Текст книги "Ведовская страсть (СИ)"
Автор книги: Елена Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Глава 7
Богач волен есть лакомые блюда, украшать росписью потолки и стены у себя в доме, владеть замком… Да, все это ему доступно; но довольство жизнью выпадает, пожалуй, на долю других.
Жан де Лабрюйер
На следующее утро Дмитрия разбудил осторожный стук в дверь.
– Открыто! – крикнул Селиванов сонным голосом.
Дверь распахнулась, впуская поток свежего воздуха и Миролюба.
– Доброе утро, – поздоровался язычник. – Как спалось?
– Неплохо, – поразмыслив, прикинул Дмитрий. – А ты куда так вырядился? – уточнил он, осматривая наряд Миролюба.
– Здесь мы не носим обычной одежды, тем более синтетической. Так сказать, возвращаемся к корням в духовном и в материальном плане, – пояснил Миролюб. – Если ты по-прежнему хочешь поучаствовать в обрядовом действе, то и тебе придется переодеться.
– Надо, так надо, – пробурчал Селиванов и принял у язычника сверток с одеждой.
– Помочь тебе? – предложил Миролюб.
– Не нужно, я привык справляться сам.
Одевать новую одежду, оказалось совсем легко. Выданный ему костюм состоял из туникообразной льняной рубахи, доходившей Дмитрию до колен, широких штанов и кожаных ботинок, напоминавших своеобразные мешки, одевавшиеся на ступни. К наряду прилагался и плетеный пояс – Селиванов небрежно завязал его в узел.
– Нет, не так! – ухнул Миролюб. – Пояс нужно подвязывать под левую руку.
– Почему? – Дмитрий удивленно вскинул брови.
– Пояс служит оберегом! Наши женщины научились плести эти детали убранства на дощечках, восстановив прежнюю традицию.
Дмитрий заметил своим обычным язвительным тоном:
– А штаны и рубашка? Неужели и их вы ткете на древних станках?
У Миролюба и мускул на лице не дрогнул.
– Почему ты так думаешь? У нас есть современное оборудование, на котором изготавливается ткань, а вот материал мы выращиваем сами.
– Выходит, не брезгуете дарами цивилизации?
Выпад Дмитрия не задел Миролюба.
– Теми, что не наносят вред окружающей среде, пользуемся охотно. Но все же мы стремимся к тому, чтобы не зависеть от установившейся в обществе системы.
Селиванов продолжил «кусаться»:
– Но и от денег «паломников» не отказываетесь?
– Увы, – развел руками язычник, – нас вынуждают обстоятельства. Мы практически полностью обеспечиваем себя продуктами питания, одеждой, инвентарем и прочими необходимыми вещами, но вот арендная плата растет каждый год.
Миролюб выглядел крайне опечаленным, повествуя о тяжелом финансовом положении общины. Он рассказал Дмитрию о том, что местная администрация взымает с них аренду втридорога, препятствует их развитию, не разрешает общинникам продавать излишки продуктов, выращенных ими на обжитой земле. В бедах поселения Миролюб обвинил всю сельскую администрацию и ее главу, Игоря Широкова, в первую очередь.
Но поступки арендодателей не вызвали осуждения Дмитрия.
– А этот ваш Широков, парень не промах! – присвистнул он. – Понял, что уточка несет золотые яйца и не преминул этим воспользоваться.
В словах Селиванова звучало некое одобрение действий главы администрации. Еще бы! Ведь и сам Дмитрий множество раз прибегал к подобным уловкам.
– Не думаю, что стоит продолжать разговор об этом, – насупился Миролюб. – Нам пора идти. Ты готов?
Дмитрий, критически оглядев себя, признал, что в новой одежде он смотрится и чувствует себя на удивление легко и свободно, словно носит ее всю жизнь.
– Да, пошли.
Раннее утро приветливо встретило их легким ветерком и яркими лучами солнца, причудливо играющими на каплях дождя, дрожащих на деревьях и травах после ночной непогоды.
