Текст книги "Новобранец"

Автор книги: Елена Хаецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Эльф медленно повернулся к Денису.

– Ты знаешь, – сказал Арилье задумчиво и как будто удивленно, – а ведь он умер.

– Кто? – Денис споткнулся, словно налетел на невидимый порог. – Кто умер? – Он кивнул на пленника. – Он?

– Не я, – лаконично сказал Арилье.

– Не ты… – повторил Денис, не понимая, что говорит.

Он перевел взгляд на Клефа. Тот не шевелился и вообще не подавал признаков жизни. Лежал себе в бочке, высунув наружу одну руку и запрокинув к небу голову.

– Может, он спит? – шепнул Денис.

– С открытыми глазами? Он – человек, люди так не спят.

– Некоторые спят… А еще, бывает, нарисуют себе глаза на веках, и спят на лекциях… – Денис спохватился. – Прости, я глупости говорю.

– Ты говоришь глупости для того, чтобы почувствовать себя живым, – объявил Арилье. – Это естественно. Очень по-человечески.

– Не понимаю, как он мог умереть, – сказал Денис. Теперь он посматривал на Клефа с опаской, каждый миг ожидая, что тот плеснет водой или крикнет «бу!» – в общем, напугает. Но Клеф просто лежал, очень скучный.

– Посмотри внимательнее, – Арилье махнул кружкой в сторону покойника, затем машинально приложил кружку к губам и отхлебнул.

Денис заглянул Клефу в лицо. Сонное, расслабленное, оно теперь выглядело совершенно человеческим. Ничего троллиного. И ничего от того радостного идиота, каким он был еще только нынче утром. Наверное, с таким лицом он смотрел по телевизору «Новости» – до того, как злая жена отсудила у него квартиру. В какой-то мере Денис вдруг начал понимать эту самую жену. Клеф-человек, очевидно, не слишком-то приятной был личностью.

И все-таки он бежал от троллей, рисковал жизнью, пробирался в замок, чтобы предупредить…

– Да! – вскрикнул Денис. – Он ведь говорил…

– Внимательнее смотри, – перебил Арилье. – Видишь?

Из угла рта пленника вытекла желтоватая слюна. Вроде мыльной пены. Жиденько так.

– Ну и что? – Денис не нашел это пятнышко чем-то примечательным. – Его постоянно тошнило, помнишь?

– Это другое, – сказал Арилье.

– Да почему другое-то? – удивился Денис. – Его от нашей пищи тошнило, с непривычки. Наверное, и в этот раз…

– Нет, – сказал Арилье твердо. – Вчера он ослабел просто от голода. А сегодня он отравился.

– Мы ведь установили, что он – человек, – возразил Денис. – Для него наша пища и вообще все наше – не ядовитое. Наоборот, свое и родное. Да?

– Да, – кивнул Арилье. – Его отравили нарочно.

Денис опустил голову.

– Значит, это правда. То, что он говорил.

– Что?

– В замке есть шпион.

– Невозможно, – тотчас заявил Арилье.

Денис вскинулся.

– Я ему тоже так сказал – мол, невозможно, но он только посмеялся. Тролли, говорит, многое про нас знают. Им кто-то передает сведения.

– Ты понимаешь, что это значит?

Под взглядом эльфа Денис поежился.

– Думаешь, я совсем глупый?

Арилье вдруг рассмеялся.

– А кто тебя знает… Но если дело так плохо, нужно сообщить защитнице Гонэл.

– Может быть, он нарочно подослан, чтобы нас смущать? Ну, сеять раздоры… Так ведь делают.

– А убили его тоже для того, чтобы посеять раздоры? – Арилье покачал головой. – Поверь мне, Денис, его именно для того и убили, чтобы он ничего не успел рассказать…

– Кое-что он все-таки успел. – Денис вздохнул. Теперь он сожалел о пленнике. Несмотря на неприятные манеры Клеф был мужественным человеком. А Денис даже имени его настоящего не знает.

* * *

Гонэл выслушала Дениса молча. Не перебивала, не возражала. От этого он еще больше путался, щедро уснащал свою речь словами «ну» и «в общем». Она только один раз вздрогнула – когда Денис назвал имя Морана.

