Текст книги "Хан (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)
– Потому что она сестра Каана?
– И поэтому тоже.
– Выходит, что причина не только в этом?
– Да.
Он стоял почти вплотную ко мне, обжигая своим дыхание и играя взглядом, словно мог видеть, что происходит внутри меня от его близости, как бы сильно я этому не противилась.
– Может тогда поведаешь, в каком статусе буду находиться в твоем доме я? – собрав всю волю в кулак, я отступила на шаг от Хана, видя, как полыхнули его глаза и прищурились.
– Разве ты не слышала Неслихан?
Я сделала еще шаг назад, упрямо глядя в глаза, в которых начинали сверкать молнии и плавится черная обжигающая лава.
– Я правильно понимаю, что если я сестра Неслихан, то и для тебя я тоже сестра?
Я не дала ему возможности что-либо возразить или рыкнуть, судя по тому, что творилось в этом взгляде, который мог физически опалить кожу, вскинув голову и продолжив поспешно мысль:
– Знаешь я благодарна за все тебе, Каану и Рею, но я не привыкла быть в статусе приживалки и нахлебницы, и могу принимать в своей жизни решения сама, дорогой братик.
Если взглядом можно было впиться и придушить, то я должна была задохнуться с минуты на минуту, когда Хан, резко и хищно дернулся ко мне, уже было, открыв рот, чтобы убить меня, если бы не настойчивый стук в дверь и голосок Неслихан за ним:
– Вы что там так долго? Документы потеряли что ли? – не дожидаясь разрешения войти, Неслин вплыла в кабинет, широко улыбнувшись взбешенному Хану и утаскивая меня за руку из кабинета, не понимая, почему я сладко улыбнулась ему, гордо проследовав за своей новой сестренкой, которая пропела радостно, – Покажу Лейле наш дом, пока ты работаешь!
Даже спиной я чувствовала на себе его тяжелый, полыхающий взгляд, спокойно и гордо вышагивая рядом с той, кто в этом новом мире стала моей поддержкой и опорой, почему-то улыбаясь и готовая в битве.
10 глава
Почти весь день и вечер мы провели вместе с Неслин, осматривая дом и его окрестности в пределах сада, где познакомились с мужем милой тетушки Халиде, пожилым мужчиной, который очень плохо говорил на нашем языке, но в его глазах плескалась любовь и тепло, как и в карих глазах его жены. Они были самой удивительной, самой искренней семейной парой, которую я только когда-либо знала за свою маленькую, но такую насыщенную жизнь.
А еще Неслихан. Она была просто волшебной – хохотушка, болтушка, искренняя, добрая, теплая девушка, с удивительными глазами, в которых всегда ярким пламенем искрились все ее эмоции, когда она рассказывала об этом доме, о своем брате и Каане.
Я боялась того, что привязалась к ней так сильно за считанные часы, еще до конца ничего толком не понимая, и не в состоянии даже ничего спросить…если только написать в блокнотике, что я иногда делала, пытаясь вставить пару написанных слов и фраз в рассказ Неслин, который не замолкал несколько часов подряд. Но я была искренне благодарна этой девушке за все, что она делала и за все, что говорила, пытаясь открыть мои глаза на многое происходящее в этом доме, что меня путало и ввергало в вязкую холодную панику.
Она совершенно не была похожа на своего брата Хана. Вернее Теомана.
Да, было странно привыкать к тому, что в этом мире все называли его не Хан.
Я даже до конца не была уверенна, знала ли Неслин о том, что ее брат жил очевидной двойной жизнью, и в другой части этого света был жестоким и безэмоциональным бандитом, которого боялись и уважали.
«А Каан тоже ваш брат?» – написала я в блокнотике, протянув его Неслин, когда мы удобно устроились на той самой восточной веранде, с десятком мягких подушек и кальяном уже поздно вечером, поглощая сладости и орешки, запивая их ароматным чаем, который нам принесла тетушка Халиде, сказав, что еще пол часа и пора идти спать.
