Текст книги "Химеры"
Автор книги: Елена Ромашова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Кукольник
Я вся как на иголках – завтра у Рэя день рождения. Сначала хотела схватить телефон Ганна и, не дожидаясь завтрашнего дня, позвонить ему. Но сдержала себя. Потому что это неправильно. Вдруг он не простил меня? А тут я, заранее поздравляющая его. Нет. Лучше это надо делать вовремя, чтобы в любой момент, можно было сказать: «А я просто решила поздравить». Детская отговорка, но спасительная. Да и перед Варей не хочется светиться с телефоном – она сразу поймет, что я звоню раньше срока.
Ну и некрасиво поздравлять за день. В итоге, убедила себя подождать.
На смену уговоров пришла нервозность. Я не знала, куда себя деть. Варя, чувствующая вину за то, что высказала свои мысли по поводу меня и моей влюбленности, весь день молчала и не мешалась. Знаю, она заметила мое лихорадочное беспокойство, и ей это не нравилось, но из-за чувства вины она себя сдерживала весь день, чтобы не сделать язвительные замечания.
Под конец дня я просто с ума сходила, что решила позвонить Нине.
Нина Субботина – единственная подруга из моего клана Теней, если наши отношения можно назвать дружескими. Я вообще мало зналась с сестрами и братьями из Химер, в основном мой круг общения состоял из Марго, Вари, Нины, Макса и Лены. Всё. Не густо. А мне много и не надо было.
Нина и Лена – сестры с разницей в пять лет. Только Нина была в моем клане, а Лена в другом и была замужем за Максом и обзавелась ребенком от него. Это редкость среди Химер, которые не любят обременять себя узами Гименея. А уж тем более завести ребенка! Так или иначе, Лена и Макс счастливы. Аминь.
Макс простой смертный, Лена – Химера из клана Воронов, сумевшая сделать карьеру бизнес-леди, конечно же, не без колдовства. Мне нравилось бывать у них в гостях и нянчиться с маленькой Катюшкой. Для клана Воронов и Теней Лена не интересна: как ведьма слаба, да и дар не велик – слышит ложь, когда человек говорит неправду. Ее сестра Нина обладает даром заставлять людей говорить правду – это намного выгодней. Марго иногда ее вытаскивает, когда кто-нибудь из Химер скрывает свою вину, пару раз ее вызывали в Сенат. Поэтому Нину не любят свои же.
Хотя Химеры никого не любят. Нина очень специфична: долговязая, тощая, с белесыми бровями, чуть сутулая. Она часто окрашивает прядки своих пшеничных волос в разные цвета акварелью. Некрасива по сравнению с Леной: когда они обе были рядом, складывалось ощущение, что старшая забрала всю красоту, а младшей – остатки. Лена, кстати, очень напоминала Еву лицом и некоторыми повадками. Возможно, поэтому к Валльде я чувствовала родство с самых первых минут знакомства – просто та инстинктивно напоминала мне Лену Субботину.
Нина же была нелюдимой и самодостаточной Химерой. Всегда держалась особняком, в первую очередь от своих же сестер и братьев, предпочитая им странных знакомых из мира смертных: могла и вовсе исчезнуть на несколько дней и не появляться дома, зависнув на квартире какого-нибудь гота-поэта или в «Кипятильнике» – излюбленное место наркоманов, фриков и прочего сброда. Уж не знаю, что она находила в этих людях, но что-то тянуло ее к ним.
– Нина, приди и забери меня куда-нибудь.
В трубке послышался хруст семечки и плевок.
– А что так? – голос у Нины грубый, как у курильщицы. Но она не курит. Голос у нее такой с детства, когда одноклассники ради забавы заперли ее в каком-то ящике в безлюдном доме. Шутники думали, что Нина сможет выбраться, но она там проторчала ночь, получив серьезную пневмонию.
– Тошно. Забери! Не могу сидеть дома.
И снова хруст и плевок.
– Хорошо. Сейчас буду.
