Текст книги "Хан (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)
Не знаю как, но я вспомнила дорогу до своей комнаты, прислушиваясь каждую секунду к тишине дома в желании услышать голос Хана, который ждет меня для продолжения, чтобы потушить этот огонь внутри меня и дать ту свободу, о которой я мысленно молила его, утопая в стонах.
Вот только все надежды оказались напрасными…
Хан не ждал меня на лестнице.
Не вышел из своего кабинета, где было тихо и очевидно пусто.
Не стоял у дверей моего спальни.
Он действительно просто оставил меня наедине со своими эмоциями, оставив лишь дрожь и свой волшебный аромат, который кружил за мной, словно темные крылья.
И если это было частью какой-то игры на выживание, то в этом раунде он был победителем.
Стоило ли говорить, что после моей «прогулки» до кухни, сон просто пропал напрочь.
Он улетучился так далеко и высоко, что я просто лежала в позе мумии на кровати, поверх пледа, сложив руки на груди и вытянув ноги, как спящая принцесса, которая приняла снотворное и ждала своего принца для пробуждающего поцелуя.
Вот только мой принц был тем еще мучителем…
Но я все-равно вздрогнула, растеряв все мысли и забыв про то, что нужно дышать, когда дверь бесшумно приоткрылась и в комнату заглянула темная голова, очертания которой можно было рассмотреть в ночной комнате:
– Не спишь?....
Неслихан скользнула быстро в комнату, закрывая за собой осторожно дверь, и ее улыбающееся личико показалось прямо надо мной, когда мои последние надежды были разбиты, но я все-равно улыбнулась девушке, молча покачав головой.
– Я так и думала, – она быстро юркнула ко мне на кровать, вытаскивая из под меня плед, чтобы укрыть нас двоих, обнимая меня и прижимаясь, – когда брат впервые привел меня в этот дом, я тоже не могла уснуть. Все новое, незнакомое, непривычно….
Ее прохладная ладошка гладила меня по плечу, убаюкивая и успокаивая, пока Неслин приглушенно говорила, не чувствуя моей внутренней дрожи и огня:
– Я крутилась в постели, как хомяк в своей норке, пока брат не пришел. Он просто лег рядом и обнял, вот так, – ее ручки оплелись вокруг меня, прижимая к себе и поглаживая нежными пальчиками, – только рядом с ним я успокоилась и уснула, а потом спала до обеда….
Я улыбнулась, чувствуя тепло, эту невероятную доброту и заботу девушки, которая сегодня увидела меня впервые в жизни, но уже вела себя так, словно мы и правда были с ней сестрами с рождения, которых почему-то жизнь разлучила. Вот только она всегда об этом знала, а я – нет.
– Спи, моя сестренка, спи. Больше ничего не бойся и ни о чем не думай. Мы всегда будем рядом…
Это было невероятное чувство. Волшебное. Не просто знать, а чувствовать, что рядом с тобой есть человек, которому ты нужен, не смотря ни на что. Это было так необычно…но так опьяняюще.
Скоро я на самом деле расслабилась и даже уснула, чувствуя на себе легкое дыхание Неслин и держа ее прохладные, хрупкие ручки, обнимающие меня.
Мы уснули вместе, обнимая друг друга.
Я поняла это только утром, когда неожиданно проснулась, укутанная в объятья и теплый плед. Умиротворенная и спокойная. Сонная и витающая в неге
…пока не встретилась с черными глазами, которые смотрели как всегда горячо, жадно и сияя лукавой искринкой в своей темной глубине и терпкости, как коричневый сахар в горячем, крепком кофе.
Прислонившись плечом к косяку, облаченный в светлую рубашку, свои как всегда абсолютно идеальные брюки, и спрятав руки в карманы, он рассматривал нас пронзительными глазами из-под веера черных ресниц то ли наслаждаясь видом, то ли сдерживая некоторое негодование, оттого, как мы прилипли друг к другу…не оставив места ему.
