Текст книги "Любовь, как криптология (СИ)"

Автор книги: Елена Пивницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 46 страниц)

Глава 44. О трудностях выздоровления

Рок

Как же хочется пить… Во рту пересохло, язык превратился в сухую пористую губку. То, что я нахожусь в больнице, понял сразу по запаху медикаментов и специфичной слабости, которая могла быть лишь следствием наркоза и обезболивающих. Шевелиться не хотелось, но жажда оказалась сильнее – пришлось открыть глаза, чтоб сориентироваться в пространстве-времени. Сбоку раздался шорох, и передо мной возникло лицо Кары.

– Рок? – шепотом позвала она. – Ты очнулся?

– Воды, – прохрипел так тихо, что сам не разобрал слов.

– М-м-м… – Кара озадаченно нахмурилась, но через мгновение догадалась: – Дать пить, да?

Я слабо кивнул, поняв, что внятно говорить пока не в силах.

– Сейчас, секундочку, – она исчезла, послышался шум воды, и благословенная влага коснулась губ. Но Кара только слегка смочила их.

– Еще.

– Много нельзя… Ладно, одну ложечку. Больше не проси.

От долгой неподвижности тело онемело и казалось чужим. Мозги, как ни странно, соображали четко, а вот слова выдавливались с трудом, через силу, будто при крайней степени опьянения.

– Долго я тут?

– Две недели. Тебя подстрелили, помнишь?

– Такое забудешь…

– Прооперировали сразу, а сегодня утром – еще раз. Но уже все хорошо, ты поправишься.

Невредимой рукой стянул с груди простынь… Так-с, повязки на левом плече и туловище. Ничего не чувствую: боли нет, только слабость.

– Тш-ш-ш, не трогай, – пресекла мое движение Карина, ухватив за ладонь и осторожно уложив руку обратно. – Подожди, врача позову.

Она нажала что-то у изголовья и склонилась ко мне. Вся какая-то серая с запавшими щеками, заострившимися скулами, с сжатыми в тонкую бесцветную линию губами. На ее лице остались лишь одни огромные глазищи.

– Как ты себя чувствуешь?

– Терпимо… Выгляжу точно получше тебя, – фыркнул я.

– Умеешь ты комплименты делать, – беззлобно улыбнулась Карина.

– Ну-у… Пока не отошел от наркоза, следует пользоваться моментом и резать правду. У вас все нормально? Живы-здоровы?

– Да, все хорошо, не волнуйся, – ласково улыбнулась нормалка.

После осмотра эскулапом меня снова сморил сон. Проснулся, когда за окном уже темнело. Карина дремала в кресле, поджав под себя ноги и склонив голову на подлокотник. Ни дать ни взять – котенок, свернувшийся клубком. Она встрепенулась, ощутив мой взгляд.

– Проснулся? Тебе что-то нужно?

– Подними изголовье. Хочу посидеть.

– Тебе, наверно, пока нельзя…

– Хоть немного.

– Ладно. Сейчас, подожди… Разберусь, как оно работает. Так… ага… – верхний сегмент кровати пополз вверх. – Все, хватит.

– Спасибо, – я огляделся вокруг. В голове еще плавал туман, но общее состояние удовлетворительное. Две недели, она сказала? Неслабо меня задело. – Томас мертв?

Я этому гаду не оставил шансов, но хотелось убедиться и расспросить в подробностях.

– Да.

– Полиция сильно прессовала?

– Нет, меня только на опознание звали… Сказала, что не знаю, кто он, и все.

– Не допрашивали? Подписку о невыезде брали?

– Нет, я тогда только сказала, что ничего не знаю. Больше не приходили.

– Ясно.

– Надо было рассказать?

– Нет, так даже лучше. Будут спрашивать, продолжай стоять на своем. Ничего не знаю, ничего не видела.

Ко мне они в любом случае придут, когда узнают, что очнулся. Но раз Карина молчала, то и мне выгодней всего будет уйти в несознанку. Вдруг мне после наркоза память отшибло?

М-да, невезучая у нас эпопея с «химерой» получилась. Ничего не приобрели, зато все долго лечились – и Зак, и Кара, теперь вот и я.

От короткого смешка болезненно свело живот… Черт.

– Что? Тебе плохо? – испугалась Кара.

