Текст книги "Цветник бабушки Корицы"

Автор книги: Елена Соловьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 33

где Маргарита участвует в первом в ее жизни сражении

Перед выходом Камрад внимательно оглядел свою маленькую армию. Георгий от нетерпения переминался с лапы на лапу, Корица вертела в руках палочку, примеряясь к ней, как фехтовальщик к новой шпаге. Маргарита рассовывала по карманам шишки чертополоха. «Пока я буду вас прикрывать, – гласила последняя инструкция Че, – бегите за Георгием на чердак и уходите через другой подъезд. Георгий остается за старшего. Не сердись, Евгения, ты пока еще слишком слаба, чтобы командовать». С этими словами он рывком открыл входную дверь и выплеснул на лестничную площадку – сплошь залепленную светляками – последние остатки зелья.

Маргарита выглянула из-за спины Че и невольно сощурилась: на лестнице бушевала ослепительная метель, холодное золотистое пламя. Че шагнул в него, разрезая метель взмахами палочки. Размахнувшись за его спиной, Маргарита запустила в самую гущу огоньков горсть цветов чертополоха. Вокруг отчаянно заискрило, точно одна за другой начали взрываться новогодние петарды. Послышалось шипение, приглушенный рокот, запахло едким дымом: точь-в-точь как от залитого водой костра.

Площадка очистилась, мерцающее облако в форме спрута отползло на лестницу, ведущую вниз. Корица с Маргаритой бросились наверх, вслед за Георгием. Сегодня он перемещался на редкость быстро, точно его маленькие кривые ножки забыли, что приспособлены исключительно для неторопливых прогулок по дорожкам императорских парков. Оглянувшись, Маргарита увидела, как Че, орудуя палочкой, точно мечом, приговаривает: «Какой симпатичный!» – и ловко отсекает щупальца ярящемуся спруту. Из открытой двери квартиры медленно, как три дирижабля, выплывали на помощь Камраду раздувшиеся дымо-драконы.

Ослепленная световыми вспышками, девочка отвернулась. Чтобы поспеть за Георгием, ей приходилось скакать через три ступеньки. Корица тоже изрядно запыхалась, пока они добежали до пятого этажа. Выше был только чердачный люк, украшенный здоровенным замком. Песик замер, уставившись на него, – Корица придержала Маргариту на месте, взяв за плечики, – а пекинес продолжал сосредоточенно буравить взглядом замок. Вдруг дужка замка лопнула, люк откинулся сам собой, а Георгий со стремительностью ракеты взмыл в воздух прямо с того места, где стоял. Через несколько секунд его мордочка показалась в чердачном проеме.

– В экстренных ситуациях он многое может, – через плечо бросила внучке Корица, карабкаясь по лестнице. Девочка тоже поставила ногу на первую перекладину, но увидела несущуюся снизу сверкающую стаю. Видимо, часть светлячков обошла Че. Поднимаясь, одной рукой Марго достала из кармана горсть цветов-снарядов и швырнула в сторону врага. Но стая разделилась на два ручейка, и один уже вплотную приблизился к Маргарите.

– А-а-а-а! – закричала она, чувствуя, что все пространство вокруг заполняется колючими искрами бенгальских огней. Или чем-то очень на них похожим.

Искры назойливо лезли в уши и рот, слепили глаза, становилось невозможно дышать. Маргарита чувствовала, как обволакивает ее мерзкий болотный запах. Но тут руки бабушки втащили внучку на чердак, люк захлопнулся. И только глядя на содрогающуюся от ударов с той стороны крышку, Маргарита поняла, что сумка с Перцовкой и Мотыльком соскользнула с ее плеча еще там, внизу. Она рванулась было обратно, но Корица крепко схватила ее за руку. И вовремя: глаза Георгия засияли вдруг необыкновенно ярко, а по краям металлической поверхности люка побежал огонь.

– Заварили, – удовлетворенно вздохнула Корица.

