Текст книги "Ведовская страсть (СИ)"
Автор книги: Елена Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Глава 31
Считать, что время проходит, – вот величайшее заблуждение человека. Время – как берег: движемся мы, а кажется, что он.
Антуан де Ривароль
В этот вечер Милана и Дмитрий не любовались закатом. Едва над поселением сгустились сумерки, как они отправились в храм, дабы исполнить задуманное.
Милана ощутимо нервничала. Глаза ее лихорадочно блестели, ладошки вспотели, а голос подрагивал.
– Ты запомнил все, о чем я тебя предупредила? – в сотый раз переспросила она жениха.
На лице Богумира не дрогнул ни один мускул. Доблестный волхв был спокоен, как сытый питон.
– Не дышать, не разговаривать, не оглядываться и не позволять духам вводить меня в заблуждение, – повторил он заученное. И тут же поинтересовался: – Одного не понял: почему двигаться нужно назад, а не вперед?..
– В навьем мире действуют особые правила, – терпеливо пояснила Милана. – Ничему не удивляйся и не бойся – я буду идти за тобой след в след.
Богумир обнял подрагивающие от напряжения плечи невесты. Прикоснулся губами к хрупким ключицам, обогрел их дыханием.
– Достаточно разговоров, – произнес он. – С твоим отцом я уже познакомился, пора встретиться и с мачехой. Веди меня к ней.
Милана глубоко вздохнула и решительно шагнула к обгорелой стене храма.
– Видишь эти символы? – спросила она у жениха. – Это посолонь и противосолонь.
Полубогиня прикоснулась к выщербленным в камне знакам: колесам с шестью лучами. Концы одного загибались влево, а другого – вправо.
– Они символизируют продолжение жизни и бесконечность вселенной, – пояснила Милана.
Богумир присмотрелся к знакам и удивленно заметил:
– Такие эмблемы я встречал, и они ассоциируются у меня с иными понятиями.
– Солярные символы встречаются во многих культурах, – подтвердила Милана. – К сожалению, их настоящее значение было извращено. Но тебя это не должно огорчать – здесь, в храме, посолонь и противосолонь символизируют годичное вращение солнечного диска, бесконечность смены времен.
Богумир провел указательным пальцам по тонкому желобку рунического знака.
– А отчего их лучи имеют разное направление?
Милана украдкой улыбнулась.
– Коловрат с лучами, загнутыми по ходу солнца, связан с миром светлых богов, – это посолонь, – выдохнула она. – Противосолонь же – коловрат с лучами против хода солнца, он связан с навьим миром. Последний знак помогает развить интуицию и магические способности.
Полубогиня переместила ладонь Богумира на противосолонь. Плотно прижала к символу.
– Почувствуй исходящую от него силу. Противосолонь покажет тебе все, что сокрыто от людских глаз.
Богумир смежил веки, погрузился в тревожную полудрему.
От противосолони исходил холод. Вначале легкий, почти невесомый, он все усиливался, превращая волхва в льдину.
– Не сопротивляйся этой силе! – Голос Миланы донесся до Богумира откуда-то издалека, будто бы из другого мира.
Могильным хладом повеяло со всех сторон. Ледяные пальцы вечности коснулись сердца Богумира. Заставили его остановиться. Исчезло все: привычные звуки, запахи. Исчез и сам волхв. С головой потонул в мире нави.
Бесплотная ладонь Миланы легла на плечо волхва, потянула на себя.
Богумир опомнился. Шагнул назад.
«Так странно не слышать биения собственного сердца, – подумал он, – не нуждаться в кислороде. Ощущать пустоту вокруг и внутри себя».
Туманная дымка, окутавшая Богумира, постепенно отступила, отползла в сторону. С сожалением выпустила из липких лап «живого», нарушившего ее упокоение.
