Текст книги "Явление зверя"

Автор книги: Елена Прокофьева

Соавторы: Татьяна Енина (Умнова)
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

По подземельям они шли притихшие и торжественные. Я обещал им показать ворота в Ад и представить Властелину.

Детишки были одеты в черные балахоны с капюшонами, старательно сшитые рукодельницей Олей из совместно украденного в школе черного бархатного театрального занавеса. В руках они несли зажженные свечи, бережно охраняя огоньки от сквозняков. Их глазки светились восторгом и предвкушением, они действительно верили, что сегодня с ними произойдет что-то сверхъестественное или, по крайней мере, необычное.

Огромная пещера, расположенная под самым центром родного города, потрясла их воображение. Я освещал фонариком осклизлые стены, высокий каменный потолок, бесконечную темную пустоту.

– Какая огромная! – прошептала Алена. – Неужели про нее никто не знает?

– Дурочка, – хмыкнул Рома. – Это же тайное место. Сюда непосвященные просто дорогу найти не смогут.

– И что там, наверху, – метро?

– Угу. Арбатско-Покровская линия.

– Классно.

– Мне здесь нравится, – сказала Оля. – Я чувствую… Я, правда, чувствую… здесь что-то… что-то особенное…

– Конечно. Еще бы…

– Идите за мной, – велел я. – Только осторожно. Пол скользкий, свалитесь прямо в преисподнюю.

Я привел их на то самое место, где когда-то убил Наташку.

Девочки и мальчики, опасаясь подходить близко к краю, вытягивали шейки, пытаясь заглянуть в дышащую тьмой и вонью яму.

– Сколько мух, – поморщилась Рита, отгоняя от лица назойливых жирных насекомых. – Никогда не видела столько.

– Повелитель мух… – благоговейно произнес Рома. – Неужели… Он и правда там… Он слышит нас?

Рома посмотрел на меня широко раскрытыми, ошалелыми глазами.

– Он и раньше слышал вас. И слышал и видел и всегда был рядом с вами. Он готов назвать вас своими детьми.

– Это правда? – прошептала Алена.

– Уж я-то это точно знаю, малышка, – улыбнулся я.

– Нам нужно что-то еще сделать? – спросила Рита. – Ты говорил, что мы должны совершить обряд…

– Время еще не пришло. Я скажу, когда будет можно.

Рома понимающе кивнул.

– Полнолуние? Расположение планет?

Я тихо засмеялся.

– Жертва еще не готова.

Детишки замерли и дружно посмотрели на меня.

– Юлька? – оскалившись, вскрикнула Оля.

– Забудьте о Юльке. Жертву приведу я.

– А кто это будет? На нее можно посмотреть?

Оля смотрела на меня умоляющими глазами, и в них метались настоящие подлинные демоны. Демоны яростной, всепоглощающей жажды крови. Жажды причинить боль. Унизить. Растоптать. Убить. Все равно кого.

– Я люблю тебя, малышка, – сказал я ей, притянул к себе и поцеловал, глядя в глаза и сквозь них – в волнующую вязкую тьму, которой слишком много, которая распирает душу и хочет вылиться, должна вылиться как можно скорее.

– Имей терпение.

– Я сделаю все, что ты захочешь, – горячо шепчут губы. – Все-все!

Кто бы сомневался.

Я встретил ее около лифта, когда ехал к Кривому.

Худенькая девочка в джинсах и ветровке, с пепельными волосами до плеч и синими глазами заскочила в закрывающиеся двери, когда я уже нажал на кнопку нужного этажа.

На плече у нее была огромная матерчатая сумка, набитая чем-то мягким. Сумка застряла в дверях, девочка дернула ее и оторвала ручку.

– Ч-черт! – выругалась она шепотом, поймала сумку, когда двери открылись и посмотрела на меня исподлобья.

– Мне третий, – пробормотала она и покраснела, как только встретилась со мной глазами.

– И мне третий, – сказал я, едва сдерживая улыбку.

Она хотела что-то еще спросить, но постеснялась. А я не постеснялся.

– Ты к актеру?

– Ну да. – Снова взгляд исподлобья. – А вы как догадались?

– На этаже только две квартиры. Я иду в одну из них, значит, ты в другую.

Девочка улыбнулась и на мгновение перестала быть похожей на сердитого взъерошенного ежика.

– Я здесь в первый раз, – сказала она доверительно. – Я не к актеру, а к Софье.

– К Софье? – удивился я. – А кто она тебе?