Когда он закончил, она почти дословно повторила догадку Арилье:

– Рискуя собой, он бежал от троллей, чтобы сообщить нам о шпионе. Мы похороним его как человека. И… никому не рассказывайте о том, что узнали.

Покинув покои защитницы Гонэл, Денис вздохнул полной грудью:

– Она такая удивительная, даже для эльфа!

– Она удивительная, – согласился Арилье. – В ее жилах не только эльфийская кровь, но и человеческая. Кровь Ингильвар, самой знаменитой из защитниц. Она отстояла замок от врагов, когда погиб ее муж, Лутвинне.

– А кто из них был эльфом? – заинтересовался Денис.

Арилье хмыкнул:

– Лутвинне, конечно. Его потомки, дети Ингильвар, владели замком несколько столетий. Срок их жизни был короче, чем у обычных эльфов, – что и понятно… Но даже будь они чистокровными эльфами, они бы прожили недолго.

– Почему?

– Войны, – кратко объяснил Арилье.

– Понятно.

Остаток пути они проделали в молчании. Больше всего им не хотелось вспоминать вчерашние шутки насчет похорон прямо в бочке. Жутко делается, когда подумаешь о том, как могут сбыться случайно сказанные слова.

Глава шестая

День проходил за днем. Поначалу Денис каждое утро открывал глаза и погружался в ожидание несчастья. Его так и преследовало ощущение, что беда ходит очень близко. Однако ничего не происходило. Тело умершего пленника было предано огню. Согласно общему мнению, он скончался от ран и непомерно тяжких испытаний, постигших его в плену и во время бегства.

Шпион, если он и существовал, никак себя не проявлял. Жизнь и служба текли своим чередом.

Прошли три недели, потом еще три. Денис постепенно успокаивался. Образ Клефа с засохшей зеленовато-желтой пеной в углу рта исчезал из его сновидений, стирался из памяти. В конце концов, Денис – простой солдат. И не солдат даже, а незадачливый армейский менестрель, который время от времени устраивает нечто вроде «мелодекламаций»: читает нараспев мешанину из фронтовых стихов разных советских поэтов и не в тон берет произвольные аккорды на лютне. Кое-кому из ребят, как ни странно, нравилось.

«Искусство – такая штука, – сделал выводы Денис, – что на любую, даже самую отъявленную халтуру, найдется любитель. А я, в общем-то, даже не халтурщик. Я просто ничего не умею и стараюсь, как могу. И ребята это ценят. Здорово!»

Он сильно вырос в собственных глазах от таких мыслей.

Как-то раз Арилье заявил своему другу, что тот еще не знает толком, что такое – получать удовольствие от жизни.

– Вот, к примеру, взять наш эль или пиво, – сказал Арилье. – Думаешь, ты изведал все тонкости его вкуса?

– Ну, не знаю, – протянул Денис. – Жаловаться не на что.

– Выпивка только тогда вкусна по-настоящему, когда она краденая, – сообщил Арилье. Его синие глаза весело блестели и с каким-то особенно вороватым лукавством бегали по сторонам.

– У кого воровать-то? – удивился Денис.

– Из погреба, – быстро ответил Арилье.

– Да ведь мы служим в гарнизоне, – Денис покачал головой. – Любая девушка с кухни охотно подаст нам пару кувшинчиков, стоит только попросить.

– Это другое, – заверил Арилье.

Здешнее пиво было, на вкус Дениса, слабоватым и жидковатым, зато яблочное вино валило его с ног после первого же стакана.

– Тебе потому и не ударяет в голову, что ты пьешь выпрошенное, – решительно произнес Арилье, когда Денис поделился с ним своими впечатлениями. – А вот ты действительно укради! Тогда и посмотрим.

Они закончили тренировку на мечах чуть пораньше обычного, и Арилье показал приятелю окошко винного погреба.

– Вот здесь, в подвале, хранятся в бочках лучшие сорта. Защитница Гонэл соблюдает традиции. Она считает, что темное пиво надлежит пить лишь осенью, но мне что-то захотелось сегодня именно темного. – Эльф подмигнул. – Понимаешь, к чему я клоню?

– Ты хочешь, чтобы я забрался в погреб?

Арилье смерил Дениса критическим взором:

– Ты возмутительно прямолинеен.

– Это потому что я человек.

– Может быть, ты просто боишься лезть в погреб?

