только имени моего дядьки не называй! – согласилась Даша. – Скажешь, что информацию слил неизвестный осведомитель.

   Как бы то ни было, Костя через неделю внедрился к Эдуарду и стал пасти босса. Надо отдать должное Эдуарду, свой левый приработок от борделя он держал в строжайшей тайне. Как не умен и профессионален был Костя, но он не мог определить, куда Эдуард складирует свой компромат. А быть круглосуточно около босса он не мог – Эдуард требовал посменной работы по ночам.

   Костя был уже в отчаянии, начальство решило взять Эдуарда за горло и вытрясти в стенах Лубянки из него правду, как тут неожиданно квартира напротив взрывается! Эдуард заметно начинает нервничать. Страшно напивается и начинает откровенничать с Костей. Кто-то хотел добраться до его тайны, да сорвалось.

   Костян делает ошибочный вывод – тайник здесь, в квартире! Кто-то хотел им завладеть или же взорвать квартиру вместе со всем, надеясь, что все погибнет в огне, да квартирами ошиблись! Костя роет все вокруг, но ничего не находит. В отсутствие Эдуарда он вызывает спецгруппу, но она так же в недоумении – либо Костя ошибся, либо тайник спрятан так, что его не может найти даже специальная аппаратура. Надо ждать, когда Эдуарду срочно понадобиться вынуть что-то из тайника. Костя продолжает наблюдать за Эдуардом и узнает, что Эдуард мечтает выкупить квартиру напротив, не смотря на то, что она выгорела. Вроде как для борделя, но только ли?

   – Вот тут я свалял дурака. – Костя махнул еще рюмку. – Забыл, что в квартире пасется Витек, и по сотовому советовался с начальством. И тут, прикинь, всплывает Витек.

   Костя не был уверен, понял ли напарник что-нибудь, но стал за ним приглядывать. И вот однажды Витек, ходивший мрачный и хмурый, раскалывается Костяну в своей страстной и взаимной любви к красавице Норе. И что попался он, как лох, на глаза Рыжему придурку из квартиры на втором этаже. Пошел с ним пить мировую, но и разболтался не в меру. Костян применяет к напарнику все методы, годами изученные в школе ФСБ и понимает, что через пьяный лепет Витька рыжему мальчишке стали известны факты про тайник и документы!

   Бедный Костян начинает следить уже и за Ластиком. И понимает, что тот рыщет, с каждым днем все настойчивей. И решает предупредить парнишку не крутиться вокруг Эдуарда.

   – У меня после твоих предупреждений две недели горло болело. – Вставил Ластик, потирая шею.

   – Ну, прости! – Хохотнул Костя.

   Ну, а дальше события приняли крутой оборот. Эдуард совсем съехал с катушек. Ходил нервный и дерганный. И уже не таясь, негодовал на хозяйку сгоревшей квартиры, что, мол, она квартиру не хочет продавать, и даже дверь поменяла. Костя напрягся, а после того, как Витек рассказал историю с омарами, Сызранцев сложил два и два и сделал вывод – тайник в сгоревшей квартире. Вот только где?

   Витька на время изолировали от босса, (контора постаралась), и теперь Костян был неотлучно при боссе, выжидая, когда Эдуард его пошлет за очередными омарами. Это – знак, что Эдуарду необходимо пройти к тайнику. Но Эдуард как назло никуда охранника не выгонял.

   Костя стал свидетелем требования продажи квартиры у Юльки. Он решил уточнить у девочки, что именно требует Эдуард, но девчонка испугалась и убежала. И тут сыграла интуиция – Эдуард обязательно попытается проникнуть в квартиру!

   Для этого Костя решил схитрить и прикинулся спящим, не выпуская из виду входную дверь. Но, как говорится, на каждую хитрую попу есть свой хвост винтом! Эдуард обвел парня вокруг пальца!

   – Тебя? Майора ФСБ? – выпятил глаза Ластик.

   – И на солнце бывают пятна. – Хмуро буркнул Костя.

