Текст книги "Хан (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)
Под стать Хану – такой же высокий, такой же темноволосый, облаченный в черную рубашку и черные брюки, с аккуратной щетиной на скулах и красивыми глазами…которые, не смотря на все негативные эмоции в отношении меня, все-равно не выглядели такими холодными и жестокими, как глаза Хана… возможно потому, что они не были черными... было в его облике что-то такое благородное и высокое, что нельзя было передать словами, видя это в его прямом, тяжелом взгляде.
– Мое имя Алия… – прочему-то пробормотала я в ответ, видя, как его глаза недовольно полыхнули и прищурились, осматривая меня с босых ног до головы.
– Я знаю твое имя. И спросил тебя о другом.
Не смотря на всю неприязнь Каана, почему-то он мне нравился. Совершенно искренне.
Не знаю, было ли это связано с тем, что я мысленно считала его братом Хана, или с чем-то другим, но мне хотелось бы с ним подружиться. По настоящему…даже если на это не приходилось и надеться, судя по тому, как он на меня смотрел, не скрывая недовольства и откровенной холодной ярости.
– Прошу прощения, я не знаю, могу ли выходить из комнаты….
– Можешь, – быстро и сухо проговорил Каан. Снова глядя на меня, недовольно поджав губы, в ожидании ответ на четко поставленный вопрос, к которому я, как всегда, подходила издалека.
-…я просто случайно услышала ваш разговор и… – я отрывисто выдохнула, проговорив так быстро, словно боялась, что еще секунда молчания и я просто не смогу сказать это вслух, испепеляемая этими красивыми недовольными глазами, – если хотите, я могла бы приготовить что-нибудь для вас.
Темная бровь чуть дернулась, тут же вернувшись на место, когда мужчина снова окинул меня долгим оценивающим взглядом, словно пытаясь по виду определить, умею ли я готовить…
Если бы я была уверена в том, что ему интересно это знать, я бы рассказала о том, что еще пару дней назад, я жила своей жизнью, и в эту самую минуту была бы на кухне кафе…с девочками и…
Боже!
Я в ужасе пошатнулась, видя, как темные брови Каана снова сошлись на переносице, даже если он не сделал и шага в мою сторону, чтобы поддержать, словно пытаясь загипнотизировать меня, не дав упасть. Сердце заколотилось так сильно и больно, что в какую-то секунду показалось, что легкие просто склеились между собой, не в силах больше пропускать в тело кислород, когда я всхлипнула, в ужасе глядя в глаза Каана:
-…бабушка!!!!
На глаза тут же навернулись слезы паники и жуткого стыда….пока я нежилась в постели Хана, и принимала душ, моя бабушка – мой единственный самый близкий человек, оставалась в опасности! Страшно было даже подумать, что могли сделать с ней эти изверги, чтобы выместить свою злость за то, что случилось с Озаном!...
От мыслей об этом мир поплыл перед глазами, расплываясь не то от горьких слез, не то оттого, что мозг просто закоротило и расплющило, когда я дернулась бежать из кухни, пока смутно понимая, куда именно мне теперь бежать и что же делать…ведь я даже не имела представления, где нахожусь сама, и где могла быть моя бабушка.
Уже было не важно, в чем я была одета и что была босиком. Я была готова бежать даже по раскаленному асфальту или обжигающему холоду льда, если бы только знала, куда…
– Назад! – послышался грозный, недовольный голос, и две руки больно схватили меня за плечи, заставляя рывком остановиться и насильно разворачивая снова в сторону кухни, буквально запихивая в ее уютное светлое свечение, которое расплывалось перед моими глазами, – прекрати реветь, с твоей бабушкой все в порядке!...
Запихав без труда меня на кухню, Каан пихнул меня в сторону стола, встав у выхода, словно боясь, что я снова предприму попытку выйти, хмурясь и недобро полыхая своими красивыми глазами, не обращая внимания на то, как меня начинает потрясывать от паники и желания буквально завыть от отчаянья.