– Просто подумалось, что наша группа теперь может заслужено носить звание «сборной команды инвалидов». Кстати, как там наш третий болезненный?

– Зак? – она одарила меня наиболее беспечной из арсенала своих улыбок. – С ним все нормально.

– Карина, не ври. Он ранен?

– Нет, нет, что ты! Все хорошо, правда.

И глаза честные-честные… Как обычно, когда врет.

– Где он? Рассказывай давай! – устало потребовал я.

– Понимаешь… – замялась она, с особым вниманием рассматривая носки свои кроссовок.

– Ну?!

– Он с Килкени… – выпалила она и бросила быстрый взгляд, проверяя мою реакцию. – Килкени позвонил мне, волновался за Зака… и насчет Томаса пытался предупредить.

– Стоп. Килкени на Прино?

– Да… То есть, нет. Думаю, он уже улетел… – Карина судорожно вцепилась пальцами в поручень кровати.

– У него был твой номер?

– Не мой, Аманды. Мой телефон разбился, а Зак отошел, и ты в капсуле лежал, а мне позвонить срочно нужно…

– Стоп. Не суетись, – я накрыл ее кисть ладонью и ощутил потряхивающую ее мелкую нервную дрожь. – Давай с самого начала и по порядку.

Она сидела в глубоком кресле, придвинутом впритык к кровати, и отстраненно излагала факты, тщательно избегая давать им эмоциональную оценку. И смотрела в пол или в окно, словно там происходило что-то до ужаса интересное.

Постепенно все кусочки пазла становились на свои места. Аманда, которая не могла спасти себя и стремилась уберечь хотя бы сына. Фредерик Килкени, мечущийся между честолюбием и любовью. Зак, испуганный мальчишка, озлобившийся на отца и потерявший мать. Томас, отморозок, шагающий к цели по трупам и ждущий удобного момента, чтоб нанести удар в спину, собственному хозяину. Земной Союз, которому необходимо прижать к ногтю правительство Маргуны. Стас, эксцентричный великовозрастный балбес, решивший срубить денег по-быстрому и втянувший в свою аферу бывшую школьную подружку. И, конечно же, Карина, с ее уникальной способностью слепо вляпываться в неприятности.

– … Зак никогда не простит меня.

– Тихо, маленькая, – я притянул ее к себе и прижал голову к груди, успокаивающе гладя по волосам. – Не терзай себя.

– Только знаешь… я ни о чем не жалею, – упрямо произнесла она и попыталась отстраниться.

– Ну и правильно, – мои губы прижались к ее лбу.

– Ну скажи же это! – потребовала Карина, все же выскользнув из-под моей руки.

– Что «это»?

– Что я дрянь и проступила мерзко, – еле слышно произнесла она.

– Ты действовала так, как считала правильным, и я не собираюсь тебя ни в чем обвинять, – резко отрезал я.

Поступил ли бы так же? Не знаю… Наверно, нет. Искал бы другие пути. С другой стороны, легко рассуждать сейчас. А в критической ситуации?.. Кто знает.

Я не вправе осуждать Карину и не буду этого делать. Более того, нужно ее как-то успокоить и отвлечь, пока она не довела себя до срыва.

– Как думаешь, Килкени правду сказал? – она в задумчивости покусывала нижнюю губу и легко водила подушечками пальцев по моему предплечью.

– О чем именно? – рассеянно отозвался я.

– Что он не причинит вреда Заку. И об Аманде… ну, что он не виноват в ее смерти.

– Да, определенно. Уверен, ему не безразличен сын. Килкени многим пожертвовал ради его блага. Не только когда решился на хищения на Земле, но и прилетев сюда, на Прино, рискуя быть узнанным. А вот остальные его делишки…

– То есть?

– Килкени далеко не такой белый и пушистый, каким хотел предстать перед тобой. Он – акула. Такие, как он, привыкли играть человеческими судьбами. Просто раньше Килкени пользовался для этого своей чековой книжкой, а сейчас в арсенал его методов добавились и насильственные меры воздействия. После смерти Томаса легко свалить всю вину на него. Очную ставку им не проведешь, и как было на самом деле, не узнаешь.

– Я помню… – горько усмехнулась Кара. – Если бы не жадность томасовых прислужников, мой труп уже давно болтался бы в космосе благодаря Килкени. Подобное не забывается.

