Текст книги "Уцененный принц (СИ)"
Автор книги: Елена Милютина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
– Милана, – Эвелина стояла в дверях, слушая рассказ графини, – вы так рассказываете о жизни при дворе, как будто сами были участницей! Даже мама столько не знает!
– Твоя мама была принцесса, ее от грязных сплетней оберегали. А я целых пять лет была одной из главных мишеней для сплетников. Пока замуж не вышла, но и тут все равно мое имя склонять не постеснялись. Додумались до того, что Эльриан обязал Ива на мне жениться, и только на этих условиях оставил его на посту личного секретаря. Да, благословления Ив у него попросил, это так, но он меня до этого 5 лет ждал. И, как только я освободилась сразу, хотя нет, не сразу сделал мне предложение, сразу заговор помешал. Неудобно ему было с Ри о свадьбе разговаривать.
– Вы постоянно императора вспоминаете, на Эллане что, без его разрешения и жениться нельзя?
– Нет, Рон, обычно только уведомить и все. Но мой случай особый. Впрочем, даже ты, Лина наверняка не знаешь, вряд ли мама об этом с тобой говорила, хотя я и была первой статс-дамой ее двора. Все просто, я пять лет провела официальной фавориткой 4-го принца, то есть Эльриана. Я оказалась в безвыходном положении. Муж скоропостижно скончался, имение майоратное, у меня две дочки. Сына нет. Все отошло к кузену мужа, а он и раньше пытался меня соблазнить, а в той ситуации просто поставил ультиматум – или его постель, или улица! Я выбрала улицу. Устроиться работать с годовалым ребенком нет никакой возможности, пошла в приют. А там инспекция, сам Эвальд. Расспросил меня, подумал, и предложил: я выполняю его очень специфическое поручение, а он выделяет мне денежное содержание, должность при дворе, моих девочек помещают в императорский пансион, дают образование. А так как при дворе простой дворянке, без титула сложно, то он возвращает мне титул мужа, пожизненно. Я все пыталась узнать, что за поручение, очень боялась, что место его фаворитки, но оказалось, что да, фаворитки, но его младшего сына. Которому еще не исполнилось 15-ти лет. Деваться мне было некуда, согласилась. Началось все с небольшого скандала, Ри принял меня за ставленницу матери, подумал, что готовится очередная гадость с ее стороны, но Эвальд все разрулил, так что вышли мы от него вместе и потом пять лет не разлучались. Так что я была и фавориткой, и старшей сестрой, и, что уж говорить, матерью.
Милана задумалась, перебирая воспоминания.
– И никогда не пожалела о своем решении. До того момента, когда Ри соединился и сказал – все, я влюбился, ты свободна. Был у нас такой уговор. Эвальд меня в Эстину перевел, к малому двору, подальше от Иоанны. Твоя мама, Лина была беременна тобой, ей вредно было с Иоанной рядом находиться. А когда после переворота все вместе собрались, и Ри в себя, наконец, пришел, тогда Ив у него и попросил разрешения на мне жениться. Вот такая жизнь, молодежь!
– Да, – задумчиво протянула Эвелина, – но вам позавидовать можно, Столько пережить и, наконец, найти свою любовь. Муж вас так любит, это даже беглым взглядом заметно.
– Вот в этом главная сложность и есть. Муж любит, а я нет. Любимых мужчин у меня было только двое. Первый, так рано покинувший меня муж, и, чего уж скрывать, Эльриан. Хотя, казалось, 12 лет разницы, но сердцу не прикажешь. И поняла я это только тогда, когда мы расстались. Ива я уважаю, мы друзья, но чувств к нему у меня нет. У нас большая, дружная семья, двое общих сыновей, один его, от первого брака, две мои дочки, и все. Так что имейте ввиду, молодежь, мой опыт. Нельзя заставить себя любить. Нельзя обманывать себя суррогатом чувств. Даже, если партнер вас уважает, считает другом, может быть, жалеет, и вы ждете появления каких-либо чувств в ответ на ваши, не обманывайтесь. Чувства они либо есть, либо их нет. Из жалости, из неправильно понятого чувства долга, любовь не родится. Или закончится трагически – как у Шекспира в «Отелло» – «Она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним». Полюбил не за то, потом ревновал, потом убил. Вот так как-то. Что-то я с вами раскисла и разоткровенничалась…
– Нет, нет, нам очень интересен ваш рассказ, и поучителен, – возразила Эвелина, – можно неделикатный вопрос? – Милана кивнула.