-…в порядке? – все еще не веря и едва дыша, с трудом выдохнула я, поспешно вытирая слезы с ресниц, чтобы увидеть ясно его недовольные колкие глаза, и понять, говорит ли он правду или просто пытается таким образом заставить меня успокоиться и не создавать ему лишних проблем.
– Разве я не сказал тебе до этого расслабиться? – рыкнул этот красивый, жестокий мужчина, сверкнув злобно глазами, даже если я отрывисто кивнула, пока не понимая, стоит ли верить его словам, – Разве не сказал, не создавать мне лишних проблем? Достаточно того, что ТЫ здесь!
-…но бабушка…
– Она в безопасном месте благодаря стараниям Рея. С нашими людьми под круглосуточным контролем.
-…но как?...
– Какое тебе дело до подробностей? Твое дело знать, что она жива, здорова и ни в чем не нуждается!
– ..правда? – Каан не обратил внимания на то, что сквозь слезы я попыталась улыбаться, чувствуя, как сердце продолжает истерично колотиться в груди от этих слов, словно я в очередной раз обрела крылья за спиной, только благодаря Хану и его друзьям. Пусть даже таким странным, замкнутым и порой жестоким.
– Я похож на человека, который будет шутить? – рявкнул зло Каан, отчего я испуганно дернулась, поспешно вытирая слезы и не зная, что могу сказать ему в ответ, кроме как огромное спасибо ему, Хану и Рею…только мужчина злобно сверкнул своими глазами, развернувшись на каблуках дорогих начищенных ботинок, резко покинув кухню, словно больше не мог выносить моего присутствия рядом.
Я осталась на кухне.
Растерянная, немного подавленная, но с таким облегчением на душе, что продолжала глупо и счастливо улыбаться, вытирая слезы. Самое главное, что бабушка была жива, и с ней было все хорошо, а что до меня…я была готова к любым сложностям и трудностям этой судьбы, лишь бы только Хан был рядом…
Потоптавшись на месте, я понимала, что просто не смогу провести весь день в комнате, не зная, чем себя занять, кроме жутких размышлений, которые совершенно не помогали мыслить позитивно. Я просто не хотела думать вообще…а для этого нужно было занять свои руки. В хорошем смысле этого слова!
Поэтому, не долго мучаясь сомнениями, я все-таки решила приготовить завтрак. Для Каана. Ведь судя по его разговору по телефону, мужчина был явно голоден и никак не мог дождаться еды. Странное щемящее чувство возникло в груди от мысли о том, что он позаботился о моем завтраке, который остался нетронутым в спальне, но сам остался голоден.
Эту несправедливость нужно было срочно исправить.
А заодно хотелось верить, что перекусив, Каан станет хоть немного добрее…
Я всегда любила готовить совершенно искренне, наслаждаясь самим процессом гораздо больше, чем поеданием готового продукта.
Не представляя, что обычно едят на завтрак турки, я решила сделать всего понемногу – тосты, блинчики, омлет с беконом, овощной салат и даже кашу, с радостью осматривая уютную милую кухню, в которой мне нравилось возиться в поисках нужных продуктов в холодильнике или кухонной утвари. Уже через час я неплохо ориентировалась, но, самое главное, чувствовала себя гораздо более позитивно, когда ставила тарелки на поднос и доваривала кофе, который так любил Хан, надеясь, что Каан его любит тоже.
Понимая, что я не представляю, куда мог пойти Каан и надеясь, что он находится в пределах дома, я осторожно вышла из кухни, пока оставив поднос на столе, чтобы не носить его по всему дому в поисках мужчины, решив, что проще будет его сначала отыскать, а потом уже принести еду, испугавшись, когда за стеклянной дверью гостиной, которая шла во всю стену, показалась высокая фигура, облаченная в черный костюм.
Очередной темноглазый и черноволосый мужчина, скованно остановился тоже, неловко помахав мне рукой и кивнув в знак приветствия, явно давая понять, что он не враг, а скорей всего охрана.
Как только я могла подумать, что мы с Кааном в этом доме можем быть одни? Наверняка, здесь было еще масса восточных мужчин. Вооруженных до зубов, и облаченных в такие вот темные костюмы.
