Текст книги "Полководец"

Автор книги: Елена Хаецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Миха Балашов был никем, – продолжал Авденаго. – Мальчишка, вроде тебя, двоечник, быдло и пушечное мясо.

– С чего ты взял, что ты – быдло и пушечное мясо? – удивился Денис.

– А кто? – пожал плечами Авденаго.

– Не знаю… человек, – растерянно сказал Денис.

– Ага, человек, как же, – оскалился Авденаго. – У нас в школе был учитель, такой Николай Иванович. Он нам это все прямо в глаза говорил. Что мы – пушечное мясо, раз Лермонтова не читаем.

– Ну да! – поразился Денис.

– «Ну да!» – передразнил Авденаго. – Именно, что «да». Ну, и какой мне после этого интерес оставаться Михой Балашовым? А вот Авденаго – другое дело. Авденаго – тролль, муж Атиадан, дахати Нитирэна.

Последние слова он произнес с гордой печалью, сильно удивившей Дениса.

Сейчас Авденаго совсем не напоминал того разболтанного наглого типа, который цеплялся во дворе к хорошему мальчику Денисику. Сейчас Авденаго выглядел намного старше, его лицо расслабилось, перестало кривляться в гримасах, сделалось даже симпатичным – по-своему.

– Что такое Нитирэн? – спросил Денис.

– Наш вождь. Великий вождь, – подчеркнул Авденаго.

– Вроде Сталина?

– Лучше.

– Ясно… А второе слово… – Денис щелкнул пальцами.

– Дахати, – кивнул Авденаго. – Секундант. – Он встретился с Денисом глазами и рассмеялся, не издевательски, а просто весело. – Что, ушам своим не веришь? Не ожидал, что я такие слова знаю?

– Ну, ты, наверное, много разных слов знаешь, – уклончиво произнес Денис. – Всяких. Если ты друг великого вождя.

Авденаго покачал головой:

– Дахати – больше, чем друг. Это заместитель, второе «я», двойник. Дахати берет из добычи все, что захочет. Дахати ест лучшее, ему не отказывают женщины. Дахати должен умереть вместо вождя.

– А, – сказал Денис, немного подавленный таким величием.

Авденаго ухмыльнулся.

– По положению в Истинном мире я гораздо выше тебя, – сообщил он, ковыряя в зубах ножом.

Денис подал ему зубочистки в пластмассовой коробочке.

– Мы с тобой находились по разные стороны Серой Границы, – сказал Денис. – Грубо говоря, были врагами. Так что твои титулы, по идее, меня никак не впечатляют.

– Смотри. – Авденаго сжал кулаки и медленно опустил их на стол. – Если бы ты попался к нам в плен, я мог бы показать на тебя пальцем и забрать к себе. Я распорядился бы, чтобы тебя повесили, или отправили на рудники, или отпустили на свободу. И это было бы исполнено. А если бы я попался к вам в плен – что бы ты смог? Смог бы ты забрать меня к себе, или отправить на рудники, или отпустить на свободу?

Денис немного растерялся, но затем собрался с мыслями и ответил, как он надеялся, вполне спокойно и разумно:

– У нас нет рабов. И рудников, кажется, тоже. Так что первые два вопроса бессмысленны.

– А ты так уж уверен, что у эльфов нет рабства? – прищурился Авденаго. – Ты ведь, небось, дальше замка и не ходил, а? Ты хоть бывал в эльфийских лесах? Ты знаком с их обычаями? Ты же ничего о них толком не знаешь. Сколько эльфов было у тебя в друзьях?

– Ну… – Денис начал мысленно подсчитывать и наконец сообщил: – С двумя я точно дружил. Без вопросов.

Авденаго неприятно рассмеялся.

– Вот видишь! Всего с двумя. Как ты можешь утверждать с такой уверенностью, будто знаешь о них все?

– Ну, не все, но кое-что – да, знаю, – Денис пытался стоять на своем, но переспорить тролля ему явно не удавалось.

– Хорошо, хорошо, предположим, ты прав, – с деланным великодушием согласился Авденаго. – А как насчет свободы? Было бы у тебя право просто так взять и отпустить меня на волю? Без объяснения причин, своей властью, своей прихотью?

– Мы не отпускаем на свободу врагов, – сказал Денис. – Что тут обсуждать-то!

– Ты в Истинном мире был куда ниже по положению, чем я, – подытожил Авденаго торжественно. – Я дахати вождя, а ты – простой солдат. Кстати, я вообще сильно удивлен, видя тебя живым.

