Текст книги "Мой вечный странник"

Автор книги: Елена Свиридова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Да он, наверное, не умеет, – сказала Вика.

– Все равно не уходи.

– Хорошо, я посижу здесь, с тобой.

– Как его зовут? – спросила Лариса.

– Его зовут Николай. По-моему, он славный парень, только все время молчит.

– Он славный говорящий робот, – сказала Лариса. – А зачем он здесь дежурит?

– Наверное, ему так велено. Он об этом тоже не говорит.

– А вот сверчок обо всем говорит. И он совсем не робот, а души и сердца вечный звук, светящийся во мраке круг…

– Ты правда разговаривала со сверчком? – вдруг спросила Вика серьезно. – И что он тебе говорит?

– Много чего… Вот сейчас его нет, может, еще появится, сама услышишь… Надо только, чтобы было тихо, – прошептала Лариса.

Обе замолчали, прислушиваясь. И вдруг в наступившей тишине прозвучал голос охранника:

– Лариса Александровна, к вам пришел посетитель.

– Ничего себе сверчок! – воскликнула Вика.

– Ну вот, он все испортил, – печально сказала Лариса, глядя на охранника и с трудом приходя в себя. – Так мы никогда сверчка не услышим.

– Что вы сказали? – переспросил тот, удивленно поглядев на Ларису.

– Нет, ничего… Просто хотела спросить, кто он, этот посетитель? – ответила Лариса.

– Он говорит, вы его знаете.

– Хорошо, Николай, пусть заходит, – сказала Лариса.

Охранник улыбнулся.

– Вы даже знаете мое имя.

– Кажется, я уже все знаю. Или я знаю, что мне все только кажется, – произнесла Лариса.

Охранник незаметно удалился, тихо прикрыв за собой дверь.

– Лялька, ты говоришь каламбуры, ты уже шутишь, – обрадовалась Вика.

– Послушай, Вика, я сейчас правда говорю нормально? Я не похожа на сумасшедшую? – спросила Лариса.

– Конечно, нет. Только немножко бледная, вот и все. Но на сумасшедшую ты совсем не похожа.

– Тогда дай мне закурить.

– Вообще-то не надо бы, – неуверенно сказала Вика.

– Ну вот, воспитывать меня взялась!

Вика протянула ей сигарету, Лариса жадно закурила.

– Значит, я не сумасшедшая, как ты думаешь? То молчала, то болтаю без умолку, с тобой, со сверчком, даже с охранником.

– Я уверена, что ты совершенно нормальная, и вообще не думай больше об этом. А что касается твоего сверчка, то, может, он и вправду есть. Только я пока не могу понять, польза от него для тебя или вред. Если все-таки вред – я его точно найду и прихлопну. Но если он вдруг окажется полезным, если он действительно что-то знает, надо будет обязательно с ним еще поговорить.

– Скажи, а преступника уже нашли?

– Милая, я ничего не знаю. Валерка приедет и все расскажет.

Через минуту дверь снова распахнулась и в комнате появился человек в черном элегантном костюме, которого Лариса не сразу узнала.

– Лариса Александровна, примите мои самые глубочайшие соболезнования, – произнес он мягким печальным голосом, подошел, почтительно поцеловал руку.

Это был Захар Эдуардович Амбросимов, строгий, сдержанный. Выглядел он, пожалуй, более молодым и менее неприятным, чем тогда, когда Лариса увидела его в ресторане в первый раз. Теперь она узнала его и посмотрела почти без всякого удивления. Она вообще уже ничему не удивлялась, только на секунду прикрыла глаза и снова открыла, чтобы удостовериться, действительно ли она видит этого человека или у нее очередная галлюцинация. Он никуда не исчез, стоял перед ней, выразительно склонив голову.

– Спасибо, – тихо отозвалась Лариса.

– Такая потеря и такая несправедливость! Уходят самые лучшие, талантливые, молодые… – Амбросимов скорбно вздохнул.

Лариса посмотрела на него, потом спросила еле слышно:

– Скажите, как… вы знаете, как это было?

– Ранение в голову. Он скончался по дороге в машине.

– Господи… – простонала Лариса.

– Я потрясен случившимся и готов предложить вам свою помощь. Можете во всем положиться на меня, – сочувственно произнес Амбросимов.