Не прошло и получаса, как она появилась на пороге в своей излюбленной черной куртке и в порванных на коленках джинсах.
– Пошли.
Ни здравствуй, ни до свидания. Субботина лаконична и замкнута, как всегда.
– Куда?
– У Сопатыча сегодня вечеринка.
Сопатыч или Владик был Химерой. Этот парень выращивал дома марихуану и торговал ей из подполья. Имел дар кинетика-хамелеона – мог видоизменять дар оппонента. Один раз он изменил мой дар с регенерации на трансформацию. И вместо того, чтобы залечить одного парня из драки, я случайно превратила его кожу в рыбью. Хорошо, что это было пару секунд – на большее время дар Сопатыча не способен, но всё равно было жутко. Короче, Владик противный товарищ. Но среди Химер достаточно адекватный.
– Вечеринка у Сопатыча? Шабаш?
– Не, просто туса.
Поразмыслив пару, секунд согласилась. И вот мы выходим в главный офис клана Теней через портал. Пройдя по темному коридору, через окна которого святят уличные фонари Москвы, мы доходим до нужного кабинета с номером «32» – квартира Сопатыча. Нина нажимает на ручку двери и открывает ее: грохот музыки глушит моментально, так же как щекочет неприятный запах жженой марихуаны. Некоторые гости танцуют, некоторые сидят на полу и разговаривают, кто-то целуется, кому-то уже плохо. Жарко и душно. Первыми, кого замечаю в этом полумраке, где темноту освещают лишь красные лампочки, добавляя жути этой Химерской вечеринке, – брат и сестра Вёрт. Эти двое славятся своими извращенными сексуальными вкусами: спят друг с другом. Они давно уже продали свои души, получив выгоду со сделок: один расширил свой дар, вторая, как поговаривают, получила что-то вроде вечной молодости – экономия на салонах красоты. Дуэт Вёрт – это воплощение Дориана Грея. Неприятные. Они стоят у стенки и лапают друг друга, готовые заняться сексом прямо у стенки. Омерзительно! Под их тяжелыми взглядами, я и Нина проходим вглубь ада – в самый центр вечеринки. На полу сидит Лика, одетая во всё черное, увешенная пентаграммами, с черным намалеванным ртом. По ее взгляду понятно, что обкурилась и ничего не соображает. Лика промышляет услугами ведьмы для смертных: приворот, отворот, гадание на картах, родовые проклятия. Этим многие занимаются у нас, если ты недостаточно талантлив, как Инициированный, и не имеешь сильного дара.
Судя по вечеринке Сопатыча, тут всякий сброд из Химер. Сильных магов нет. Они, обычно, куда размашистей устраивают праздники. Да и не водятся они с мелкими по рангу или отъявленными извращенцами типа Вёрт, которые готовы совокупляться чуть ли не у всех на виду.
– Нина, что мы тут делаем?
– Ты хотела развлечься.
– Ага, но не на квартире с марихуаной и пьяными колдунами-извращенцами.
В этот момент с диким грохотом под взрыв всеобщего смеха кто-то выломал дверь туалета. Заряд магии пролетел мимо и отрикошетил от стены. Вот еще одно подтверждение, что здесь придурки и неучи. Только слабый маг может промахнуться с заклинанием. Хотя пьяный тоже может…
– Мы тут ненадолго. Нужно кое-что.
– Давай по-быстрому! А то я уже не рада, что к тебе обратилась.
Нина кивает и исчезает. Я стою столбом, не зная, куда себя деть в этом притоне. Какая-то ведьма пытается закурить и поджигает себе волосы. Тут же льется отборный мат, а колдун рядом ржет, перекрывая музыку. И все это в грязной квартире, где нет мебели, но зато куча мусора в виде стаканчиков, бутылок, окурков, даже шприцов. На подоконнике тухнет закуска из нарезанной колбасы, селедки и огурцов.
– Ну что? Выпьешь?