Сложно было сказать, сколько он стоял вот так над нами, неспеша рассматривая и иногда лукаво щурясь, пока мы сладко спали и ничего не подозревали. Лишь заметив, что я проснулась и теперь наблюдаю за ним сквозь ресницы, чувственные губы Хана дрогнули в полуулыбке, когда он приглушенно произнес:
– Просыпайтесь, спящие красавицы.
Я глаз от него оторвать не могла.
Это было такое счастье, видеть его сразу же, как только ресницы разомкнулись, прогоняя сон.
Это был почти настоящий рай – видеть его перед сном, видеть во снах, и любоваться первым делом, просыпаясь. Только ради этого следовало перенести все тяготы и ….огонь внутри, который лишь немного поутих после спокойной ночи, но не исчез совсем.
Неслихан сонно зашевелилась, потирая глаза, и просипела, даже не поворачиваясь:
– Браааааат, ты с ума сошел? Ты на часы смотрел вообще?...
Хан усмехнулся, неспеша оторвавшись от косяка и прошагав в комнату вальяжно и лениво, чтобы ухватить рукой край окутывающего нас с Неслин пледа и потянуть его на себя, рассмеявшись на вопль сестры, которая вцепилась в него, потянув обратно:
– Маньяк что ли!!!!
– Понять не могу, что ты здесь делаешь, Неслихан? – Хан уселся на край кресла напротив нас, с интересом рассматривая наши копошения под пледом, улыбнувшись сильнее и показывая свои очаровательные ямочки на щеках.
– А не видно что ли? Глаза умой! Сплю!
Хан хохотнул, ни сколько не разозлившись на то, как Неслихан недовольно ворчала и бросала на него свои сонные, яростные взгляды, кажется, веселясь от этого лишь еще сильнее.
– Вижу, что спишь. Одного понять не могу, у тебя своей комнаты нет?
Неслин громко фыркнула, закатив глаза, словно разговаривала с непонятливым ребенком, не обращая внимания на то, как Хан язвил и веселился, глядя на нас в одной кровати:
– Есть, братец, есть! Твоими молитвами! Я просто подумала, что Лейла не сможет спать одна на новом месте. И оказалась права.
Черные глаза Хана сверкнули ярко, заманчиво и лукаво, когда он чуть сощурился, дернув заинтересованно своей резкой бровью и без стеснения повернувшись на меня, чтобы почти промурлыкать:
– Вот как? А Лейла не смогла уснуть сегодня?...
– Нет!
Я завошкалась, пытаясь обратить внимание Неслин на себя и хоть как-то донести до нее, что не стоит продолжать эту тему, вот только девушка ничего не видела, сонно потирая глаза и приподнимаясь на локте, чтобы увидеть своего брата, восседающего на кресле, словно нахальный король. Король, который лукаво, горячо и весело смотрел на меня исподлобья, своим черным огнем разжигая во мне волну жара снова:
– Интересно, почему не спалось?...
Я покраснела, словно помидор при воспоминании о том, что случилось ночью на кухне, и почему мне не спалось, завертевшись под пледом, но прекрасно понимая то, что от этого взгляда я никуда не сбегу…даже в Аду мне не будет покоя.
– Ты, наверное, сегодня тоже не выспался, братец? Что значит «почему»? Говорю тебе – новый дом, новое место, спальня новая и кровать тоже! Не помнишь что ли, как спал со мной первые дни в этом доме и помогал не бояться?...
Терпкие глаза полыхнули жарко и голодно, когда Хан подался вперед:
– …могу помочь и Лейле в следующие ночи.
Я поспешно прикрыла глаза, чтобы из них не посыпались искры от этого пронзительного взгляда, который пробирал меня не то, что в самое сердце, до самого мозга костей пробирал! Чтобы не видеть его и хотя бы этим ранним утром попытаться думать исключительно головой…
– Ты нас ради этого разбудил в такую рань? – недовольно прицокнула язычком Неслин, убирая с лица прядки спутанных волос, через которые смотрела на своего брата, не видя, как я смущенно отводила от него глаза, пытаясь не выглядеть глупо и понимая, что такое поведение мне совершенно не подходит…как сестре.
