Текст книги "Хан (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 34 страниц)
Я послушно закрыла дверь, чуть помедлив, прежде чем обернуться к нему, и встретиться с черными глазами, в которых разливалась обжигающая лава, отчего невозможно было найти зрачка в черной радужке едва освещенного кабинета, где на столе горел лишь одинокий ночник.
Было странное ощущение, словно от Хана исходят кусающие волны, которые касаются моего тела, будоража кровь и путая мысли. И чтобы не сгореть в них, я быстро проговорила, не отходя от двери, словно смогла бы убежать от него:
– Каан рассказал тебе о том мужчине в торговом центре?
Хан сидел в своем глубоком кресле, расставив ноги и откинувшись назад в расстегнутой до ремня светлой рубашке, крутя в пальцах золотую ручку и глядя прямо на меня, словно притаившись:
– Рассказывал.
Я переступила с ноги на ногу, в ожидании услышать от него еще какую-то информацию, но Хан продолжал молчать, глядя на меня свои тяжелым, бархатным, разъедающим взглядом.
– И?...это все?...
– Да.
– Те люди в клубе были от него?
Положив ручку на стол, Хан завернул кресло, проговорив приглушенно, но с такой внутренней силой, что я сделала шаг назад:
– Иди сюда.
Я словно перенеслась в тот день, когда решилась прийти к Хану со своей шальной идеей, умирая от страха и восхищения, впервые увидев его в стенах того кабинета, который остался в ночном клубе нашего городка, принадлежащего только ему.
В тот день я стояла перед ним, словно школьница, которая боялась даже его аромата, не смея признаться себе в том, что он околдовал меня и заворожил в первую секунду нашего ужасающего знакомства.
Теперь я была Лейлой, и столько дней прошло с момента нашей первой встречи, но я все-равно терялась каждый раз, когда слышала негу и сладость в его голосе, от которой тело наполнялось его золотом.
Как и тогда, во мне не было сил, чтобы сопротивляться ему.
Я шла, глядя в его глаза, в которых тонула, пропадая в их бархатной темноте, но не желая выбираться наружу, потому что теперь знала. И любила.
Я остановилась у стола Хана, будто окунувшись в наше прошлое, когда стояла так же, дрожа от ужаса и не веря в собственную смелость.
Я и сейчас дрожала.
Только это был не испуг.
А предвкушение.
Я дрожала от желания его прикосновений.
Его губ. И той власти, которую он имел надо мной.
– Сними трусики.
Мы словно сделали круг, вернувшись в точку отсчета, где все должно было встать на свои места, отсеяв все то, что было не нужно, и оставив лишь одно. Чувства.
То, что я видела в полыхающих глазах Хана, впитывая в себя его черную страсть и опаляющее желание.
Я снова подчинилась, делая это медленно и глядя в его глаза, не отводя взгляда, но не распахивая своего халатика, видя, как полыхнуло в черном зрачке, словно в нем взорвалось что-то.
Он всегда играл со мной изощренно, томно и чувственно, опаляя своими эмоциями, своей силой, делая это столь тонко и умеючи, что я сама хотела отдаться в его власть, позабыв обо всем на свете.
Но теперь я знала, что Аля застыла бы у края стола, сжимая свои влажные от страсти трусики в руке, ожидая дальнейших указаний от своего черного короля, боясь его в такой же степени, в какой и желая.
Но только не Лейла.
Не обращая внимания на то, как чуть дернулась его бровь и черные глаза прищурились лукаво и явно очень заинтересованно, я не стала дожидаться дальнейших указаний свыше, сделав те два шага, которые разделили нас, и садясь на его бедра, что уже не могли скрыть того, что вся его страсть и желание вибрировали, упираясь в ширинку и потянувшись ко мне.
Хан был всегда готов.
Всегда возбужден.
Всегда сдержан.
Даже если в этот раз, я сама потянулась к его губам, обхватывая за шею и буквально насаживаясь сверху на его бедра, которые едва заметно дрогнули, подавшись вперед, даже не смотря на то, что нас по-прежнему разделяла ткань его темных брюк.