– Спасибо, – еле слышно произнесла Лариса.

Амбросимов поглядел на Вику и сказал:

– Извините, вы не могли бы оставить нас одних?

– Конечно. – Вика поднялась, быстро направилась к двери. – Я сделаю кофе. Лариса просила.

– Если нетрудно, принесите и мне, – Амбросимов говорил все тем же вежливым тоном, а взгляд его устремился на Ларису.

– Лариса, могу я называть вас так?

– Конечно, – тихо ответила она.

– Так вот, Лариса, я пришел к вам по делу. Вас это не удивляет?

– Мне трудно сейчас говорить, но я постараюсь вас выслушать. Может быть, это отвлечет меня…

– Я очень ценил Артема и отдаю должное его памяти. – Амбросимов выразительно поглядел на Ларису. – Конечно, стоило бы отложить разговор до более благоприятного момента, но дело не терпит отлагательств. Я буду краток. Речь идет о вашем фильме, который частично финансирую я. Мне бы хотелось, чтобы съемки были закончены, конечно, через какое-то время, когда вы окрепнете и снимете траур.

– Да… я бы тоже этого хотела, мы с Артемом очень хотели, чтобы фильм получился…

Амбросимов сел в кресло, положил ногу на ногу, заговорил вкрадчивым деловым тоном:

– Фильм непременно получится, в этом я абсолютно уверен. С такой актрисой, как вы, он просто не может не получиться! – Он улыбнулся одними губами.

– Я… Я не знаю… Это Артем, идея была его, – проговорила Лариса слабеющим голосом. – Все сделал он, заставил меня работать так, как я никогда не работала… – Она с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться. Но нет, только не при этом человеке… Он скоро уйдет, и тогда она сможет дать волю разрывавшим ее чувствам, отпустить до предела натянутые нервы.

Но он, кажется, не собирался уходить, а продолжал сидеть, вальяжно развалившись в кресле. Закурил, щелкнув массивной золотой зажигалкой. Сказал деловито:

– У меня есть некоторые соображения, которые я хотел бы обсудить с вами.

– Прямо сейчас? – спросила Лариса упавшим голосом, изумленно посмотрев на него.

– Да, именно сейчас. Это важно.

– Но… Нет, это невозможно, в другой раз, – запинаясь, проговорила она.

– Но вы же сами согласились меня выслушать, Лариса. – Амбросимов усмехнулся. – Понимаю ваше состояние и не стану вас долго задерживать. Но речь идет о больших деньгах, это не терпит отсрочки. Я слишком много вложил в этот проект и не намерен терять свои деньги. Более того, я не занимаюсь благотворительностью и рассчитываю получить на этом определенную прибыль. Надеюсь, это понятно?

– Но я не в состоянии сейчас обсуждать это! Как же можно в такой момент говорить о деньгах! – голос Ларисы срывался на плач.

– О деньгах можно говорить всегда. – Амбросимов усмехнулся. – Потому что именно они определяют истинное положение вещей.

– Боже, какой цинизм! – вырвалось у Ларисы.

– Думаю, не больше, чем ваш, – снова усмехнулся Амбросимов. – Мне многое о вас известно.

Лариса почувствовала, как ее заливает холодный пот. Снова застучало в висках. Побледнев, она спросила:

– Что вы имеете в виду?

Амбросимов поглядел ей прямо в глаза и произнес жестко:

– Вам не нравится говорить о деньгах, но вы охотно ими пользуетесь. По-моему, мы стоим друг друга.

Лариса молчала. Этот человек загонял ее в угол. Ей становилось все страшнее от его пронзительного взгляда, от его ироничного, даже издевательского тона. Не в силах выносить это дальше, она спросила напрямик:

– Что вы от меня хотите, Захар Эдуардович?

– Не так уж много, – улыбнулся Амбросимов. – Во-первых, вы возобновите съемки сразу после похорон.

– О Боже… – простонала Лариса. – Вы должны понять, это невозможно, я совершенно не в состоянии!

– Это возможно, – спокойно сказал он. – А во-вторых, работу над фильмом продолжит другой режиссер, а этот ваш Астахов будет отстранен от дальнейшей творческой и прочей деятельности.

Лариса вздрогнула, как от удара. Неужели он знает об их отношениях? Нет, это нелепо, этого не может быть! И она переспросила срывающимся голосом:

– Кто? Астахов? Какой Астахов? Почему? О чем вы?