– Не исключаю.

Арилье покровительственно похлопал друга по плечу:

– Кто из нас двоих обязан открыть для себя вкус краденого пива? Лично я уже давно изведал, что это такое. Просто залезь туда и налей полный кувшин. Я подожду снаружи. Передашь кувшин, потом выберешься сам. Нет ничего проще.

– Вообще-то это будет нарушение дисциплины, – сказал Денис.

И в который уже раз с ужасом обнаружил, что запреты, внушенные мамой, до сих пор чрезвычайно сильны. «Никогда не бери чужого, – наставляла она. – И не вздумай пойти на поводу у приятелей! Будут подзуживать – не поддавайся. Пусть даже слабаком тебя считают. Знаем мы таких. Подобьют на грязное дело – а сами в кусты. Потом милиция арестует, и тебе одному придется за всех отдуваться».

Ни мамы, ни милиции здесь не было. И слабаком Дениса никто не называл.

Однако ситуация складывалась весьма похожая на ту, которую так устрашающе живописала мама. И Арилье очень подозрительно, знаете ли, ухмылялся в сторону.

«Ладно, – подумал Денис, – Что может случиться самое плохое? Меня схватят. В руках у меня будет неоспоримая улика – кувшин, полный темного пива. Ну, и что сделает госпожа Гонэл с одним из своих воинов, пойманных в винном погребе? С военным менестрелем, между прочим? Прикажет высечь? Повесит на крепостной стене? Распнет гвоздиками? Что-то мне очень сомнительно».

Как будто угадав его мысли, Арилье заметил:

– Попадаться всегда неприятно, но даже в случае самой большой неудачи тебе ничего не грозит. Да и я ведь постоянно буду рядом. Если что – отвлеку внимание на себя.

– Ну, с чего ты взял, что я заранее настроился на поражение? – буркнул Денис. – Приступать к авантюре, заранее готовясь к провалу, – последнее дело.

– Молодец, – одобрил Арилье.

Теперь Денис понял, почему кувшин, которым они пользовались с Арилье на пару, такой мятый и битый. Очевидно, этот сосуд участвовал в подобных операциях уже не один раз. Его просовывали в узкое окошко, беспощадно царапая его бока, его бросали с высоты… не говоря уж о тех случаях, когда он просто-напросто выпадал из слабых рук опьяневшего владельца.

Интересно, предшественник Дениса тоже забирался в этот подвал? Как ни странно, за все то время, что Денис прожил в замке, он ни разу толком не задумывался о парне, который раньше делил комнату с Арилье. Каким он был? Просто молодым человеком, воином, погибшим во время рейда? Или героем, который успел перед смертью совершить что-нибудь выдающееся? В любом случае, Денис не сомневался в том, что защитница Гонэл оплакала его и отправила к нему в загробную страну свое эльфийское благословение.

Не может такая женщина всерьез сердиться на своих воинов за кражу пива.

Денис храбро начал протискиваться в узкое окошко подвала.

Он расцарапал себе спину, едва не сорвал ноготь, но все же проник внутрь. Пахло, как в старой бочке. Прямо под окном, куда просачивалось немного света, выросли крохотные ядовито-голубые грибочки на тоненьких ножках.

Их шляпки тихонечко мерцали в полумраке.

Денис поднял голову.

В окошке мелькнуло лицо Арилье.

– Как я узнаю, где темное? – шепотом спросил Денис.

– Понюхай, – посоветовал Арилье.

– Тут везде сырость… смердит, как в ванной, где позабыли замоченное белье.

Арилье в очередной раз продемонстрировал Денису, с какой изумительной выразительностью он умеет поднимать одну бровь. Денис плюнул и беззвучно выругался, чем, несомненно, преподнес приятелю новый букет удовольствий.

– Я слежу за проходом, – сообщил эльф. – Вдруг кто-нибудь появится? Я должен быть бдительным.

– Бди не так нарочито, – простонал Денис.

Он вдруг с мучительной ясностью осознал: коварный эльф нарочно подставил его. Сейчас сюда сбегутся люди и будут потешаться над незадачливым пивным вором.

Все очень плохо.

Он сделал несколько шагов и вдруг наткнулся в темноте на что-то мягкое. Оно зашевелилось, шарахнулось и налетело прямо на Дениса.

