Текст книги "Ведовская страсть (СИ)"
Автор книги: Елена Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Но его пальцы предательски дрогнули. Он отдернул руку так быстро, будто держал ее над горящей свечой. Широко распахнул наполненные суеверным страхом глаза.
– Вот видишь, – заметила Милана, горько улыбаясь. – Ты все еще боишься меня, так же, как и все люди.
– Мне жаль, – произнес Дмитрий. – Я не хотел тебя обидеть.
Милана отползла в темный угол храма, прижала хвост к шероховатой поверхности стены. На свету осталось лишь ее прекрасное и печальное лицо.
– Да, знаю, – покаянно молвила она.
Селиванов, ругая себя последними словами за трусость, оставил Милану в одиночестве, поспешив покинуть место своего позора. Уезжая, он успел заметить, как в дивных глазах змеедевы появились дрожащие влажные капли.
Дмитрий не любил женских слез, не умел утешить. Он торопился сбежать не только от Змиуланы, но и от того отвращения, что вскипело в нем при одной мысли о прикосновении к змеиному телу.
Это был первый за прошедший месяц рассвет, который Милана и Дмитрий встретили порознь.
Глава 13
Любовь – единственное чувство, в котором все истинно и все лживо; скажи о ней любую нелепость – и она окажется правдой.
Никола-Себастьен де Шамфор
Милана избегала встреч с Дмитрием, и ради этого отказалась от созерцания рассветов и закатов.
Но он приходил каждый вечер. Милана предполагала, что Дмитрий и не замечает ее отсутствия, наслаждаясь видами в одиночестве. Из своего укрытия она наблюдала за этим мужчиной, ставшим загадкой даже для нее. Он поражал ее тем, что в нем удивительным образом уживались цинизм и милосердие, щедрость и практичность, безрассудство и стабильность. Дмитрий был словно соткан из противоречий.
А еще своим нечеловеческим взглядом Змиулана ощущала, насколько он силен. Так силен, что может сделать невозможное, но пока сам не знает об этом.
Милана чувствовала, что с каждым днем в Дмитрии все больше пробуждается сила, но ему предстояло пройти еще немало испытаний, прежде чем свет, заключенный в нем, рассеет тьму предрассудков и взглядов, навязанных им самому себе.
Десять долгих ночей Милана, все чаще отвлекаясь от звезд, разглядывала особенного человека, находившегося недалеко от нее. И сидя в инвалидном кресле, Дмитрий являл собою пример мужественности и силы. Его русые, коротко остриженные волосы, высокие скулы, голубые глаза и волевой подбородок притягивали к себе ее взгляд; рельефные плечи с четко обозначенной под тонкой рубахой мускулатурой, рождали в теле девушки неведомое доселе томление.
Осанка Дмитрия будто заявляла: несмотря на доступную роскошь, он вовсе не изнеженный представитель современности современности, которых Милана встречала раньше. Да, его руки были ухожены, но не избалованны бездействием, а щетина, отросшая за последние дни на подбородке, только прибавляла ему шарма.
Милана видела, что Дмитрий постоянно находится на стороже. Его плечи были напряжены, а взгляд постоянно ощупывал пространство вокруг, словно в поисках чего-то. «Неужели хочет увидеть меня?» – думала Милана, и от этой мысли ее человеческое сердце тревожно стучало, рвалось из девичьей груди.
Но Дмитрий ее не звал, и она тоже молчала, наблюдая из своего убежища. С каждым днем ночной гость становился все более мрачным и, в конце концов, сдался первым.
– Выходи, перестань прятаться! – крикнул он.
Громкое эхо подхватило его слова и прокатило их по храму.
– Зачем? – спросила Милана из укрытия.
– Ты обещала помочь мне, а сама скрываешься.
– Я могу помогать тебе и отсюда.
Дмитрий задумался и принялся осматривать стены храма в поисках того места, откуда доносился голос Змиуланы.
– А я считаю: тебе полезнее находиться рядом.
Милана не поддалась на эту уловку.
