Текст книги "Хан (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)
– Боюсь, одним разом обойтись не получится… – он протянул ко мне ладонь, поманив пальцами и похлопав по своим бедрам, – …иди, мавиш…иди.
И снова я чувствовала себя, как в тот первый раз, стоя перед столом в его кабинете, и не в силах двинуться с места, прожигаемая этими глазами, и совершенно не готовая к чему-то подобному.
И снова Хан сам подался вперед, взяв меня за руки и настойчиво притягивая к себе, заставляя сесть на его колени лицом к лицу, раздвигая мои ноги и обхватывая горячими ладонями за ягодицы, обжигая своим ароматным, пряным дыханием.
Куда он дел мое сердце сегодня утром, где держал его весь день, и каким образом вернул его на один короткий вечер, заставляя меня снова дрожать и задыхаться, не слыша ничего, кроме этого истеричного, захлебывающегося стука?
Я не знала, куда деть свои руки, боясь прикоснуться к нему и ощутить под своими ладонями горячую ароматную кожу, которая была такой красивой и золотистой, выглядывая из под расстегнутой до ремня рубашки.
– Поцелуй, – выдохнул Хан как всегда в свойственной ему приказной манере, отчего его пряное ароматное дыхание попало на мои сжатые губы, а его ладони сжали мою попу сильнее, приподнимая и заставляя проехать по его бедрам вверх, буквально насаживая на то, что бугром выпирало под узкими брюками.
Чувствуя, что начинаю предательски краснеть и вести себя снова, как школьница, я едва могла выдохнуть в его губы:
– …как вы в машине?
– Попробуешь? – Хан чуть подался вперед, легко прикасаясь своими губами, опаляя дыханием так, что его аромат оставался на моих губах, оседая пряным терпким вкусом, глубоким и сочным.
– Сидя? – снова пробормотала я, облизнувшись, и чувствуя, как кожа сделалась «гусиной» от его вкуса, попавшего на язык, словно капелька сочной черешни попала в рот, а его руки сжили меня сильнее, прижимая к его напряженному телу, которое пульсировала в определенной точке…самой напряженной и высокой такой точке, которая располагалась как раз между моими бедрами, словно я сидела на действующем вулкане ей-богу….
– Могу лечь, – его горячие вкусные губы снова коснулись моих, скользнув и чуть прикусывая нижнюю, отчего по телу растеклась томная нега, словно по венам отныне текла не кровь, а раскаленное золото с ароматом корицы и черешни, которое тянуло меня за невидимые ниточки, стекаясь золотыми горячими ручейками внизу живота, где становилось даже больно…словно это золото притягивалось к тому вулкану, на котором я неловко сидела.
– Не надо!
На мой отрывистый испуганный выдох губы Хана снова усмехнулись, касаясь моих, и горячий язык, скользнул, заставляя губы приоткрыться, но не спеша врываться внутрь, словно играя со мной и своим ароматом, переплетая наши дыхания и заставляя дрожать от этого расплавленного золота в моей крови. Его длинные ресницы щекотали, но не опускались ни на секунду, прожигая кожу, и заставляя золото в моей крови носится все быстрее и быстрее, отчего голова кружилась. Я дышала его ароматом, вместо воздуха, ощущала под собой его тело, вместо земли, прикасалась к горячей коже, утопая и пропадая в этом черном блестящем водовороте…
– Целуй, мавиш. – Хан снова легко прикусил мою нижнюю губу, скользнув горячим пряным языком по губам и подавшись вперед там сильно, что пришлось упереться ладонями в его живот, чтобы испуганно остановить, пытаясь справится с дыханием и тем, что мне предстояло сделать, – давай.
Его черные ресницы снова не дрогнули, а глаза были так близко, и смотрели так пронзительно и жадно, что всю смелость сносило, словно бурным течением.
– Ну же… – Хан склонил голову, сжимая мои ягодицы в своих руках до боли, и приподнимая меня снова на себе, заставляя схватиться за его плечи, и податься вперед почти против воли, касаясь его губ. Боже, это было так необычно, но так чертовски приятно! Это было просто волшебно, ощущать, как его губы стали мягкими и податливыми, раскрываясь навстречу и впуская мой несмелый язык.
