Текст книги "Уцененный принц (СИ)"
Автор книги: Елена Милютина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
– Арре? – задумчиво произнесла Белль, – неплохое место, мы там бывали после ранения Эльриана, давно. Надо только Мишеля спросить, вдруг у него другие планы.
Аннабель заметила, как посветлело лицо Рона.
– «Так, одну прблему нашли, действительно, боится покидать госпиталь, боится оказаться на виду у толпы народа, а во дворце всегда толпа. Но не закрепим ли мы эту фобию, поощряя ее! Надо подумать. И это странное предложение Лины. Что-то между ними происходит? А как же Элеонора? Нужен ли ей этот парень с изломанной судьбой и израненной душой? И, что говорить, с искалеченным телом. Все-таки асимметрия в плечах уже сейчас заметна, а дальше, говорят, будет еще хуже. Надо все– таки устроить им свидание, проверить. По характеру больше подходит именно Лина, она мягче, душевнее, что ли. Эль в свое время обещал, что вырастит дочь Эдмонда, и выдаст замуж по любви. Так что, если у нее чувства, противиться не будет. Ладно, тебе только предложили сопроводить больного в отдаленный замок, а ты уже всех переженила. Уймись»!
– Ваше Величество, – почти официально обратился к ней Ронгвальд, – вы мне не подскажете, к кому обратиться, что бы попросить переслать мои документы из Университета Итонии. Не хотелось бы терять еще и этот год! А так я смог бы окончить четвертый курс здесь, на Эллане.
– На Итонию в ближайшее время возвращаться не планируешь?
– Нет. Тем более, я там не нужен никому.
– Отца простить так и не хочешь?
– Не не хочу, а не могу. Такое предательство не прощают.
– Но выяснилось же, что он не отдавал приказ о твоей высылке и продаже!
– Не факт. Если бы потребовалось, то он это бы одобрил. Ему привели бы убедительные доводы и он решил бы что это правильно. Да не в этом приказе дело. Он сразу поверил в мою виновность, разрешил допрашивать, как обычного заключенного. Поверил состряпанным «на коленях» копиям каких-то фальшивых документов, подписанных закорючками, да, моими закорючками, которыми я подписывал приказы выплатить конюху или псарю премию за хорошую работу. Отец знал, что важные бумаги я всегда подписывал полной подписью с росчерками и все равно поверил, что я закорючкой манифест о собственном восшествии на престол подписал! Да еще положил его в незапертый ящик стола. Вместе с тем чертовым проектом конституции! Даже не переговорил, не допросил сам, отдал в руки Драмма и успокоился. Ну, Драмм и воспользовался возможностью и развернулся!! А потом отец час раздумывал, утверждать ли смертный приговор, или нет! Никак решить не мог. Повезло, что кто-то умный посоветовал не спешить, разобраться сначала. Так что с виселицы сняли, зря готовился! На разговор, наконец, решился, а когда я ему правду о мачехе и о Драмме выложил, не поверил, хотя Драмм мне это сам рассказал, считая, что я уже точно, покойник. А он не поверил, пощечину отвесил и велел в крепость бросить, в каменный мешок, топчан, дыра в полу, четыре шага в длину, два в ширину. И там восемь месяцев продержал. Без простейших вещей, один кувшин воды в день, без мыла, без бритвы, безо всего. Правда, я потом мечтал обратно в этой камере очутиться, там, на Обене! А вы говорите, простить.
На несколько минут воцарилось молчание, Рон про себя ругал себя за несдержанность, Эвелина сидела, распахнув широко глаза, переваривая услышанное, и сопоставляя с тем самым ожогом на спине, вплоть до кости. Аннабель пыталась решить профессиональную проблему, как сгладить последствия и постараться смягчить страшные воспоминания Ронгвальда. Такое даже время не залечит.
Глава 20
Эллана.
После ухода Эвелины Рон еще несколько минут сидел, обдумывая ситуацию. Что хотела сказать Эвелина, впервые появившаяся перед ним не в образе молодого доктора, а в виде очаровательной девушки. Проанализировал и свою реакцию на нее, между прочим, чисто мужскую, впервые за весь прошедший жуткий год. Он несколько раз повторял про себя последнюю фразу «просто захотелось тебя увидеть»! Что она значила. Он совершенно не ожидал, что кому– кому, а уж Эвелине, видевшей его во всех, самых неприглядных видах он мог нравиться. Только в качестве сложного пациента, не иначе! И Элеонора, безупречная красавица, гордая, недоступная, хорошо осознающая свое положение первенца императора, что она для него значит? То, что он ей не пара, он думал еще, когда был кронпринцем, то, что не пара сейчас, четко осознавал. Может, поэтому и просил не приходить, не навещать, что бы не рвать душу, и так разорванную в клочья.