– Да? – Денис понял, что окончательно сбит с толку.

– Ага, – кивнул Авденаго. – Моран мне положительно обещал, что тебя там изрубят в капусту. Сделают из тебя фарш. Голубцы, в общем. Знаешь, которые ниточкой завязывают. Любишь такие?

Денис молча смотрел на него. Он так растерялся, что, кажется, вообще утратил дар речи.

Авденаго подмигнул ему:

– Да ладно тебе огорчаться, не убили же…

– Почему Моран обещал тебе, что меня убьют? – выговорил наконец Денис.

– Что, интересно? – Хитренькая кривая улыбочка проползла по губам Авденаго. Проползла и скрылась. – Я завидовал тебе, – сказал Авденаго просто. – Вот он и обещал. Из сострадания ко мне.

Денис затряс головой.

– Ничего не понимаю! Ты мне завидовал? Почему?

– Потому что ты – балованный и ухоженный. Потому что у тебя есть мамочка. Потому что ты ничем не заслужил всего этого.

– Все равно не понимаю… Откуда ты мог это знать?

– Я же видел тебя у Морана, – пояснил Авденаго.

– Но я-то тебя не видел!

– Конечно, не видел. Я прятался.

– Ты подглядывал, что ли?

– И подслушивал тоже.

– А как ты оказался в квартире Морана?

– Напряги свой ум, эльфяка. Может, у эльфов и впрямь нет рабства, а вот у нас, у троллей, оно распространено повсеместно.

– Такого не может быть… Мы же не в Истинном мире, а и реальном! – вырвалось у Дениса.

– Какого тролля остановит подобная мелочь? – презрительно хмыкнул Авденаго. – Я был рабом Джурича Морана. Он спас меня от ментов, а потом… – Он махнул рукой. – Я ни в чем не раскаиваюсь. И жалеть меня тоже не надо. Мне завидовать надо! А я тогда сдуру тебе позавидовал. Такой ты был холеный, гладенький. И мамочка за тебя трясущимися ручками двадцать пять штук отвалила. «Помогите, мол, Денисику, отправьте его в круиз, он так не хочет идти служить в армию…» Моран ей – «мур-мур-мур, отправим вашего Денисика к эльфикам, его там прелестные девы будут с ложечки кормить» – и все такое. Мамочка: «Ах, мой Денисик такой нежный, с ним надо поделикатнее…» Тьфу ты. Меня чуть не стошнило. И все равно, понимаешь, – все равно я тебе завидовал!

Денис болезненно сморщился:

– Она – мама, ее не переделаешь.

– Да при чем тут «мама»!.. – Авденаго с досадой выплюнул очередную зубочистку и показал пальцем на кухонный шкаф. – А там у вас что? Может, тортик припрятан?

– Сейчас глянем.

Денис поставил перед Авденаго коробку с мятым эклером и блюдце с раскрошенным печеньем.

– А варенье есть? – жадно спросил тролль.

– Есть. Тут какой-то джем и еще от Нины Анатольевны, с дачи…

– Тащи все, – распорядился Авденаго.

И продолжил, чавкая:

– Ну, в общем, напялили на тебя колготки и прочее тряпье, щелк – и ты уже на лугу среди овечек, пастушек и эльфиечек. Но ведь это несправедливо! Одним – все, а другим – только тряпкой по морде. Я свои соображения Морану прямо в глаза высказал! Представляешь? Он меня еще спрашивает: «Чего это у тебя, Авденаго, такая рожа кислая?» Тут-то я и высказался. Ну, в общем, это довольно смело по отношению к Морану, потому что он бывает просто бешеный… Не веришь? Смотри.

Авденаго поднял ладонь и повернул ее к Денису, так, чтобы тот мог рассмотреть шрам посреди руки.

– Что это? – не понял Денис.

– Это меня Моран ножом, – сказал Авденаго.

– Зачем? – поразился Денис.

– Захотелось ему… Счел, что так надо.

– А ты что?

– Заревел, больно было… Ты бы на моем месте еще и не так заревел! – сказал Авденаго. – Ну, в общем, когда я ему признался, что завидую, Моран только посмеялся. И знаешь, что сказал?

– Что?

– Что отправил тебя на бойню. Что ты сразу же попадешь на войну и там из тебя сделают вот это самое. Фарш.