Это было, словно парить в космосе, в невесомости, где-то на лезвии Ада и Рая, боясь сделать и шага в сторону, но так отчаянно желая провалиться на самую большую глубину, даже если больше я не смогу выбраться никогда.
Только Хан недолго позволил хозяйничать мне, исследуя его языком, отрывисто выдохнув, когда его горячие жадные руки пронеслись по моему телу от ягодиц, вверх по напряженной спине, обхватывая за затылок и путаясь пальцами в мокрых длинных волосах одной рукой, не давая возможности отстраниться и втянуть в легкие воздуха. И прижимая второй к себе так сильно, что я буквально распласталась на его теле.
Его горячий властный язык проникал в меня, заставляя раскрываться и задыхаться, исследуя, ласкаясь и повелевая, унося куда-то в сторону Ада, заставляя золото в крови носится с сумасшедшей скоростью по венам, опьяняя своим ароматом и вкусом.
Он позволил мне вздохнуть воздух, наполненный им, лишь когда неожиданно поднялся на ноги, вместе со мной, поддерживая за ягодицы, отчего я испуганно оплелась руками и ногами о его стройное тело, шумно втягивая в себя кислород, пока не оказалась на лопатках, распластанной на собственной постели под тяжелым телом Хана, нависшим сверху.
-…что вы…. – даже толком выдохнуть не получалось, потому что дыхание не успело восстановиться, а тело снова хотело окунуться в его жар и пряный аромат, когда Хан одним резким движением стянул с себя рубашку, потянувшись ко мне, опаляя своими глазами, жар которых можно было ощутить буквально собственной кожей, и раскрывая полы моего розового халата, отчего я приглушенно вскрикнула, пытаясь прикрыться руками, даже если была в нижнем белье, а не обнаженная. Он не позволил, обхватывая мои запястья сильными ладонями, и убирая руки за голову, нависая надо мной, отчего черные прядки его идеальной прически растрепались, свисая на лоб.
– Боишься? – выдохнул он в мои губы, не отпуская рук, и прижимаясь обнаженным торсом к моему телу, кожа к коже, снова прикусывая губу, и вдавливая в матрас.
– Да…– едва смогла выдохнуть я, даже не понимая, как сама начинаю тянуться к его губам, и видя сладкую улыбку и полыхнувшие глаза. Хан не ответил, скользнув горячими губами по моей щеке, опускаясь по шее, то легко целуя, то прикусывая кожу, то проводя горячим языком, сжимая мои руки до боли, оставляя на коже синяки от своих пальцев, и потираясь горячей кожей живота о мой живот.
– Тела тоже умеют целоваться, мавиш…. – прошептал он, касаясь губами мочки уха и прикусывая ее, отчего мое тело дрогнуло и выгнулось, помимо воли и здравого смысла, собираясь внизу живота тянущей болью, от которой хотелось стонать и умолять сделать что-нибудь….что-нибудь, чтобы только не было так сладостно и больно. Чтобы этот огненный шар внутри меня лопнул, выпуская все это кипящее золото, которое тянуло и сводило с ума.
От тяжести его тела и аромата голова шла кругом. Боюсь, что если бы Хан не держал мои руки, я бы обхватила его, прижимая к себе так крепко, как только могла. Я хотела раствориться в нем, утонуть, пропасть, забыть об этом мире и никогда не вспоминать. Я хотела дышать только этой терпкостью и пряностью, не зная других ароматов. Хотела ощущать только его пьянящий вкус, который дрожал на языке и губах, разливаясь внутри моего тела.
Вернувшись к губам, Хан снова впился в меня жадно, горячо и ненасытно, словно не мог заставить себя остановится, не боясь, что я задохнусь, обхватывая сильными длинными пальцами за подбородок и поворачивая мою голову из стороны в сторону, чтобы проникнуть еще глубже, захватить и пленить меня изнутри, оставляя свою золотую метку в каждой клеточке моего дрожащего, задыхающегося тела.