Словно об этом подумала и сам Хан, в секунду изменившись и став холодным, отрешенным черноглазым красавцем, которым он был всегда, когда поднялся на ноги, поправив застежку на рукаве рубашки и посмотрев на свои часы, поднял голову на меня:
– Сейчас 7:10, машина в офис выезжает в 7:45. Поторопись, Лейла. Мы не будем ждать тебя. Опоздаешь – поедешь на такси.
Не обращая внимания на округлившиеся глаза Неслин и то, как я хлопаю ресницами, пытаясь понять, к чему это было сказано, Хан просто поднялся с кресла, размеренно и неспеша зашагав к распахнутым дверям.
– Брат, Лейла едет с вами в офис?! – пискнула Неслин ему в спину, на что раздалось лишь протяжно-сладкое: «Мгууууууу», отчего глаза девушки округлились еще сильнее, – Зачем?!
– Работать, Неслихан, работать, – лишь выходя из комнаты, Хан оглянулся, чтобы окинуть меня сосредоточенным взглядом, лукаво дернув бровью, – Надеюсь, я правильно понял тебя, Лейла?...
– Как работать?! Куда работать?! Кем?!... – ахала Неслин, даже уже когда Хан вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь и выпрыгивая вслед за мной из кровати взъерошенная и растрепанная, как и я, прошлепав за мной в ванную, где я поспешно пыталась умыться и привести себя в порядок.
– О чем говорит Тео, сестренка? Что он понял правильно?
Ох, если бы только я могла говорить, все было бы намного проще!
Может мои эмоции полыхали бы внутри меньше, может я смогла бы поделиться ими хотя бы частично, чтобы не сходить с ума от своих мыслей и того, что Хан продолжал свою ночную игру.
Но мне приходилось лишь пожимать плечами и улыбаться той, кто переживала за меня искренне, бегая за мной по комнате, словно хорошенький хвостик, помогая собираться и таская из своей комнаты косметику и одежду в спешке раскладывая их на разобранной кровати.
– Боже, я с ума сойду! Скажи хоть что-нибудь мне! – никак не могла успокоиться Неслихан, помогая мне убирать волосы в аккуратную шишку на затылке, когда я уже была готова, облаченная в черную узкую юбку до колена, белую рубашку и черные лакированные туфли на высоченной шпильке.
Хорошо, что блокнотик всегда был под рукой, к которому я потянулась, быстро написав в нем: «Разговаривали с Теоманом на этот счет. Я сама попросила работу»
– Давно?...
« Нет, недавно»
– И он согласился?
«Видимо, да….»
– А кем работать будешь?
«Не знаю»
Мы вздохнули одновременно, посмотрев в глаза друг друга, пока Неслихан не взвизгнула, показав на часы:
– Сестренка, время! Скорее!
«Где машина?»
– Идем, я покажу!
Мы вылетели из комнаты, словно ужаленные, вот только Неслихан легко сбегала с лестницы, шлепая босыми ножками, пока я старалась не переломать себе ноги на этих жутких каблуках и в зауженной юбке, едва успевая за ней.
– Скорее, скорее, уже без пятнадцати восемь! – тащила она меня через холл, куда-то под лестницу, а потом по коридору налево, пока мы не остановились в большом светлом помещении, где стояло сразу несколько машин… и двое кареглазых мужчин, облаченных в костюмы. Мужчин таких идеальных, что походили скорее на фотографию в глянцевом журнале.
Они обернулись одновременно, замолчав и глядя на нас сосредоточенно и как-то странно.
Глаза Хана как всегда были лукавыми и с вызовом, словно он говорил мне всем своим видом: «Ну давай, покажи твердость своих намерений, крошка! Я жду, когда ты отступишь и свернешь назад!» и словно Лейла расправила во мне свои плечи, говоря внутри меня: «Никогда! Никогда не отступлю! Первым шаг назад сделаешь только ты….братец!»
Не знаю, увидел ли во мне эту перемену Хан, вот только уголок его губ дрогнул в явной ухмылке, которую он, впрочем, быстро проглотил, коротко кивнув мне на очередную большую темную машину, по типу очень дорогого микроавтобуса, дверца которого была распахнута:
– Садись. Только тебя ждем.
– Лейла не опоздала! – тут же воинствующе нахмурила свои бровки Неслихан, – время ровно 7:44!