Волхв стоял посреди длинного выщербленного в камне тоннеля. С его сводов стекала вода. Падала на утрамбованный сотнями тысяч ног пол. Звук, издаваемый хлопнувшимися наземь каплями, волной прокатывался по пещере. Он был настолько неестественным, пугающим. Заставлял содрогнуться от первобытного страха.
Пространство над головой Богумира разверзалось, выплевывало новых и новых умерших. Кто-то из них, смирившись с участью, покорно плелся по тоннелю, не касаясь пола ногами. Другие озирались по сторонам, беззвучно раскрывали рты, тщетно пытаясь закричать.
Они, те, кто еще не верил в свою гибель, толпились и натыкались друг на друга. Стремились сбежать. Но каждый шаг назад, приближал их к огненной реке и перекинутому через нее раскаленному докрасна мосту.
На том берегу, их встретят предки, духи друзей и врагов. Они скажут, чего достойны новые души.
Велес, прижизненный испытатель и посмертный судья, выслушает защитников и обличителей и примет единственно верное решение. Одни души отправятся в мир слави и воссоединятся с предками; другие переродятся и получат второй шанс; третьи же станут низшими духами и бесконечно долгую жизнь будут искупать пред потомками свою вину.
Но путь Богумира и Миланы был иным. Осторожно ступая назад, волхв дошагал до бревенчатой стены. Как учила Милана, трижды постучал в закрытую дверь.
Раздался леденящий душу скрип, а спустя мгновение перед Богумиром возникла изба. Дверь приглашающе распахнулась. Волхв бесстрашно переступил порог, замер у входа.
Яга стояла напротив него, скрестив руки на закованной в латы груди. Не было у нее ни крючковатого носа, ни немощного старческого тела.
Богумир поразился величественной стати привратницы, крепости ее плоти и мощи духа. Он понял, отчего сам Велес прельстился богиней лунного пантеона, – густые темные, как смоль, волосы ниспадали на крепкие предплечья, пышная грудь рвалась прочь из металлических пластин. Красота лица Яги равнялась разве что лику самой луны – полному, источающему призрачное сияние среди непроглядной тьмы ночи. Длинная юбка охранительницы навьего мира плотно обтягивала стройный стан, не скрывая налитых силой мышц. Из высокого разреза виднелась нога, ниже колена оканчивающаяся искусно изготовленным протезом.
– Куда ты пялишься, живчик?! – окликнула Богумира Яга. – Мало того, что явился без спроса, так еще и зенки свои бесстыжие лупишь! Да, потеряла я ногу в великой битве, и что с того?
Богумир опасливо потупился и подумал, что было бы неплохо выведать у Яги прото сражение. Но Милана строго-настрого запретила ему разговаривать, и волхв не посмел это правило нарушить.
– Молчишь?! – с усмешкой произнесла привратница. – То-то же! А кто это там с тобой?..
Яга заглянула за спину Богумира и расплылась в улыбке.
– Ага, вона какая гостья пожаловала. Здравствуй, Змиулана. Что ж, вижу, дождалась ты, доченька, своего суженого. Долго он до тебя шел, ох, как долго…
– Здравствуй, Яга Виевна, – не своим голосом произнесла Милана.
Ей, полубогине, было дозволено обратиться к мачехе.
– Догадываюсь, зачем вы прибыли, – поведала привратница. – Но не привыклая сдаваться без боя. Да и скучно здесь: тоска смертная… Чем нареченный твой меня порадует?
– Чем прикажешь, – мягко произнесла Милана.
Подобострастный тон невесты заставил Богумира занервничать. Судя по всему, Змиулана уважала Ягу и слегка побаивалась. «Какие-такие «радости»?! – возмутился про себя волхв. – О том уговора не было».
Меж тем Яга продолжала приглядываться к Богумиру.
– На поединок не вызовешь – еще зашибу ненароком, где потом другого-другого-то отыщешьИ на ложе не затащишь – ты ж, дочка, поди, против будешь?
– Буду! – неожиданно резко заявила Змиулана.