– У вас все в порядке? – немного приоткрыв дверь, участливо спросил мужчина, не выглядя при этом злым или недовольным, пока я продолжала стоять рядом с дверью кухни, готовая в любую секунду забежать в нее обратно, чтобы закрыться там, в случае необходимости. Жизнь всему научит! Но, кажется, этот мужчина и правда был «своим», а не врагом, которому удалось пробраться на территорию Хана.
– Я хотела найти мистера Каана, – кашлянула я, чувствуя себя неловко в одежде Хана и в его доме, боясь даже представить, что могли подумать про меня все эти мужчины, смутно зная, что в восточных странах правила приличия и дозволенного поведения очень сильно отличаются от наших.
– Каан Бей в кабинете, – быстро кивнул мужчина, но, видя, что я продолжаю стоять, не представляя. куда именно мне идти, и где находится кабинет в этом незнакомом для меня доме, чуть улыбнулся, – кабинет на втором этаже. По коридору налево самая последняя комната.
– Спасибо большое, – тоже улыбнулась я, чувствуя себя спокойнее и увереннее, оттого, что охранник не выказывал по отношению ко мне недовольства или негатива, посмотрев, как он закрывает дверь и уходит куда-то за угол дома, чтобы вернуться на кухню за подносом и осторожно подняться наверх.
Благо работа в кафе дала тот навык, когда я могла быстро передвигаться, не боясь при этом уронить все тарелки или перевернуть поднос и завалиться под его весьма ощутимой тяжестью…
Быстро отыскав нужную комнату, благо, коридор оказался не длинным, я застыла у двери, смутившись тому, что собиралась делать
…а что если Каан просто выгонит меня, бросив этим самым подносом? Он ведь всем своим видом показывал то, как я ему не нравлюсь и откровенно раздражаю.
-…главное вовремя убежать.. – пробормотала я себе под нос, поднимая ногу вверх и сгибая, чтобы быстро уместить на коленке поднос и освободить одну руку для тихого осторожного стука.
Не дожидаясь ответа, я бесшумно открыла дверь, взяв поднос двумя руками, и глядя только в пол, вошла в кабинет, где ощущался аромат Хана, отчего на душе потеплело, и тело снова ожило, словно пытаясь отыскать его в комнате.
Каан сидел за столом, разбирая какие-то бумаги и застыл, увидев меня.
Нет, он не выглядел удивленным, или смущенным, или радостным, или хотя бы благодарным.
Он просто молча наблюдал за мной своими красивыми, пронзительными, холодными глазами, когда я молча поставила поднос на край стола, не в силах выдавить из себя ни единого звука, и зачем-то молча кивнув, поспешно удалилась так же тихо и осторожно закрыв за собой дверь, не услышав и слова вслед.
Прислонившись спиной к двери, я пыталась перевести дыхание, прислушиваясь к тишине за дверью, и боясь услышать грохот перевернутого или брошенного в стену подноса, но было тихо. Даже слишком. Поэтому постояв еще какое-то время, я поплелась в комнату, не зная, чем себя занять еще…до обеда.
Мне нравилась спальня Хана.
Она была стильной, но уютной. Не вычурной, не кричащей о его статусе или роде деятельности. Все здесь было сдержанным и элегантным…но таким холодным без его присутствия рядом.
Усевшись прямо на пол, возле огромного окна, что шло во всю стену, и обхватив себя руками, я куталась в свитер Хана, прикасаясь щекой к мягкой теплой ткани, ощущая его аромат и отгоняя тревожные мысли о том, где он мог быть, и что мог делать…оставалось надеться лишь на то, что если бы с Ханом случилось что-то плохое, то Каан не вел бы себя так холодно и спокойно. Не знаю, были ли они братьями, или друзьями, но очевидно, что мужчины знали друг друга довольно долго, понимая буквально с полуслова.
Прислонившись к стеклу, я рассматривала окрестности дома, которые можно было рассмотреть из окна и этого угла, понимая, что этот дом небольшой, но даже снаружи все было очень уютным и ухоженным – небольшой сад с цветами, открытая беседка с мангалом, был даже искусно созданный прудик.