   Эдуард приблизился на цыпочках к глазку в двери, перешагнув через длинные ноги охранника. Чего уж он там увидел, одному Богу известно, но вместо того, чтобы открыть дверь и выйти, он ушел в свою спальню. Костик удивился, но продолжал изображать спящего. Прошло около двадцати минут. Что-то в тишине квартиры напрягло бравого майора. Через секунду он вскочил на ноги. Храп! Уже двадцать минут не слышно храпа Эдуарда! Он вбежал в спальню – она была пуста. Но как же босс покинул квартиру?

   – Через запасные двери! – воскликнул Ластик, вспомнив рассказ Клавы из ЖЭКа. – Ведь Эдуард выкупил три квартиры, и двери при этом не замуровывал.

   – Точно. Мне в голову не могло прийти, что огромное китайское панно скрывает именно эту дверь, – кивнул головой Костик.

   Костя рванул на площадку и увидел неприкрытую дверь напротив. Прислушался, но вместо лязга тайника, услышал женский голос, который что-то негромко рассказывал. Пока Костик соображал, что делать дальше, на лестнице появились опера.

   – Только подошел, вдруг Пашка со своими архаровцами. – Костян захрустел квашеной капустой. – Пока я выдергивал ксиву, тут и выстрел раздался. Так что вашей дамочки я даже не видел.

   – Как же Эдуард понял, что мы именно сегодня пойдем в квартиру к тайнику? – спросил я.

   – Интуиция, брат, – встрял Пашка. – Но думаю, он просто на удачу взглянул, а там такая роскошь – открытая дверь! Закрывать надо ворота, когда шарить по тайникам беретесь.

   Я хотел спросить, что хорошо бы узнать, чего это Эдуард так занервничал именно в последние дни? Но, с другой стороны, это уже для моего расследования совсем не важно. Скорее всего, Эдуард шкурой почувствовал слежку и решил избавиться от опасного компромата. Или же хотел срубить последний куш и свалить из страны. Кто его разберет? В любом случае, это уже головная боль ФСБ.

   – Ну, а теперь, дорогой друг, приступим ко второй части Марлезонского балета, – поняв, что Костя закончил, обратился ко мне Пашка.

   – С чего начать? – я поудобней устроился. – Жили были брат и сестра, Настя и Колька...

   – Нет, ты уж лучше начни с того, как ты все это раскрутил! – предложил Пашка.

   – Что, профессиональное любопытство замучило? – усмехнулся Костян.

   – А неужто тебя не мучает? Если б Ластик с Юлькой стену не раздолбили, сколько бы ты еще на своего жиртреста охотился? – подколол его Пашка.

   – Все, сдаюсь! – Костян поднял руки, добродушно улыбнулся. – Если честно, я в эту историю с замурованным трупом вообще еще не врубился, так что – давай сначала.

   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   «ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ, ИЛИ ИСПОВЕДЬ НАЧИНАЮЩЕГО СЫЩИКА»

   Я окинул взглядом друзей, и сказал.

   – Ребята, столько всего тут было, может, я и сам не все уже помню, но началось-то с того самого взрыва! Мне бы и в голову не пришло податься в детективы, но как увидел на лестнице заплаканную красавицу...

   – Причина ясна, – гоготнул Пашка. – Лирику можешь опустить.

   – Ты не прав, – возразил я, – в этой истории многое построено именно на... ну, на лирике, как ты изволил выразиться.

   – Это как же? – обалдел Пашка.

   – Тебе так, сразу, все свои тайные приемы раскрыть? – я стукнул друга по плечу. – Ты же все равно не сможешь ими воспользоваться.

   Пашка мутновато поглядел на меня, потом вдруг гоготнул, покосился на Юльку, снова на меня.

   – Ну, ты даешь! Ладно, рассказывай, потом мне методические пособия напишешь, в качестве дружеского обмена опытом!

   – Издадим, с грифом секретно, для служебного пользования, – поддакнул Костян.

   Мы заржали, только Юлька, ничего не понимая, растерянно спросила.

   – Вы чего, ребята?

   О, Боже, как наивны и доверчивы бывают женщины!

   – Да так, малыш, дурака валяем! – Я обнял ее, усадил к себе на колено, – просто я хотел признаться, что ты вдохновляла меня на расследование, а мужики меня вдруг на смех поняли. А вообще, должен сказать вам, что почти все преступления и все их последующие расследования так или иначе связаны с женщиной! Если взглянуть на историю, или мифологию, именно такую картину мы там и найдем.