– А насчет Перцовки мы что-нибудь придумаем, Маргарита, – прорычал, переведя дух, Георгий. – Если нас схватят всех разом, будет гораздо хуже.

И друзья побежали по чердаку к тому люку, через который можно было выбраться в другой, самый крайний, подъезд.

Внизу же с переменным успехом шло сражение между Че и светящимися прислужниками Афелии. То спрут теснил Камрада с дымо-драконами к двери, то им удавалось отвоевать несколько ступенек вниз. Однако помощники Чертополоха двигались все медленнее. Че знал, что до последнего их фокуса – «шоу-фейерверка» – осталось совсем немного. Он предполагал уйти и присоединиться к товарищам именно в тот момент, когда его помощники сперва закрутятся огненными шутихами, а потом взорвутся, выставив спасительную дымозавесу. Но тут на лестничной клетке этажом ниже открылась дверь. Не успел Камрад выкрикнуть предупреждения, как раздался рассерженный голос соседки тети Паши:

– Это кто тут фейерверки палит? Сейчас милицию вызову!

– Не выходи из квартиры! – попытался спасти ситуацию Че, но опоздал: светлячки с воем устремились вспять, очищая лестницу с такой скоростью, будто кто-то прокручивал назад кинопленку. Раздался испуганный вскрик тети Паши, потом все стихло. Камрад кинулся вниз: утробно урча, светящийся кокон, отдаленно напоминающий очертаниями Старосту подъезда, выплывал наружу. Тут все заволокло разноцветным дымом. «Конец драконам!» – понял Че и вслед за густыми клубами выскочил на улицу. Но даже сквозь дымовую завесу блестели огоньки. Хотя они неуклонно зажимали Че в кольцо, он все еще имел шанс улизнуть, тем более что в критической ситуации у него, как и у Георгия, открывались неординарные способности. Но тут ключ-передатчик на его груди ожил – это прибыли Старьевщик и Крапива. «Отвлекай их, сколько сумеешь, – попросила торговка, – Сильвестр поможет уйти остальным». «Повоюем!» – прокричал Че, останавливаясь и выставляя вперед волшебную палочку. Светящееся кольцо вокруг него сомкнулось.

Между тем Сильвестр, выскочив из только что подъехавшей «девятки», влетел на пятый этаж последнего подъезда дома Корицы. Здесь, на лестничной клетке перед чердачным люком, уже крутилась, подвывая, стая огоньков.

– Ку-ку, – окликнул их Старьевщик и поднял волшебную палочку. Беззвучный взрыв не просто расшвырял хищных светлячков в стороны – он впечатал их в штукатурку. Поздний прохожий немало бы подивился такой красоте: казалось, звездное небо ради шутки опустилось покровом на стены самого заурядного дома, прямо поверх неприличных слов и картинок. Но Маргарите, Георгию и Корице, вывалившимся с чердака, было не до этого. Друзья кубарем скатились по лестнице и отдышались только в машине Крапивы, тут же рванувшей с места. А Сильвестр поспешил на помощь Че.

ГЛАВА 34

где есть и погоня, и изощренные пытки

Они думают, что умнее нас, – хмыкнула Афелия, поворачивая ключ зажигания. Бесшумной тенью ее автомобиль скользнул вслед старенькой «девятке».

– Девчонка, собачонка, костюмерша, наш, черт бы его побрал, продавец и двое оборванцев… Они что, Адениум, всерьез решили, что способны помешать моим планам? Да я одним ударом бампера отправлю их на тот свет! На их же позорной колымаге! – Мадам, обернувшись к режиссеру, хищно ощерилась, и в мелькающих сполохах уличных фонарей де Сюр явственно узрел оскал доисторического ящера.

Адениум содрогнулся.

– Хотя нет, придется повременить, – передумала Афелия, – вдруг еще какие их товарищи объявятся. Говорила же я тебе – брать не сразу, сначала растревожим гнездо и подождем, пока соберут всю шайку. И оказалась права. Ведь права?