– Даже если мое обличье вновь будет наводить на тебя ужас?
– Свой страх можно побороть лишь одним способом: победив его! – громыхнул Дмитрий.
– Хорошо, – согласилась Милана, – я выйду и пообещаю, что не буду тебя просить прикоснуться ко мне. Но ты должен помнить, что как раз-таки моя нечеловеческая сущность помогает исцелять людей.
– Я это учту, – согласился Дмитрий. – Выходи.
Змиулана легким движением руки сняла защитный барьер, отгораживавший часть храма от посторонних. На долю секунды взору Дмитрия открылась небольшая зала, расположенная слева от входа.
Следом потайную комнату заволокла легкая дымка, и видение исчезло, а на свету осталась лишь плотная деревянная стена, ничем не отличающаяся от других уцелевших частей храма.
Милана застыла напротив Дмитрия и долго смотрела на него испытующим взглядом, не решаясь заговорить первой.
– Не нужно меня гипнотизировать, – заметил Селиванов, – я и так полностью в твоей власти.
– Разве? – переспросила чаровница.
Дмитрий иронически хмыкнул.
– Еще бы, ведь именно от тебя зависит, смогу ли я полностью восстановиться.
– Не от меня – от тебя, – предупредила Милана. – Ответь честно: только это удерживает тебя здесь? Все, чего ты жаждешь – это иметь прежнее тело?
Дмитрий посмотрел на нее как на полоумную.
– Ты говоришь так, будто быть инвалидом – сущий пустяк.
Милана осталась непреклонной.
– Ты не ответил.
– Сам не знаю, зачем я здесь, – вздохнул Дмитрий. – Скоро рассвет. Пойдем, нам пора.
Следуя примеру Дмитрия, Милана остановилась в проеме разрушенных ворот и замерла в ожидании ежедневного чуда.
– Что это за комната: та, в которой ты пряталась? – спросил Селиванов.
Слабая улыбка осветила лицо Миланы, отразилась в ее прекрасных глазах.
– Прежде это было помещение, отведенное жрецам для личных нужд. Позднее, когда отправлять языческие обряды прекратили, это место стало моим прибежищем.
– Постой, – запнулся Дмитрий. Глаза его расширились от смутной догадки. – Так сколько времени прошло между тем, как храм забросили, и тем, как ты поселилась в нем?
– Нисколько, – просто ответила Милана. – Я прячусь в храме с тех самых пор, как наши земли завоевали варяги и посеяли на них свою религию, призывавшую истреблять всех, кто отличался от них внешне или имел способности, не доступные им.
Дмитрий ошарашенно посмотрел на собеседницу, не в силах вымолвить ни слова. Губы его беззвучно шевельнулись, но так и не задали вопрос, читавшийся в его глазах.
– Да, – подтвердила догадку Дмитрия Змиулана, – я не просто чудище, я – очень древнее чудище, родившееся во времена, когда люди еще могли общаться с миром прави и жили по его законам. И было это давным-давно. Теперь же я, как и этот храм, пережиток прошлого, то, чего не должно существовать на земле. Мне нет места в мире яви и в сердцах людей.
– Но, тем не менее, и ты, и храм находитесь здесь: вы существуете, – произнес Дмитрий, с трудом подавив сухой спазм в горле. – Сколько же тебе лет?
– Одной из моих сущностей несколько веков, другой – нет и двадцати лет, – Милана вздохнула и потупилась.
– Как такое возможно? – напрягся Дмитрий.
– Змеи, как и другие рептилии, при наступлении неблагоприятных условий, замедляют жизненные процессы ради выживания, – пояснила Змиулана. – Я долгое, по человеческим меркам, время провела в приграничье, при этом моя физическая оболочка спала.
Дмитрий вцепился в подлокотники кресла.
– И все годы, что ты провела в анабиозе, твое тело было спрятано в этой потайной комнате?
Милана приподняла подбородок. Взгляд у нее был как у несчастного, хворого ребенка.
