Текст книги "Хан (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)
Потоптавшись на месте, заламывая руки, я все-таки решила, что пусть лучше умру от взрыва, чем от любопытства, осторожно прикасаясь к непонятной вещи, и так же осторожно затаскивая ее в дом.
Сразу взрыва не прозвучало.
Он прозвучал потом. В моей голове. Когда, распаковывая коробки, я нашла в них записку с уже знакомым мне витиеватым изящным почерком: «Надень это. Будь готова через 10 минут»
Вот те раз…и два. И три тоже. Я могла лишь моргать глазами, беззвучно выдыхая свои отчего-то взбесившиеся эмоции, извлекая из коробок черное платье из нежнейшего материала, который был такой приятный на ощупь, что, не удержавшись, я прижала его к своей щеке. Еще одно черное. Почти школьное. Вот только излишне короткое и обтягивающее, но с закрытыми руками и белым воротничком на горловине.
Этакая школьная форма ученицы старших классов, которая явно собиралась соблазнить учителя, чего бы ей это не стоило. Вроде как все чинно и закрыто, но с другой стороны так подчеркнуто эротично. Словно скрытый намек на что-то томное и чувственное.
Во второй коробке были туфли. Те самые пресловутые Лабутены – изящные, точеные, черные и лакированные, на такой огромной шпильке, что им было место только на полочке в качестве украшения и предмета восхищения, но никак не ношения на себе…
Первым желанием было положить все обратно в коробки и, скрипя душой, вернуть Хану, облачившись в свою обычную одежду и просто назло сделать косу. Почему я этого не сделала?
Я боялась его слишком сильно.
Боялась того, что в своей холодной жуткой ярости он сметет с лица земли в первую очередь тех, кого я искренне люблю, заставляя меня смотреть на их мучения…
Как пионерка, я была готова к указанному времени, пытаясь натянуть платье как можно ниже к коленям, и стараясь не сломать себе ноги по пути от крыльца до машины, когда услышала приглушенное урчание мощного двигателя, словно к дому подкралась дикая кошка.
Боже! Дай мне силы, выдержки, благоразумия и побольше мозгов, которые стали расплываться сразу же, подобно тающему шоколаду в горячей руке, когда я увидела Хана, в приоткрытом окошке его дорогущей черной машины.
Мужчина склонился вниз, глядя на меня исподлобья так откровенно и оценивающе, что первым желанием было спрятаться за дверь и больше уже никогда не выходить. Черные глаза опасно сверкали поверх темных очков, спущенных на кончик носа, когда Хан издал удовлетворенное и хищное: «Ц!», распахивая переднюю дверцу и молча кивая мне подойти.
Я считала шаги до него, чтобы угомонить свое грохочущее сердце, и не свалиться по дороге, переломав ноги на этих невообразимых шпильках. Шагов получилось 13. Жуткое число. Как раз для Хана и его демонической натуры.
– Садись, – холодно скомандовал он, откидываясь назад, как только я оказалась у дверцы, и снова его пряный терпкий аромат стал пробираться под мою дрожащую кожу, кусая и облизывая, путая мысли и опьяняя какими-то странными томными образами.
-…можно сесть назад?
– Нет.
Я тяжело сглотнула комок в горле, проглотив его вместе с ароматом Хана, который теперь будет будоражить меня изнутри, начиная процесс с подрагивая кончиков пальцев, и разносясь постепенно по всему телу, горячими всполохами.
Хан терпеливо ждал, пока я залезу на переднее сиденье рядом с ним, пытаясь сделать это так, чтобы не сломать щиколотку от каблуков, и не сверкать голым задом, забираясь на мягкое черное сиденье, словно обитое бархатом или замшей.
– Пристегнись.
Я молча подчинилась и в этот раз, подумав, что он даже не попытался поздороваться или сказать что-нибудь про мой вид, чувствуя себя от этого немного обиженной и потерянной в купе с тем, чтобы была напугана и, вообще-то, по меньшей мере, начинала сходить с ума от мысли о том, что он собирался со мной делать…в таком виде. И куда везет?