– На самом деле так приблизительно все и вышло, особенно под конец, когда ваши напали на замок, – признался Денис.

– Но ты жив, – заметил Авденаго и взял целую горсть ломаного печенья.

– Тебя это сильно огорчает? – спросил Денис.

Авденаго не ответил. Вместо этого он знаком приказал налить ему еще чаю, доел печенье и наконец изрек:

– У нас с тобой общая цель. Мы оба хотим вернуться в Истинный мир. Ты поможешь мне, а я – тебе.

– Идет, – кивнул Денис. – Но вот только одна загадка: как нам найти Джурича Морана?

– Никак, – сказал Авденаго, обтирая пальцы о любимую мамину тюлевую занавеску (Денис даже не поморщился – после Истинного мира он сделался человеком железной выдержки). – Я уже все перепробовал. Не забывай, ты был всего-навсего его клиентом, а я – его холопом. Я знал все его прихоти, все придури, я умел угадывать его желания…

– Ага, то-то он тебя ножом пырнул, – вставил Денис, почему-то уязвленный.

– Такова была его прихоть, – невозмутимо отозвался Авденаго. – Ну так вот, я тебе говорю: от тебя он, возможно, и прячется, потому что вряд ли желает видеть эльфеныша; но уж мне-то он бы непременно явился, если бы от него это зависело.

– Хочешь сказать, что Моран не во всех своих поступках властен? – удивился Денис.

– В реальном мире – да, – кивнул Авденаго. – Он связан какими-то правилами, которых ни ты, ни я не знаем. Не исключено, что не знает этих правил и сам Джурич Моран.

– Погоди, – остановил своего собеседника Денис. – Погоди, я не поспеваю… Ты хочешь сказать, что Моран чего-то не знает или не может?

– Ну да, – сказал Авденаго. – Именно об этом я тебе и толкую.

– Я столько всего о нем в Истинном мире наслушался! – вздохнул Денис. – Его там, в общем, за бога считают. Ну, за такого бога, маленького. Но могущественного.

– Моран – изгнанник, – сказал Авденаго. – Моран – преступник. Не мелкий уголовничек, вроде меня, а настоящий преступник, крупный. С размахом. Его по приговору суда выставили из Истинного мира. И, наверное, нарочно так сделали, чтобы он с нами встретиться не сумел.

– Почему? – Денис непонимающе мигал.

Авденаго рассмеялся ему в лицо.

– А ты над этим никогда не задумывался, мамин сыночек? Я так непрерывно думаю. И знаешь, до чего я додумался? Если он начнет общаться с такими, как мы, то рано или поздно отыщет дорогу в Калимегдан. А это станет катастрофой для тех, кто отправил Морана в изгнание. Потому что Моран не простит. Он добрый – по-своему, для тролля, тем более для тролля из высших, – но этих он не простит. Он, правда, со мной об этом никогда не разговаривал, да я-то хорошо его изучил!

– Моран – добрый? – переспросил Денис, вспомнив о чем-то. – И этот добрый обещал тебе, что меня непременно убьют?

– Разумеется, он очень добр, – подтвердил Авденаго. – Только не к тебе, а ко мне. Тебе, конечно, не приходило в голову, что хорошее отношение может распространяться на кого-то другого, не только на твою драгоценную сладенькую персону?

* * *

Анна Ивановна, разумеется, никогда в жизни не позволит пустить к ним в квартиру постороннего человека. Об этом даже и заикаться не стоит. Денис прямо высказал Авденаго все как есть.

– Ну она у тебя и мещанка, – возмутился Авденаго.

– В каком смысле? – Денис нахмурился. – Что ты имеешь в виду?

– Так Николай Иванович говорит, ну наш учитель по русскому… Тьфу! – Авденаго поднял на Дениса глаза и рассмеялся. – Я ведь ненавидел этого Николая Ивановича, просто зубами на него скрежетал и желал ему жестокой смерти, а теперь вот все время вспоминаю… – Он подумал немного. – Наверное, это во мне троллиное проснулось. Тролли своих врагов очень любят. Иногда даже больше, чем родственников.

– Ну, родственники – это особое, – сказал Денис. – У меня тоже тетка есть. И какие-то двоюродные братья. Я не очень-то их жалую. Зануды несчастные.