– Все так. Только вот если для змеиной сущности такая спячка вполне естественна, то для человека подобное ненормально.
– Теперь понятно, почему ты не можешь пользоваться ногами, – слегка усмехнулся Дмитрий, постепенно приходя в себя. – Твои мышцы атрофировались за то время, что ты спала.
– Возможно, – слегка пожала плечами Милана. – Поэтому я и стараюсь пользоваться ногами как можно реже, чтобы не перегружать их.
– Это неправильно, – высказал свое мнение Дмитрий.
Ему, уделявшему своей физической форме массу времени и сил, рассуждения девушки показались вопиющим невежеством.
– Чем чаще ты станешь пользоваться человеческим телом, тем быстрее научишься им управлять. И начать тренировки лучше всего с пеших прогулок.
Милана удивленно посмотрела на свои босые ступни, а потом перевела взгляд на Дмитрия:
– Я действительно хочу развить человеческую сторону, но не физическую, а скорее духовную.
– Можешь мне не верить, – заметил Дмитрий, – но внутреннее состояние человека во многом зависит от физического. Ты не замечала, что когда человек болен, то его легче вывести из душевного равновесия?
– Замечала, но я мало разбираюсь в вопросах физического состояния тел, – посетовала Милана.
Дмитрий был полон решимости.
– Значит, настала пора это исправить. Как ты собираешься вернуть мне способность ходить, если сама этого делать не умеешь? – спросил он и весело рассмеялся, заметив, как девушка пугливо подобрала пальцы ног. – Не волнуйся, у тебя все получится. Я даже завидую тебе, ведь это так прекрасно – чувствовать под своими ногами твердую почву.
– И у тебя получится, – отозвалась Милана, – вот увидишь! – И она улыбнулась в ответ, показав задорные ямочки на щечках.
Дмитрию почудилось, будто от одного вида этого прекрасного зрелища у него кровь прилила к лицу.
– Скажи, а у тебя есть удобная обувь? – спросил он, чтобы побороть неловкость.
– Нет, – призналась Милана, – она мне не была нужна.
– Ничего, раздобудем, – заметил Дмитрий.
Помахал рукой и поехал в сторону поселения.
– Я обязательно приду вечером, – крикнул он на прощанье.
– Хорошо, – смущенно прошептала Милана ему вслед.
Дмитрий, как и обещал, появился на капище, едва солнечный диск стал клониться к закату. В руках он держал пару мягких кожаных туфель для Миланы. Уж чего-чего, а определить нужный размер на глаз Селиванов умел как никто другой. Будь то женская обувь или иные части дамского туалета.
Милана примеряла обновку, и Дмитрий повел ее по полю, указывая, как правильно распределять вес тела и куда лучше ступать.
– И про осанку не забывай, – покрикивал он, – походка девушки – ее козырь!
Больше часа Милана терпеливо выполняла указания Дмитрия, шагая по прогретой за день земле. Когда же ее силы были на исходе, «учитель» сам предложил ей передохнуть.
– Ты умница, – похвалил ее Дмитрий. – Теперь можешь немного расслабиться.
Милана буквально рухнула на землю. С тоской посмотрела она назад, на далекие стены храма.
Дмитрий заметил этот взгляд.
– Справишься.
– Мне в змеином обличье будет легче преодолеть расстояние, – умоляюще произнесла Милана.
– Нет, – коротко отрезал Дмитрий. – И тебе меня не разжалобить. Ты же обещала не принимать другое обличье, помнишь?
– Ты можешь пойти первым, – предложила Милана. – Тогда тебе не придется меня видеть.
– Не хитри, – предупредил ее Дмитрий. – Уговор есть уговор: ты помогаешь мне, а я – тебе.
– Ладно, – сдалась неудачливая бегунья, и устало растянулась на траве.
Дмитрий долго смотрел на нее и про себя отмечал, как прелестно выглядят светлые волосы, разметавшиеся по траве, и как высоко вздымается ее грудь придыхании.
«Надеюсь, ты не забыл, что она змея, к тому же о-о-очень старая», – ехидно заметил его внутренний голос.