– Вы так спокойно и хорошо относитесь друг к другу с тетей, с Аннабель, неужели нет ни капли ревности?
– К чему? К тому, что у Ри крепкая, любящая семья? Мы в свое время много говорили с Белль. И моим единственным условием ей было – сделай его счастливым. И она сделала. А я с самого начала понимала конечность наших отношений. Не было у них будущего. И замуж я за Ива вышла во многом, что бы подчеркнуть, все, конец, дальше только Аннабель, а за меня не надо волноваться. Ив хороший, надежный, а то, что я к нему питаю только дружеские чувства, так он это знал всегда. Знал, на что шел. И изображать ревнивца не собирался. Хороший человек. Повезло мне. И Эльриану.
– А дядюшке-то в чем?
– Не лишился верного соратника из-за глупой ревности. Хотя, ему было легче, наверное. В твоего дядю влюбляются все, кто его хорошо знают, только поймите правильно, термин влюбляются. Это не любовь, как таковая, а что-то замешанное на уважении, восхищении, признании его лидером. Вон, его охрана, ни один еще не уволился, хотя многие женаты, детей растят, а охранник императора, это не совсем подходящая для тихой семейной жизни работа. И все они за него горло любому перегрызут. Один Мишель другую должность занял, и то, Ри его просто заставил. Ему смена нужна для Вальтрона, для канцлера. Так что Мишель тоже охранник в своем роде, только хранит не жизнь, а государственные интересы. Ладно, хватит откровенностей. Вон, Ронгвальду отдохнуть пора. Выздоравливающий все же. И второй выздоравливающий неизвестно где бегает! Пойду искать.
Глава 24
Эллана,(Арре), Терра.
Милана ушла, Рон какое-то время сидел, пытаясь понять, что хотела сказать графиня своей исповедью? Предостерегала его, что расположение Эвелины вызвано жалостью, недаром вспомнила «Отелло»! Или ее слова относились, наоборот, к Элеоноре. Недаром на чувство долга намекала? Вроде того: «мы ответственны за тех, кого приручили»? Но с Элеонорой у него шансов нет. Надо бы с ней объясниться, закончить отношения окончательно. Тем более, она даже не заглянула к нему после операции. Да, он сам просил не приходить, но вряд ли любящий человек удержался бы и не навестил, не узнал, все ли у любимого в порядке. Нет, были у них короткие отношения, которые даже романом назвать было сложно, но любви настоящей не было. Только поцелуи под той сумасшедшей луной над Параной. Все.
И как понять поведение Эвелины в последние дни? Как знаки внимания? Не может быть. Что могло привлечь такую девушку, принцессу, племянницу императора, которую тот лично опекал, студентку-отличницу, чести ухаживать за которой наверняка добиваются десятки молодых людей, к такому довольно жалкому, потрепанному доходяге, в которого он превратился, только-только прекратив напоминать ходячий труп! Ладно, рассуждать будем потом, а сейчас надо узнать, можно ли ему попробовать ездить верхом, не повредит ли это плечу!
– Эвелина, – обратился он к девушке, изучающей какой-то проспект, – я хочу у тебя спросить.
Эвелина подняла на него глаза.
– Как ты считаешь, мне не будут вредить небольшие поездки верхом? Как я только что узнал, в замке есть лошади.
– Ты просто угадал, что я хотела тебе предложить. Тут рядом есть горная долина с прелестным озером. Только туда ведет конная тропа. Ехать, если медленно, около часа. Сегодня уже поздно, а завтра с утра давай устроим пикник. Купаться, конечно, уже холодно, но просто съездить, подышать горным воздухом, пожарить мясо, половить рыбу вполне возможно. Погоду завтра обещают хорошую. Как идея?