– Она подруга тети Зои, – сообщила девочка и, видимо понимая, что имя тети Зои ни о чем мне не говорит, добавила: – Тетя Зоя – жена моего папы. Она вещи отдала для ребенка…

Лифт остановился, открыл двери, и мы вышли на площадку.

– Тебя как зовут? – спросил я, прежде чем мы разошлись в разные стороны.

На меня был устремлен удивленный и недоверчивый взгляд. Взгляд ежика, который видит блюдечко молока и не верит глазам своим.

– Кристина…

– А я Юра… Ты к Софье надолго?

– Нет! Только вещи отдам.

– И никуда не торопишься?

– Да нет…

– Хотел тебя попросить об одолжении… Собираюсь пойти пообедать в какую-нибудь кафешку. А одному скучно. Ты не составишь мне компанию?

Я почти увидел, как безумно заметались мысли у девочки в головке. И хочется – и колется. Понимает ведь, что к чему, не маленькая.

Кристина вздохнула, сдула упавшую на глаза челку и улыбнулась снова – ежик почти уже поверил в удачу.

– Ну хорошо, – пожала плечиком. – Ладно.

– Я подожду тебя в машине у подъезда.

Она кивнула и позвонила в дверь.

Софья открыла через несколько секунд, я широко улыбнулся ей и поздоровался, как мог, учтиво.

Придется быть полюбезнее с нашей машинкой для убийств, а то как бы она не вздумала помешать мне с Кристиной…

– Жертву надо любить. Если вы будете к ней равнодушны, если единственным вашим желанием будет просто убить ее из каких-то своих личных соображений, это будет не жертвоприношение, это будет банальное убийство.

– Как же мы можем любить ее, если никогда не видели? – с сомнением спросила Рита.

– Но вы ведь любите Того, кому приносите жертву? Если вы любите Его, вы должны быть готовы отдать Ему какую-то часть себя. Себя, – а не кого-то вы должны принести в жертву. Или скажем так – в жертве вы должны видеть себя. Загляните в себя и подумайте хорошенько – вы к этому готовы?

Они молчали, глядя на меня, бледные, напряженные, с горящими глазами.

Они не понимают, это слишком мудрено для их маленьких головок.

– А что, если я выбрал жертву среди вас?

За ними было так интересно наблюдать. Они боялись, никто из них не хотел умирать, но – случись такое в самом деле, пади мой выбор на кого-то из них, и они бы смирились. Не пытались бы сопротивляться, бежать, спасаться, они приготовились бы умереть.

Что-то умерло… Что-то родилось…

Когда они смотрели мне в глаза, когда они смотрели в бездонную яму, во тьме которой замечали присутствие чего-то по-настоящему Великого и Ужасного – что-то умирало в них и что-то рождалось.

– Когда вы будете убивать жертву, вы должны думать, что убиваете себя. Ее кровь должна быть вашей кровью, ее боль должна быть вашей… И тогда с вами случится то же, что и со мной… Я не смогу объяснить, что именно произойдет. Вы почувствуете сами… Каждый что-то свое.

– Когда? – хриплым шепотом спросил Антон.

– Ну когда же?! – простонала Оля.

– Сейчас…

Они переглянулись, заулыбались, их охватило радостное возбуждение.

– А… где же… она?

Она… Она… Она… Она говорит по телефону с мамой. Она растеряна и расстроена, разговор с мамой всегда действует на нее так – выбивает из колеи.

– Все хорошо, мамочка… У меня, правда, все очень хорошо, просто очень-очень! Конечно, я зайду, о-бя-за-тель-но! Просто сейчас столько дел навалилось… Завтра позвоню… Да не забуду, не забуду…

Потом она сидит и смотрит на телефон несчастными глазами.

Она думает – надо взять себя в руки, сбросить это наваждение и в самом деле заняться делами. Сессия скоро, а я в институте сто лет не была, маму сто лет не видела… Господи, почему я ни о чем не могу думать – только о нем?!

Это ненормально! Ну где же он… где же он так долго?.. Он так мало бывает со мной… Конечно, я такая домашняя, все время сижу и жду его, и я совсем не умею скрывать своих чувств! Но что я могу поделать, он такой красивый, он такой… Я люблю его. Я просто очень сильно люблю его, и без него, и вне его мне ничего не надо…

Ты примешь мою жертву? ТАКУЮ жертву? Ты должен ее оценить. Я думаю, ТАКОЙ жертвы тебе не приносил никто и никогда, за все твои тысячелетия.

