Текст книги "Цветник бабушки Корицы"

Автор книги: Елена Соловьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 18

в которой Маргарита с Георгием добывают план театра

Сделали как было задумано. Едва песик и девочка оказались в кулуарах театра, Маргарите показалось, что попала она в один из не самых лучших своих снов. Ни души, только звук далекого барабана и запах дыма. Георгий уверенно семенил впереди, опустив мордочку к полу и принюхиваясь. «Мимо С-3 не пойдем, там опасно, – тихонько сказал он, – а запах подземелья ведет вон за тот угол». Но, не доходя до намеченного места, пекинес остановился, спрятавшись за пожарной лестницей. Осторожно выглянув из укрытия, Маргарита поняла почему. Дверь в подвал, украшенная табличкой «Посторонним вход запрещен», находилась от них метрах в двадцати. Но перед ней, будто перечеркивая ее крест-накрест, безостановочно курсировали знакомые светлячки. Они тихо гудели, как гудят иногда трансформаторные будки. Георгий знаком приказал отступать. Едва ретировались на безопасное расстояние, песик прошептал:

– Это охрана. Значит, есть что прятать. Нужен план театра. Может, есть обходные пути.

– В кабинете Франкенштейн, – предположила Марго. – Там должен быть план.

– Пойдем посмотрим.

Они потихоньку двинулись в нужном направлении. К их удивлению, дверь в директорскую оказалась прикрыта неплотно. Маргарита заглянула в щелку: внутри вроде бы никого.

– Заходите, принцесса, – Георгий подтолкнул ее носиком. – Если что, говорите, что потеряли бабушку. Плачьте громче, прикидывайтесь дурочкой.

В кабинете Лилии Филадельфовны было сумеречно. Жалюзи на окнах опущены. На полированной мебели – белесый слой пыли, исключая тот край стола, который примыкал к огромному кожаному креслу. Там явно просматривались смазанные следы, будто от широких крыльев невиданной птицы. Кресло, однако, было повернуто к окну.

Георгий и Маргарита растерянно озирались, и девочка опять почувствовала, как подъезжают к ее глазам «слезки на колесках», когда наткнулась взглядом на фото годичной давности. На фоне цветущих яблонь – после очередной премьеры – радостно улыбался в объектив весь коллектив театра. В первом ряду с правого боку стояла счастливая Корица. От грустных мыслей девочку отвлек пекинес, носом подтолкнувший ее в сторону сейфа. Маргарита только развела руками – мол, без ключа тут не справиться.

– Глупости, – услышала она в ответ. – Это театр, а не национальный банк. Люди творческие и безответственные. Открывайте.

Марго потянула дверцу на себя – та действительно поддалась без проблем. Внутри на одной полке обнаружились бисерный кошелечек, шпилька, початая бутылка коньяка, засохший розовый бутон, тюбик губной помады и три разномастные папки. Нижняя еще с допотопными тесемками. Маргарита для верности сунула себе в сумку все разом.

– Уходим, – скомандовал пекинес.

Но Маргариту будто что подтолкнуло. Она направилась не к двери, а к креслу. Заглянула за высокую спинку и едва подавила крик.

Как сдувшаяся резиновая кукла, без всяких признаков жизни в кресле лежала Старушка Франкенштейн. Смертельно бледная, даже чуть желтоватая, с закрытыми глазами. Бейсболка сползла ей на затылок.

– Не дышит, – определил Георгий. – Похоже, мертва. Бежим отсюда!

В себя пришли только на улице. Тихо падал снег. От здания театра, закрыв магазин, к ним торопился Че. В руках он нес завернутый в бумагу букет мимозы.

– Эвакуирую последние остатки неафелиумной флоры, – пояснил он.

– Вот и славно, – отозвался Георгий. – А то возвращаться без тебя к нашим ходячим миражам что-то не хочется. У моего прапредка, конечно, очень симпатичная мама, но лучше видеть ее во сне. Да и пальма в ванной действует мне на нервы.