– Да-да, конгениально, – невпопад пробормотал режиссер, судорожно цепляясь за ремень безопасности.

Чубчик его под расшитой шапочкой взмок, тугие щечки покрылись бледными пятнами.

Автомобиль Афелии, нарушал все правила уличного движения, несся на огромной скорости с погашенными фарами.

– Кажется, заметили, – хмыкнула Блондинка, прибавляя газу.

Де Сюр то и дело хватался за сердце. Но вот что странно: несмотря на скромный и потрепанный вид, «девятка», которую они преследовали, не приближалась. Похоже, она обладала просто потрясающими возможностями. И постепенно начала удаляться. Видя холодную ярость Блюм, Адениум понял, что ситуация опять выходит из-под контроля. Еще он понял, что чувствует себя точь-в-точь как в самолете, отрывающемся от земли.

– Похоже, уважаемая Афелия, в этой «колымаге» сидят не такие уж лохи. Да и взрывы со спецэффектами они устраивают не хуже нашего.

– Ты так считаешь? – Несмотря на бешеную скорость, Блюм медленно повернула голову в сторону напарника, и в стеклах ее темных очков отразились сразу две жалких фигурки де Сюра.

– Я не теоретик, я практик, – оправдываясь, пролепетал тот. – Привык доверять тому, что вижу…

– Я тоже, – отчеканила Афелия, по-прежнему не отворачиваясь от режиссера, который вдруг с ужасом понял, что не может отвести взгляд от своих отражений в ее темных очках. И отражения эти – его собственные отражения, между прочим! – скукоживаются, с каждой секундой уменьшаясь в размере. Вот уже ослаб, соскользнул с плеча туго затянутый ремень безопасности…

– Не надо… – только и смог пискнуть Адениум, но не услышал своего писка.

– Не надо мне перечить, – с металлом в голосе сообщила мадам. – Мне это неприятно, Адениум. Практик он, видите ли… Я тоже практик! И практика эта называется «уничтожить взглядом»! Продолжим?

– Не надо, прошу!.. У меня больное сердце, – еле шевелил губами де Сюр.

– У тебя есть сердце? – не прекращала пытку Афелия. – Лучше бы у тебя были мозги!

– Вы не следите за дорогой, мы врежемся…

– Ты продолжаешь поучать меня? – угрожающе спросила мадам, но на дорогу, однако, посмотрела. И сразу забыла про Адениума, который, едва она отвернулась, начал стремительно набирать вес и возвращаться к своим обычным размерам.

– Из-за тебя мы их почти упустили, – прошипела Блондинка, – черт побери, все из-за тебя!

Оцепенев, де Сюр молчал и наблюдал через лобовое стекло, как далеко впереди мелькает голубенький зад стремительно ускользающей от них «девятки». Его трясло мелкой дрожью, немилосердно кололо в груди, мысли путались, и дело было не только в изощренной пытке, которой подвергла его мадам. Де Сюр готов был поклясться: только что он слышал вовсе не дребезжащий голос Афелии Блюм. Такие интонации и выражения были свойственны лишь одному человеку на свете – его мамаше. «А ведь она могла выбраться и с того света, – лихорадочно соображал Адениум, – вернуться таким странным образом, замаскироваться и снова начать мучить меня!» Он испуганно покосился в сторону Мадам. Однако той было не до него – вцепившись в руль, Блондинка выжимала из своего автомобиля предельную скорость. Но преследуемая ими «девятка» вдруг задрала нос и как-то невероятно плавно пошла на взлет – буквально как истребитель, – ввинтилась в темное небо и стала удаляться вначале хвостатой кометой, потом искоркой, потом скрылась из виду. Оторопела даже Афелия.

– Вот это тюнинг! – пробормотала она, плавно тормозя и останавливая машину. Посидев в задумчивости, она с угрозой пробормотала «ну-ну!» и развернула машину в обратную сторону. – Ладно, – в голосе Блюм одновременно звучали усталость и злость. – Думаю, тех двух субчиков огоньки все-таки прихватили. Нам будет чем развлечься, верно, Адениум?