Яга совершенно по-девичьи захихикала. И решила подзадорить падчерицу. Откинула назад волосы, выпятила грудь, перевернула юбку так, чтобы сквозь разрез виднелась здоровая нога.
– А ну, глянь-ко на меня! – приказала она Богумиру. – Нравлюсь? Говори, не бойся – разрешаю. В моей власти позволить живому посетить сие место. Ну?
Волхв смело вздернул голову, изучающе осмотрел привратницу.
– Очень даже ничего… Но живые мне больше по душе.
– А ты дерзкий! – вскинув черную бровь, заявила Яга. – Люблю таких, охальников. Вот скажи, волхв, кабы не был ты со Змиуланой обручен – запал бы, а?
– Возможно… – уклончиво ответил Богумир.
Яга приложила пальчик к тонким губам, задумчиво покусала ноготок.
– Знаю! – выдала она спустя пару минут и громко хлопнула в ладоши.
На ее зов прибежала дюжина прислужников – не то черных котов с поросячьими пятаками, не то пеньков-переростков, покрытых шерстью. Странные создания притащили гусли.
Богумир нервно поежился.
Яга указала ему на деревянную лавку возле стены.
– Докажи, что ты достоин великого дара, потешь меня, старушку.
Привратница изобразила на лице вселенскую скорбь и притворно скрючилась, ухватившись за поясницу.
Богумир недоверчиво смерил «старушку» взглядом, хмыкнул. Опустился на лавку, положил гусли на колени.
С какого конца-края к ним подступить, он не знал, а потому решил действовать наобум. Ловкие пальцы волхва легко пробежали по натянутым струнам, заставляя их трепетать и вздрагивать.
Когда-то один знакомый сказал, что обращаться с музыкальными инструментами нужно как с женщиной – касаться их твердо и одновременно нежно. Легко представив на месте гуслей Милану, Богумир вдохновенно приступил к исполнению.
Застывший в вечности мир преобразился, наполнился яркими оттенками: живыми, пробуждающими скованные льдом желания. Струны стонали и ныли, подвластные руке гусляра. Темп мелодии все нарастал, ввергая слушателей в пучину страсти.
Краем глаза Богумир наблюдал за реакцией Яги – он все верно рассчитал: именно таких аккордов желала привратница. Богиня лунного пантеона стояла, прижав руку к груди в том месте, где не должно быть сердца. Ланиты Яги вспыхнули, красноречиво сообщая, что не все в этой прекрасной даме мертво.
Привратница прикрыла глаза и начала покачиваться в такт мелодии. Рука ее оторвалась от груди, проделала путь к низу живота. Ноги богини плотно сомкнулись, выдавая возбуждение.
– Остановись!.. – простонала Яга. – Достаточно.
Грудь привратницы напряглась, силясь вспомнить, каково это – дышать. Яга распахнула глаза: зрачки стали совершенно темными, как самая черная ночь.
Богиня обернулась к Змиулане, тряхнула пышной гривой роскошных волос.
– Повезло тебе, ничего не скажешь. Кабы не явилась ты вместе с ним, доченька, так и я б не сдержалась.
– Он заслужил право получить вторую часть ключа? – слегка ворчливо поинтересовалась Змиулана.
– Пущай берет, коли удержит! – громко хохотнула Яга и вновь хлопнула в ладоши.
На этот раз явились иные слуги. Со всех углов избы повеяло сквозняком, и тысячи бестелесных тварей посыпались со всех сторон. Они теребили Богумира, оттягивали ворот его рубахи, ерошили волосы на голове.
– Уймитесь! – осадил их гневный окрик Яги. – Принесли что надобно?!
В тот же миг в раскрытые ладони привратницы опустился серебряный треугольник – перевернутая копия того, что висел на шее волхва.
Привратница весело прищурилась и протянула предмет Богумиру.
– Бери свою награду. Пусть две части сольются воедино!
Волхв протянул руку, сжал в ней треугольник и едва тут же не выронил из рук: от второй половины ключа исходил адский холод.