   – Ну, ты загнул, Ластик! – Хмыкнул Пашка.

   – Отчего ж, с философской точки зрения он очень даже прав, – вставил Костян. – Как говорят французы – шерше ля фам, то есть – ищите женщину.

   – Ну, знаете ли! – возмутилась Юлька. – По вашему – мы во всем виноваты?

   – Не обижайся, Юль, – сказал Костян миролюбиво. – Это – в хорошем смысле. Ну, рассказывай, рыжий!

   Я рассмеялся.

   – Да вы мне слова сказать не даете, все время сбиваете. А у меня и так голова от всех этих версий чуть не лопнула, – я отпустил Юльку, встал, прошелся по кухне, закурил. – В общем, так. Жил был на свете рыжий парень по имени Орест, он же Ластик, и жил бы себе – не тужил, но вдруг встретил симпатичную девчонку, которая попала в беду, и решил он этой девчонке помочь. А беда была вот какая. Во-первых, у девчонки квартира сгорела, и осталась она без крова над головой. Ну, это дело поправимое. Во-вторых, пришли к ней мужик с тетками из ЖЭКа, и наложили на нее огромадный штраф. Это – уже серьезнее. Поэтому и начал он свое расследование с этого самого ЖЭКа. Но довольно быстро понял – ЖЭК тут не при чем. И третье, самое главное, что заставило вышеупомянутого молодого человека углубиться в сие занятие, коим он прежде никогда не занимался, и не имел даже маломальского опыта – это вполне реальный факт угрозы невинной девчонке. Объясняю, почему. Юлька рассказала, что незадолго до взрыва к ней приходили аж три покупателя, и требовали, что бы она продала им квартиру. Один из них – наш общий знакомый Эдуард Борисович, то есть – сосед.

   – Уже – не сосед, – ухмыльнулся Костян.

   – Два других совершенно незнакомые, – продолжал я, с трудом сдерживая смех. – А она всем троим отказала. Какой вывод делает начинающий сыщик? Один из этих покупателей решил избавиться от хозяйки, или припугнуть, проник в ее квартиру, пустил газ, и так далее. А тут еще попугай орет – Костян, закрой окно, падла, Костян, закрой окно, падла.

   Костя и Пашка так и покатились от хохота.

   – Помню, помню, как вы ко мне с клеткой заявились, – давясь от смеха, произнес Пашка.

   – А ты, страж закона, как поступил? – укоризненно сказал я. – Обсмеял нас и выгнал. Попугай, мол – не свидетель. И никакого уголовного дела по его показаниям заводить не будем.

   – Да он же не дал показаний, – простонал Пашка.

   – Тогда не дал, подлый предатель, скотина разноперая. Короче, ты нас выпер. И что мне оставалось делать? Искать Костяна, который с кем-то проник в квартиру Юльки, и закрыл там окно, чтобы газ не выветривался.

   – И долго я был у тебя под подозрением? – продолжая хохотать, спросил Костян.

   – Достаточно, – отпечатал я. – В общем, долго ли, коротко ли, стал я опрашивать свидетелей, выстраивать логическую цепочку, и докопался до существования тайника...

   Пока я рассказывал, как добывал информацию – то подпаивая Клавдию и сунув ей взятку, то излечивая Женьку от люмбаго, то поливая свой потолок из душа и опаивая несчастного Витька, Костян одобрительно покачивал головой, а Пашка периодически хлопал себя по колену и вскрикивал: «Ну, ты даешь».

   За разговором мы не сразу заметили, что Юлька выскользнула из кухни, свернулась клубочком на диване и безмятежно заснула.

   – Уморили мы твою «ля фам»! – хмыкнул Пашка.

   – Пусть девочка отдыхает, пришлось бедной натерпеться, – добродушно сказал Костян.

   Когда я рассказывал, как охмурял лаборантку в морге, а она оказалась лесбиянкой, ребята так громко ржали, что испугались, не разбудят ли Юльку. Но она даже не шелохнулась.

   – Слушай, а в театр ты зачем поперся? – удивился Пашка.