В полной тишине и молчании машина неслась по трассе на большой скорости, явно прочь из города. Хан не проронил ни единого слова, но мне постоянно казалось, что он то и дело смотрит на меня краем глаза сквозь свои черные очки, постоянно отвлекаясь от дороги.
Возможно, просто казалось, потому что мне не хватало смелости смотреть на него в открытую, и отвернувшись к окну справа от себя, я старательно делала вид, что наслаждаюсь проносящимися мимо пейзажами, на самом деле ожидая темных пятен, в которых мелькало отражение идеального профиля Хана.
Куда он вез меня? В голове почему-то стояли весьма красноречивые картины увиденных когда-то давно, еще в детстве случайно, фильмов о гангстерах, которые увозили своих жертв в глухие леса, выдавая лопату, и заставляя рыть себе могилу, в которые потом бросали простреленные в лоб трупы…
Миленькие картинки, да?...
Вот только достаточно странный выбор одежды для такой поездки. Прислал бы тогда спортивный и костюм и кроссовки…
Тишина сводила меня с ума, не работало даже радио, и лишь двигатель машины плавно урчал, когда я проговорила тихо и слегка хрипло:
-…мы едем в лес?...
Лишь в этот момент я позволила себе набраться смелости и чуть повернуть голову в сторону Хана, увидев, как его губы растянулись в ухмылке, показывая ямочку на правой щеке, когда мужчина звучно хмыкнул, повернув голову ко мне, но пряча свои глаза за темными очками:
– Интересно было бы узнать, чем бы ты хотела там заниматься, спрашивая меня об этом.
Ой, лучше ему было это не знать! Вдруг еще идея приглянется! Не дай Бог!
Не зная, что ответить, я лишь пожала плечами, снова пытаясь натянуть пониже подол обтягивающего платья, когда неожиданно его горячая ладонь опустилась на мою ногу выше колена, обхватив ее, и слегка сжимая. Легкие сдулись сразу же, отминая последние остатки кислорода и лишая питательной среды мой бедный мозг, который тут же отдался во власть эмоциям и каким-то жутким инстинктам, когда по телу прошла предательская дрожь. Его кожа на фоне моей была золотистой, и, казалось, что каждая частичка этой сильной руки излучала собой мощь и власть, которой я не могла противиться.
Горячие длинные пальцы, зашевелились между сжатых ног, поглаживая кожу и словно рисуя какой-то замысловатый орнамент, который пробирался по всему телу подобно золотым щупальцам, оставляя за собой горячие следы внутри. Хан не улыбался и не усмехался, пристально глядя на меня, и этот пронзительный жадный взгляд я ощущала даже сквозь темные очки, чувствуя себя не просто неловко, а настоящей мелкой пташкой, которую питон поймал в свои смертоносные бархатные черные кольца.
– Сиэтл, – отрывисто бросил Хан, отворачивая голову от меня и снова глядя на дорогу, но не убирая руки, продолжая по свойски сжимать мою ногу, иногда снова гладя пальцами дрожащую прохладную кожу. И эта рука и ощущение ее на собственной коже, забирали остатки разума, пульсируя в расплывающихся серых извилинах единственным вопросом:
– …зачем?...
– Что «зачем»?
– Зачем держите меня? – выдохнуть эту фразу получилось не сразу и слишком тихо, но Хан услышал, сжав руку сильнее, и медленно провел ладонью выше к бедру, оказавшись на краю подола, изогнув коварно свою черную резкую бровь:
– Потому, что так хочу.
– …логично… – пролепетала я, пытаясь дышать ровно и сделать вид, что не обращаю на его руку совершенно никакого внимания, снова принявшись рассматривать виды за окном, хотя абсолютно их не видела. Как и не заметила того, когда появилась вывеска с названием города, и трасса стала шумной от большого количества спешащих машин.
Я пришла в себя, выпав в реальность только когда урчащий мотор притих, и Хан сжал мою ногу сильнее, проговорив в свойственной ему отрешенной скучающей манере:
– Пошли.