– Нееееет, – быстро замотала головой Неслин, даже как-то испуганно, словно едва удержавшись, чтобы не добавить «Упаси Боже!», – Тео и Каан очень давно знают друг друга. Не скажу, что они прям друзья… – девушка задумчиво потерла подбородочек, на что я кивнула, тоже задумавшись и вспоминая то, как эти двое относились друг к другу. Холодно, колко и даже с подчеркнутой ненавистью. Но при этом жили в одном доме, – …но у них общий бизнес и я бы сказала, что им приходится проводить много времени вместе…
Чего они оба явно не слишком то любили, по всей видимости.
Но, кажется, с приездом сюда, я стала, наконец понимать, в чем была причина этих далеко не дружественных отношений.
Сестра Каана.
И бывшая жена Хана…Симран.
Которая тоже жила здесь, не смотря на свой статус.
Из-за брата?
...почему мне казалось, что причина была далеко не в этом?
«…у Теомана и Симран есть дети?» – мои пальцы дрожали, когда я писала это, вспотев в ожидании ответа, и замерев в немом ужасе, пока Неслин прочитала очередной вопрос, снова активно замотав головой и выдохнув:
– Неееееет. И никогда не было! Только этого еще не хватало для полного счастья!
И снова мои логические цепочки, которые я пыталась выстроить все эти часы после фееричного известия о семье Хана, с треском рвались и с лязгом распадались, оставляя в бедной голове еще больше вопросов.
Этот черноглазый мужчина по-прежнему сводил меня с ума, и доводил до полного и абсолютного помешательства, если не своим присутствием, так этими вопросами, которых не становилось меньше, что бы я о нем не узнавала!
Всегда на один полученный ответ, я получала еще сотню вопросов, от которых не могла отделаться, что бы не делала….его было слишком много в моей жизни…но я не хотела другого! Я ступила в этот черный океан и не собиралась возвращаться назад, даже если берега за моей спиной уже не было видно. Вот только теперь, кажется, у меня был мой маленький спасательный круг.
– Девочки, уже поздно, вам пора ложиться, – послышался за нами мягкий и добрый голос тетушки Халиде, – у вас еще будет много дней и ночей обо всем поговорить и просто побыть вместе, Неслин, а сегодня Лейле нужно хорошенько отдохнуть и выспаться.
-Да, уже идем!...
Мне не хотелось расставаться с Неслихан и оставаться наедине со своими мыслями и чувствами. Которые меня раздавят, как только я останусь одна, но я послушно поднялась вслед за девушкой, взяв свои туфли и пошагав босиком за своей новой подругой и сестрой на второй этаж, заставляя себя не прислушиваться к тому, происходило ли что-нибудь за дверью кабинета Хана, когда мы проходили мимо нее.
Я могла говорить себе что угодно, могла убеждать себя в том, что я сильная, а главное НОВАЯ. Теперь я Лейла и я не позволю Хану пускать свой золотой яд в мою кровь.
Вот только ничего это не помогало и все-равно мое сердце колотилось, разгоняя черноту и золото по сжавшемуся телу, когда каждая напряженна фибра моего существа дрожала и вытягивалась в поисках его волшебного аромата.
Я вздрогнула, когда, словно почувствовав мое состояние и то, как меня предательски скрутило изнутри в желании просто услышать его глубокий голос, Неслин обратилась к тетушке Халиде, что шла следом за нами с подносом, на котором стояло два бокала с молоком:
– А где братец?
– Уехал по делам.
– Куда не сказал?...
Тетушка Халиде мягко рассмеялась, чуть изогнув темные брови:
– Будто он когда-то об этом говорил!
И в этом была вся сущность этого черноглазого мужчины, был ли он Ханом или Теоманом.
Даже для жителей этого милого дома, которые его знали и любили, он оставался закрытым и далеким.
Я не удивилась, когда Неслихан крепко обняла меня перед дверью в мою спальню, напомнив, что ее комната находится сразу за стенкой, и если что-то понадобиться, то она всегда рядом, крепко обняв ее в ответ, как и тетушку Халиде, которая, словно заботливая мама, разобрала мне постель, уложив и пожелав самой сладкой и самой спокойной ночи.
Мне нравилась моя новая комната.
Нравился этот дом и люди, которые жили в нем…почти все.