Мужчины оба улыбнулись тепло и явно снисходительно, посмотрев на мою главную защитницу и опору в этом новом мире и в этом новом доме, которая стояла посреди гаража в пижаме и босиком, но выглядя при этом так, словно была бравой воительницей с щитом и копьями.
– Лейла садись, – сверкнули глаза Хана, когда он повернулся ко мне, нетерпеливо кивнув головой на машину снова, и заставляя мои ноги послушно двигаться к нему и к машине под немигающим пристальным взглядом Каана, который не одобрял всего того, что происходило здесь, судя по тому как прищурились и колко блестели его глубокие карие глаза цвета терпкого, черного шоколада без единой капельки сливок и сахара.
Я едва могла дышать, ощущая этот взгляд на себе, словно лед и молния кусали меня за каждый нерв в моем теле, пока Каан продолжал сверлить меня своим недовольным колким взглядом.
– А ты иди обратно в постель и спи дальше, Неслихан Султан, – обернулся Хан к своей сестричке, чуть улыбнувшись на ее вопль: «Да как я теперь усну-то?!», и занимая свое место на мягком удобном сидении напротив Каана, который молча залез вслед за мной, не проронив ни звука, но излучая такую ауру льда и недовольства, что я содрогнулась, сидя рядом с ним, даже если не касалась его и краем рубашки, вытянувшись на своей стороне сиденья, напряженно держа колени сведенными и положив руки на них.
– Едем, – коротко кивнул Хан водителю, когда дверь машины плавно закрылась, поплыв вперед, даже не глядя на него и потянувшись в какой-то папке, которая лежала прямо здесь в салоне, рядом с Ханом, не обращая никакого внимания на меня или Каана, который теперь сверили глазами своего брата, что сидел напротив.
– Зачем ты разбудил Лейлу в такой ранний час? – наконец не выдержал Каан, не моргая глядя на Хана, который не отвел своих глаз, изучающих документы в руках, даже при звуке голоса брата, словно не слыша в нем стальные нотки, звенящие от напряжение и едва сдерживаемой ярости.
– Чтобы она поехала с нами, – черные густые ресницы Хана даже не дрогнули в попытке открыть его взгляд и оторваться от изучения бумаг на Каана, когда мужчина лишь перевернул страницу, углубившись в чтение дальше, словно ехал один.
– Может, поведаешь, для каких целей она поехала с нами? – снова проговорил Каан еще более напряженно и холодно, что казалось, будто стекла в машине сейчас покроются инеем, даже его красивый голос Каана прозвучал приглушенно и даже как-то вкрадчиво.
– С сегодняшнего дня Лейла будет работать с нами, – лишь в этот момент Хан поднял свои глаза, словно выстрелив в Каана своим черным твердым взглядом, отчего воздух в машине на несколько градусов явно упал…или почему мои руки были холоднее льда, а на спине выступили капельки пота? Разве не от взгляда этих двух кареглазых мужчин, которые сошлись в молчаливом поединке, словно два кинжала, от которых буквально посыпались искры, даже если не было слышно лязга ударов.
Страшно было даже дышать, видя, как мужчины молча вгрызались друг в друга глазами, пока Каан не заговорил снова холодно и язвительно:
-Что-то я упустил момент, когда все акции в нашей фирме перешли тебе, чтобы ты мог единолично принимать подобные решения, Теоман Бей.
Хан усмехнулся так же холодно и надменно, выгибая свою бровь и мурлыкая:
– По твоей логике, я обязан проводить общее собрание ауционеров, и обсуждать кандидатуры всех наших 10 тысяч наших работников, Каан, включая уборщиц и мелкого персонала?
Я растерянно моргнула, покосившись на Хана и с трудом не пискнув ему: «Уборщица или мелкий персонал?!». Судя по всему, об этом же подумал и Каан, бросив на меня быстрый взгляд, и снова обернувшись на брата:
– Скажи, что она не будет генеральным директором.
– Не будет. Лейла будет помощницей.