Дмитрий, никогда не задававшийся вопросами сельского хозяйства, отметил, насколько местная почва отличается от всего, что он видел ранее. Размытая дождем земля не прилипала к колесам его кресла, оставляя липкие следы грязи, она была рыхлой и мягкой, словно ее взбили огромным венчиком. Плодовые деревья цвели так буйно и обильно, что у Дмитрия кружилась голова от необычайно сладкого запаха.
– Неплохо у вас все обустроено, – заметил Селиванов, рассматривая ухоженные огороды и сады. – Какое удобрение используете?
– Только натуральные продукты, – ответил Миролюб.
Дмитрий, сообразив, что речь идет о навозе, подозрительно повел носом, но кроме одуряющего запаха ранних цветов и сочной зелени, ничего не почувствовал.
– Дело не в удобрении, – добавил Миролюб, – а в самом отношении к земле. Мы обращаемся с ней с великой любовью, с почитанием, потому-то она и одаривает нас столь щедро.
– Ну да, конечно, – скептично отозвался Дмитрий. – Скажи, а этот ваш божок, которому вы поклоняетесь, он вообще – кто?
– Велес?! – удивленно переспросил Миролюб. – Разве тебе о нем ничего не известно? Обычно прибывшие сюда заранее наводят справки и знают, к кому и зачем идут.
– Так представь себе, что я первый, кто этого не сделал! – рассердился Селиванов. – Так кто он?
– Велес – владыка мертвых, мудрости и магии. Он покрывает небо дождевыми тучами, заволакивая его туманным руном; выгоняет на небесные пастбища облачные стада. Велес – покровитель земледелия и скотоводства. А так как скот раньше считался основным достоянием племени, то он еще и Бог богатства!
– Ну, точно, теперь все сходится, – заявил Дмитрий. – Вы поклоняетесь ему, а он одаряет вас урожаем. Скажи, Миролюб, а этот Велес случайно не заставляет вас работать до седьмого пота и подобным образом добиваться больших результатов?
– Твой настрой может отрицательно повлиять на обряд и лишить тебя права на исцеление, – предупредил гостя Миролюб.
– Все, замолкаю, – примирительно сообщил Селиванов.
И недолгое время действительно молчал, рассматривая распростертый перед ним пейзаж. Они с Миролюбом проходили мимо приземистых деревянных домов, и от нескольких еще исходил смолистый аромат свежей древесины. Жилища выглядели комфортными и оставляли впечатление полного благополучия своих хозяев.
Внимание Дмитрия привлек резной орнамент, а в вернее – символы и изображения на наличниках: вырезанные умелой рукой лучи солнца завершались женскими фигурками или лепестками цветов; лапы, хвосты животных и руки-ноги людей незаметно переходили в растения с отходящими от них отростками, похожими на птиц.
Миролюб заметил озадаченный взгляд гостя и поспешил пояснить:
– Природа-Мать объединяет все живое, и эти изображения – символы бессмертия единого океана жизни. В ней нет четких граней, и все насущное может принимать любой облик. Наши предки верили, что их тела способны переходить из одного мира в другой и приобретать разнообразные, иногда причудливые формы.
– Где то я уже слышал, что душа после смерти переселяется в животное или растение, – припомнил Дмитрий. – Сдается, ваши предки присвоили чужую идею?
– Не ваши, а наши общие предки! И я говорю не о переселении душ, а о том, что тело может трансформироваться в существующем воплощении.
Дмитрий неверяще фыркнул.
– Сказки, да и только… А где все? Почему никого нет на улице?
Миролюб помедлил, поколебался, а потом выдал:
– Мы не любим чужаков, вот и ставни закрыты, и улицы пусты. Очень тебя прошу, при проведении обряда удержись от едких замечаний, прояви терпение и уважение к чужой вере.
– Я попробую, – нехотя пообещал Дмитрий.
Свернув с дороги, Миролюб повел гостя по проторенной тропинке в низину невдалеке от поселения. Там, меж вековых сосен, притаилось капище, священное место общины.
На просторной поляне из крупных камней была выложена ограда, формой напоминающая яйцо. Тупой конец окантовки имел ворота, через которые они и прошли.