На меня наваливается парень с дредами. От него пахнет йодом. Неприятно, как и он сам. Парень протягивает мне пластиковый стаканчик с чем-то красным. Я принюхиваюсь к жидкости.
– Что это?
– Суть всего живого.
Он хитро улыбается. Я макаю кончик пальца в жидкость и подношу к носу – опять ничего. После этого решаюсь лизнуть. Вкус странный: кисловато-соленый. Парень продолжает загадочно улыбаться.
– Что это? – Я повторяю вопрос.
– Змеиная кровь с вином и чем-то еще. Ну и немного магии! – Внезапно появившаяся Нина выхватывает пластиковый стаканчик и выпивает залпом. Парень издает радостный клич в ее честь. Меня же передергивает от осознания, что я это чуть не выпила.
– Ты сделала что хотела? – Обращаюсь к Нине, которая начинает подтанцовывать под электронную музыку.
– Нет. Надо подождать. Должен чувак один прийти.
Я тяжело вздыхаю и оглядываюсь в поисках места для себя. В итоге решаю сесть на один из подоконников, забравшись с ногами и привалившись к холодной стенке. Нина тем временем ловит какую-то девицу с жутко намалеванным лицом и красными волосами и что-то спрашивает.
После чего подходит ко мне и говорит:
– Должник мой пришел. Пойду, поговорю с ним.
– Должник?
– Да. Был один, требовался мой дар. В обмен я получаю одну книгу.
– Что за книга?
– Да один старый заклинательский сборник. Давно гоняюсь за ним…
– Ааа…
Забыла упомянуть, у Нины была одна страсть – книги Инициированных. Особенно она любила старые фолианты, написанные Химерами и Инквизиторами о расширении магии и даров. Из некоторых она вылавливала довольно забавные заклинания и нужные советы. Например, если нажать серебряной специально заговоренной монетой на свой Знак, то можно получить на пару секунд обратный дар – дар сестры или брата. Помню Варя так баловалась: я несильно резала себе палец, а она исцеляла. К сожалению, только на царапины дара и хватало.
Когда Нина ушла из комнаты, я осталась одна в комнате с кучей странного народа: кто-то шастал туда-сюда, кто-то танцевал, кто-то колдовал, а кто-то дымил косяком, запивая коктейлем «Суть всего живого». Надо отдать должное, вся эта кампания отвлекала от мыслей о Рэйе и звонке ему. Больше думалось о том, чтобы Нина побыстрее получила свою чёртову книгу и мы ушли отсюда.
– Клади ее сюда! – Сопатыч указывает какому-то парню на место возле моего окна. Они тащат какую-то девицу без сознания. Наверное, напилась или обкурилась. Когда ее кладут, привалив к стенке, вижу, что руки у нее все изрезаны в кровь, а сама она бледная и костлявая.
– Что с ней? – Я в ужасе таращусь на девушку.
– О! Анька! – Владик радостно разводит руками. Его шатает от выпитого. – Давно не видел тебя, бестия!
– Привет-привет, – уныло отвечаю, не отводя взгляда от девушки. – Что с ней?
– Да, анорексичка чертова с суицидальными наклонностями. Ее Дракула привел. После косяка стала себе руки резать. Ну наши и поперли на дармовщину, когда тут смертный бесплатно кровь раздает. Как упыри прямо! Еле оттащил.
«Наши» – под этим подразумевались те, которые продали душу Ламии – демонице, взимавшей плату человеческой кровью. Я знаю, что были в кланах Воронов и Темных любители отдать душу ей и стать последователями, взамен получая то, что хотели.
Я морщусь от сказанного Сопатычем. Это даже хорошо, что девушка обкурена до бессознательного состояния – значит, она не будет помнить всей этой дряни. Владик бурчит, чтобы я присмотрела за анорексичкой, а сам уходит куда-то.
– Смотри-ка, они все-таки порезали ее. – Доносится из угла женский голос. Я поворачиваюсь и вижу Лику с той девицей, у которой красные волосы.
– Да нет! Она сама сделала. Слышала, как рассказывал Сопатыч.