– Браво, Лариса! Какой спектакль! – Амбросимов выразительно хлопнул в ладоши. – Нет, вы все-таки превосходная актриса. Хотя сейчас вы слишком переигрываете. Конечно, траур и скорбь вам к лицу, но не стоит, я думаю, так преувеличивать ваши страдания передо мной.

– Что?.. Что вы сказали?!

– То, что вы слышали, – произнес он. – Я не столь доверчив и наивен в личных делах, как ваш покойный муж. И я не собираюсь содержать на свои деньги вашего любовника.

– Господи! Да это безумие какое-то! – вскричала Лариса. – С чего вы взяли!

– Я же сказал, что мне все известно, – усмехнулся он.

– Я не хочу вас слушать! – закричала Лариса. – Уходите! Немедленно убирайтесь!

– Перестаньте. – Амбросимов брезгливо поморщился. – Я не играю в дамские игры, когда речь идет о деле. Мне нужен этот фильм, и мне нужны вы. – Он сделал выразительную паузу, потом заговорил уже более мягко: – Поверьте, я не настолько циничен, как вам кажется, я даже менее циничен, чем вы, Лариса. При жизни Артема я и не пытался посягать на вас, хотя вполне мог это сделать. Теперь вы свободны, между нами нет никаких препятствий, а терпеть в качестве соперника какого-то слабоумного мальчишку я совершенно не намерен.

Лариса молчала, обхватив руками голову. В висках, нарастая все громче, назойливо отстукивал метроном, заглушая язвительный голос. Она подумала, что даже если все сейчас происходит на самом деле, это очень похоже на недавнее наваждение… Не исчезнет ли сейчас Амбросимов, не растворится ли в воздухе, не ускользнет ли в клубящийся густой туман к говорящему сверчку? Но он не исчез, не растаял, он все еще находился рядом с ней, и голос его звучал вполне отчетливо и реально.

– Итак, – продолжал Амбросимов, – я даю вам несколько дней, чтобы вы окончательно пришли в себя. Артем был моим другом, и я отдаю должное его памяти. Сразу после похорон приступим к работе. Поверьте, я стану для вас не менее надежной защитой и опорой, чем был он. Вы поскорбите в меру, как подобает благородной вдове, а потом заблистаете звездой первой величины. Об этом я позабочусь. И забудьте этого Астахова, он не достоин вашего внимания. Многие вообще считают его «голубым», да и вообще…

Лариса схватила сигарету, прикурила дрожащей рукой. В голове застучало так гулко и громко, что, казалось, она готова была вот-вот разорваться.

– Я и так о нем забыла… – каким-то чужим голосом произнесла она.

– Вот и прекрасно. Умница. Будем считать, что мы договорились. У меня есть еще кое-какие соображения по этому поводу, но не буду сейчас вас больше утомлять. Вернемся к нашему разговору через некоторое время.

– Вернемся… – прошептала Лариса.

– И еще. Я прекрасно помню, как вы отказали мне один раз по телефону. Я человек самолюбивый, и этого было вполне достаточно. И ведь отказали не из-за Артема, которого я уважал и ценил, а из-за этого сопляка! Но теперь я вас не оставлю, вы ведь просто пропадете без меня. Надеюсь, вы меня поняли?

– Поняла… – как эхо повторила Лариса.

В это время появилась Вика с подносом, на котором дымились кофейные чашки.

– Еще раз приношу мои соболезнования. Если вдруг захотите меня увидеть – дайте знать. – Амбросимов протянул Ларисе визитку. – По одному из этих телефонов можете передать для меня информацию.

– Спасибо, – совсем обессилевшим голосом произнесла Лариса.

– Разрешите откланяться. – Амбросимов склонился к ней, поцеловал руку, потом шагнул к двери.

– А кофе? – спросила Вика.

– Благодарю. – Он поглядел на часы. – В следующий раз. Я и так слишком задержался.

Когда он ушел, Лариса испуганно поглядела на Вику и спросила:

– Скажи, этот человек приходил на самом деле? Я действительно с ним разговаривала?

– Да, все было именно так, – ответила Вика.