«Помню! – ответил сам себе Селиванов, – как и то, что ее человеческому облику нет и двадцати».
Боясь спугнуть деву, Дмитрий перенес свое тело с коляски на землю и подкатился к теплому, пышущему юностью стану Миланы. Его нижняя половина не почувствовала разницы, но верхняя-то по-прежнему была жива и ощутила произошедшую перемену в полной мере.
Дмитрий задался вопросом: можно ли испытывать страсть, не будучи физически готовым ее удовлетворить? Что, если существует нечто большее, чем стремление получить разрядку, возносящую на вершину блаженства и тут же безжалостно сбрасывающую вниз, в пучину эгоизма и самолюбия. Может ли желание подарить радость другому заставить забыть о личном удовольствии. Или это лишь способ возвыситься в собственных глазах?
«Попробую!» – рискнул Дмитрий.
Догадываясь, что усталые ножки полубогини в любой момент могут обернуться змеиным хвостом, он не отважился к ним притронуться. Едва ощутимо, без нажима Дмитрий переместил свою руку на плоский девичий живот и замер, ожидая ответной реакции.
Милана не стряхнула с себя ладонь, захватившую в плен ее чрево – она плотнее сомкнула веки и притворилась спящей.
Дмитрий довольно улыбнулся. Его рука проделала путь от живота к подбородку красавицы. На первый раз обошла вниманием горделиво вздымающиеся холмики грудей. Нежно обхватила длинную лебединую шею, заставив Милану запрокинуть голову.
Указательный палец Дмитрия прикоснулся к припухлым губам девы, сделал круговое движение, очерчивая их контуры.
Затем сумасбродная ладонь вновь поползла вниз, на этот раз проторив дорожку полевой стороне. Не оставила без ласки выпуклость, укрывающую сердце Миланы. Невероятно бережно шероховатый палец Дмитрия обрисовал набухший сосочек, грозящий прорвать тонкую ткань рубашки.
Милана вздрогнула и плотно сжала губы.
Вдохновленный Дмитрий опустил ладонь ниже, задел выпуклость пупка и остановился в том месте, где зарождалось желание скромницы. Еще тихое и легкое, как пушинка: подуешь сильнее, и оно улетит прочь.
На Милане не было трусиков, а потому пальцы Дмитрия ощутили пульсирующий жар ее тела и короткие завитки волос. Как первые весенние росточки они нежно пощекотали загрубевшую кожу его ладони.
Сердце Дмитрия бешено билось, раз за разом прогоняя по телу распаленную кровь. Он жаждал прикоснуться к интимному сокровищу, покоившемуся под его пальцами. Вспомнить, каким жарким и манящим может быть лоно женщины.
Но веки Миланы все еще были сомкнуты, не позволяя ему прочесть ответ на свой незаданный вопрос.
– Милана… – хрипло позвал Дмитрий. – Открой глаза, пожалуйста.
– Не могу… – прошептала она.
– Что не так – тебе не нравится то, что я делаю?
– Не понимаю, что происходит со мной, – призналась Милана. – В моей утробе будто поселился могучий зверь и поедает ее изнутри. Он не дозволяет свободно дышать и вынуждает содрогаться. Мне страшно!..
Дмитрий слабо улыбнулся и попросил:
– Где этот зверь, Милана? Покажи его мне.
Ладошка девушки накрыла руку Дмитрия, лежащую на ее теле:
– Здесь… – Глаза Миланы широко распахнулись, выдавая беспокойство.
– Приручи его, – попросил Дмитрий. – Подчини зверя своей воле, и он наградит тебя за это.
Он обхватил пальцы Миланы своими и плотно прижал к ее сокровенному естеству.
Она вздрогнула. Шумно вздохнула.
– Не бойся, Милана, – прошептал Дмитрий. – Я покажу, что нужно делать.
И он начал ритмично надавливать на распустившийся цветок страсти, в попытке добыть из него пряный нектар.