– Он далеко, тебе больше ничего не угрожает… А для Зака, как ни парадоксально, Килкени станет лучшей в мире защитой.

– Хотелось бы верить… – вздохнула нормалка. – Рок, спасибо тебе за то, что тогда спас нас от Томаса… и за понимание тоже спасибо.

Знаете, что может быть муторней процесса выздоровления? Когда во время этого тебе активно помогают. Все время! 24 часа в сутки, семь дней в неделю. Я признателен за заботу, правда, но можно оставить хоть чуть-чуть личного пространства? Мне ее гиперопека уже поперек горла стоит.

И нет, я не неблагодарная скотина, просто:

1. Прекрасно могу управляться со столовыми приборами правой здоровой рукой. Более того, я правша, и именно в этой руке всю сознательную жизнь держал вилку.

2. Уже неделя, как мне разрешили вставать и передвигаться по палате. Поэтому в туалет я в состоянии добраться самостоятельно! И не надо меня под локоток провожать до самой двери аж целых три метра! А за дверью некоторым вообще нечего делать! И «что я там не видела» – это отнюдь не аргумент!

3. Не нужно поправлять мне подушку каждые десять минут. Ах да, и достаточно всего одной подушки, а не двух больших, одной маленькой и еще запасного одеяла на случай, если станет прохладно.

4. Нет никакой необходимости ждать, смотря мне в лицо умильными глазами, пока я не засну вечером. Это нервирует! И невольно возникает подозрение, что, как только засну, меня попытаются удавить подушкой. Тем более что их аж две большие и одна маленькая! Не говоря уже об одеяле!

В общем, у меня остался только один выход – срочно выздороветь!

– Отдай ложку. Я в состоянии поесть самостоятельно. Что ты со мной, как с ребенком, нянчишься?

– Не нянчусь, а ухаживаю. Слышала, что болеющие мужчины капризны, но не ожидала, что настолько, – пробурчала она. – И нечего тут закатывать глаза!

Господи, когда же закончится эта пытка? Чем я так провинился?

– И не рычи на меня! Ой, салфетка съехала, – Карина заправила мне за ворот выбившийся конец бумажного полотенца.

Я раздраженно выдохнул. Как бы ее так послать, чтоб и не обидеть, и чтоб отстала? Чувствую себя грудничком в слюнявчике. Еще бы соску предложила! Забота это, конечно, приятно, но Кара ею буквально душит.

– На, возьми яблоко, – я протянул ей лежащий на столике фрукт, – сядь в кресло и не рыпайся. Ты сама когда последний раз ела? Смотреть страшно на твои кости.

– А ты в тарелку смотри, а не на меня, – недовольно огрызнулась девушка.

– Ешь давай. Ну! – я подождал, пока она с хрустом не откусила от яблока, и только тогда зачерпнул ложку жидкой бурды, которую тут пытались выдать за кашу. Твердую пищу мне пока не разрешили. Ничего, потерпим…

– Рок, тут такое дело… Мне пора возвращаться на Землю. Нужно явиться на судебное слушание, уже сроки поджимают.

– Ясно, когда вылет?

– Сегодня вечером. Но… если хочешь, могу остаться.

– Чтобы тебя Интерпол снова в розыск объявил? Ну уж нет. С меня и одного раза тебя вытаскивать с головой хватило.

– Извини, знаю, что доставила тебя много неприятностей и…

– Прекрати! – оборвал я. – Осторожней только на Земле. Не ведись на провокации и думай перед тем, как ляпать языком. Эрика Лау может захотеть поквитаться за разглашение формулы «химеры».

– Я буду осторожна, – серьезно кивнула нормалка. – Ты только слушайся врачей, хорошо?

– Тебе пора идти собираться?

– Нет, мой единственный чемодан уже упакован. С тобой лучше посижу.

– Напишешь, когда доберешься?

– Само собой, – Карина достала из сумочки кредитку и протянула мне. – Держи, тут все деньги… те, которые от Килкени.

– Зачем они мне? Забери с собой.

– Нет, – поморщилась она, – не хочу. К тому же тебя к концу недели обещали выписать, а лететь домой тебе пока нельзя. Так что не возражай! Это на всякий пожарный, вдруг потребуется для лечения или еще чего-нибудь. Врач говорил, что минимум две недели никаких нагрузок, в том числе полетов.