– Лучше бы это был сон, – сказала Лариса. – Этот человек страшнее, чем самый страшный сон… Мне страшно, Вика, так страшно! Кругом одна чернота! – Вдруг Лариса спросила испуганно, увидев возникшую в комнате фигуру мужчины: – А это кто?

– Это доктор. Он поможет тебе, – ласково сказала Вика.

Доктор протянул к ней руки, запахло каким-то лекарством. Лариса прикрыла глаза и мгновенно погрузилась в темноту. Она уже не чувствовала, как он взял ее руку и пощупал пульс, не слышала, как за дверью Амбросимов, прежде чем покинуть ее квартиру, тихо давал какие-то указания охраннику, не видела, как охранник заглянул в комнату. Все это происходило уже за пределами ее сознания. Чашка кофе, принесенная Викой, так и осталась на столе нетронутой.

Потом вдруг откуда-то хлынул голубоватый свет. В мерцающих искрах рядом с Ларисой опять оказалась Вика, с интересом поглядела на нее и спросила участливо:

– Ты правда разговаривала со сверчком? И что он тебе говорил?

– Много чего… Вот сейчас его нет, может, еще появится, сама услышишь… Надо только, чтобы было тихо, – ответила Лариса. – Ты мне поверила, да?

Наступила полная тишина, а голос Вики продолжал доноситься уже откуда-то издалека.

– Значит, так. Если этот сверчок говорил тебе всякие гадости, его надо извести. Эй, ты, гадкое насекомое, вылезай-ка сюда!

– Не надо так, Вика, – испугалась Лариса. – С ним лучше осторожно… Мне кажется, он что-то знает, что-то такое, чего не знаю я… Знаешь, он мне картинку показал.

– Что за картинку?

– Все, что было там, в аэропорту… Я до сих пор не верю, что это правда. Если бы это была галлюцинация! Как ты думаешь, может такое быть?

– Я думаю, быть может все, – рассудительно ответила Вика. – А ты помнишь, что еще видела на картинке?

– Да… Там был человек в маске, он бежал… Потом остановился, и я почувствовала, что он и есть убийца. И я должна его узнать, так сверчок сказал…

– В маске? – переспросила Вика. – Это очень странно. Я думала, убийцы в масках бывают только в боевиках, а в жизни они выглядят иначе. Правда, я их никогда не видела.

– Я тоже. – Лариса молча выпила глоток воды, дрожащей рукой поставила стакан на стол, опустила голову. – Вика, это я, я во всем виновата! Все из-за меня!

– Да что ты глупости говоришь! – возмутилась Вика. – Грешно, честное слово.

– А сверчок считает…

– Эй, вы, господин сверчок, если вы не трус, быстро явитесь сюда! – громко произнесла Вика. – Иначе я буду считать, что вы спасаетесь от нас позорным бегством. И вообще я могу считать вас кем угодно. Может, вы и есть тот самый убийца в маске, а?

Вдруг Лариса услышала равномерный зудящий стрекот, схватилась за уши, закрыла их руками.

– Ты что? – испуганно спросила Вика. – Тебе плохо?

– Это у меня в голове… – прошептала Лариса. – Или это он. Ты что-нибудь слышишь?

Вика прислушалась, и Ларисе показалось, что и она теперь слышит странные незнакомые звуки.

– Да, что-то есть, – тихо сказала она. – Наверное, это и есть сверчок, он не хочет, чтобы его считали трусом, вот и появился.

В ответ на ее слова звуки стали громче и яснее, и, казалось, в них появляются отдельные внятные фразы.

– Конечно, это он. – Лариса бессильно откинулась на спинку дивана.

– Тогда давай слушать, – сказала Вика. – Пусть расскажет все, что знает.

– Ничего не расскажу, но всю правду покажу, если взгляд вас не обманет – скоро все на место встанет, – пропел где-то в углу комнаты тоненький голосок.

Лариса схватила Вику за руку.

– Ты слышала?

– Ага… Давай смотреть.