Ладошка Миланы вспотела, дыхание стало частым и сбивчивым. Но страх перед неизведанным победил ее – она плотно сжала ноги и перекатилась на бок, отворачиваясь от Дмитрия.
– Я не могу, – сквозь слезы произнесла Милана. – Прости, во мне нет ничего от женщины. Совсем ничего…
– Это не так, – мягко произнес Дмитрий. – Если бы то, что ты говоришь, было правдой, то я не получил бы этого – посмотри?!
Милана обернулась и увидела, что пальцы Дмитрия поблескивают от влаги.
– Что это?.. – смутилась она.
– Эликсир твоей страсти, – улыбнулся Дмитрий. – Он появляется, если женщина чувствует себя готовой испытать всю силу желания.
Милана смущенно улыбнулась и произнесла:
– Напрасно я испугалась?..
– Мы можем продолжить урок. Хочешь?.. – предложил Дмитрий.
– Не сейчас, пожалуйста, – попросила Милана. – Я скажу, когда буду готова.
Дмитрий кивнул, подтверждая свое согласие.
– Хорошо. У меня, кстати, полно свободного времени. Так что обращайся в любое время дня и ночи. И вот еще что: перестань считать себя неполноценной – если ты сама не полюбишь себя, то тебя не полюбит никто!
– Я запомню, – шепнула в ответ Милана.
Глава 14
Когда женщина не спускает глаз с мужчины или все время отводит их от него, все сразу понимают, что это значит.
Жан де Лабрюйер
Милана до боли закусила губу и поднялась. Ноги ее подрагивали: от непривычно долгой ходьбы и пережитой страсти.
«Было бы неплохо довезти Милану до храма на своих коленях, – заметил внутренний голос Дмитрия. – Пусть чувствительность сохранилась не во всем теле, но ощущения от ее прикосновений можно себе представить – для чего же еще дано воображение?»
Жутко смущенная, Милана все же отказалась от такого рода поездки и, еле-еле переставляя конечности, зашагала рядом с плавно катившимся в кресле спутником. Она упорно не хотела облокачиваться на него, но переутомление заставило ее положить руку Дмитрию на плечо.
Идти стало проще, а еще появилось ощущение легкости не только в теле, но и в душе.
– Не спи на ходу – упадешь! – предостерег Дмитрий спутницу.
– Увы, но я не умею почивать по-настоящему, – ответила Милана. – Мое тело привыкло отдыхать в то время, пока сознание блуждает в приграничье.
– Ужас!.. – признался Дмитрий. – Скажи, как тебе удается скрывать комнату в храме из виду? Это обман зрения или что-то подобное?
– Я способна скрывать из виду отдельные вещи, либо малые участки яви, частично перемещая на приграничье, – поделилась Милана. – Их физическая оболочка остается в привычной реальности, но становится недоступной зрению неподготовленного человека.
Дмитрий проявил неподдельный интерес.
– То есть, кто-то из людей все же видит твое убежище?
Милана удовлетворила его любопытство.
– Избранные – те, что обладают раскрытым сознанием, интуитивно чувствуют: там, за недоступной зрению стеной расположено нечто. Но проникнуть в потаенное место человек может только с моего разрешения. Вот Безгнев, например, сразу понял, что за стеной есть проход.
– Ух ты! – восхитился Дмитрий. – И ты разрешила ему войти в эту комнату?
Под неустойчивую ступню Миланы закатился камушек. Она пошатнулась и машинально вцепилась за плечо Дмитрия. Тут же отпрянула. Ладонь ее, коснувшаяся твердой, как сталь, плоти, горела огнем.
Чтобы отвлечься от смутного томления во всем теле, Милана продолжила разговор:
– Никто из местных не посещал мою обитель. Но именно прибытие Безгнева и группы археологов пробудило меня в мире яви. Я наблюдала за ними и изучала их. А потом поняла, что эти люди заслуживают даров мира прави. Я вышла к ним и, как ты видишь, до сих пор живу с ними в ладу.
– А ты не могла бы скрыть из виду все поселение? – восхищенно предложил Дмитрий.
