Текст книги "Мачеха мечты (СИ)"
Автор книги: Елена Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
– А у тебя? – в свою очередь поинтересовался Виктор. – Расскажи мне о себе. Кстати, как тебя зовут?
– Золотинка, – выдала Дарья. Почему-то в тот момент первое, что ей пришло на ум, это сравнить себя с поданной на обед черепахой.
– Забавное имя, – улыбнулся в темноту Виктор. – Так что, Золотинка, расскажешь мне о себе?
Сама не зная почему, Дарья поведала хозяину о постигшем ее несчастье, умолчав о некоторых деталях.
Виктор слушал внимательно и не перебивал. Когда Дарья закончила, он поделился собственными мыслями и чаяниями. Темнота удивительным образом расположила их друг к другу, позволила общаться на равных.
Когда поток признаний сошел на нет, оба они замолчали. И Виктор, и Дарья чувствовали, что отыскали в собеседнике родственную душу. Это открытие поразило их до основания, снесло разделяющую пропасть, заполнив ее напряженной тишиной.
Дарья откинулась в кресле, глубоко вздохнула и первой отважилась на замечание:
– Мне пора...
– Побудь еще немного, – не скрывая разочарования, умоляющим тоном попросил Виктор. – Обещаю не утомлять тебя излияниями.
Дарья боялась. Того, что вспыхнут светильники и разрушат очарование момента. Но и уйти прочь не могла. Она словно приросла к креслу, впечаталась в него намертво.
Виктор поднялся с места, подошел ближе. Опустился на пол возле Дарьи, доверчиво положил голову на ее стиснутые колени.
– Не знаю почему, но мне так хорошо с тобой рядом.
Руки Дарьи дрогнули, оживая, нерешительно переместились на затылок Виктора. Плавными, успокаивающими движеньями пробежались по жестким волосам, переместились на плечи.
Говорить она не могла – горло ее ссохлось, превратившись в пустыню.
За окном блеснула молния. На долю секунды свет проник сквозь плотные шторы и отразился в обращенных на Дарью глазах Виктора.
– Ты потрясающая, – прошептал он.
Дарья испуганно вздрогнула.
– Не бойся, буре не пробраться в особняк, – улыбнулся в темноту Виктор.
Дарья не страшилась ни ветра, ни бури. Она боялась себя. Сердце ее испуганно трепетало в груди; в животе закружились бабочки, готовые в любую секунду вырваться наружу, освободиться из тесного плена.
Решительным жестом Виктор приподнял подбородок Дарьи, губами прикоснулся к кончику ее носа.
Кто бы мог подумать, что это легкое, почти невесомое прикосновение вызовет такой шквал эмоций? Голова Дарьи откинулась назад, губы нашли то, что искали. Она и раньше слышала, будто поцелуи могут сводить с ума, а прикосновения прожигать насквозь, но впервые поняла, что это правда.
Виктор не торопился, наслаждаясь происходящим. Коогда трепетный язык Дарьи олткликнулся на затеянную им игру, он застонал и крепче плритянул к себе подрагивающее от желания женское тюело. Новая знакомая свела его с ума, околдовала запахом мяты и полыни. Ее кожа была нежнее лепестка розы, а волосы – словно покрывало из шелка. Страсть накрыла Виктора с головой, заставляя забыть, кто он и где находится. Не осталось ничего, кроме этого дурманящего аромата и теплых женских рук, несмело ласкающих его плечи.
Дарья выгнулась навстречу, отвечая на прикосновения со всем пылом, на который только способна. В ней словно пробудился голодный зверь, не желающий починиться голосу разума.
– Золотинка... – сладко выдохнул Виктор, оторвавшись от ее губ.
Даже в темноте его глаза полыхали желанием. Сквозь разделяющую их одежду он явственно ощущал налитую грудь Дарьи, плотно прижатую к его телу. Ему захотелось немедленно отбросить преграды, кожей ощутить восхитительные округлости.
Дарья почувствовала, как с плеч сползло одеяние. Громко вскрикнула от острого наслаждения, когда жадный рот Виктора прикоснулся к ее обнаженной плоти.