Де Сюр только слабо кивнул в ответ.

Уже светало, когда они подъехали к театру. В фойе, подсвеченном ядовито-зелеными сполохами, возбужденно сновали взад-вперед искрящиеся смерчи.

– Всех, кого взяли ночью, тащите ко мне в кабинет, – на ходу распорядилась Афелия. – И принесите две чашки кофе.

Один за другим в директорскую вплыли: три больших светящихся кокона, кокон поменьше и два кокона совсем невеликих размеров. Огоньки прыснули в стороны. На столе остались дымящиеся чашки, сумка Маргариты, на полу – бездыханные тела Че, Сильвестра и тети Паши. Афелия задержала свой взгляд на последней. Смакуя кофе, она тронула кончиком сапога тети-Пашины тапочки в форме мордатых собачек, брезгливо осмотрела цветастый халат и бигуди.

– Эт-т-то что за мечта вдовца-сантехника в возрасте? – недоуменно спросила она. – Кого мне принесли вместо костюмерши? У той уровень энергии как у королевы, ей предназначено было стать королевской жертвой! А это что?

Блондинка даже не орала, она шипела. Но Адениума такой перепад звука испугал еще больше, он весь покрылся красными пятнами и даже не прикоснулся к кофе. А зря.

Потому что сумка на столе шевельнулась, из нее бочком выползла Перцовка, следом выкатилась банка с бившимся в ней мотыльком. Свинка хрюкнула, посмотрела на всех ясными голубыми глазами, невзначай опрокинула чашку и истошно заверещала.

– Та-ааа-ак. – Афелия ослабила узел шейного платка и опустилась в кресло. – Похоже, тут надо мной решили поиздеваться… Кто подложил мне эту свинью с крыльями? И кофе – дрянь, и вместо пекинеса тапочки, и вместо костюмерши тетка в бигудях… Да меня сейчас просто разорвет от злости!.. Хотя – не дождетесь. Это вас сейчас разорвет от моей злости!

Она заклекотала-закашлялась, радуясь своей шутке и испугу Адениума.

– Это была шутка, – откашлявшись, милостиво объявила режиссеру Блондинка. – Начинай готовиться к генеральной репетиции! Поросенка с крыльями и этих двоих мужского пола сегодня же пустишь на эксперимент. Оставлять их в живых до спектакля опасно, больно шустрые. Заодно проверишь оборудование. А эту грандиозную тетю на сладкое, то есть на место пропавшей костюмерши. Нашему спектаклю легкий уклон в китч не помеха – верно, де Сюр?..

Маргарита в это время сидела на заднем сиденье летящей над городом «девятки» рядом с Корицей. На руках у нее приютился Георгий. Спереди обзор загораживал облезлый воротник Крапивы, зато в боковое стекло открывался прекрасный вид на город: убегали вниз вереницы и островки огней, а машина поднималась все выше.

– Полегче, – попросила Корица, – у меня что-то с непривычки уши закладывает. Да и Маргарита, если мне память до конца не изменяет, еще ни разу в жизни не летала?

– Даже на самолете? – не поверила Крапива.

– Мама их не любит и очень боится, – ответила девочка, бесстрашно посмотрев вниз, но тут же отпрянув.

– Ничего, сейчас сядем, – подбодрила ее, не оборачиваясь, торговка, – только еще немного следы запутаем. Внимание! Начинается крутое пике! Пристегните ремни те, у кого они есть!

У Маргариты заложило уши, она крепко зажмурила глаза и открыла их, только когда «девятка» коснулась земли, мягко опустившись на все четыре колеса. Пустырь показался девочке смутно знакомым. Они проехали еще немного и остановились около платной автостоянки, над которой торчал огромный рекламный плакат с афелиумом.

– Привет, мальчишки! – салютовала Крапива шкафоподобным охранникам.