На противоположной стороне, как пояснил Миролюб, размещался чур – деревянный идол, посвященный Велесу, а прямо перед ним – жертвенник. Возле него располагался круг из обточенных камней – огневище.
На капище толпился народ. Десятки пар глаз обратились в сторону Миролюба и его спутника.
Взгляды язычников не сбили Дмитрия с толку. Он смело вкатился на капище и остановился рядом с проводником.
Люди приветливо поздоровались с Миролюбом. На Дмитрия же они обратили внимания не больше, чем на пустое место.
– Могли бы быть и повежливей, – недовольно заметил Селиванов.
– Ты со своим атеизмом явился в священное место, тем самым нарушая прочные связи с божеством. Не суди людей за то, что они этому не рады, – полушепотом ответил Миролюб.
Дмитрий тихонько усмехнулся, но сдержался и не дал воли рвущемуся с языка замечанию о том, что его деньги помогут общине сохранить святыню.
Вместо этого он продолжил рассматривать местных жителей. Все мужчины, от мала до велика, были одеты так же, как и сам Дмитрий.
А вот наряды женщин озадачили его. Их покровы составляли все те же рубашки, правда, доходившие до середины икр; пояса и кожаная обувь. У женщин постарше поверх сорочек были повязаны широкие юбки, но именно их головные уборы поразили воображение Селиванова. Две юные девушки, державшиеся за руки, носили на голове украшения, не закрывавшие макушку и оставлявшие их длинные распущенные волосы открытыми; головы старших женщин выделялись странными сооружениями, состоявшими из невероятного нагромождения ткани с вплетенными в нее рогами. Это раззадорило интерес Дмитрия.
– А рога зачем? – ехидно уточнил он.
– Они обладают оберегающей силой, особенно бычьи, – терпеливо пояснил Миролюб. – А еще служат символом плодородия у замужних женщин.
– А это кто? – спросил Селиванов, кивком головы указав на громадного детину, нацепившего на себя шкуру животного мехом наружу.
– Это наш жрец, Безгнев. Медвежью шкуру он носит как атрибут причастности к культу Велеса.
Между тем, Безгнев нараспев читал какие-то непонятные то ли заклинания, то ли молитвы, и в некоторых местах к нему присоединялись остальные участники обряда.
– О чем они поют? – снова спросил Дмитрий.
– Цель обряда – воздействовать на внутренний мир человека, научить его жить по законам прав и, сделать устойчивым к внешним факторам. Мы просим Велеса объединить нас и укрепить наш дух.
После того как хор голосов стих, Безгнев при помощи кресала и камня высек искру и разжег огонь на краде. После жрец взял в руки одно из горящих поленьев и обнес им всех присутствующих. Особое внимание уделил Безгнев Дмитрию, обойдя вокруг него три раза.
Затем жрец дозволил присутствующим передать припасенные ими требы.
Дмитрий подъехал к жертвенному камню последним. Достал из заткнутого за пояс бумажника пачку купюр и положил их рядом с другими подношениями.
Мгновенно налетевший порыв ветра подхватил цветные бумажки и отправил их прямиком в огонь ярко пылающей крады.
Дмитрий недоуменно достал стопку поплотнее, но и ее постигла та же участь.
Тогда озлобленный он решил кинуть на алтарь весь бумажник, не считаясь с расходами. Но Безгнев твердым жестом остановил его.
– Не трудись понапрасну. Видно, Ему не угодна твоя жертва. Через три дня мы проведем другой обряд, а пока у тебя есть время на подготовку.
Безгнев развернулся к Миролюбу и попросил:
– Проводи гостя, помоги ему смириться с неудачей и попробуй вразумить.
Сказав это, жрец вернулся к жертвеннику и продолжил священнодействие вместе с другими членами общины.
Селиванов скорчил презрительную мину и рванул с капища. «Не хватало, чтобы какие-то там язычники учили меня жить!» – возмущался он про себя.
Миролюб еле успел нагнать Дмитрия на крыльце своего дома.
– Скажи на милость, куда ты так рванул? – спросил он у ретивого гостя. – Первая неудача заставила тебя отказаться от цели?