И я надеюсь на награду, несоизмеримо большую, чем получали от тебя другие. Я надеюсь, что ты будешь ко мне справедлив.

…Инночка не понимала, зачем нам ехать куда-то, тем более в столь поздний час.

Ко всему прочему, шел дождь.

– У меня сессия скоро, я хотела посидеть позубрить хоть немного…

– У тебя куча свободного времени.

– Да… Но мне, правда, ужасно не хочется никуда идти.

– Ин, это очень важно.

– Для тебя?

– Для меня.

– Ну хорошо… Как мне одеться?

– Как хочешь.

– Хорошо… Тогда я надену джинсы и кроссовки.

– Как хочешь.

– Мы поедем на машине?

– Сначала на машине.

Инночка одевалась медленно и неохотно. Чувствовала что-то? Или просто не хотела выходить под дождь?

Она не очень хорошо выглядела в последнее время, казалась усталой, какой-то выжатой, обессиленной.

Я уже ждал ее в коридоре, одетый, когда она наконец вышла. Еще полчаса она зашнуровывала кроссовки, искала на вешалке ветровку.

– Мы надолго?

– Конечно, нет.

– Это хорошо…

– Что с тобой? Почему ты такая неживая?

– Да что-то плохо себя чувствую в последнее время, голова кружится и слабость…

– Ты не заболела?

– Нет… Наверное, надо гулять побольше.

Уже просунув руку в один рукав, она вдруг повернулась ко мне и обняла, зарывшись лицом в мой свитер.

– Ты знаешь… я… наверное…

Она не договорила, тряхнула головой, словно отгоняя дурацкие мысли, виновато улыбнулась и поспешно надела ветровку.

– Все! Пошли!

– Что ты хотела мне сказать?

– Ничего! Потом…

– Ну, пошли.

Я обнял ее за плечи, мы вышли из квартиры, спустились на лифте и под теплым моросящим дождиком заспешили к машине.

Инночка вышла из сонного оцепенения, только когда мы въехали в поросший бурьяном двор давно предназначенного на снос дома.

– Зачем мы здесь? – спросила она, удивленно оглядываясь по сторонам, и вдруг тихонько вскрикнула.

Одетые в черные балахоны, с надвинутыми на лица капюшонами, с двух сторон к машине медленно шли Ромка и Антон. В темноте, за пеленой дождя их фигуры выглядели зловеще и странно.

– Ой, Юрочка, посмотри, кто это?! Поехали отсюда скорее! Я их боюсь! Ну что же ты?!

Инночка затрясла меня за плечо.

– Пожалуйста, поехали скорее! Юрка!

Времени на то, чтобы включить зажигание и надавить на педаль, было предостаточно, зловещие фигуры не спешили, от них можно было легко удрать, но я сидел, как будто парализованный, опустив руки, склонив голову на грудь.

– Ну что же ты сидишь?! – взвизгнула девушка.

Черные фигуры подошли вплотную к машине, встали у дверей, как изваяния.

В тот самый момент я медленно поднял голову, посмотрел на Инночку и – улыбнулся.

Инночка замолчала с разинутым ртом, ее глаза наполнились ужасом, кровь отхлынула от щек.

Она смотрела мне в глаза.

Она все поняла…

Она ничего не понимала!

Я нажал на кнопку, разблокирующую двери, и, когда рухнула эта последняя зыбкая надежда, Инночка закричала. Закричала так громко, что у меня заложило уши.

Крик резанул по нервам, как лезвие бритвы. Чтобы оборвать его, я с размаху ударил Инночку по щеке. Девушка ударилась головой о боковое стекло и замолчала, а кто-то из мальчишек – я не различал их под балахонами – уже распахивал дверцу.

С хрупкой худенькой Инночкой оказалось совсем не просто сладить, она вырывалась сильно, настойчиво и самозабвенно. И молча. Ни разу не закричала. Даже когда ее тащили по подземельям. Признаться, мы едва справлялись с ней втроем, и к концу пути она здорово нас вымотала.

– Сука! Тварь! – ругались мальчишки, кидая жертву под ноги уже давно поджидавших нас девочек, тоже одетых в черные балахоны.

Упав, Инночка стукнулась затылком о камень, и из глаз ее брызнули слезы.

– Что ты делаешь?.. Зачем?!

Она обращалась ко мне, столпившиеся вокруг нее темные низкорослые личности ее не интересовали.

– Зачем?!

– Я очень люблю тебя, Инночка. Очень, – сказал я глухо.