У него имелась еще родня со стороны отца, но после развода Анна Ивановна пресекла всякую возможность общения Денисика с этими людьми. Чтобы не травмировать мальчика. Ну и заодно чтобы исключить разные пересуды. Ребенку незачем знать о том, какой на самом деле подонок его отец. Пусть лучше думает о папочке хорошо, благородно решила Анна Ивановна.

– Слушай-ка, – заговорил, смущаясь, Денис. Он наконец собрался с духом и задал вопрос, который мучил его больше всего: – А как тебе вообще пришла на ум фантазия сделаться троллем?

– То есть? – не понял Авденаго. – Что ты имеешь в виду?

– Ну, тролли… они… э… – выдавил Денис и замолчал.

– Ну, что – «э»? – передразнил Авденаго. – Какое «э»?

– Да такое, – выпалил Денис, – что ведь они, ну, «плохие».

– Что? – не веря собственным ушам, переспросил Авденаго.

– Плохие, – повторил Денис чуть более уверенно.

– В каком смысле – «плохие»? – Авденаго забавлялся все больше и больше.

– Ну, в кино, например: индейцы – хорошие, белые захватчики – плохие. Английские корсары – хорошие, испанские – плохие. Ну, русские хорошие, а немцы – плохие… Понимаешь?

– Ты имеешь в виду расхожие пошлые штампы? – вконец развеселился Авденаго. – Признавайся честно! Эльфы – хорошие, тролли – плохие… Да?

Денис, сильно покраснев, кивнул.

– И тебе, конечно, совсем непонятно, как можно по доброй воле играть за плохих. Да?

– Ну… да.

– А Джурич Моран? – спросил Авденаго.

– Что Джурич Моран? – не понял Денис.

– Моран-то сам – кто?

– Ну, Моран – тролль… но из высших. Он – Мастер.

– Ага, а я, по-твоему, из низших, что ли? Я дахати Нитирэна, забыл? И муж Атиадан, Злого Колокола.

– Ну да, ты говорил, – вяло согласился Денис. – Я все равно не понимаю.

– Маугли не понимал, как можно быть человеком, а не волком, – задумчиво проговорил Авденаго. – Но это, наверное, для тебя неубедительно.

– Ты и «Маугли» читал?

– Меня Моран заставил… Я у него всего Достоевского перечитал и кое-что из детской литературы, – признался Авденаго.

– Хорошенькое рабство: сиди себе да почитывай книжку, – сказал Денис с явным намерением подколоть собеседника.

– Ты ведь не пробовал, – возразил Авденаго. И, увидев, какое лицо стало у Дениса, возликовал: – Ага, по морде вижу, не пробовал! Небось, в телик по целым дням пялишься, да? А книгу когда открывал в последний раз? Перед ЕГЭ? Ну вот сперва попробуй всего Достоевского перечитать, а потом уже рассуждай про цепи рабства и про прелести свободы. Про хороших и про плохих.

Денис окончательно сконфузился и замолчал.

Добивая его, Авденаго сказал:

– Я, может, и быдло, но знаю побольше твоего, в том числе и из художественной классики.

– Угу, – сказал Денис.

Авденаго немного смягчился:

– Понял теперь, почему я пошел в тролли?

– Не совсем, – признался Денис.

– Ну ты и тормоз! – восхитился Авденаго.

Денис пожал плечами:

– Я тебе правду говорю. Ты объяснил что-то, но я все равно ничего толком не понял. Но это, наверное, и неважно. Ты тролль, потому что так тебе больше нравится.

– Угу, – сказал Авденаго. – А больше у тебя там пирожных не осталось? Мне эклерчик понравился.

– Нет… Я потом тебе еще куплю. А как другие тролли к тебе относятся?

– Я выкормыш Морана, – сказал Авденаго. – Как они, по-твоему, ко мне относятся?

Денис пожал плечами.

Авденаго взял вилку и принялся тыкать ею в стол, подчеркивая – как бы нанизывая на зубцы – каждый слог:

– Ра-бо-леп-но! У-ва-житель-но! Низ-ко-по-клон-но! Дру-жес-ки! Как-я-заслу-жи-ваю!

Денис отобрал у него вилку и бросил ее в раковину, к грязной посуде. Авденаго не без сожаления проводил ее глазами.

– Атиадан Злой Колокол взяла меня в мужья, – прибавил Авденаго. – Понимаешь?

– Да, – сказал Денис.

– Интересно, – хмыкнул Авденаго, – и что ты понимаешь?

– Что ты женат.

– Ну, давай, а теперь спроси – каково быть женатым на троллихе?