– Мои силы слишком слабы: их недостаточно для такого действия, – печально вздохнула Змиулана.
Дмитрий сник, поджал губы и спросил:
– А как ты вообще попала в этот храм? Кто твои родители, и почему они заперли тебя в потайной комнате?
Уголки губ Миланы опустились, в глазах затаилась тоска.
– Моей матерью была молодая вдова. Она жила в поселке, расположенном возле великолепного по тем временам храма. Мой отец – Змиулан, одно из физических воплощений Велеса. Он, великий Бог, полюбил смертную и каждую ночь, пока на небе бушевала буря и сверкали молнии, приходил в ее дом.
В те времена уже жили люди, презревшие представителей прави, и когда я появилась на свет, рассвирепевшая толпа решила избавиться от живого воплощения силы древних. Меня вырвали из любящих рук матери и хотели предать огню.
И тогда Змиулан вторгся в мир яви и принес с собою невиданный смерч, унесший множество жизней. Меня же отец укрыл в храме. Создал защитный барьер – спасение и тюрьму для своего чада.
Но праведный гнев Змиулана только убедил людей в том, что он – порождение злых сил. Мою мать погубили, храм сожгли.
Отец посылал ко мне диких животных, и они выкармливали меня своим молоком. Но с каждым днем вера людей в старых Богов ослабевала, и это не позволяло Змиулану переходить в мир яви.
Потомки не верили в Велеса, но он все еще любил своих чад. Вместе со мной Бог мудрости упрятал Книгу – носительницу великих знаний. И я до сих пор охраняю это сокровище – оно не должно попасть в нечистые руки, иначе великое горе ждет всех нас.
Долгое время мне пришлось быть одной. Изредка я возвращалась в явь, чтобы сохранить свое физическое воплощение, не дать ему иссохнуть. И так было до тех пор, пока не появился Безгнев. Остальное ты знаешь…
– Не понимаю?.. – только и смог произнести Дмитрий. – Ты так сильно пострадала из-за людей, но все равно помогаешь нам. Почему?
В глазах Миланы блеснула надежда.
– Я призываю к себе тех, на кого укажет Книга. И верю: люди по своей природе не жестоки, наоборот – добры и честны. И пусть вернуться к законам прави удается не всем, но это мой малый вклад в великое возрождение.
Дмитрия поразило то, что он услышал.
– И ты веришь, что люди научатся жить в мире?
Милана была непреклонна в своих суждениях.
– Да, я в это верю. Мы придем к жизни в полной гармонии с самими собой и с окружающим нас миром, и тогда нам откроются врата в мир прави.
– И станут счастливыми? – в голосе Дмитрия звучало недоверие.
– Да, так и будет, – мягко, но твердо произнесла Милана.
Ее речь была так убедительна, что на долю секунды поколебала даже скептицизм Дмитрия.
– Ты упомянула о книге?.. – напомнил он, – Что она собой представляет, о чем повествует?
Милана склонила голову, лукаво улыбнулась. В призрачном блеске луны ее волосы казались призрачным покровом.
– Прости, но об этом я пока не могу тебе рассказать.
– Нет, так нет, – не обиделся Дмитрий. – Не особо и хотелось узнать.
Теперь, когда Дмитрий занимался со Змиуланой «бегом», распорядок его дня изменился. Он спал лишь несколько часов после рассвета, а все остальное время бодрствовал.
Дети, приходившие к Безгневу, успели полюбить незнакомца, да и сам Дмитрий незаметно для себя привыкал к ним. Пришлый гость стал изредка подменять жреца и обучать малышей тому, что умел сам. Детям полюбились рассказы, придуманные им еще в то время, когда сам Дмитрий был мальчишкой. Страшилки и забавные истории, случавшиеся с сиротами в приюте, поражали воображение малышей, а заодно и знакомили их с другой реальностью.
– Каково это – жить в большом мире? – как-то раз спросили дети у Дмитрия. – Там лучше или хуже, чем у нас?