Я моргнула снова, пытаясь понять, что означало это странное слово, а главное каковы были должностные обязанности этой самой помощницы, мельком взглянув на мужчин, которые, кажется, на этом этапе успокоились, погрузившись каждый в свои дела и совершенно не обращая внимания на меня.
Меня, напряженно застывшую в одном положении и украдкой глядевшую то на одного, то на другого, пытаясь собраться с мыслями и уже как-то определиться с тем, кто я в этой жизни.
Я ведь сама сказала, что не хочу быть игрушкой и приживалой. Сказала? Да.
Вот тебе решение от Хана – работай, получай свои деньги и не будь.
Логично?
Еще как!
Логика вообще была неотъемлемой частью Хана и всех его действий….даже если в ней яркой нотой всегда была загадочность и тысячи вопросов. Но ведь это уже были мои проблемы.
За время поездки в полной тишине, пока мужчины занимались работой даже в машине, я посмотрела на Хана по меньшей мере раз двадцать. И все безуспешно! Ни одна его длинная ресничка даже не дрогнула от моего взгляда, пока не зазвонил его телефон, за которым Хан потянулся, лишь в эту секунду оторвавшись от бумаг в папке:
– Доброе утро, Дениз. Мы подъезжаем. Берк уже на месте?...хорошо. Скоро будем.
– Все готово? – обратился Каан к Хану, когда тот отключил свой телефон, положив его в нагрудный карман своего темного пиджака, кивнув брату сосредоточенно и серьезно:
– Да.
Даже если бы мне не нужно было делать вид, что я немая, я бы все-равно не смогла выдавить из себя ни единого звука, не смотря на то, что общее напряжение между ними спало, и кареглазые мужчины успокоились, сосредоточившись только на работе.
Скоро машина остановилась у высоченного здания с большой, сдержанной, но очень элегантной вывеской «Голден Групп», откуда в вертящиеся двери входили и выходили десятки людей в костюмах, каждый из которых здоровался с Ханом и Кааном, когда те выбрались из машины, зашагав вперед.
Чувствуя себя очень неловко, я выбралась из машины тоже, пытаясь не казаться излишне удивленной и растерянной, и засеменив за ними, с удивлением отмечая, что Хан шел вперед, даже не обернувшись на меня, словно наказывая меня своим подчеркнутым безразличием, а вот Каан приостановился, подождав момент, когда я поравняюсь с ним, чтобы пойти дальше.
– Все это здание – мозги фирмы. Здесь расположена дирекция группы наших компаний, – приглушенно проговорил Каан, и я споткнулась от неожиданности, что он обращался именно ко мне, почувствовав его ладонь, которая поддержала меня за локоть, не дав упасть, пока Хан вышагивал энергично и вместе с тем как всегда элегантно вперед, деловито и целеустремленно, так и не обернувшись на меня.
Он остановился у лифта, не обернувшись и тогда, нажав на кнопку и застыв в ожидании, пока мы с Кааном дошли до него, молча стоя за его спиной.
Это показное безразличие кусало меня каждую секунду…но явно веселило самого Хана, судя по тому, как ядовито полыхнул его черный взгляд, через пелену ресниц, который он бросил на меня лишь мельком, пропуская вперед в открытые двери лифта.
Странно, что этот взгляд всколыхнул мою душу, но совершенно не так, как я думала...больше не было паники и в голове отчетливо звучала лишь одна фраза: «Играть, так играть!».
Поэтому я спокойно прошла вперед, выпрямив спину и не боясь больше сделать первый шаг, даже если не совсем понимала куда иду.
Главное, что я знала – зачем иду!
Не знаю, кто хмыкнул за моей спиной – Хан или Каан, но вошли мужчины молча, застыв по обе стороны от меня практически в одинаковых позах, и снова погрузившись в тишину, которая нарушалась лишь размеренным, едва уловимым гулом работающего лифта.
Теперь тишина не пугала меня и больше не напрягала, я просто смотрела, как на электронной панели загорались цифры по мере того, как лифт поднимался все выше и выше, даже не пытаясь прислушиваться к размеренному дыханию двух кареглазых мужчин, которые возвышались надо мной, словно две горы – холодные, отрешенные, непробиваемые на эмоции.