– Ты хочешь пригласить всех? – ощущая разочарование, спросил Рон, – графиню, ее сына?
– Как раз нет, Арре маленький замок, мы за всю неделю ни одного дня наедине не провели.
– А как же рыбалка?
– А ты что, никогда рыбу не ловил? По-моему, все мальчишки это умеют! Так что поедем вдвоем. Мне, кстати, Милана об этом озере рассказала, ее сын упрашивал туда съездить, но она не спросила разрешения у Аннабель. А я вчера спросила, и она разрешила.
– Интересно, замок вице-канцлера, а разрешение дает императрица?
– Все просто. Им с Эльрианом эта долина понравилась тем, что она очень похожа на такую же в поместье Лански, под Кейптауном, на Терре. Они с дядей провели там четыре дня после первой свадьбы. Так что это знаковое для них место. Мишель даже домик гостевой там построил, с минимумом удобств, полностью скопировав такой же на Терре. Так что там есть, где остановиться.
– Подожди, ты сказала, первой свадьбы, сколько же у них их было?
– Две. Первая по законам Терры. Дяде было девятнадцать, тете восемнадцать, оба совершеннолетние по законам Терры, можно было пожениться, только с условием повторить обряд на Эллане, когда Эльриану исполнится 21 год. Они этим законом и воспользовались. А вторую праздновали здесь, на Эллане, дядя уже императором стал.
Рон покачал головой. Не ожидал. Хотя, после сцены в беседке на Паране, не удивительно.
– Так что, Рон, давай тебе лошадь поспокойнее подберем, и ты попробуешь по двору проехать, посмотрим, как дело пойдет, и если все хорошо, завтра с утра пораньше и поедем!
– Хорошо, я очень рад.
Пробная поездка прошла успешно, навыки наездника, привитые с детства, никуда не делись. Рано утром следующего дня Рон на молодом, но спокойном и послушном мерине, и Эвелина на серой кобылке, уже ехали по узкой горной тропе к своей цели. Долина, внезапно раскрывшаяся перед ними была прелестна, озеро с небольшим водопадом лежало, как драгоценный камень голубого цвета в обрамлении зеленых берегов. Мишель, узнав, что Эльриан расстроился, что нет водопада, как на Терре, вновь изменил течение реки, пустив в озеро гораздо более мощную струю воды, чем ту, что оставил его дальний предок. Предварительно он приказал на плато устроить нечто вроде каскада прудов, в которых вода горной речки успевала согреться в лучах солнца, и падала в озеро уже не такой ледяной, так что в нем прижилась молодь ценной рыбы, типа форели, мальков которой регулярно подселяли в водоем. Дом на берегу, в стиле шале, полностью деревянный был небольшим, но удобным. Кроме гостиной с камином, диванчиками, креслами, и большой оттоманкой в алькове, служившей кроватью, в доме была кухонька, с дровяной, для любителей экзотики, плитой и энергетической печью, для предпочитающих современные удобства. Еще имелся водопровод из скважины и санузел с душем. Энергию обеспечивал дорогущий генератор на фридонии. Вице-канцлер империи мог себе такое позволить. Приехав, Эвелина послала Ронгвальда развести камин, что бы прогнать сырость из давно не обитаемого строения, а сама расседлала лошадей и пустила их пастись в загоне. Ронгвальду с одной полностью рабочей рукой это было сложно. Потом они перекусили запеченным холодным мясом и овощным салатом, запив все горячим чаем, и отправились смотреть озеро. Погода стояла ясная, ласковые лучи Лантана все еще согревали воздух, они обошли вокруг озера, потом стали ловить рыбу, используя имеющиеся в кладовке снасти. Удалось поймать довольно крупную рыбину, но возиться с ней не хотелось, поэтому ее пустили в садок, оборудованный около берега, и оставили до возвращения в замок, намереваясь передать на кухню. Проголодались. Жарили мясо, по способу Терры, которому научил Эвелину отчим – на длинных шпажках. Наевшись и запив трапезу терпким вином из виноградников Дальнира, Ронгвальд неожиданно для себя задремал в удобном кресле-шезлонге, укрывшись теплым пледом.