Богумир не отступился – плотно стиснув челюсти, удержал предмет. Свободной рукой вынул из-за пазухи недостающую деталь. Золотой треугольник раскалился, угрожая испепелить ладонь волхва.
Глядя на то, как перекосилось лицо Богумира, Яга расхохоталась.
– Не думал же ты, что все будет так просто?..
Богумир не ответил – все его силы уходили на то, чтобы соединить две части ключа. Золотой и серебряный треугольники стали страшно тяжелыми, хотя на вид были не крупнее куриного яйца.
Крякнув от натуги, волхв приложил детали друг к другу. Половинки ключа срослись так, что было не понятно, где заканчивается одна и начинается другая. Гексаграмма перестала «кусаться». Стала легкой, как перо ангела.
Привратница зааплодировала и залихватски присвистнула, засунув в рот большой и указательный пальцы.
– Молодец, волхв, справился!
– Ты позволишь нам теперь вернуться в мир яви? – спросила у мачехи Змиулана.
– Можно подумать, что вас мое мнение интересует, – поморщилась Яга. – Ступайте, чего там…
Повинуясь взмаху руки хозяйки, дверь избы распахнулась.
Пятясь как рак, Богумир сделал два шага назад. Привычный мир был так близко.
Со стороны прохода почудился аромат благовоний. Не веря себе, волхв поводил носом, но нет – запах чувствовался не обонянием, он приникал в самую душу, вгрызался в сознание.
Забыв о предостережении Миланы, Богумир оглянулся: прямо за дверью плескалась река Смородина. Облизывала жгучими языками бревенчатые стены избы. Из ее раскаленных глубин и доносилось упоительное благоухание.
Околдованный навьей прелестью, Богумир занес ногу, дабы окунуться в разъяренный фимиам, навсегда забыть о тревогах и печалях.
Милана успела поймать суженого в последний момент. Ухватила его за рукав рубашки и что есть силы потянула на себя.
Пара выкатилась прямо под ноги привратнице, надрывающейся от хохота.
– Что это ты, Яга Виевна?! – упрекнула мачеху Змиулана, поднимаясь с пола.
Привратница стерла с лица улыбку, помогла гостям встать.
– Будет сердиться – уж и пошутить нельзя…
Больше забавляться Яга не стала. В следующий раз дверь открылась в нужное место.
Теплый порыв ветра подхватил пару и вынес ее в мир яви.
Глава 32
Кто не способен к великим свершениям, тот презирает великие замыслы.
Люк де Клапье де Вовенарг
Сразу после того, как Богумир заново научился дышать, он стиснул нареченную в объятиях и приник к ее устам в томительном поцелуе – диком, почти болезненном. Его губы обжигали интимными ласками, язык дерзко обследовал ее рот.
Милана ослабела от нарастающего возбуждения. Прильнула к жениху, стремясь раствориться в нем без остатка. Положила руки ему на плечи и закрыла глаза.
– Думаешь, сейчас подходящее для этого время? – поинтересовалась она, с трудом оторвавшись от губ Богумира.
– Хотел почувствовать себя до конца ожившим, – радостно заявил он.
Снял с шеи добытый с таким трудом ключ, поднес его к лунному свету, струившемуся из окон храма.
– Не могу понять, как эта штука поможет прочесть письмена.
– Попробуй наложить ключ на текст, – предложила Милана.
Она зажгла расставленные по периметру храма восковые свечи, поместила книгу в центр возвышения, рядом с мраморной статуей Велеса.
Гексаграмма мало помогла в расшифровке древних рун. Богумир вертел ее и так и эдак, но смысл текста все еще не поддавался пониманию.
– Твоя мачеха-шутница, случаем, не подсунула нам фальшивку? – усмехнулся волхв.
– В таком случае вторая часть ключа не приняла бы своего собрата. – Довод Миланы прозвучал крайне убедительно.