Из глубины ямы поднимался гул, становившийся с каждым мгновением все более яростным. Не только я слышал этот гул – его слышали все, и все различали в нем могучее вибрирующее от напряжения дыхание, и…

Мне показалось, что я услышал голос…

Одна из девочек, кажется, это была Рита, зажала ладонями уши и тихонько заскулила.

Оля почему-то подняла горящее лицо вверх, как будто искала источник этого голоса у сводов пещеры.

– Он идет! – зашептала она. – Он к нам идет!!!

Оля выхватила из рукава нож и кинулась на Инночку, но та отпрянула, и широкое лезвие только царапнуло ее по бедру, распоров джинсы и лишь слегка разрезав кожу.

Нет… Не правда… Он не идет… Он давно уже здесь. Он вокруг нас, среди нас, Он под землей и под сводами, Он…

Черные мухи сбились в стаю и неожиданно напали на жертву. Инночка взвизгнула от омерзения, стала размахивать руками, пытаясь их отогнать, но мух было очень много, и они были так назойливы… И Оля все кидалась и кидалась на нее с ножом, но никак не могла ударить по-настоящему – просто не умела.

Громко вереща, Оля размахивала ножом, пока не получила кроссовкой в живот, после чего она упала и едва не съехала по скользким камням в яму.

И тут, как по команде, на Инночку набросились остальные. Ромка, Антон, Алена, Рита… Капюшоны попадали с их голов, в дрожащем пламени расставленных вокруг ямы многочисленных свечей их лица были одинаковыми – оскаленные, бледные, торжествующие, искаженные яростью, они были лицом одного существа, существа с глазами, пылающими желтым огнем, существа удивительно, невероятно знакомого, которого я видел, видел когда-то… Во сне? Во плоти?!

Инночка отчаянно кричала. Ни одно из ранений, нанесенных неумелыми руками, не было серьезным, но все они были болезненными, она защищалась изо всех сил, царапалась, кусалась, размахивала руками и ногами, доводя своих мучителей до бешенства.

А я стоял рядом. Я наблюдал. Наблюдал – как жирные мухи превращаются в серебряные искры, как в диком танце они кружат вокруг нас, выхватывая страх, боль, ярость, ненависть, безумие из раскрытых ртов и выпученных глаз.

Никто, кроме меня, этих искр не видел, все были слишком увлечены, и никто не чувствовал, что их – пьют и едят. Что их пожирают.

И вдруг серебряные искры сорвались, взметнулись под самые своды пещеры ослепительно-яркой стрелой и с чудовищной, сокрушительной силой ударили меня в грудь. Меня отшвырнуло на несколько метров, размазало по камням, может быть даже, на несколько секунд я потерял сознание, может быть даже, я, как когда-то, был выбит за грань этой реальности, но на какое-то мгновение я увидел странную картинку.

Я увидел выжженную пустошь, посреди которой стоял покосившийся черный дом – без дверей, но с провалами окон. На стене дома, сразу под окнами, были выбиты какие-то символы – буквы алфавита, которого никогда не знал мир, где я родился. Я не хотел даже пытаться понять их, но буквы сами притягивали взгляд, и никаким усилием воли его невозможно было от них оторвать.

Я смотрел на буквы, я чувствовал, что начинаю понимать их и вот-вот постигну смысл написанного… Никогда еще мне не было ТАК страшно… Никогда…

В тот самый момент, когда я понял, что сейчас умру, видение оборвалось.

Сквозь ватную тишину я услышал далекие крики жертвы и палачей…

Я увидел дрожащее пламя свечей…

Я судорожно вдохнул сырой зловонный воздух…

С усилием я поднялся на колени и заорал изо всех сил:

– Убейте ее!!!

Маленькие демоны в черных балахонах повернули ко мне желтоглазые лица, а потом синхронным движением толкнули Инночку вперед, к яме.

Истерзанная, окровавленная, но еще живая, девушка подкатилась к краю бездны, отчаянно взмахнула руками, и мне показалось, что смогла ухватиться за край…

Но нет…

Слишком скользко…

Она кричала… Очень долго мы слышали отражающееся от стен бездонного колодца эхо ее крика… Бесконечно долго… Все время, пока она падала… Все время, пока самые призрачные отзвуки ее крика еще могли достичь наших ушей…

Впервые придя ко мне домой, Кристина прежде всего прилипла к книжному шкафу и принялась изучать корешки толстых, тисненных золотом фолиантов.