– Ой, меньше слушай. На Крете меня бы уже давным-давно выписали!

– Так! Давай без геройства! – вдруг разъярилась нормалка. – Хватит с меня! Доктор сказал постельный режим, значит, лежать и не вякать! Понял?

Она подбоченилась и требовательно уставилась на меня в ожидании ответа. Ух ты! Для полноты картины не хватало только зажатой в руке сковородки… Надеюсь, мой давнишний подарок Карина упаковала на самое дно, а то с женушки станется сбегать и достать…

И, так понимаю, правильный ответ тут только один:

– Конечно, дорогая! – радостно улыбнулся я.

Она подозрительно сощурилась:

– Тут рядом с госпиталем отель есть, там поживешь.

– Угу.

– Если вдруг станет плохо, сразу обращайся за помощью.

– Угу.

– И тяжелого ничего не поднимай. И не перенапрягайся.

– Конечно, мамочка.

– Пойду о сиделке для тебя договорюсь, – контрольным в голову добила Кара.

– Какая сиделка? Вообще с ума сошла? Я здоровый мужик, а не беспомощный старик.

– Никто не будет за тобой круглосуточно ухаживать. Просто медсестра зайдет раз в день проверить, все ли в порядке. И даже не пытайся спорить! – категорично заявила она, направившись к двери.

– Выбери самую симпатичную, – крикнул вслед.

– Непременно, мой сладкий, – обернувшись, одарила меня ласковой улыбочкой жена.

Кто бы сомневался, что сиделка мне досталась, как выразилась Кара, «опытная». Причем настолько «опытная», что впору и за ней уже кому-то приглядывать… Например, правнукам.

Вскоре я перебрался в гостиницу и большую часть времени занимался тем, что маялся от скуки. Полиция особых проблем, как я опасался, не доставила. Состроил тупое лицо и втирал, что рожа Томаса мне показалась знакомой. Мол, видел мельком еще во времена службы в армии, потому и насторожился. Больше об этом человеке ничего не знаю.

Службы правопорядка, похоже, придерживались мнения, что если кто-то приобрел пистолет и имел наглость достать его в общественном месте, то он сам себе злобный баклан. Учитывая местный контингент и запрет на владение оружием, подобная точка зрения не лишена смысла… Медаль мне, конечно, не вручили, но и прессовать тоже особо не стали.

Жутко хотелось плюнуть на рекомендации врачей и рвануть домой к детям и работе. Даже билет домой заказал. Прямых регулярных рейсов между Прино и Кретом нет, так что полечу с пересадкой. Интересно, как там Брэд без меня справляется? Что-то он последним временем не балует меня отчетами. А, стало быть, либо все очень плохо, либо он по горло занят исследованиями, что внушает надежду на лучшее. Тем не менее, я прекрасно помнил, что подпространственный прыжок далеко не прогулка в парке, поэтому не торопился. Пару раз выходил на осмотры к хирургу, который дивился скорости регенерации кретской расы, и прошвырнуться по городу.

Через неделю пришло письмо от моего адвоката. Закон о возможности признания брака недействительным приняли досрочно. Норман также сообщил, что для подачи заявления в суд Карине даже не обязательно прилетать на Крет.

Я, честно говоря, и думать забыл об этом чертовом законе. Ну, не то чтобы забыл, но планировал, что Карина вернется на Крет после дачи показаний. И я к тому времени вернусь. И все у нас останется, как прежде…

Еще через пару дней прибыло и послание от Кары, в котором она сообщала, что уже отправила заверенное нотариусом заявление, и интересовалась, нужно ли ей приезжать собственно на сам процесс, и выражала сожаление, что разбор дела Килкени на Земле затягивается. Короче, стало очевидно, что возвращаться на Крет она не стремится.

Кстати, прощалась она, когда уезжала, весьма сдержано – «Пока. Выздоравливай» и короткий поцелуй в щеку. Впрочем, а на что я рассчитывал? На благодарность? Так мне ее благодарность ни разу не нужна!

Ответное письмо постарался выдержать в тех же традициях максимальной сдержанности, культуры и вежливости с общим посылом «делай что хочешь, только прекрати выносить мне мозг».