   – В надежде на фортуну, – сказал я. – И ведь подфартило же! А что она не традиционной ориентации, я после узнал.

   По мере рассказа я сам увлекался все больше, облекал свои истории в яркие, юмористические краски, хотя они и без того казались сейчас смешными, точнее – трагикомическими. Господи, сколько же всего было за какие-то неполные три недели! С ума можно сойти. Конечно, некоторые подробности я опускал, но не мог ни похвалиться, как ловко разыграл третьего покупателя, устроив ему сцену ревности. А уж история про то, как Валентина меня рассекретила, опустила, надругалась над моими ногами при помощи сдвинутого сиденья, прошла просто на ура.

   – Ладно, ребята, – сказал я, – давайте пропустим по глотку, и перейдем к главному, то есть к раскрытию преступления с помощью не столько реальных фактов, сколько – нагромождения случайностей. Должен признаться, что во время расследования я часто заходил в тупик, мозги отказывали, обуревал страх...

   – Еще бы, трупешников сколько, – вставил Пашка.

   – Но я хочу сказать о другом. В такие моменты я обращался за помощью к верному другу – моей бабушке, и она помогала мне разобраться во всей этой путанице.

   – Да, Электра Орестовна – это голова! – воскликнул Пашка, знакомый с бабушкой со времен своего детства, – и добавил шепотом. – Знаешь, Орестик, я тоже должен кое в чем тебе признаться. Пару раз я сам обращался к твоей бабушке за советом.

   – Интересная подробность, – усмехнулся я. – Никогда об этом не слышал.

   – Конечно, Электра Орестовна тебе ни за что бы не сказала, уж она-то умеет хранить секреты, – уверенно произнес Пашка.

   – Однако, интересные у вас в семье имена, – задумчиво произнес Костян.

   – Да, – согласился я, – но это – уже совсем другая история, когда-нибудь я тебе ее расскажу, но не сейчас.

   Мы выпили, закусили, и я начал уже серьезно.

   – Значит, так, жили – были в Тверской губернии брат и сестра, Настена и Колька Загоруйко... И это уже повесть не смешная, а очень даже страшная.

   – Может, и к лучшему, что Юлька заснула? – сказал Пашка.

   Я кивнул.

   – Может, и к лучшему...

   "Эту историю я позволю себе привести отдельно, почти так, как рассказала ее сама Анастасия Дроздянская. Только в незначительной литературной обработке, и, пожалуй, не от первого, а от третьего лица, поскольку заглядывать во внутренний мир такой женщины мне просто страшно...

   Я имею в виду не ту ее болтовню, пересыпанную беззастенчивым враньем, которой она щедро одаривала меня при наших нескольких встречах, а истинную историю ее жизни.

   Долго не упокоится с миром ее ожесточенная и безжалостная душа...

   Я, рыжий дурень, спал с этой ужасной женщиной и сходил от нее с ума, к счастью – недолго, прости меня, Господи!

   В общем, внемлите – и да содрогнуться ваши сердца, и да не помутится ваше сознание, и...

   Таков, примерно, был мой внутренний монолог, произнесенный перед началом рассказа..."

   Итак... -

   ИСТОРИЯ НАСТИ

   ... Жила – была девушка Настя в какой-то дыре под Тверью, и был ее отец совсем не мастером золотые руки, как она призналась с пистолетом в руке, а горьким пьяницей. Забил до смерти жену, но поскольку оба пили горькую вместе, сумел отмазаться. Девчонку бивал, правда, не до смерти, и все ему сходило. Но тут подрос сынок Колька, да так однажды вмазал отцу, что чуть весь дух из него ни вышиб. Папашка, не долго думая, «снял» побои в травмапункте, взял справку и накатал заявление в ментуру. Менты с папашкой по пьянке корешились, завели уголовное дело

   Так Николай Загоруйко получил свой первый срок.

   Настя к этому времени как раз закончила профтехучилище по специальности маляр-штукатур, получила диплом с отличием, и, не дожидаясь расправы над ней папашки и возвращения из зоны братана, на удачу укатила в Москву.

   Устроилась работать на стройку, и там вскоре и отхватила своего принца, хотя была отнюдь не безропотной Золушкой.