Вот только я все-равно не могла расслабиться и уснуть.
Раз за разом я прокручивала в голове последние события, словно смотрела фильм, постоянно чему-то удивляясь и с трудом веря, что я попала в эту воронку, из которой теперь было не выбраться.
С одной стороны я была рада, что теперь могла быть рядом с Ханом….но какой ценой?....и что будет дальше? Я буду жить под его боком в качестве его сестрички?
Я грустно хмыкнула в темноте, снова завошкавшись под пледом, в сотый раз переворачиваясь, и уже который час пытаясь уснуть, устав от этого лежания и мыслей, с которыми я просто не знала, что делать. Они были как навязчивые мошки, от которых сколько не отмахивайся, а они все-равно будут лезть, и кусать еще сильнее.
И что было на этих мошках с золотыми крылышками?
Хан! Хан!! Хан!!
-….Теоман братишка, – прошептала я себе под нос горько, грустно и потерянно, понимая, что братом он мне никогда не был и никогда не будет, как бы кто этого не хотел.
Интересно, хотел ли этого он сам?...
Стены этой большой и красивой комнаты давили на меня, словно пресс, раздавливая сотней мыслей, словно внутри меня был еще и супер скоростной миксер, который крутил внутренности в единую жидкость, включая мозги, отчего тошнота стояла в горле.
Мне казалось, что я начинаю сходить с ума.
Я прислушивалась к звукам спящего дома, пытаясь услышать его шаги.
Урывками вдыхала в себя этот незнакомый воздух, и пыталась разыскать в нем знакомый пряный аромат, который привел бы меня в чувства и вернул в реальность. Вот только в реальность какую?... Полыхающую, удушливую, яркую и темную….реальность, кружащую голову, в которой я утопала, не помня себя. Я хотела забыться в нем.
Только чтобы не пытаться понять, что теперь происходит со мной…и кто я в этом мире.
Я знала, что он ничего не скажет.
Бесполезно спрашивать. Нельзя просить и умолять….
Надо просто продолжать жить. Как Лейла….потому что больше нет Алии, которая может рыдать и мучиться, не в силах сделать шага вперед.
Мне нужно было остыть, прийти в себя, и просто лечь спать.
– Все просто. Лечь. Укрыться. Закрыть глаза. Посчитать овечек….уснуть!
Вот только проще было сказать, чем сделать, когда я сделала еще один круг по комнате, обхватив себя руками и не понимая, я горю и плавлюсь? Или замерзаю до дрожи?...
Еще три круга вокруг кровати, словно шаманские пляски на приворот покоя, которые никак не действовали. Может, стоило развести огонь посреди комнаты?
Зато никто потом спать не будет, и будет явно веселее…
Хан прибежит с огнетушителем. Крики, оры – хоп-хей-лалалей!.....
– …божееееее….остынь. Приди в себя.
Тонну мороженного. Или хотя бы стакан ледяной воды.Вот, что мне было нужно сейчас.
И чем быстрее, тем лучше.
– Найду же, где кухня?...
Теоретически я представляла, что нужно спуститься по лестнице, пройти вперед, потом через холл, свернуть налево, и где-то там должна быть кухня. Вода….а может даже и мороженное.
Запахнув на себе сильнее пижаму, и сняв тапочки, чтобы случайно не подскользнуться на лестнице и улететь вниз раздавленным кузнечиком в новые вселенные считать звезды и черные дыры – особенно дыры! – я зашагала вниз медленно и осторожно.
Осторожно спустившись, я остановилась у лестницы, пытаясь понять, правильно ли я иду, и если дверь была прямо напротив меня, то, значит, кухня была…
-…а я то и правда подумал, что ты хорошо знаешь Хана…
Закрыв рот ладонями, чтобы скрыть свой визг, я подпрыгнула, оборачиваясь вокруг себя и пытаясь найти в полной темноте того, кто говорил так язвительно, холодно и одновременно явно насмехаясь.
Лишь только когда сердце перестало истерично дрыгаться, а глаза привыкли к темноте, я смогла рассмотреть знакомую темную фигуру на диване, не в силах шелохнуться.
Когда Каан говорил о Хане, это всегда звучало, как угроза или предупреждение.
