Текст книги "Полководец"

Автор книги: Елена Хаецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Почему же ты не сбежала?

– Я маленькая…

Но она не была «маленькой», эта троллиха в золотом платье, расшитом красными узорами. Ее смуглые босые ножки удобно сидели в косматых стременах, как в домашних туфлях, но Енифар часто выдергивала их и болтала ими, подталкивая лошадь в бока. Свои темные волосы Енифар носила распущенными, ей вовсе не мешали пряди, падавшие ей на лоб, на глаза. Она то жевала прядку, то выплевывала ее. Она полюбила браслеты и предпочитала серебряные, чтобы звенели. Теперь и старые шрамы, нитями рассекающие темную кожу на запястьях девочки, казались чем-то вроде браслетов.

«Глупая баба, – думал Арилье о той, которая была для Енифар подменной матерью, – разве можно было бить этого царственного ребенка?»

«Моя дочка беленькая, а ты – вся черная, моя дочка добрая, а ты – злюка», – вспомнились ему причитания невежественной крестьянки.

Видел Арилье эту «беленькую» и «добрую». Ту, что заняла место, по праву принадлежащее Енифар. И впрямь она добрая – как бывают добры бессловесные твари, благодарные за еду и тепло.

Уж о Енифар никогда не скажешь, будто она добра. Она и улыбается, как истинный тролль, так, словно примеряется проглотить половину мира.

На второй день путешествия они встретили отряд троллей: те ехали из отдаленных мест к великому вождю Нитирэну, об избрании которого узнали совсем недавно.

С этими троллями были богатые телеги, и у них имелись также запасные лошади.

Они настигли путников и окружили их с хохотом и криками, они размахивали короткими копьями, и небо сделалось косматым от их волос и от конских хвостов, украшающих копья, выемы и рукояти мечей. Арилье употребил все силы для того, чтобы сдержать свою лошадь, обрадованную возможностью схватки, и сидеть в седле спокойно. А Енифар расхохоталась.

– Эй, кто здесь первый? – закричала она, выезжая вперед и вертясь на коне. – Ты? – Выбросив вперед руку со сжатым кулаком, она указала на первого попавшегося тролля.

Тот ухмыльнулся и кивком головы показал на другого:

– Он. Анапюр.

– Анапюр? Ты? – Енифар тряхнула браслетами и растопырила пальцы, как будто хотела напугать тролля. – Ты? Я – Енифар.

Анапюр оказался широкоплечим мясистым троллищем с очень сальными темно-коричневыми волосами, толстым носом и вывернутыми черными губами.

Он весело поклонился Енифар.

– Хочешь ты увидеть, как я обмакиваю пальцы в молоко? – спросил он. – Для тебя я побью обглоданной костью любого из друзей!

– Я бы и сама побила тебя обглоданной костью! – весело ответила Енифар.

Кругом дружно рассмеялись – как будто целая гора камней из мешка высыпалась разом.

И вот уже тролли спешиваются, останавливают лошадей, копаются в опилках, насыпанных на их дорожные телеги, и вытаскивают наружу куски мяса и бурдюки с молоком, вином и уксусом. Все бурдюки на вид одинаковы, поэтому Анапюр пробует сперва из одного, потом из другого, и по выражению его лица тролли сразу же угадывают: где молоко, где вино, а где уксус.

Есть и топливо, чтобы разложить костер посреди пустого пространства, где ничего, кроме травы, не растет, а горы вдали кажутся капризом горизонта, несуществующей линией.

Арилье наконец спешился. На него глянули мельком, но ничего не сказали. И только когда Енифар поманила его к себе, тролли насторожились.

Анапюр проговорил:

– В своем ли ты уме, Енифар?

– Уж не в твоем, – ответила Енифар. – Что тебе не по сердцу?

– Кого ты зовешь к угощению?

– Кого надо, того зову, – отозвалась девочка. – Кого не надо, к тому и головы не поверну. А разве у тебя не так? Странный обычай в твоем роду, Анапюр, если у тебя не так!