Раздался оглушительный раскат грома. Снова сверкнула молния, на мгновение озарившая искаженное страстью лицо Виктора.
Собрав последние силы в кулак, Дарья решительно отстранилась. Сжала ладони, позволяя ногтям впиться в кожу. Этот жест слегка отрезвил ее сознание.
– Ты говорил, что не изменяешь жене, – сдерживая слезы и кусая губы, произнесла она. Голос ее был тих и печален.
– Так и есть, – подтвердил Виктор. – Но ты...
Дарья не дала ему договорить. Рывком поднявшись на ноги, она натянула на себя одежду и метнулась в сторону. Натолкнулась на высокую вазу, едва не уронив ее.
Виктор ориентировался в темноте, как кот. В два прыжка он преодолел разделяющее их расстояние, схватил Дарью за руки, не позволяя сбежать.
– Прости, что напугал тебя. Я не хотел...
– Не хотел?.. – с легкой иронией переспросила Дарья.
Виктор встрепенулся, будто получил пощечину.
– Нет, хотел, – твердо произнес он. – И сейчас ничего не изменилось. Но я не буду принуждать тебя.
Дарья вырвала руки и сделала несколько неуверенных шагов назад.
– Нам нельзя... Это неправильно, так не должно быть, – эти слова она повторяла про себя, как молитву.
Кое-как Дарья нащупала дверь, распахнула ее настежь. Виктор был уже рядом, готовый подавить ее сопротивление. Она метнулась к выходу, зацепилась ногой за загнувшийся край ковра, едва не упала.
– Золотинка! – окликнул ее Виктор.
Дарья шла вперед: куда угодно, только бы подальше от Виктора. Прочь от раздирающей боли, способной разорвать ее душу на части.
Один за другим вспыхнули светильники во всем доме. Загорелись тусклым пламенем споты, указывая путь блуждающей гостье. Дарья поняла, что инстинктивно бежала в правильном направлении. Еще пять шагов, и она оказалась на лестнице для слуг.
Только в своей спальне Дарья заметила, что по дороге потеряла тапочку. Обругав себя за невнимательность, она бросилась на кровать, уткнулась носом в подушку и беззвучно зарыдала.
В своем кабинете Виктор поднял с пола белую туфельку: одну из тех, которые носили все горничные в особняке. На его широкой ладони находка выглядела совсем маленькой, словно принадлежавшей ребенку. Теплая волна нежности пробежала по его телу, заставила улыбнуться и с нетерпением дожидаться утра.
Рассвет начался с переполоха. Не успели обитатели цитадели Губановых пробудится ото сна, как ее хозяину взбрело в голову устроить смотр всех имевшихся в наличии горничных. Поступок Виктора вызвал много сплетен и кривотолков, но правды не знал никто. В том числе и Вера, метавшаяся из комнаты в комнату в поисках опоздавших.
Как главнокомандующий армии новобранцев, господин Губанов вышагивал вдоль нестройного ряда барышень. Присматривался к каждой, принюхивался и зачем-то просил разуться.
Горничные, вяло хихикая и бросая в сторону хозяина обожающие взгляды, выполняли команды не хуже дрессированных белок. Поведение Виктора забавляло их. Особо ретивые строили глазки и норовили показать не только ступни, но и многое другое, не менее интересное.
Чем ближе Виктор подбирался к концу вертлявого ряда, тем мрачнее и задумчивее становился. Его красиво очерченные брови сошлись на переносице, губы плотно сомкнулись в узкую линию.
– Вчера в доме трудилась девушка, ее звали Золотинка, – обратился он к горничным. – Кто-нибудь из вас с ней знаком?
Девушки переглянулись, неуверенно помотали головами. Виктор перевел вопросительный взгляд на Веру.
– Нет, такой я не помню, – пожала плечами экономка. Из ее головы давно вылетело имя, придуманное Машенькой для погибшей черепахи.
Виктор озадачился. От него не укрылись насмешливые взгляды, метнувшиеся в его сторону.
– Все свободны, – объявил он. – И... спасибо.
– Могу я тебе еще чем-то помочь? – Вера не могла смотреть на то, как расстроился племянник. – Что за девушку ты искал? Эта горничная натворила бед? Если так, то я обязательно разыщу ее.