– Каково быть женатым на троллихе?

– Тебе и не снилось! – сказал Авденаго. – Ясно?

– В смысле? – переспросил Денис.

– В том смысле, что… – Авденаго прикусил губу, а потом очень просто, как ровеснику и другу, признался Денису: – После Атиадан здешние девчонки – такая преснятина… Я ни на одну даже смотреть не могу.

– Ясно, – сказал Денис.

– И что тебе ясно? – прищурился Авденаго.

– То, что твоя жена классная.

– У нее есть хвост, – сообщил Авденаго.

Денис, к его великой радости, покраснел.

– Ой, только про это не надо!..

– Ладно, – смилостивился Авденаго. – А у тебя там кто-нибудь остался?

– У меня была хорошая напарница, – сказал, подумав немного, Денис. – Эльфийская лучница. Мрачноватая малость и молчаливая, но с ней было хорошо. У нее парень погиб, вот она и помалкивала. Все о нем думала.

– Очень интересно… А еще кто?

– Ну… – Денис задумался. – Была еще одна. Я с ней с первой познакомился. Поначалу она со мной запросто болтала, потому что мы в одном отряде были… Но это только поначалу. Теперь-то я на нее и глаз поднять не посмею.

– Эльфийки, – выговорил Авденаго неприязненно. – Они ведь почти бессмертны, если их вовремя не прирезать. Им человеческая жизнь – плюнуть и растереть. И пахнет от них противно – ушной серой. Не принюхивался? Ты их острые ушки нюхни – сразу всякое желание пропадет.

– И это говорит муж хвостатой женщины! – возмутился Денис.

– Ты хвоста моей жены не касайся, – предупредил Авденаго.

– И в мыслях не было! – заявил Денис.

– Ну и дурак, – сказал Авденаго. – В мыслях-то вполне можно. И даже рекомендуется. От этого в крови кипение начинается.

– У меня не начнется, – возразил Денис.

– А ты попробуй. Ты ведь не пробовал!

– Что ты все ко мне пристал – «попробуй то, попробуй се»! – возмутился Денис. – Не хочу я ни Достоевского, ни хвостатых женщин.

– А эльфийку остроухую, значит, хочешь?

– Не знаю я… Что пристал!

Авденаго откровенно потешался над ним. Сидел, сложив ладони на сытом животе, и ухмылялся.

– Вот почему троллем быть предпочтительнее! Вы ведь ничего в жизни не видите. Ни радоваться не умеете, ни любить, ни книжки читать, ни подраться в охотку, так, чтоб зубы хрустели… У вас и на пирах-то, небось, одни баллады да чинные танцы. Ни игр, ни борьбы. Да? И как еще остроухие от скуки не передохли!

– У них длинная жизнь, – сказал Денис.

– Ну так что у тебя с той эльфийкой? – жадно поинтересовался Авденаго. – Выкладывай, девственник.

– Да ничего, – нехотя сказал Денис.

– А кто она?

– Защитница Ингильвар.

– Ты влюблен в защитницу?

– Я только что это сказал.

– Ну так повтори!

– Да, – рявкнул Денис. – Я влюблен в защитницу Ингильвар! В госпожу замка. Когда я в нее влюбился, я не знал, что она станет защитницей. И она этого не знала. А теперь уже поздно.

Авденаго вдруг стал серьезным. И даже улыбаться перестал.

– А ведь если ты на ней все-таки женишься, – медленно проговорил наконец Авденаго, – то наше положение в Истинном мире сравняется. И ты сможешь, указав на меня пальцем, сказать: «Я оставляю этого раба себе» или «Я отпускаю этого пленника на волю». А, Денис? А? Что скажешь? Ну?

Он протянул руку к своему собеседнику и тряхнул его за рукав.

– Что скажешь, Денис?

– Я скажу: «Повесить его на стене, чтоб другим неповадно было!» – выпалил Денис.

Авденаго расхохотался.

– Вот это по-нашему! А теперь, брат, нам с тобой нужно все-таки добраться до Джурича Морана и Истинного мира.

Глава восьмая

– Бросай! – приказал Авденаго. Денис помедлил с камнем в руке. – Не нравится мне все это, – проговорил он, поворачиваясь к своему спутнику. – Ужасно не нравится.

– Да? – переспросил Авденаго. – А вот мне ужасно нравится. У тебя там, внутри, – он фамильярно постучал Дениса пальцем по груди, – вот тут есть какая-то преграда. Типа «хорошие мальчики не разбивают окна соседской дачи». На самом деле именно эта преграда и не позволяет тебе стать троллем.