– Идиотка, – Лика издевается над смертной. – Как ты думаешь, она что-нибудь чувствует сейчас? Или ничего?
– Зачем тебе?
Лика закуривает обычную сигарету и взглядом указывает на нее девице с красными волосами.
– Проверим? Прижгем сигареткой?
И обе, словно звери, со страшным взглядом идут к смертной.
– Не троньте ее! – Я вылезаю из своей засады и преграждаю путь к девушке.
– Ты еще кто такая? – Девица с красными волосами смотрит на меня вызывающе и самоуверенно. Я же чувствую, как страх поднимается во мне. Ведь я не ведьма сейчас – так же беззащитна, как эта анорексичка на полу, и не смогу дать отпор этим двум Химерам.
– Это Шувалова. – Говорит Лика, которая внезапно присмирела при виде меня.
– Кто?
– Шувалова. Одна из близняшек. Я тебе рассказывала.
– Ааа! Наша панацея? Или оружие массового поражения?
– Да тихо ты! – Шикает на нее Лика, одергивая за руку. – Чего тебе?
Она обращается так, будто не обо мне сейчас речь шла.
– Я сказала, оставьте в покое смертную.
– Да мы ее пальцем не тронем!
С-красными-волосами начинает хохотать, будто Лика сказала потрясающую шутку. Притом заходится в смехе так, что начинает утирать слезы.
– Оставьте ее и уходите. – Я стараюсь говорить тихо, твердо и уверенно, не показывая своего страха.
– Эээ! Очумела что ли? – С-красными-волосами всё никак не может угомониться: её кидает из крайности в крайность. Теперь она возмущается, будто я ее оскорбила самыми непристойными словами.
– Успокойся, Даш! – Лика одергивает свою подружку. – Хорошо, как скажешь, детка, мы уйдем! Смотри, уже уходим!
Она, ошалело улыбаясь, поворачивается и тащит Дашу к выходу. По пути к двери я все еще слышу их обсуждение:
– Да кто она такая? Раскомандовалась! Я ее вмиг в порошок сотру!
– Заткнись, дура. Она из высших. Ее Марго облизывает, как кошка своих котят. На нее работает Кукольник…
Слово звучит подобно выстрелу. Сразу вспоминаю ночной разговор с Кевином. Да кто он такой этот Кукольник? Кажется, еще там был какой-то Психолог…
– Чего стоишь, рот разинула? – Нина незаметно оказывается рядом. В руках держит тонкую серенькую брошюрку, напоминающую цветом и форматом школьный орфографический словарь.
– Нина, сделаешь одолжение?
– Какое?
– Мне нужно узнать кое-что. Мне нужна правда.
Нина жует жвачку, громко чавкая, с открытым ртом. От этого становится похожа на человека с ЗПР: стеклянный взгляд, механическое пережевывание, большой открытый лоб из-за косичек, которые она заплела сегодня.
– Окей. Кого будем расспрашивать?
Субботина никогда мне не отказывала в даре, как и я ей. При этом все делала бескорыстно. В этом и заключалось ее понятие дружбы. Она никогда ничего не просила у меня взамен. Так же и я. Хотя мы обе не ночевали друг у друга, не сплетничали о парнях, не обменивались сообщениями – короче, не делали того, что обычно делают подруги. Мы с ней скорее напарницы, боевые товарищи.
Я оглядываю комнату в поисках Сопатыча. Словно по заказу, он появляется в дверях и идет к нам, точнее, к анорексичке, которая все еще лежит на полу в очень неудобной позе.
– Ну что? Пошли домой! – Владик наклоняется к смертной, будто та сейчас очнется и ему ответит. После чего подзывает какого-то бугая и тот, перекинув несчастную через плечо, уходит.
– Владик! – зову я Сопатыча, который готов был покинуть нас. – А куда он ее понес?
– К ней домой. Сейчас сдаст на ручки папе с мамой. Не беспокойся, Миша ответственный, не бросит ее где-нибудь.