Я не успела понять, в какой момент Хан опустил мои руки, повернув резко на бок, и вытягиваясь за мной во весь свой рост, обхватывая горячей рукой и прижимая спиной к своей обнаженной груди, пока я лишь судорожно хватала припухшим ртом воздух, пытаясь понять, что произошло, и почему все прекратилось.
– А теперь спи, – послышался сладкий и слегка насмешливый голос Хана, и от его дыхания волосы на моем затылке разметались, а крепкая рука оплела меня сильнее, не отпуская даже тогда, когда он приподнялся, чтобы накинуть на нас одеяло.
– Спать?...
– Угу… – сладко промурлыкал мужчина, будто его совершенно не тревожило то, что упиралось в мои ягодицы, словно стальной кол, сокрытый тонкой тканью узких брюк, но смелости пролепетать: «А как же вы?» не хватило. Наверное, стоило еще добавить: «А как же я?..», потому что в животе было по-прежнему больно и жарко, и это как-то не давало расслабиться и уснуть. Что с этим делать дальше?..
Я не могла расслабиться, чувствуя его руку на себе, и дыхание, которое щекотало шею сзади, отчего по телу снова забегали гусята, делая мою кожу «гусиной». Он был сзади – возбужденный, горячий, властный, большой, жестокий и волнующий. Разве можно было уснуть?!...
– Не спишь? – его губы легко коснулись моей шеи, словно он чувствовал, что это прикосновение даже такое легкое и едва заметное заставляло тело содрогаться, а душу защемляло. Это было одновременно страшно и волнительно, должно быть, поэтому я не смогла ничего ответить ему, лишь покачав осторожно отрицательно головой.
-..хочешь еще? – горячие губы опустились на дрожащую кожу, когда его рука скользнула по моему животу, поглаживая ладонью и поднимаясь вверх, накрывая грудь. Я закрыла глаза, закусив губу, чтобы не выпустить из себя судорожный выдох.
Так. Стоп, Аля! СТОП! Ты растаяла вся, словно шоколадка в его руках…реально растаяла, потому что в трусиках стало определенно влажно! Где твоя злость? Где ярость? Где попытки отбиться?! Т.е ему вот так просто будут прощаться любые зверства?!...Стоит только прижать к себе и поцеловать в шею?!...
Ох….
Кажется, мой тяжелый выдох Хан воспринял иначе, прижимая к себе сильнее, когда его бедра буквально вжались в мои ягодицы, заставляя меня прогнуться вперед, запрокидывая голову, и стоило нечеловеческих усилий, вцепиться в его руку, обнимающую меня, пытаясь ее убрать, чтобы отрывисто прошептать:
– Сплю…я.
Приглушенный смех Хана за моей спиной был словно тянучий мед – сладкий, терпкий, в котором я снова увязла по самое не балуйся, начиная терять весь свой запал.
– Спи, мавиш, спи. Тебе еще понадобятся силы.
Вот только он не отодвинулся и не убрал руки, легко лежащей на моей груди, протяжно выдохнув и, кажется, не собираясь уходить, путая мой бедный растаявший мозг своим ароматом, этим горячим телом и прикосновениями, от которых мне явно долго придется приходить в себя.
Притихнув, я прислушивалась к его глубокому ровному дыханию, отчего его грудь поднималась, вжимаясь в мою спину, а потом плавно отодвигалась на чуть-чуть. Я не могла сомкнуть глаз, глядя на его идеальный пиджак, висящий на моем стареньком убитом стульчике, не веря, что два этих мира могли вот так существовать рядом друг с другом. Мир богатства и роскоши, мир черного и золотого, и мой мир…казалось, что если я закрою глаза, то это все просто исчезнет.
Утро наступило неожиданно и казалось каким-то нереальным…
Я подпрыгнула на своей кровати от едкого звука запищавшего будильника, запутавшись в коконе одеяла, словно меня завернули в него, как сосиску в тесто, заметавшись оттого, что аромат Хана тут же окутал тело, врываясь в мозг картинами прошедшей ночи, словно говоря о том, что это был не сон и не мой бред, пробуждая золото в крови, которое снова отчаянно запульсировало внизу живота, желая вырваться наружу роем золотых бабочек, но не в силах этого сделать.
Застонав, я уткнулась в подушку лицом, втягивая в себя терпкий аромат, чтобы он прошел через все тело, оседая на язык его вкусом.