Пока я выбиралась из машины, снова принявшись натягивать платье, как можно ниже, и поправляя локоны, выбившиеся из небрежного пучка на затылке, Хан снял свои очки, облокачиваясь на машину и с явным интересом наблюдая за моими нелепыми телодвижениями своими черными пронзительными глазами, лед в которых с хрустом таял, уступая место полыхающему огню.
И лучше бы он эти очки не снимал вовсе, пугая меня своим излишне откровенным пристальным взглядом.
– Идем, мавиш!
Снова это странное слово, похожее на «малыш», значение которого я не знала, и не понимала, почему оно так волновало меня, заставляя покрываться мелкими капельками пота.
Хан протянул руку вперед, раскрывая ладонь, но я не посмела вложить в нее свою, двинувшись осторожно вперед и вздрогнув, когда его рука обвилась вокруг меня, прижимая к своему стройному твердому боку. Его не смущало, что даже на этих невообразимых каблуках, я все-равно была гораздо ниже. Его руки держала меня крепко и властно, не давая даже сделать шага в сторону, и заставляя шагать в унисон с ним – быстро, резко и напористо.
– Что это за место? – пролепетала я, чтобы занять свой мозг чем-нибудь полезным и не сходить с ума от этой близости и его аромата, который снова оседал на меня, властвуя и подавляя своей томностью и терпкостью.
– Клиника, которая принадлежит моему старому другу.
Клиника?! Прищурившись от яркого солнца, я всматривалась в большое белоснежное здание с современным фасадом из огромных окон, и толпой людей, которые десятками входили, выходили или просто сидели на скамейках, оборудованных вокруг небольшого фонтана.
– У вас что-то болит? – осторожно выдавила я, слыша над собой смешок:
– Нет, но даже если бы и болело, я знаю одно чудесное проверенное средство от всех болезней.
Нет, я определенно не хотела знать ничего об этом чудодейственном лекарстве, видя, как полыхнули лукаво и хищно его глаза, которые в свете яркого морозного солнца были не черными, а цвета расплавленного меда. А я видимо, была мелкой мушкой, которая в этом меде залипла по самое не балуйся….
– Тогда зачем мы сюда приехали?
Хан отвел глаза от меня, чуть отступив назад, потому что мы дошли до дверей, и приобнимая меня за спину, впустил вперед, проговорив в мой затылок холодно и отрешенно:
– Врач осмотрит тебя.
Я споткнулась, оказавшись в миг в его руках, которые сжали с силой и излишней жадностью, отпустив далеко на сразу, даже если я уже стояла на своих ногах прямо, но не слишком уверенно, глядя в его холодные глаза, которые словно в секунду покрылись льдом, спрятав куда-то всю свою томность и тягучую сладость.
– Меня?!
– Да.
Понимая, что я шокирована и растеряна настолько, что не способна идти самостоятельно, рука Хана снова обвилась вокруг талии, сжимая пальцами до боли и заставляя снова идти за ним, к лифту, мимо стойки администратора, где толпились люди.
-..я не понимаю, зачем…я здорова… – лепетала я, едва переставляя ноги и покрываясь холодным потом в поисках разгадки этого странного жуткого ребуса, когда ответ свалился на голову, словно снежный ком с острыми огромными сосульками, что пронзили мой мозг от затылка до самого копчика.
– Какой врач будет меня осматривать?
– Гинеколог – даже не моргнув, холодно и резко ответил Хан, глядя в мои глаза колко и так, словно бросая вызов, не ожидая получить ответа, видя, как я ошарашена и …обижена.
Ярость, боль и чувство полного унижения сплелись воедино, когда я отшатнулась от мужчины, убирая от себя его наглые руки, пока я задыхалась, буквально зашипев:
– Да как вы смеете?! По вашему, я болею каким-то заболеваниями, которые могут передаться вам в процессе… – не в силах договорить, видя, как злобно и хищно полыхнули его холодные глаза, я вырвала руку из его ладони, встав посреди коридора. Вот только тут же оказалась в его жестоких сильных руках снова, которые впились в меня, причиняя боль, и Хан буквально навис сверху, проговорив подчеркнуто спокойно, но так колко и жутко, что каждый волосок на моем теле встал дыбом и затрепетал:
– Во-первых, если дело в этом, то люди придумали такое чудное изобретение, как презервативы, которые спасают от проблем с ненужными болезнями. А во-вторых мы сюда приехали не ради этого. Я хочу кое-что знать наверняка, прежде чем ты займешься отдачей своего долга.