От неожиданности Денис так перепугался, что с размаху ударил это нечто кувшином. Раздался гулкий медный звук, сменившийся яростным визгом. Очевидно, в подвале имелся еще один человек (сторож?), и Денис угодил ему прямо по голове.

Юноша задыхался – больше от неожиданной дерзости собственного поступка, чем от страха. А некто перестал визжать, всхлипнул и вдруг вцепился Денису в ворот, попутно царапнув его шею коггями.

– Животное!

– Пусти! – начал отбиваться Денис.

Но оно висело на его вороте мертвой хваткой.

– Животное! Животное!

– Арилье! – воззвал Денис, прекратив тщетные попытки освободиться. – Арилье! Спаси меня!

– Ах, Арилье! – вскричал невидимый некто. – Тут еще и Арилье! Кто бы сомневался! Без эльфов никогда не обходится!

– Мама! – заорал Денис и снова занес кувшин, слепо метя куда-то в темноту.

Кувшин застыл в воздухе. Невидимка перехватил поднятую руку и не позволил Денису завершить задуманное.

– Животное!

– Арилье!

Но Арилье куда-то исчез. Что и требовалось доказать. Любимая шуточка эльфа: заманить человека в идиотскую ситуацию и удалиться под благовидным предлогом. Сохраняя на лице возвышенное выражение и не утрачивая ясного света раскосых глаз.

Постепенно Денис стал лучше видеть в сумраке подвала, и в конце концов перед ним во всей красе явился его противник.

Денис с ужасом понял, что это – женщина в простой тунике и крестьянских сандалиях. Ее волосы были заплетены в косы и убраны под тонкое, расшитое золотой нитью покрывало – странный контраст с простонародной одеждой. Руки пожилой особы были жилистыми, загорелыми и исключительно крепкими, лицо – обветренное, с загрубевшими чертами. Она была, прямо скажем, немолода.

– Ой, – сказал Денис. – Ой, простите.

Женщина наконец выпустила его и чуть отошла.

– Сядь, засранец, – произнесла она с невыразимым презрением в голосе. – Что ты здесь делаешь?

Денис послушно опустился на сырой и нечистый пол. Он скрестил ноги и задрал голову к своей странной собеседнице. Та невозмутимо отошла в темноту подвала, извлекла из-за бочки складной стульчик, принесла его поближе к Денису и уселась. Было очевидно, что этот стульчик – частый ее спутник в скитаниях и что она нередко просиживала на нем часами.

– Кто ты такой? – повторила она строго.

– Я Денис.

– Ты не эльф, – заявила она.

– Ну конечно, не эльф, я ведь не отрицаю…

– Назвать имя с таким видом, будто имя что-то объясняет, – типично эльфийская манера, – заявила женщина. – А ты не эльф. Итак, кто ты такой?

– Ну, я – Денис, – сказал Денис, мысленно проклиная себя. Он понимал, что его «заклинило», но отделаться от нарочитого эльфизма не мог.

– Сейчас я дам тебе хорошую человеческую затрещину, Денис, – предупредила его собеседница, – и ты сразу вспомнишь, как следует воспринимать вопросы, задаваемые тебе человеком.

– Ну, я…

– Без «ну»! – оборвала она. – Что за манера выражаться?

– Ну… видите ли…

Она скрипнула зубами. В темноте погреба, в непосредственной близости от светящихся поганок, этот звук прозвучал зловеще.

– Я – армейский менестрель! – высказался Денис.

– Менестрель? Ты поешь? – Она уставилась на него с откровенным недоверием. – Ты не похож на человека, свободно чувствующего себя в стихии слова и музыки.

– Ну, наверное… – не стал отпираться Денис.

– Не знаю уж, какой ты менестрель, – продолжала она, бросив на него очередной испепеляющий взгляд, – судя по всему – отвратительный.

– Вероятно.

– «Вероятно»! – передразнила она. – Какой скромный! Не «вероятно», а «несомненно»!

– Несомненно.

– Ты из отряда Роселидиса?

– Да.

– Вот видишь, можно отвечать и без «ну», – похвалила она.

– Ну, в принципе, да, – согласился Денис.

– Как только Роселидис тебя терпит?

– Он терпеливый.