– ..с ума сойти… – прошептала я, обнимая руками подушку, на которой спал Хан, подпрыгнув снова, когда услышала за спиной сладкий и насмешливый:
– Могу вылечить, мавиш.
Зарывшись в подушку, я зажмурилась, чувствуя, как начинаю краснеть и покрываться испариной, боясь просто поднять взгляд на того, кто стоял у моей кровати, очевидно, натягивая на себя пиджак, судя по звукам.
– В обед приедет мой человек за булочками. Подготовьте к 12.
Итак, ночь закончилась.
Человек исправился с восходом солнца, выпуская наружу зверя.
Вернулся холодный, отрешенный Хан, отдающий приказы и не знающий никаких эмоций.
Тот, который способен убить, не зная раскаянья и жалости…
Когда кровать прогнулась оттого, что Хан уперся в нее руками по обе стороны от меня, убирая с моей спины и шеи спутавшиеся на ночь волосы, я задрожала, кусая наволочку, потому что горячие мягкие губы коснулись шеи, проскользив до плеча, словно говоря еще раз о том, что все произошедшее ночью было реальностью с самой первой секунды.
– Вы были всю ночь?... – едва смогла выдохнуть я, чуть приподнимая голову, чтобы не задохнуться, взвизгнув, потому что Хан ущипнул меня за попу, хмыкнув:
– С ума сойти, да?...
Не говоря больше не звука, он просто ушел, прикрыв за собой дверь.
Лишь тогда я смогла поднять голову, тихо прошептав ему вслед:
– А сердце мое оставили или с собой забрали?....
4 глава
Наверное, стоило уже начать привыкать к тому, что настроение Хана предугадать просто невозможно, как и его появления, вот только все-равно я вздрагивала при каждом позвякивании дверного колокольчика в кафе, прислушиваясь к тому, кто же пришел, и безнадежно надеясь услышать знакомый голос.
Второй день подряд приезжали его люди, в одно и то же время, чтобы забрать заказ – булочки с корицей и кофе с ванилью, а еще кисадьи, которые Джеки всегда готовила лично для Рея. Второй день подряд курьер от Хана, молча забирал подготовленный и упакованный заказ, оставляя круглую сумму и отказываясь от сдачи. Только сам Хан не появлялся, не звонил, и больше не приходил….
– Дорогие посетители, напоминаю, что сегодня мы работаем до 16 и закрываемся! – слышала я бодрый и довольный голос Джеки, которая порхала между столиков с жующими людьми, с самого утра пребывая в хорошем настроении, потому что именно сегодня был большой праздник, к которому девочки готовились уже вот как вторую неделю – день рождения нашей Джанет.
Походы по магазинам за новыми платьями, прически и фееричное шоу, которое должно было состояться сегодня, чего я ждала с некоторым опасением, от души радуясь тому, что подруги были искренне счастливы этими приятными хлопотами. Я же находилась пока в странном состоянии где-то между сном и реальности, не в силах понять, где мне хочется быть больше…
– Ириска! Вот последние заказы! – когда Джеки вплыла на кухню, отдавая листик с записями, я лишь улыбнулась, – Джанет ушла домой пораньше, чтобы встретить Сибель. Последние приготовления к балу! Кстати, ты идешь с нами!
-..но, Джеки….
– Никаких «но»! Разве ты не помнишь, что сказала нам Джанет утром? На этот день мы в полном ее распоряжении, как две рабыни! Не будем портить праздник нашей Худышке! В конце – концов, 25 лет бывает раз в жизни!...
Как и 26, и 27, но Джеки была права. Мы не могли испортить это день, после всего, что с нами было.
После всего, что мы пережили за это столь короткое, но такое насыщенное событиями, время.
Сегодня я проснулась оттого, что и Джеки и Джанет лежали рядом, сжимая меня с двух сторон в своих объятьях, сначала перепугав.
– С тебя началась наша новая жизнь, Ириска. Ты – наш ангел-хранитель, хотя мы и не сразу привыкли к твоим белым крылышкам, – улыбалась Джанет, которая в принципе редко выражала свою нежность, отчего слезы задрожали на моих ресницах, и снова вспомнился тот страшный день, который нас объединил.