Они стояли недалеко от театра. Фасад пятиэтажного дома напротив был затянут огромным рекламным полотнищем с изображением афелиума. Ниже значилось: «Программа „Вечная молодость“, 20.00».

– Обязательно нужно посмотреть, – заметил Че.

Пока добрались до дому, обсуждая случившееся с Франкенштейн, начало смеркаться. На ступеньках подъезда и лестничных клетках темнели цепочки мокрых следов, за дверью квартиры Корицы было тихо.

– Ты первый, – кивнул Георгий Чертополоху. – Автора на сцену! То есть я хотел сказать: творца к творениям!

– Да пожалуйста, – ответил Че, беря ключи у Маргариты. – Ты же знаешь, они совершенно безвредны…

Едва щелкнул открывающийся замок, как наружу просунулась огромная когтистая лапа. Камрад тут же навалился на дверь всем телом – львица взвизгнула, как кошка, лапа ускользнула обратно в щель, дверь закрылась. Из-за нее донесся густой, отнюдь не кошачий рык.

– Сдается мне, сил у миражей должно быть на порядок меньше, – ехидно заметил пекинес, всем видом показывая, что явно никуда не торопится.

– Они уже не совсем того… миражи. Передержали мы их в земной реальности. И что-то мне подсказывает, что наши сны успели проголодаться. Нужно отвлечь львицу, прорваться на кухню за веточкой чертополоха, они уже должны…

Не договорив, Че рывком открыл дверь и закрыл ее за собою. Послышались звуки борьбы, опять львиный рык, потом звон посуды.

– Похоже, дела плохи, – озаботился Георгий, прислушиваясь. – Закройте за мной и ждите здесь.

Маргарита послушно кивнула, однако успела крикнуть вслед ринувшемуся в борьбу песику: «Только свинку не демонтируйте, я давно о такой мечтала!»

Прошло несколько минут. Судя по звукам, свара откатилась в глубь квартиры. Маргарита ждала. Еще минут через пять дверь приоткрылась, показалась мордочка Георгия:

– Можете заходить, принцесса. Мамочка моего предка отправлена туда, откуда пришла. Пальму тоже разобрали.

На кухне Че заметал в совок комья земли и осколки посуды. Стол, стулья, кресло были передвинуты. Маргарита метнулась взглядом к полке с любимыми бабушкиными чашками: раз, два, три. Слава богу, все целы. Семена чертополоха, посеянные вчера, вопреки всем законам ботаники превратились в полуметровые кусты. И свинка-эльф, пристроившись с краю, мирно лакомилась зелеными листочками. Ее крылышки дыбом стояли от удовольствия и радужно переливались в электрическом свете.

– Какая славная! – Маргарита опустилась перед зверьком на колени и погладила мягкую шерстку. – Совсем как настоящая. Надо придумать ей имя.

ГЛАВА 19

в которой Маргарита учится варить волшебные щи из чертополоха

Камрад между тем расставил по местам мебель и теперь любовно возился с ростками чертополоха, высаженными накануне. На отдельных кустах уже раскрылись фиолетовые шишечки-цветы. Че подвязывал растения к специально воткнутым в землю колышкам, подвинув ящик ближе к батарее.

– Опять воспользовался служебным положением? – имея в виду колышки, спросил Георгий, успевший занять свое обычное место на подушечке в кресле.

– А что делать? – Че ухмыльнулся. – Зарплату мне там, похоже, все равно не дадут.

– И то верно, – согласился Георгий. – Однако, уважаемый господин акробат метафизических пространств… Как так получилось, что нас едва не съели на ужин собственные сны?

– А ведь прекрасный образ, Георгий! – рассмеялся Че, надевая фартук Корицы. – Есть люди, которых в каком-то смысле рано или поздно «съедают» собственные сны или фантазии. В том случае, конечно, если люди не находят сил воплотить их в реальность. А нам в какой-то мере повезло, мы свои фантазии в жизнь претворили без лишних усилий. Так ведь, Маргарита?