И что делать дальше? Он честно сознавался сам себе, что боится покидать стены госпиталя и возвращаться к «нормальной» жизни после года выживания в нечеловеческих условиях. Ругал себя, называл тряпкой и боялся. Боялся обязательного общения, необходимости вести беседы, а больше всего, если честно, то сочувствующих взглядов окружающих. Боялся жалости в глазах собеседников. Понимал, что это ненормально, что никто ничего ему плохого не сделает, пытался взять себя в руки, и все равно, боялся. Где-то в глубине души понимал, что это обычная реакция организма на стресс, нужна небольшая поддержка, помощь, и он справится, но эту помощь попросить тоже боялся. Что не поймут, посчитают слабаком, неврастеником, будут смеяться и шушукаться за спиной. Он пытался оттянуть момент выхода «в свет», но с каждым часом пребывания в уютной, такой спокойной больничной обстановке покидать ее хотелось все меньше. Он что, все же сходит с ума?
За такими мыслями он и не заметил, как отворилась внутренняя дверь и в гостиную вошла недовольная сестра, или тетка Лада. Бросила строгий взгляд на подопечного, почуяла неладное, и так и замерла в дверях.
– Рон, – наконец отмерла старшая медсестра, – почему режим нарушаешь? Давно пора быть в кровати. Думаешь, что если уже отпускать на волю собрались, то уже можно все, что хочешь вытворять? Второй час ночи!
Внимательный взгляд опытной женщины-медика подмечал многое, чего не всегда могли уловить врачи, контактирующие с пациентом в лучшем случае полчаса в день. Она давно заметила тревогу и нервозность подопечного, все более возрастающую по мере приближения дня выписки.
– «Надо поговорить с Белль. Беременность протекает спокойно, наоборот, все слишком вокруг нее носятся, в первую очередь, муж. В наше время и позже, лет под 50 рожают! Заодно и отвлеку и человеку помогу. Врачи, они, конечно, тело врачуют, а здесь душу тоже латать надо. А кому, как не психологу этим заниматься»!
А пока Ронгвальд послушно отправился в постель, Лада обошла свои владения, и тоже собралась спать в своем кабинете, где имелось все необходимое. Семью она еще днем предупредила, обычное дело, во дворце праздник, значит ей дежурить. – «А Белль завтра обязательно позвоню»! – С этой мыслью она заснула.
***
Рон не сразу лег, предварительно разделся и покрутился перед тройным зеркалом. Да уж, картина удручающая, спину пересекает послеоперационный шрам, дополненный несколькими поменьше, от ударов плетью, так и не исчезнувшими со временем. Мышцы, так хорошо выделяющиеся на правой половине спины слева почти незаметны, так, какие-то остатки. Левое плечо ниже правого, худее, рука движется хуже, нет полного объема движений. Хорошо, хоть работа кисти не пострадала, для программиста скорость работы – основной хлеб. А учебу он заканчивать собирался. До сентября надо успеть запросить документы из Итонийского университета, здесь на Эллане тоже есть нужный факультет, нужно узнать, какая плата, может, придется брать кредит. Надо подумать о поручителях, зря он так резко закончил разговор с Ренне, надо было попросить его о поручительстве, раз уж занял его место. Он потом отдаст. Заработает и отдаст. На Итонию он точно не вернется. Не простит. Ни отца, ни дядю. Отца – как виновника всех его несчастий. За то, что поверил клевете, за то, что даже не поговорил с ним, отдал в руки людей, прямо заинтересованных в его смерти. За тот удар по лицу, вместо нормального разговора. Дядю, за то, что молча, без возражений и споров согласился стать наследником, когда уже знал, что он жив. Конечно, он сам ему предложил, но тот же видел, в каком он был состоянии, мог попытаться поговорить, уговорить. Не захотел. Вышвырнули, как ненужного котенка в грязную канаву и забыли. Показания приехал получать. Расскажи, как и чем тебя пытали, что бы нужное признание получить! А то, что ему вспоминать страшно те жуткие часы в подвале Тюремного замка, об этом никто не подумал! Все, хватит душу рвать. Проживет, как обычный человек. Может, даже счастливо. С такими мыслями Рон поплотнее закутался в одеяло и постарался отключиться. Не получалось. Проворочался весь остаток ночи, и только к утру вспомнил об обещанных танцах. Хорош же он будет! Кособокий, бледный, с синяками под глазами, еще героем-любовником себя вообразил! В голове мелькнула трусливая мыслишка – может, доктор Штерн, увидев его в таком виде, все же задержит его в госпитале?