Снова в воздухе появился светящийся круг, и внутри него стало возникать изображение. Все та же сцена в аэропорту, но словно с другой точки. Толпа людей вокруг упавшего Артема, вот подбегают санитары, кладут его на носилки, накрывают простыней… Вдруг под простыней возникает легкое движение, какой-то человек наклоняется над носилками, на секунду замирает в этой позе, потом распрямляется, отчетливо видно его лицо… Это мужчина средних лет, высокий, с коротко остриженными темными волосами и очень странным лицом, похожим на гипсовую маску, с неприятным, недоброжелательным, словно пронизывающим насквозь взглядом. Еще мгновение он стоял неподвижно, потом начал медленно таять в окружающем пространстве, и все вокруг, словно изображение на засвеченном фотоотпечатке, потемнело, слилось в однообразное серое пятно и скрылось в густой мгле…

Очнулась Лариса от странного крика, который звучал сначала откуда-то издалека, а потом, словно электрический разряд, ударил внутри головы и вырвался наружу. И увидела в полутьме огромные испуганные глаза Вики на побледневшем лице.

– Лялечка, родная. – Вика подбежала, обняла ее, прижала к себе, стала гладить по голове. – Успокойся, это все пройдет, все пройдет…

– Ты видела? – прошептала Лариса, глядя на Вику.

– Что ты сказала? – Вика встревоженно поглядела на нее. – Что я должна была видеть?

– Картинку, которую сверчок показал.

– Сверчок? Прости, о чем ты? – спросила Вика испуганно. – Объясни мне, что случилось. Пожалуйста. Тебе обязательно надо выговориться.

– Господи, Вика! Я… я ничего не понимаю. Мы только что с тобой разговаривали, мы вместе смотрели, что он показал… Эта картинка, в светящемся круге, и потом… потом человек, худой, с «дипломатом» в руках… Я видела его, точно видела! Он стоял там, рядом, в толпе… А потом пришел ко мне…

– Лялечка, родная моя, успокойся, ничего страшного, просто тебе сон приснился, сейчас все пройдет.

– Ты не смотри на меня так, а то я подумаю…

– Что ты подумаешь? Выкинь все из головы!

– Знаешь, Вика, это я во всем виновата! – воскликнула Лариса. – Это меня Бог наказал за мой идиотский роман. Я никогда не прошу себе этого, никогда!

– Не говори так, не надо. – Вика взяла ее за руку. – Твой роман здесь ни при чем. Не думай об этом, а то опять тебе что-нибудь начнет казаться. Здесь доктор. Хочешь, я позову его?

– Доктор… Господи, у меня опять была галлюцинация! Это невозможно! Я так больше не могу! Он сможет привести меня в порядок?

– Наверное, сможет. Только нужно какое-то время. Ты такое пережила, что сразу все не пройдет. Ты не можешь все сразу вспомнить, вот тебе и кажется Бог знает что… Это, наверное, защитная реакция…

– А ты выходила из комнаты? – спросила Лариса, пристально глядя на нее.

– Нет, – ответила Вика. – С тех пор как ушел этот Амбросимов, я не выходила. Ты дремала, а я сидела рядом. Во сне ты вздрагивала, разговаривала с кем-то, но я ничего разобрать не могла. Потом ты очнулась и сказала мне про какого-то сверчка…

– Значит, сюда, кроме тебя, никто не заходил?

– Доктор заходил несколько раз. Сказал, что лучше тебя не трогать. Когда ты проснешься, он придет, даст тебе лекарства.

– А я с ним не разговаривала? – продолжала допытываться Лариса.

– Нет.

– А с кем я разговаривала?

– Только со мной, с Амбросимовым и охранником. Больше ни с кем. Еще ты с кем-то разговаривала во сне, но ничего понять было нельзя.

– Ладно. Значит, мне все примерещилось. Наверное, я доктора приняла за кого-то другого, кого вообще не существует… А кого-то за доктора… Они все путаются, путаются у меня в голове! – вдруг закричала Лариса, срываясь на истерику.

– Лялечка, да не думай ты ни о ком, – попыталась успокоить ее Вика.

– Оставь меня, оставьте меня все! Я не могу, не могу больше! Я схожу с ума… – пробормотала Лариса, рухнула на диван и зарыдала.

С этого момента жизнь Ларисы Сосновской погрузилась в черную бездну, по краю которой она ходила последние несколько месяцев, изводя себя сомнениями, муками совести и невозможностью сделать выбор между двумя мужчинами, которых она любила. Но теперь, после гибели Артема, начался новый отсчет времени, протекающего в еще более беспросветном мраке. Артем был убит, это был факт, о котором знали все, о котором скоро заговорят с экранов телевизоров, напишут в газетах, а может быть, уже заговорили и написали… На нее обрушилось огромное настоящее горе, заслонило все. Казалось, оборвана последняя надежда, и надо принять существующий факт, страшный непреодолимый факт совершенного преступления, жертвой которого стал Артем.