– Ааа… – Я тяну так, будто мне это интересно, а сама кошусь в сторону Нины. Субботина сразу понимает, что от нее требуется и принимает сосредоточенный вид, буравя взглядом Сопатыча.
– Влад, слушай, ты может быть в курсе: здесь девчонки были, они упоминали некоего Кукольника, который работает с Марго? Это кто? Новенький?
– Новенький? Нет! – Интригующе тянет довольный Сопатыч, не подозревая, что уже находится под воздействием Нины. – Кукольник? О, милая моя, это мистическая личность!
– Да? И чем же он мистическая?
– О нем лишь слухи витают, – Владик говорит тихо, практически соблазнительно шепчет на ухо, приобняв меня за плечи. От него пахнет марихуаной и кисло-сладким одеколоном.
– Да ты что? И что это за слухи? – Я начинаю заигрывать, игнорируя неприятные ощущения от прикосновений Сопатыча.
– Якобы на нашей стороне появился сильный колдун. Никто его не видел, никто его не знает, но он, если захочет, будет знать тебя.
– Это как?
– Технику вуду знаешь?
– Ну, имею представление.
– Здесь то же самое. Делает куколку, пишет твое имя и с помощью дара влияет на тебя.
Словно рядом услышала голос Кевина: «Среди Химер есть кто-то, кого она назвала Кукольником. Якобы он работает на дистанции в тандеме с Психологом над тобой и Варей». Во рту пересохло от страха. Неужели Ганн прав? Бред какой-то!
– А что означает «влияет» на тебя?
– Ну, знаешь, есть такие инициированные с телепатией или с психологической сенсорикой: якобы вкладывают свои мысли тебе или заставляют действовать так, как им нужно? – Я киваю, не в силах подать голос от страха, что даже знаю одного такого. – Я, как понял, здесь то же самое.
– То есть Кукольник управляет человеком на расстоянии с помощью куклы?
Сопатыч довольно улыбается, будучи сам под воздействием Нины и не догадываясь об этом. Додумается он позже, если вспомнит или осознает, что сболтнул лишнего.
– А Психолог? Это кто?
– Впервые слышу! А что? Проблемы с психикой?
– Нет, – смеюсь я. Хотя его вариант имеет место быть. Давно подозреваю, что мне пора в дурдом на постоянное место жительство.
– Ладно, Владик, мы пойдем. Спасибо тебе! – Я вижу, как Нина расслабляется – она прекращает влиять даром на Сопатыча.
– За что спасибо-то?
– За всё! – Смеюсь я, утягивая Нину за рукав к двери.
– А! Ну бывайте! Приходите еще, девчонки.
Мы практически вываливаемся из квартиры Сопатыча в офисное здание Химер. Резкая тишина коридоров с раздающимся эхом странно оглушает после громкой вечеринки Владика.
– Э! Ты куда? – Басит Субботина, наблюдая, как прохожу мимо двери, ведущей домой.
– Прогуляться хочу. Я вся провоняла марихуаной и прочей дрянью! – Во мне просыпается задор. Не хочу сразу домой, выбирая путь длиннее – пройтись и освежиться через весь город.
Субботина идет за мной. Обе слышим, как снова открылась и закрылась дверь квартиры Сопатыча, выпуская в тишину здания чей-то крик: «Ну и катись к черту!» – кто-то покинул вечеринку, торопясь убраться оттуда. Может быть, и к самому черту. У Химер и это возможно.
Мы с Субботиной пробираемся к черному ходу и выходим на улицу. Свежий влажный воздух будоражит – только что прошел дождь и в свете фонарей искрятся лужи.
Нина достала и уткнулась в добытую книгу, я же стала ее поводырем, чтобы она случаем не врезалась в кого-нибудь из прохожих. До метро обе молчали, каждая в своих мыслях.
– Как понять, есть на тебе воздействие или нет? – Мы ехали до Тушинской в полупустом вагоне. Нина не отрывалась от своей книжки, что-то сосредоточенно вычитывая.