Помня о клубе Хана и его темных глубоких оттенках, с трудом верилось, что это милое, уютное место так же может принадлежать этому черноглазому мужчине, и что он может проводить здесь какое-то время…как могла его надменность, холодность и отрешенность поместиться в стенах этого дома, где все было таким светлым, легким и ненавязчивым?...
Я рисовала кончиком пальца на стекле узоры, боясь углубиться в собственные мысли и воспоминания о последних прожитых днях, когда испуганно дернулась, вдруг услышав за собой голос:
– Иди за мной.
Не знаю, как Каану удалось войти в комнату так тихо и неслышно, или просто я задумалась так сильно, что не обратила сразу внимания на то, что уже была не одна, и теперь он стоял у кровати, возвышаясь надо мной, и глядя как всегда холодно и колко.
В душе шевельнулось предчувствие чего-то нехорошего, когда я соскочила на ноги, чувствуя, как задрожали мелко колени… только бы все были живы! Только бы ничего ни с кем не случилось!
Не удостоив меня даже взглядом, Каан просто вышел из комнаты, не обращая внимания, как я семеню за ним босыми ногами, заламывая руки и начиная тихо сходить с ума от жутких мыслей, которые тут же вспыхнули в моей голове, рисуя ужасающие картины того, о чем он мне может рассказать.
Мы снова шли в кабинет, куда Каан вошел, не оборачиваясь, заняв место за массивным столом и кивнув на белый ноутбук, который стоял раскрытый и повернутый экраном ко мне.
Сцепив дрожащие пальцы, я опасливо покосилась на экран, где двигались какие-то люди.
Две женщины в светлой комнате. Женщины в светлых одеждах, которые суетились вокруг кровати…
Моргнув, я сделала шаг вперед, чтобы разглядеть, что происходило на картинке, словно это была запись какой-то камеры, установленной в комнате у самого потолка, отчего можно было рассмотреть всю комнату и людей в ней. Помимо кровати в комнате висел на стене большой телевизор…на котором отчетливо можно было рассмотреть любимый сериал моей бабушки.
– О, Боже! – выдохнула я, прижав руки в груди и кидаясь к ноутбуку, чтобы увидеть то, отчего мое сердце радостно встрепенулось, облегченно застонав.
На кровати лежала моя дорогая бабушка, облаченная в светлый халат, и заботливо укрытая пледом. Возле ее кровати стоял небольшой стол, где была чаша с фруктами и ваза с великолепными белыми цветами.
– Ты можешь смотреть в режиме он-лайн за ней, – произнес Каан, – камера работает круглосуточно и показывает все, что происходит в данную секунду. Можешь забрать ноутбук себе в комнату.
– Спасибо! – прошептала я, переполненная чувствами, и готовая буквально броситься к Каану, чтобы крепко обнять, но не посмела даже шелохнуться в его сторону, встретившись с его колким, недовольным взглядом, отрывисто кивнув и осторожно поднимая со стола легкий и плоский ноутбук, который вынесла из комнаты, словно самую большую в мире драгоценность, широко улыбаясь и вытирая слезы, оттого, что в эту самую секунду бабушка улыбалась, о чем-то разговаривая с женщинами. Было очевидно, что ей там хорошо и уютно, а это все, что было мне нужно, чтобы продолжать жить дальше…только бы еще дождаться Хана и понять, что с ним все хорошо.
Поставив ноутбук на кровать, я растянулась рядом, наблюдая за бабушкой часами, и убеждаясь все больше и больше, что ей нравится в той светлой большой комнате.
Так прошел целый день. И еще один за ним…
Мой позитив сгорал внутри, словно свеча, оставляя в душе лишь капли воска, которые остывали, отяжеляя душу и накрывая меня удушливой темнотой.
Хана по прежнему не было… на все мои осторожные вопросы о нем, Каан всегда дергался и отвечал сухо и недовольно, что у него масса дел и Хан приедет, как только сможет.
Чтобы не сойти с ума от ожидания, находясь постоянно в четырех стенах спальни, где все было пронизано духом Хана, большую часть времени я проводила на кухне, готовя Каану завтрак, обед и ужин. За которые не получала даже сухого «спасибо».