– Нет, – резко отрезал Дмитрий, – но я не намереваюсь становиться посмешищем для ваших сектантов. Ищите дурака в другом месте! Если вы придумали все это ради развлечения, то понапрасну потратили время: я не дам себя облапошить.
Миролюб удивленно вздрогнул.
– О чем ты?!
– О ваших пристрастиях к испытаниям! – взорвался Дмитрий. – Типа простите, но с первого раза мы не можем исполнить вашу просьбу, потрудитесь прийти в следующий.
Миролюб выглядел растерянным.
– Поверь, подобное произошло на моей памяти впервые, и наша община не имела к этому никакого отношения. Раз твою требу не приняли, значит, на то были веские причины. И я бы посоветовал поискать их в себе. Чтобы что-то получить, нужно сначала что-то отдать.
Дмитрий с оскорбленным видом вскинул подбородок.
– Получается, что все ваши обряды имеют эффект плацебо: веришь – получишь, нет – то и суда нет?
Миролюб устало опустился на ступеньки крыльца, обхватил голову руками.
– Друг мой, вряд ли данное определение подходит под описание священно действа, дарующего исцеление. Но если тебе так проще, то да: неверие в то, что должно случиться, полностью исключает саму возможность чудотворного воздействия.
Дмитрий подъехал к нему вплотную, зло прищурился и поинтересовался:
– И что ты мне предлагаешь?
– Прежде всего, успокоиться и пересмотреть свое отношение к происходящему, – откликнулся Миролюб. – Отыщи в себе хоть каплю веры и увидишь, как преобразиться твой мир. Попробуй, у тебя обязательно получится.
– Я не собираюсь преображать мир, а хочу избавиться вот от этого, – гневно воскликнул Дмитрий и ударил кулаком по инвалидному креслу.
– Прости, но чудеса случаются с теми, кто в них верит, – мудро заметил Миролюб.
Селиванов не выдержал и рявкнул:
– Да я готов поверить хоть в Деда Мороза, хоть в пасхального зайца, лишь бы этом не помогло!
– Вот и поверь хотя бы в них – это лучше, чем ничего, – вздохнул Миролюб и поднялся.
Объяснив гостю суть происходящего, он удалился.
Недовольство Селиванова длилось недолго. Вспыльчивый, но отходчивый он вскоре пришел в себя и отправился искать сбежавшего проводника.
Миролюб сидел на завалинке возле бани и увлеченно грыз сочную травинку. Завидев Дмитрия, он поднялся на ноги и весело объявил:
– Меня предупредили, что ты быстро успокаиваешься.
– И кто же этот таинственный благодетель? – ворчливо поинтересовался Дмитрий.
Миролюб только улыбнулся в ответ и предложил гостю осмотреть главную святыню.
Дмитрий с интересом принял приглашение.
Миролюб привел гостя к остову древнего строения. От некогда величественного храма осталось лишь несколько частей, но даже по ним можно было вообразить его прежнее великолепие. Лучше всего сохранился каменный каркас: на нем стояли возведенные из стволов дуба стены, местами обгоревшие.
Время и вандалы жестоко обошлись с храмом, но природа словно пыталась восполнить недостающие детали. Древние стены утопали в зелени: молодые сосенки поддерживали полусгнившие опоры; вьюны нежно, но крепко обнимали ветхие камни, не давая им рассыпаться.
Миролюб объяснил, что ранее у храма имелась крыша в форме полушария и врата, выкованные из меди. Но людская жадность привела к тому, что и следов от них не осталось.
– Отродясь не слышал о том, что у язычников имелись подобные постройки, – заметил Дмитрий.
– О, они были, и поражали своим великолепием всех, кто имел возможность их лицезреть, – ответил Миролюб. – И если ты потрудишься полистать специальную литературу, то найдешь этому массу подтверждений. Чего стоит описание каменных храмов арабским историком Мас-Удием или епископом Дитмаром. Святилища славян упоминались и в скандинавских сагах.
Дмитрий не упустил случая доказать свою правоту.
– Раз эти постройки были так величественны, то куда они делись потом?