Арилье остановился чуть поодаль, прикидывая, как лучше поступить: то ли предоставить Енифар улаживать дело, то ли пуститься в объяснения самому.

Но пока он медлил – а заняло это лишь долю секунды, – Енифар уже успела решить все по-своему: острым кулачком она расквасила нос ничего не подозревающему Анапюру.

– Ох! – воскликнул он, хватаясь за ноздри.

– Эге, – сказала Енифар, – кому еще мой брат не по сердцу?

– Так он твой брат? – переспросил Анапюр, скорбно покачиваясь на месте. – Почему ты сразу не сказала?

– Я сказала, – возразила Енифар. – Да так, что меня сразу все услышали.

Арилье подошел и уселся рядом с девочкой.

– Я ее брат, – подтвердил он. – Разве тебе это не по сердцу, Анапюр?

– Мне это по носу, – буркнул Анапюр. – Впервые вижу тролля с такими глазами, как у тебя. Что ты можешь разглядеть подобными шарами? Как ты удерживаешь их в черепе?

Арилье моргнул, и Анапюр отвернулся.

– Все кажется, будто они вот-вот выскочат и покатятся по дороге.

– У него эльфийские глаза, но сердце – троллиное, – сказала Енифар. – Вот посмотришь еще, как он ест!

– Я съел бабушку, – хмуро добавил Арилье, вспоминая варварский обряд усыновления, через который он прошел.

Кругом разразилось титаническое веселье, как будто Арилье сказал что-то чрезвычайно смешное, однако в конце концов тролли вынуждены были признать, что любому из них далеко до Арилье: никто даже и не пытался съесть бабушку.

– Мы едем в Калимегдан, – объяснила Енифар. – Мы ищем моего отца.

Как ни следил за девочкой Арилье, она все-таки ухитрилась добраться до бурдюка с вином и не пропустить своей очереди, когда напиток пускали по кругу. Теперь черные глаза ее блестели, а язык болтал без умолку.

– Твоего отца? – удивился Анапюр. – Почему ты говоришь «моего», а не «нашего»? – Он как раз высасывал мозг из жирной кости и теперь этой костью ткнул в Арилье. – Разве у вас не общий отец?

– Ты плохо слушал! – ответила Енифар.

– Я вообще не слушал! – гордо молвил Анапюр и вгрызся в кость. – Но теперь – дело другое. Теперь я буду внимателен к твоим словам. Потому что прежде ты говорила что хотела и по большей части без всякого толку для меня, а теперь ты будешь говорить про то, что я бы желал узнать.

– А про что ты желал узнать? – удивилась девочка. Ее глаза заблестели еще ярче.

– Если у тебя и у этого Арилье разные отцы, – сказал Анапюр, – стало быть, у вас общая мать?

– Будь это так, для чего бы ему съедать бабушку? – откликнулась Енифар. – Ни отец, ни мать у нас не общие, и даже бабушки все разные, и родились мы в разных краях, и по крови мы различны, а по нраву несовместимы, и все же мы – брат и сестра, и ближе Арилье нет у меня никого, разве что мать, но мать далеко, разве что отец, но отца я видела только во сне.

– Ты говоришь загадками, – облизнулся Анапюр, – это я люблю.

Кругом одобрительно загудели. Все тролли, если они поели и в хорошем настроении, и не идут на битву, любят загадки, даже самые старинные и простые, ответы на которые давным-давно известны из преданий.

– Ха! – сказала Енифар бойко.

И выпила из бурдюка еще немного.

Арилье отобрал у нее бурдюк. Вино у троллей было густое и очень сладкое. Два раза лизнуть – и мир становится многоцветным и в то же время неотчетливым, как будто кто-то размазал, не разводя водой, все самые яркие краски.