Моим единственным развлечением был ноутбук, где я отыскала рецепты турецких блюд, которые старалась готовить, не зная, как еще могу порадовать замкнутого и вечно недовольного Каана, что за эти дни ни разу не покинул дома, и почти постоянно находился в кабинете.
Теперь я не уносила подносы с едой к нему, оставляя приготовленное на столе, и поднимаясь к себе, чтобы потом, спустившись снова, обнаружить лишь чисто прибранный стол и даже вымытые тарелки, аккуратно расставленные в шкафу. Каан никогда ничего не говорил по поводу моей готовки, но съедал все, что меня радовало.
Вот и сегодня, не зная чем себя занять в очередной раз, я спустилась на кухню, отыскав в интернете рецепт турецкой сладости с интересным названием «тулумба», и надеясь, что Каан будет доволен этим. Вроде готовилась она быстро и без особых сложностей.
Одевая фартук и готовя кастрюлю, я впервые услышала, как хлопнула входная дверь, на секунду застыв и сначала подумав, что мне это просто показалось.
Сердце дрогнуло, пока не в состоянии понять, пугаться или радоваться, но застучав тяжело и оглушительно, когда я вылетела из кухни, ахнув, потому что увидела на пороге высокую мощную фигуру, как всегда облаченную в узкие джинсы и кожаную куртку.
– Рей! – кинулась я к мужчине, который застыл в дверях удивленный и явно растерянный, совершенно не ожидающий моего появления, и уж тем более того, что я обниму его, словно родного.
– …привет, Аля, – откашлялся он, явно пытаясь скрыть неожиданное смущение, и чуть склоняясь ко мне, но не пытаясь обнять в ответ, потому что на лестнице показался Каан, окинувший нас своим колким, как всегда крайне недовольным взглядом.
Мужчины даже не пытались поздороваться друг с другом, когда их глаза встретились, не пылая особой приязнью, и Каан молча кивнул головой, приглашая тем самым Рея подняться наверх, по всей видимости, в кабинет.
– Ты в порядке? – приглушенно спросил Рей, окинув меня быстрым взглядом, на что я так же быстро кивнула, не уверенная в том, была ли я на самом деле в порядке, когда Каан поднялся наверх, не дожидаясь Рея, и оставляя нас на какое-то время наедине.
– Спасибо за бабушку… – прошептала я, чувствуя, как слезы собираются в уголках глаз, как бы я не пыталась держать себя в руках, не в силах выразить словами, настолько я была благодарна за то, что ужасы мира бандитов не коснулись ее и не стерли улыбку с ее лица.
– Это моя работа, – просто повел плечом Рей, быстро посмотрев на лестницу и зашагав к ней, когда обернулся ко мне, встав на первую ступеньку, – ты на кухне?...
На мой отрывистый кивок, он быстро проговорил быстро и приглушенно, прежде чем поднялся наверх, скрывшись за углом коридора:
– Приготовишь мне что-нибудь? Я зайду к тебе чуть позже.
– Конечно.
Неужели хотя бы у Рея получится узнать хоть что-нибудь?...
Я запорхнула на кухню, торопливо принявшись готовить завтрак для того, кого уже знала и воспринимала практически как родного человека, каждую минуту глядя на милые настенные часы, которые были оформлены в виде большого цветка, словно чайная роза.
Время тянулось ужасно долго, заставляя меня метаться по кухне и ронять из рук то одно, то другое. Понять не могу, как я умудрилась приготовить еду, не порезавшись, не прижигая пальцы и вообще не убившись, сделав даже тулумбу, которую сложила в большую тарелку, поставив ее в ожидании Каана, и надеясь, что она будет хоть немного похожа на ту самую настоящую сладость, которую он скорей всего ел, вот только любил ли….
И, как бы я не готовилась к появлению Рея, а все-равно вздрогнула, когда он вошел на кухню в обществе Каана, тут же плюхнувшись за стол, где его уже ждала еда, пока я скованно стояла у плиты, поправляя на себе фартук и понимая, что в присутствие Каана вряд ли получится спокойно поговорить, испугавшись еще сильнее, когда неожиданно его глаза остановились на тарелке со сладостью и впервые на отрешенном недовольном лице появились хоть какие-то чувства, пока его брови на секунду просто взлетели вверх.