А еще как большой упрек и язвительная насмешка.
– Неужели ты не понимаешь, что если он привел тебя в этот дом, то больше не отпустит?...
Кажется, Каан замолчал, потому что что-то пил, хмыкнув и добавив:
– Думаешь, я в восторге от этого?....
Мужчина снова отпил и поднялся с дивана большой черной фигурой, махнув рукой в сторону двери.
– Забудь эту дорогу, девчонка. Она закрыта для тебя.
С лязгом поставив на стеклянный столик свой бокал, Каан буркнул что-то себе под нос на родном языке, размеренно двинувшись к лестнице, когда я немного пришла в себя, понимая, что меня, видимо, пытались обвинить в побеге, убрав ладони от лица, и глядя во все глаза на плечистого мужчину, чей силуэт не отбрасывал даже тени в этой темной комнате, прошептав:
-…но я не собиралась.
– СУС! (молчи) – рыкнул он приглушенно, дернувшись резко и злобно, – Не забывай, кто ты!...
Я закусила губу, опустив глаза и на секунду закрыв ресницы, погрузившись еще в большую темноту.
Да, я – Лейла. И я не могу говорить.
Я молча наблюдала за тем, как Каан поднимается по лестнице, даже не оборачиваясь на меня, словно абсолютно уверенный в том, что я никуда не денусь.
И, да, он был чертовски прав.
Я была словно в клетке, из которой едва ли могла выбраться.
Даже если этого хотела бы….
…даже если после его слов, мысль о побеге засела где-то внутри меня, как запасной вариант развития событий. Я сделаю это, если будет еще тяжелее...я сделаю это.
Потоптавшись еще на месте, бессильно сжимая и разжимая кулаки, я не знала, куда мне идти теперь и что делать, раздавленная еще больше от своего положения и безысходности.
Меня приволокли в этот дом, словно игрушку, не дав даже имени….закрыв все двери и оставив на какое-то время, вот только ради чего?...
Покосившись еще раз на дверь, а потом вверх на лестницу, где только что скрылась фигура Каана, я потерла глаза, желая в этот момент лишь одно – уснуть и позабыть про все.
Про Хана. Его жену…пусть даже бывшую. Даже про себя забыть.
-…а еще лучше захлебнуться водой и тихонько умереть… – приспела я себе под нос, зашагав дальше, куда и собиралась пойти, на кухню.
Тихую. Темную. Одинокую.
Чтобы найти что-нибудь очень холодное и желательно превратиться в ледяную статую.
Пытаясь не чувствовать себя мелким вором в доме, который не был мне родным и понятным, я вошла осторожно, словно готовая убежать в любую секунду, засомневавшись на пороге – а могу ли я в принципе сюда входить? Глупо было бы думать, что меня будут ругать за стакан воды, но все-таки.
Всего лишь вода. Ледяная и приводящая в чувство.
Это все, что мне было нужно, чтобы уснуть. Наверное…
Сделав пару шагов вперед, я пыталась понять, где могли быть стаканы, не пить же из графина в холодильнике, остановившись посреди кухни, и почему-то сцепив руки вместе, напряженно застыла.
Почему?...
Господи, кажется, я и правда начинала сходить с ума в этом доме, потому что мне казалось, что в этом помещении я чувствую аромат Хана…тот пряный, волшебный, сводящий с ума аромат, от которого всё внутри меня пробуждалось к жизни и начинало трепетать помимо моей воли.
Вот только как это могло быть? Ведь я ясно слышала, как тетушка Халиде сказала, что Хан уехал.
Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как закололо в кончиках пальцев, а мысли вдруг спутались и стали словно дым, который как не лови, а он все-равно будет проходить сквозь пальцы.
Может у Каана духи похожи?...
И он заходил сюда перед тем, как устроить посиделки в гостиной?....
Тяжело сглотнув, я сделала еще один маленький и отрывистый вдох, чтобы снова почувствовать, как золото в моей крови всполохнулось и стало растекаться по венам, разогревая тело и путая мысли.
-…Господи…бред какой-то…..