– Как получишь кирпичом по голове без помощи рук, тогда и поймешь.
– Вот ты воздействовала сейчас на Сопатыча. Он даже не почувствовал!
– Он это поймет позже… – Она бурчит, перелистывая страницу.
– А как почувствовать?
– Ну, разные способы есть…
– Какие?
Нина наконец-то отрывается от книги и смотрит мне в глаза.
– Ну, можно заклинание произнести одно, оно покажет – находишься ты под воздействием сейчас или нет. Если надо на более долгий период – можно амулет сварганить.
– Я вот смертная сейчас. Ничего не могу. Как мне узнать?
Нина тяжело вздыхает и поднимает глаза к потолку.
– Думаю, никак. Если только типа заклинания. И то, это проверка на данный момент, а не постоянное отслеживание. И кровь твоя, наверное, нужна будет…
– Хорошо. Бери! – Я протягиваю ей руку. Нина недоуменно пялится сначала на мою кисть, затем на меня.
– Неее… Я не знаю заклинания и что нужно делать. Это надо искать в книжках.
Я горько вздыхаю и снова засучиваю рукав, так чтобы ладонь спряталась в рукаве куртки. Одеваться я стала, как раньше, не отличаясь от Нины: черная большая кожаная куртка, напоминающая мотоциклетные, в которую очень удобно кутать свое тощее тело, серая безразмерная футболка – подарок сестры – с цитатой из песни группы «Сплин»: «Прочь из моей головы! Над Москвой на метле, через тернии к звездам», – черные джинсы и кожаные тяжелые ботинки.
От Гриффит ничего нет. Ее кружевные платья и блузки остались в Саббате. Меня печалит, как девушку, этот факт. Все-таки я тряпичница.
Люди входили в вагон, садились, уныло замирали в позах и снова выходили, сменяя друг друга. Мы ждали свою очередь рядом с ними. Ощущение одиночества: вот они люди, но каждый в себе. Я не выдерживаю молчания.
– О чем хоть книга?
– О кинетике.
– И что там? А то сидишь, ушла туда с головой.
– О магии, о том, как она в нас развивается, как блокируется, как можно стать смертным, и наоборот, как можно смертного сделать Инициированным.
– А такое возможно?
– Ну, пишут, что были такие дары, правда, это было чревато для Смертного и чары действовали на пару минут.
В эту минуту мы слышим объявление нашей станции.
– Пойдем.
И Нина убирает книгу, мы плетемся к выходу.
Двадцатое сентября. Утро началось с мысли: «Позвонить Рэю». Но посчитав, что если позвоню ему в четыре часа ночи, он вряд ли будет рад. Хотя у меня семь часов утра.
Решила подождать, мучимая мыслью: желанна я ему еще или нет?
Коротала время, как могла. Закончилось тем, что я напекла блинов всем на завтрак. Варя вышла на запах из спальни, толком еще не проснувшись. Я таращилась на сестру и поражалась, как она может быть такой томной и соблазнительной, еще не умывшись и не причесавшись, одетая в свой черный атласный халат и ажурный пеньюар. Я так не могу! С утра у меня обычно воронье гнездо на голове, лицо опухшее, я помятая, а во рту кисло. И никакой сексуальности в помине нет!
На часах время нещадно шло к обеду, а Кевин с Варей только проснулись, лениво почесываясь и зевая!
Сестра сразу же стала поглощать блинчики, оценив мое мастерство и заботу. Ганн, заметив мою нервозность, понял ее причины и взглядом указал на спальню, улыбаясь своей фирменной мальчишеской улыбкой.
– У тебя какие планы? – Крикнула Варя, когда я, сделав вид, что пошла в свою комнату, рванула в спальню сестры. На прикроватной тумбочке вожделенно сверкал смартфон Ганна.
– Не знаю. А что? – Схватив телефон, я решила поскорей убраться из их комнаты.
– Сегодня Виктор приезжает.