– Но вы могли просто спросить!...
– Я не доверяю словам – черные глаза недобро полыхнули, когда Хан притянул меня к себе, обдав своим горячим ароматным дыханием.
-…т. е вы хотите, чтобы меня осматривал ваш друг?!...
Длинные черные ресницы Хана медленно опускались вниз по мере того, как по мне опускался его взгляд, и неожиданно колкость глаз растаяла, когда мужчина усмехнулся, чуть изогнув свою черную бровь, и поделившись очаровательной ямочкой на одной щеке:
– Не хочешь, чтобы к тебе прикасался другой мужчина?...
Дело было в другом! Хотя…и в этом тоже…но в данный момент речь шла не об этом, вот только вряд ли я смогла бы доходчиво объяснить то, что сумбурно носилось в моей голове, когда пришлось, просто закивать в ответ, видя, как Хан выпрямился, кивнув:
– Хорошо. Он найдет женщину-врача. А теперь идем.
И снова его рука обвилась вокруг меня крепко и немного больно, заставляя шагать вперед, предаваясь своими недобрыми мыслями. Я шла за ним полностью раздавленная и буквально втоптанная в грязь, с тоской думая, скольких из своих многочисленных подружек он привозил сюда, чтобы удостовериться в том, что будет здоров, после связи с ними….
Как на меня посмотрит этот самый старый друг? Как на очередную потаскушку Хана? Очередную игрушку, которую он, словно куклу, одевал, как хотел, водил, куда ему было нужно, отминая волю и превращая мир в полный и беспросветный мрак.
В коридоре несколькими этажами выше, куда мы добрались на большом лифте, нас ожидал пожилой добродушный мужчина восточной внешности с теплыми карими глазами и седой аккуратной бородкой.
Я стеснялась смотреть ему в глаза, ощущая себя так, словно была сплошь покрыта грязью…словно грязь тянулась за мной, оставляя следы на этом блестящем белоснежном полу. Выдавив скованно краткое приветствие, я, содрогаясь, ждала своего часа, молча рассматривая пол и стараясь убрать от себя навязчивую ладонь Хана, пока мужчины говорили между собой на каком-то непонятном языке.
Я боялась даже представить, о чем они могли говорить, если речь касалась меня, вздрогнув, когда пожилой мужчина вдруг заговорил на понятном мне языке:
– Мисс Алия. Не переживайте, все пройдет быстро и не доставит вам неприятных ощущений. Доктор Сабиха самый лучший специалист не только в моей клинике, но и в городе.
«Все пройдет быстро и не доставит вам неприятных ощущений» – если бы это можно было сказать и в отношении моего долга Хану, который, вероятней всего, нужно будет отдавать в самое ближайшее время, как только он убедится, что я не больна ничем, угрожающим его драгоценному здоровью. Только если еще утром от этой мысли у меня была легкая феерия и головокружение, то сейчас я испытывала лишь неприязнь и обиду…пусть делает что хочет, я буду лежать, как бревно!
Скоро меня проводили в кабинет к врачу, которая оказалось миловидной женщиной средних лет, опять же восточной внешности. Она тепло улыбалась и разговаривала со мной очень вежливо и мило, даже не смотря на то, что видела в коридоре Хана и, наверняка догадывалась, кто я такая и для каких целей меня сюда привезли.
После 20 позорных минут обследований, врач Сабиха с улыбкой отпустила меня из кабинета, мягко пожав руку и сказав, что рада была познакомиться. На секунду даже показалось, что женщина говорила это абсолютно искренне, и, наверное, я бы даже поверила, если бы за дверью кабинета не стоял Хан, полыхнув своим черным взглядом.