Закрыв глаза, я прислонилась лбом к прохладной крышке холодильника, пытаясь восстановить свое дыхание и понять, что вдруг стало твориться с моим телом, когда…
– Сладкое, соленое или острое?...
Если аромат мог быть на кончике языка, то только что он опустился на меня словами этого глубокого, томного голоса, от звука которого во мне содрогнулось все и сразу, свернувшись в один тугой узел сначала где-то внизу живота, а затем стало стекать горячим золотом в бедра. Капелька за капелькой.
Пришлось закусить нижнюю губу до боли, чтобы только сдержать внутри себя глухой стон, когда его ароматное горячее дыхание коснулось моей шеи сзади и две ладони уперлись в холодильник по обе стороны от меня на уровне моих плечей.
– Ну так что?... – выдохнул он еще ближе, оплетая своим ароматом и жаром напряженного тела, которое едва-едва касалось меня, прижимаясь к спине.
– Что?... – ошарашено выдохнула я, понимая, что в его присутствии мои мозги становятся чем-то средним между ванильным сиропом и сахарной ватой.
– Сладкое?….
Его губы легко коснулись моего полуобнаженного плеча, оставляя на коже вихрь мурашек.
– Соленое?...
Его горячая ладонь скользнула по моему животу, пробравшись под легкую ткань пижамы и сделав легкий и ненавязчивый круг вокруг пупка, заставляя затрепетать еще сильнее.
– Или острое?...
Хан склонился сильнее, подавшись вперед, так, что я уткнулась лбом в холодильник,стукнувшись, проводя щекой по моему плечу, где только что был его легкий поцелуй, щекоча своей щетиной, и кусая до боли и следов на коже.
Открыв глаза и пытаясь справиться с дыханием, я увидела в отражении поверхности холодильника его взгляд.
Чернее ночи, горячее огня, они завораживали меня…и опустошали.
Они были словно черная лава, которая не оставляла после себя больше ничего живого.
Они сжигали меня насквозь, заставляя кричать в душе и кусать губы, чтобы только не сделать и одного легкого выдоха.
Мое тело, моя душа, мое сердце – все тянулось к нему, не боясь полыхать и возрождаться.
И лишь в голове холодными острыми стрелами стучало одно – отныне я его сестра….
Я та, которую отныне нельзя трогать…ни сладко, ни солено, ни уж тем более остро!
-…безвкусное, – выдохнула я, не отрываясь, глядя на эти глаза, которые полыхнули, прищурились и впились в меня в отражении, даже если его голос не растерял всю свою терпкость и сладость, обволакивая меня своей негой и томностью:
– Что?..
Тяжело сглотнув и пытаясь по крупинкам собрать в кулак остатки своей воли и гордость, я проговорила тверже и острее, даже если сделала это по-прежнему тихо:
– Безвкусное….Теоман, братец.
Черная резкая бровь дернулась и обе ладони напряглись, отчего казалось, что холодильник сейчас затрещит и лопнет по швам от этих рук.
– Вот как? Братец значит?
Не знаю, чего я ожидала от него, но уж точно не того, что он сделает шаг вперед, прижимаясь всем телом ко мне, и впечатывая в холодильник, отчего он дрогнул, а мне пришлось прогнуться, упираясь руками в его прохладную поверхность и покрываясь капельками пота, оттого, что его возбуждение вдавливалось в мои напряженные ягодицы, совершенно не смущаясь и не пытаясь даже хоть как-то держать себя в руках. Себя….и меня.
– Братец?
Он сделал еще пол шага вперед, давая сполна ощутить все то, что рвалось ко мне через его одежду, заставляя вздрагивать и наливаться горячим свинцом мое тело, которое реагировало на каждое его прикосновение слишком бурно. Слишком! Заставляя мозги снова плавиться, отчего я каждую секунду напоминала себе свое новое положение.
– …это сказала не я!
Смешок Хана был где-то на моем затылке, обдав меня своим дыханием и заставляя снова задрожать.
– Так ведь и я не говорил.
– Но ты этого и не отрицал! Ты просто молча согласился на слова Неслихан!