– По нраву вы несовместимы – что это означает? – задумчиво промолвил Анапюр. Он щелкнул ногтем по бурдюку, который все еще удерживал Арилье, и подмигнул эльфу. – Не то ли, что она больше похожа на мужчину, а ты – на девчонку?

Крутом так и грохнули. Арилье криво улыбнулся и прихватил горлышко бурдюка зубами.

– А что, если и так? – осведомился он. – У многих ли найдется достаточно мужества оставаться нравом как девчонка?

– А много ли для такого требуется мужества? – выкрикнул один из троллей заплетающимся языком.

Но и Арилье достаточно выпил троллиного вина, чтобы возразить достойно:

– Девчонка слаба и не умеет скрывать этого, стало быть, девчонке приходится жить с собственной слабостью, да еще и выставленной напоказ! Каково это?

– Трудно, – признал тролль.

Чтобы скрыть смущение, он сунул в рот побольше хлебного мякиша, а заодно и горсть опилок. Последнее вышло случайно.

– Девчонка чувствительна и чуть что – плачет, – продолжал Арилье, – а прятать слезы невозможно, ведь они так и катятся по лицу. Каково это? Много ли для этого потребно мужества?

– Много, – пробурчал другой тролль.

Третий переговорил с Анапюром, хихикнул и спросил:

– Что же ты, плачешь да трусишь?

– Как струшу, так сразу и плачу, – заявил Арилье, блестя синими глазами. – Ни того, ни другого не таю, любому позволено это увидеть.

– А что же еще ты делаешь, как девчонка? – спросил Анапюр.

– Откровенничаю с незнакомцами, – сказал Арилье.

– А дерешься как?

– Как девчонка – отчаянно. Кричу и впиваюсь когтями в физиономию обидчика.

– Любишь ты как?

– Как девчонка – бесстрашно, так, будто на моем сердце отродясь не было кожи, голой душой, разрезанной грудью.

– А ревнуешь как?

– Ясное дело, как девчонка: сопернику ломают пальцы, один за другим, а изменнице – яда в кашу.

– А если она невиновна?

– Тогда плачу и лезу в петлю.

– А если я назову тебя «девчонкой»? – облизывая жирные губы и откладывая кость, осведомился Анапюр.

– Тогда я назову тебя «эльфом» и отрежу тебе уши, – ответил Арилье.

– Эльфом! – засмеялся Анапюр. – Более смешного я ничего не слыхивал! Храбрая ты, должно быть, девчонка, Арилье, и хитрая, и ловкая.

– Да еще и драться умею, – добавил Арилье.

– Вот это по мне! – Анапюр поцеловал собственный кулак в знак одобрения, а потом похлопал тыльной стороной ладони Арилье по волосам. – Вот это по мне!

– Что ж, ты – не девчонка, – под общий смех заключил Арилье.

– Другая загадка, – нахмурился Анапюр. – Разные бабушки… Что это значит? И чью бабушку ты съел?

– Я съел бабушку Енифар, – сказал Арилье, – чтобы называть милыми сестрами всех знатных троллих, а всех знатных троллей – милыми братьями, и всех незнатных троллей – милыми слугами, и всех старых троллей – милыми бабушками.

– Ого! – воскликнул Анапюр. – Стало быть, ты не тролль.

– Угадал, Анапюр.

– Стало быть, ты… Нет, – вдруг выдохнул Анапюр.

Воцарилось странное молчание. Все смотрели на Арилье, а он преспокойно взял еще кусок мяса и впился в него зубами.

– Какая тебе разница, кто я по крови, – сказал Арилье безразличным тоном, с набитым ртом, – если я назову тебя милым братом?

Енифар вскочила:

– А кто тронет его – будет иметь дело со мной! У меня нрав мужчины, и в моей печени вскипает желчь, в моем желудке бурлит яд, в моем горле рождаются стрелы, мой язык жалит, мой взгляд испепеляет, мои брови колют, мои губы кусают, а зубы – дробят кости!