Марго кивнула.

– Я давно хотела морскую свинку, а родители говорили – «хлопотно». Бабушку я даже и попросить не успела.

– Ничего себе «хлопотно», – пробурчал Георгий. – Еле живы остались. Сознавайся, фокусник, чем ты нас напоил?

– Ничего особенного: целебный сбор, где среди прочего были лепестки бенгальской розы. Чай из бутонов роз вообще, а бенгальских особенно, выпитый на ночь, успокаивает нервную систему, усиливает интуицию, но главное, вызывает вещие сны. Я полагал, что наутро мы сообща сложим обрывки наших вещих видений и получим целостную, возможно даже объемную, мозаику, которую и будем иметь в виду, действуя дальше. Но, оказывается, если действие бенгальской розы скрестить с волшебным фонарем, выходит такое вот… М-да. Хорошо еще, что законы демонтажа у этих миражей такие же, как у прочих. То есть взмахнул волшебной палочкой – и адье!

– А почему львица напала на нас, когда мы пришли? – спросила Маргарита, решив про волшебную палочку выяснить позднее. – Утром она выглядела вполне мирной.

– Вопрос такой же малоизученный, как и сам объект, – важно изрек Че, поправляя очки. – Видимо, миражи этого сорта, находясь в другой реальности, с каждым часом становятся все более настоящими.

– То есть, вернись мы часа на три позже, – предположил Георгий, – остались бы от нас рожки да ножки?

– Вполне возможно, – согласился Че. – То есть вполне реально. Я даже готов допустить, что более чем вероятно. А знаете что? Давайте готовить ужин. Маргарита, неси кастрюлю. Сегодня мы варим волшебные щи!

– Из чертополоха? – уточнила девочка.

– Из свежего чертополоха! А это еще что такое? – И он, изобразив панику на лице, уставился на ящик с рассадой. Свинка-эльф, радостно похрюкивая, продолжала объедать нижние, самые нежные лепестки.

– Ура! – закричала Маргарита, хватая животинку на руки и целуя в нос. – Смотрите, смотрите – она с каждой минутой становится все настоящей и настоящей! Надо поскорей придумать ей имя, пока она не захотела растаять!

– Назови ее Перцовка, – посоветовал Че, ревниво осматривая свои кустики.

– Это почему? – насторожилась Маргарита, которая уже горой была готова стать за честь своего хрюкающего эльфа.

– Потому что, дорогая моя, существовали времена, когда перец ценился дороже золота. Даже поговорка была – «Дорог, как перец!». По-моему, очень верно характеризует твое отношение к свинке!

– Послушайте, – подал голос Георгий, – я все понимаю, но так мы останемся без ужина.

Маргарита опустила свинку на пол и полезла за кастрюлей. Че тем временем оборвал восемь цветков чертополоха, выложил их в ряд на столе. Затем принялся мелко шинковать капусту, попросив Маргариту очистить три средние по размеру картофелины.

«Как всегда», – пробурчала про себя девочка, которая, по правде сказать, терпеть не могла это занятие.

– Ничего, – улыбнулся Че, – скоро я научу тебя чему-нибудь более сложному и интересному.

Маргарита, покраснев, взялась за чистку. И постаралась не думать о том, как плохо, когда кто-то слышит то, что ты думаешь. Георгий на своей подушечке задремал. Зато Че разглагольствовал:

– Сначала положим в кастрюлю капусту и дадим ей немного развариться. Потом добавим картофель. Когда и он будет почти готов, поджарим лук с одним помидором и тоже в кастрюльку. А минут через пять после этого – восемь корзинок чертополоха. Именно он придаст нашим щам не только аромат, но и волшебную силу ^{25}.