Эвелина была довольна. Она рассчитывала именно на такой эффект от довольно активного отдыха. Она тоже устроилась рядом, изображая дремоту, и стараясь, что бы ничто не разбудило ее спутника. Она твердо рассчитывала вернуться только завтра. Их пребывание в Арре заканчивалось через 12 дней, потом учеба в стоящих на одной площади, рядом, но разных университетах, там будет не до объяснений. Поэтому она тихо полулежала в шезлонге, укрывшись пледом и наблюдая, как Лантана катиться вниз по небосводу, ожидая момента, когда уже нельзя будет вернуться назад. Неожиданно для себя она тоже задремала.
Рон проснулся на закате от холода. Лучи заходящего светила освещали только самые верхушки гор на западе, покрытых снегом. Эвелина спала в соседнем шезлонге. Ронгвальд, оценив обстановку, решился ее разбудить.
– Эви, просыпайся, кажется, мы проспали все на свете!
Девушка высунула голову из-под пледа, осмотрелась и подтвердила: – Проспали. Не ожидала, что так засну и не включила будильник на коммфоне. Ничего, продукты есть, дрова тоже, переночуем и утром тронемся в путь. Сейчас до темноты собраться не успеваем. Ехать незнакомой тропой в темноте, по горам, опасно. Да и на диких зверей можем наткнуться. А мы без оружия.
– Здесь что, хищники есть?
– Есть, но не волнуйся, в кустах вокруг озера натянута сетка, так что ни до нас, ни до лошадей им не добраться. А вот по дороге, ночью, вполне можно встретить. Я забираю остатки мяса на ужин, ты берешь пледы, и идем в дом, ночи в горах холодные.
Они быстро собрались, в доме Рон опять разжег камин, Эвелина разогрела мясо и соорудила салат, поужинали около уютно потрескивающего камина. Потом девушка пошла прибрать остатки ужина, и соединится с Миланой, а Рон вышел проверить лошадей. Обе лошади дремали уютно устроив головы на шее друг у друга, в кустах копошилась какая-то мелкая живность. Светило окончательно зашло, и на темное небо высыпали удивительно крупные звезды. Сзади тихо подошла Эвелина.
– Всех предупредила, Милана одобряет решение не ехать в темноте. Смотри на восток, сейчас взойдет Сейлор! Он в это время удивительно крупный, в бинокль даже космопорт рассмотреть можно. – Девушка положила руку на его поврежденное плечо, а подбородок пристроила на здоровое.
– А где Истрим? – спросил Рон про второй спутник Элланы.
– Истрим лучше виден днем, ночью его затмевает Сейлор. – прошептала ему в ухо Эвелина.
Рон повернул голову и удивленно спросил: – Почему днем? – Ответа так и не дождался. Сочные губы девушки оказались на уровне лица, он не выдержал искушения и, вначале робко, коснулся их своими губами. Эвелина сильнее прижалась к нему, и ответила, углубляя поцелуй. Он развернулся, обнимая ее, и их языки сплелись в многовековом танце любви. Поцелуй длился долго, первой опомнилась девушка.
– Рон, я страшная эгоистка, ты же совсем замерз, додумался выйти раздетым, пойдем в тепло.
– Подожди, Эви, не спеши, не хочу в дом, там не будет таких звезд, колдовского света Сейлора, спадет наваждение и не удастся еще поцеловаться!
– Почему?
– Ты вспомнишь, кто ты, кто я, и все вернется к прежнему общению.
– То есть ты считаешь, что я такая легкомысленная особа, которую свет луны заставляет целоваться со всеми мужчинами подряд?
– Нет, Эви, я просто трезво смотрю на вещи. Оцениваю. Кто я такой, что бы нравиться девушке вроде тебя!