– Да. Знаю. – Я заглянула в кухню, поймав взгляд Кевина, и незаметно для Вари подмигнула ему. – Так или иначе, я никуда не собираюсь. И он может мне позвонить сам, если что изменится. Ладно, пойду к себе, книжку почитаю.
С этой фразой, я исчезаю в свою комнату и закрываю дверь. Меня лихорадит от нетерпения. Посчитав время, понимаю, что уже восемь часов в Саббате и звонить можно. Открываю телефонную книжку и ищу его. Среди множества имен нахожу заветное «Рэйнольд». Сердце готово взорваться из-за бешеного ритма. Звоню…
***
– То есть вы даете Стефану Клаусснеру только положительные характеристики?
– Именно.
– И вы никогда не замечали в его действиях превышение Инквизиторских полномочий?
– Нет. – Щелчок зажигалки, и Реджина затягивается через свой длинный мундштук. Мы все взвинчены. Стоим мрачные и пялимся на Архивариусов допрашивающих нас. Ева сидит белая, как мел, с широко открытыми глазами и крепко сцепленными руками. Подхожу к ней и в знак поддержки кладу руки на плечи. Валльде вздрагивает и оборачивается посмотреть, кто рядом с ней. Потом улыбается мне в благодарность и кладет свою холодную руку поверх моей. У меня отличный день рождения! Вечеринка в самом разгаре.
По делу Стефана глухо. Реджина покрывает тех, кто был свидетелями убийства Заклинателя, а это я и Ева. Потому что мы не можем доказать, что мы спасали жизнь Мелани. На словах получается все гадко: Стефан из-за личной неприязни к Химерам убил колдуна-немца. Прокололся Клаусснер на входной двери, где остались следы его магии. А я ведь его спрашивал – всё он зачистил, ничего не забыл?
Химеры после того, как мы проиграли дело Мелани, не упустили случая добить лежачего – им не понравилось, что Саббат вышел сухим из воды, что ни один Инквизитор не сгорел. Вот теперь решили отыграться на Стефане.
– Мисс Хелмак, тогда зачем вы его отправили на Начало?
– Просто нарушение порядка школы.
– Какое?
– Он ударил смертную.
– С каких пор стали так наказывать? Ведь, скажем так, провинность не достойна удалением из школы.
Твою мать! Этот кореец хитрый, как черт. Знает, на что жать. Мы находимся в кабинете вместе с новенькими, которых вообще это дело не касается. Но таковы правила. При допросе все обязаны присутствовать. Так же в комнате помимо Инквизиторов находятся кореец-Дознаватель и два его помощника – неизвестный мне Архивариус и Тогунде, который был Дознавателем по делу Мелани. Эти двое следят за нами, чтобы не было воздействия, магии и всяких разговоров и сообщнических знаков. Сейчас они допрашивали Реджину. Очередь Евы уже прошла. А вот мне предстоит еще отвечать на вопросы Сената.
Именно в этот момент заиграл мой мобильный, тут же привлекая всеобщее внимание и поднимая злость внутри меня: кого еще черт дернул?
Я достаю телефон, готовый скинуть номер, как тут же взгляд задерживается на имени звонящего – «Кевин Ганн». Я, как баран, смотрю на дисплей.
– Простите, у Рэйнольда Оденкирка сегодня день рождения. – Реджина обращается к Дознавателю, после чего оборачивается ко мне. – Это звонит твоя мама, дорогой?
Сообразив, что требуется соврать, я отпрашиваюсь у рядом стоящего Тогунде:
– Можно я отвечу на звонок? С утра жду его.
Тогунде в недоумении смотрит на напарника – тот кивает в знак согласия, после чего взглядом спрашивает у Дознавателя.
– Да, конечно, ответьте. – Кореец взмахом руки разрешает выйти.
Я кидаюсь из кабинета под трезвон своего телефона, как останавливаюсь в замешательстве у выхода – за мной следует Архивариус.
– Тогунде вас проводит. Простите, но таковы порядки.