– А про какую волшебную палочку ты сегодня говорил? – спросила Маргарита. – Ты привез ее с собой?

– Нет, – ответил Че, нарезая кубиками картошку, – Изладил свеженькую. Волшебные палочки с древних времен делали из растений, в том числе и из чертополоха. – Он показал девочке очищенный от листьев стебелек. – Теперь его нужно высушить. А чтоб ускорить процесс, положи нашу будущую палочку на батарею да смотри, чтобы твой эльф ее не достал. Когда на нас напала львица, – он выдержал эффектную паузу, – Георгий отвлекал ее, а я прорвался сюда и вырвал стебель. В моих руках и простое растение обладает волшебными свойствами. Но это только в моих. Другим нужна обработанная палочка. Некоторые после просушки и произнесения заклинания еще украшают ее резьбой, рисунками, а то и аппликацией. Но дело не в этом, дело в форме, которая должна повторять древний жезл магов. Видела пальму в ванной?

Маргарита кивнула.

– Это не пальма. Это моя гипертрофированная мечта, родом из детства. Огромный волшебный посох. Когда-то мне часто снилась одетая по-старинному дама, она ждала кого-то в большой и торжественной зале… Ой, что же это я! – Че ударил себя по лбу. – У нас же передача про афелиум. Включай скорее! Похоже, опоздали!

ГЛАВА 20

в которой появляется Адениум де Сюр

Маргарита включила маленький кухонный телевизор. Передача еще шла. За круглым столиком вокруг молодого ростка афелиума расположились четверо. Любимая бабушкина телеведущая Вероника Виноградова, Афелия Блюм, человек в восточной шапочке (должно быть, тот самый Адениум де Сюр), а также – вот это сюрприз! – Старушка Франкенштейн, живая и невредимая. Все, кроме Вероники, сидели почему-то в черных очках. Даже Лилия Филадельфовна.

Прилетевший режиссер отвечал на вопрос:

– Все, что я делал до сих пор в разных уголках мира, можно рассматривать лишь как репетицию к тому грандиозному действу, которое мы намереваемся поставить здесь. Спасибо нашему спонсору – сети цветочных бутиков «А-фелия Blum» – и директору театра Лилии Филадельфовне.

Камера приблизила сморщенное личико Франкенштейн. Она вымученно улыбалась.

– А старушка вроде живая, – заметил Че.

– Только какая-то пришибленная, – отозвался Георгий.

– Какую цепь преследует кастинг? – поинтересовалась между тем Виноградова.

– Те, кого мы отберем, – сладко ощерился Адениум, – примут самое непосредственное участие в спектакле. Главное, эти люди должны проникнуться красотой афелиума, полюбить его всем сердцем. Вот вы – какие цветы предпочитаете?

– Розы, – поколебавшись, ответила ведущая.

– Вряд ли вы сможете поучаствовать в нашем представлении, пока не поменяете взгляды, – ядовито улыбнулся де Сюр. – Но у вас еще будет время, тем более что это милое растение, – он махнул рукой на афелиум, – мы оставляем вам в подарок. Поставьте дома и просто любуйтесь!

– А как те, кого вы отобрали, узнают, что они прошли кастинг и могут принять участие в спектакле?

– Это наша маленькая тайна, – еще более ядовито улыбнулся де Сюр, – в нужный момент они узнают, почувствуют. А пока до новых встреч! Цэ-цэ! Лю-лю! До начала представления осталось всего несколько дней! – И он послал зрителям воздушный поцелуй.

Пошла рекламная заставка. Сладкая музыка сопровождала изображение афелиума. Цветок показывали то близко, то издалека, то в цветном, то в черно-белом варианте. Рядом с ребенком, со стариком, с улыбающейся женщиной. И у всех – потрясающе счастливые лица.

– Просто «Спокойной ночи, малыши»! – сказал Че, выключая телевизор. – А что значит «цэ-цэ, лю-лю», Георгий?