– Сколько тебе лет? – спросил Анапюр, влюбленно глядя на нее, стоящую в свете костра, снизу вверх.

– Будет десять, а пока не исполнилось!

– Я бы на брюхе молил тебя быть моей, – сказал Анапюр.

– Мой палец можешь поцеловать сейчас, а твоей не буду никогда! – ответила Енифар.

Она протянула ему указательный палец, и Анапюр осторожно прихватил его зубами возле ногтя. Оба они зажмурились, потом Анапюр двинул челюстью сильнее, и на коже Енифар выступила кровь.

Анапюр тотчас выпустил ее руку, а она дала Арилье слизать капельку крови.

– Нечего тебе, Анапюр, поедать меня, коль мы не женаты и никогда не будем! – заявила Енифар, как ни в чем не бывало усаживаясь возле костра. – Наша кровь в нашей семье и останется.

Арилье все держал ее тонкую шершавую ручку, не в силах выпустить ее и тем самым подвергнуть, возможно, какой-нибудь новой опасности.

Тут из темноты один из троллей вдруг громко спросил:

– А как же последняя загадка – кто отец Енифар?

– Мой отец – Джурич Моран, – сказала Енифар. – И это вовсе никакая не загадка. Это – тайна, потому что моя мать говорит, будто Джурич Моран зачал меня во сне.

* * *

Расставались с троллями наутро тепло, по-дружески. Анапюр обнял Арилье, стукнулся с ним кулак о кулак, потом шутливо боднул его лбом в живот.

– Когда твои кишки забудут про мясо, которым я их набивал, – пусть твоя душа про это не забудет, – пожелал он.

А Енифар он сказал:

– Во всем моем теле нет ни единого волоса, который забыл бы о тебе, прекрасная.

Арилье ответил так:

– Я не хочу никогда оказаться твоим врагом, Анапюр. И даже если я и сделаюсь твоим врагом, я все равно останусь твоим другом.

А Енифар ответила так:

– Пусть в память обо мне все твои волосы стоят дыбом, Анапюр! А я буду держать дыбом за тебя мои уши.

Она умела двигать ушами – редкое искусство среди троллей, да и среди людей тоже. А эльфы никому не рассказывали, умеют они это делать или нет.

* * *

Встреча с Анапюром и другими троллями оказалась приятной, хоть и оставила после себя некоторую тяжесть в желудке.

Еще день путники ехали без происшествий и даже для того, чтобы поесть, не останавливались: троллиная трапеза переваривается долго.

Горизонт не приближался: все так же недостижимо розовели на фоне неба призрачные горы, только к концу второго дня сделались чуть более темными.

Арилье то и дело принимался размышлять над тем, какой странный оборот принимала его судьба. Из восьмидесяти двух прожитых им лет он больше пятидесяти сражался с троллями; как же вышло, что теперь он ест и пьет с ними, и понимает их шутки, и даже отвечает на их загадки? Впрочем, все это представлялось ему странным лишь до того момента, пока он не взглядывал в сторону Енифар; а стоило ему увидеть девочку, как сразу же все то, что могло быть сочтено противным природе, становилось чем-то совершенно естественным.

Череда событий, превративших Арилье в тролля, выстраивалась в безупречную цепочку, где каждое звено занимало строго отведенное ему место.

Разве мог Арилье допустить, чтобы охранная сила каменных зверей, не допускающих в замок Гонэл никого, в ком течет троллиная кровь, уничтожила ребенка? Виноват ли Арилье в том, что Серая Граница сместилась, и он вместе с Енифар оказался на троллиной земле? Он позволил девочке спасти его жизнь – может быть, следовало бесславно сгинуть, лишь бы не входить в ее семью?..

Но и это все было лишь попыткой разложить по полочкам побуждения, чувства и события. А Енифар, как и всякая знатная троллиха, и как всякий ребенок, и как любая женщина, не опускалась ни до какого «раскладывания по полочкам». Жизнь для нее была жизнью, цельной, круглой, такой, что и не откусишь, как ни разевай пасть. И потому мало-помалу все сомнения Арилье рассыпались, как песок, и его лошадь прошла по этому песку копытами.