– Не могу вам толком ответить, – признался Дмитрий. – Наверное, если бы я снова стал ребенком, то предпочел бы жить здесь.
– Но ведь там есть телевизоры и видео игры, а еще много сладостей, – сказал один из малышей и мечтательно закатил глаза.
– Зато там нет свободы: ни для детей, ни для взрослых. Особенно в том месте, где рос я, – добавил Дмитрий. – Поверьте, это немаловажно.
Лада, любимица Дмитрия, простодушно заглянула ему в глаза и поинтересовалась:
– А ты останешься здесь, с нами? Безгнев говорит, что так и случится.
– Это правда?! – удивился Селиванов.
Он посмотрел на жреца и вопросительно приподнял бровь.
– Возможно – это не значит, что будет именно так, – пояснил детям Безгнев. – Но я предполагаю такой исход событий.
Дмитрий фыркнул от возмущения.
– Я, конечно, сумасшедший, но не до такой степени, – заявил он и добавил: – В отличие от всех вас.
– А ну, малышня, пойдите, прогуляйтесь, – предложил жрец ученикам.
Дети, обрадованные лишним перерывом, убежали на улицу, и Безгнев спросил гостя:
– Ты вернешься в тот мир, который презирает тебя?
– Только для того, чтобы доказать, что я не сдамся! – жестко произнес Дмитрий. – А если мне удастся восстановиться…
– То что?! – перебил его жрец. – Не хочешь попробовать жить, не доказывая свое превосходство? Просто наслаждаться?
– Нет! – резанул Дмитрий. – Мне приятно находиться среди вас, не спорю. Но остаться навсегда?.. Полный абсурд.
Беседуя со вспыльчивым гостем, Безгнев тщательно подбирал слова.
– Когда же ты планируешь вернуться назад, в свой мир?
Тон жреца заставил Дмитрия смягчиться.
– Через пару-тройку дней. Я и так пробыл здесь дольше, чем мог себе позволить. Александр, мой товарищ, который ведет сейчас дела, слишком мягок для такой роли. Боюсь, он разорит меня.
– Деньги… – презрительно произнес Безгнев, – все дело в них?
– Не в них самих, а в тех возможностях, что они даруют! – выпалил Селиванов.
Безгнев сел напротив и проговорил:
– Несмотря на пагубные рассуждения, за последние дни ты сильно изменился. Думаю, все дело в Милане и ее благотворном влиянии на тебя.
– Предположим… – уклончиво ответил Дмитрий. – Вот только я не просил ее менять мой характер. А с основной своей задачей она так и не справилась.
Безгнев вперил взор в гостя и, ткнув в его грудь пальцем, произнес:
– Я считаю, что ты получил много больше, чем то, на что рассчитывал изначально.
Дмитрий полушутливо отмахнулся от руки жреца.
– Что конкретно?
Безгнев вскочил и принялся возбужденно расхаживать по комнате, бросая гневные взгляды в сторону Селиванова.
– Ты стал уравновешенным и вдумчивым. Не побоюсь этой фразы – сделался мудрее. К тому же, хоть ты и не восстановился полностью, выглядишь гораздо лучше.
– Полагаю, мне просто пришлось смириться со своей участью, – рассудил Дмитрий. – Но это не то, на что я рассчитывал, приезжая к вам.
– Однако твое пребывание у нас еще не завершено, – сказал Безгнев. Замер и пристально посмотрел на Дмитрия. – Ты останешься?
Думал Селиванов недолго.
– Не уверен.
– А вот я в этом твердо убежден, – слегка улыбнулся жрец.
– С чего бы вдруг? – насторожился Дмитрий.
– Мне так кажется… – Безгнев кивнул собственным мыслям.
– Ничего не скажешь: весомый аргумент! – фыркнул в лицо жрецу Селиванов.
Предположение Безгнева вызвало в нем массу противоположных ощущений. С одной стороны, он хотел вернуться в свой мир, чтобы зажить как прежде. Но с другой, понял, о чем говорит жрец: что-то в нем менялось. Он чувствовал, что Змиулана сдвинула в его душе ледяной пласт, и теперь опасался, что последующая за ним лавина накроет его с головой.