Я дернулась в его руках, пытаясь отодвинуться, и сжимая свои ладони в кулаки, но сделала лишь еще хуже, потому что теперь Хан полностью вдавил меня в холодильник, просунув свою коленку между моих ног и заставляя прогибаться под его телом сильнее, чувствуя, как его власть и сила струятся по моим венам, заставляя подчиняться и хотеть большего.
– Молчание не всегда согласие, мавиш.
Его ладони легли поверх моих кулаков, сжимая их сильнее так, что мои острые ногти впились в ладони до боли, а губы снова опустились на мою кожу, прикусывая ее после каждого поцелуя.
– ..ладно, не сестра…тогда кто я, Хан?...Кто?...
Я не могла сдвинуться с места, не могла убрать его от себя…не могла найти в себе силы, чтобы не чувствовать рядом с собой это тело, которое я знала так хорошо. Которое я так безумно хотела ощущать рядом с собой каждую секунду своей жизни с того момента, как только увидела его.
-..твоя игрушка? Кукла, которую ты будешь трогать, как пожелаешь и когда пожелаешь, взамен давая ей еду и крышу над головой?...ты ведь сам знаешь, на что это похоже, да?...
Хан снова укусил меня с такой силой, что я подпрыгнула, едва не взвизгнув, но не в силах остановиться и продолжая говорить с каждым словом все увереннее и холоднее, чувствуя, как внутри меня вместе с возбуждением закипает ярость.
-…я не знаю, что ты думаешь обо мне и какой видишь….возможно, легкодоступной и продажной, потому что ты ведешь себя именно так… – я все-таки ахнула, когда он укусил меня снова, в этот раз еще сильнее, не торопясь поцеловать место укуса и сделав это еще пару раз, отчего я не сдержалась, застонав от боли и чувства полной беспомощности перед этим человеком, а еще из-за того, что, даже не смотря на это, во мне не было сил, чтобы оттолкнуть его от себя, и поставить на место….
…я сходила по нему с ума слишком сильно….
…он засел во мне слишком глубоко. Я больше не могла его вырвать из себя.
Как не могла заставить себя замолчать.
-…я не знаю, что в твоей голове, Хан, и зачем ты привез меня сюда, но я никогда не была нахлебницей и приживалкой…никогда не была на шее, у кого-то…даже у тебя, – я зажмурилась, ожидая нового укуса, и чувствуя его жадные, горячие губы, которые не останавливались, словно он не пытался слушать меня, не пытался понять все то, что я хотела донести ему.
– Ты ведешь себя так, словно я твоя игрушка, Хан! Тебя не волнует ничего, кроме моего тела!...
Холодные нотки в моем голосе словно отрезвили разгоряченного мужчину, который, не пытался отстраниться, но, по крайней мере, поднял свою голову, не опуская моих рук и сжимая мои кулаки своими ладонями.
Я ждала, что сейчас он скажет что-нибудь. Что станет отрицать…или согласится.
Но Хан просто молчал.
Как всегда, просто молчал, не отпуская меня и не давая возможности уйти.
Я дернулась в его руках, зная заранее, что мне не победить его, и что он не разожмет мои руки в своих ладонях.
Значит только тело…это все, что ему было нужно от меня?
– Чего ты хочешь от меня?... – голос осип и дрогнул, когда я прошептала это, чувствуя, как его тело окаменело и застыло.
– А ты? Чего хочешь ты, мавиш?...
Он не отступил и сейчас, продолжая прижимать меня к холодильнику своим возбужденным телом и сверкнув чернотой своих глаз в отражении сквозь свои ресницы, словно проверяя меня на прочность.
Я не знала, чего хотела…не могла сказать точно.
Я хотела от него так много, и в то же время не хотела от него ничего, кроме него самого.
Мне нужен был только он.
Он…без этого особняка. Без всего того груза, что был за нашими плечами.
Я просто хотела любить его…и чтобы он любил меня в ответ.
Пусть по своему. Тихо, незаметно, молчаливо…но горячо и страстно.
-…не хочу быть игрушкой….не хочу висеть на твоей шее.