Хан не шелохнулся, словно проверяя свою выдержку на прочность, когда я медленно проведя кончиком языка по его терпким горячим губам, не в силах скрыть того, что не могу надышаться его ароматом, и проникая осторожно во внутрь, чувствуя опьяняющую силу над ним, когда его ладони вцепились в подлокотники с такой силой, что натянутая темная кожа издала весьма слышный скрип.
Нет, не удержишься.
Ты хочешь этого не меньше меня, даже если планировал что-то другое.
Этого нельзя было скрыть в том, как изменилось его дыхание, став отрывистым и обжигающим.
Как заерзали его напряженные бедра подо мной, словно стараясь прорваться через прочную ткань и дать свободу тому сумасшествию, которое сжигало нас двоих, как бы сильно мы не сопротивлялись этому.
Я еще не успела вкусить его аромата и терпкости вкуса, пробравшись в рот, когда Хан глухо застонал, с силой сжимая своими руками и заставляя выгибаться под его напором, чтобы только позвоночник остался цел.
Его горячий бархатный язык ворвался в меня первым, не дав возможности даже втянуть воздуха, наполненного его ароматом и жаром наших тел, проникая резко, горячо и сладостно. Он повелевал, управлял, заставлял вкусить его и подчинится, что я делала с восторгом и неземным блаженством, обхватывая его за шею сильнее и прижимаясь так сильно, как только могла.
Я скучала по нему каждую секунду своей жизни.
Я хотела его каждую минуту своего существования, сходя с ума оттого, что не могу всегда быть рядом.
Он был моей жизнью.
Моим наркотиком.
Моей восточной сказкой, в которой я парила в облаках, утопая в бархатной ночи.
Я запротестовала в его губы, когда потянулась к ширинке, чтобы освободить его рвущееся наружу возбуждение и мое кипящее золото как можно быстрее, что мог сделать только он, но Хан отбросил мои руки, вдруг поднимаясь на ноги, и держа меня на весу, но лишь на долю секунды.
До того момента, как я не оказалась прямо на его рабочем столе, уложенная и распластанная на спине, ахнув, когда Хан выпрямился, надо мной, полыхая своими глазами так, что стол подо мной запросто мог загореться.
Я потянулась к нему снова, чтобы уложить на себя, он Хан откинул мои руки, хмыкнув на мой вопль протеста, и обхватывая руками за бедра, чтобы резко и грубо развернуть меня, уложив на живот и придавив рукой к столу, отчего его край оказался как раз на линии живота и обнаженных бедер.
Полы коротенького халата взметнулись, обнажая мои ягодицы, и я радостно дрогнула, когда за моей спиной раздался резкий и отрывистый звук открывающейся ширинки.
Я так ждала этот ВЖИК, что закусила губу, едва не застонав заранее, и не понимая, зачем Хан прижимает меня к столу ладонью, словно я могла сбежать.
Теперь он не выгонит меня из своего кабинета, пока я не получу то, что так хочу…или я умру от этого напряжения и кипящего золота внизу живота, отчего становилось просто физически больно.
Я слишком поздно поняла, что Хан задумал, совершенно не ожидая того, что горячая ладонь, от которой я ожидала только ласки, вдруг опустится на мои ягодицы с оглушающим шлепком, вырывая сиплый крик.
– ХАН!!!
– Молчи, мавиш, и слушай!
Я сжалась под его рукой, зажмурившись и понимая, что на этом все так просто не закончится, чувствуя, как горят ягодицы, словно мне только что приложили на них раскаленный утюг.
Попытавшись пошевелиться или сползти со стола, я заранее знала, что эти телодвижения обречены на провал, потому что моей силы было явно не достаточно, чтобы противостоять Хану. Ни морально, ни физически.
Я дрогнула, ожидая нового удара и новой боли, когда почувствовала кончики его пальцев, которые касались моей пылающей от боли кожи, продвигаясь мучительно и медленно сначала по округлой попке, а затем по ложбинке все ниже и ниже, и проникая в лоно сзади, отчего я не смогла удержать судорожного хриплого вдоха.
Что он творил?