Я никогда не видела столько жестокости и упрека в людях, до тех пор, пока не попала сюда.
Но тот день был апогеем всего самого жуткого и ужасного, что только я могла представить…
Родители были мертвы.
Кафе приносило одни страдания и унижения…еще над душой висел этот долг Хану…
Я научилась передвигаться до дома быстро и почти незаметно, чтобы люди не видели меня, и не было возможности причинить какой-нибудь вред…
Но то, что я увидела в тот день не дало мне пройти мимо...
Даже если потом пришлось долго лечить свои раны.
От криков и ругани большого темного мужчины, люди с интересом выглядывали даже из окон, едва не вываливаясь, и я остановилась за углом дома, понимая, что самым лучшим будет обойти это место, как можно дальше. Меня и так не любили, и воспринимали в штыки, даже если я просто проходила мимо обычных на вид спокойных людей, а тут какой-то маньяк, который орал, словно его резали, извергая из себя десятки ругательств, запинывая ногами кого-то, кто лежал внизу….
….я покрылась холодным потом, когда увидела, что на земле лежит девушка, закрывая голову руками и содрогаясь от каждого жуткого удара, закрывая собственным телом малышку лет 4, которая рыдала, хватаясь за женщину маленькими ручками.
И никто не пытался им помочь…никто…
Я не знаю, откуда во мне появилась смелость и это безумие, когда я побежала вперед, не помня себя, пытаясь оттащить от девушки этого обезумевшего мужчину, пытаясь докричаться, но с ужасом понимая, что я слишком маленькая и незаметная не только для него, но для собирающейся толпы, которой было проще снимать на телефон происходящее, чем попытаться помочь.
Он отбросил меня вперед к девушке и малышке, даже не напрягаясь, принявшись пинать и бить руками еще сильнее, теперь и меня, когда я повалилась на мокрый холодный асфальт, увидев неожиданно глаза той, что закрывала собой девочку.
Та самая девушка, которая впервые ударила меня с такой силой, что я не просто упала, но и содрала себе в кровь руки и колени, разбив губу, лишь только потому, что я пыталась сказать ей, что на молодом человеке, который шел с ней за руку, прилипла грязь на рукав куртки. Видимо, это и был тот самый молодой человек, которого она так отчаянно и жестоко «защищала» от меня когда-то.
Я никогда не смогла бы забыть этих распахнутых карих глаз, в которых стояли слезы, мольба, стыд, безысходность и паника, когда она поняла, кто именно бросался на ее мужа, не в силах защитить ее и маленькую дочь.
Никогда не смогла бы забыть, как ее разбитые в кровь губы шептали что-то, закрывая головку малышки руками, чтобы ей случайно не попасть под удар.
Никогда не смогла бы забыть, как мы лежали на мокрой дороге, хватаясь друг за друга и закрывая спинами рыдающую испуганную малышку, содрогаясь от ударов и криков мужчины….
Никогда не смогла бы забыть, как бежала к нам большая высокая девушка.
Единственная, кто смог отбросить мужчину от нас с такой силой, что он сам повалился на землю, замолчав оттого, что был ошарашен. Сколько бы потом он не пытался встать и снова кинуться к нам, девушка не пускала его, нанося удары с такой точностью и скоростью, словно была бойцом, крича нам, чтобы мы забирали малышку и уходили, как можно скорее…
Я привела их к себе, не в силах отпустить и оставить без помощи…
Так в моей жизни появились Джеки, ее сладкая малышка Ники и наша боевая грозная Джанет.
В ту ночь мы не могли уснуть, рыдая и обустраивая комнаты для девочек.
Чтобы Ники забыла о произошедшем, мы испекли шоколадный торт с розовой глазурью, о котором она мечтала, уложив Ники спать, лишь когда она поела и свернулась в дрожащих руках своей мамы.
Остаток ночи мы собирали разбросанные по всей улице вещи Джеки и Ники, которые были не просто раскиданы тем сумасшедшим, а специально втоптаны в грязь и лужи. До самого утра мы стирали и сушили вещи, скованно переговариваясь и стараясь познакомиться, когда я понимала, что девушки чувствуют себя неудобно рядом со мной. Ведь я была белой вороной….не такой, как все. Не такой, как они..