***
Аннабель, несмотря на возраст, переносила эту беременность легче, чем две предыдущие. Может, потому что раньше были двойни, а теперь всего один ребенок. Но ее опекали даже сильнее, чем в первый раз. Тогда она училась, Эльриан, кстати, это одобрял, и никто не переживал, не спрашивал по двадцать раз за день как она себя чувствует, не устала ли. Может, вместо того, что бы наблюдать, как Элеонора приручает к себе подаренную на день рождения бабушкой и дедом молодую кобылку, ей стоит полежать в тиши спальни? Полежать, может быть и стоило, но не одной! Хотя, день рождения мужа ее порядком утомил, но все прошло на уровне, несмотря на то, что программу облегчили. Сейчас она сидела в спальне и планировала задачи на день. Поговорить с Элеонорой, как она планирует свои дальнейшие отношения с этим мальчиком, с Роном. Кстати, с ним тоже следовало бы поговорить, но уже с профессиональной точки зрения. Не могут такие злоключения, как у него не отразиться на психике! Элеонора, как назло, оказалось, укатила с этим дядей Ронгвальда, показывает ему окрестности Эстины. Нашла время! И этот дядюшка тоже хорош, приехал с дознавателем, показания ему потребовались, как из парня пытались выбить признание. Отдали в руки палачам, а теперь, изволь, расскажи, как из тебя показания выбивали, семейка идиотов. Если у них с Норой что-то получится, то ни в коем случае нельзя отпускать их на Итонию. При таких родственниках это чревато. Вызов коммфона прозвучал неожиданно, Кто бы это мог быть? Вызов по закрытой линии, известной только небольшой группе особо доверенных лиц. Лада! Что старой, опытной медсестре могло срочно понадобиться? Случилось что?
– Ваше Величество, простите, что беспокою, как ваше самочувствие!
– Плохо, Лада, плохо, и особенно хуже становится, когда меня об этом через каждые пять минут спрашивают! Все забыли, что беременность не болезнь, а состояние организма, кстати, нормальное для женщины.
– Ну, прости старуху, Белль, тогда я уже по-простому, как раньше. Проблема у меня, вернее, не у меня, а во вверенном мне отделении. Врачи, конечно, у нас хорошие, тело лечат отлично, а вот о том, что душа тоже ранена бывает, забывают.
– Я поняла, это ты о Ронгвальде!
– О нем, но не по коммфону. Приехать сможешь?
– Да, конечно, давай сегодня, завтра опять праздник, а сегодня делать нечего. Прямо сейчас и приеду, между прочим, я сама думала с ним пообщаться, но как-то не собралась, даже виноватой себя чувствую. Так что жди, все материалы, какие есть, приготовь, изучу перед разговором. Еду!
– Куда это ты собралась? – прозвучал над ухом родной голос.
– В военный госпиталь, Лада вызывала, беспокоится за твоего подопечного, Ронгвальда. Я и сама хотела его навестить, как психолог, лезть в их с Элеонорой отношения не собираюсь. Думала после праздников, а тут она сама позвонила, говорит, не все ладно по моей части. Лада зря панику поднимать не будет. Приеду, посмотрю документы, переговорю. Как бы случайно, официально – проверяю готовность спецкрыла во время праздников.
– Не тяжело будет? – забеспокоился муж, – я не о физической нагрузке, я о как раз психологической. Я даже не решался просить тебя помочь, а психолога со стороны приглашать не стал, слухи, боялся, пойдут. Да и не подпустит он близко никого чужого. Ладно, раз уж Лада позвонила, там, значит, хуже все стало. После визита дядюшки. Удивительная семейка. Можно сказать, отобрал у племянника титул и тут же примчался, показания добывать. Как будто этого Драмма без них не за что посадить. Я понимаю, он сам дяде предложил титул взять. Но не так же быстро, не переговорив, не спросив, не передумал ли. Неужели не понимал, в каком состоянии племянник находился? Раз уж решила поехать, тебя не переубедить, так что прослушай одну запись, что бы понять глубину проблемы. Только, если плохо станет, то я тебя никуда не отпущу!