– Это что? – проговорил Каан так грозно, что я переступила с ноги на ногу снова, уже не уверенная в том, что приготовить что-то из национальной турецкой кухни было действительно хорошей идеей.
-…тулумба…. – пролепетала я, готовая уже добавить, что я могу просто выбросить это все, если ему неприятно или если это выглядит как-то не так, видя, как Рей с интересом уставился в тарелку, потянувшись к ней, чтобы достать одну из зажаренных палочек, пропитанных сладким сиропом, когда Каан, шлепнул его по руке, что-то рыкнув на своем языке, и забрав сразу всю тарелку, просто вышел из кухни, оставляя посмеивающегося Рея и меня – в полном немом удивлении.
– Ты ела сегодня? – поднял на меня свои карие глаза Рей, принявшись с большим аппетитом есть свой завтрак, когда я осторожно присела за стол напротив него, изо всех сил сдерживая себя и лавину своих вопросов, давая мужчине возможность спокойно позавтракать.
– Да.
-У тебя все в порядке?...
Я снова закивала в ответ, боясь углубиться в этот вопрос и понять, что я уже давно не была в порядке, поерзав на стуле и тихо выдавив то, что меня тревожило больше всего:
-…где Хан?...
– В городе. Решает кое-какие проблемы.
Я закивала головой, внутри содрогаясь и отчетливо понимая, какие проблемы сейчас могут быть у него после всего того, что случилось в доме Озана, отчего к горлу снова подступила тошнота и руки стали холодными.
– С ним все в порядке?..
-Да. Не переживай. Хан такой человек, который выберется сухим из воды в любой ситуации, – хмыкнул Рей, продолжая при этом активно жевать, словно не ел последние несколько дней.
– Кажется, в вашем мире это большой комплимент, – нервно улыбнулась я, на что Рей хмыкнул:
– В нашем мире это ценное умение, без которого Хана бы уже не было в живых лет как 15, – очевидно заметив, как я побледнела, мужчина, вдруг улыбнулся, добавив гораздо мягче и осторожнее. – Он приедет, как только будет такая возможность, Аля. Не все так просто, как может казаться…
Да, это я уже успела понять, по крайней мере, успокоенная отчасти теперь тем, что знала – с Ханом все в порядке, даже если понимала и то, что ожидание может стать долгим и мучительным.
-…как девочки? – тихо проговорила я, пытаясь прогнать свои надоедливые слезы, чтобы не докучать Рею и стараясь держать себя в руках, что пока получалось не слишком успешно, видя, как он снова кивнул:
– С ними все в порядке. Мы присматриваем за ними и за кафе.
– Они знают…
– Они знают только то, что должны, Аля. Что тебе было сказано уехать из города, и ты сделала это.
Я быстро кивнула, понимая, что так будет лучше для девочек и их безопасности.
– Рей…а когда все это закончится…я смогу вернуться в город и в кафе?...
Душа сжалась от предчувствия заранее, даже еще до того, как Рей отрицательно покачал головой, подняв на меня свои серьезные глаза, проговорив четко и даже немного жесткого:
– Нет. Теперь у тебя будет другая жизнь. И, мой тебе совет, не мучай себя напрасно воспоминаниями и надеждами. Уже ничего не вернуть и не изменить. Просто научись жить в новой реальности и не оборачивайся назад. Никогда.
Эти слова Рея звучали в моей голове еще долго, даже когда он ушел, поблагодарив за завтрак и не пообещав вернуться еще.
А потом прошел еще день…и еще.
День за днем, в полном безмолвии и кричащем одиночестве, когда от жутких удушливых мыслей, меня перестала спасать даже кухня и процесс готовки. Я часами лежала на кровати, укутавшись в мягкий, теплый плед и глядя на то, как бабушка смотрит свой любимый сериал, улыбаясь и подпевая, когда начиналась заставка.