– Эльфы не бывают терпеливыми, да будет тебе известно… Во всяком случае, большинство.

– Возможно, Роселидис – из числа меньшинств, – сказал Денис, плохо соображая, что именно он изрекает. Эта женщина, похожая на даму из приемной комиссии в институте (куда он так и не смог поступить), совершенно деморализовала его.

И тут Дениса осенило.

– Вы – ученый! – закричал он.

– Разумеется, я ученый, и незачем так вопить, – сердито отозвалась женщина.

– Я от радости, – объяснил Денис.

– Растолкуй мне, пожалуйста, в чем именно состоит твоя радость.

– Ну, вы были непонятная… – сбивчиво начал Денис. – Но когда до меня дошло, кто вы, все стало ясно.

– Ага. И что тебе стало ясно?

– Ну, почему вы такая.

– Какая? – Она так и сверлила его глазами.

– Такая.

– Какая?

Разговор принял опасный для Дениса оборот. Он долго рассматривал пол, потолок и собственные руки, прежде чем найти нужное слова – как он полагал, такие, за которые ему не выцарапают глаза:

– Противоречивая.

– Какая? – с угрозой в голосе переспросила женщина.

– Загадочная, – быстро поправился Денис.

– И в чем же заключается моя так называемая загадочность?

– В том, как вы одеты, – нашелся Денис.

– По-твоему, щенок, в моем костюме есть что-то недопустимое? Или, быть может, недостойное?

– Он противоречив, – сказал Денис. – Ваша туника проста и выдает в вас человека, не гнушающегося никакой работой, в том числе и физической. Но покрывало на ваших волосах – из тонкого шелка, а это говорит о вашем высоком положении.

– Ты угадал, – объявила дама, отодвигаясь от Дениса и очевидно меняя гнев на милость. – Именно так. Ты наблюдателен, человечек.

– Ну, я же менестрель, – сказал Денис. – Мы, менестрели, должны быть наблюдательными, иначе грош нам цена. Без полевых наблюдений над людьми и их проявлениями мы ни в какую не сумеем воспеть правильными стихами.

– Что воспеть?

– Что-нибудь.

– Послушай, армейский менестрель, не положено воспевать «что-нибудь». Песня всегда имеет отношение к чему-нибудь конкретному. Даже если это песня о любви. Если ты будешь небрежно относиться к искусству, то никогда не вырастешь до мастера.

– Я думал, Мастера – это такая малочисленная раса, – возразил Денис.

– Я имела в виду «мастера» с маленькой буквы, – сурово возразила женщина.

– Ну, может быть, мне и смысла нет вырастать, – сказал Денис. – Я же в армии, меня могут убить.

– А если тебя не убьют? – вопросила она, явно заранее сожалея о вероятности подобного исхода. – Как ты намерен прожить остаток жизни?

– У людей жизнь короткая, – лихо отмахнулся Денис. – Вот будь я эльфом – другое дело… Тут пришлось бы шевелиться да поворачиваться, а человек живет столько, что хватит времени лишь моргнуть пару раз…

– Забавная философия у тебя, солдат, – сказала женщина. – Пожалуй, ты стоишь небольшого поощрения, так что я назову тебе свое имя.

– Для меня будет большой честью узнать его, – заверил Денис.

– Меня зовут Махонне, – сказала женщина. – И если некий Эахельван начнет рассказывать тебе небылицы, то… – Она вдруг осеклась и быстро проговорила: – Впрочем, забудь.

– Эахельван – это?..

Не отвечая на вопрос, Махонне быстрым, привычным движением убрала под покрывало выбившуюся прядь. Затем с нажимом произнесла:

– Без работ на земле невозможно выяснить прошлое. Без тяжелой, грубой, быть может, но необходимой физической работы. Таков закон суровой науки, которой мы служим. Надеюсь, тебе это ясно, и мне не придется разжевывать перед тобой очевидное. – Она смерила Дениса критическим взором и со вздохом заключила: – Молодость имеет то преимущество перед старостью, что, по крайней мере, обладает незамутненным сознанием. Пусть невежественным, но не замутненным. Ты согласен?

– У молодости много преимуществ, хотя…

И Денис процитировал нараспев (ибо плохо помнил мотив):

 
Осень жизни, как и осень года,
Надо не скорбя благословить.
 