Спустя пару дней я проснулась в своей кровати, с ужасом ощущая, что рядом со мной кто-то был.
Только это были мои девочки. Тогда впервые мы обнялись, позабыв про прошлое и пообещав друг другу, что отныне мы будем вместе, и будем смотреть только вперед.
Только благодаря тому, что Джеки и Джанет стали помогать с кафе, дела пошли намного лучше, а копилка, которую мы подготовили для оплаты за аренду, стала медленно, но верно пополняться.
Я вздрогнула, выпадая в реальность, и вытирая непрошенные слезы от этих и жутких воспоминаний, когда Джанет снова была на кухне, снимая свой передник и радостно что-то напевая себе под нос.
– Ириска, вынесешь последний заказ и закроешься. Сибель уже у нас, и я уйду пораньше. В кафе остался последний посетитель, вывеску, что закрыто я уже повесила.
– Конечно, иди, Дорогая.
Улыбнувшись и подмигнув подруге, которая, поцеловав меня, убежала, на ходу натягивая на себя куртку, я выдохнула, поправив свой передник и черную юбку, чтобы выйти в зал, чего я делать категорически не любила.
Осторожно шагая вперед, неся в руках поднос с тарелками, я увидела мужчину, который занял любимый столик Хана – если можно было так сказать, учитывая, что Хан сидел за ним тот единственный раз, что приходил – споткнувшись у самой стойки администратора и пытаясь совладать со своим удивлением, потому что он не был темнокожим….
Сложив руки на столе, облаченный в серый свитер и черную кожаную куртку он был светлым, как и я, короткие волосы отдавали рыжиной, и это все, что можно было понять с первого взгляда….длинные ноги в простых джинсах. Кажется, довольно высокий…острые скулы. Серая щетина.
И колкие серые глаза, которые буквально впились в меня, рассматривая с интересом и даже какой-то не передаваемой наглостью, когда губы мужчины вдруг растянулись в широкой хищной улыбке, и светлая бровь дернулась, чуть приподнимаясь:
– Ваааааай, а вот и наш белый ангел в этом черном мире грязи и пошлости. Алия. Рад знакомству.
Я остановилась, пока не в силах понять, как реагировать на этого странного мужчину, который меня откуда-то знал, а вот я его – нет….и как-то он совершенно не походил на старого друга или хотя бы того, кому можно доверять, или быть попросту радой.
– Ну же, иди, – откинувшись на спинку небольшого дивана, он улыбался так, словно был хозяином этого места, а я всего лишь мелкой рыбкой, случайно заплывшей в его холодный серый океан.
Так. Стоп. Кафе мое….
… ладно. Не мое. Хана. Но у меня в аренде.
Этот мужчина всего лишь клиент.
Мало ли, что знает мое имя – странно будет не знать имя практически единственной белой девушки, жившей на несколько кварталов, где проживали только темнокожие люди. Звезда прям!..
– Добрый вечер. Ваш заказ готов, – взяв себя в руки, я прошагала до его столика, понимая, что в кафе кроме него были другие люди. Тоже белые мужчины. Пять или шесть. В темных очках. Прям самая настоящая «белая» мафия, – Картофель фри, рыба в кляре и овощной салат.
Осторожно расставляя тарелки с горячей едой, я ощущала на себе его пристальный взгляд, который скользил от макушки до коленок, и то только потому, что за столиком моих пяток ему было не рассмотреть.
– Отлично, выглядит очень аппетитно, – протянул весьма двусмысленно этот наглый мужчина, глядя явно не в тарелки, а куда-то в область моей многострадальной попы, отчего язвительно хотелось заявить, что данные «булочки» уже заняты! И даже не простым смертным! А демоном в облике одного мужчины с черными глазами, чье золото и аромат были в каждой клеточке моего тела.
– Приятного аппетита, – пробормотала я, собираясь уже уходить, когда мужчина потянулся вперед, пытаясь заглянуть мне в глаза своим акульим серым взглядом.