Мистер чертово Совершенство о чем-то приглушенно разговаривал с врачом, пока я сидела на диване, выпрямив спину так, что заныла поясница и сцепив руки на сведенных коленях.
Ненавижу его! Просто ненавижу! За этот идеальный вид! За его пронзительные глаза, взгляд которых мог пробираться под кожу, будоража кровь! Ненавижу за его аромат, который сводил с ума!
Ненавижу себя, за то, что позволяю делать с собой все это! Ненавижу за то, что боюсь его так сильно, что не могу воспротивиться! Ненавижу за то, что все-равно пялюсь на него, не в силах оторвать взгляда, когда Хан отчего-то заулыбался так очаровательно и сладко, показывая свои невероятные ямочки на щеках в ответ на какие-то слова врача.
Я отшатнулась от него, отодвигаясь назад на диване, когда, попрощавшись с доктором, Хан размеренно прошагал до меня, полыхая своими глазами, в которых снова словно разлилась медовая пряная лава, томно улыбнувшись, чуть выгибая черную резкую бровь и присаживаясь у моих ног на корточки:
– Не смотри так пристально – влюбишься без памяти, мавиш.
На мои попытки быть от него как можно дальше, и то, как я фыркнула в ответ, демонстративно отворачиваясь, Хан задорно рассмеялся, поднимаясь на ноги и снова протягивая мне свою ладонь:
– Идем.
Пусть я буду проклята, если после такого унижения в этой клинике, позволю ему прикоснуться к себе снова! Даже если сердце предательски колотилось в груди, а колени дрожали от взгляда этих жутких пронзающих глаз, выворачивающих мою душу наизнанку, словно и у меня была черная сторона, которая тяготела к этим черным глазам и темным мыслям.
Резко поднявшись с дивана, и одернув подол короткого облегающего платья, я демонстративно прошагала вперед, не удостоив его даже взглядом, вывернувшись из его руки, которая уже по-свойски собиралась обвить меня снова, и, слыша сухой смешок за своей спиной, когда Хан шел прямо за мной, практически дыша горячим дыханием в мой напряженный затылок.
К счастью, я неплохо ориентировалась в пространстве, самостоятельно отыскав выход, и гордо прошагав до знакомой черной машины, которую едва ли можно было спутать с какой-то другой, ибо на стояке просто не было более шикарного и дорогого аппарата.
Хан молча отрыл дверцу с моей стороны, ожидая, когда я заберусь внутрь и пристегнусь без лишних напоминаний, постояв еще пару секунд, прожигая своими необычными глазами, но, не издав и звука, скоро осторожно закрыл дверь, обойдя машину и заняв свое место, хотя сам никогда не пристегивался, как я успела это заметить.
– Ты голодна? – обернулся он ко мне, когда мощный двигатель машины снова заурчал, глядя так пристально, колко и вместе с тем горячо, что я не нашла в себе силы ответь, просто покачав отрицательно головой, хотя не ела со вчерашнего дня, пока витала в облаках после его появления. Не смогла запихать в рот ничего на ужине от разговоров девочек. И утром, потому что тошнило от переизбытка эмоций. Я и сейчас не хотела есть, буквально раздавленная этой поездкой…
Проще было бы, если бы он меня в лес увез, уже убил бы и закопал ей-богу…я бы и то чувствовала себя лучше.
Не проронив больше ни звука, Хан отвернулся, сосредоточившись на дороге, где машина снова неслась, тихо урча. В этот раз я видела перед собой проносящиеся виды, не пытаясь рассмотреть в отражении идеальный профиль жестокого мистера Совершенства, облокотившись о спинку удобного кресла и прислонившись лбом к стеклу.
Машина неслась на большой скорости, когда городские пейзажи сменились трассой, с мчавшимися машинами, по обе стороны от которой то начинались леса, по какие-то поля. Я же чувствовала себя опустошенной и раздавленной последними событиями, снова и снова повторяя себе, что Хан может очернить только мое тело, но не душу…душа пока еще принадлежала только мне одной, и я не позволю ему коснуться ее своими черными ядовитыми глазами.