– Очень правильные стихи, – строго согласилась Махонне. – Ну так вот, полевые работы дают нам практически все, что мы хотим узнать. Если кто-нибудь при тебе вдруг начнет громко и безапелляционно утверждать, будто бы все самые важные открытия делались в тиши кабинетов, – не верь. Просто не верь, и все. Никому не позволяй задурить свою светлую, не обремененную лишними теориями голову.

– Ага, – сказал Денис. – Следовательно, господин Эахельван именно это и утверждает? Насчет тиши кабинетов?

– Это же очевидно! – сердито отозвалась дама. – Разумеется, он! Утверждает! Крайне безответственно и глупо. Хорошо еще, что здесь его не кому слушать. Госпожа Гонэл вообще мало интересуется нашими исследованиями. У нее и без того полно забот. Что ж, иногда в чрезмерной занятости можно обрести спасение.

Махонне уставилась на Дениса и подозрительно пожевала губами. Она как будто постоянно пыталась уличить его не то в списывании, не то в отсутствии контурных карт, не то в несделанной лабораторной. В общем, в каком-то из тысячи смертных грехов.

– Тебе разве не хочется спросить, мальчик, чем именно мы занимаемся?

– Я только что хотел спросить об этом, – заявил Денис.

– Почему лее ты молчал?

– Я набирался храбрости, госпожа Махонне.

– А! – Она одобрительно хмыкнула. – Ты прав, эта тема требует благоговейного подхода. Доводилось ли тебе когда-нибудь слышать о свадебном платье Ингильвар?

– Разве это не легенда? – нашелся Денис. Ему почему-то очень не хотелось признаваться в том, что о свадебном платье Ингильвар он слышит впервые.

Как он и рассчитывал, Махонне разъярилась.

– Легенда? – Она так и впилась в Дениса глазами. – Легенда? Существуют мириады косвенных доказательств, неоспоримо свидетельствующих о том, что…

Она не успела договорить. В темноте подвала заскрежетала дверь, и чьи-то голоса раздались возле входа. Денис похолодел.

– Арилье! – позвал он хриплым шепотом, надеясь, что приятель сумеет вызволить его из ловушки прежде, чем сюда ворвутся стражники.

В мыслях Денис уже рисовал картину своего позора: его обнаруживают за кражей, вытаскивают наружу, бросают к ногам госпожи Гонэл, а та – прекрасная, древняя, вечно юная, царственная, – словом, истинная эльфийская владычица… мда. Госпожа Гонэл посмотрит на него сверху вниз и скажет: «Что же ты, Дениска засранец? Я ради тебя во всем себе отказываю, а ты пиво воруешь».

– Он здесь! – донесся знакомый голос Арилье. – Они оба здесь, я уверен!

– Мальчик, ты обладаешь фантазией, как все эльфы… и… гхм! – послышался второй голос, старческий и шамкающий, но вполне бодрый.

При звуках этого второго голоса Махонне выпрямилась на своем складном стульчике, как стрела, готовая впиться в потолок или в любое другое место, куда ее пошлет сильная рука лучника.

– Не может быть! – прошептала она одними губами. – Какое коварство!

– За все мои восемьдесят лет… гхм! – продолжал невидимый старец, подбираясь к застывшим собеседникам все ближе и ближе. – Так что ты, мальчик… обладая меньшим опытом… Тебе сколько лет?

– Восемьдесят один, – звонко ответил Арилье и расхохотался.

– Все вы, эльфы, на одно лицо… восемьдесят одни… всякий сопляк будет утверждать, будто ему восемьдесят один… – забрюзжал старец.

Затем в бледном световом пятне, падавшем из окна, перед Махонне и Денисом предстали эльфийский воин и сухонький старичок. Арилье ухмылялся так весело, что Денис едва не взвыл от досады: вся эта вылазка в винный погреб была, разумеется, подстроена. Нарочно – чтобы выставить Дениса дураком.

Очень милая эльфийская шуточка. Денис скрипнул зубами и поклялся поквитаться с приятелем. Впрочем, он не сомневался: Арилье отличнейшим образом осведомлен о его мыслях. И ничуть не боится ответной мести. Хорошо-хорошо, чертов эльф еще пожалеет.