Лифт остановился на цифре «40».
Двери открылись…и я вышла вслед за Ханом, чувствуя за своей спиной Каана, который шел молча и не пытаясь обогнать меня.
На этаже так же шныряли туда-сюда люди в костюмах.
Люди, которые останавливались, чтобы поздороваться с Ханом и Кааном.
А еще практически у дверей стояла хрупкая девушка с большими карими глазами и задорной улыбкой, прижимая к груди папку с каким-то бумагами и проговорив бодро и даже как-то радостно:
– Доброе утро, Теоман Бей! Конференцзал готов к совещанию!
– Отлично, Дениз. Ты молодец.
От этих слов мордашка Дениз буквально засияла, когда девушка радостно развернулась к Каану:
– Доброе утро, Каан Бей!
– Привет, Дениз, – кивнул он ей в ответ, неожиданно развернувшись ко мне и добавив, – познакомься, это – Лейла. Скоро будете работать вместе.
Я застыла, понимая, что не могу сказать ни слова, и глядя в красивые карие глаза девушки, которая окинула меня взглядом с головы до кончиков туфлей, но не успела я напрячься и запаниковать, как она неожиданно широко улыбнулась, переложив папку в одну руку, чтобы освободить вторую и протянула ее мне:
– Очень рада, я – Дениз! Помощница Теоман Бея!
Я осторожно пожала протянутую руку, смутившись оттого, что не могу ответить, лишь кивнув в знак приветствия головой, и от души надеясь, что эта милая девушка не воспримет это за высокомерие.
– Лейла не говорит, – снова пришел на помощь Каан, выходя вперед и бросив взгляд на удивленно расширившиеся глаза девушки, лишь пожал плечом, – она немая.
Повисло смущенное молчание, когда Дениз пыталась не выдать своего шока и явных мыслей по поводу того КАК мы сможем работать теперь вместе, если я не говорю….
Об этом думала и я, продолжая улыбаться и делать вид, что все в порядке, и что я готова к новым трудностям. Вот об этом как-то не подумал видимо и Хан, когда все решил по своему, а теперь просто ушел в большую комнату с распахнутыми створчатыми дверьми, не пытаясь даже поучаствовать в нашем общении и пояснить хоть что-нибудь….мне и Дениз.
А еще я чувствовала себя просто ужасно оттого, что мне приходилось каждый день обманывать добрых, милых и искренних людей, которые поддерживали меня, как только могли. Ложь кусала меня изнутри ядовитой змеей, пуская свой яд в кровь, отчего было противно и горько…
Я так погрузилась в свои мысли и душевные терзания, что не уловила момента, когда рядом с нами появился еще один человек, буквально подпрыгнув от вопля, раздавшегося рядом:
– ПУПСИИИИИИК!
Не знаю, как у меня получилось удержать в себе визг, когда какие-то руки сгребли меня за плечи так быстро и порывисто, что я не успела даже сообразить, что нужно упираться и отбиваться, понимая, что меня придавили к телу. Большому телу. Мужскому большому телу.
Уткнувшись носом в грудь в футболке, от которой пахло чем-то очень приятным немного сладковатым, словно тонкой ванилью, и немного терпким, словно дымом кальяна, я хлопала глазами, слыша над собой смешливый и совершенно незнакомый мужской голос:
– Ваааааай, братец, вай! Если бы знал, что вы будете так рады меня видеть, пришел бы намного раньше! Даже девочку для меня приготовили! Она мне нравится! Забираю!...
Мои глаза распахнулись так, что накрашенные ресницы уперлись в тонкую ткань футболки мужчины, которого я даже не видела, но который так по свойски меня тискал в своих руках, словно знал до этого тысячу лет, пятьсот из которых не видел, и потому очень сильно соскучился.
И кто там ему нравится? А главное, кого он собирался забирать и куда?!...
– Вы только посмотрите, кто тут у нас, – хмыкнул за моей спиной голос Каана едко и насмешливо, и его ладони опустились на мои плечи, отбирая из цепких рук мужчины и притягивая к себе, – скажи, завтра будет обвал фондового рынка? Или конец света наступит? Ты откуда взялся на работе в такую рань? Неужто научился пользоваться будильником?...