Перечитал, порадовался особо удачным формулировкам и… так и не отправил.

А к утру смирился с мыслью, что я полнейший болван, который уже слишком глубоко завяз…

И обменял билет.

Карина

За исключением редких вылазок в суд, я сидела у бабушки дома и неспешно ковыряла программку, которую еще на Крете давным-давно мне заказали. Процесс шел не особо гладко, и я постепенно приходила к мысли, что программист из меня, как и дизайнер, получился весьма убогонький. И дело даже не в скудности опыта (хотя и это тоже), а в отвращении к подобному виду деятельности. Видимо, природой не заложено в меня созидательных наклонностей. Вот что-то поковырять, дыры поискать, взломать – это да, это мое! Аж азарт появляется. А тут одна скукотища…

Ах да, Крис еще звонил. Не скрываясь – напрямую. Мол, кому нужно, уже в курсе, что мы знакомы и поддерживаем связь, так что нет смысла больше скрываться.

Я вынуждена оставаться на Земле, пока по делу Килкени не вынесут приговор, хотя уже дала все показания. Надеюсь, повторно вызывать меня не станут. К несчастью, я прохожу как один из ключевых свидетелей.

Правда, суд интересовали лишь финансовые махинации Килкени. Ни «химера», ни имена Зака и Аманды Бейл так и не всплыли в процессе. Смерть Стаса также ни одна из сторон не стала связывать с этим делом.

Последовав совету Рока, я не трепала особо языком – о чем спросили, о том и рассказала. Никому полная версия событий уже не нужна, и никому не поможет.

Тем более что в день, когда вызывали меня, на слушания явилась Эрика Лау и вскользь упомянула, что некоторые нюансы дела относятся к сфере государственной безопасности. В общем, на рожон я лезть не стала, хотя и огрызнулась в ответ, что когда у нее самой в команде с самого начала орудовал крот, то безопасность это не то, чем следует бахвалиться.

Судебное разбирательство свелось к выяснениям кто кому сколько должен, и как будут компенсировать причиненный Фредериком ущерб. Все идет к тому, что Килкени заочно признают виновным в растратах, еще нескольких топ-менеджеров «Дагинвест» вышвырнут из их мягких кресел за халатность, и на том конец.

Когда пришло письмо от адвоката Рока, я просто сказала себе, что должна выполнить свою часть обязательств как следует. Не откладывая на потом, составила заявление, заверила и отослала на Крет. Тут как с больным сгнившим зубом – рвать все равно придется. Затягивать нет смысла, только дольше промучаешься. Пора приучать себя к мысли, что наш недолгий роман подходит к логическому концу.

Поэтому я не совсем поняла, почему Рок настаивал на моем возвращении на Крет. А его звонок сегодняшним утром с новостью «Не ждала? А я приперся» и вовсе застал врасплох. Муженек, как обычно, в своем репертуаре – он решил, он сделал, а ты понимай, как хочешь. Зла не хватает!

Ну ладно, ладно. Признаю, я немного лукавлю. Внутри словно завязался тугой узел из ожидания, радости, тревоги и надежды.

Кроме того, нужно решить, где нам будет удобнее всего разместиться. Отели мне давно осточертели. А тащить Рока к Лилии не удобно – и ей станем мешать, и сами поругаться нормально не сможем, если возникнет надобность… А исходя из опыта…

Как следствие, я торчу под бабушкиным кабинетом и намереваюсь выклянчить доступ в родительскую квартиру. Все же у меня там собственная комната осталась. Правда, родители давно сделали ремонт и назвали ее гостевой, но суть не меняется. Кому ж там гостить как не родной единственной дочери?

– Давно ждешь? – Лия на секунду приложила ладонь к двери, дождалась короткого писка замка и посторонилась: – Заходи.

– Только что пришла, – бросив сумку на пол, я плюхнулась в кресло и осмотрелась.

Несмотря на обилие привезенных из странствий сувениров, будь то бы в беспорядке растыканных по стеллажам вдоль двух стен, в этом маленьком кабинете я всегда чувствовала себя на редкость уютно. Тут пахло фруктовым чаем и еле заметно – бабушкиными любимыми духами. Окно всего одно, но очень большое, благодаря чему комнату заливало светом. Даже не верится, что на улице страшная холодрыга.