Что касается старичка, то он, несмотря на свой почтенный возраст, двигался легко, точно за долгую жизнь иссох, избавился от всего лишнего и теперь сделался своего рода человеческой пушинкой. Глаза его, светло-серые, глядели ясно, почти по-детски.

Сейчас в них проступило искреннее удивление.

– Госпожа Махонне! – воскликнул он. – Вас ли я вижу, любезная?

Она молча сверлила его взором. Только стиснутые на коленях руки выдавали ее чувства.

Старичок живо повернулся к Арилье.

– Это твои эльфийские штучки!.. Ты вызвал… гхм!.. видение.

– Уверяю вас, дорогой господин Эахельван, я никогда не осмелился бы валять дурака до такой степени, – сказал Арилье. – Вызывать видения в попытках сбить с толку ученого мужа – занятие и бесполезное, и небезопасное.

– В этом ты, гхм, абсолютно прав, дитя мое, – смягчился старичок. Лесть подействовала на него благотворным образом. Он даже милостиво улыбнулся Арилье, а затем перевел взгляд обратно на Махонне. – Итак, вы – не видение, дорогая госпожа. Извольте же отвечать на мой вопрос.

– Какой вопрос? – скрипнула Махонне.

– Вас ли я вижу? – повторил Эахельван.

– Коль скоро я не видение, то меня.

Она поднялась и с деланно невозмутимым видом принялась складывать свой стульчик. Денис продолжал сидеть. Не зная, как ему быть, он машинально скреб пол ногтями.

Двое немолодых людей обменивались преувеличенно-вежливыми фразами, не обращая ни малейшего внимания на свидетелей. Арилье это веселило, а Дениса – страшно смущало.

– Итак, дорогая Махонне, кажется, вам потребовалась тишина уединения. И это – неутомимая искательница, ковырятельница земли, разрыхлительница почвы, достойная соперница всех дождевых червей в округе! – продолжал Эахельван. – Я потрясен до глубины души! В моем мировоззрении произошел переворот.

– Лучше бы этот переворот касался не вашего представления обо мне и моих привычках, а ваших ошибочных теорий касательно некоего предмета, могущего пролить свет на тему наших совместных исследований, – отрезала Махонне. Эту фразу она выпалила одним махом и даже не поперхнулась.

– Мои теории не ошибочны! – возопил старец.

Махонне торжествующе улыбнулась: как и всегда, ей без труда удалось наступить ему на больную мозоль.

– Да? – язвительно переспросила она. – Если они не ошибочны, то почему же, в таком случае, они до сих пор не дали никаких результатов?

– Потому что вы с вашими бесконечными раскопками вечно путаетесь у меня под ногами, – парировал он.

– Тише, господа, – остановил разбушевавшихся ученых Арилье. – Вам ведь не хотелось бы, чтобы сюда нагрянули стражники гарнизона? Все-таки неудобно выйдет: такие почтенные люди – и вдруг в винном погребе!

– Я действительно удаляюсь в погреб для систематизации знаний, полученных в результате практической работы, – надменно произнесла Махонне.

– Странное место для научных изысканий, – вполголоса заметил старичок.

– Единственное, где, как я надеялась, можно избежать вашего общества.

– Напрасно надеялись.

– Смею заметить, – сказала Махонне, – что моей репутации ничего не грозит, в то время как ваша готова рухнуть.

– Почему это? – взъелся старичок.

– Потому что я практик. Мне лично терять нечего.

И тут в подвал действительно вошли стражники гарнизона.

Их было трое. Судя по поведению Арилье, эльф знал об их скором прибытии. Наверное, сам же их и призвал, обещав знатную потеху.

– Господа, убедительно просим вас именем защитницы Гонэл покинуть винный погреб, – произнес один из стражников. – Это помещение закрыто. Любые напитки можно получить у прислуги.

Все четверо под охраной побрели к выходу. Денис отчетливо слышал, как Арилье посмеивается себе под нос.

* * *

Долго сердиться на эльфа у Дениса не было никаких сил. Тем более что Арилье согласился выполнять вместе с другом все штрафные работы, к которым Дениса приговорили. Два дня они дружно чистили конюшни, понукаемые конюхами, а затем вывезли весь собранный навоз на поля, в деревню, расположенную неподалеку от замка.