Мне казалось, что Хан раз за разом поворачивал свою голову ко мне, только обернуться и убедиться в этом не было никакого желания, когда неожиданно машину словно занесло, и я вскрикнула от паники и неожиданности, слыша визг тормозов и видя, как машина резко съехала с трассы, пробороздив колесами поле, и так же резко остановившись
Первой панической мыслью было, что у нас лопнула шина, и машину выбросило на обочину.
Последующая была еще страшнее, потому что вдруг снова вспомнились эти жуткие фильмы про бандитов и гангстеров, где самых сильных и успешных пытались убрать с дороги, подкладывая под их машины бомбы, или стреляя в колеса, чтобы они попадали в страшные аварии.
Судорожно пытаясь понять, что конкретно случилось сейчас, я обернулась в панике на Хана, заметив лишь его полыхнувшие черные глаза и хищный взгляд, который буквально кинулся на меня, когда Хан подался вперед так быстро и резко, что я снова вскрикнула, тут же оказавшись распластанной на опущенном сиденье и придавленная большим телом, возвышающимся сверху.
Ремень безопасности не давал мне даже пошевелиться, как и стройное мощное тело, когда Хан раздвинул мои ноги коленом, зажав левой рукой лицо, и упираясь локтем правой руки над мои плечом, укладываясь сверху, и даже не пытаясь держать свое тело на весу, словно стараясь влиться в меня. Его пьянящий пряный аромат и горячие дыхание в миг оказались так невыносимо близко, а блестящие глаза полыхали так хищно и жадно, что я бы закричала, если бы только успела, потому что губы Хана не дали этого сделать, впившись жестоко и жадно.
Теперь я понимала, почему мой поцелуй вызвал его смех, потому что это на самом деле едва ли можно было назвать поцелуем, а то, что творил он….
Боже, это было где-то на грани помешательства голодного хищника, когда сильные длинные пальцы впивались в мой подбородок, не позволяя сдвинуть голову с места, а властные губы сминали мои, заставляя их раздвигаться, куда сразу же проник горячий язык. Требовательный и жадный, он порхал внутри меня, то ласкаясь и гладясь, словно ручной зверь, то отстраняясь, когда Хан вдруг принимался прикусывать мои влажные от поцелуя губы, облизывая их, и снова резким движением проникая внутрь, чтобы снова и снова, раз за разом кусать и ласкать, втягивать в себя и буквально облизывать, заставляя меня всхлипывать и пытаться хватать ртом воздух, наполненный его терпким пряным ароматом, пока была такая возможность на долю секунды, когда мой рот оказывался хотя бы в частичной свободе.
Жесткой. Страстный. Властный. Терпкий. Всепоглощающий. Жадный. Хищный. На грани безумия.
Вот какой был этот поцелуй, отчего мои губы вмиг опухли, а мозг отключился, словно запутавшись в этом тяжелом насыщенном аромате большого нависающего надо мной тела, когда я просто перестала поминать свое положение в пространстве, ощущая только его требовательные губы, сильные жестокие пальцы и тяжелое тело, которое вдавливало меня в сиденье.
Я даже не сразу услышала странный звук, словно он доносился откуда-то из другой Вселенной.
Только он повторился, и Хан напрягся, подняв от меня голову и облизнувшись, когда его колкие черные глаза, полыхающие адом и страстью, недобро прищурились, а черные брови недовольно сошлись на переносице.
В окошко машины кто-то настойчиво стучался. До меня дошло это лишь только тогда, когда Хан, шикнув что-то на непонятном языке, выпрямился, нехотя слезая с меня, и сухо проговорив мне, в ужасе закопошившейся на своем сидении, что оставалось в положении лежа:
– Все окна тонированные. Расслабься.
Только едва ли я могла это сделать, хватая опухшим ртом воздух, и пытаясь судорожно дрожащими руками одернуть подол своего платья, который задрался на самые бедра, обнажив трусики. Пригладить волосы, которые были в жутком беспорядке стараниями Хана, огромными глазами глядя на то, как вокруг машины кружила пожилая пара, настойчиво стуча и прижимаясь лицами к стеклам, чтобы увидеть хоть что-нибудь.