В то же время душа Ларисы, в которой именно теперь наступила полная ясность и был сделан единственный и окончательный выбор, не желала принимать этот факт, отторгала его как нелепость, как явную ошибку судьбы. Ей нужен был только Артем, которого она любила целиком и безраздельно, отбросив все остальное как ненужное и случайное. Все существо Ларисы раздваивалось, рассудок не мог примириться с душой, безумные видения мешались с реальностью. Она ни с кем больше не могла разговаривать, никого не хотела видеть.

Вика склонилась над ней, но Лариса оттолкнула ее, забилась в истерике. Вика выбежала в коридор, испуганно позвала доктора. Тот появился сразу, со своим маленьким чемоданчиком, быстро вытащил ампулу и шприц, ловко схватив Ларисину руку, быстро сделал укол.

Лариса вздрогнула, вскрикнула, сжалась в комок, потом медленно распрямилась на диване и замолчала. И снова ее окутала темнота.

Через несколько минут приехал Валера Ермолаев, мрачный, бледный, с осунувшимся лицом. Вика выбежала ему навстречу.

– Наконец-то. – Она обняла его, прижалась лицом к его небритой щеке.

– Как Лариса? – спросил он тихо.

– Сейчас спит. Ей доктор укол сделал.

Валерий снял плащ, оглянулся на охранника.

– Пойдем на кухню, там покурим и поговорим.

– Конечно. Я тебе кофе сделаю. Ты просто на себя не похож. Может быть, съешь что-нибудь?

– Да какое там! Кусок в рот не полезет. Я бы сейчас водки выпил, – сказал Валера.

Вика достала из холодильника неоткупоренную бутылку, открыла, налила в две рюмки, одну протянула Валере. Они поглядели друг на друга и выпили молча, не чокаясь. Потом Вика сказала:

– Знаешь, Лариса совсем не в себе. То плачет, то бредит, даже во сне что-то бормочет, разговаривает с кем-то.

– Да, плохо дело. – Валера закурил, потом налил еще рюмку и опрокинул разом. – Не помню, когда выпивал в последний раз, а сейчас просто не могу… Я ведь в морге был.

– Господи, – ахнула Вика.

– Представляешь, еле нашел… Вообще какой-то идиотизм. Из одной больницы посылают в другую, все несут какую-то чушь. Я мотался как угорелый из Склифа в Кремлевку, оттуда еще куда-то… И здесь – бардак совковый! Наконец нашел – меня пускать не хотят. Охранник, как баран упертый. Объясняю, что я не просто друг, а его зам, документы показываю. Начальство вызвал. Скандал устроил. Еле прорвался. Ну, показывают мне его. Так его узнать невозможно… Голова прострелена, лицо почти целиком закрыто. А когда открыли… Господи, лучше бы я не видел. Это ужасно. Смотрю и не верю, будто не он… Честное слово, если бы мне показали в другом месте, я бы не опознал его…

– А может, и правда не он? – с надеждой спросила Вика. – Может, они там перепутали что-то?

– Да что ты! – Валера посмотрел на нее с каким-то отчаянием. – Я ведь документы видел. Он это, точно он… Не знаю, как Ларисе сказать.

– Не надо ей говорить, она и так не в себе, – вздохнула Вика. – Я очень беспокоюсь за нее. Она мне рассказывала про говорящего сверчка, который к ней приходит, какие-то картинки показывает… Ей кажется, что он что-то знает такое, чего она не знает. Слушать страшно. А тут еще этот приходил, Амбросимов, снова довел ее до слез.

– А что ему надо было? – возмутился Валерий.

– Он сначала выразил соболезнование, а потом попросил меня уйти. Я не слышала, о чем они разговаривали. Только когда он ушел, на Ляльку страшно смотреть было. Она совсем стала невменяемая. Потом ей доктор укол и сделал.

– Ладно, черт с ним, с Амбросимовым. У него денег до хрена, он ведь наш фильм финансирует.

– Вот оно что! – удивилась Вика. – А я и не знала.