Виктор понуро опустил голову и похлопал экономку по пухлому плечу.
– Не нужно никого искать. Мне померещилось, вот и все.
Вера не стала настаивать, а пригласила хозяина завтракать.
– Я не голоден, – отказался Виктор. – Пойду, попрощаюсь с Варенькой...
– Ты уезжаешь?! – ахнула экономка.
– Да, – подтвердил ее догадку Виктор, – без моего присутствия Еля лучше справляется с ролью хозяйки. А мне нужно время, чтобы многое обдумать.
– Когда ты вернешься? – поинтересовалась Вера. – Хочешь, я позвоню Геле и сообщу о твоем решении? Вдруг это заставит ее одуматься?
– Я так не считаю, – возразил Виктор. – Пусть побудет на свободе, надеюсь, это пойдет ей на пользу. И еще, у меня есть к тебе просьба: присмотри за Варенькой, пока не вернется ее мать. Можешь на несколько дней взять себе в помощь няню – выбери по своему усмотрению. Ты знаешь, я не сторонник того, чтобы детей воспитывали чужие люди, но пусть этот случай станет исключением из правил.
– Почему бы тебе самому не остаться до возвращения Гели? – предложила Вера, а про себя добавила: «А еще лучше немедленно вернуть эту вертихвостку домой, пока она окончательно не забыла об обязанностях жены и матери!»
Правда, произнести последнюю фразу вслух экономка не отважилась. Виктор и без того был подавлен.
– Я не в силах остаться, – тихо, но твердо произнес он. – Не чувствую себя здесь как дома.
Виктор поднялся в детскую; Вера проводила его полным тоски взглядом. Ей безумно захотелось рассказать племяннику о том, что его бегство не вернет Гелю домой. Но подобные сцены в семье Губановых были не редкостью, и она вновь промолчала, надеясь на скорое примирение супругов.
Глава 9
Об отъезде Виктора Дарья узнала только за завтраком. Обменивавшиеся новостями сплетницы, сами того не подозревая, дали ей повод для размышлений.
– Говорят, он всю ночь кутил у себя в кабинете, – сообщила подружке шустрая горничная. – Кажется, хозяин допился до чертиков, вернее – до «золотинок».
За столом раздался дружный хохот. Всех так позабавило утреннее происшествие, что никто и не догадался заметить, как густо покраснела няня при упоминании о Золотинке.
Дарья сгорала от желания узнать подробности, но расспросить прямо не отважилась. А вскоре к застолью присоединилась и Вера, мигом оборвавшая сплетниц.
– То, что происходит между хозяевами, не должно касаться прислуги, – процедила она, сурово глядя на разошедшихся горничных.
Но остановить разговоры оказалось не так-то легко.
– Так что все-таки натворила та горничная? – поинтересовался любопытный лакей. – Неужели чего тиснула? Иначе, зачем хозяину ее так рьяно искать?..
– Значит так, – объявила Вера, – эта тема закрыта. А непонятливым я могу добавить работы, чтобы не возникало излишнего желания почесать языки.
Разговоры мигом смолкли. Экономка была дамой решительной и слов на ветер не бросала.
Погруженная в собственные невеселые мысли, Дарья перестала терзать омлет и отставила тарелку в сторону – аппетит у нее совершенно пропал. Она умыла Машеньку, поплескала холодной водой на собственное опухшее от слез лицо и обернулась к экономке:
– Если хозяин уехал, нам больше нет нужды скрываться?
Вера перевела взгляд на няню: распухший нос, красные глаза, скованность движений. Что бы это могло значить? И тут экономка заметила, что Дарья босая.
– Деточка, а где твои тапочки?
Под взглядом экономки Дарья стушевалась, неловко подобрала босые пальцы ног.
– Потеряла, – призналась она и еще больше смутилась. – А мои вещи Ангелина Ивановна выбросила...
На лице Веры отобразилась смесь удивления и недовольства.
– Вот ведь... – выругалась она про себя. – Ничего, подберем тебе новую пару обуви. Идем со мной.