Я кусала губы, чтобы сдержать стоны, когда его пальцы стали двигаться во мне, создавая то трение, от которого невозможно было не потерять голову. Они растягивали меня изнутри, поглаживая чувствительные стеночки, пробираясь с каждым своим движением все глубже.
– Первое, что ты должна запомнить, мавиш – чтобы с тобой не происходило, где бы ты не была, о чем бы не думала и кого бы не видела, первым, кто должен об этом узнать – это я.
Его ладонь со шлепком опустилась на ягодицы снова, отчего я взвизгнула, покрываясь потом, от такой резкой смены ласки на грани безумия, и боли на грани рыдания.
– Ни Искандер, ни Неслихан, это должен быть я, – очередной шлепок, от которого мир потемнел перед глазам, и боль опалила снова с такой силой, что я всхлипнула, – ты поняла меня, мавиш?
Всхлипнув, я промычала в ответ, зажмурившись и напряженно застыв, боясь даже вздохнуть, когда Хан промурчал надо мной сладко и тянуче, словно темный душистый мед:
– Гузаааааааааль.
Я испуганно застыла, ахнув, когда он склонился надо мной и вместо его пальцев моей раскаленной от боли кожи коснулись его мягкие губы.
Это сочетание обжигающей боли и плавящей страсти выворачивали душу наизнанку, бросая ее высоко над землей познавать новые грани чувственности.
Я судорожно хваталась дрожащими пальцами за гладкий отполированный стол, постанывая и утыкаясь лбом в прохладную плоскую поверхность, от которой пахло смолой и лаком, когда его жадные губы проделали тот же путь, что до этого пальцы – сделав круг по ягодицам и касаясь шелковым горячим языком горящего чувственного нутра, отчего перед глазами просто проносились миллиарды звезд и золотые галактики.
Опустившись на колени у стола, Хан терзал меня свои языком, лаская им глубоко и убивающее медленно, отчего я выгибалась, не в силах прервать эту пытку и оттолкнуть его, или умолять, чтобы он сжалился и дал волю своим чувствам, прекратив это мучение, от которого можно было сойти с ума.
Оно прекратилось неожиданно, когда Хан поднялся с колен, снова возвышаясь надо мной и разворачивая меня на спину – дрожащую, влажную и еле дышащую, – пододвигая к себе на самый край стола и раздвигая ноги, чтобы податься вперед, коснувшись своим вибрирующим возбуждением умоляющих складочек лишь на чуть-чуть, проскользив вверх и вниз, но не проникая в меня.
– И второе. Никогда не смей уходить куда-либо, не поставив в известность меня.
Он подался вперед бедрами так резко и жестко, что вошел в меня до самого глубоко предела, куда дальше было не прорваться, не разорвав, и снова уколов острой болью, отчего я всхлипнула и попыталась отодвинуться, чего мне не дали.
– Скажи, что поняла, мавиш.
-..я поняла. – всхлипнула я, замерев и боясь, что боль может снова повториться, когда Хан уперся ладонями об стол по обе стороны от моей головы, склонившись и целуя меня мягко и нежно, выдохнув в мои влажные губы, едва касаясь их:
– Гузаааааль…
Я не смогла расслабиться сразу, боясь, что будет еще и «Три», даже когда Хан стал двигаться осторожно и медленно, входя и выходя почти полностью, но не пытаясь больше причинить боли.
И мой испуг прошел слишком быстро.
Уже через минуту, я отвечала на каждое движение его горячих терпких губ, вплетаясь пальцами в черные волосы, не боясь испортить его всегда идеальную прическу, двигаясь вместе с ним, и улавливая ритм его движений, чтобы обхватить ногами за бедра, притягивая к себе и двигаясь в унисон с этим сильным стройным телом.
Я упивалась его нежностью, его губами, которые не отпускали моих ни на секунду.
Его родным ароматом, который хотела ощущать на себе каждой клеточкой тела.
С упоением я впивалась ноготками в его спину, распахивая рубашку, чтобы быть еще ближе. Чтобы наши полуобнаженные тела нашли как можно больше контакта кожа к коже, увеличивая это трение, в котором сейчас заключалась вся моя жизнь.