И те, как дети, разулыбались во весь рот при виде ее ободранного воротника. Похоже, охранники радовались искренне, так же как и их черный ротвейлер. О деньгах они не спросили.

– Она у нас великолепная дрессировщица, – пояснил Маргарите Георгий. – Еще увидите!

Кого он имел в виду – охранников или ротвейлера – девочка уточнять не стала.

ГЛАВА 35

где Адениум показывает Блюм декорации таинственного спектакля

По приказу Афелии светлячки притащили из реквизиторского цеха клетку с золочеными прутьями в стиле позапрошлого века. Когда раньше в театре ставили спектакли из жизни пиратов или помещиков, туда обычно засовывали чучело попугая. Но сегодня де Сюр, придирчиво проверив на дверце замок, посадил туда Перцовку. Клетку он втиснул между ксероксом и факсом. Оценивающие взгляды, которые бросал режиссер в сторону свинки, отвлекаясь от монитора, не предвещали ничего хорошего. Де Сюр будто что-то взвешивал и прикидывал. К тому же время от времени он украдкой и с большим недоверием рассматривал Афелию Блюм. Мадам сидела за другим компьютером и ожесточенно возила по коврику мышкой, приговаривая:

– Куда-куда вы удалились? Черт, не могу запеленговать эту колымагу, не могу…

– Как вам такой вариант, дорогая Афелия? – осторожно поинтересовался режиссер-постановщик, открывая файл «Стульчик».

– Оставь, а, свои нежности, терпеть не могу этих «золотых, дорогих», – проворчала Блюм, подходя к де Сюру.

На экране разворачивался эскиз декорации будущего спектакля. В центре сцены высилась пирамида со срезанной верхушкой, внутрь которой будто засунули обрывок северного сияния. Разноцветные сполохи завораживали, а на передней стенке сооружения, обращенной к зрителям, распласталась перевернутая пентаграмма, по которой, казалось, тек расплавленный огонь. У основания пирамиды в ряд были выставлены подобия тронов с подлокотниками. На усеченной верхушке, представляющей собой плоскую площадку, покачивал листьями Большой Афелиум.

Мадам рассматривала изображение то так, то эдак, увеличивала отдельные фрагменты, меняла перспективу. Ее черные очки зловеще отражались в поверхности монитора.

– Неплохо, – сказала она. – Огненная жемчужина, как я понимаю, опускается сверху на цепи. Вот только сияние в пирамиде притуши, до того момента, как наши жертвы шарахнет током…

– Зато после удара, – заискивающе подхватил Адениум, – от каждого устремится вверх, к Афелиуму, что-то типа зеленоватого всполоха – такое коллективное вознесение душ! Очень эффектно! И главное, все безупречно – без крови и прочей человеческой слякоти.

– Что-то ты разошелся, – оборвала его Афелия, – за работу давай! До спектакля осталось каких-то два дня. Я пока проверю, как у нас дела в подвале. Нет ли еще каких сюрпризов?

Мадам отошла к своему компьютеру и легонько щелкнула по монитору. На экране высветилась подземная зала, где вдоль стен на стеллажах по-прежнему лежала труппа театра, а огоньки гудящим роем вились вокруг тети Паши, водворенной на место Корицы. Сильвестр с Камрадом без сознания лежали просто на полу, для верности стянутые еще и веревками.

– Ну хоть что-то идет по плану! – проворчала Афелия и, не прощаясь с де Сюром, вышла из кабинета, хлопнув дверью. Адениум едва сдержался, чтобы не плюнуть ей вслед. Прежде чем приступить к работе, он достал из кармана надушенный платок и с брезгливым выражением лица протер монитор, особенно тщательно – то место, где прошелся коготь Афелии, процедив сквозь зубы: «Цэ-цэ, лю-лю!» Потом Маэстро воровато огляделся и зачем-то снял свои щегольские туфли, оставшись в бордовых шелковых носках. Пошевелил мизинцами на ногах и в сердцах прошептал: «Ну уж нет, слишком дорогая цена! Получить вознаграждение и валить отсюда. А что, если правда Афелия вовсе не Афелия, а…»

Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Тут же перед мысленным взором де Сюра возникла картинка, которая мучила его много лет: полная женская рука, в которую воткнута игла капельницы. Вот только жидкость, которая сочится в тело больной, вовсе не лечебный раствор, а яд редкого тропического растения. Когда-то режиссер настолько гордился своим поступком, что даже взял себе в качестве псевдонима имя этого цветка. Он праздновал Освобождение, праздновал Победу. День смерти матери называл про себя Днем независимости. Тем более что потом все пошло просто отлично. Адениум поставил бизнес мамаши на новые рельсы, принялся оказывать ее клиентам услуги совсем другого сорта. Говорили, что де Сюр «может придать изысканный аромат любому дерьму». Когда он помог продать партию детских игрушек, вызывающих у малышей аллергию, «Мастерские мечты» переехали в дорогой центральный офис. Там уже ничто не напоминало Адениуму о кухне его матери, где мерзко булькали, источая отвратительный запах, допотопные снадобья. Поначалу он даже не чувствовал себя убийцей. И объяснял все просто: старуха была настолько больна, что он всего лишь помог ей остановить мучения. Но в последние годы смутное беспокойство и воспоминания начали возвращаться к Мастеру воплощений. Страх наказания, отравивший все его детство, расцвел вдруг с новой силой. Иногда Адениуму казалось, что мамаша совсем близко, следит за ним пристально с того света – и вот-вот достанет.

ГЛАВА 36

Кто живет в засыпанных снегом парках

Рассвет застал Корицу, Крапиву, Марго и Георгия на подходе к ЦПКиО.

Компания бодро шагала туда, где над заснеженными соснами коромыслом поднималось колесо обозрения. Казалось, от легкого мороза все тихонечко звенит.

– Просто маршрут выходного дня, – пробурчал Георгий, зарываясь в снег чуть не по самые уши.

– И не говори, – вдыхая всей грудью, согласилась Корица, – прохлаждаемся тут, а все наши и тетя Паша лежат на стеллажах в дурацком подземелье, как расфасованные полуфабрикаты.

– И Перцовка с Мотыльком, – мрачно добавила Маргарита.

– Только без паники, – успокоила спутников Крапива. – Пока ничего не случилось. Ключи на шеях у Че и Сильвестра работают не только как телефоны, но и как «жучки»-передатчики. Кое-что перехватить я успела. У нас есть время до вечера, после очередного кастинга назначена генеральная репетиция спектакля – и расправа с нашими должна произойти как раз в это время. Но мы что-нибудь придумаем, а свинка с мотыльком и вовсе – существа необычные, их не так-то просто уничтожить, хотя пребывание в земной реальности накладывает свои отпечатки, конечно.

И чтобы отвлечь девочку от мрачных мыслей, Крапива повернула разговор совсем в другую сторону:

– Вот ты задумывалась ли когда-нибудь, Маргарита, почему люди так любят парки? – спросила она.

– Нет, – честно призналась девочка.

– А зря, – тоном школьной учительницы продолжила Крапива, – с возрастом ты, моя дорогая, поймешь: парки – удивительное место. Сейчас именно сюда – как в резервацию – сослано все самое волшебное, что еще осталось на свете. Комнаты смеха и страха, карусели с лошадками и лебедями, маленькие пони с ленточками в гривах, мороженое, лимонад, старомодные танцы под духовой оркестр и эстрады в виде раковин!

– Да-да, – поддержала подругу Корица, раскрасневшаяся от ходьбы, – но здесь, похоже, все чудеса в отпуске до весны.

Они уже шли центральной аллеей; когда та закончилась, свернули на узкую тропинку, протоптанную среди белых сугробов. Про себя Маргарита отметила, что снега в парке значительно больше, чем в городе. Но затем ее внимание привлекла белочка, которая внимательно следила за ними с ближайшей сосны. Вскоре к ней присоединилась вторая и третья.