– Эй, есть кто живой? С вами там все в порядке?
Мне казалось, что я слышала, как скрипнул зубами Хан, злобно вернув мое сиденье в положение сидя и опалив горячим черным взглядом напоследок, наконец, приоткрыл окно со своей стороны проговорив вежливо, но явно излишне холодно:
– С нами все в порядке. Спасибо за беспокойство.
Два пожилых лица тут же оказались на уровне наших глаз, заулыбавшись:
– Слава Богу! А то мы подумали, вдруг занесло на дороге, потому что стало плохо! Решили остановиться и помочь.
– Благодарю, мы в порядке, – снова вежливо кивнул Хан, убедив милую пару, что мы сейчас же выдвигаемся дальше и нам «просто нужно было спокойно поговорить».
Всю оставшуюся дорогу до дома Хан сидел, хмуро глядя на трассу, не пытаясь больше прикоснуться ко мне или хотя бы повернуться, выглядя очень злобно и явно недовольно произошедшим. Я же снова пялилась на него в отражении, никак не в силах прийти в себя оттого, что случилось.
Его запах и вкус пропитал меня насквозь, словно въедаясь золотисто-черной меткой в каждую клеточку крови и кожи. И теперь я искренне боялась, что навряд ли смогу избавится от этой метки, даже если очень захочу….и захочу ли я…
Хан не проронил ни слова даже когда довез меня до дома.
Не обернулся, не сказал, когда приедет снова.
Он просто хмуро ждал, когда я выйду, даже не моргнув своими черными длинными ресницами, заставляя меня сомневаться в том, не приснился ли мне поцелуй в дороге.
Я вышла в напряженной тишине, не понимая, в чем была виновата и что могу сказать в свое оправдание, когда, стоило дверце машины захлопнуться, как она тут же дернулась вперед хищным диким зверем, унося с собой хмурого Хана…который так и не обернулся.
3 глава
Если черное тяготело к черному, то, кажется, становилось понятно, почему моя неласковая судьба так потакала черным деяниям Хана…словно все складывалось как-то само собой, прикрывая нашу ложь, потому что в тот вечер нашей первой поездки, девочек еще не было дома, когда я вошла в кухню, дрожащая и потерянная.
Платье и туфли были спрятаны.
Аромат Хана смыт душем.
И вроде как все было хорошо, вот только моя внутренняя дрожь никуда не собиралась уходить.
Следующее утро и первый день прошел в полной эйфории, когда я металась из одного чувства в другое, то хихикая, прикасаясь кончиками пальцев к своим губам, не в силах забыть того, что творил Хан в машине. То поражалась себе сама, начиная злиться оттого, что придаю этому слишком большое значение. Да, пусть это был мой первый настоящий поцелуй, при чем, настолько горячий и всепоглощающий, что губы оставались припухшими весь последующий день, но нельзя было себе позволять расслабиться. Нельзя было позволить Хану забраться в мои мысли еще дальше…
Я и так вздрагивала от каждого позвякивания колокольчика на входе кафе, ожидая услышать красивый, мелодичный, холодный голос. Я постоянно прислушивалась, глядя на часы, и сердце стучало, словно сумасшедшее, когда в духовке пеклась новая порция булочек с корицей, в ожидании того, что, возможно, и в этот раз их аромат приведет к нам Хана…
Вот только булочки были готовы, а скоро распроданы все до единой…а Хана так и не было. Как не было от него тех темнокожих парней, что могли приехать за едой по поручению их жесткого властного шефа.
День второй был наполнен печалью и полным непониманием происходящего.
Хан по-прежнему не появлялся. И в голове начинали возникать странные, ранящие душу мысли, что, возможно, со мной все-таки, не все в порядке, и обследование в больнице открыло что-то, что оттолкнуло Хана…Да, я отчетливо помнила его довольные глаза и очаровательную улыбку, которой он наградил врача, после того, как она принесла ему результаты, о чем-то приглушенно проговорив. И, конечно же поцелуй…только чем это могло помочь мне, если Хан словно сквозь землю провалился?