Выждав секунду, Миролюб пояснил:
– Сами храмы были безжалостно уничтожены, а память о них выкорчевывалась из умов потомков славян на протяжении многих сотен лет. Грандиозные строения разграбили и разрушили, либо сожгли. Бытует мнение, что на месте многих воздвигли другие храмы, посвященные новой вере. Как видишь, печальной участи не миновало и это святилище, чудом сохранившее элементы изначального вида.
Дмитрий тщательно осмотрел накренившиеся стены и приценился:
– А что внутри? Мы можем войти?
Миролюб нисколько не удивился вопросу.
– Конечно. Пусть тебя не пугает внешний вид храма: то, что не сжег огонь, стоит крепко.
Они шагнули вовнутрь. Место посередине громадного зала занимала глубокая ниша – свидетельство того, что прежде на этом месте находился некий массивный предмет.
Дмитрий указал на это обстоятельство Миролюбу.
– Здесь стояло медное изваяние Велеса. Ему и посвящен этот храм, – подтвердил догадки Дмитрия проводник. – А это, – он указал на остовы четырех изваяний из мрамора, стоящих по разным сторонам, – Отец-свет-небо, Мать-сыра-земля, а вот двух других Богов идентифицировать нам так и не удалось, слишком мало осталось от их изначального вида.
Дмитрий без особого энтузиазма осмотрел мраморные статуи, над двумя из которых немало потрудились вандалы, и, больше чтобы порадовать Миролюба, добавил:
– Кажется, на Мать у варваров не поднялась рука.
Он окинул взглядом стройную фигуру высокой женщины с распущенными по плечам волосами и непроизвольно вздрогнул: древние скульпторы потрудились на славу. Казалось, еще секунда и статуя шевельнется, шагнет навстречу потомкам.
Слова гостя, а больше – его восхищенный взгляд, польстили Миролюбу.
– И в этом есть свой тайный смысл, – улыбнулся он.
Дмитрий вяло кивнул и продолжил осмотр. Стены храма, не обожженные пламенем, сохранили изображения людей, птиц и животных. Эти украшения были выполнены столь искусно, что казалось, будто они живут и дышат, даже их краски не утеряли сочности и не стерлись со временем.
На стенах, рядом с изображениями, четко выделялись резные символы.
– Что это за знаки? – поинтересовался Дмитрий.
– Черты и резы, обозначающие имена изображенных символов, – ответил Миролюб. – К сожалению, письменность наших предков также утеряна и стоит немалого труда разобрать значение описаний. Но мы плотно работаем над этим.
Ответ язычника позабавил Дмитрия.
– Ты говоришь обо всем так, словно много понимаешь в древностях. Или это твое хобби?
Миролюб недовольно нахмурился.
– Между прочим, я аспирант института археологии РАН, а исторический факультет МГУ окончил с красным дипломом.
– Неплохо… – протянул Селиванов. – И что в таком случае подвигло тебя жить здесь?
Лицо язычника осветила блаженная улыбка.
– Я оканчивал институт как раз для того, чтобы посвятить себя изучению истории славян, в том числе их верований. К тому же, тебе следует узнать, что наша община создана группой археологов, обнаруживших этот храм. Сейчас подрастает третье поколение местного населения. Мой отец, Ярослав, был жрецом Велеса, одним из основателей общины и руководителем той самой группы археологов.
– Ничего не понимаю, – удивился Дмитрий, – что в этом месте такого особенного, если целая экспедиция осталась жить на месте раскопок?
– Ты неправильно смотришь, раз не видишь, – заметил Миролюб. – Но, возможно, и тебе когда-нибудь откроется вся правда.
Дмитрий еще раз окинул взором помещение, но лишь удостоверился в том, что местные не совсем адекватны. Он же не заметил ничего, что могло бы заставить его побывать в этом месте еще раз.
– Думаю, с меня достаточно древностей, – произнес Дмитрий. – Пойдем лучше домой, твоя мама обещала накормить меня до отвала.
– Еще бы, – довольно заметил Миролюб. – Завтра ведь духов день, один из самых больших праздников! Сегодня от всех печей будет идти такой умопомрачительный аромат, что можно захлебнуться слюной.