– Господи, Рон опять у тебя побежали эти тараканы. Сколько времени еще нужно, что бы разогнать их всех! Пошли в тепло, а то уже теперь замерзаю я, там я вооружусь веником и начну гонять твоих усатых друзей! Пошли, это уже распоряжение врача!
Рону ничего не оставалось, как послушаться. Он дал себя увести в дом, Эвелина усадила его на двухместный диванчик перед угасающим камином, и пошла мыть посуду. Ронгвальд подумал и подкинул дров в камин. Блики от языков пламени, пожирающих дрова, сделали комнату уютной.
Вернулась Эвелина, принесла чай и сладости. Молча выпили по чашке. Девушка внимательно наблюдала за странным выражением на лице своего любимого пациента.
Какое-то хмурое, отрешенное. Как будто они только что не целовались, а ссорились, или готовились ссориться! Ее осенило. Да, готовятся к ссоре именно с таким выражением лица! Неужели все напрасно, она ему безразлична, или даже неприятна! Элеонора одержала совершенно ненужную ей победу? Он все еще влюблен в нее, думает о ней! Эвелине стала изменять выдержка. Еще минута, и она разрыдается. Совершенно некстати.
***
Габриэль с интересом рассматривал расстилающуюся под крылом авиона планету-прародительницу. Бабушка дремала в соседнем кресле. Авион держал курс на Санкт-Петербург, откуда до монастыря, где Ванесса хотела его спрятать, оставалось еще более 200 километров на мобивене. А пока было время подумать о таких неожиданных переменах в его жизни. Он вырос в приюте при монастыре строгой настоятельницы, матушки Ванессы, находился там почти всю жизнь, после гибели родителей, как ему всегда объясняли. Самое обидное, что определили его туда в возрасте чуть старше года, и первые месяцы в приюте были желающие его усыновить, но всем вежливо отказывали. Он не понимал, почему, так хотелось в семью, к нормальным маме и папе, пусть не родным, но любящим.
Так он и остался воспитанником, причем, за ним был всегда особый контроль именно настоятельницы. Наказывали за проступки его чаще и строже других, за шалости, за которые другим мальчишкам грозил бы просто выговор, ему читала долгие нотации сама настоятельница, ставила в угол на горох, а иногда бралась за розгу. Видимо, таким образом, старалась вылепить из него идеального ученика. Ему не прощалось даже троек. От него требовали отличной учебы, если он что-то не понимал, или отставал по каким-то предметам, то учителя тратили время на дополнительные занятия, заставляя долгие часы просиживать в классе, пока его приятели гоняли мяч или играли в другие веселые игры. И только три дня назад ему объяснили, к чему были такие строгости. Оказалось, он последний выживший представитель династии Гродтонов, бывших правителей Обена! Его привезли проститься с умирающим, как оказалось, отцом, который 15 лет был прикован к кровати параличом после ранения. Господи, если бы это случилось раньше! Если бы он знал, что на свете есть родные ему люди! Но худой, изможденный человек на койке объяснил, что они не могли встречаться, так как эти встречи могли поставить жизнь Габриэля под угрозу. За принцем Горацио велась постоянная слежка, невзирая на его беспомощное состояние. И, в довершение всего, строгая настоятельница, которой он боялся, как огня, оказалась его бабушкой, матерью погибшей, закрывая его, мамы. И вторая бабушка имелась, мать отца, ухаживающая за сыном 15 лет. А он ничего не знал, ради безопасности! Да он бы полжизни отдал, что бы жить с родными людьми! Иметь свой дом, теплый, родной, а не спать в безликой спальне с сорока мальчишками разных возрастов! Одиноким и нелюбимым.
И вот теперь, все опять решили за него. Дали поговорить с отцом час, попрощаться, и увезли на Терру, опять прятать. Год он проживет в монастыре, в маленьком городке, затерянном в лесах севера Среднерусской равнины, подучит кое-какие предметы по школьной программе. Получит аттестат. Потом его документы отправят в Московский университет, на факультет Управления, поедет учиться, а когда ему исполнится 21 его потащат на Совет Унии, выступить с призывом убрать незаконного диктатора Каруса с Обена и вручить власть ему, как законному наследнику тысячелетней династии. Только доживет ли он до этого дня? А если доживет, хочет ли он такой судьбы?