-…даже не интересно, откуда я тебя знаю?
– Нет. Меня многие здесь знают, – сухо проговорила я, видя, как мужчина снова широко улыбнулся, обнажив все 32 свои зуба, отчего в его глазах словно загорелись искорки.
– Забавная девочка.
– Прошу прощения, но у меня много работы… – не знаю почему, но я не хотела оставаться в этом зале рядом с этим странным человеком, который смотрел на меня слишком откровенно.
– Только я остался, – снова улыбнулся он, откидываясь назад, и, видя, как я посмотрела на остальных мужчин, лишь отмахнулся, – оставь. Они со мной и не голодны.
Взяв вилку и подцепив длинную обжаренную картошину, мужчина удовлетворенно хмыкнул, немного помолчав, прежде чем снова обратился ко мне, уже не улыбаясь и не пытаясь выглядеть игривым:
– Не думаешь, что тебе здесь не место, Алия?...
-…как и вам….
Он усмехнулся, бросив на меня колкий, но явно заинтересованный взгляд.
– Забааааавная…
– …вы повторяетесь, мистер.
Мужчина хохотнул, отправив в рот еще одну картошину.
– Почему не уедешь отсюда?
Глядя на то, как он ест, я чувствовала себя странно…
Страха не было. В голове было как-то пусто. Словно мозг и тело так устали от извечного напряжения и состояния постоянной готовности к беде, что просто отключились. Отчетливо и ясно, я понимала лишь одно – кто бы он не был, зачем бы он не пришел – я не смогу помешать ему и вряд ли смогу остановить в одиночку.
– Нет возможности уехать, – сухо ответила я, не собираясь обсуждать свою жизнь с посторонним излишне глазастым и любопытным мужчиной.
– А если бы появилась? Уехала?...
Господи, к чему эти бессмысленные разговоры? Я даже мечтать об этом перестала, когда поняла, что у меня в принципе здесь нет никаких возможностей. Ничего нет. Кроме бабушки и моих девочек.
….и огромного долга.
– Молчишь? – мужчина хмыкнул, снова перекусив картошкой, и поднимая на меня свои серые хищные глаза, подперев щеку своей рукой, не выпуская вилку, – Задумалась? А знаешь почему? Когда человек знает, чего хочет, то отвечает без промедления. А если начинает думать, то в его голове туман и мрак…Кто путает твой мозг, девочка? Хан?
Я вздрогнула, словно золото Хана в моей крови вспыхнуло, противясь этому пронзительному серому взгляду, воспламеняя кровь и заставляя сердце отяжелеть и задрожать. Сложно сказать изменилась ли я в лице или осталась прежней, но этот мужчина снова хищно усмехнулся, с интересом подавшись вперед:
– Он значит. Хорошо его знаешь? – в этот раз губы наглеца выгнулись с явной издевкой, и рыжевато-серая густая бровь снова выгнулась, – Имя знаешь? Возраст? Где живет? Чем занимается, кроме того, что убивает и мучает людей для своих грязных целей?....
К горлу подступила тошнота, которая не смогла раствориться в золоте моей крови.
Да, Хан не был принцем на белом коне.
Он был плохим человеком.
Очень плохим
….но я была заражена им слишком сильно
….его чернотой, его золотом…его ароматом.
Его ложью.
– Знаешь, сколько у него таких, как ты глупых дурочек, которых он имеет, где хочет и когда хочет?
– Знаю.
Мужчина довольно хохотнул, сверкнув глазами, словно в них была еще одна вилка, по типу трезубца. Посейдон прямо таки мать его….
– Умница. А ты не так глупа, как можно подумать, глядя в эти глазки. Скажи, твои родители не учили тебя, что доверять малознакомым мужчинам опасно?
В душе разлилась ядовитая пустота, словно я только что вспомнила, что во мне больше не было сердца. Не слишком ли он много берет на себя, пытаясь влезть в мою жизнь и особенно, вспоминая моих умерших родителей, которые никогда в жизни не касались этой грязи и жестокости, что я видела в наглых серых глазах и этом мире Хана и ему подобным?
– Мои родители учили меня не разговаривать с незнакомыми мужчинами. Приятного аппетита.