   А дело происходило вот как. Банкир Михаил Семенов – молодой, холостой, был одним из инвесторов строительства жилого дома, где применяла свое профессиональное умение и мастерство Настя. Он как раз собрался делать ремонт у себя в квартире, и – зачем далеко ходить, решил взять рабочих у себя на стройке. Поглядел, как они работают, и выбрал Настю, не столько за мастерство, сколько за внешний вид. Уж больно красивая, да справная была девка.

   Ну, дурацкое дело не хитрое. Настя свое дело туго знала, и цели имела далеко идущие. От ремонта – в койку, от койки – в ЗАГС.

   Но красавица – лимитчица, волею судьбы отхватившая молодого банкира, жила не так уж счастливо, как всем казалось. Муж Михаил оказался деспотом, садистом и большим бабником (во всяком случае, так утверждала Настя).

   В одно далеко не прекрасное утро он сообщил бедной девочке, что уезжает не в командировку, как говорил раньше, а в тур-поездку по России с любовницей и с компанией друзей. Национальной экзотики, видите ли, им захотелось после Канар да Мальдив! И поскольку любовница Михаила страшно боялась самолетов, банкир уговорил друзей поехать шикарным поездом.

   Настя попыталась образумить, отговорить мужа, но он был непреклонен.

   В гневе он кинул Насте, что все вещи и все документы уже у его любовницы.

   – Вернусь, разведусь с тобой и женюсь на Людмиле. Она – культурная, образованная, а ты, лимита поганая, как была, так и осталась. И на хрен ты мне не нужна!

   Настя выслушала молча, даже скандал не закатила, только прошептала.

   – Чтоб ты взорвался в этом поезде.

   И затаила жажду мести.

   И тут то ли бог, то ли, скорее, дьявол, откликнулся на ее мольбу.

   Михаил почувствовал недомогание, через час у него поднялась жуткая температура. Похоже, он страшно отравился. Началась рвота, понос. Он почти не вылезал из сортира, и орал на Настю,

   – Ты, сволочь, наготовила дерьма всякого, готовить никогда не умела, нарочно травишь меня.

   ... Добавлю от себя – Настя в своем страшном рассказе клялась, что специально мужа не травила. Уж не знаю теперь – можно ли этому верить...

   Мишка позвонил своей любовнице и натужно, растягивая слова от боли в животе, сказал, что слегка занемог, догонит их через день. Попросил прислать его паспорт из первого городка бандеролью. Та, видно, согласилась.

   – Вам все равно ехать пять дней, а я прилечу за пару часов, три дня отваляюсь, паспорт дождусь и вылечу. Еще тебя встречу на вокзале. Какой номер поезда и вагон? – Записал на бумажке и лег в постель.

   Настя ехидно спросила.

   – Что же Людка не пришла посидеть с тобой больным?

   Михаил проворчал.

   – Да тоже дура, решила, что я пьяный. Да пошли вы все! Как только паспорт назад получу, тут же разведусь. И ни хрена от меня не получишь!

   Настю это очень задело, поскольку она была отнюдь не бескорыстной Золушкой, она попыталась возразить.

   Михаил стал сильно оскорблять жену, ударил по щеке. Она стерпела, но жажда мести росла и крепла.

   Потом Михаил, наглотавшись всяких таблеток, улегся спасть.

   – Не вздумай вызывать врача! – гаркнул он жене. – Знаешь, я их терпеть не могу – живодеров!

   Брат Колька, который в этот момент был на свободе и жил в Подмосковье в общаге, иногда приходил к богатенькой сестричке покушать, зная, что муж денег для него не даст.

   Как раз в эту ночь брат и пришел, уверенный, что Михаила уже быть в Москве не должно. Сестра всегда заблаговременно предупреждала Кольку об отъездах мужа. И застал сестру в слезах. Настя потихоньку впустила его, и они стали пить чай на кухне. Брат, конечно, поинтересовался, почему это сестра расстроена. Настя рассказала, что муж ее выгоняет на улицу.

   Колька пришел в бешенство, готов был убить Михаила. УБРАТЬ. Настя включила телевизор, чтобы отвлечь брата. Он обожал кино.