– Через пятнадцать минут следующая пара начнется, – прозрачно намекнула Лия. – Какие ключи тебе нужны? Я по телефону ничего не поняла.

– От родительской квартиры. Дашь?

– Конечно. Но я тебя, насколько помню, не гнала. Надоело жить у старухи?

– Что ты такое говоришь?! – возмутилась я. – Я тебя очень-очень люблю.

– Так сильно, что съехать хочешь? – бабуля уселась в кресло и сбросила с ног лодочки на высокой тонкой шпильке. – Никогда больше не куплю туфли на распродаже, – простонала она, массируя ступни. – Зачем тебе там торчать в одиночестве?

– Ну-у, не то, чтобы совсем в одиночестве… – протянула я.

– Та-ак… – понятливо кивнула она и в ожидании продолжения вопросительно выгнула тонкую бровь. – Отсюда давай-ка поподробней.

– Бабуль, ты ж на пару спешила, – вкрадчиво напомнила я.

– Без меня не начнут, – отрезала Лия.

Чувствую, от допроса не отвертеться. Лилия все равно докопается до правды, так что лучше признаться сразу.

– Рок со мной связывался час назад с борта рейсового корабля. Он прилетел на Землю, – сразу же раскололась я. – Корабль уже завершил прыжок, завтра к вечеру приземлится.

– А, так ты решила обустроить любовное гнездышко! Поняла, мешать не буду, – как-то слишком радостно воскликнула Лилия и, порывшись в сумочке, с улыбкой протянула мне карточку-ключ. – Держи. Кстати, Рок надолго прилетает?

– Не знаю, – почесала макушку я. Рок весьма скупо объяснил причину приезда. Мне, конечно, хотелось бы думать, что соскучился и все такое, но боюсь загадывать. – Насколько я поняла, подождет, пока суд по делу Килкени не закончится, после чего мы вернемся на Крет.

– Зайдете как-нибудь ко мне на ужин?

– Ба, не нужно…

– Почему?

– Просто… – я взмахнула руками в бесплодной попытке придумать достоверную отговорку.

Бабуля проницательно-насмешливо смотрела мне в лицо. А мне так давно хотелось хоть с кем-то поделиться, посоветоваться, что слова сами сорвались:

– Мы разводимся! Это достаточно весомая причина?

– Подожди, какой развод? Я читала, что на Крете практически нет разводов, – нахмурилась Лия.

– Да, но адвокат выискал лазейку. Ой, это долго объяснять. Джеймс Карр – глава рода и по совместительству дед Рока, заставил его жениться, а мне срочно нужно было гражданство, поэтому я тоже согласилась. Но я могу подать прошение о признании брака недействительным, и если Джеймс не пронюхает и не испортит нам задумки, но скоро я стану свободной женщиной.

По мере моего сумбурного рассказа бабуля улыбалась все язвительней и язвительней.

– Ну, с этим-то понятно… Скажи-ка мне лучше, свободная женщина, что ты намерена сделать, чтоб мужа удержать?

– Зачем? – я непонимающе передернула плечами. – Ты меня вообще слушала? Всё по плану. Извини, конечно, что скрыла от тебя, но так с самого начала было задумано.

– По плану? Кого ты пытаешься обмануть? – хитро прищурилась Лия. – Что ж ты тогда как в воду опущенная третью неделю ходишь? Влюбилась?

Я в раздражении закатила глаза к потолку, не желая отвечать на провокационные вопросы.

– А он? – не отставала бабуля. Я пожала плечами. – Ты ему сказала?

– Нет, конечно! – взвилась я. – И ты не смей ничего говорить!

– Ох, внуча, что ж ты у меня такая…

– Какая?

– Умная, – произнесла Лия и после паузы добавила: – Только не тогда, когда нужно.

– И вообще, говорят, что лучше, когда любят тебя, а не ты любишь.

– Врут, – небрежно отмахнулась она.

– Вообще-то это твои слова, – задохнулась от возмущения я.

– Да?

– Ага. Ты мне целую лекции на эту тему толкала, когда с курорта вернулась с этим… м-м-м… как его?

– Денни?

– Точно, Денни. Симпатичный, кстати, парень, мой ровесник.