– Какой-какой праздник? – переспросил Селиванов.
– Именины Матери-земли! – гордо отозвался Миролюб. – В этот день почва отдыхает и ее нельзя беспокоить, поэтому у всех выходной. Завтра будут хороводы, угощенье и, конечно же, обрядовые действа, посвященные Матушке-земле.
– Понятно, – мрачно заметил Дмитрий.
Про себя он решил, что завтрашний день ему придется провести в избе, чтобы случайно не нарваться на празднующих.
Глава 8
Пусть каждый старается думать
и говорить разумно, но откажется от попыток убедить других в непогрешимости своих вкусов: это слишком трудная затея.
Жан де Лабрюйер
Вечер Селиванов провел в тщетных попытках прорваться в интернет или хотя бы поймать сотовый сигнал. Мир вокруг безмолвствовал.
– Вот глухомань!.. – вслух пожаловался Дмитрий.
В избе было темно и душно. Неровный свет догорающей свечи отбрасывал причудливые тени на стены и дощатый пол. Тишина казалась зловещей.
Терзаясь в сомнениях, Дмитрий подошел к окну. За стенами избы господствовала ночь. Окруженная звездами луна стыдливо пряталась за черными тучами. Ветер покачивал верхушки сосен и ворошил высокие травы.
До боли закусив губу, Дмитрий распахнул окна и впустил в избу поток свежего, пропахшего хвоей воздуха. Прохладный поток освежил лицо, ворвался в дом. Затушил свечу.
Дмитрий наощупь добрался до койки и прикрыл глаза. К собственному удивлению обнаружил, что тьма не пугает его. В ней словно растворились дневные страхи, забылись опасения. И даже его боязнь змей отошла на второй план.
Устав за день, Дмитрий забылся спокойным сном.
А на заре его разбудили крики петухов, такие непривычные слуху городского жителя. Он открыл глаза: на горизонте появилась тонкая полоска первых солнечных лучей.
Дмитрий переместился в кресло и неожиданно поймал себя на мысли, что ему безумно хочется прогуляться.
«Почему бы и нет?» – философски рассудил он и выкатился на улицу.
Миновал еще спящие дома; пересек мост, проходивший через небольшую речушку; свернул с дороги. Сам не заметил, как оказался возле остова полуразрушенного храма. Усмехнулся, но возвращаться не стал.
В его груди зародилось непонятное томление, которое он всегда испытывал перед важными встречами. Не понимая, что происходит, Дмитрий упорно приближался к святилищу.
Он преодолел широкий каменный проход и вновь оказался в центре круга, где некогда размещался идол Велеса. С удвоившимся усердием Дмитрий принялся рассматривать изображения на стенах, стремясь уловить хоть часть изображенной мистерии.
Вдруг ему показалось, будто слева от него что-то шевельнулось. Словно легкий ветерок дунул мимо него, задев за плечо.
Дмитрий обернулся в поисках источника движения, но не сумел найти ничего необычного. Полумрак помещения не давал четко рассмотреть предметы, но позволял различать их очертания. Все те же стены, те же мраморные изваяния. Стоп!
Дмитрий хорошо помнил, что вчера статуй было четыре. Сейчас же рядом с идолом Матери был еще один предмет, не замеченный им вчера.
Дмитрий крутанул колеса кресла, но приблизиться вплотную так и не смог.
Каменное изваяние изображало девушку с тонким станом; фигура стояла, положив голову на грудь Матери-земли. У нее были длинные, почти до пола, волосы, высокий лоб и четко обозначенные скулы. Пухлые губы изображали ласковую улыбку, придававшую девушке ореол таинственности. Ее лебединую шею украшали бусы, поблескивавшие в темноте. Высокая девичья грудь четко обозначалась под просторной рубашкой, а изящные руки нежно обвивали стан Матери.
Но вовсе не это привлекло взгляд Дмитрия. Нижняя часть туловища девушки оканчивалась телом змеи, кольцами свернувшейся у ног мраморной Матери-земли.
Дмитрий вздрогнул, но отважился рассмотреть жуткую статую ближе. Сжал зубы до боли в скулах, вцепился в подлокотники и подался вперед.