– Ух ты! – воскликнула она. – Я эту книжку давно искала! Где ты ее нашел?

– В «Библио-Глобусе», – улыбнулся я.

– Дашь почитать?

– Я тебе ее подарю.

– Правда?

– Запросто.

Кристина закусила губу.

– Она дорогая…

– Мне для тебя ничего не жалко!

Маленький ежик улыбнулся и посмотрел на меня светящимися нежностью и благодарностью удивительными синими глазами.

– Спасибо!

Я не смог удержаться, поднял ее на руки и поцеловал, и она – на сей раз – не очень-то сопротивлялась.

Эпилог

Софья

О том, что это именно Стас «с чудовищной жестокостью вырезал цыганскую семью», я узнала от него – когда он вышел из больницы. Он не испытывал ни малейших угрызений совести. Он даже гордился своим поступком. Впрочем, как и я – своим. Правда, Стасу я не стала рассказывать ни об Алексее, ни о том, как я перестреляла из засады всех его конкурентов. Я вообще об этом рассказала только Лешке. Да и то – опустив имена и подробности. Лешка не стал меня расспрашивать. И я не сомневаюсь в том, что он никому об этом не расскажет. Я, конечно, люблю всех своих друзей и доверяю им… Но все-таки лучше, чтобы о подобных деяниях знало как можно меньше людей. Для них же лучше: меньше знаешь – крепче спишь.

Стас и Анюта собрались пожениться и усыновить Гошу.

Леша и Гуля тоже собрались пожениться. Они даже поговаривали о том, чтобы самим удочерить Вику, но инвалиду не очень-то легко добиться разрешения на это. К тому же я, неожиданно для себя, привязалась к девочке.

Жаль, что Элечка себе никого не нашла. А то была бы полная идиллия: как в мексиканских сериалах, которые я, впрочем, никогда не смотрю, но о которых много слышала от той же Элечки… Потому что даже Зойкина падчерица – Кристина, дочка Андрея от первой его жены, – и то нашла свое счастье. Или не счастье, но… Любовь. По крайней мере, мне она об этом рассказывала очень восторженно.

Как-то раз она приехала к нам в Дом на Набережной, привезла одежду и лекарства, необходимые для Вики. И в тот же день она познакомилась с Юрашем – секретарем Алексея. Возле лифта! Этот лифт – просто мистическое место… Кажется, Юраш произвел на нее неизгладимое впечатление. Хотя пару они составляют странную: он – демонический красавец, она – совсем невзрачная девочка. Но Кристина твердит, что Юраш – самый лучший, что у них все хорошо, просто прекрасно! Алексей обещал мне, что в ближайшее время поговорит с ним, чтобы тот отнесся к Кристине… деликатно. Так что, наверное, все к лучшему. Она так страдала, что у нее нет парня! А теперь – есть. Причем – самостоятельный и действительно очень красивый.

Наша с Костей свадьба назначена на сентябрь. Я пока не беременна – к великому огорчению Надежды Семеновны. Она хочет внуков. Своих родных внуков. Хотя Вику полюбила всей душой. Почти как родную. Гораздо сильнее, чем я.

В нашей официальной, внешней жизни мы с Алексеем по-прежнему сталкиваемся только у лифта. А еще Костя пригласил его на нашу свадьбу. Алексей обещал прийти.

Я утвердилась в добродетели и больше ни разу не изменила Косте. Хотя соблазн есть огромный и возможности есть. Но если изменять – зачем тогда вообще выходить замуж? А я замуж хочу… Хочу семью.

Так что наши с Алексеем отношения переродились в нечто несравнимо более возвышенное и чистое, нежели банальная любовная связь. Нас объединяет не страсть, а идея. Наша общая тайная жизнь.

Уже четырежды он предоставлял мне возможность свершить справедливость.

Первый раз – над генералом, грабящим и позорящим и без того ограбленную и опозоренную армию. Он глумился как над мирными жителями на вверенной ему оккупированной территории, так и над собственными солдатами и офицерами. Ладно, черт с ними, с мирными жителями, я вообще не верю, что в Чечне может существовать понятие МИРНЫЕ жители!!! Но солдат жалко. А этот гад их не только в качестве наказания в ямы с хлоркой сажал, он еще и продавал чеченским боевикам маршруты следования наших колонн – и боевики одерживали блестящие победы… Генерала отдали под следствие, но так и не осудили. У него оказались сильные покровители. И очень много денег. Я возмущалась чудовищными преступлениями этого выродка, которые хоть и освещались в прессе, но как-то робко и без надежды на торжество справедливости… Я возмущалась – и Алексей подарил мне возможность осуществить акт справедливости. Он все устроил. А я – только стреляла. Правда, расстояние было большое, и я очень боялась промахнуться. Но – повезло. Или – столь велика была моя ненависть… Пуля вошла ему точнехонько в затылок. Он умер прежде, чем упал на землю. Жаль, что «это преступление» приписали «чеченским боевикам», якобы оклеветавшим, а потом угробившим «русского патриота».