Экономка увела няню и ее дочку с кухни и, пользуясь тем, что рядом нет лишних ушей, спросила:
– Ты ничем не хочешь со мной поделиться? Возможно, мне удастся помочь твоему горю...
– Уже прошло, – уклончиво отозвалась Дарья. – Я разрешила фантазиям взять верх над рассудком. Но этого больше не повторится. Обещаю!
Выпад няни заставил Веру задуматься. Не Дарья ли была той неуловимой Золотинкой, которую все утро разыскивал Виктор? Что произошло между няней и хозяином особняка этой ночью? Раскрывая створки шкафа с униформой, она бросила еще один взгляд в сторону Дарьи.
– Ты взрослая девочка, так что я не стану пытать тебя расспросами. Спрошу одно: тебе понравился Виктор?
Дарья поразилась прямоте вопроса и не сумела сдержаться. Она открыла рот, снова закрыла и с усилием сглотнула. Краска залила ее от макушки до босых пяток.
– П-простите, мне пора идти к Варе... – так и не обувшись, Дарья, зажав в одной руке новые тапочки, а в другой – ладошку дочери, чуть ли не бегом помчалась к лестнице.
Вера смотрела ей вслед и никак не могла решить: радоваться ей или печалиться.
Ангелина вернулась в особняк спустя два дня. Отъезд мужа ее нисколько не опечалил, скорее наоборот, развязал ей руки. Она вновь стала полновластной хозяйкой собственного досуга и могла творить все, что душе угодно.
Этим Ангелина и занялась. Она посещала вечеринки, объезжала с визитами подруг, салоны красоты, показы мод. Заботы о дочери легли на няню, а управление особняком – на экономку.
Вера и Дарья выполняли обязанности охотно. Варенька настолько привязалась к няне, что не могла отойти от нее ни на шаг. Куда бы ни отправилась Дарья, Машенька и Варенька, как два маленьких пушистых хвостика, всюду следовали за нею. Им было не важно, чем заниматься, они получали равное удовольствие и от прогулок по саду, и от приготовления обедов, и от прочтения книжек. Стали настоящей семьей: дружной, любящей.
Смирившись с неизбежным, Дарья перестала грезить о Викторе... Почти перестала. Все свое время она до краев заполнила ежедневными заботами, не оставляя места шальным, несбыточным фантазиям. Какие там мечты, когда дел по горло? То ужин подгорит, то кончатся продукты в кладовых, то девочки подцепят очередную простуду. В ход шли любые отговорки, способные унять тянущую боль в одиноком сердце.
Беспокойство у Дарьи вызывало слабое здоровье Вареньки. Девочку, как вызревший цвет одуванчика, готов был сдуть малейший ветерок. Стоило малышке промочить ножки, и наутро ее дыхание становилось тяжелым, хриплым. Дарья старалась, как могла: делала девочке компрессы, ингаляции, отпаивала ее целебными отварами и настойками.
Лечение шло Вареньке на пользу. Но стоило няне утратить бдительность, как плохое самочувствие возвращалось к девочке, терзало слабенькое тельце. Чаще, чем супермаркеты и аптеки, Дарья посещала только медицинский центр, в котором наблюдалась Варенька. Галина Николаевна, педиатр, стала единственным человеком из внешнего мира, с которым няня поддерживала постоянную связь. В остальном Дарья стала полноценной затворницей особняка Губановых, светлым духом, бережно хранящим душевное тепло в его каменных застенках.
В один из дней Ангелина все же вспомнила о дочери. Семейная пара – коллеги Виктора – пригласила мать и дочь Губановых на праздник, посвященный дню рождения их сына. Отказаться Ангелина не смогла: на прием были созваны все сливки общества, к коим она непременно себя относила. Досаду у «леди» вызвала лишь кратная фраза, отмеченная маркером в приглашении: «в связи с тем, что мы являемся ярыми сторонниками сохранения семейных ценностей и традиций, просим Вас прибыть в наш дом без нянь и воспитателей. В конкурсах и забавах будут задействованы только дети и их родители». Это замечание вызвало массу неодобрения со стороны Ангелины.