Валерий выпил еще рюмку, потом уронил голову на руки и замолчал. Вика встала, подошла к нему, обняла за плечи. Он медленно поднял голову, странно посмотрел на нее и пробормотал:

– Ты… прости меня, я… нельзя распускаться, я понимаю, – у него слегка заплетался язык.

– Валерочка, милый. – Вика еще крепче обняла его. – Знаешь, я так боюсь за тебя! Ведь если с тобой что-то случится, я тоже с ума сойду, я свихнусь, хуже, чем Лялька.

– Да ты что, Вика…

– Я, может, глупости говорю, но это правда, правда… Давай никогда не будем с тобой расставаться, никогда больше… – Голос Вики сорвался, она прошептала сквозь слезы: – Не хочу тебя потерять.

Валерий встал, отстранил от себя Вику, поглядел ей в лицо и произнес очень серьезно совершенно протрезвевшим голосом:

– Выйдешь за меня замуж?

– Конечно, выйду, – ответила Вика.

В это время в квартире зазвонил телефон. Охранник взял трубку и, недолго поговорив с кем-то, заглянул в кухню.

– Извините, там какой-то Астахов звонит.

Валерий выхватил у него трубку.

– Здравствуй, Костя, это Валерий.

– Слушай, я только что узнал. Какой кошмар! – подавленным голосом проговорил Астахов. – Как Лариса?

– Плохо, – ответил Валера.

Астахов тяжело вздохнул, потом спросил:

– Может, помощь моя нужна?

– Помощь твоя не нужна, Костя. Тут полно народу.

– Я приеду сейчас. Я должен сказать ей…

– Лариса спит. Ее лучше не трогать.

– Я все равно приеду.

– Как хочешь. Только с Ларисой поговорить тебе сегодня вряд ли удастся. Но если считаешь нужным – приезжай.

Лариса спала, вздрагивая во сне. Вдруг ей стало казаться, что она смотрит на себя со стороны, будто она лежит в своей комнате, на диване, а вокруг происходит что-то, какое-то движение, звуки, разговоры, только слова ускользают, движущиеся фигуры уходят в туман, очертания предметов размыты, а она сама медленно вращается по кругу вместе с диваном в непонятном пространстве, среди мелькающих в темноте отблесков света… Но вот контуры стали проясняться. В это время в квартире раздался назойливый звонок в дверь.

Кого-то впустил охранник. В прихожей послышались негромкие голоса. Потом приоткрылась дверь в комнату, и он вошел… Когда Лариса увидела этого человека, она почти не удивилась. Он был точно такой же, как на последней картинке, показанной ей сверчком. Тот самый, с пронзительным взглядом, сухощавый, в сером костюме, с плоским «дипломатом» в руках. Он улыбнулся, мягко произнес:

– Как вы себя чувствуете, Лариса Александровна?

– Мы с вами встречались раньше? – удивленно спросила Лариса, приглядываясь к его лицу.

– Нет, мы раньше не встречались, – ответил он уверенно. – Извините, не представился. Следователь по особо важным делам Стручков.

– Что? – вырвалось у Ларисы. – Сверчков?

– Нет, не Сверчков, а Стручков. Представьте, у меня такая фамилия, обычная русская фамилия, происходит от «стручка», а не от «сверчка». Она вам не нравится? – Он снова мягко улыбнулся.

– Я… Нет… – пробормотала Лариса.

– Так вот, – сказал Стручков. – Теперь я буду вести дело. Мне бы хотелось побеседовать с вами, если вы, конечно, в состоянии. Я постараюсь вас не утомлять. Если вы устанете или вам станет нехорошо, мы тотчас же закончим. Я знаю, что пришлось вам пережить.

– Откуда вы знаете? – резко спросила Лариса.

– Это нетрудно представить, – печально сказал он.

Лариса приподнялась, посмотрела ему прямо в глаза и спросила напрямик:

– Вы были там?

– Конечно, нет, – ответил он спокойно, отводя взгляд в сторону. – Если бы я был свидетелем всех преступлений, которые я расследую, мне не пришлось бы их расследовать. – Потом он поглядел на Вику и очень вежливо попросил: – Вы не могли бы оставить нас одних? Мне бы хотелось побеседовать с госпожой Сосновской без посторонних свидетелей.