Я часами вытирала слезы, которые все лились и лились из глаз, раз за разом обходя комнату и прикасаясь кончиками пальцев к одежде Хана, умоляя Вселенную, чтобы он скорее вернулся и просто побыл рядом хотя бы несколько минут…чтобы я могла прижаться к нему, уткнувшись в горячую, ароматную, золотистую кожу и позабыть о своих страхах и боли.
Всего лишь несколько минут, чтобы набраться его золотой силой и попробовать жить дальше.
Просыпаясь утрами с мокрыми щеками, я куталась в пиджак Хана, дрожа от его аромата и ощущая как никогда раньше свое полное и такое огромное одиночество.
Я видела его во сне – красивого, идеального. С горящей чернотой глаз и его очаровательной улыбкой, когда на щеках показывались сладкие ямочки. Он что-то говорил на своем языке, чего я не понимала, надеясь лишь на то, что речь шла о чем-то хорошем…
– …не хочу просыпаться, – в очередной раз шептала я себе под нос бессвязно, когда снова видела его красивого, улыбающегося, обольстительного и такого сладкого, чувствуя, как он прикасается ко мне своими горячими ладонями, вытирая слезы, и заглядывая словно сквозь мои ресницы.
– Не хочешь, а придется, мавиш! Я слишком по тебе соскучился….
Горячие ладони проскользили по моему лицу, легко опуская кончиками пальцев по шее, прошлись по плечам, нырнув под одеяло и, проскользив по спине, опустились на ягодицы, сжимая их с весьма ощутимой силой, заставляя тело встрепенуться и выгнуться навстречу ему.
Когда в крови вспыхнуло черное золото, отбирая дыхание и пробуждая сердце скинуть с себя призрачную мантию тоски и боли, задрожав и застонав от эйфории, я быстро заморгала, всматриваясь в его лицо, которое было так близко, что я могла рассмотреть каждую длинную черную ресничку.
Его чувственные, красивые губы лукаво улыбались, и черные глаза горели в полумраке ночной комнаты, пленяя собой и завораживая, отчего я просто боялась моргнуть, чтобы только он не растворился в моем сне…
-…настоящий? – пролепетала я все – еще боясь поверить собственному счастью, но начиная недоверчиво улыбаться, завошкавшись под одеялом и ощущая его ароматное, терпкое дыхание на себе, когда Хан подался вперед, касаясь своими горячими губами моих губ легко и ненавязчиво, и отстраняясь, чтобы вернуться сразу же вновь, прикусывая мои губы и пробуждая окончательно волной жара, что пронеслась по всему телу от пальчиков ног до кончиков волос, бросая в сладостную дрожь.
– С ума сойти, да? – сладко проговорил он своим красивым голосом, со сквозившей в нем хрипотцой, откидывая от меня одеяло и лукаво хохотнув, разглядывая мое ночное одеяние, – Миленькая пижамка, мавиш!
Я покраснела, искренне радуясь полумраку, потому что продолжала спать в одежде Хана – мало того, что в его легких спортивных штанах и футболке, так еще и обязательно в пиджаке, на который иногда брызгала его духами, уплывая от этого аромата в полную негу, и спасаясь от своего безумия и полного одиночества только этим.
-..прости, я…
– Шшшшшш….все в порядке, – Хан вытянулся на кровати, отчего матрас под нами заметно прогнулся и качнулся, прижимаясь ко мне плотнее и обвиваясь руками вокруг меня, чтобы прижать к себе, с тяжелым вздохом, словно вся печаль мира опустилась на его плечи. Я же дрожала от радости и полного счастья, прижимаясь к нему так крепко, как только могла, блаженно уткнувшись кончиком носа в его грудь, и положив ладони на горячую кожу, ощущая на своей прохладной коже, как бьется его сердце, – с тобой все в порядке?...
Было так глупо улыбаться в этот момент, но я ничего не могла с собой поделать.
Меня переполняли радость и облегчение такие сильные и удушливые, что я была готова одновременно смеяться и плакать, цепляясь за того единственного, в чьих руках ощущала себя в полной безопасности и уюте, словно была дома, где бы я не находилась в тот момент – во дворце, в шалаше, или на улице под звездами.