Весь мой полыхающий мир, который должен был разрушиться и осесть золотой пылью первыми раскатами взрывов внутри меня, когда мое желание лопалось, выпуская на свободу электрические заряды, пронзающие все тело, отчего судорожно ловила ртом воздух, выгибаясь в руках Хана, которые сжимали с силой, не давая мне остановить его ритмичных, усиливающихся движений.
Он не останавливался, даже когда последняя мелкая дрожь окутала мое тело, отчего я подрагивала и всхлипывала, чувствуя, как стол под моей спиной стал мокрым от чувственного танца наших тел, а резкие движения Хана стали еще более быстрыми и глубокими, когда он застыл на одной точке, вдавливаясь в меня с такой силой, что снова стало больно….но так непередаваемо приятно!
Я лежала под ним, блаженно растянувшись и крепко обнимая за напряженную спину, ощущая ладонями, как все еще продолжают напрягаться его упругие мышцы и ткань рубашки стала влажной, не обращая внимания на то, что мы лежим прямо на столе, и даже не думая о том, что это может быть не очень удобно.
– Все хорошо, мавиш? – прошептали горячие влажные губы, когда Хан пошевелился первым, чуть касаясь ими моей щеки и целуя осторожно, но долго скользя, отчего я широко улыбнулась.
– Просто отлично, – выдохнула я, почувствовав, как его губы растянулись в улыбке, касаясь моей кожи, – лучше даже быть не может…
– Еще как может, глупышка, – он чуть укусил меня, зашевелившись, чтобы подняться самому и посадить меня, – но уже не сегодня, иначе Неслихан нас поймает, как школьников.
Хан поднялся, застегивая ширинку и снимая с себя влажную и помятую рубашку, которую просто откинул куда-то в сторону, загадочно улыбаясь, и протягивая мне упаковку влажных салфеток, которую извлек из нижнего ящика стола:
– Странным будет, если ты сразу побежишь в ванную после разговора со мной.
Да, наверное, он был прав, и я неловко сползла со стола, смутившись и благодарно покосившись на Хана, который, чмокнув меня в затылок, отправился к двери, чтобы открыть ее, дав мне немного личного пространства и возможность заняться собой.
– А теперь срочно спать. Утром ранний подъем никто не отменял. На работу едем как обычно, чтобы не вызывать никаких подозрений.
Выкидывая использованные салфетки в мусорку под столом, надевая трусики и тщательно поправляя на себе халат, я обернулась на Хана, который снова вернулся к столу, заняв свое место:
– Ты думаешь, за нами будут следить?
– Будет утро, будет новый день, и мы все узнаем. А теперь сладких снов, девочка, – как всегда в своем загадочном стиле ответил Хан, полыхнув глазами и улыбаясь так, что показались его сладкие ямочки на щеках, когда я понимала, что узнать что-либо еще у меня явно не получится.
Меня нежно, но целенаправленно отправляли из кабинета в свою спальню, на что я послушно кивнула, развернувшись к двери, когда сильные длинные пальцы Хана вдруг обхватили мое запястье, а черные глаза лукаво и горячо полыхнули:
– Не пожелаешь своему братику спокойной ночи?
Вот ведь засранец!
И как только я забыла, что у нас была война!
Боже, а счет-то какой?...
А то, что творилось сейчас – это было просто обучение/наказание или эту фееричную встречу тоже считать?!
Если считать, то я в ооооочень большом пролете!
Словно читая мои мысли, улыбка Хана стала очаровательной, но такой лукавой, что, обязательно хотелось что-нибудь ему сделать!
– Спокойно ночи, братец Теоман! – сладко улыбнулась я, склонившись над ним так, чтобы халатик распахнулся, показывая грудь, и потянувшись к губам, чтобы в последний момент скользнуть по его щеке, чуть прикусывая как раз за сладкую ямочку, что я мечтала сделать уже давно.
– Горячих, нескучных снов, мавиш, – смеялся Хан, когда я продефилировала на все еще дрожащих ногах до двери, выплывая из кабинета и тихо прикрыв за собой дверь.
– Все нормально прошло?! – тут же кинулась ко мне Неслихан, стоило мне только появится на пороге спальни, прозрачно краснея и благодаря бога за то, что в комнате было сумрачно темно.
Я быстро закивала в ответ, надеясь, что по мне не слишком видно то, как влажно горят мои глаза и какой помятый, но по-глупому довольный у меня вид, даже не смотря на то, что мой зад горел, словно его поджаривали в аду и между бедер тоже немного саднило и горело, но было приятно чувствовать даже это.
Понимая, что от меня наверняка пахнет Ханом, я поспешно отошла на другую сторону кровати, осторожно заползая на нее, чтобы случайно не поморщится, и махая на поднос с едой, в тот момент понимая, что оставила телефон в кабинете Хана и нужно где-то найти бумажку, чтобы общаться с Неслихан.
Не знаю, что с нами случилось – было ли это от пережитого стресса, небольшого количества выпитого спиртного, или от чего-то еще, – но мы съели с Неслин все содержимое подноса, блаженно растянувшись на кровати и укрываясь пледом.
И вроде бы теперь все было хорошо, все вопросы были решены, мы были дома в целости и безопасности под защитой наших кареглазых мужчин, и отделались легким испугом. Если не считать моих отбитых ягодиц!
Искандер тоже был дома пьяный и довольный…вот только сон все-равно не шел.
Нет, я не боялась больше тех мужчин из бара, даже если их лица стояли передо мной.
Я была уверена, что они напрямую связаны с тем сероглазым, который натолкнулся на нас в маркете якобы случайно, и почти на сто процентов верила в то, что завтра утром все мои мысли подтвердятся.
Паники не было, я знала, что Хан со всем разберется.
Он был той каменной стеной в моей жизни, за которой был не страшен никакой шторм.
Вот только…что я об этой стене знала?...
«Расскажешь мне о вас еще?...» – быстро нацарапала я в блокнотике, протянув его Неслихан, которая улыбнулась, поворачиваясь на бок, чтобы лежать лицом ко мне.
-Конечно! Нам не дали договорить в полицейском участке! На чем я остановилась?
«Хан не хотел быть бандитом»
– Точно. Не хотел, – Неслихан тяжело выдохнула, когда я поспешно легла, полностью копируя ее позу, и укрывая нас пледом сильнее, сжимая под ним ее хрупкую ручку, – только, наверное, даже если ты где-то проходишь мимо таких, как был Вурал бей, то твоя судьба меняется, не спросив тебя. Тео и Рей были всего лишь одними из охраны, но, видимо, он уделял им слишком много внимания, что было заметно всем…в том числе недругам. Я не знаю, сколько еще раз спасали жизнь своего нового босса мои братья, лишь по тому, как вокруг нас менялась обстановка, я могла судить, что и наша жизнь меняется. Скоро мы поменяли квартиру и машину. Братья пропадали сутками на работе. Теперь у нас была в достатке еда, стала совсем другой одежда…вот только радости не стало. Первое покушение на нас было совершено еще в то время, когда Вурал бей был жив. Я не знаю, какой статус в новом мире был у брата, знаю лишь то, что враги посчитали брата опасным. Или же просто хотели убрать, понимая, что пока он жив будет жив и сам Вурал….
Руки Неслин стали холодными, но не задрожали, когда я потянулась к блокнотику, чтобы быстро нацарапать и как-то отвлечь девушку от жутких воспоминаний:
«Об этом говорил Искандер в камере? После этого ты стала заниматься борьбой и научилась стрелять?»
Неслихан закивала головой, чуть улыбнувшись, но это получилось очень грустно и тяжело:
– Знаешь, это у такого бандита, как Вурал бей, были охранники и люди, готовые умереть за него, а у нас не было ничего, кроме пары пистолетов. Патроны в них быстро закончились, наша новая машина превратилась в решето, когда Тео и Рей стали биться на кулаках с десятком вооруженных негодяев. Я же все время сидела в машине, сходя с ума оттого, что не могла помочь моим братьям, и видя, как на них появляется все больше и больше ранений…
Едва ли я могла представить, насколько тяжело и жутко это было перенести молоденькой хрупкой девочке, даже если сама побывала в такой ситуации…вот только теперь у Хана были те самые люди, которые были готовы умереть за него.
Но даже тогда это было страшно до жути…
– Нас бы просто раздавили, если бы не успел приехать сам Вурал…братья были ранены, но остались живы, но уже тогда стало ясно, что наша жизнь никогда не станет прежней. Я стала учиться бою и стрелять, братья предпринимали все меры, чтобы обезопасить меня….а потом подонки украли отца.
Когда Неслихан прикрыла глаза, я сжала ее ручку сильнее, пытаясь поддержать и показать, что я рядом, на что девушка мягко улыбнулась, тяжело выдохнув и сокрушенно покачав головой:
– Когда об этом стало известно, меня срочно перевезли в дом Вурал бея, а братья пропали на много дней, не отвечая на звонки, и не пытаясь выйти на связь…спустя пять дней Рей и Тео вернулись. Отец был едва жив, но ослеп от пыток над ним…
Я потянулась дрожащими пальцами, чтобы осторожно стереть хрустальную чистую слезинку Неслихан, которая покатилась по ее щеке, не в силах передать словами, как больно и страшно было от ее рассказа, даже если бы могла при ней говорить, ведь то, что она рассказывала, было очень тяжело пережить. Эти воспоминания ранили ее даже спустя много лет, выворачивая мою душу наизнанку и сдавливая в кровь.
-…горячая кровь моих братьев не дала им остановиться, а Вурал бей дал им своих людей, власть и связи, чтобы отыскать каждого, кто был причастен к страданиям нашего отца…, – Нслин вздохнула тяжело и протяжно, словно желая вернуться назад и изменить все то, что происходило с ними, – Тео опять пропал, оставив Рея со мной. Он вернулся только через несколько месяцев, убив всех до последнего, кто посмел тронуть отца….вернулся уже Ханом. Мужчиной с жуткими холодными глазами, которого стали обходить стороной и бояться. Он стал правой рукой Вурал бея, смирившись с тем, что пути назад уже не было и нужно идти только вперед.
Неслихан вздохнула еще раз, положив свою прохладную ладошку на мою, обнимающую ее за щечку.
-Знаешь, бандиты не живут долго…когда отца Каана и Искандера убили, вся эта черная империя должна была перейти в руки их старших сыновей, но они отказались еще задолго до этого, не захотев становиться частью преступного мира. Во главе всего встал Тео. А Каан и Берк поделили бизнес, приняв управление над сетью отелей…Вот так все и было.
Мы еще долго лежали, обнимая друг друга, и крепко прижимаясь под мягким пледом, погрузившись в свои мысли.
Неслихан вероятно вспоминала свое прошлое, иногда начиная хмуриться, или улыбаться грустно и измученно. А я раз за разом прокручивала в своей голове жуткую историю жизни Хана, удивляясь стойкости его духа и непоколебимой твердости, которая не давала ему остановиться.
Оставшись без родителей, будучи ребенком, он смог выстоять в этом жестоком мире, не сдавшись.
Смог создать и спасти свою новую семью, дав ей кров, защиту и уверенность в завтрашнем дне.
Теперь я понимала, что рассказ о тренере Хана из его детдома был правдивым, с одной лишь поправкой на то, что тренер был жив и сейчас находился под этой крышей, живя спокойной размеренной жизнью, и оберегаемый своими детьми, пусть даже они были не кровными.
Он убил его для всего мира, чтобы отец мог спокойно жизнь новой жизнью.
Как сделал это и со мной.
Я все думала и думала, спотыкаясь в своих мыслях всегда лишь об одно обстоятельство.
« …а жена?»
Прочитав, Неслихан сморщилась, едва не фыркнув, и дрогнув, словно ей в ту секунду стало противно даже думать о той женщине, которую я видела лишь изредка с того момента, как попала в этот дом. Можно было бы даже подумать, что вопреки словам Хана, она не живет здесь:
– Бывшая жена! – поправила быстро Неслихан, но все-таки продолжила, – Зачем ты думаешь об этой полоумной, сестренка? Не забивай голову лишними мыслями особенно о такой, как она!
«…просто я ее почти никогда не вижу…»
– И хвала небесам за это! Чем меньше она находится дома, тем лучше!
Пришлось мучительно долго смотреть на Неслихан, которая поджала губки, явно не желая больше говорить о ней, даже если меня эта тема теперь интересовала так же сильно, как прошлое Хана.
«…она не живет здесь?»
– Поверь мне, крошка, если бы не жила, все было бы гораздо проще! Потому что с ней одни только проблемы! Но обо всем этом узнаешь позже, а теперь спи!...
Неслин потянулась ко мне, чтобы поцеловать, тут же закрывая глаза и давая этим самым понять, что на сегодня наши разговоры окончены.
Уже через несколько минут дыхание Неслихан стало глубокое и ровное, а ресницы не дрожали, потому что моя боевая смелая сестричка крепко уснула, продолжая обнимать меня своими мягкими руками, а все никак не могла уснуть.
Время неумолимо двигалось к утру, времени, чтобы выспаться и быть готовой к новому дню, становилось все меньше и меньше, но сон так и не шел.
Из головы не выходил Хан, его отец, и то, как все сложилось в его жизни…теперь все факты, которые я знала раньше, складывались в одну целостную картинку.
Пробелы оставались лишь в этой непонятной истории с женой.
Бывшей. Фиктивной.
И тем сероглазым человеком и его людьми в баре.
Промучившись еще какое-то время, и посомневавшись лишь пар секунд, я все-таки осторожно выскользнула из-под ручки Неслихан, укутав её в плед, и тихо вышла из спальни, остановившись у закрытой двери, потому что сердце заколотилось оттого, что я собиралась сделать.
Боясь, что если буду думать об этом еще хоть секунду, то испугаюсь окончательно и передумаю, я двинулась вперед совершенно бесшумно своими босыми ногами, крадучись дошагав до кабинета и осторожно заглядывая в него.
Нет, Хана не было на своем любимом месте, но когда мой взгляд упал на стол, я не удержалась от радостной и совершенно глупой улыбки.
Хороший стол! Удобный! И кабинет тоже!
Не уверенная в том, что я иду в правильном направлении, я все-таки шла вперед, понимая, что не очень-то хорошо запомнила, где именно находится спальня Хана, остановившись у одной из ряда одинаковых дверей, и понимая, что дальше я никуда не пойду.
Почему?
Лишь здесь я ощущала аромат, который парил в моей крови золотыми блестками, воспламеняя тело каждый раз, стоило только бархатному черному взгляду остановиться на мне из-под тени пушистых длинных ресниц.
Потоптавшись у порога, я все-таки осторожно приоткрыла дверь, заглядывая в святая святых – спальню Хана, куда не позволила бы себе зайти никогда…если бы не могла уснуть, думая о нем.
В комнате было темно, и невозможно было рассмотреть ничего, кроме большой кровати посреди комнаты у дальней стены, и окна, занавешенного жалюзи, сквозь тонкие полоски которых пробивался рассеянный свет луны. Но даже этого света было достаточно, чтобы увидеть любимую стройную фигуру, которая растянулась на подушках, закинув одну руку за голову, а вторую откинув легко поперек кровати.
15 глава
Хан спал?
И почему только меня это так удивляло?
Словно он не был человеком, который может спать, страдать, переживать…любить.
Не знаю, откуда во мне появилась смелость, чтобы сделать шаг вперед, и войти туда, куда меня не приглашали, но, прикрывая за собой дверь, я подпрыгнула на месте, услышав за спиной томный и ленивый голос, от которого стало горячо во всем теле:
-Решила продолжить обучение, мавиш, или пришла придушить меня подушкой за причиненный вред?
Не удержавшись, я хихикнула, даже в этой темноте видя, как блестят его черные глаза:
– А что, можно попробовать придушить?
– Попробовать всегда можно, но вот за последствия я не ручаюсь, – буквально промурлыкал Хан, зашевелившись под тонким покрывалом, которое не могло скрыть его нарастающего возбуждения.