– Да не собираюсь я становиться троллем!

– Ладно, но ведь эдак и мужем Ингильвар ты не станешь… Навечно застрянешь в девственниках.

– По-твоему, защитница Ингильвар согласится быть моей только в том случае, если я сумею преодолеть себя и расколочу окна дачи Нины Анатольевны? – Денис покачал головой. – Странная логика.

– Безупречная, – возразил Авденаго. – Троллиная, то есть без изъяна… Мы ведь уже обо всем переговорили, да?

– Да, – нехотя признал Денис.

– Я должен где-то жить, да?

– Да.

– Самое удачное место – у тебя дома. Да?

– Ну… наверное.

– Опять ты мямлишь! – вспыхнул Авденаго. – Не «наверное», а точно. Во-первых, ты меня знаешь. Знаешь, кто я такой. И не выдашь ментам, даже если они спросят. Так?

– Так.

– Угу. Во-вторых, я, кажется, знаю, как добраться до Морана. Без меня тебе все равно его не найти. Так?

Денис промолчал.

– Кидай, – после паузы приказал Авденаго.

Денис размахнулся и бросил камень. Стекло взорвалось, на снег нарядно осыпались осколки.

Авденаго поленом обстучал зубцы удержавшихся в раме обломков, чтобы не пораниться, и забрался внутрь. Его лицо мелькнуло в пустом проеме.

– Иди сюда, – позвал он Дениса.

– Я лучше… тут, – ответил Денис.

– Тебя это не спасет, – предупредил Авденаго. – Если менты нас будут брать, то обоих. И их не волнует, забирался ты внутрь или нет. Дело у нас с тобой общее. В одной папочке. Так что лучше лезь.

Денис нехотя подчинился.

Он бывал у Нины Анатольевны в гостях летом. Тогда он маялся от скуки. Мама и Нина Анатольевна пили чай, обсуждали сорта клубники, завидовали какой-нибудь третьей соседке, у которой удачно выросли георгины, подсчитывали, сколько она потратила денег на машины с землей. Земля на участках была привозная. Собственная здешняя почва плодородием не отличалась.

Иногда Нина Анатольевна спохватывалась.

– Денисик, – говорила она, – иди поиграй на веранде. Только на грядки не выходи. И к колодцу не приближайся. Я его, конечно, закрыла, но все равно не приближайся. Береженого Бог бережет.

– Да, да, Денечек, – подхватывала мама, – что тебе с нами, старухами, сидеть, иди поиграй.

Во-первых, мама не была старухой – и таковой себя никогда не считала, а во-вторых, Денис решительно не понимал, во что можно играть на веранде Нины Анатольевны, где не было ни игрушек, ни просто каких-либо интересных предметов, кроме разве что неработающего будильника и царапучей кошки.

Сейчас дача была пуста. Связанные с ней воспоминания стали мертвыми и иссохшими, точно египетские мумии. Очень старые мумии, за которыми дурно ухаживают нерадивые музейные сотрудницы.

Авденаго хищно огляделся по сторонам. Олень и танцовщица с ковра ответили ему пыльными взорами.

– Что будем брать? – спросил Авденаго.

– То, что обычно бомжи берут, – еду, посуду, немного из одежды и какую-нибудь книжку, – сказал Денис.

– Для благополучного ребенка ты слишком много знаешь о том, что крадут бомжи, – заметил Авденаго.

– Я на даче вырос, – объяснил Денис. – Тут постоянно кого-нибудь обворовывают.

– Ладно, учиним небольшой погром, – решил Авденаго. – Мы ведь не обязаны растаскивать все это старушачье барахло. Тем более, твоя мать может увидеть у тебя какую-нибудь вещь.

– Даже если и увидит, – сказал Денис, – по-твоему, она догадается, откуда?

– У таких, как твоя мать, все блюдца наперечет, – ответил Авденаго. – И свои и чужие. Она даже помнит, почем за что платила.

Денис промолчал. Он знал, что Авденаго прав.

Именно Денис предложил отправить маму на дачу. Не насильно, разумеется, – применять к маме какое-либо принуждение Денис никому бы не позволил, – а с помощью хитрости. Следовало сделать так, чтобы мама приняла это решение самостоятельно. Подтолкнуть ее, так сказать. Ненавязчиво и кротко. Потом еще для виду можно поломаться и поотговаривать – тогда она точно уедет. А Авденаго тем временем вселится в квартиру Мандрусовых, и они с Денисом смогут вместе без помех разработать план поиска Джурича Морана.