– Если это не укороченное заклинание, а аббревиатура ^{26},– пробурчал песик, – то вполне может означать «целую-целую, люблю-люблю». Ну и фрукт! Старушку явно держат в каком-то промежуточном состоянии. И чтобы прикрытие было, и чтоб под ногами не путалась. Вряд ли она будет помнить, что с нею произошло, если выживет.

А вот Адениум, чье название как псевдоним взял наш режиссер-новатор, в отличие от афелиума, цветочек в растительном царстве известный. Индейцы добывали из него яд для стрел. А еще считается, что он работает как резервуар силы, способный накапливать и фокусировать злую энергию. Как увеличительное стекло. Странного постановщика пригласили, однако!

– Мистерии им захотелось. На скорую руку. Меньше недели! – возмутился Че. – Если это колдовство, то что за сроки?

– Да, – согласился Георгий, – настоящего качества за столь короткое время добиться невозможно. Тут ведь главное – не торопить события. Взять хоть египетские пирамиды. Чтобы провести там первую священную церемонию, жрецы ждали целых пятнадцать лет со дня окончания строительства. И только в тот день, когда лучи звезды Веги упали точно в проход сооружения, действие началось. Вот это я понимаю – стандарты качества и выдержка продукта!

– Нашел с чем сравнивать! – фыркнул Че. – Откуда такая роскошь в наше стремительное время? Сейчас даже выдержанный коньяк редкость! Кругом подделки и суррогат. Однако не будем отвлекаться, друзья мои. Пришло время внимательно рассмотреть вашу добычу. Что вы там прихватили из кабинета Франкенштейн?

Друзья склонились над столом. В первой папке среди технической документации обнаружили подробный план театра.

– Смотрите, в подвал вполне можно проникнуть несколькими способами, – сказал, тыкаясь носиком в карту, Георгий. – Вот этим мы завтра и займемся.

Во второй папке лежали скучные бумажки: докладные, накладные и заявления. Однако и тут кое-что нашлось.

– Ну-ка, ну-ка. – Че аж присвистнул от удивления, вертя в руках листок с множеством подписей. – Знаете, что это такое? Коллективное письмо артистов театра. Написано… Написано, представьте себе, за день до исчезновения Корицы. Пишут, что отказываются принимать участие в странном спектакле, что возмущены обращением и будут работать только под руководством Александра Васильевича. Кто это, Марго?

– Режиссер, друг бабушки.

– Угу, – неопределенно протянул Че.

А Георгий уже тихонько рычал на черную, глянцевую, совсем тонкую папку. Маргарита открыла ее. На первой странице было напечатано: «Сценарий спектакля-мистерии». Дальше, занимая собой весь лист, стояла перевернутая пентаграмма. На другой странице – большая фотография афелиума. И ни строчки текста.

– Это уже по твоей части, Георгий, – вздохнул Че, – я в подобном совсем не силен. Тут еще газетная вырезка, судя по дате – двухмесячной давности. Газета называется «Синегорье».

– Бабушка называла ее «сплетницей», – вставила Маргарита.

– Очень может быть… – отозвался Че, пробегая взглядом заметку. – Тут пишут о каком-то Грише по кличке Садовник, который открыл – ни больше ни меньше – эффективный способ материализации фантазий. «В самое ближайшее время Григорий Струков обнародует свое открытие». Ты что-нибудь знаешь об этом человеке, Маргарита?

Девочка отрицательно замотала головой.

– А пентаграмма-то перевернутая, – пробурчал Георгий, – черная магия чистой воды…

Тем временем от телестудии к зданию театра неслась роскошная машина с золотыми логотипами на дверцах. У театра она остановилась. Водитель, точнее, водительница, потушила фары. Двое, выбравшись из салона, повели к крыльцу третьего. Через некоторое время в кабинете директора зажегся свет.