Авион пошел на посадку. Их встречали. Здоровенный монах в черной рясе. Галантно поцеловал бабушке руку, помог получить небольшой багаж, проводил в мобивен. Поехали, вернее, полетели. Трасса с фридонием-рут легко несла мобивен, сначала по окраинам большого города, по объездной дороге, потом по шоссе, вокруг были леса, небольшие поселки стояли в отдалении от шумной трассы, пересекли широкую реку. Потом пошли поля со скошенной и уже вновь отросшей травой. Вновь мелкие поселки с аккуратными домиками, иногда на полях паслись животные, сопровождающий сказал – коровы. Габриэлю хотелось рассмотреть их вблизи, раньше он видел только картинки, но кто ему это позволит! Вновь реки, поменьше, одна, вторая, несколько совсем мелких, как на Обене, вновь леса, лиственные деревья уже начали желтеть. Скоро леса сменились хвойными, с рядами высоких, стройных стволов, стоящих, словно солдаты на параде. Оказалось, сосны. Свернули с трассы, покрутились по улицам небольшого городка и оказались на территории монастыря, огороженного мощными стенами. В центре – большая площадь, на ней собор, звонница с рядами старинных колоколов, за ней – огороды. Встретил седоволосый, благообразный настоятель. Вежливо и с уважением поздоровался с бабушкой, повел ее куда-то в здание собора, велев провожатому определить «отрока» к другим послушникам. Провожающий, брат Варфоломей, спросил, как лучше – сразу на постоянное место, или сначала свести к чудотворной иконе Тихвинской Божьей матери. Габриэлю не хотелось в помещение, хотя и устал, попросился к иконе. Предложили взять свечу, Габи стало стыдно, денег у него не было, все у бабушки, но провожатый кивнул, и свечу ему дали просто так. Темный лик в богатом окладе за стеклом, показался чем-то похож на Ванессу, скорбностью черт, строго поджатыми губами, но глаза с невообразимо древнего изображения глядели добро и успокаивающе. Габриэль постоял, попросил у Божьей матери не власть, не корону, а простого человеческого счастья. Покоя, любви, семью. Поставил зажженную свечу в поставец. Монах показал, как правильно, по православному, осенять себя знаком, и повел в жилой корпус. Спальня мало чем отличалась от приютской. Разве что размерами – она были поменьше, и толщиной стен – они были потолще. Послушников никого не было.
– Все на послушании, – объяснил отец Варфоломей.
Представил Габриэля ответственному за послушников, отцу Григорию, сказал, что его вещи уже в спальне и ушел. Отец Григорий, худой, седовласый монах предложил присесть и рассказать о себе. Рассказал, что можно было, что приютский, мать-настоятельница принимала участие в нем, привезла на Терру, что бы закончить образование, надо подтянуть некоторые дисциплины. А так как он опыта самостоятельной жизни не имеет, то и определила его в монастырь, что бы окончить последний класс и получить аттестат. Отец Григорий кивнул, сказал, что он уже зачислен в церковную школу, в выпускной класс, все необходимое для учебы ему выдадут, с ним вместе будут учиться в выпускном классе еще 3 послушника. Скоро обед, там и познакомится с будущими одноклассниками. И еще один момент, что бы не выделяться надо подобрать имя, подходящее для послушника православного монастыря, так как Габриэля нет в святцах. Перебрали несколько созвучных имен, Юноша сообщил, что сокращенно его называли «Бри». Монах предложил назваться Борисом, или Глебом. Габриэль решил, что Глеб лучше, так его в школу и записали Глеб Гродт. Бабушка пришла прощаться, наказала вести себя хорошо, не позорить фамилию, и уехала с группой паломниц. Габриэль остался один.