– Нам с тобой, я думаю, недельки хватит, – рассудил при этом Денис.

Авденаго наморщил нос:

– А если не хватит? Представь себе только, что неделя пройдет, а мы не доберемся до Морана…

– Тогда придется тебе от нас съехать, – сказал Денис. – Тебе нельзя будет оставаться, если мама вернется.

– А договориться с ней – никак? Скажешь, что, мол, товарищ… – вкрадчиво произнес Авденаго.

Денис решительно покачал головой.

– Я ее знаю. Ни за что не согласится. Еще и справки о тебе наводить начнет – тогда вообще такое начнется!

– Я не могу просто так взять и отправиться к себе домой, на прежнюю квартиру, – отрезал Авденаго. – Моя мать мне мало сказать – не обрадуется. Да она меня сразу ментам сдаст. К ней ведь наверняка уже приходили и про все мои дела рассказывали. А она мужиков в принципе терпеть не может. Я как перестал быть пухленьким и ссаться под себя, так сразу заделался в ее глазах мужиком – то есть естественным врагом.

– Не может быть, – усомнился Денис. – Она ведь мама.

– Много ты мам видел, – огрызнулся Авденаго. – Моей точно никогда не встречал. Я, может, поэтому хочу троллем быть. Чтобы с такими, как она, не иметь ничего общего. Понял теперь?

Денис молча кивнул.

– Мне одна дорога – в Истинный мир, – продолжал Авденаго. – Иначе, брат, уж прости, я у тебя по-любому надолго застряну.

– Надолго не получится. У мамы отпуска только на неделю осталось, – задумчиво произнес Денис. – Я так думаю, за неделю мы с тобой должны управиться. А если не получится… значит, не судьба. Значит, нам вообще никогда не…

– Да заткнись ты, – оборвал его Авденаго. – Глупостей не болтай. Рано или поздно Морана мы добудем. Нам бы только переговорить с ним… Эх, ладно. Будем решать проблемы по мере их накопления… Ну, и как мы твою мать на дачу сплавим?

– Она воров боится, – сказал Денис. – Может, обворовать нашу дачу? Ей обязательно соседи позвонят, они каждое воскресенье наезжают и потом звонят. Рассказывают, где и что. Один раз сгорел дом на соседнем участке. Разговоров потом было!..

– Какой толк ехать на свою дачу, если ее уже ограбили? – удивился Авденаго. – План хорош, только глупый. Надо подработать. В общем, я так полагаю, мы с тобой ограбим соседскую дачу. У тех соседей, которые ездят, а потом звонят. Твоя мать, как узнает, сразу всполошится – и охранять. Или там сторож есть?

– Был, да прошлым летом, кажется, помер, – сказал Денис, подумав.

– Вот и хорошо.

Вот и хорошо… Они отправились на следующий же день. Денис там не был несколько лет. Анну Ивановну очень беспокоило охлаждение сына к даче. Она все повторяла: «Это же для тебя, чтобы свежий воздух, и ягоды все свои, все с грядки – натуральное, без всякой химии… – И сама себя утешала: – Ничего, внуки пойдут, им все достанется…»

Внуков пока не предвиделось. Вместо этого Денис ехал туда с бомжеватым парнем, мелким уголовником, который считал себя троллем и тосковал по Истинному миру. Так тосковал, что готов был поджечь половину садоводства, а самих садоводов побросать в колодцы.

Денису вдруг показалось, что он едет на дачу для того, чтобы предать собственное детство. И от того, что они намеревались разгромить не собственную мандрусовскую дачу, а соседскую, немногое менялось.

* * *

Анна Ивановна, разумеется, оказалась на высоте.

– Денечек, можешь себе представить, – взволнованно заговорила она, едва Денис явился домой (под вечер, уставший и еле держащийся на ногах). – У Нины Анатольевны дачу ограбили!

– Да ну? – вяло удивился Денис.

– Да. Она сейчас звонила. Они поехали в этот раз пораньше и прямо чуть-чуть разминулись с грабителями!