– Уф, – сказал Адениум де Сюр, складывая Старушку Франкенштейн в кресло. – Телеэфиры высасывают столько энергии. Нужна подзарядка, наша милая директриса совсем плоха.

– Что ты хочешь, возраст. Держит плохо, – ухмыльнулась Афелия Блюм, – завтра на кастинге подзарядим. Это мы с тобой в хорошей форме, – и она поправила темные очки. – Знаешь, почему эту дамочку прозвали Старушка Франкенштейн, Адениум? За то, что и без особых знаний, на чистой интуиции, энергию из окружающих она качала будь здоров. Лилечка ведь до того, как стать директором театра, актрисой работала и до седых волос играла молоденьких героинь. А ее красивые и талантливые соперницы дурнели и старились в массовке, притом катастрофически быстро. Зато Лилечка без всяких пластических операций выглядела прекрасно. И люди говорили – а дыма без огня не бывает, – что симпатичным молодым актрисам лучше этот театр за три версты обходить. Если, конечно, они не хотят, чтобы раз за разом на них обрушивались болезни, острые приступы тоски и несчастные случаи. – Блюм поправила на Старушке Франкенштейн бейсболку и, наклонив голову, полюбовалась своей работой. – Когда Лилечке перевалило за семьдесят, – продолжала она, – Франкенштейн окончательно переползла со сцены в директорское кресло. И ни о чем так не мечтала, как сбросить лет эдак пятьдесят. Ты только посмотри на ее тинейджерский прикид. «Власть и вечная молодость!» – вот что нужно было бы написать на родовом гербе Франкенштейн, если бы таковой имелся. Каких только способов вернуть былую красоту бедняжка не испробовала! Разве что принести в жертву младенца не успела.

Адениум достал из кармана платочек и принялся тщательно протирать руки.

– Совершенно верно, коллега, – усмехнулась Блондинка, наблюдая за его манипуляциями. – Те, кто поумней, лишний раз к Лилечке вообще не приближались. Так что осторожнее. Мойте руки с мылом!

– А вы, я вижу, не очень-то любите Лилию Филадельфовну? – хмыкнул де Сюр.

– За что мне ее любить? – удивилась Афелия. – Дай я ей сейчас чуть больше силы, она бы нас быстренько законопатила. Да вот только насчет источника неувядающей красоты она просчиталась. По уму, – Блюм снова поправила бейсболку на бездыханной Франкенштейн, – нужно бы ее совсем уничтожить. Да пока рановато. Не буду объяснять механизм, но особого зла до премьеры я ей причинить не могу. Более того, до спектакля нужно беречь старушку как зеницу ока! А теперь позвольте предложить вам рюмочку за будущее представление! Лилечка всегда держала коньячок.

Блондинка открыла дверцу сейфа, и брови ее медленно поползли на лоб:

– Пр-роклятие! – зарычала она. – Здесь лежали папки и сценарий! Где они?!

Адениум де Сюр испуганно вздрогнул, а Блондинка открыла рот и завизжала так пронзительно, что задрожали стекла:

– Усилить охрану! Перекрыть все входы и выходы! Никого из театра не выпускать!..

В кабинет с жужжанием ворвались пляшущие огоньки, похожие на рой рассерженных золотых ос. Поднялся настоящий светящийся буран. Афелия стояла посреди вихря, странно выпрямившись, не снимая очков, и что-то бормотала себе под нос. Адениум вжался в кресло. Ему показалось на мгновение, что тело Блондинки удлинилось, пальцы и руки вытянулись наподобие лиан, кожа позеленела, и весь облик поплыл куда-то, прихотливо меняя пропорции. Восточная шапочка слетела с режиссера, а белый крашеный чубчик встал дыбом. Тугие розовые щечки Маэстро побледнели. В двух домах поблизости от театра вырубилось электричество. И сколько бы ни звонили в экстренные службы обескураженные жильцы, никто не мог объяснить им причину внезапной аварии.