– Так не будь, – выдохнул Хан, касаясь губами моего уха и чуть прикусывая его, отодвинулся, давая мне свободу. Вот только я не была уверенна, хочу ли я этого, отрывисто выдохнув и осторожно разворачиваясь, чтобы заглянуть в его полыхающие бархатной ночью глаза, в которых запряталось нечто глубокое и опасное, словно мужчина что-то замышлял, чуть прищурившись и дернув черной бровью.
Мое тело полыхало в ожидании его близости и ласки, надеясь на то, что это всего лишь урок для меня, который он пытается преподать, и что через секунду он вернется ко мне, снова прижав к себе и даст волю своей страсти, как умел делать только он, заставляя мою кровь полыхать и плавиться, а тело содрогаться и сжиматься от желания ощутить его аромат на своем языке, погружаясь в него с головой.
Обхватив себя руками за плечи, чтобы скрыть свою предательскую дрожь, я пристально смотрела на Хана, который холодно хмыкнул, раскрывая холодильник и достав из него какую-то баночку и графин с водой, поставил их на кухонный стол, обернувшись ко мне в пол оборота, двигаясь при этом так плавно, лениво и грациозно, словно хищник, который пытается убаюкать свою жертву видимостью лени и расслабленности, чтобы ослабить ее панику и тревогу перед решающим выпадом.
– Безвкусное, значит, – не знаю, чему именно, но снова усмехнулся Хан, хитро стрельнув своими глазами, и устроился поудобнее, облокотившись о край стола своим бедром, потянувшись куда-то в сторону, чтобы достать высокий прозрачный стакан и неспеша налить туда воды.
Вот только он не торопился отдать этот стакан мне, поставив его рядом с собой, и посмотрев на меня горячо, хитро и облизывающе, промурлыкав:
– Безвкусное? Как это?
Продолжая просто сидеть и странно смотреть на меня, Хан протянул стакан мне, глядя пронзительно и хитро:
– Ну же, пей. Ты ведь за этим пришла сюда, верно?
Я понимала, что это все какая-то игра, вот только никак не могла понять, какая именно и что будет после того, как она подойдет к концу. Хан продолжал смотреть на меня, чуть дернув бровью и осторожно, но властно поднимая мою руку за локоть, заставляя сделать глоток.
Я подчинилась, дрогнув, и сделав маленький осторожный глоток, глядя поверх бокала в его черные глаза, в которых тонула и горела так, что не могла помочь никакая прохлада самой чистой воды.
-…этого хочешь ты, верно?
Снова промурлыкал он сладко, протяжно и приглушенно, чуть улыбаясь и щуря свои глаза, заставляя сделать еще один глоток, по-прежнему ничего не делая и не пытаясь приблизиться, чего я ждала больше всего на свете.
– Ответь, мавиш. Ты этого хочешь?
Господи, глядя в его глаза, чернее ночи, я хотела чего-то очень определенного. ЕГО!
Но, черт побери, не в таком статусе! Не в качестве его бессловесной игрушки.
Вот только голос все-равно подвел меня, когда я смогла просто кивнуть головой в ответ, снова видя, как Хан усмехнулся, кивнув головой и потянувшись к тому, что достал из холодильника вместе с графином воды. Сложно было рассмотреть в темноте, но, кажется, это была баночка с джемом…судя по аромату, с джемом клубничным.
Я дрогнула всем телом, когда он вдруг взял меня за свободную руку твердо, уверенно и даже немного резко, потянув к себе и заставляя сделать пару шагов вперед, чтобы встать между его ног, стараясь не обращать внимания на гул во всем теле, которое умоляло и требовало его близости и прикосновений.
Я боялась себя.
Боялась того, что не смогу удержаться, и в следующую секунду обхвачу его руками, прижимаясь всем телом так сильно, чтобы хрустнули кости….я хотела, чтобы он обнял меня в ответ, прижимая к себе и опьяняя своим волшебным ароматом.
Хотела от него так много, что стояла, словно стальной столб, внутри которого бурлит и полыхает лава, которую он мог разжечь одним своим черным взглядом, одним лишь взмахом своих длинных ресниц. Я пропадала в этом человеке….я сгорала в нем….я была зависима от него так сильно, словно он был моим наркотиком.