Эльриан включил на своем коммфоне запись рассказа Ронгвальда о своих злоключениях. Аннабель слушала молча, с мрачным лицом.
– Да уж, – высказалась она по окончании, – боюсь, что мне следовало вмешаться раньше. Чистой воды психологическая травма. Тяжелейшая. Физические страдания, это само собой, но они эту травму запускают, а людские действия ее усугубляют и развивают. И это мы ее воспринимаем, как травму постороннего человека, а ты представь, на его месте Эда, Эми, или Эва, что ты почувствуешь? Ладно, поеду, поговорю, посмотрю, что можно сделать.
***
Аннабель приехала в госпиталь тайно, прошла в кабинет врачей, попросила историю болезни Рона и села изучать. Находившаяся там же в это время Эвелина давала пояснения, как лечащий врач и как участник операции. Лада, как договорились, придавала ее визиту совсем другое значение. Ронгвальд с удивлением смотрел, как она гоняла по палатам медсестер, покрикивая, что императрица прибыла проверить их готовность на время праздников, а у них в люксе № 2 покрывало небрежно застлано, и про прочие мелочи, которые срочно обнаружила. В конце концов, у Рона в спальне сменили только вчера застеленное белье, и на этом успокоились. Аннабель появилась через несколько минут, огляделась, и с улыбкой спросила, как он себя чувствует.
– Хорошо, – выдавив из себя улыбку – ответил Ронгвальд.
– Вижу, как хорошо, бледный, под глазами синяки, как только Пауль тебя отпускать собрался?
Белль уловила промелькнувшее на лице Рона довольное выражение, тут же сменившееся тем же спокойным, что было вначале. Что это? Не хочет уходить из госпиталя? Она бросила пробный шар.
– Хотя, конечно, на воле и спится лучше, и дышится легче. Я всегда не могла дождаться, когда же меня выпустят из палаты после родов!
Мальчишка снова как-то сник. Боится. Почему? Боится, что к отцу отправят?
– А я уже приказ отдала, покои в семейном крыле подготовить, тебе же в июне вторая, восстановительная, операция предстоит, так что год ты у нас погостишь, и доктора хотели понаблюдать, прежде чем решаться на повторное вмешательство!
– А почему во дворце? – тихо спросил Рон.
– Странный вопрос, давай сядем, мне стоять все-таки утомительно, поговорим.
Рон отмер.
– Прошу вас, где вам удобнее, на диване или в креслах? – спросил он, досадуя на себя. Господи, императрица беременна, ей наверняка стоять долго тяжело, а он совсем правила приличия забыл.
– Диван вполне подойдет, – Аннабель устроилась на удобном диване, Рон и Эвелина – на креслах.
– Почему тебя удивил вопрос насчет дворца? Ясно же, если ты наш гость, значит, гостишь в нашем доме.
– Там слишком много народа, – вырвалось у Рона, хотел же что-то другое придумать, а ляпнул правду!
– Это тебя волнует? Я думала, ты привычный.
– Год назад был, как сейчас, не знаю…
– Давай начистоту. Что тебя волнует? Что народу много, или что-то другое? Насчет народа не беспокойся, через три недели все разъедутся, близнецы в Кадетский Корпус, Элеонора на Терру, в университет, правда, приехал еще Эдвард, но он тихий, даже слишком, никому не помешает, да и уедет вместе с Норой на Терру.
Рон не знал, что возразить. Молчание нарушила Эвелина.
– Тетя, а если пока еще не холодно отправить Ронгвальда в Арре, Мишель, я думаю против не будет, а ему полезно умеренное высокогорье, А я могла бы его сопровождать, как врач, на всякий случай. Давно хотела там побывать!
– Арре? – задумчиво произнесла Белль, – неплохое место, мы там бывали после ранения Эльриана, давно. Надо только Мишеля спросить, вдруг у него другие планы.
Аннабель заметила, как посветлело лицо Рона.
– «Так, одну прблему нашли, действительно, боится покидать госпиталь, боится оказаться на виду у толпы народа, а во дворце всегда толпа. Но не закрепим ли мы эту фобию, поощряя ее! Надо подумать. И это странное предложение Лины. Что-то между ними происходит? А как же Элеонора? Нужен ли ей этот парень с изломанной судьбой и израненной душой? И, что говорить, с искалеченным телом. Все-таки асимметрия в плечах уже сейчас заметна, а дальше, говорят, будет еще хуже. Надо все– таки устроить им свидание, проверить. По характеру больше подходит именно Лина, она мягче, душевнее, что ли. Эль в свое время обещал, что вырастит дочь Эдмонда, и выдаст замуж по любви. Так что, если у нее чувства, противиться не будет. Ладно, тебе только предложили сопроводить больного в отдаленный замок, а ты уже всех переженила. Уймись»!