Не говоря больше ни слова, я просто развернулась и гордо прошествовала до кухни, слыша за спиной его сухой смешок.
Я старалась не обращать внимания на то, как дрожат мои руки, и настолько стало тяжело дышать.
Моего сердца больше нет…тогда почему было так чертовски больно в груди?
Что такое тяжелое и колючее дрожало внутри меня, поднимаясь по горлу и стараясь вырваться наружу? Пусть оно задушит меня прямо сейчас. Пусть убьет и все это закончится.
Пусть не даст первым слезинкам скататься по холодным щекам….
Пусть вырвет из головы эти ядовитые слова, сказанные тем мужчиной.
Да, я знала. Господи, я ЗНАЛА! Знала, что у него целый гарем, в котором одна красивее другой!..
В конце – концов, он же Хан…ему по статусу положено иметь вереницу красавиц…
Пусть будут…будь они все прокляты! Пусть это никогда не коснется меня!...
Только не так…не так сильно. Не так больно.
– Спасибо за рыбку, ангелочек! Не потеряй свои крылышки по пути в Ад!...
Я закрыла глаза, глубоко втянув в себя воздух, содрогнувшись оттого, что в легкие попал запах пряной корицы. Хана не было рядом, но рядом было все то, что напоминало о нем каждую секунду, не давая мне дышать, не позволяя даже выдавить из себя язвительный ответ.
Проблема была в том, что в каждом своем ядовитом слове мужчина был совершенно прав.
Именно потому эта правда так меня ранила. Он был прав во всем с самого начала.
Я еще долго не могла пошевелиться, не в силах выдохнуть из легких воздух, не в силах его вдохнуть, пока не затрезвонил мой телефон, приводя мозг в сознание.
– Ириска! Мы тебя уже заждались! Давай, беги скорее домой! Времени в обрез, не заставляй Джанет сегодня нервничать!....
– Да, Джеки, уже выхожу.
Схватив свое пальто, я быстро натянула его, выходя из кухни в поисках ключей от кафе на стойке администратора, увидев, как под одним из бокалов лежали 1000 баксов.
Щедрость за наглость и испорченный день?...
Вроде не тунца в золоте заказывал.
Брезгливо запихав деньги в копилку для аренды, я поспешила домой, потому что мое настроение и мысли не должны были коснуться тех, кто ничего не подозревал и не был виноват в моих бессмысленных душевных терзаниях. Я не имела права испортить праздник Джанет…даже если не поняла, как дошла до дома, натянув на лицо улыбку, слыша довольные и взволнованные голоса подруг за дверью.
Нет, Хан, я не позволю тебе испортить этот день…
Хватит того, что я лишилась сердца. Этой цены было вполне достаточно. Более чем.
-Ириска! Мы тебя уже заждались! – тут же заулыбалась счастливая Джеки, расхаживая в коротком халатике и с бигуди на голове, запихивая в рот кусочек праздничного тортика, который мы приготовили в тайне от Джанет, к счастью, не замечая, что я была сама своя, но старательно улыбалась, – Давай уже! Раздевайся! У нас остался час на сборы и на бал!...
Я недоуменно улыбалась, позволяя стянуть с себя пальто и даже туфли и запихать на второй этаж в спальню девочек:
– Бал – это прекрасно, но при чем здесь я?..
– При том, что ты идешь с нами, детка!
Мне не дали споткнуться или возмутиться, плотно закрывая за нами двери и усаживая на кресло возле комода, усыпанного косметикой, на котором стояло единственное в нашем доме совершенно целое зеркало.
– …не думаю, что это хорошая идея… – бормотала я, глядя на отражение, в котором Джеки деловито распускала мои волосы, и расставляла рядом какие-то баночки и скляночки с тенями и чем-то еще, – вы ведь знаете, как ко мне относятся люди…а там общественное место и…
– Т.е ты действительно сомневаешься в том, что я смогу защитить тебя, Ириска?
Джанет даже не нужно было выпрямляться во всей свой рост, часто равный даже мужскому, и упираться мощными кулаками в округлые бедра. Она просто сидела на кровати, аккуратно крася свои ногти, и глядя на меня пронзительно и так лукаво.