И тогда он начал задумываться о другом.

Для чего им, собственно, ехать в Калимегдан? О том, что Джурич Моран изгнан из Истинного мира, известно было уже давно. В Калимегдане им не найти отца Енифар, одни только его следы… Но ведь эти же самые следы можно обнаружить в любом месте Истинного мира.

Так что же ожидает их в конце долгой дороги?

– Мастера точно укажут нам, где он, – заверила Енифар Арилье, когда эльф впервые поделился с ней своими соображениями.

Девочка смотрела так ясно и простодушно, что Арилье не мог с ней не согласиться.

На рассвете третьего дня их опять нагнали всадники.

Арилье заранее улыбался, предвидя новую забавную встречу. Теперь он был готов к любой неожиданности, даже к игре в вопросы-ответы.

– У нас еще принято фехтовать на обглоданных костях, – сообщила Енифар. – Мне рассказали. Это очень веселая забава, только надо следить, чтобы тебе череп не проломили. Впрочем, у троллей черепа крепкие, а от выпитого они делаются еще прочнее. Ты не знал? Это такое свойство у некоторых напитков. Жаль, что нельзя на всю жизнь запастись крепостью: как протрезвеешь, так сразу снова становишься опять более хрупким. А у эльфов как?

– Приблизительно так же, – вынужден был признать Арилье.

– Вот и испробуем, – предложила девочка.

Всадников было четверо, и они стремительно нагоняли путешественников. Енифар остановила коня, Арилье последовал ее примеру. Что-то сверкнуло в воздухе. Арилье не сразу понял, что именно видит, и только потом сообразил: поднятый над головой меч.

Первый из всадников выхватил оружие.

– Мы на троллиной земле, – сказал Арилье. – Здесь нет врагов. Этого попросту не может быть.

Ему подумалось, что это, быть может, передовой отряд из замка… или разведчики… или, не исключено, какие-нибудь отчаянные головы, совершающие рейды по чужой территории… Енифар выдернула из ножен кинжал, а Арилье извлек длинный меч, который носил за спиной, искренне считая чем-то вроде украшения – чтобы тролли, видя роскошную рукоять, могли уважать его.

Арилье хлопнул лошадь Енифар:

– Скачи!

– Убегать? – крикнула Енифар, хватаясь за поводья.

– Скачи! – повторил Арилье и помчался навстречу врагам.

Он еще не оставлял надежды увидеть «своих» – людей или эльфов – и договориться с ними.

Первый всадник уже поравнялся с Арилье. Они обменялись ударами, затем незнакомец промчался дальше, а Арилье остановил коня и повернул навстречу остальным.

Енифар изо всех сил гнала лошадку. Она торопилась к невысокому холму, за которым можно было спрятаться.

Громко крича, Арилье встретил следующего врага. Теперь он видел, что это человек. Не тролль и не эльф.

Арилье поднырнул под его копье, а затем быстро развернулся и сильным ударом сбросил всадника с седла.

Тот запутался в стременах и, пока его испуганная лошадь убегала, стукнулся головой о камень. Арилье ошеломленно смотрел ему вслед: длинная красная полоска потянулась по траве.

Еще двое огибали холм, за которым скрылась Енифар. Арилье помчался на помощь девочке.

Кому бы ни служили эти всадники, они – люди. У них было достаточно времени разглядеть троллиную одежду Арилье. И вряд ли они не увидели, кто его спутница.

Стало быть, они – с той, с эльфийской стороны Серой Границы… Удивительно, но Арилье не воспринимал их как «своих». Те, кто угрожал жизни Енифар, были для него чужими. Более чужими, чем самые глубоководные из рыб, чье бытие, если вдуматься, вообще представляется сплошной несуразицей, начиная от выпученных розовых глаз и заканчивая той гадостью, которой они питаются, расплющенные водной толщей.