Денис подумал об Авденаго: они расстались возле вокзала, Авденаго буркнул «бывай» и двинулся в сторону Екатерининского канала. На вокзале висел выцветший и малоузнаваемый портрет Михаила Балашова, но никто из пассажиров не обращал на него ни малейшего внимания. Говорят, в Англии вместо «фотороботов» или вот как у нас, жутких по качеству ксероксов с карточки из паспортного стола, используют шаржи. И число пойманных преступников, говорят, от этого растет! Но у нас до такого прогресса еще не дошло. Миху Балашова если задержат, то только по случайности.

Денис поймал себя на том, что немного беспокоится о нем. Самую малость. В конце концов, они стали союзниками только на время и по необходимости. По суровой необходимости вернуться в Истинный мир. А как только это произойдет, жизнь снова разведет их по разные стороны фронта. И они опять превратятся в непримиримых врагов.

– …Ты представляешь? – говорила тем временем Анна Ивановна, отдуваясь. – Пришли бы на полчаса раньше – и все. Могли бы и погибнуть.

– Что? – рассеянно переспросил Денис.

– Ох, сейчас такое трудное время, Денечек, ведь человека убьют ни за что, за пару чашек… Нина Анатольевна совершенно разбита. Мне ее муж звонил. К ней даже вызывали «скорую». Окно выбито… Ты слушаешь?

– Да, мама. Окно выбито, – послушно повторил Денис.

– Послушай, Денечка, ты должен быть очень осторожным. Мы уже всех обзвонили и договорились, что все будут теперь там дежурить. В садоводстве. Одному, конечно, ни в коем случае нельзя. Надо ездить сразу парами. Чтобы одна дача и другая. Тогда можно сразу прибежать и спугнуть.

– Кого спугнуть? – не понял Денис.

– Если опять полезут.

– Не полезут, – сказал Денис. – Ну мама, что за глупости!.. Какое там дежурство!..

– Вот ты отрицаешь, – проговорила Анна Ивановна с обидой, – а между прочим, когда жил Сергей Лукьянович, такого не случалось.

– Какой Сергей Лукьянович? – не понял Денис.

– Сторож! Он прошлым летом помер, – сказала мама.

С мамой было удобно то, что она об одних и тех же вещах всегда говорила в одних и тех же выражениях, так что можно было сразу понять, о чем идет речь и в какую базу данных следует заносить дополнительную информацию. Так, слово «помер» однозначно маркировало ситуацию со сторожем садоводства. Следовательно, покойного сторожа звали Сергей Лукьянович, светлая ему память.

– Полез пьяный на фонарь зачем-то, – прибавила мама, – да и свалился. Жил бы, так никакие воры бы не сунулись!

– Это точно, – кивнул Денис. И замирая спросил: – А их видели?

– Кого? – не поняла мама.

– Ну, воров! – объяснил Денис. – Их видели?

– Сама Нина Анатольевна – нет, но Изольда Ивановна видела, когда они на станцию шли. Еще обратила внимание, что ребята какие-то идут. «Я, – говорит, – сразу подумала, не озоровать ли приехали. Молодежь сейчас стала такая…» Да, Денечка, – прервала рассказ Анна Ивановна, – ты у меня исключение, но вообще сейчас молодежь стала очень тяжелая. Совершенно неуправляемая! Раньше за воровство сажали, а теперь… – Она безнадежно махнула рукой.

– Кое-где кисти отрубают или даже по локоть, – заметил Денис. – Очень эффективно. Но воруют все равно. Человек так устроен, мама, он не может не воровать.

Она посмотрела на него с горьким неодобрением, как бы подозревая в том, что он смеется над матерью. Она, Анна Ивановна, отдала Денисику все, всем ради него пожертвовала, чтобы только поднять ребенка, поставить на ноги… а он теперь смеется.

Денису стало стыдно, и он обнял маму.

– Мам, я же не о себе. Ты сама говоришь, что молодежь стала тяжелая.

Нужное и вовремя сказанное слово как бы включило в маме соответствующий звуковой файл, и она вернулась к прежней теме:

– Изольда Ивановна говорит: «Мне бы, – говорит, – сразу их остановить и спросить, куда они идут, в какое садоводство и к кому», но тут у нее на плите закипело, и она отвлеклась. А я ей говорю: «Очень хорошо, Изольда Ивановна, что так вышло. Ведь такие люди сейчас стали! Очень тяжелое время. Могут убить за пару тарелок. А если бы они вас, упаси Боже, по голове ударили? Нет, это в прежние времена все друг друга знали, а теперь надо осторожнее».