– Да-а, – Лия расплылась в мечтательной улыбке, – забавный был экземпляр.

– Экземпляр? Ты говоришь, словно о коллекции раритетов.

– Раритет тут скорее я, – беззлобно расхохоталась женщина и кокетливо поправила сияющие золотые локоны.

Так я и поверила.

Надеюсь, бедняжка Денни не спился с горя. Хотя я Лию люблю, но вынуждена признать, что она безжалостно манипулирует своими поклонниками. А тех, кем ей удается помыкать, она же сама ни в грош не ставит. Замкнутый круг. Вряд ли найдется человек, способный переиграть мою бабулю.

– Хватит о моих похождениях. Вернемся к нашим баранам… Хм… Или барану?

– Бабушка!

– Что бабушка?! Я уже… гм… достаточно лет бабушка. Почему ты не хочешь прямо ему признаться?

– Ты не понимаешь… Я наворотила дел и просто не имею права продолжать портить ему жизнь.

– Чушь! – отмела мои доводы Лилия. – Это не более чем отговорки!

– Всегда считала, что любить – означает стремиться к тому, чтоб любимый человек был счастлив, а не наоборот.

– Ты сегодня весь набор банальностей решила мне выложить? – в голосе промелькнуло раздражение, и идеальной формы брови на два тона темнее шевелюры сошлись над переносицей. – Карина, одно дело, если он сам попросил тебя уйти, и совсем другое, когда ты сидишь тут и ноешь, как последняя размазня! Ты даже не пытаешься его удержать! В конце концов, ты женщина или компьютер на ножках?!

– Ну-у… – потянула я и наткнулась на скептический взгляд зеленых глаз. – Это был риторический вопрос, да?

– Да, – невольно усмехнулась бабуля. – А теперь вытри сопли и марш в магазин. Будешь мужа завоевывать!

– Эм… За продуктами?

– За какими еще продуктами? – ласково поинтересовалась Лия.

– Ну как? «Путь к сердцу мужчины»… – я запнулась, поскольку впервые поняла, почему перед бабулей трепещут студенты. Если на экзаменах в ее взгляде теплится хотя бы десятая часть той жалостливой снисходительности, которой только что обласкали меня, то могу лишь посочувствовать будущим архитекторам.

– Ради всего святого, купи себе пару платьев и приличные туфли на каблуке вместо этих бутсов.

– Какие еще платья? Не говоря уже о туфлях. Зима на улице!

– Да-а, это будет труднее, чем я себе представляла… Знаешь что, продукты тоже покупай. В твоем случае даже сомнительными методами пренебрегать не стоит.

Она меня сейчас оскорбляет или помочь пытается?

– Хотя постой… Существует опасность, что ты его отравишь, – задумчиво продолжила Лия и, порывшись в сумочке, достала визитку. – Вот, держи, тут телефон хорошего ресторана с доставкой на дом.

Точно, издевается!

Тем не менее, я взяла визитку и просяще заглянула ей в глаза:

– Ба, ты только не рассказывай никому о разводе, ладно?

– Хм, то есть о существовании этого Джеймса Карра ты мне разболтала просто так, а не с тайной целью?

– Не просто так, и не разболтала, а посоветовалась с собственной бабушкой! Ну, пожалуйста, не вмешивайся.

– Когда это я тебе мешала, позволь спросить?

– Мне – никогда. Но семейная легенда, как ты свела папу с мамой, жива в мой памяти.

– Ха, да если бы не я, тебя бы еще и в проекте не было, неблагодарная девчонка! И вообще, твои родители нагло врут!

– Да неужели?

– Конечно. Я три года наблюдала, как они друг вокруг друга кругами ходят, а заговорить боятся. В конечном счете, они меня допекли!

– Сами виноваты, ага? – хихикнула я.

– Безусловно. И кстати, будешь писать матери, скажи, чтоб возвращалась. Свою работу она уже давно закончила, за папашей твоим таскается по раскопкам. Хобби у него, видите ли, – недовольно проворчала Лия. – Я тут интересный заказ для нее приберегла, но если не вернется в ближайшее время, пусть даже не рассчитывает.

– Передам, конечно, – вздохнула я с сомнением. Как будто они меня когда-либо слушали. Максимум чего я добьюсь от мамы – снисходительного «яйца курицу не учат».