Лишь сейчас я смогла, наконец, увидеть перед собой того, кто так вероломно сгреб меня в свои объятья, даже если видел впервые в своей жизни, стараясь держаться поближе к Каану на всякий случай и очень сожалея, что рядом не было Хана…который бы явно этого не допустил. Наверное…
Впрочем, в последнем сейчас я уже не была так уверена, как еще этой ночью, ведь с самого утра Хан очень ясно дал понять, что теперь наши отношения стали такими…безвкусными.
Как говориться – получите, распишитесь.
Мужчина, на которого я осторожно смотрела, стараясь держаться от него как можно дальше, оказался новым красавчиком восточных кровей. Очередной кареглазый и ослепительный.
Глаза, словно миндаль – необычные, чуть прищуренные, отчего казалось, словно он смотрит лукаво и веселясь.
Густые ресницы, черные брови.
Идеально прямой нос.
Идеально скульптурные скулы, покрытые модной, аккуратной щетиной.
Невероятные пухлые губы, которые казались такими мягкими и правильно очерченными, словно сам Бог рисовал их «бантиком».
Копна непослушных волнистых волос, которым бы позавидовал сам Роберт Паттинсон.
Высокий, как Каан и Хан. Прекрасно сложенное тело, которое отчетливо можно было рассмотреть через тонкую небрежную футболку под короткой, тонкой кожаной курткой, и обтягивающих стройные ноги джинсов.
Он словно с Марса упал на эту землю, широко улыбаясь и подмигивая задорно мрачному и совсем не веселому Каану, совершенно не обращая внимания на не слишком дружелюбный настрой мужчины. Сам его вид был совершенно не к месту в этом большом деловом здании, где все ходили исключительно в строгих костюмах.
Но самое главное – это его взгляд.
Лукавый, смешливый, задорный, заигрывающий, без доли колкости, язвительности или этой кусающей ярости, которую всегда можно было увидеть в глубоком бесконечно черном зрачке Хана или Каана.
Наоборот, взгляд этих миндально-карих глаз был теплым и смешливым, словно насмехающимся над жестокостью и несправедливостью всего этого мира. Под тенью длинных ресниц бегали задорные искорки, которые согревали и пленяли своей искренностью.
Мужчина вообще создавал впечатление этакого обаятельного наглеца, который без вопросов ввалиться в твой дом, растянется в обуви на твоем диване и будет пить из твоей кружки. Но ты даже слова поперек не скажешь, утопая в его обаятельной улыбке и этом взгляде, в которым словно сошлась луна и солнце. Его невероятное мальчишеское беззаботное обаяние сквозило в каждом движении, когда мужчина широко улыбнулся Каану, хохотнув:
– Бог с тобой, братец! Зачем пугаешь меня с утра такими жутким вещами, как будильник? Все просто – я еще не ложился с ночи, поэтому я здесь! – задорно подмигнув смущенно улыбающейся Дениз и заправив волнистые прядки волос, которые постоянно норовили упасть на его лицо, он перевел взгляд на меня, улыбнувшись шире и протягивая свою руку ладонью вверх в приглашающем жесте, – ну, что, Пупсик? Идем? Пока совещание не началось, я уведу тебя в свой отдел! Подождешь меня немножко в моем офисе, а там познакомимся поближе!...
Я по инерции отступила на шаг назад от этой протянутой ко мне ладони, понимая, что начинаю краснеть от паники и этих теплых, задорных глаз, которые без смущения обволакивали меня своими искорками и теплом.
– Полегче, парень, – Каан оттолкнул его руку, стоя за мной, словно нерушимая гора, вот только теплота во взгляде этого мужчины не прошла и после этого, пока он продолжал смотреть на меня весело и изучающее, чуть выгибая брови, словно умоляя подумать, – она не твоя новая игрушка.
– Что значит не моя? – искренне удивился он, – Раз дал имя Пупсик, то уже моя!
– Искандер, прекрати этот цирк сейчас же, – от голоса Каана веяло ледяным холодом, который, впрочем, этого мужчину совершенно не пугал, поскольку он продолжал улыбаться задорно и открыто, не теряя ни капли своей теплоты, – эта девушка приехала с нами. Она первый день на работе и это не значит, что она будет относиться к твоему отделу.