Булочки с корицей в тот день вызывали тянущую тоску и полную потерянность, когда хотелось, чтобы волшебным образом он снова появился в отражении дверцы духового шкафа, оплетая своим пряным ароматом, от которого кружилась голова.
На третий день, мне казалось, что я начинаю сходить с ума, разрываемая между злостью от его холодного молчания и своими эмоциями, которых быть не должно! Ведь кем он был мне? Никем! Человеком, который просто ловко пользовался ситуацией для собственной выгоды, и вряд ли заботился о ком-либо еще, кроме себя. А что до платья и дорогущих туфель, то и это едва ли можно было назвать подарком или уж тем более каким-то знаком внимания. Он просто не хотел, чтобы рядом с ним – элегантным, шикарным и дорогим – расхаживала нелепая девчонка, вроде меня. А что до поцелуя…уже пора перестать об этом думать ежесекундно! Случилось и случилось! Хан просто лишний раз показал мое место и то, что он не только хозяин этого города, но и меня тоже… и, глядя на булочки с корицей сегодня, я была разочарована, но собрана, намереваясь прекратить уже это полное безумие.
Все эти три дня, подруги наблюдали за мной со стороны, явно озабоченные сменой моего настроения, то и дело заботливо отправляя домой, чтобы я поспала, думая, что я начинаю заболевать.
Только я никак не уходила, боясь пропустить появление Хана….
И совершенно зря.
Вот только, когда моя жизнь была логичной и хотя бы немного мне поддающейся?...
Правильно, никогда.
Твердо решив сегодня не думать больше про Хана и секунды, а жить дальше, как жила, с одной поправкой на то, что рано или поздно мне придется отдавать ему долг в виде себя, я снова получила смачный пинок от своей черной судьбы.
– …мы столько не съедим… – бурчала Джанет, упираясь своими крупными руками в стол, возвышаясь над лишним противнем с коричными булочками. Теми самыми. – Даже если я съем три…Джанет две, а ты, Ириска, две…
-….я две не съем….
– Короче, их остается слишком много в любом случае.
Втроем мы стояли над столом, глядя на лишние булочки и хмурясь, словно это было проблемой века.
– Я же сделала, как обычно, – тяжело помассировав гудящие виски, я облокотилась о стол.
– Те женщины, что приходят за ними каждый день сегодня выходные, поэтому остались лишние.
– А в чем проблема-то? Давайте отдадим Хану! Ему же понравились именно они в прошлый раз! Да и если он заплатит снова 500 баксов с чаевыми, то я не буду против! – лукаво заулыбалась Джеки, не замечая, конечно же, как я вздрогнула, тут же покрывшись испариной даже при одном упоминании этого имени.
Вот он – закон подлости в действии!
Стоит только для себя что-то решить, как все тут же идет наперекосяк!
– НЕТ! – когда обе подруги повернулись ко мне в полном недоумении, изогнув брови, я была готова подавиться собственным языком, не зная, что смогу вразумительного ответить на их закономерный вопрос, который прозвучал тут же, без промедления:
– Почему?
-…ну…зачем? – не слишком убедительное начало, и видя, как лукаво блеснули глаза Джеки, я тяжело вздохнула, прикрыв глаза.
– Что значит «зачем»? Разве нам не нужны деньги? Разве скоро не нужно отдавать плату за аренду тому же Хану? Ты точно заболеваешь, Ириска, иначе бы хорошенько подумала и сама предложила бы эту идею!...
Да ни за что в жизни! Я нахмурилась, демонстративно скрестив руки на груди. Нет, такая идея не пришла бы ко мне в голову, а даже если так, то я бы ни за что в жизни не озвучила ее вслух. Джеки же, словно издеваясь, положила ладонь на мой лоб, проверяя температуру, которая у меня определенно должна была быть после этого.
– Вобщем, сделаем так: Ириска, упаковывай все лишние булочки и вези к Хану…