Неожиданно лошадь первого из всадников понесла. Напрасно незнакомец кричал и бил ее короткой плеткой – она не слушалась, охваченная паникой. Двое других готовились наброситься на Енифар, когда Арилье настиг их и с размаху отсек ближайшему из врагов руку.

Последний оскалил зубы – Арилье очень близко и отчетливо увидел его лицо, – и направил в грудь эльфа копье. Но удар оказался слабым и зацепил Арилье лишь вскользь, а всадник выронил копье, выпучил глаза и повалился на гриву лошади. В его спине торчал кинжал.

Енифар закричала громко и торжествующе и, сняв с руки браслет, метнула в лошадь.

– Давай, удирай отсюда! – вопила девочка. – Удирай, покуда я не передумала!

Арилье подскакал к ней и крикнул:

– Бежим!

– Убьем их всех! – орала маленькая троллиха.

– Мы не знаем, сколько их, – возразил Арилье. – Уносим ноги, скорее!

– Решение труса! Добей этого, безрукого!

– Он и сам помрет, – сказал Арилье. – Нет времени.

Енифар завизжала, больше от восторга, чем от ярости, ударила лошадь пятками и полетела стрелой. Арилье нагнал ее. Больше всего он боялся, что преследователей окажется не четверо, а, скажем, человек десять. С целым отрядом им не справиться. Они и этих-то четверых одолели в основном благодаря случайности.

С губ лошадки Енифар срывалась пена, и девочка постепенно перешла на шаг. Арилье замедлил бег своей лошади и поравнялся с Енифар.

– Нужно передохнуть, – сказал он наконец.

Она ухмыльнулась:

– Хорошо, что мы не взяли с собой телегу, не то пришлось бы ее бросить.

Припасы они везли в сумках у седла. Енифар сразу сказала матери, что не хочет обременять себя обозом, поэтому и слуг своих, и телеги – все оставила в имении Аргвайр. «Когда-нибудь, – торжественно поклялась девочка, – я вернусь и заберу все это обратно».

Теперь Арилье вынужден был признать ее правоту, хотя в первые дни втайне немного сердился на Енифар. Эльф не хотел бы говорить об этом открыто, но он успел привыкнуть к комфортному способу путешествий, принятому у знатных троллей. Ему нравились большие телеги, где зарыто много разных припасов и просто интересных вещичек, приятен был ему запах опилок, забавляли его и рабы, ленивые и толстые, которые, если их несильно пнуть ногой, как бы оживают и начинают усердно прислуживать тебе – подносить еду и питье, обмахивать тебя опахалом и бормотать льстивые слова.

Но Енифар, конечно же, оказалась более предусмотрительной. Как бы они ушли от погони, будь с ними обоз? А своих слуг Арилье ни за что не бросил бы на произвол судьбы. Пришлось бы сражаться за них и уж конечно же погибнуть.

– Там ручей, – Арилье показал на полоску зеленой травы, видневшуюся впереди. – Надо бы умыться.

* * *

У ручья оказалось так хорошо, что двигаться с места больше не захотелось: там и заночевали. Арилье разложил костер, Енифар разделась догола, искупалась и потом растянулась на солнце, торопясь высушить волосы в холодеющих закатных лучах. Обнаженная, она выглядела куда более невинной, чем одетая. Просто маленькая девочка, похожая на дикого зверька.

Арилье мылся куда более осторожно, боясь расцарапать чувствительную кожу. Одна ранка, в которую попала грязь, – и нарыв обеспечен.

Огонек то стелился по земле, когда ветер принимался дуть сильнее, то распрямлялся и нахально тянулся к небу в попытке соперничать с закатом. Горы Калимегдана сделались черными и отчетливо нарисовались на плоском горизонте, похожие на грозовую тучу.