– Что они о себе вообразили?! – гневно фыркнула она, еще раз пробегая глазами текст приглашения. – Если вы хотите самостоятельно менять памперсы и вытирать слюни, это вовсе не означает, что другие должны следовать вашему примеру. Тоже мне, образцовая семья.
– Виктор с ними дружен, – напомнила Ангелине Вера, присутствовавшая при вскрытии конверта с приглашением. – К тому же, он действительно считает эту семью примером для подражания.
Ангелина бешено сверкнула глазами и скомкала приглашение.
– А я их ненавижу! Подумать только: у них пятеро детей. Пятеро! Ты видела, во что превратилась Валерия, их мать? Это уже не женщина, а инкубатор. Клушка, озабоченная только своим выводком, вот она кто.
Вера едва сумела подавить усмешку. Она бросила полный сожаления взгляд на изможденную диетами, постоянным недосыпом и вредными привычками фигуру хозяйки и осторожно подметила:
– А, по-моему, Валерия выглядит восхитительно. И муж ее любит.
Легкая ирония, прозвучавшая в голосе экономки, не укрылась от слуха Ангелины.
– Мне плевать на твое мнение.
– Так ты не примешь приглашение? – вяло поинтересовалась Вера.
– Еще как приму! – вскинулась Ангелина. – Надеюсь, Варя не доставит мне много хлопот. Позови эту... как ее там?..
– Дарью? – Вера мгновенно догадалась, о ком идет речь.
– Да, ее, – утвердительно кивнула Ангелина. – Мне нужно с ней поговорить.
Вера не удержалась: шумно выдохнула и закатила глаза. Подумать только, мать будет расспрашивать няню о собственном ребенке.
Четверть часа Дарья мягко, но довольно-таки настойчиво вразумляла Ангелину и втолковывала ей простые истины. Она рассказывала «леди» о предпочтениях Вари в еде, напитках, занятиях. Не забыла упомянуть о слабом желудке девочки и о склонности к аллергическим проявлениям.
Ангелина периодически фыркала, поджимала и без того тонкие губы и рассматривала маникюр, выискивая недостатки в глянцевом покрытии ногтей. Ее больше беспокоил собственный внешний вид, чем требования какой-то там няни. Мысленно Ангелина перебирала гардеробную, выискивая подходящий наряд, сумочку, туфли и шляпку.
– И будет лучше, если Вы не станете в присутствии дочери пользоваться парфюмом, – продолжала пламенную речь Дарья.
Ангелина вскинула голову, возмущенно прищурилась.
– То есть как – не пользоваться парфюмом?! Запах – это способ заявить о себе.
– Но Варенька не терпит резких ароматов, – возразила Дарья. – Простите, но ваши духи... слишком резкие для чуткого детского носика. К тому же, в них использовано слишком много синтетических соединений.
Ангелина посмотрела на няню как на полоумную и презрительно заметила:
– Что ты знаешь о духах? Известно ли тебе, что свой парфюм я приобрела во Франции, в Caron? Этот аромат с нотками миндаля и яблочных косточек известен на весь мир... Да и с какой стати мне оправдываться перед тобой?!
Дарья решила не продолжать спор, так как не надеялась выйти из него победительницей. «Конечно, я мало смыслю во французских духах, – рассудила она, – но входящий в их состав бензальдегид не спутаю ни с чем другим. И каким приятным не был бы аромат, не стоит обливаться им с головы до ног».
– В таком случае я дам Вареньке антигистаминный препарат, – сдалась Дарья.
– Делай, что хочешь, – отмахнулась от нее Ангелина. – Только не пытайся больше рассуждать о том, о чем понятия не имеешь. Твой удел – горшки, сопливые носы, тазы и сковородки. Не тебе учить меня искусству быть женщиной.
Слова хозяйки ужалили Дарью в самое сердце. Яд Ангелины растекся по ее телу, заслонил глаза соленой пеленой. Но стоило ей заглянуть в детскую, увидеть радостные лица девочек, спешащих понежиться в ее объятиях, как наваждение спало. «Пусть я не леди и от меня пахнет не французскими духами, а обычным мылом и вареной картошкой, это вовсе не делает меня хуже», – решила Дарья.