– Ой, сколько их! – удивленно воскликнула Марго.

– И синицы, – подхватил Корица, – никогда не видела такого количества синиц. – Она лукаво поглядела на Крапиву, но та улыбнулась и промолчала.

А ветки придорожного кустарника были просто унизаны желтогрудыми птицами. Они весело гомонили, скользили по прутикам вверх-вниз, как бусы по шелковой нитке. Склевывали что-то с наста, усыпанного сосновыми иголками, лоскутками желтой коры и семечками, наполняя разгорающийся день радостью и веселой кутерьмой.

– Хорошее предзнаменование, – сказал пекинес.

– Где тетушка Крапива, там всегда хорошо, – ответила товарищу Корица.

– Вот мы и пришли, – торговка махнула рукой в сторону ярко разрисованного вагончика, на котором было написано: «Беспроигрышный аттракцион невиданной щедрости».

– Но там к двери даже тропинки нет, – удивилась Маргарита.

– Зачем тебе дверь, если есть труба? – пожала плечами Корица. – Лучше, Маргарита, продемонстрируй нам свое умение пользоваться палочкой. Как тебя учил герр Чертополох: направляешь ее на объект и очень сильно концентрируешься на своем желании, чтобы сделать посыл. Посыл должен быть кратким и четко сформулированным, лучше в одно слово. Но уж точно не больше самого простого предложения. Врагам смело можешь кричать – «замри!», «пропади пропадом!», «исчезни!» и прочие приятные вещи. А сейчас просто скажи: «Тропинка, появись!» Не больно-то хочется идти на войну с мокрыми ногами.

Маргарита достала палочку из внутреннего кармана куртки (хорошо хоть в сумку потерянную не положила) и направила ее по траектории предполагаемой дорожки. Про себя, сузив глаза, подумала: «Тропинка, появись!» И к вагончику будто пошел, на дикой скорости раскидывая снег, невидимый дворник. Через несколько минут аккуратная тропинка была готова, образовалась даже тщательно утоптанная площадка перед входом в вагончик, дверь которого приветливо распахнулась сама по себе.

– Заходите, гости дорогие, – пропела Крапива голосом Зари-Заряницы, которую однажды Маргарита видела в старой сказке по телевизору. Еще девочка заметила, как тетушка сыпанула из кармана на снег семечек и орешков. А одна синичка вспорхнула торговке на плечо и, похоже, что-то прощебетала на ухо.

Внутри домик оказался вполне обжитым. Небольшой стол накрыт цветной клеенкой, вместо кроватей – двухъярусные нары. Но самое удивительное – в крошечной печке, устроенной по принципу буржуйки, уже весело потрескивали поленья.

– У вас тут как у опрятных гастарбайтеров, – пошутил, перепрыгивая через высокий порог, Георгий.

– Так мы они и есть, группа зачистки по вызову, – ответила ему в тон Крапива, доставая из неприметного стенного шкафа чашки, пакет с пряниками и жестянку с чаем. На столе блестел начищенными боками электрический самовар. Когда все расселись вокруг него, пекинес немедленно приступил к делу.

– Мы должны что-то очень быстро придумать, – сказал он. – Уважаемая Крапива, какую информацию вы насобирали о наших злодеях?

– Немного, – ответила та и нажала на брелоке от своих автомобильных ключей неприметную кнопочку. Тут Маргарита чуть не поперхнулась чаем, потому что на крутом боку электрического самовара немедленно появилось чуть искаженное, как в кривом зеркале, лицо Адениума. Вот только этот Адениум был брюнетом с тонкими, мерзкими усиками.

– Совсем другой образ, – хмыкнула Корица.