Я лишь закивала головой, потеревшись кончиком носа о его горячую грудь, от которой шел жар и головокружительный аромат, роднее которого в этом мире не было ничего, чувствуя, как ладонь Хана опустилась на мою голову, осторожно прижимая к себе, и гладя по волосам, словно я была его ребенком.
– Прости, что тебе пришлось пережить все это, мавиш… – прошептал Хан в мои волосы, облокотившись щекой о мою голову и продолжая гладить своими ладонями, словно убаюкивая и не обращая внимания на то что мое тело пробудилось от его легких, нежных прикосновений, желая получить его всего. Сейчас же.
Только я не могла пошевелиться, блаженно дыша его теплом и ароматом, ощущая себя в этот момент такой хрупкой и важной…такой необходимой и оберегаемой, что душу защемляло при каждом отрывистом вздохе.
Когда Хан затих, погрузившись в какие-то свои тяжелые раздумья, продолжая гладить меня и прижимать к себе, я прикрыла глаза, прижавшись щекой к его полуобнаженной груди, убаюканная стуком его сердца и этими нежными, бережными прикосновениями, боясь закрыть глаза и провалиться в сон…чтобы с ужасом понять утром, что все это мне всего лишь приснилось.
-…ты не уйдешь утром? – прошептала я испуганно, обхватывая его руками за стройный торс и слыша над собой мягкий, приглушенный смех, когда его руки опустились с моей головы по спине вниз, снова обхватывая за ягодицы, и горячее стройное тело подалось вперед, опрокидывая меня на спину, настойчиво и властно раздвигая ноги, чтобы устроиться между моих бедер, вжимаясь тем, что было возбуждено. Очень сильно возбуждено!
– Спорим, что утром ты будешь умолять меня, чтобы просто поспать и выгонять из комнаты? – горячо прошептал Хан в мои губы, нависая сверху и вдавливая в матрас, полыхнув своим пронзительным черным взглядом, в котором расплывалась обжигающая лава, готовая спалить меня в горстку пепла.
…но я хотела этого! Я была готова!
Я не очень понимала природу этих чувств, наверняка зная лишь одно – золото Хана в моей крови закипало и стекало в бедра, умоляя дать ту свободу, на которую мог выпустить только он. Я так хотела его прикосновений, что становилось даже больно. Больше я ничего не боялась, готовая раствориться в нем и потерять себя, отдав свою душу, свое тело, свои мысли – все, что только было во мне – в его полную власть.
Я больше не дрожала от испуга, когда его пальцы властно и жадно обхватили меня на скулы, чуть сжимая и приподнимая подбородок, заставляя смотреть в его полыхающие черные глаза, словно все демоны мира собрались в этом омуте, маня и зазывая, упиваясь грехом и даря ту сладость, от которой невозможно было оторваться.
-… Сен бенимсин – прорычал Хан в мои губы, чуть оскалившись, отчего я изумленно моргнула, не успев выдохнуть: «Что?...», потому что закончился воздух.
Закончились мысли.
Закончился этот мир, который сжался вокруг нас обжигающим спутанным дыханием и терпким бархатным языком, который ворвался в меня, подавляя и обжигая.
Этими сильными изящными пальцами, которые держали моё лицо, поворачивая, как ему было угодно, заслоняя собой все вокруг и даря свой вкус, от которого мои бедные нервные окончания стонали и извивались, словно золотые рыбки, оставшиеся без своего эликсира, что поступал с губами Хана рекой страсти, такой черной, терпкой и удушливой, что я всхлипывала в его губы, не пытаясь вырваться.
Я не вздрогнула, даже когда послышался треск разорванной ткани, и его футболка просто повисла на мне двумя клочками, а жадные руки быстро и жестко стащили с моих бедер свободные штаны, даже не пытаясь снять их полностью. Хан не отстранился и не поднялся, резко расстегивая замок на ширинке, наваливаясь, и с силой обхватывая снова мои скулы, нависая надо мной и опаляя своим вкусным, ароматным дыханием, грозно выдохнув:
