Текст книги "Лунная песнь (СИ)"
Автор книги: Елена Шелинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Я вдруг поняла, что сейчас будет и протестующе замычала, чувствуя промчавшийся по телу адреналин.
Мгновенье, руку, там где рос и наливался этихелий, пронзила жгучая, самая невыносимая боль в моей жизни. Тело выгнуло дугой. Вспыхнули черные мушки.
И мир погрузился во тьму.
* * *
Я – лишь призрак, невоплощенный в физический мир дух. Сгусток энергии, метающийся в фиолетовом тумане тонкого мира, клубящимся тёмными ужасающими тенями.
Они сновали вокруг, тянулись ко мне, движимые желанием как можно скорее поглотить, сделать своей частью. Сущности терзал ненасытный первобытный голод хейви. Вечное проклятье, оно же суть природы злобных духов, порождений недр земли.
Во мне теплилась духовная сила, мерцающая среди сгущающейся темноты. Она влекла тени, как влечет ночных существ огонёк, но она же и обжигала, не давала пожрать мою суть, пока та светила достаточно ярко. И чем дольше длилась гонка, тем слабее я становилась, тем ближе подбиралось зло.
Я не помнила своего имени. Где и кем была до того момента, когда оказалась втянута в гонку, где имею лишь роль добычи для вечно голодных сущностей, устроивших охоту. Я знала лишь то, что едва я сдамся, наступит конец моему бытию. Наступит ничто.
Изредка, словно в насмешку, рядом разливался мягкий белый свет. Он то приближался, обдавая приятным теплом, то отодвигался и угасал. Тени расступались, боясь к нему прикоснуться, и в их движении виделся панический страх.
Я с надеждой тянулась к этому свечению, но призрачная рука находила лишь пустоту. А свет приходил и исчезал, принося мимолетное облегчение в жуткой гонке за мою душу…
– Не бросай меня! – новая попытка поймать бестелесное. Тьма плотоядно ждала, когда свечение уйдет, чтобы продолжить занятную игру.
Но свет, начавший было меркнуть, вдруг двинулся ко мне. Его тепло обволокло, согрело.
И постепенно зажгло меня саму, давая силы ярче гореть. Сущности со злобой отшатнулись, взвились, но их гнев ничего более не значил.
Только тепло и свет. Свет и тепло.
Запах спирта и медикаментов, напоминающие о больничном блоке общежития. Так я в Галентене? Мне всё это приснилось?…
Распахнула глаза, и тут же наткнулась взглядом на стол. Вскрытая упаковка шприцов, стеклянные коричневые ампулы. Охапка лекарственных трав, стоящих в воде и россыпь костяных амулетов с рунами. Сквозь витражи окна по мебели и светлым деревянным стенам танцевали цветные блики.
Я не заметила ничего лишнего, – никаких украшений, личных вещей. Комната была абсолютно безлика.
Но я уж точно не в больничном блоке.
В теле присутствовала слабость, как после гриппа, но в целом, я чувствовала хорошо. Сделала пару вдохов и скривилась, поняв, что насквозь пропахла потом. НЕ помешало бы принять душ или сходить в баню.
Захотела подняться, но что-то мешало. Я завертелась, пытаясь скинуть мешающее мне вместе с одеялом, повернулась на другой бок и… лицом к лицу оказалась с Иллианом.
Он спокойно спал. Прямо рядом со мной, правда, не под самим одеялом, а на нём, но при этом закинув на меня руку.
Я несколько секунд оторопела пялилась на лицо наследника Нэндос, который одни предки знают что забыл со мной в одной кровати, а затем неуверенно потрясла его за плечо.
После короткого промедления, он распахнул сонные глаза, моргнул, а затем тепло улыбнулся:
– Пришла в себя?…
Отодвинулась, чувствуя, как загорелись мои щеки.
– Что ты тут делаешь?..
– Так ты сама попросила меня остаться, – сообщил Иллиан.
– В каком это смысле?…
Наследник без сильной спешки убрал руку, присел и потянулся. Он был в простой домашней одежде, свободных штанах и льняной рубашке. Взлохмаченные волосы требовали расчески.
– Ты бредила два дня, – наконец, заговорил наследник. – После удаления этихелия твоя душа боролась с успевшей проникнуть в тело энергией хейви. И еще, кстати, у тебя подскочила температура. Ослабший организм не справился с нагрузкой, и рана после удаления этихелия воспалилась… Не буду пугать подробностями, сейчас все хорошо. Я начал колоть курс антибиотиков.
– Колоть? Мне? То есть, сам?…
– Понимаю твое недоумение, но на данный момент я единственный дипломированный медик на все Оби. Оставлять сепсис на знахарей – плохая идея, благо, я благоразумно привез с собой немало лекарств и антисептика.
– А зачем было… вот это вот все? – я красноречиво показала на его персону на своей кровати. Почему-то сейчас я могла думать только об этом, словно присутствие Иллиана так близко напрочь лишило меня способности рационально мыслить.
– Повторяю, ты сама просила. Каждый раз, когда я приходил к тебе перевязать рану или сделать укол. Сначала я подумал что это бред, но… думаю, дело в крови высших духов, которых хэйви не могут переносить. Моё присутствие явно благотворно сказывалось на твоем состоянии. Когда я понял это, я решил попробовать остаться с тобой ночь. И как видишь, ты, наконец, пришла в себя, критический момент остался позади. Ты поборола болезнь, Лия.
Первые мгновения я не понимала о чем он, потом медленно подняла правую руку и уставилась на свежую бинтовую повязку.
– Гнильянка… – пробормотала я. – Гнильянка… а что там с Сэндомом?.. Вы помогли ему?..
– Ты о том молодом мужчине из твоего клана, что хотел меня убить? Он мертв, Лия. Болезнь убила его. Точнее, его целенаправленно убито то, что всё это время им руководило.
Услышанное ударило по вискам тяжёлым мешком. Я оцепенела, прокручивая в голове фразы Иллиана.
Ложь. Это не может быть правдой…
– Значит, ты действительно его хорошо знала?
– Он был моим другом, – скупо ответила я.
Проклятый Север. Он никогда не перестанет забирать близких мне людей.
– Соболезную, Лия… но я должен тебе сказать кое-что ещё. Сэндом – не простой заражённый. Он тот, кого коснулся могущественный хейви. Это твой друг принёс болезнь в поселение. Его разум не принадлежал ему. После заражения он превратился в марионетку темных сил, выполняя их желания. Поэтому он и хотел меня убить даже под угрозой разоблачения. Хейви ненавидят высших духов и тех, в чьих жилах течет их первозданная сила.
Марионетка?.. Такое возможно? Холод скользнул по позвоночнику.
– Значит, Сэндом и был тем самым разыскиваемым нами источником?…
– В каком-то смысле да. Первозараженным. Ключом, который поможет понять, где находится хейви, которого необходимо уничтожить для выздоровления уже заболевших.
– Но я же смогла выздороветь…
– Гниль хейви не успела проникнуть в твою душу. Но для спасения остальных нужно уничтожить темного духа, иначе…
Иначе смерть, прочитала я по губам наследника Нэндос, который не стал произносить это вслух.
– Сэндом был хорошим человеком… – тихо сказала я. – Он не заслужил такой участи… Никто не заслужил.
– Да, человеком он был действительно хорошим…
Я подняла бровь, смутно читая между строк какой-то непонятны пока мне намек.
– Ты должна знать его сестру.
– Мирра… Мирра, а что же с ней?! Сэндом говорил, что она отравилась, но если в действительности он был зараженным под действием дурманящего воздействия, то Мирра, должно быть…
– Она здорова. Благодаря действиям твоего друга. Он скрывал от окружающих признаки болезни при помощи грибов-ползунков. Они же являются хорошим средством, чтобы не заразиться от больного. Из-за побочных действия для здорового человека при регулярном употреблении этого гриба, мы не могли его использовать, но Сэндом накачивал свою сестру их отваром. Мы нашли её в очень плачевном состоянии, но у бедняжки нет гнильянки, и она должна поправиться.
Я вспомнила, как Сэндом дал мне выпить странной грибной бурды. Глаза предательски защипало.
– Он боролся с воздействием темного духа. Но эту битву невозможно выиграть.
Закрыла лицо одеялом. Только бы не разрыдаться на глазах наследника Нэндос. Не сейчас.
На плечи легли руки. Несмело двинулись, и взяли в кольцо. Я вздрогнула, но не отстранилась. Хотела быть сильной, но не смогла.
Не было произнесено слов соболезнований, да и меньше всего я нуждалась в пустых речах. Иллиан наклонился ко мне так близко, слишком близко, но после борьбы с тьмой хейви, где Иллиан и стал моим теплом, моим светом и оберегом, тело не противилось этой близости.
Одно лишь его присутствие рядом дарило душевный покой. Казалось, я могу просидеть так целую вечность. Что-то теперь связывало нас, какая-то незримая, но крепкая нить на самом тонком из возможных планов. Я оказалась обязана сохранению своей души наследнику враждебного клана… Как бывает превратна судьба, какие странные пути выбирают нам наши предки.
– Тебе надо что-нибудь поесть… Я прикажу подать завтрак.
– Завтрак? – я выпустила одеяло из рук и подняла лицо.
– Тебе, правда, нельзя ничего существеннее бульона, – Иллион мягко улыбнулся. – И никакого кофе. Разве что, сладкий некрепкий чай. С четырьмя пакетиками сахара.
Я с легким удивлением фыркнула. Запомнил, надо же. Тогда в поезде он был куда более внимателен ко мне, чем я могла бы подумать.
– Душ за той дверью. В шкафчике есть домашние халаты. Тебе прислать в помощь служанку? Ты пока ещё очень слаба…
– Спасибо, – мотнула головой. – Хотелось бы справиться самой. Нужно приходить в норму.
Забота Иллина отчего-то смущала, а моя реакция на неё смущала меня ещё больше.
Наследник выпустил меня из рук и встал. Я вдруг вспомнила, как сильно пропахла потом, и что волосы, наверняка, давно требуют шампуня.
Иллиан ушел раздавать указания, а я, чуть покачиваясь, разведала шкафчики, где действительно висела домашняя не ношенная одежда, в том числе и халаты, прихватила один из них и отправилась в ванную комнату.
Простая душевая кабинка с пластиковыми дверками для Оби – уже целая роскошь. А здесь стекло, блестящий металл, красивый лаконичный дизайн… Маркений определенно решил произвести впечатление на Нэндос всеми возможными способами.
Замотала бинт на правой руке найденным целлофановым пакетом, сгребла несколько цветных нераспечатанных бутыльков, не разбирая, что шампунь, а что гель для душа. Постаралась не пускать в голову не единой мысли, и направила на себя тугие струи тёплой воды.
Пока смывала пот и приводила в порядок волосы, стараясь не упасть от слабости, служанки Иллиана приготовили завтрак.
Когда я вышла из ванной, в комнате уже расставили еду на низком столе, обложенным подушками, а Иллиан сидел и вдумчиво цедил черный кофе без молока. Перед ним дымились обжаренные ломтики бекона и яичница-глазунья.
– Ты так и не рассказал, как тридцать лет назад гнильянка пришла к Нэндос, – проговорила я, растирая влажные волосы полотенцем.
– Да, это… – наследник отставил кружку.
Села напротив. Бульон подали в железной кастрюле с оставленным черпаком. Пиалу передо мной уже наполнили бульоном, и я по-простому взяла её и отпила прямо с края.
– Ты должна знать о Великой тряске. Я о том землетрясении, что произошло на Севере три десятка лет назад.
– Да, конечно, я слышала об этом, – бульон оказался так вкусен, что я допила его без остатка в несколько глотков. – Так появление гнильянки было связано с Великой тряской?..
Мне и в голову не приходило сопоставить два эти события.
– Около Хоу, нашего поселения, в горе есть сеть пещер. Там, в одной из каменных зал, Нэндос когда-то устроили святилище… Особое место, куда ходили лишь по великим дням. Землетрясение унесло пару десятков жизней, и жрецы спустились туда, чтобы попросить предков о помощи. Но выяснилось, что подземный храм обрушился, открывая проход вглубь земли. Под Севером множество пустот…
– Эти пустоты не что иное, как обитель хейви… – тихо ответила я.
– Верно, так говорят. Но любопытных этот факт сдержать не смог. И вместо того, чтобы сразу же завалить вход в обнаруженные ниже пещеры, несколько смельчаков в них спустилось. Вернулся только один. Он и принёс гнильянку в Хоу, но тогда даже предположить подобное никто не мог.
– Так значит, этот человек… он был ведом темным духом? Как Сэндом?
– И как и Сэндома, его коснулся хейви, который никогда не бывал на поверхности земли, и вряд ли сможет подняться, слишком уж велика его чернота. Могущественная тварь, один из сильнейших видов. Тиррекус.
– Что?.. Хейви из сказок?
Повелитель темных духов. Первородный хейви. Слишком великое зло в глазах народов Севера, чтобы быть правдой.
– Сказки… Гнильянка тоже когда-то казалась глупой страшилкой, чем-то невозможным, но реальность оказалась куда более ужасающей, чем всем нам бы хотелось…
Повисло молчание. Я обхватила себя руками, надеясь, что это дурная шутка, но Иллиан не мог так глупо и странно шутить.
– Да, – продолжил наследник. – Тот первый зараженный… он изначально подчинялся воле темного духа. Был марионеткой с редкими проблесками разума, но люди часто так слабы… Несчастный молчал о заражении почти до самой смерти, а после неё его душа стала настолько заражена, что он сам… в каком-то смысле стал хейви. Мой народ с трудом смог его уничтожить.
– Так значит, и с Сэндомом тоже?…
– Ему, если так можно сказать, повезло. Темный дух не успел полностью поглотить его. Сэндом не стал хейви. Но его душа… не могла остаться целостной. Мы сами пока не слишком хорошо понимаем этот процесс, не имеем представления, как в этом случае помочь… Но мы точно знаем, что то, во что превращаются некоторые несчастные зараженные, порой может стать не менее опаснее хейви. Тело может не умереть в полном смысле этого слова. А значит, на земле появляется существо, которое является полностью физическим воплощением темного могущественного духа, который сам не выживет на поверхности. Воля тиррекуса рано или поздно дотягивается до каждого человека, в ком есть гнильянка, если её не лечить, а способы лечения были не отточены, клан действовал наугад. Более сотни человек из клана Нэндос обратились в то, что можно назвать лишь чудовищами. Людям пришлось убить тех, кто раньше был их братьями и сестрами, сынами и дочерьми…
Иллиан повел пальцем по ободку кружки. Его лицо казалось беспристрастным, но то было лишь маской.
– Так, значит, заразится можно лишь от того, кого коснулся темный дух? – тихо спросила я.
– Нет, но от него – быстрее всего. Тиррекус разумен, он знает, как скрыть внешние признаки болезни, и заставляет подвластных ему это делать.
– Но почему ты сразу не сказал мне, что источник заразы – человек?..
– Потому что всё куда сложнее. Источником мог быть и дух. Они тоже чувствительны к гнильянке, хотя заболеть ей могут лишь порченные духи. Скажем так, гнильянка – это эпогей порчи, то, во что она должна развиться и сама собой, но дух прежде умирает, если не соприкасается с гнильянка раньше, и тогда… Мы видим рождение хейви. Более того, у нас появились подозрения, что тиррекус действительно обладает способностью повелевать темными и порченными духами. После того как мы столкнулись с волной духов, целенаправленно стремящихся в Оби…
– Так вот значит как… А в Хоу такого не было?
– Нет. Это… пугает. Мне кажется что тот тиррекус, с которым мы столкнулись здесь, могущественнее устроившего эпидемию в клане Нэндос.
– И что же нам тогда делать?..
– Понять, что было источником, нужно было лишь для того, чтобы вычислить, где может оказаться очередной разлом, дорожка, которая привела в свое время будущий источник к тиррекусу. Мы смогли победить гнильянку, только когда мой дед с его братьями спустились в те проклятые пещеры. И ценой своей жизни убили повелителя хейви. Едва тиррекуса, ставшей причиной заражения, не стало, больные пошли на поправку. Пока он жив, всё остальное – лишь временные меры.
Чашка с горячим чаем в руках дрожала, я поставила её, чтобы не ошпарить пальцы.
– Значит, нужен разлом, – сказала, стараясь думать головой, а не поддаться эмоциям. – Вокруг Оби множество пещер. В Шепчущем лесу есть широкие глубокие ходы, уходящие одни хейви ведают куда, в горной гряде немало шкурников, куда местные обычно не спешат спускаться…
– Знаю, – кивнул Иллиан. – Предстоит много работы. Остается лишь просить о помощи предков, чтобы на это хватило…
Стук в дверь прервал мысль наследника. Громкий, настырный. Послышались протестующие голоса служанок.
– Это ещё что за… – пробормотала я.
Дверь распахнулся, и в комнату шагнул Мохак.
Короткий хвост белых волос жестко топорщится, челюсть выпячена. Вся фигура напряжена, а кулаки так крепко сжаты, словно брат собирался вот-вот устроить драку.
Разозленный яростный взгляд прожег комнату и натолкнулся на меня. Как вкопанный, Мохак застыл на месте.
Я не нашлась сделать ничего лучше, как натянуто помахать ладонью в знак приветствия, надеясь, что двоюродный брат примчался не для того, чтобы добить меня после заражения гнильянкой.
– Лия… С тобой всё хорошо?.. – пробормотал он.
Натянутые мышцы подрасслабились, лицо разгладилось.
– Мохак, я же говорил, что она должна прийти в себя, – несколько устало проговорил Иллиан. – Нужно было просто подождать.
Появление Мохака его отчего-то не сильно удивило.
– А что с гнильянкой? – сухо спросил Мохак, всё также глядя на меня.
Не по себе от этого прямого взгляда.
– У Лии её нет. Мы успели убрать этихелий, а тело и душа побороли остаток скверны. – Ровно сказал Иллиан, медленно пригубляя кофе из кружки и не глядя на моего брата.
Мохак подобрался. Ещё раз посмотрел на меня, явно не веря словам нэндесийца. Затем странно ухмыльнулся, определенно беря себя в руки:
– Так значит, ваши методы хоть в чем-то работают. Удивительно.
– Не очень то вежливо, – вырвалось у меня. – Иллиан вообще-то спас мне жизнь.
– Конечно, – после небольшой паузы ответил Мохак.
Замер, а затем вдруг сдержанно поклонился:
– От лица клана выражаю благодарность за спасение члена правящего рода.
Повернулся и быстрым шагом вышел, не закрыв за собой дверь и оставляя в комнате звенящую тишину.
– Что это вообще было?.. Как его сюда пустили?.. – протянула я, когда одна из служанок поспешно закрыла распахнутую дверь.
Так неловко, словно я увидела что-то, что не предназначалось для моих глаз.
– Попробуй его не пусти. Мохак устроил скандал, грозивший перечеркнуть установившиеся дипломатические отношения между кланами. Удалось отстоять лишь эту комнату, в конце концов, пока ты боролась с гнильянкой, любой вошедший сюда, кроме меня, мог заразиться.
– Никакого стыда… Воспользоваться моей болезнью, чтобы иметь повод бросить камень в сторону Нэндос, – сказала с легким отвращением. – Зачем строить из себя несдержанного подростка? Я же прекрасно знаю, что не будь здесь Нэндос и случись со мной что, семейство Маркения и бровью бы не повело. Но Мохак… такого шутовства я от него не ожидала. Пришёл, чтобы драку устроить прямо около больного человека?…
– Лия, без обид, – вдруг ухмыльнулся Иллиан, зачем-то бурявящий взглядом стену. – Твое ремесло – сила и оперативная тактика, тебя затачивали под это. Дипломатия тебе не близка, ты не обязана улавливать тонких граней мотивации людей, но здесь всё так очевидно, разве не находишь? Ведь ты знаешь Мохака куда дольше меня.
– К чему это ты клонишь?
Слова наследника про мои способности вызвали легкую обиду, впрочем, действительно обижаться на констатацию фактов смысла не имело.
– Если бы Маркений усиленно не подводил к тому, что лучшая партия для объединения кланов – это ты, я бы подумал, что Мохаку обещаны… твои красные ленты.
– Что Мохак – мой жених?.. – Я нервно расхохоталась. – Что за глупости… Он всегда меня недолюбливал, грубил, мы даже дрались в детстве…
Браки между двоюродными сестрами и братьями на Севере – старая традиция чистоты рода, часто практикуемая среди семей вождей, но мой отец и Маркений столь сильно не ладили, что об этом никогда не было и речи. К тому же, из-за неравного брака отца, для Мохака я являлась не лучшей невестой. Куда логичнее заключить брак с дочерью одного из приближенных к вождю фернери.
– Такие как Мохак не умеют показывать симпатии. Для них и грубость – проявление интереса.
– Скорее луна и солнце поменяются местами, чем станет возможно то, о чем ты говоришь, – уверенно ответила я. – Ты ошибаешься, Иллиан. Иногда люди дурно ведут себя по отношению к другим просто потому что могут, потому что хотят, без скрытых мотивов. Мохак вырос, но в глубине души остался тем же злобным мальчишкой, который при возможности скорее пнет твою сумку, стоящую на земле, чем из вежливости предложит её донести…
– Лия, – вдруг резко поднял на меня глаза Иллиан. – Чем дольше ты находишься на Севере, тем меньше шансов, что Север тебя отпустит. Если ты еще хочешь вернуться к жизни в столице и службе короны, – сразу уезжай, едва поправишься до конца.
Я ошарашенно замерла. Затем хотела выразить полное несогласие со странной мыслью наследника, но слова застряли в горле.
Взгляд Иллиана был тверд и при этом в нем тонкой поволокой плескалось нечто, что я не могла распознать.
Но наследник определенно знал, о чем говорит.
Как и я знала, что никуда отсюда не уеду, пока гнильянка еще течет в венах моего брата…
* * *
Иллиан на правах врача не отпустил меня домой, а оставил в резиденции Нэндонс еще на несколько дней. Мне требовались ежедневные перевязки раны на руке и уколы антибиотиков, впрочем, и то и другое я могла бы делать сама, но наследник не разделял моих взглядов.
– Ты ведёшь себя так, будто лёгкой простудой переболела, а не заразилась гнильянкой, – насмешливо заявлял он. – Здесь тебя и лечат, и кормят, и всегда есть кому помочь.
– Дома у меня есть Моис…
– С каких это пор наш воин превратился в твою горничную?
Я смеялась. Учитывая, что уборка дома, как и приготовление еды, пока я не оказалась тут, полностью ложились на мои плечи, кто здесь чья прислуга можно было ещё поспорить.
Моис меня навещал. Отчитывался по поводу самочувствия брата, передавал гостинцы от односельчан, которых по соображениям карантина ко мне не пускали. Кроме Моиса, Иллиан, скрепя сердцем, позволил совершить визит вежливости Марике.
Та просидела всего пару минут. Тщательно дыша через платочек, она скороговоркой передала пожелания скорейшего выздоровления от всей семьи, и поспешила удалиться.
Я вспомнила банные пытки, и от всей души заранее пожалела Марику.
Мохак более о себе знать не давал. После той некрасивой сцены, он и шага не ступил на территорию резиденции, что укрепило меня в мысли о собственной правоте по его поводу. В конце концов, я действительно знаю его куда дольше, чем Иллиан. И как ему в голову пришло настолько несуразное предположение…
Я спала до полудня, днем читала принесенные Моисом книги, стараясь отвлечься. Ближе к вечеру приходил Иллиан. Мы ужинали вместе, затем расстилали карты Севера и обводили красным маркером места, где могли оказаться разломы.
Мы рассматривали все варианты около Оби, а также изучали маршруты Сэндома за последние три месяца. Пять шахт. Несколько поселений. У команды, в которую входил Сэндом и мой брат, выдалось много заданий перед началом эпидемии гнильянки, и где именно они могли пересечься с повелителем хейви, оставалось лишь гадать.
А время утекало сквозь пальцы…
Моя слабость раздражала. Как мне казалось, тело слишком медленно набирало силы, а единственный маршрут – от постели до ванной и туалета, давался с большим трудом. Слишком много ресурсов забрала гнильянка, а моральное опустошение лишь усугубляло физическую немощь.
Я хотела как можно скорее прийти к себя и вернуться к Лэнсу. Мысли о брате почти никогда не покидали меня, и в пребывании в резиденции Нэндос я ощущала лишь один плюс.
Иллиан был рядом.
Я не желала разбираться в чувствах, что вызывал во мне наследник вражеского клана. Груз, лёгший на мои плечи, и без того тяжёл.
Но несмотря на избавление от хвори хейви, едва Иллиан входил в комнату, мне становилось легче. Не было того особого тепла, что спасало от нападок темных сущностей в бреду, но рядом с ним я чувствовала себя… защищенной?
Когда он желал спокойной ночи, я едва сдерживалась, чтобы не попросить его остаться, просто остаться, без всякого подтекста, но слишком хорошо понимала, как бы это могло выглядеть со стороны. Образовавшаяся между нами связь бередила душу, и мне навязчиво казалось, что Иллиан и сам не хотел уходить… но после полуночи дверь за ним неукоснительно закрывалась.
Сердце сжималось, а внутри червячком грызла мысль, что так оно и лучше. Нить, связующая нас, наверняка, скоро исчезнет, не стоит её подкреплять. К чему бы привело потакание этой слабости?.. Зачем шутить с духовными узами?..
Наконец, рана на руке достаточно затянулась, и последний укол антибиотика был сделан. Я в легком нетерпении переоделась в свои вещи, которые ранее передал мне Моис, и попращалась с нэндесийцами до завтра. Иллиан решил лично объехать отмеченными красным на карте места, и я, конечно же, напросилась вместе с ним, обязуясь прийти рано утром обратно к их временной резиденции.
Ещё несколько дней вдали от Лэнса после продолжительной разлуки, но только так я смогу действительно что-то сделать ради его спасения.
Вышла на крыльцо и втянула свежий воздух. Аромат зелени кружил голову после вынужденного заточения. Ноги просились размяться, а значит, силы постепенно возвращались.
Поселок пытался жить своей жизнью, но людей на улицах стало в разы меньше. Детей не было видно, женщины быстро выходили вынести мусор или снять высохшее белье, и, едва не выскальзывая из домашних шлепанцев, спешили обратно. Даже волкособы и те сидели по будкам, не издавая ни звука при моём приближении.
Животные, как и люди, ощущали выпустившую щупальца угрозу, что все сильнее сдавливали Оби. Только мелкие духи, планктон тонкого мира, беззаботно раздували бока, таращились на пустые улицы и искренне наслаждались самим фактом бытия. Примитивные создания жили подобно мотылькам-однодневкам, им не к чему тратить драгоценные часы на страх и попытки даже простейшей рефлексии.
Я ощутила укол зависти. Много бы отдала, чтобы хотя бы минуту не испытывать тревогу о будущем.
Калитка дома оказалась не заперта. Ещё на ступенях я услышала перепалку, доносившуюся из гостиной.
Войдя, я застыла.
Перед Моисом, уперев руки в бока, стояла Мирра.
Невысокая, крутобедрая, она высоко задирала остренький подбородок, и вопреки разницы в росте, взирала на нэндесийца свысока.
– Во мне до сих пор полно дряни, которой лечил меня мой бедный брат. Лекари подтвердили, что пока я не могу заразиться гнильянкой, – голос Мирры едва различимо грассировал, смягчая твердую “р”. – Вы не имеете права не пускать меня к Лэнсу!
– Мне необходимо распоряжение от вождя, – Моис держал на лице маску уверенности, но я видела, что воин отчего-то тушевался перед оппоненткой. – Поймите уже, наконец, я исполняю приказ, я не могу…
Мирра дернула пухлой губой, с раздражением перевела взгляд и наткнулась на меня.
– Лия… – уверенность слетела с её лица, и кожи цвета крепкого кофе с молоком коснулись серые тона.
Я стояла, не в силах шелохнуться.
Словно и не было четырех лет разлуки. Да, на широком лице Мирры четче выступили скулы, под большими карими глазами пролегли глубокие тени. Талия стала еще тоньше, руки худее, но при этом пышная грудь и бедра пережили несколько недель отравления лекарством Сэндома, а от природы почти детские, наивные черты лица время не коснулось…
– Лия… – повторила с дрожью в голове Мирра, и шагнула навстречу.