Она поцеловала девочек и совершенно оттаяла. – По крайней мере, я не пытаюсь притвориться тем, кем не являюсь».
В этот миг перед ней предстал образ Виктора, вспомнились его теплые руки, стремящиеся завладеть ее податливым телом. «Нет, я не меньше женщина, чем Ангелина. Иначе с чего бы ее мужу искать во мне утешение?»
Разыгравшееся воображение вернуло Дарью в ту ночь, когда она едва удержала себя от близости с Виктором. Ее губы тронула горькая улыбка. Один только вопрос не давал ей покоя: что бы сделал Виктор, если бы сумел отыскать среди горничных Золотинку? Как бы он поступил: уволил ее или?..
«Вот уж глупости», – остановила себя Дарья и покраснела: слишком заманчивыми были последующие мысли.
На детский праздник Варенька отправилась в подавленном настроении. Сначала она наотрез отказалась одевать купленное матерью платье: темно-зеленое, в тон костюма Ангелины, такое же приталенное и узкое, оно стесняло движения малышки. Затем девочка, доведенная до слез истеричной родительницей, размазала по личику нанесенный детским визажистом макияж. Ангелина, разъяренная «непослушанием» дочери, вышла из себя и буквально запихнула бедную Вареньку в авто. К просьбам Веры и Дарьи, пытавшимся утихомирить разъяренную мамочку, госпожа Губанова не прислушалась. А няня, к тому же, успела получить выговор за то, что избаловала ребенка.
У Дарьи все внутри опустилось: за Вареньку она переживала как за собственное дитя. Ей хотелось броситься на защиту девочки, приласкать ее, утешить. «Ангелина ее мать и лучше знает, как обращаться с дочерью», – успокаивала она себя.
Однако как Дарья ни старалась, так и не смирилась с этим фактом. Заламывая руки, бродила она по особняку и отчаянно убеждала себя, что все будет хорошо, все наладится.
Машенька сочувствовала и матери, и Вареньке. Девочка выглядела необычайно хмурой и обеспокоенной. Потеряв подругу для игр, она тенью следовала за Дарьей и бросала косые взгляды на пустующую детскую.
– Мама, я не лягу в кровать, пока не вернется Варя, – твердо заявила Машенька.
На лице Дарьи отразилось удивление.
– Я и не думала, что ты настолько привязалась к подружке, – прошептала она и нежно улыбнулась, отложив на время тревогу за подопечную.
Машенька посмотрела на мать, в ее глазах блеснул лучик затаенной надежды.
– А давай устроим Варе сюрприз!
– Какой же? – поинтересовалась Дарья, не переставая удивляться находчивости дочери.
– Помнишь, мы гуляли в саду допоздна и видели звезды? Вареньке они очень понравились. Что если мы вырежем такие же из бумаги и украсим ими полог кровати в детской?
Дарья не забыла о том, как радовалась поздней прогулке Варенька. Не забыла она и о причинах, побудивших ее увести девочек из дому в такой поздний час: в тот вечер у Ангелины были гости – кутили до самого утра, бегали по бельэтажу, курили прямо в коридорах, громко смеялись и заливали дорогие ковры элитным алкоголем. Оглушительные, совершенно не мелодичные аккорды достигали и ушей прислуги, тщетно пытавшейся укрыться в цоколе.
В ту ночь, так и не дождавшись тишины, Дарье вместе с девочками пришлось заночевать в подсобном помещении. А утром она присоединилась к остальной прислуге, прилагавшей все силы к тому, чтобы отчистить особняк от следов того шабаша, который устроила хозяйка накануне.
– Замечательная идея, – похвалила дочку Дарья. – На одной из сегодняшних дежурных красовались серебряные лосины. Помнится, эта девушка заявила, что одевает их только на грязную работу и давно порывается выбросить. Пойдем, попросим у нее эту «блестяшку»?
Придуманное занятие помогло Маше и Даше скоротать унылый вечер. Белоснежный полог, расшитый серебряными звездами, смотрелся необыкновенно.
Вера, как только увидела это чудо, пришла в неописуемый восторг и предложила добавить к композиции еще и луну. Вооружившись ножницами, цветным бисером и пожертвованной ради такого случая золотистой накидкой, экономка подключилась к рукоделию.