– К какому тогда?
– Пока не знаю точно, но…
– Значит к моему однозначно! Решено, брат! С Теоманом я сам поговорю! – радостно проговорил тот, кого Каан назвал Искандером, радостно подмигнув мне и махнув рукой обозленному Каану в сторону распахнутых дверей зала совещания, – Давай, пойдем уже! Не будем тянуть время!....
Проследив глазами за тем, как белые кроссовки Искандера прошагали бодро в зал, я осторожно перевела взгляд на Каана, от которого исходили волны ледяной ярости, такой отчетливой и колкой, что я поежилась, слыша его голос над собой:
– Входи, Лейла…
Я не хотела. Считала, что мне там не место.
Но как могла донести это до Каана, который подтолкнул меня вперед к распахнутым дверям, не имея под рукой хоть чего-нибудь, где могла написать свои мысли?...
Пришлось идти, пытаясь не выглядеть растерянной и застигнутой врасплох, ощущая за своей спиной Каана и глядя себе под ноги, чтобы случайно не растянуться перед длинным черным столом, за которым уже сидели мужчины.
На одной стороне Хан, который не посмотрел на меня даже исподлобья, словно ничего не слышал и не видел, полностью погрузившись в документы, которые пролистывал в очередной темной папке.
К нему же присоединился и Каан, который сел по правую сторону, откинувшись назад и расстегнув пуговицу на своем идеальном темном пиджаке, глядя так колко и пронзительно, словно готовился к бою.
На другой стороне стола сидел Искандер, развалившись на стуле и вытянув под столом свои стройные длинные ноги, подмигивая мне и широко улыбаясь, наблюдая за тем, как я осторожно сажусь на одно из десятков свободных мест за этим огромным столом, где с легкостью поместилось бы человек пятьдесят. Он походил на студента-гуляку, которого насильно притащили на скучные лекции и пока что он не знал, чем себя занять, чтобы не уснуть и не захрапеть на самом важном месте.
Рядом с ним сидел еще один молодой человек в темно-синем костюме тройке, но без галстука, который так же не обратил совершенно никакого внимания на мое появление в их чисто мужской деловой компании, листая какие-то бумаги.
Темноволосый, с правильными чертами лица, широкими бровями и невероятными голубыми глазами под тенью густых черных ресниц. Он выглядел под стать Хану и Каану – сосредоточенный, отрешенный….и такой же холодный.
– С чего начнем? – голос Хана прозвучал сухо и подчеркнуто по-деловому, когда он достал из папки какие-то документы, разложив их перед собой на столе.
– С меня! – радостно заявил Искандер, как всегда улыбаясь широко и обаятельно, даже если три пары недовольных глаз оторвались от созерцания документов и стрельнули по нему холодно и колко, – ну правда! Давайте я уже отчитаюсь про свой отдел, заберу своего Пупсика, и не буду спать под ваши важные обсуждения всех насущных вопросов фирмы!
– Ты не появляешься на фирме неделями и готов с порога отчитаться о работе своего отдела? – язвительно дернулась резкая бровь Хана, когда он, чуть прищурившись, смерил насмешливым взглядом Искандера, которого, однако, не смогла пробить никакая язвительность и высокомерие, и его широкая задорная улыбка по прежнему сияла на красивом лице.
– Конечно! Я в курсе всех дел! А что тут такого сложного? В наш спорт.комплекс ходят тонны народа. Все абонементы раскуплены на пол года вперед. Проблем с тренерами нет. На днях мы заключили контракт с одной известной маркой, которая желает создать эксклюзивно для нашей фирмы линию спортивной одежды класса люкс, и она будет продаваться только у нас. Место под фирменный магазин уже выделили. Через два дня я улетаю на съемки рекламы, как рекламное лицо нашего спортивного комплекса!...
-…если бы это рекламное лицо еще побольше работало и меньше гуляло… – недовольно вскинул глаза второй мужчина, который сидел рядом с сияющим и радостным Искандером.