– Ты права, – согласился Богумир. – Посмотри: когда ключ накладывается на текст, в его углах выделяются руны, – они очень похожи на те, что проявляются в свитках.
Милана поднесла свечу к книге. Присмотрелась к письменам.
– Да, – подтвердила она, – вот только эти символы словно перевернуты, искажены.
– «То, что внизу, подобно тому, что вверху», – вспомнил Богумир значение пентаграммы. – Милана, у тебя есть зеркало?
В обтянутом кожей сундуке полубогиня хранила дары, принесенные в те далекие времена, когда люди еще веровали в ее отца. Там, под потемневшей от времени утварью и ветхими тканями, покоилось старинное, покрытое красноватым налетом, стальное зеркало.
Милана бережно взяла его в руки и показала жениху.
– У меня только такое…
– Сойдет, – не отказался волхв.
Зажал булатную ручку в руке, поднес зеркало к книге так, чтобы на мутной поверхности отразились руны. Следуя внутреннему порыву, наложил ключ на призрачную копию текста.
Свершилось! Руны поддались прочтению.
«Все, что сокрыто от людских глаз, можно прочитать с помощью противосолони», – эти слова Миланы врезались в память волхва и не давали ему покоя. Поддавшись зову сердца, Богумир прочел отображенные в гексаграмме надписи, следуя против часовой стрелки.
То, что он сумел разобрать, не поддавалось описанию. Вся история мира открылась его взору.
Перемещая ключ, волхв упоенно листал страницы, вглядывался в замутненные надписи и не мог остановиться. Его пытливый ум въедался в строки, запоминал их наизусть. Одно перемещение гексаграммы приравнивалось к человеческой жизни, лист книги – к целой эпохе.
Богумир не почувствовал, как невеста потормошила его за плечо. Не услышал, как она тихо попрощалась и вышла из храма.
Змиулана исполнила долг: передала сокровище в надежные руки. Ей осталось дождаться момента, когда книга и волхв станут единым целым, неразделимыми напарниками и верными сообщниками.
У Миланы отныне другие заботы – зачатый в храме Яробор рос не по часам, а по минутам. На третьи сутки мальчик научился ходить, а на пятые вдруг расправил свои крылья и взмыл в небо.
Мать не удерживала Яробора – восхищенно наблюдала за сыном с земли, радуясь и ликуя. Во время полета пестрые чешуйки на теле мальчика отражали солнечный свет, и вслед за змеем над лесом поднималась радуга. Деревья пригибались, снесенные стремительным планированием Яробора; воздух стонал и выл, не в силах совладать с летуном.
Вместе с Миланой торжествовали и все жители поселения. Еще бы, у них появился могучий покровитель: властитель стихий!
К сосне, посаженной Богумиром, люди приносили хлеба, молоко и другие продукты. Каждый считал великим долгом задобрить малыша и уважить его деда.
Жизнь в общине налаживалась. Урожай созревал, и, казалось, сама природа радовалась, глядя на спрятанный от глаз посторонних мир.
И только Богумир три дня и три ночи подряд корпел над древней книгой. Не покидал стен храма. Не отрывался на сон и еду.
Когда же волхв выполнил задачу, он возвратился домой. Богумир не выглядел утомленным и обессиленным, напротив – был бодр и весел.
Он обнял невесту, поцеловал в светлую макушку сына. С удовольствием съел целый горшок щей.
– Ты уж извини, – смутилась Милана, – совсем я забегалась с переездом. Щи, поди, прокисли?..
Богумир прислушался к зову нутра, но ничего подозрительного в нем не выискал.
– Что в рот полезло, то полезно, – отшутился он и притянул невесту к себе. – Прости, что свалил все заботы на твои плечи. Сегодня же исправлюсь.
– Пустяки, – отмахнулась Милана. – Твое занятие гораздо важнее.
– Для меня нет ничего важнее вас с Яробором, – серьезно сказал Богумир. – И ради вашего будущего я готов на любой подвиг.