Нет, это никуда не годиться – блюда из ресторана как-то слишком празднично выглядят. Я протянула руку, выдернула цветочки из овощей, украшавшие салат, и отправила их в рот. И листья салата под мясом несомненно излишество. И вот эти красные ягодки тоже. Ой, кислятина-то какая! Фу, а еще приличный ресторан! Я выбросила в мусор оставшиеся клюквины и запила водой терпкий привкус.

Вот так значительно лучше! Рок все равно не купится на байку, будто бы это я приготовила, но хоть не навоображает себе лишнего.

Свечи оставить или нет? Не-е, еще решит, что я романтический ужин задумала. Лучше спрятать. И бокалы попроще. А лучше вообще в бар поставлю и вино, и бокалы. Да. Достану, когда понадобятся.

Все. Комната в идеальном состоянии – годится для приема гостей, но не заметно, что я извелась уже вся в ожидании.

Осталось главное – я критически посмотрела в зеркало. Для полноты картины надо бы джинсы надеть и не мучаться… Но короткое голубое платье с длинным рядом пуговок на груди, тянущимся до самой талии, в сочетании с высокими сапожками до колен, слишком уж мне шли. Да, я себе определенно нравилась.

Это все бабушка виновата! Только сбила меня с правильного настроя! Я из упрямства наклонила голову вниз и растрепала уложенные крупными локонами волосы. О, замечательно – мой обычный художественный беспорядок. Никто и не догадается, что два часа в парикмахерской проторчала.

Пиликнул мобильник, извещая, что подъехало такси.

В космопорте первым делом узнала, что корабль уже сел, но пройдет еще не менее получаса, пока пассажир подвезут, и они пройдут контроль.

Натянутые до предела нервы не позволили мне усидеть на месте, посему я бродила по холлу и с ностальгией вспоминала свой любимый успокоительный сиропчик. Тот, который на спирту.

Сложность в том, что я не знаю, чего ждать от Рока. Зачем он приехал? Почему не полетел на Крет? Хотелось бы верить, что из романтических побуждений, но я отлично понимала несбыточность подобных надежд. Поэтому изо всех сил старалась не задумываться, чтоб потом не разочаровываться. Пускай будет, как будет! У меня нет права навязываться или чего-либо требовать. Рок и так сделал для меня слишком много. Это наши последние дни вместе, и я постараюсь взять от них все хорошее, что смогу урвать. Просто чтоб запомнить. Я же не многого прошу? Еще пару дней счастья.

Я заметила его издали – Рок почти на голову возвышался над остальными пассажирами. Помахала рукой, привлекая внимание, и постаралась протолкаться вперед.

Мои волосы зацепились за пуговицу на пальто молодой женщины. Я вскрикнула от боли и чудом удержалась на каблуках, когда мою голову дернуло назад. Черт, черт! Ведь чувствовала, что нужно было завязать волосы в хвост и надеть джинсы с кроссовками. Жертва моей прически и я в четыре руки принялись выпутывать из ловушки блестящую серебряную пуговицу.

Щеки горели от стыда. Вечно я как чучело, вот хоть бы раз по-человечески! Освободиться удалось как раз к тому моменту, когда Рок приблизился практически вплотную.

– Привет, – прошептала я.

– Привет, – улыбнулся он уголком рта.

Он выглядел гораздо лучше, чем при последней нашей встрече в больничной палате, хотя и бледнее обычного. Я вцепилась обеими руками в ручку сумочки, борясь с порывом повиснуть у него на шее и разрыдаться. Только жадно скользила взглядом, впитывая его образ. Мелкие морщинки у глаз, серебристый блеск эрге на скулах, кривую ухмылку. Даже не представляла, что настолько соскучилась.

Пришлось срочно напомнить себе собственный зарок не расплываться сиропной лужицей… По крайней мере в космопорту. Тут полы грязные.

Никто из нас не решался преодолеть последние полметра. Нужно, наверно, сказать что-нибудь вежливое и приличествующее случаю… Не можем же мы вечно тут стоять, будто два столба! Я только-только открыла рот, как Рок шагнул вперед, поставил сумку на пол и заключил меня в объятья. Руки сами обвились вокруг его талии. Я довольно вздохнула, ощутив, как его щека прижалась к моей макушке.