– Прежде чем вернуться, я должен многое обдумать, – сказал после непродолжительных размышлений Дмитрий.
– Что ж, – подвел итог разговора Безгнев, – в таком случае мне остается надеяться, что ты примешь верное решение. Я попрошу тебя только об одном: будь с Миланой мягче, не обижай ее.
Дмитрий почувствовал себя уязвленным.
– Не думаешь же ты, что калека способен причинить реальный вред вашей полубогине?
Безгнев кашлянул в кулак и продолжил:
– Я имею в виду ее человеческую сторону. Пойми, она всего лишь молодая девушка, которая почти всю сознательную жизнь провела в отдалении от людей. Уже то, что Милана позволила тебе быть рядом на протяжении столь долгого периода времени, говорит о многом.
Дмитрий сложил руки на груди и притворился, что не понимает, к чему клонит Безгнев.
– О чем, например?
У жреца и мускул на лице не дрогнул.
– Да хотя бы о том, что за это время она привязалась к тебе. Поэтому я и прошу щадить ее чувства.
– Не думаю, что ей, как девушке, стоит опасаться инвалида, – вновь ухмыльнулся Дмитрий.
– Отбрось же ты цинизм и посмотри на вещи с другой стороны! – потребовал жрец. – Да, ты не сможешь причинить ей вред физически, но душевные раны кровоточат гораздо сильнее и их сложнее излечить.
Дмитрий отвернулся, теряя интерес к разговору.
– Не верю, что ее привязанность ко мне зайдет так далеко.
– Кто знает?.. – вздохнул Безгнев. – Милана еще никогда не проводила ни с кем столько времени. К тому же она редко общается с людьми в темное время суток, предпочитая уединение в эти часы.
– Зато днем она с лихвой наверстывает упущенное, – сквозь зубы прошипел Дмитрий. – Похоже, что ее услуги приобретают популярность. Заметил, что за последнее время к вам прибыло множество народу.
Вот тут-то Дмитрий и выдал себя.
– Мало кто из наших гостей удостаивается чести быть принятым самой Миланой, – заметил жрец. – И ни с кем из них она не общается в своем истинном виде.
Дмитрий уставился на свои сцепленные в замок руки.
– Боюсь, что многие из тех, кто бывал у вас, приходили вовсе не за помощью, а чтобы поглазеть на загадочное поселение и невероятно красивую девушку, обладающую магическими способностями.
– Ты знаешь, Милана сама выбирает, кому разрешить пребывать в общине. А потому здесь нет любопытных. Ответь мне на один вопрос: почему тебя злит то, что к Милане приходят и другие просители? Если ты утверждаешь, что на нее глазеют, значит, говоришь вовсе не о женщинах. А их, к слову сказать, среди страждущих немало?.. – весело щурясь, спросил Безгнев.
– Мне нет никакой разницы, кто и зачем приходит к ней! – заявил Дмитрий и крутанул колеса кресла.
Он покинул жилище, громко хлопнув напоследок дверью. Но даже через дубовый заслон услышал, как жрец весело рассмеялся над его ответом.
Не мог же он, Дмитрий Селиванов, признаться, что посещает все общинные ритуалы только ради того, чтобы узнать, кто и зачем прибыл в поселение. Самому себе задержавшийся гость объяснял это простым любопытством. Но он не мог скрыть от окружающих негодование, наблюдая за тем, как приезжие мужчины теряются и мычат в присутствии Миланы.
Селиванов хорошо помнил ощущения, что возникают в мужском организме при виде привлекательной женщины. И его выводил из себя тот факт, что сам он их испытывать не может.
«Если уже сейчас Милана покоряет мужчин, то что станет с ней, когда она научится быть истинной женщиной: пустит в ход очарование и колдовскую силу?» – задался вопросом Дмитрий. И не захотел, чтобы ему кто-нибудь ответил.