– Мы знаем это, – согласилась Милана и провела ладонью по серебряной шевелюре жениха. – Ты не забыл, что завтра наша свадьба?
Богумир выглядел опешившим, если не ошарашенным.
– Мне казалось, что я отсутствовал всего лишь сутки. Надо же, как быстро пролетело время…
Наступил седьмой месяц года. Вместе с ним пришло время Вересня – праздника осеннего равноденствия. Урожай собран, сено заготовлено, закрома полны мяса и рыбы – так почему бы не порадовать богов, предков и друг друга развеселыми песнями и хороводами?
На третий день празднования настал черед молодых испросить у покровителей благословения на брак. Облаченные в новые одежды Милана и Богумир явились в храм. Там их уже поджидал Безгнев и гости, которых оказалось столь много, что ворота святилища пришлось оставить открытыми.
Жрец взял Милану за руку и вручил ее Богумиру. Вознес хвалу богам и предкам-покровителям.
Обряд свершился. Безгнев пригладил длинную бороду и наказал Богумиру:
– Теперь ты муж, защитник семьи и ее покровитель. Одари же супругу лаской, прими ее душой и сердцем.
Богумир укутал Милану полой своего подвенечного платья, в знак опеки и заступничества. Затем поднял жену за локотки. Притянул к себе и крепко поцеловал, будто накладывая печать на ее уста.
Безгнев поднес молодым чашу с медом. Богумир и Милана трижды отпили из нее, а остатки выплеснули на жертвенный камень.
Молодой муж бросил опустевшую чашу под ноги. Трижды ударил по ней сапогом, приговаривая:
– Пусть так под ногами сгинут те, кто будет сеять меж нами раздоры!
Когда пара следовала из храма к накрытым столам, гости цеплялись за их рукава, стараясь разлучить. Но Богумир и Милана тесно прижались друг к другу, прочно сцепили руки. Нет ни в одном из миров такой силы, которая разъединит их.
Незамужние девушки, следовавшие за Миланой, во время пути запутали младой супруге волосы, сбили их в колтуны. Сколько терпения пришлось потратить Богумиру, чтобы разобрать пряди и вновь заплести косы – две, как и положено замужней женщине.
На голову Милане волхв набросил белое покрывало, а сверху – кику. Не утерпел и прижался губами к сливочно-белой шее жены.
Богумир не мог дождаться окончания свадебного пира, должного завершиться первой брачной ночью. Он не отводил взора от Миланы. Ловил каждый ее жест, каждый вздох.
А в это время Веста готовила супругам ложе. В достроенном накануне доме она настелила двадцать один сноп, чтобы разжечь страсть молодых. Сверху постелила перину, одеяло, а потом накрыла все это шкурой ласки. Поставила рядом кадки с медом, ячменем, пшеницей и рожью.
Взяла ветку рябины, обошла вокруг ложа три раза. Произнесла заговоры, испросила для молодых счастья.
Покончив с подготовкой, Веста любовно осмотрела преобразившееся помещение. Тайком вздохнула.
Довольная собой, вернулась она к гостям. Заговорщически кивнула молодому мужу.
Богумир поерзал на стуле и посмотрел на небо, – но солнце не вняло его молчаливой просьбе: оно и не думало клониться к закату.
Следуя древней традиции, новоявленные супруги ничего не ели и не пили. Зато вдоволь потешили гостей скромными, но долгими поцелуями. Богумир так старался, что к вечеру у Миланы заныли губы.
Приглашенные Мария и Александр громче всех аплодировали молодым. Решение Богумира отречься от прошлого и остаться в затерянном в тайге обиталище не удивило их. За короткий срок Тихомировы и сами прониклись уважением и любовью к общинникам.
Александр, осматриваясь вокруг, заподозрил неладное.
– Такое ощущение, что я уже бывал здесь раньше, – заявил он. – Мне знакомо это место и эти люди. Как такое возможно?..
Ему никто не ответил. И только Змиулана загадочно улыбнулась и подмигнула мужу.