Не смогла ответить, пересилить застывший комок в горле.
Увитые татуировками тонкие руки сомкнулись в объятьях.
– Прости меня, Лия… если можешь, прости…
Она вжалась в моё плечо, и сквозь ткань футболки кожу я вдруг ощутила жгучие слезы. Мирра беззвучно рыдала. Длинные пышные кудри дрожали.
Моис с секунду уставился на нас. Затем смущенно отвернулся и вышел. Я с трудом подняла онемевшие руки и обняла подругу в ответ.
Мирра… сколько всего невысказанного легко между нами четыре года назад. И почти все оно, казалось, лишилось всякого смысла перед настоящим.
Девушка села на софу, украдкой вытирая слезы. Я поставила чайник, больше чтобы не сидеть на месте. Не думать.
– Я так виновата… твои родители… Лэнс, теперь Сэндом. Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? Проклятый дар. Что бы я не делала, я никогда не могла никого спасти… – тихо сказала Мирра.
– Ты знала, что Сэндом?.. – спросила, не поворачиваясь к ней.
– Едва он тогда вернулся домой, я поняла, что что-то не так. От него несло злом. Не таким злом, которое чувствуешь от человека, столкнувшегося с хейви, нет. Злом, которое источают сами темные духи. – девушка с трудом выговаривала каждое слово. – Нужно было бежать к лекарям, к Совету. Молить, чтобы они связали его, изолировали, придумали, чем лечить. Но я… я не сделала этого. Решила во всем разобраться сама. Не понимала, что все настолько плохо. Тем более… я до сих пор помню, чем может обернуться… спешка.
Я вздрогнула, крепко сжав упаковку чая. Бумага надорвалась под напором пальцев.
Четыре года назад Мирра, которая так и не стала говорящей с духами, ощутила нечто не так далеко от нашего поселения.
В тот роковой момент мы сидели у меня. Лэнс вместе с Сэндомом у них дома готовили какую-то очередную взрывоопасную смесь, а я и Мирра хотели спокойно подготовиться к выпускным экзаменам. Помню, как она замерла с широко распахнутыми глазами, судорожно зажав в пальцах ручку. Мама, которая принесла нам еды, спросила, что случилось, и Мирра сказала.
Как ловец, она слишком многое способна ощутить. Некоторые опасности ежедневно проходят мимо нас, мы живем на грани тонкого и нашего мира. О чем-то лучше не знать, но Мирра, увы, знала.
Она прямо рассказала, что в Шепчущем лесе показал голову древний могущественный хейви. Уже вечерело, и пугающие его солнечные лучи шли на убыль. Можно было закрыть на это глаза. Выждать, ведь истинная тьма не может находится долго на поверхности.
Но мои родители не хотели ждать. Они самонадеянно ушли вдвоем, оставив нам остывающий ужин.
Больше живыми я их не видела.
– Этот дар – насмешка, – голос Мирры пропитала едкая горечь. – Я так и не смогла научиться применять его во благо.
Я молчала. Отсыпала равные порции чая в чашки и убрала упаковку, игнорирую просыпающиеся высушенные чаинки.
Затем повернулась к Мирре, оперевшись на кухонную столешницу.
– Что было – не воротишь. Я достаточно оплакала родителей. Сэндома уже не спасти, а Лэнс… Его жизнь в наших руках.
– Я хочу… помочь, – сбивчиво проговорила девушка. – Это возможно?..
Я кивнула:
– Ты же запомнила те энергии, что шли от Сэндома?
– На всю жизнь, – дрогнув, ответила Мирра.
– Сможешь найти духа, что сотворил с ним это?..
Девушка обняла себя руками.
– Если бы я всё это время развивала бы свой дар, то смогла бы хоть сейчас указать направление… Но он, судя по всему, где-то глубоко под землей. Мне нужно подобраться ближе. И тогда я покажу путь… Я знаю, Лия, что это сейчас вряд ли поможет. Если вы не знаете даже примерно, где искать, то всё это бесполезно…