– Ваше Величество, – почти официально обратился к ней Ронгвальд, – вы мне не подскажете, к кому обратиться, что бы попросить переслать мои документы из Университета Итонии. Не хотелось бы терять еще и этот год! А так я смог бы окончить четвертый курс здесь, на Эллане.
– На Итонию в ближайшее время возвращаться не планируешь?
– Нет. Тем более, я там не нужен никому.
– Отца простить так и не хочешь?
– Не не хочу, а не могу. Такое предательство не прощают.
– Но выяснилось же, что он не отдавал приказ о твоей высылке и продаже!
– Не факт. Если бы потребовалось, то он это бы одобрил. Ему привели бы убедительные доводы и он решил бы что это правильно. Да не в этом приказе дело. Он сразу поверил в мою виновность, разрешил допрашивать, как обычного заключенного. Поверил состряпанным «на коленях» копиям каких-то фальшивых документов, подписанных закорючками, да, моими закорючками, которыми я подписывал приказы выплатить конюху или псарю премию за хорошую работу. Отец знал, что важные бумаги я всегда подписывал полной подписью с росчерками и все равно поверил, что я закорючкой манифест о собственном восшествии на престол подписал! Да еще положил его в незапертый ящик стола. Вместе с тем чертовым проектом конституции! Даже не переговорил, не допросил сам, отдал в руки Драмма и успокоился. Ну, Драмм и воспользовался возможностью и развернулся!! А потом отец час раздумывал, утверждать ли смертный приговор, или нет! Никак решить не мог. Повезло, что кто-то умный посоветовал не спешить, разобраться сначала. Так что с виселицы сняли, зря готовился! На разговор, наконец, решился, а когда я ему правду о мачехе и о Драмме выложил, не поверил, хотя Драмм мне это сам рассказал, считая, что я уже точно, покойник. А он не поверил, пощечину отвесил и велел в крепость бросить, в каменный мешок, топчан, дыра в полу, четыре шага в длину, два в ширину. И там восемь месяцев продержал. Без простейших вещей, один кувшин воды в день, без мыла, без бритвы, безо всего. Правда, я потом мечтал обратно в этой камере очутиться, там, на Обене! А вы говорите, простить.
На несколько минут воцарилось молчание, Рон про себя ругал себя за несдержанность, Эвелина сидела, распахнув широко глаза, переваривая услышанное, и сопоставляя с тем самым ожогом на спине, вплоть до кости. Аннабель пыталась решить профессиональную проблему, как сгладить последствия и постараться смягчить страшные воспоминания Ронгвальда. Такое даже время не залечит.
Глава 21
Эллана.
Рон нарушил молчание первым: – Прошу меня простить, Ваше Величество, Ваше Высочество, не сдержался.
Он поднялся, поклонился и вышел из своей палаты, прошел на террасу, в висячий сад. Погода была прохладная, но сухая и солнечная. Рон облокотился на парапет, ограждающий террасу и стал смотреть на раскинувшийся внизу город. Несмотря на рабочее время улицы были полны народу. Спешили курьеры, роботов на Эллане все еще использовали мало, они были непривычны. К тому же в университетском городе было полно студентов, желающих подработать. Гуляли чинные няни с аккуратными, чистенькими детьми. Торопились по своим важным делам компании подростков, у которых еще не закончились каникулы. Хозяйки спешили с рынков, или сами толкали тележки с продуктами, или в сопровождении служанок, или иногда даже роботов, несущих покупки. Торговля по каталогам и заказы по Галанету на Эллане тоже прививались пока плохо. Такая патриархальная планета с новейшими технологиями! Мужчин было мало, чаще всего они ехали в мобивенах, летящих над проезжей частью с фридонием-рут. Рон вдруг резко ощутил свое одиночество. Ругал себя, зачем дал волю эмоциям, дал выплеснуться наружу горьким воспоминаниям. Надо было расспросить императрицу об условиях обучения, а не устраивать почти истерику. И что теперь о нем подумает та же Эвелина? И об Элеоноре не спросил! Хотя, как спрашивать о ней при Эвелине! Он вспомнил, как ее передернуло вчера, когда он спутал ее с кузиной. Вдруг, сверху на плечи опустилась его теплая куртка, которую он забыл надеть, вместе с ней, удерживая ее легли теплые девичьи руки.