Енифар показала на них кивком подбородка и тихо проговорила:

– Они нас так ждут, точно намерены съесть.

Она передернула плечами, хотела добавить еще что-то, но воздержалась.

Арилье сказал:

– Оденься, простынешь.

Она натянула на себя платье, вытащила из тюка плащ и завернулась плотнее. Вдруг у нее застучали зубы.

– Вот теперь я, кажется, испугалась, – признала она, прижимаясь к Арилье.

Он ощущал, как ее бьет крупная дрожь, и обнял покрепче. Сидеть ему было неудобно, но он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть высокородного звереныша. Обычно Енифар не позволяла себе проявлять подобные недостойные чувства; очевидно, она целиком и полностью доверяла Арилье, если допустила ему увидеть себя в минуту слабости.

– Они хотели убить нас, – пробормотала она.

– Нет, – возразил Арилье. – Они хотели убить меня… Тебя они, по-моему, пытались захватить.

– С чего ты взял? – Она дернулась, пытаясь высвободиться.

Он тотчас разжал руки, чтобы она не сочла, будто он удерживает ее насильно. Енифар гневно взглянула в лицо Арилье своими блестящими черными раскосыми глазами.

– С чего ты взял, что они не хотели уничтожить меня? – повторила она, негодуя. – Зарезать троллиху, разбросать ее внутренности по земле, выколоть ей глаза, вырвать ее волосы, – самое для них желанное дело!

– Да кто они такие?

– Почем я знаю?

– Ты так уверенно судишь об их желаниях, – объяснил Арилье. – Я-то решил, будто ты встречалась с ними раньше.

– Ну вот еще! Если бы я встречалась с ними прежде, они бы сегодня на нас не напали, потому что были бы уже мертвы, – объяснила Енифар.

– И никогда не слыхала о них?

– Нет! Откуда? Да и кто осмелился бы говорить при мне о такой-то пакости! – закричала Енифар. – Ты совсем глуп, Арилье! Сразу видно, что эльф.

– Я же съел бабушку, – напомнил он.

– Только глупый эльф мог согласиться на подобное, – отрезала Енифар. – Ни одному троллю и в голову бы не пришло сожрать целую бабушку, да еще всю ту кашу, что наварилась с ней впридачу. Так что не похваляйся попусту своей пустой головой.

– Моя пустая голова носит на себе два круглых глаза, – сказал Арилье, – и эти глаза глядят на тебя, Енифар, и на врагов, которые покушаются на твою жизнь, Енифар, и если эти круглые глаза так тебе не по сердцу, Енифар, то я могу их вырвать и бросить на дорогу.

– Ну вот еще, – проворчала Енифар, – это ведь мои глаза, Арилье, как и весь остальной ты. Я не позволю тебе разбрасываться моими вещами.

Она тихо всхлипнула, потерлась головой о его бок и мгновенно заснула.

Арилье, не выпуская Енифар из объятий, медленно улегся рядом, накрыл ее своим плащом поверх ее собственного.

Долго смотрел он на ребенка – округлая щека, маленькое чуткое ушко, длинная резкая черная прядь волос.

Снова и снова он вспоминал дневное происшествие.

Если бы их атаковали тролли, можно было бы вообразить, будто сторонники Нитирэна по-прежнему видят в потомстве Эхувана опасного соперника и стремятся уничтожить любого претендента на главенство среди троллиного народа.

Если бы нападавшие были эльфами, у Арилье не возникло бы сомнений в том, что это какие-то вольные мстители, действующие на землях троллей по принципу «как вы с нами, так и мы с вами».

Но это были люди, а люди могут оказаться на чьей угодно стороне… Кому же они в действительности служат? И чего на самом деле добивались? Действительно ли они пытались убить обоих или же Арилье прав в своем предположении, и Енифар они собирались не убить, а захватить в плен? Возможно, кстати, что именно эта цель сделала их уязвимыми.

Но если это и так, то для чего им понадобилась Енифар?