Я не смела пошевелиться, даже когда он сжал мои пальцы в своей ладони, оставив на свободе лишь указательный, который вдруг опустил в джем, не обращая внимания на мои округлившиеся глаза и попытку вырвать руку, которую поднес к своим губам, чтобы слизнуть этот ждем, медленно и горячо, глядя в мои глаза тяжело и откровенно, словно ощущая все то, что пылало внутри меня, и подливая в этот огонь даже не масло, а какую-то сверх ядовитую воспламеняющую смесь! И делал это осознанно и специально!...
Делал это так, что все внутри меня вопило и извивалось от желания, когда я глаз оторвать не могла от его губ, которые втягивали мой палец, лаская горячим языком чувствительные подушечки.
– …а я сладкое люблю, – пожал плечами Хан, как ни в чем не бывало, выпуская мой палец из своего рта, чтобы опустить его снова в джем, обмакнув пару раз и снова коснуться своими губами жадно и горячо, не давая мне возможности даже вздохнуть от колотившегося в горле сердца.
-…острое тоже люблю… – он чуть прикусил влажную от его губ кожу.
Палец за пальцем, пока не добрался до ладони, остановившись и сдержанно выдохнув, когда я была готова просто повалиться на колени, ибо ноги дрожали так сильно, что я с трудом держалась в вертикальном положении, цепляясь последними силами за воздух, в котором мерцали вспышки, словно мелкие красные искорки…или это у меня в глазах рябило от перепада напряжения в теле?
Я уже сделала один едва заметный нерешительный шаг вперед, желая лишь одного на этом свете, чтобы его губы не смели останавливаться на моих руках и продолжили свой путь, когда Хан снова сверкнул своими глазами, проговорив мило и до безумия сладко:
– но…раз уж ты настаиваешь на своем, то я принимаю твою позицию, мавиш.
Позицию?..
Я глупо моргала глазами, заворожено глядя на него, и пока с трудом понимая, что здесь происходит, потому что в данный момент во мне работало все что угодно, но только не мои бедные дымящиеся от страсти и желания мозги, особенно когда Хан снова подался вперед, обмакнув мой палец в очередной раз в джем, но в теперь проведя им по моим губам, к которым коснулся своими губами легко и ненавязчиво, чуть целуя и слизывая горячим языком джем, выдохнув свое терпкое ароматное дыхание, которым я была готова дышать вечно:
– Я услышал тебя, девочка. Сделаем так, как хочешь ты….а потом поговорим.
Подмигнув и улыбнувшись уголком чувственных губ, Хан просто оттолкнулся от стола, обходя меня и даже не касаясь, вышел из кухни, бросив напоследок сладкое и явно озорное:
– Сладких снов, крошка!
Его шаги едва слышно отдавались на лестнице, а затем и вовсе стихли, а я все никак не могла начать дышать, содрогаясь и полыхая, готовая забраться в холодильник полностью, лишь бы только сделать первый вздох и вернуться в свое более или менее нормальное состояние.
-…ничего себе охладилась… – едва смогла прохрипеть я, понимая, что продолжаю держать указательный палец прямым, а коленки по-прежнему трясутся и подгибаются, пока я купалась в его пряном аромате, словно утопающий в огромном черном океане, не в силах выбраться на берег.
Я тонула, я брыкалась и барахталась, но никак не могла спасти себя. Было слишком поздно…
То, что разжег во мне Хан было каким-то адским пламенем.
Это не поддавалось контролю.
Не могло быть потушено.
И с каждым днем я увязала в этом пламени все сильнее и сильнее, как в черной пучине, которая тянула меня на самое дно, где я просто сгорю без остатка.
Я не смогла бы сказать даже себе, сколько еще простояла среди кухни, глядя на баночку джема и графин с водой, на котором появились капельки влаги, стекающие по запотевшим стенкам.
Сколько пыталась справиться с собой и вернуться в свою голову, чтобы заставить дрожащие и горящие конечности двигаться к выходу из кухни, не в состоянии взять в руки даже стакан воды.
Кажется, было проще сразу нырнуть в бассейн, надеясь на его ночную прохладу, которая меня отрезвит и приведет в сознание….а заодно смоет его аромат, который душил и ласкал одновременно.