Девушка-змея подняла правую руку, приложила ее к сердцу и слегка согнулась, обозначив поясной поклон. При этом ее янтарные глаза полыхнули ярким огнем, отразив алый отблеск рассвета, пробившийся сквозь стены храма.
Не помня себя от ужаса, Дмитрий развернулся и, не выбирая дороги, помчался в сторону поселения. Его коляска подпрыгивала на кочках, грозя погубить хозяина, но Селиванов не думал об этом. Он летел вперед, желая оказаться как можно дальше от видения, пригрезившегося в храме.
На бешеной скорости Дмитрий выехал на проселочную дорогу как раз в тот момент, когда на мост вышла целая толпа празднично одетых членов общины. Люди пели песни и радовались новому дню. Сегодня, в честь именин земли, они забыли свою неприязнь к чужакам, и теперь искренне поздравляли Дмитрия с праздником. Одна из шествующих девушек украсила голову гостя венком из полевых цветов.
Дмитрий, следуя неведомому внутреннему порыву, сорвал с себя украшение и бросил его в воду.
Девушка шарахнулась от него в сторону и расплакалась. Но ее тотчас утешили другие члены общины. Дмитрия же праздничная толпа обтекла стороной, больше не пытаясь подружиться.
На пороге дома, ставшего ему временным пристанищем, Селиванов чуть не сбил с ног Миролюба. Тот едва успел вовремя отпрыгнуть, не понимая причин происходящего.
Язычник вошел в дом вслед за Дмитрием и поинтересовался:
– Что случилось? Куда ты пропал утром?
– Я был в храме, – последовал ответ. Дмитрий и не пытался сдержать дрожь в голосе и стук зубов.
Миролюб заискивающе улыбнулся.
– И что тебя так испугало?
Взгляд Дмитрия наполнился суеверным ужасом.
– Если бы ты только узреть ту тварь, которая привиделась мне, то не задавал бы подобных вопросов.
– Тварь?! – негодующе воскликнул Миролюб.
– Да, тварь! – подтвердил Селиванов. – Богомерзкое чудовище, не имеющее права на существование даже в горячечном бреду сумасшедшего.
Говоря это, Дмитрий не видел, как каждое его слово заставляет Миролюба крепче сжимать кулаки. Глаза язычника гневно вспыхнули.
Так и не произнеся ни слова, Миролюб выбежал из избы, громко хлопнув входной дверью. У него была масса аргументов, чтобы разубедить гостя в его заблуждениях, но он решил доверить это право другому члену общины.
Дмитрий сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Ему казалось, что он перестал на это время дышать. Нескончаемый поток мыслей вился в его голове, но ни одна из них так и не сформировалась окончательно. Предположения были одно немыслимее другого, но прагматичный ум продолжал убеждать Селиванова в том, что он увидел лишь мираж, плод своей болезненной фантазии.
И все же какая-то часть сознания утверждала обратное: женщина-змея была такой же реальной, как и сам Дмитрий.
Селиванов не слышал, как в дверь громко постучали, и не заметил, как в избу вошел Безгнев.
Жрец изучающе посмотрел на Дмитрия и утвердительно кивнул собственным мыслям: как и говорил Миролюб, их гость наверняка увидел то, к чему еще не был готов.
Безгнев взял табурет и уселся напротив Дмитрия так, чтобы видеть лицо собеседника.
– Итак, ты увидел Ее?.. – заключил он и тяжело вздохнул.
При этих словах Дмитрий вздрогнул и, не мигая, уставился на Безгнева. Одна короткая фраза уже сама по себе говорила: увиденное им – правда. Но он по-прежнему отказывался в это верить.
Дмитрий отвернулся и лишь отрицательно мотнул головой.
– Я могу понять твое нежелание разговаривать, – сообщил жрец, – но просто обязан объяснить все происходящее здесь. Это мой долг.
Дмитрий не ответил, продолжая смотреть в пустоту. Ему, как в далеком детстве, хотелось закрыть уши руками и убежать, чтобы не слышать то, что ему собирались поведать.
Но он не был трусом, а потому остался на месте.