Полюбоваться результатом пришли все обитатели цокольного этажа.
– Смотрите, как бы хозяйка не наказала вас за эту вольность, – мрачно предрек главный садовник. – Ангелина Ивановна не любит, когда в доме командует кто-то, кроме нее.
У Дарьи ни один мускул на лице не дрогнул: слишком хорошо она изучила повадки хозяйки.
– Ангелина Ивановна не заходит в детскую. Никогда, ни под каким предлогом.
Садовник метнул на няню быстрый взгляд, в котором читалась усмешка.
– А зачем ей ходить? Достаточно просмотреть запись с камер видеонаблюдения.
Дарья обвела взглядом детскую, но не смогла заметить никаких подозрительных предметов ни на стенах, ни на потолке. Она была удивлена и не пыталась этого скрыть.
– Ты хочешь сказать, что хозяйка знает обо всем, что творится в доме?
На помощь ей пришла Вера.
– Нет, деточка, камеры есть только в детской. Геля установила их по совету подруги. Установила и забыла: раз в месяц начальник службы охраны копирует данные с SD-карты себе на компьютер, но хозяйка еще ни разу не проявила к записям интереса.
Дарья тихо выдохнула, ее побледневшее лицо приобрело первоначальный оттенок. Страх того, что Ангелина узнает о ее встрече с Виктором, отступил.
Варенька вернулась с праздника до того измученной, что едва стояла на ногах. Переступив порог дома, девочка почти упала в объятия няни, вцепилась в нее маленькими ручками и не пожелала спать в своей кроватке в одиночестве. И Дарья, наплевав на камеры и все прочее, решила порадовать малышку. Она вместе с Варей и Машенькой забралась на кровать в детской и достала заранее приготовленный фонарик.
– А теперь сюрприз!.. – загадочно объявила она.
Свет фонарика выхватил из темноты золотые и серебряные звезды, луну и разноцветный бисер. – Сегодня мы будем спать в сказке.
Ликованию Вареньки не было предела: все печали прошедшего дня остались в прошлом и мгновенно позабылись. Наблюдая за подопечной, Дарья отчего-то подумала, что именно этот момент стал для девочки по-настоящему праздничным.
Глава 10
Наступил август, и в прогретом солнцем воздухе запахло раскаленным битумом, резиной и разгоряченными горожанами. Знойная нега расползлась по городу, соблазняя людей чаще выезжать на природу и окунать воспаленные тела в водоемы. Конец лета выдался необычайно жарким и засушливым.
Жестокосердная Ангелина не вняла мольбам няни и не позволила той вывезти Вареньку за город. Девочкам пришлось довольствоваться парком Губановых. Но Дарья не унывала. Пусть ландшафтный дизайн усадьбы и не был рассчитан на пикники и прогулки с детьми, никто не мог заставить свободолюбивую няню сидеть запертой в четырех стенах.
Осмотрев огороженные высоким забором окрестности, она отыскала место, подходившее для посиделок на свежем воздухе. В дальнем углу сада, в зарослях гортензии обнаружилась крошечная детская площадка: песочница, качели и миниатюрная горка. Как сообщил Дарье садовник, этот уголок оборудовал господин Губанов собственными руками, когда хозяйка еще была беременной. Сейчас же это местечко представляло собой унылое зрелище: розово-голубые тона, преобладавшие в окраске площадки, померкли, а качели при движении издавали душераздирающий звук. Все говорило о том, что Вареньке так и не выпало случая насладиться подарком отца.
Дарья взялась за дело с энтузиазмом: перекрасила песочницу, смазала качели. А потом наткнулась на еще один сюрприз: среди белых, розовых и голубых гигантских соцветий гортензий надежно укрылся недостроенный детский домик. Виктор так и не закончил начатое: у постройки отсутствовали крыша и пол. Дарью приятно поразила та трепетная забота, которую проявил отец Вареньки. А еще ей стало жаль, что плоды его труда пропадают напрасно.