На закате объявились еще гости. Перун и Велес, повелители неба и земли, встали за спинами супругов. Бог-воитель – по правую строну, а бог мудрости и магии – по левую.
Тихое перешептывание послышалось между пирующими: Перун и Велес, хоть и были братьями, считались непримиримыми врагами.
– Чему же вы удивляетесь, дети?! – рассмеялись почетные гости. – Ежели мы не сможем примириться, то чему станем учить вас? Коли цель едина, так и вражде не бывать!
Визитеры прибыли не с пустыми руками. Перун подарил молодоженам пару быков, запряженных в одну упряжку. А Велес пригнал с небесного пастбища табун лошадей.
Что это были за кони: белые, резвые, с облачными хвостами и гривами. Соскочив с самого неба, животные без страха подходили к людям, тыкались мордами в их руки, требуя угощения.
Задорные коники быстро завоевали любовь поселенцев. Особенно позабавились дети: визжа от восторга, карабкались они на их спины.
Одному Яробору не удалось поскакать на лошадках – его не выпускали из рук величавые деды. Малыш яростно сопротивлялся, расправлял свои крылышки, ноне так-то просто избежать объятий Перуна и Велеса.
И вот женщины подали к столу курник – праздничный пирог, начиненный мясом петуха, орехами и картофелем.
– Тетера на стол прилетела – молода спать захотела!.. – захихикали гости.
Этого сигнала только и ждал Богумир. Под дружное улюлюканье подхватил Милану на руки и понес ее в новый дом.
Расторопная Веста насилу успела догнать молодых.
– Одной любовью сыт не будешь, – заявила она и протянула завернутые в рушник жареную курицу и каравай хлеба.
Богумир, весь вечер косившийся на лакомство, чуть было не отказался, – какая еда, если самый лакомый кусочек он уже держит в руках?
Положение спасла Милана – поблагодарив Весту за заботу, она подхватила узелок со снедью и позволила мужу утащить ее прочь.
Новый дом встретил молодую чету запахом смолы и тихим поскрипыванием дающих усадку бревен. Милане и Богумиру тоже предстояло притереться друг к другу. Приклеиться намертво, став одним целым.
Не теряя времени, молодожены этим и занялись.
– Ты позволишь мне поцелуй? – спросил Богумир у супруги. – Или с тебя достаточно?..
– Зря надеешься, – усмехнулась Милана и впечаталась в рот любимого мужа.
Богумир бережно опустил жену на ложе. Поспешно скинул с себя одежду. К свадебному платью волхва, упавшему на пол, вскоре присоединился и наряд Миланы.
Оставшись полностью нагим, Богумир залюбовался супругой.
– Не смотри на меня так пристально, – попросила Милана, – еще успею надоесть.
– Никогда! – заявил Богумир. – Ты самое совершенное создание из всех, которые мне приходилось видеть. Я хочу засыпать в твоих объятиях, и также просыпаться.
– Мне кажется, или ты упустил несколько важных моментов? – подзадорила мужа Милана. – Объятия – это все, на что я могу рассчитывать?
– Конечно, нет! – взорвался Богумир и накрыл любимую своим телом.
Он долго ласкал Милану, не оставляя без внимания ни единую частичку ее восхитительного тела. Что может быть прекрасней, чем стан возлюбленной?
Милана требовательно выгибалась навстречу умелым рукам. Сладко и протяжно постанывала. Взор ее покрылся поволокой; она не могла разговаривать и едва дышала от возбуждения.
– Готова ли ты принять меня? – хрипло поинтересовался Богумир, всем сердцем надеясь на положительный ответ.
Милана облизнула мигом пересохшие губы и кивнула, околдованная страстностью мужа.
Богумир подчинился воле любимой. Медленно, осторожно проник в нее, боясь полностью поддаться силе желания. Плоть супруги была горячей, как жерло вулкана, и узкой, как тропинка в рай.