– Позволь мне рассказать о себе, – продолжил Безгнев, – история моей жизни является наглядным примером того, как одно событие способно перевернуть жизнь человека с ног на голову. Начну с главного: в прошлом я – историк, преподаватель университета. Меня всегда интересовали древности, в особенности – артефакты, свидетели жизни славян, наших далеких предков. Пытливый ум заставлял не только изучать документальные источники, но и посещать многие места, загадочные и таинственные. Чем больше я узнавал, тем больше склонялся к одной мысли, приводившей меня в трепет: наши прапрадеды не просто верили в могущественных существ, они общались с ними, признавали себя их потомками.
Случайность свела меня с Ярославом: тот предложил мне поучаствовать в его экспедиции. Не знаю, что именно убедило меня, но я согласился. И когда здесь, в древней святыне предков, отыскались свидетельства правоты моих убеждений, мой мир окончательно изменился. И я остался, как и многие другие члены экспедиции.
После смерти Ярослава, ставшего жрецом Велеса, мне пришлось занять его место. Мы все надеялись, что Миролюб пойдет по стопам отца, но хозяйственные вопросы пока не дают ему этого сделать. Однако у меня нет причин роптать на судьбу… – Безгнев запнулся и прокашлялся, – мой поиск окончился полным успехом и я счастлив так, как только может быть человек.
– Что принесли тебе новые знания? – включился в разговор Дмитрий. – Поклоняешься древним идолам отвергнутых богов, ушел от людей и сидишь в этом заброшенном месте… Неужели не понимаешь, что в новом мире нет места для таких, как ты?
Жрец провел ладонью по лицу, словно смахивая с него набежавшую усталость, и изрек:
– Я нашел свое место, и оно находится здесь. Боги не делают различий между своими детьми, они слышит молитвы, обращенные к ним на разных языках, независимо от того, каким именем их величают. Главное, чтобы душа была чистой, сердце – крепким, а молитвы – искренними.
– Раз все так просто, то почему на земле много разных религий? – скептически спросил Дмитрий.
– Изучая древние книги, я уразумел: если отбросить малозначительные различия, то суть их будет единой. Вопрос в том, как трактовать откровения. Мы идем неверным путем, ища различия. Погрязнув в символизме и несущественных по сути деталях, человечество утратило главную цель. А она заключается в единстве – людей и их мыслей.
У Дмитрия вытянулось лицо.
– Какие же детали, по-твоему, несущественны?
Жрец пригладил бороду и задумчиво произнес:
– Я имею в виду отличия мировоззренческих представлений народов, сложившихся веками традиций и нравственных устоев. Чтобы тебе было понятно, приведу пример: нельзя одними и теми же словами объяснить племени каннибалов и племени вегетарианцев возможность их взаимного сосуществования.
Но люди неверно истолковали послания: дав им разные ориентиры, их не сделали избранными или любимыми детьми, их направили по одному пути, ведущему к единению. Я не верю, что кровавая инквизиция, крестовые походы и братоубийственные войны – это задумка богов. Нет, нет и еще раз нет! Все это происки людей, гонимых жаждой наживы и власти, которые прикрывались божественными именами. И я каждый день молюсь о том, чтобы все народы раскрыли свои глаза достаточно широко и сумели постичь тайный смысл откровений, оставленных им предками.
Пророчества жреца поразили Дмитрия, но не заставили в них поверить.
– И ты полагаешь, что тебе удалось расшифровать замысел богов?
Вопрос гостя обезоружил Безгнева.
– Ни в коем случае – я вовсе не считаю себя избранным. Но уверен в том, что пока мы не забудем о различиях и не начнем искать друг в друге схожесть, мир на земле не наступит никогда.
Дмитрий не проникся пламенной речью. Он осознал одно: жрец слишком далеко ушел от намеченной темы разговора.
– Для чего ты все это мне рассказываешь? Причем здесь то, что я увидел в храме?
– Змиулана, так зовут ту деву, – изрек жрец. – И Она – прямой потомок Велеса.
Тонкая струйка холодного пота пробежала по спине Дмитрия.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что эта тварь – богиня?!