Расспросив садовников, она выяснила, где хранятся стройматериалы и, не раздумывая, взялась довести дело до конца. Неумелые руки Дарьи плохо справлялись с молотком и гвоздями, однако настойчивость не позволяла отступать. К тому же, воодушевление маленьких помощниц придавало труженице энергии и энтузиазма.
Три долгих дня ушли на то, чтобы закончить домик. И вот, к всеобщему ликованию, убежище для девочек было готово. Дарья повесила на окна тряпичные занавески, перенесла в домик детский столик и стулья. А еще ей пришлось переместить в постройку матрац и постельное белье, чтобы малышки могли наслаждаться дневным сном на свежем воздухе.
Машенька и Варя так полюбили свой укромный уголок, что стремились проводить там все свободное время. Дарья не только не запрещала девочкам этого, но и полностью разделяла их стремления. Вместе с малышками она, босая, играла на траве в догонялки, пряталась за ароматными шапками гортензий и ловила пригоршнями разноцветных бабочек.
Часть первой зарплаты она потратила на покупку неглубокого надувного бассейна. Счастью девочек не было предела. Вдоволь наплескавшись в воде, они вновь принимались за игры, соревнуясь в ловкости и сноровке.
Дарья гордилась обеими девочками, но Варенькой особенно. Ее подопечная окрепла и теперь бегала наравне с Машей; приступы кашля исчезли; с пухлых щечек девочки не сходил румянец, а ее до того бледную кожу покрыл ровный загар.
С наступлением вечера Дарья и девочки, как настоящие заговорщицы, выбирались из зарослей гортензий, чтобы принять ванну и отправиться в постель. Малышки настолько уставали, что порой не имели сил дослушать сказку на ночь.
Время для Дарьи, окруженной заботами и детской любовью, летело незаметно. С Ангелиной она встречалась редко, а вот позабыть о Викторе не могла. О нем ей напоминало все вокруг: сооруженная его любящими руками детская площадка; безупречно обставленный особняк; приобретенные им картины, по большей части, изображавшие библейские сцены; скульптуры и антикварные вещицы. Да и сама Варенька, к великой радости няни, все больше становилась похожей на Виктора и все меньше на Ангелину – как внешне, так и внутренне.
Саму госпожу Губанову последнее обстоятельство определенно раздражало. Те редкие мгновения, которые Ангелина посвящала дочери, становились для «леди» настоящим испытанием. И стоило Вареньке оказаться рядом с матерью, как с девчушкой происходили удивительные метаморфозы. Обычно тихая и покладистая, малышка становилась капризной и беспокойной. Она не желала сидеть у матери на руках, вертелась, когда ее тискали посторонние.
Гости, перед которыми Ангелина пыталась «блеснуть» материнством, выражали неодобрение в адрес Вареньки, а порой даже недвусмысленно намекали на закрытые детские сады. «Сострадательные» приятельницы убеждали Губанову, что в подобном заведении девочке будет лучше, комфортнее.
– Знаешь, там можно оставлять детишек на ночь, – заметила ближайшая подруга Ангелины. – Девочка будет под присмотром, и ты сможешь больше времени посвящать себе. Только представь: Варя научится разговаривать на нескольких языках, читать, писать... – заметив интерес в глазах Губановой, собеседница продолжила: – станет послушнее, опрятнее.
Ангелина повела плечиком и обещала подумать. Она не сообщила подруге, что Варенька еще и на родном-то языке не произнесла ни слова. Но мнение подруги прочно обосновалось в голове взбалмошной дамочки.
Дарья не любила подслушивать, но не нашла в себе сил остаться в стороне от того разговора. Пробегая мимо комнаты, где хозяйка принимала гостей, она ненароком разобрала, что обсуждают ее подопечную. Укрывшись за широкой колонной, Дарья вся обратилась в слух. Сердце ее обливалось леденящими струями, а разум отказывался верить в происходящее.
Неужели Ангелина согласится? «Только не это, только не это», – шептала Дарья, как в лихорадке. Потерять работу было не страшно, а вот оставить Вареньку – немыслимо. Ей хотелось выбежать из укрытия, броситься в ноги хозяйке и умолять ее пощадить девочку, не отправлять ее в «пансион».