Вторым был журналист. Продажный ублюдок и клеветник. Талантливый клеветник. Убедительный. Я давно следила за его «творческим развитием». Потом поделилась с Алексеем… И он помог мне. Пригласил журналиста для взятия у него, Алексея, интервью. Обещал некий разоблачительный и эксклюзивный материал. А остальное было делом техники. Журналиста до сих пор ищут. Но вряд ли найдут.

Журналист – это был подарок, который Алексей сделал мне. Все-таки он взял на себя все хлопоты – от заманивания жертвы до припрятывания трупа.

А я, в благодарность за журналиста, подарила Алексею банкира! Отъявленного мерзавца, надо сказать… Они с Алексеем что-то там не поделили. Кажется, банкир его «кинул». А богатство банкира основывалось, между прочим, на деньгах вкладчиков, которых он «кинул» несколько лет назад. Причем все это подозревали, но точно доказать не могли. А вкладчики почти все были пенсионеры – он именно такую систему придумал, основанную на грошовых пенсионных вкладах. И наварил – миллионы! Убить банкира было сложнее, чем генерала. Но не так переживательно для меня. Поэтому я была абсолютно уверена, что не промахнусь.

Четвертым был председатель одного благотворительного фонда, с которым Алексей – тоже усиленно занимающийся благотворительностью – опять же что-то не поделил. С председателем было совсем легко. Снайпера до сих пор ищут!

Значение того, что делает для меня Алексей, трудно переоценить. Благодаря ему моя жизнь наполнилась высоким смыслом и новыми, яркими красками. Я теперь приношу реальную пользу своей стране. Почти как Дедушка – когда-то.

Правда, мне не удалось пока вернуться на работу в больницу. Эта работа требует слишком много сил и самоотдачи. В конце концов, врачей много… А людей, взявших на себя миссию, подобную моей, – не знаю, найдется ли хотя бы десяток! Я имею в виду, конечно, только тех, кто действует бескорыстно и во имя идеи. Не стоит путать меня с наемным убийцей. Я вообще не убийца. Я – судья, прокурор и палач. Я сужу, приговариваю и казню. Я не убийца. Я – слуга закона. Пусть даже мой закон отличается от тех законов, которые теперь установлены в нашей стране!

Да, Алексей много сделал для меня, но и мое влияние на него оказалось прямо-таки благотворным. По крайней мере, из обыкновенного бандита-бизнесмена он понемногу перерождается в благородного разбойника. Что-то вроде современного Дубровского или Робин Гуда. Правда, пока он не раздает бедным то, что отнимает у богатых. Но отнимает-то он власть и влияние… А это трудно раздать по кусочку.

* * *

Нищие давно уже прочно вписались в столичную жизнь. За день вам встретится человек десять, не меньше. Особенно часто – в метро, где требовательное «Подай!» стало таким же привычным, как рекламные щиты на стенах. Работают они по хорошо отлаженной схеме, каждый на своем месте и каждый – в строго определенные часы, ну а ночуют (едят, пьют, совокупляются) в могущественной подземной Империи, покровительствует которой великий и ужасный Баал-Зеббул, не чурающийся человеческих жертвоприношений. Впрочем, за всем этим стоят вполне реальные, далекие от мистики люди, готовые в любую минуту погреть руки на чужой беде.

Об авторах

Татьяна Енина:

Окончила сценарное отделение ВГИКа. Специализируется на написании триллеров. Участвовала в ряде литературных мистификаций. Серьезно изучает творчество Стивена Кинга и Клайва Баркера, надеясь стать одним из основоположников русского «хоррора». Работает в «Независимой газете».

Елена Прокофьева:

Закончила филологический факультет МГрПУ, защитила диплом по теме: «Легенды о вампире в художественной литературе XVIII–XX веков». Окончила сценарное отделение ВГИКа. С 1996 года под разными псевдонимами издала 12 книг в жанре фэнтези, мистики, иронического детектива и историко-биографического романа.