-…я сюда не за этим пришла, – пришлось кашлянуть, чтобы проговорить это и не поддаться нарастающему жару, даже не смотря на то, что мои бедные отбитые ягодицы со временем стали гореть лишь ее сильнее.
– Правда? – усмехнулся Хан, и в темноте сверкнула его обворожительная улыбка.
Нет, теперь я уже не была уверенна в том, что это была правда, застыв на секунду и просто кивнув головой, прекрасно понимая, что Хан все-равно все поймет.
– Хорошо, тогда зачем же ты пришла, девочка?
-…не могу уснуть.. – совершенно глупо и по-детски пролепетала я, покраснев оттого, как наивно это прозвучало, и услышав в своей голове голос Хана с той первой ночи нашего неудачного и фееричного знакомства, когда он проговорил: «Как школьница….».
Время шло, я менялась, но перед его жарким, черным, обволакивающим взглядом я всегда была той самой школьницей, которая терялась при нем, совершенно завороженная и такая влюбленная.
Я поздно подумала, что Хан был не из того типа мужчин, которые станут жилеткой для плача или мягкой подушкой, почувствовав, как на теле вслед за жаром выступили капельки холодного пота…
…вот сейчас он скажет идти к себе, и ждать звонка будильника, а потом засыпать на ходу весь день, и я послушно уйду, раздавленная и расстроенная, и уж теперь точно не смогу уснуть, придумывая план мести.
Хан хмыкнул в темноте, неожиданно откидывая часть своего покрывала, чтобы освободить место рядом с собой, и проговорил тихо и мягко:
– Гель… (тур. Иди)
На секунду замерев и не веря собственному счастью, я не смогла сдержать широкой улыбки, поспешно прошагав до его кровати, и осторожно вытягиваясь рядом с ним, окрыленная и счастливая, чувствуя, как Хан укрывает меня сверху мягким, приятным на ощупь покрывалом, разворачиваясь боком и прижимаясь к моей спине всем горячим телом, обнимая рукой.
Это был мой самый настоящий Рай!
И больше ничего было не нужно, когда я притихла, надеясь, что в этой темноте не слышно, как грохочет мое сердце, захлебываясь от восторга и непередаваемой нежности.
Жар его сильного, стройного тела.
Его пьянящий аромат.
Его надежные руки были той нерушимой стеной и опорой, за которой был не страшен ни один жизненный шторм.
Растянувшись в его объятьях и ощущая терпкое вкусное дыхание на своей шее, я хотела остановить время, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась, прошептав:
– Ты не злишься?...
– А похоже, что злюсь? – усмехнулся он, чуть касаясь губами кончика моего уха, отчего золото в моей крови стало медленно, но верно нагреваться, пробуждая в теле гул, отчего оно становилось тяжелым и излишне чувственным, словно оголенные провода.
– ..не похоже…
Хан усмехнулся снова, не пытаясь, однако, сделать и попытки, чтобы начать приставать, и дыша глубоко и ровно, пока я блаженно вдыхала его аромат в себя, купаясь в нем и наслаждаясь всем существом.
– Тео?... – прошептала я, словно пробуя на вкус его имя, произнося его впервые и чувствуя, как напряглась рука мужчины, обнимающая меня.
– Тео? Странно слышать это из твоих уст, девочка.
– И мне странно…. – помолчав, потому что не была уверена в том, следует ли это говорить именно сейчас, и боясь нарушить наш маленький темный рай, я все-таки просипела едва слышно, – …я узнала о том времени, когда ты был именно Тео, а не Ханом…
Напряженно застыв, я ожидала его ярости.
Того, что сейчас он отправит меня спать к себе, но Хан снова усмехнулся, чуть покачав головой:
– Стараниями моей дорогой сестренки?
– Пожалуйста, только не ругай ее!!!
– Не буду. Рано или поздно ты бы все-равно узнала…
Это было сказано так обреченно и тяжело, словно Хан не хотел этого, но я не понимала почему? Что был в его прошлом, что заставило бы меня испугаться или отвернуться от него?