Отлично просто! Я киваю и выхожу в коридор, смиряясь с тем, что разговор будет проходить под надзором Сената.
– Да?
Готовый услышать знакомый тембр Ганна с беспечными юношескими нотками, но застываю в шоке, когда в трубке звучит ЕЁ голос. Мое сердце забывает, как надо стучать, сбиваясь с ритма.
– Рэйнольд? Это я, Мелани.
Всё, что я могу сказать это сухое «да». На меня, не отрывая взгляда, пялится Тогунде, будто мой надсмотрщик в тюрьме. Сложив руки в ожидании, он замер в позе, превратившись во внимание. Сама собранность. У меня же пересыхает в горле и дрожат руки, но стараюсь не показать свою нервозность и радость, что могу слышать её.
– Я звоню поздравить тебя. Слышала, что у тебя сегодня день рождения…
Ее голос мягкий, тихий, неуверенный, но такой родной, такой реальный. Где же ты, Мел?
– Да. Спасибо.
В трубке повисает пауза. Я слышу ее дыхание и понимаю, что она в замешательстве. Не молчи, милая, не молчи!
– Как у тебя дела? – Я первым нарушаю эту тишину. Мои мысли путаются, в голове полный кавардак.
– У меня? Ничего… Нормально. А у тебя?
– Я… соскучился.
Это единственное, что могу сказать ей: малая толика того, что я чувствую. В трубке снова молчание. Слышу тихие всхлипы. Она плачет. Невозможно просто! Я не могу ее успокоить, и от этой беспомощности чувствую себя взвинченным, к тому же еще больше нервирует Тогунде, который уже дернул рукой, глянув на часы – показывает, что пора заканчивать разговор.
– Прости, но не могу говорить сейчас.
– Ты занят?
– Да.
– Может, мне перезвонить?
О боже! Я хочу этого! Но нельзя. Я не знаю, сколько пробудут тут Архивариусы. Да и опасно. Клаусснер уже в карцере. Мне еще не хватало там оказаться. Боюсь, как бы Архивариусы не оставили здесь кого-нибудь из своих или не поставили какие-нибудь магические запреты на нас. Слишком зачастили Саббатовцы в судах. Это чревато проблемами.
– Не стоит. Не звони. – «Не рискуй», – мысленно добавляю я. На том конце снова молчат. И я делаю то, что не должен был при Тогунде, проклиная себя на чем свет стоит: – И прекрати, пожалуйста, меня… звать.
– Звать?
В голосе Мелани слышатся нотки удивления. Это как глоток свежего воздуха, потому что слышать печальный голос невероятно тяжело. Я еле сдерживаю себя, чтобы не прошептать ее имя в трубку…
– Да. Ты постоянно зовешь. Позавчера ты сидела на ступеньках и позвала меня…
Я слышу глухую тишину, что на мгновение пугаюсь, что звонок прервался:
– Алло?
– Я тут. Просто… как? Я же была в Вяземке!
– Я тебя слышу! – Рычу я в трубку, ловя сосредоточенный взгляд Тогунде. Твою мать! Он может на минуту отвлечься?
– Рэй, это невозможно! Я же смертная.
Я только уж собирался ответить, как дверь открылась и в коридор вышла Кристен.
– Рэй! – Она громко окликает, разнося мое имя эхом по коридорам Саббата, и кивком головы указывает на кабинет. – Пошли! Они требуют именинника. Наверное, поздравлять будут.
Тогунде хмыкает на шутку Деннард, расслабляясь в своей позе.
– Меня зовут. Не могу больше говорить.
– Да, конечно.
Мне не нравится, как прозвучал ее голос! Но времени нет.
– Прости, – шепчу я в трубку и отключаю мобильник. Тогунде взмахом руки приглашает в кабинет. Я тяжело вздыхаю, пытаясь отвлечься и настроиться на предстоящий допрос. В конце концов, у меня теперь есть возможность с ней связываться. Если она звонила с телефона Кевина, то значит Ганн рядом с ней. А это уже много!