– А создание образов – его специальность, – пояснила Крапива. – Однако наш Мастер воплощений украшает розами исключительно то, что дурно пахнет. Его последняя работа – рекламная компания «Морозника». Благодаря таланту Адениума покупатели поверили, что бурая смесь сухой травы – чудодейственное средство, которое позволяет похудеть за три дня. Спросом «Морозник» пользовался бешеным, в результате – массовые отравления и несколько смертельных случаев.

– Но сейчас его представляют как театрального режиссера, – недоуменно сказала Корица.

– От смены этикеток суть не меняется, – усмехнулась Крапива, – если я верно поняла, он работает на ту же цель, что и в случае с «Морозником», ищет и находит средства доказать, что афелиум – самое прекрасное и волшебное растение на свете. Вот только постановка эта куда более масштабная. Адениум большой специалист по современным технологиям, волшебная сила его невелика, он просто усиливает черное колдовство, но сам на него практически неспособен, в отличие от Афелии, о которой нигде – подчеркиваю, нигде – никакой информации нет. Ни мадам, ни афелиума будто не существовало, пока они не появились осенью в этом городе.

– Так-так, – задумчиво протянула Корица, – а скажи, может твой… хм… прибор показать карту подземных ходов под театром? Ходили слухи, что они сообщаются еще и с другими старыми зданиями.

– Сейчас, – отозвалась Крапива. На боку самовара точно переводная картинка начала проступать развернутая карта-схема. – Кажется, через подвал библиотеки можно пройти, она совсем недалеко от театра и тоже расположена в особняке XIX века.

В окно вагончика клювом ударила синица, и одновременно на брелоке Крапивы замигала красная кнопочка.

– Что-то не так, – встрепенулась торговка, накидывая пальто, – на всякий случай одевайтесь, – и выскочила за дверь. На плечо к ней немедленно опустилась синица и громко защебетала.

Через несколько минут вся компания уже улепетывала боковой аллеей. Птичья разведка Крапивы донесла, что в парк въехал автомобиль Афелии Блюм в сопровождении полицейской машины, и они обыскивают все строения, попадающиеся по пути. Мадам уверяет, что напала на след злоумышленников, разгромивших ее киоски.

– Как же она нас засекла? – недоумевала Крапива.

– Потому что мы совсем расслабились, – на бегу пробурчал пекинес, – большой плакат с цветком около стоянки! Уж если логотип афелиума на чашке был небезопасен, что говорить о таком огромном изображении.

До друзей долетел нарастающий гул мотора.

– Сюда, – махнула рукой Корица в сторону сторожки, стена которой желтела за густыми зарослями кустов.

– Где мы, ба? – шепотом спросила Маргарита, когда вся компания затаилась в тесном тамбуре, заставленном граблями и лопатами. Он отделял единственную комнату домика от входной двери, которую Корица ловко открыла при помощи волшебной палочки, а потом умудрилась за считаные секунды вернуть в первозданный вид, уничтожив все следы на снегу и привалив вход небольшим сугробом.

Но Корица только поднесла указательный палец к губам и сделала страшные глаза. С той стороны двери к сторожке подходили двое.

– Да нет, капитан, – долетел до слуха девочки голос Афелии Блюм, – здесь их нет. Я недавно была тут… осматривала оранжерею за домом. Вряд ли злоумышленники устроили здесь свое логово.

– И следов нет, – ответил мужской бас, – сколько их, вы говорите?

– Две пожилые бомжихи-оборванки и девчонка с собакой.

– Тогда следов должно быть много. Ого! Тут неподалеку нашли кое-что интересное. Жилой вагончик, «Аттракцион невиданной щедрости» называется, там еще дым из трубы идет. Наверняка они. Пройдемте, мадам!

– Так где мы, бабушка? – опять спросила Маргарита, когда шаги и голоса снаружи стихли.

– Милая, учись общаться при помощи ключей! Просто подумай, что хочешь сказать, и тихонечко дунь в дырочку! Ну! – попросила вместо ответа Корица.

Внучка послушно проделала всю операцию и, хотя бабушка рта не раскрывала, явственно услышала: «В оранжерее Гриши Садовника».