– Да, конечно, – произнесла Вика как-то смущенно и тотчас выскользнула за дверь.

Теперь, когда они остались наедине, Ларисе вдруг показалось, что он нарочно не смотрит на нее. Может быть, он боится, что она его узнала? А она узнала его. Это он стоял там, в толпе, а потом шел рядом с носилками. Он что-то знает, что-то такое, о чем не может сказать, вот и прячет глаза… А голос его… Внезапно в нем почудилось что-то странное, что-то знакомое, будто она уже слышала этот голос… То хрипловатый низкий, то вдруг взлетающий высоко и словно напевающий… Что же это за голос? Где же она могла его слышать?

– Могу я задать вам несколько вопросов? – вежливо спросил Стручков. – Повторяю – только в том случае, если вы в состоянии сейчас со мной говорить.

– Не знаю, – сказала Лариса. – Не знаю, что я в состоянии делать, а что нет. Но мне кажется, я видела вас и слышала ваш голос… Вы держали в руках мою сумку, не давали мне ключи от машины, делали врачу какие-то тайные знаки… Вы нарочно стояли ко мне спиной, чтобы я не узнала ваше лицо. То самое лицо, потом оно появилось на аэровокзале, в толпе… Я даже уверена, что это были именно вы, господин Сверчок…

– Я не Сверчок, а Стручок, неужели так трудно запомнить. – Он сурово посмотрел на нее. – Вы не могли меня видеть, это абсолютно исключено. Я находился в это время совершенно в другом месте, а там вы меня видеть точно не могли. Наверное, вы приняли меня за кого-то другого, это вполне естественно в вашем состоянии, это я могу понять, но…

– Да что вы можете понять? – Лариса встала и двинулась на него. – Что ты можешь понять, проклятый сверчок?! Что ты там плел про маску и все остальное? Ну-ка выкладывай!

В этот момент она увидела Вику, промелькнувшую за дверью. Она хотела войти, но охранник схватил ее и не пустил в комнату. Конечно, все было нарочно подстроено. Это сверчок нанял охранника, чтобы он следил за Ларисой. Сейчас он что-нибудь сделает с Викой, а потом возьмется за нее. Какое у него страшное лицо! И эти глаза, словно горящие угли, прожигающие насквозь. От них становится жарко и больно, словно ожоги появляются на теле. Но что же с Викой? Лариса рванулась к двери, но этот тип перехватил ее за руку и удержал силой.

– Успокойтесь, вам не надо туда, – сказал он скрипучим медленным голосом, словно проскрежетало ржавое железо.

– Пустите меня! – закричала Лариса.

– Не надо так спешить, не надо в петлю рваться, не лучше ли пожить, чем с жизнию расстаться, – пропел он пискляво и вдруг громко захохотал, а рука его, впивавшаяся в Ларисину руку, стала холодной как лед.

Лариса, сделав невероятное усилие, сумела вырваться от него и бросилась из комнаты. Но вдруг споткнулась о загнувшийся край ковра, упала на пол. Он с хохотом наклонился к ней, прямо на глазах превращаясь в Амбросимова. Это было его лицо, его шея с толстой золотой цепью… Лариса нащупала на полу какой-то металлический предмет, кажется, это была ручка его «дипломата», приподняла и со всей силы запустила в него. Раздался отвратительный визг, в комнате вспыхнуло пламя, потом что-то задымилось, все заволокло едкой густой темнотой, среди которой на секунду вспыхнула яркая Картинка. На ней промелькнуло лицо Артема, живое, подмигивающее, улыбающееся, и после этого все исчезло…

– Он жив! Жив! – в отчаянии закричала Лариса.

– Постарайтесь взять себя в руки, – сказал Амбросимов, снова превратившись в следователя Стручкова и помогая ей подняться с пола. – Ваш муж убит, убит, убит…

– Нет! Неправда! – закричала Лариса в отчаянии, но голос почему-то не слушался, словно не мог пробиться сквозь толщу воды.

– Это правда. – Следователь Сверчков, или Стручков, осторожно придерживая ее за руки, усадил в кресло. – Ваш муж убит, а я расследую это убийство. Это вы убили его своей изменой. Вы не любили его, и он умер от горя. Он убит, убит горем, убит вашей изменой… И вас будут судить за убийство…