Впервые в жизни Денис задумался над тем, как на самом деле беззащитны, оказывается, крестьяне. Раньше ему вообще никогда не доводилось бывать в настоящей деревне. У мамы была дача, шесть соток, плотно застроенных домом, сараем и парниками. И вокруг этой дачи было еще тысяч десять таких же. Милиция, электричество, мобильная связь.

Здесь все выглядело по-другому. Как на другой планете.

Три десятка домов с маленькими окнами и не запирающимися дверями. Смысла запирать такие двери не было никакого: они слетали с петель от одного хорошего удара ногой. Ну, от двух. Поля стояли открытые всем ветрам и любым случайностям. Град, засуха, пожар, саранча, набег троллей – что угодно могло погубить их.

И защиты от этого нет.

– Как же они живут? – спросил Денис у своего спутника.

Арилье правил лошадью, Денис сидел на краю телеги, свесив ноги. Специфический груз в высоких плетеных корзинах стоял у него за спиной. За два дня Денис так притерпелся к запахам, что почти не обращал на них внимания, но теперь из полей доносился аромат цветущей гречихи, от которого кружилась голова, и Денису казалось, будто он помещен на границе двух миров – благоуханного и вонючего. Городской мальчик, Денис в теории понимал, что запах навоза для сельского жителя означает плодородие и грядущие урожаи. Но только в теории. На практике Денис все-таки находил навоз весьма неприятным.

– Кто живет? – переспросил Арилье.

Справа побежала рощица, слева потянулось поле. Шмели жужжали над ним так громко, словно вся вселенная принадлежала им.

– Ну, крестьяне. – Денис показал на деревню, видневшуюся впереди на холме.

– А что тебе непонятно? – удивился Арилье.

– Что заставляет человека вот так подставляться? – попытался уточнить Денис.

– Объясни. – Арилье оглянулся и глянул на приятеля.

Денис сосредоточенно думал, подбирая слова. Очевидно, вид мучительно соображающего Дениса, насмешил эльфа, потому что веселая ухмылка приподняла уголки его рта. Впрочем, от комментариев Арилье благоразумно воздержался.

– Ну, они так от многого зависят… Неурожаи там, голод, враги… Получается, что они выживают только чудом. Почему же они не бросят все и не уйдут?

– Их жизнь не так ужасна, как тебе представляется, – серьезно ответил Арилье. – Я, правда, немногое о ней знаю…

Он задумался о своем, а Денис вдруг попытался представить себе детство своего друга. Каким он был? Какими вообще бывают дети-эльфы? Вообразить себе беременную эльфийку он мог, а новорожденного эльфа – нет. И мальчишку эльфа – тоже нет. Разве что нечто вроде мультяшного Питера Пэна…

Наконец Денис спросил:

– А где ты вырос?

Арилье глянул на друга, улыбнулся.

– Мой народ – воины и кочевники. Мы живем в лесах. Далеко отсюда. Немногие остаются дома. Большинство из тех, кто живет на прежнем месте, – не те, кто остался, а те, кто вернулся. Может быть, и я когда-нибудь вернусь…

– Я хотел бы посмотреть на те края, – серьезно сказал Денис.

– Увидишь, – ответил Арилье.

– Правда?

– Я не шучу. Рано или поздно мы с тобой там побываем.

– Интересно, – сказал Денис. И больше не проронил ни слова: думал об эльфийских лесах и о том, что когда-нибудь окажется там. Эльфы добры, но надменны: для того, чтобы они всерьез воспринимали человека, нужно быть по меньшей мере супергероем. Так что, может быть, и не стоит торопиться там побывать.

* * *

В деревне посланцев из замка ждали. Местные крестьяне, как отметил Денис, внешне напоминали Хатру: крепкие в кости, светловолосые, со скуластыми лицами и ясными, широко расставленными глазами. Красивые, в общем-то, люди, подумал Денис, украдкой рассматривая их. Как будто сама здешняя земля нарочно вылепила для себя работников.

Один из них вышел вперед. Арилье натянул поводья.

– Привет посланникам замка! – проговорил крестьянин. Он прищурился, взглянул на возницу. – Никак, сам Арилье пожаловал?

– Это я, – сказал Арилье, бросая поводья и спрыгивая на землю. – Неужто ты не забыл меня, Хамтун?