Милана всхлипнула, приподняла бедра. По ее телу прокатилась дрожь нетерпения.
Богумир возликовал и отбросил осторожность. Член его двигался в ней все быстрее и быстрее. Милана, как разъяренная кошка, впилась в спину мужа, оставляя на ней отпечатки.
И вот Богумир громко застонал, и Милана ощутила, как его семя исторгается в ее жаждущее лоно. Она приникла к широкой груди любимого и разразилась слезами счастья. Еще никогда она не чувствовала себя такой нужной и такой любимой.
Богумир почувствовал влагу на своем плече. Приподнялся на локте и заглянул Милане в глаза.
– Я так люблю, что готов сам разрыдаться, – улыбнулся он и стер соленые капли с ее щек. – Но нисколько не стыжусь этого. Твоя любовь сделала меня бесконечно сильным и выносливым.
– И я тебя… – призналась Милана и обвила руками его шею. – Великое счастье любить и быть любимым.
Не разнимая объятий, супруги лежали на свадебном ложе. С превеликим наслаждением, Богумир игриво теребил длинный локон Миланы, шептал ей на ушко комплименты. Эти слова он произносил множество раз, но ни разу они еще не звучали так убедительно.
– Об одном жалею, – грустно вздохнув, вымолвил он. – Ты полубогиня, а я – только лишь человек. Мое тело постареет быстрее, и тебе, молодой и прекрасной, вскоре придется нянчиться с рухлядью.
Милана провела пальчиком по его скуле и ласково улыбнулась.
– В образе смертной я живу по правилам яви.
Богумир неверяще вскинул брови.
– И ты пожертвуешь ради меня бессмертием?
Рука Миланы коснулась его груди, проторила дорожку к паху.
– Я стала женщиной и довольна этой участью, – прошептала она.
Богумир одарил ее страстным поцелуем. Еще раз доказал, что и у смертных есть преимущества. Важнейшее из них – любить. Быть всесильными, ощущая слабость. Покоряться и восставать. Умирать, чтобы подарить жизнь другому.
Богумир поднялся с ложа. Голова его кружилась от упоения, а тело приобрело небывалую легкость.
– Думаю, нам стоит подкрепиться, – подметил он, – старость не за горами, а я еще не насладился преимуществами взаимной любви и супружества.
Он весело подмигнул Милане и потянулся к узелку с курицей и хлебом.
Ближе к рассвету в дом к волхву постучался Миролюб. Он смущенно топтался возле крыльца, не решаясь нарушить уединения супругов.
Богумир, наспех натянув штаны, по пояс высунулся в окно.
– Ты чего в такую рань?
Миролюб уставился на свои босые ноги и пробормотал:
– В поселение пришли люди – просят твоей помощи. Не знаю, как они о тебе прознали, но, видно, дело серьезное.
– Ничего, – отозвался Богумир. – Я предчувствовал… Ступай, скажи: скоро прибуду. Вот только попрощаюсь с женой.
Запели третьи петухи. Сварог отправился на прогулку в пламенной колеснице. Длань бога огня и неба коснулась чела волхва, обогрела и развеяла мрак его мыслей.
Богумир поклонился рассвету и подавил горестный вздох. Прощаться нелегко, но участь свою он выбрал.
Милана еще дремала. И Богумир не решился тревожить ее покой.
Собрал нехитрые пожитки и вышел в сени. Накинул на плечи медвежью шкуру, повесил на шею амулет. Крепко-накрепко зажал в левой руке Книгу. Правой призвал к себе посох.
Уж, надежный помощник и путеводитель, тотчас откликнулся на зов волхва – он давно ждал новой встречи.
Богумир вернулся, подошел к печи. Постучал по по латному брусу.
– Эгей, Митяня! Остаешься за главного: будь добр – присмотри за Миланой и Яробором.
– А ты надолго? – поинтересовался писклявый голосок.
– Как судьба укажет, – ответил волхв и вышел из дому.