   Ночной показ прервался экстренным выпуском. Под Энском, полчаса назад, столкнулись пассажирский поезд, следовавший на восток, и бензовоз. Взорвались первые два вагона, никто в живых не остался.

   Это была случайность, но какое невероятное везение! У брата стал рождаться идеальный план, как избавиться от мужа и получить наследство. Он подушкой задушил Михаила, а Настя замуровала труп в стене, в правой колоне декоративной ниши. Как раз ремонт делала, Мишка все время хотел что-то менять, все под рукой было – и кирпичи, и смесь.

   Настя с Колей договорились, что через полгода, получив наследство, поделят его пополам.

   Паспорт, присланный любовницей Людкой, Настя уже благополучно получила, так что проблем с документами возникнуть было не должно.

   Но через месяц Колька Загоруйко снова сел за кражу в тюрьму. Настя обещала ему по выходу вернуть его долю. Она даже навещала его в тюрьме, он потребовал денег на взятку и на адвоката, чтобы выйти, но она отказала.

   – Сам дурак. Не мог подождать миллиона, погнался за мелочевкой.

   А когда Настена узнала, что у Коли завелась подружка (Валентина), навещать его вообще перестала. К тому времени она, получив все состояние Михаила, наняла себе кучу всяких косметологов, массажистов, стилистов, и разных учителей – по этикету, по модным танцам, даже по риторике и технике речи. Уж очень хотелось стать настоящей светской львицей, пробившейся из простых малярш на самый верх общества. В то время она и подцепила старика Дроздянского – богатого антиквара, прикупившего когда-то документы своего знатного происхождения, подвизавшегося в дворянском собрании, который, как уже известно, вскоре приумножил ее состояние.

   Прошло четыре года, Колька вышел из тюрьмы и заявился к сестре за своей долей. Она ему отдала эту долю, тоже, видно, были какие-то свои принципы, или просто страх. Но через некоторое время брат пришел опять, и потребовал уже все. У него оказались большие долги. Настя отказала, Николая выкинули телохранители.

   Тогда Колька начал шантажировать сестру убийством мужа.

   – Как ты докажешь? Ведь ты его замочил!

   – Мне терять нечего, снова сяду, но и ты со мной сядешь. Я вытащу труп. Там на пакете, в который мы твоего муженька упаковывали, море твоих отпечатков. И Мишку по колечку с сапфиром, которое ты снять поленилась, легко опознать!

   Вскоре Настя узнала, что братец, получив свою долю, попытался выкупить ее бывшую квартиру. Тогда она решила сама перекупить квартиру и уничтожить труп. Наняла киллера, тот замочил брата. Казалось бы, концы – в воду. Но тут Анастасия узнала, что дом ставят на реконструкцию. Ей срочно надо было уничтожить труп, а то мог вывалиться при разрушении стен. Она и заслала к Юльке своего агента – охранника Артура.

   А взрыв ей был не выгоден. Стена разломилась бы, и труп вывалился.

   – Пожалуй, так все и было, – тихо закончил я свой рассказ.

   Я замолчал и закурил. По телу все еще бежали мурашки, и то, что я только что сам рассказал, никак не укладывалось ни в моей рыжей голове, ни в моей простодушной, в общем-то, душе...

   Вокруг стояла удивительная тишина.

   А в голове проносились странные, ритмичные звуки, видимо, стучала кровь в висках. Перед глазами мелькали искры, наверное, это лопались какие-то мелкие сосудики в моей голове, не выдерживая высоковольтного напряжения.

   Конечно, к короткому рассказу самой Стаси, Настены, Анастасии Дроздянской, который я выслушал под дулом револьвера, я кое-что добавил от себя. Но все это было основано на фактах, собранных мной из других достоверных источников. Пожалуй, ко всему сказанному добавить мне было уже нечего.

   – Вот так-то, братцы! – почти заплетающимся языком пробормотал я, и выжитый, как лимон, рухнул на стул.

   Ребята сидели ошеломленные, и никому в голову не приходило задавать мне наводящие вопросы. Похоже, я закрыл все кармашки в этой затейливой, запутанной, как впрочем, и любые расследования, истории.