– Рон, с ума сошел? Тебе только простудиться не хватало, осень же уже.
– Спасибо, Лина! Что, императрица уже уехала?
– Уехала, муж соединился, и вызвал, а так она хотела с тобой еще поговорить. Она же психолог. Ты не бегай от нее, она помочь может.
– Что, так заметно, что я ненормальный?
– Рон, кто бы говорил, нормальный ты, просто у тебя, как тетя выразилась посттравматический синдром, сам не справишься, нужна поддержка специалиста. Вот она и решила помочь. Что бы постороннего человека не приглашать. Так что ты с ней поговори, она хороший специалист, поможет.
– Лина, а ты мне сейчас можешь помочь?
– Конечно, что нужно?
– Расскажи, какие правила в Элланском университете? Какая плата, есть ли общежитие? Где студенты подрабатывают?
– Так ты серьезно решил перевестись сюда? – как-то обрадованно спросила девушка.
– А что мне остается? Год и так пропустил, домой дороги нет, представляешь, как на меня народ в нашем университете пялиться будет? И воспоминаний не хочу. К тому же меня предупредили, ну ты же знаешь, что за трансплантатом наблюдать нужно, не дай Бог отторгаться начнет, тогда все, навсегда перекошенным останусь. Так что лучше пусть наблюдают оперировавшие хирурги. Так что мне прямая дорога на факультет IT – технологий.
– Хорошо. Обучение у нас во всех высших учебных заведениях бесплатное. Полностью. Общежития имеются, в Техническом Университете, всем на зависть, совсем новое. Полностью современное. Тоже бесплатно. Тебе туда, если на IT – технологии. По решению Ректората можно получить полный пансион, особенно студентам с других планет, и императорским стипендиатам. Это значит, что питаться можно в Университете, бесплатно. Выдают талоны на месяц. В техническом Университете так же выдают форму. Желающим подработать, можно найти должность на кафедрах, в лабораториях и мастерских, студентов старших курсов охотно берут на производства. Только это менее удобно, ездить приходится, иногда далеко, зато после окончания работа уже ждет. Там же и оставляют после окончания учебы. Я так хорошо об этом знаю, потому что у моей подруги брат, старший, там учится, рассказывал. Все подсмеивался над нашими студентами, что у нас из формы только халат. Так что получай документы, переводись, проблем не будет.
– Хорошо, спасибо, подняла настроение. А почему обучение бесплатное? Потом отрабатывать какой-то срок надо?
– Нет, просто Эллана до неприличности богатая планета. Из-за фридония. Можем себе позволить, Это так дядя выражается. Пошли в тепло, ты мне танец обещал. Надо же тренироваться!
– Пошли!
***
Слегка взволнованная внезапным вызовом мужа Аннабель вернулась во дворец.
– Не устала? – буквально у подъезда ее ждал Эльриан.
– Не с чего. Приехала под предлогом проверки готовности отделения в связи с праздником, переговорила с Ронгвальдом, проблема там намного серьезнее, чем я предполагала. Надо как-то ненавязчиво продолжить общение. Ты знал, что его фактически пытали? Неужели отец на такое разрешение дал? Мне Эвелина рассказала, что на операции нашли. Как они подозревали, использовали лазерный скальпель на максимальной мощности, и, видимо, увлеклись и передержали. Выжгли фактически кусок до лопатки. Там уголь во всех рубцах был! Кошмар! Потом 8 месяцев в полной изоляции, без минимальных условий, и, в довершении всего, эта отправка на Обен. Так что, как скоро он в себя придет, и придет ли полностью, невозможно спрогнозировать. А родственники еще масла в огонь подлили. Этим решением передать титул Ренне.
– Каюсь, это я посоветовал, думал обезопасить парня и разрядить обстановку на планете. Что, так болезненно воспринял? Он же сам предлагал Ренне стать наследником.
– Предлагал, через двое суток после того, как ты его с невольничьего рынка на Обене вытащил. Пауль рассказывал, на спину смотреть страшно было. Думаешь, он мог нормально мыслить в тот момент? А теперь считает, что от него семья отказалась. Выкинула на помойку.
– Вот о семье я и хотел переговорить. Поэтому тебя и вызвал. Все по тому же вопросу, что и на балу. Совершенно случайно увидел, как Элеонора с этим Реннне целуются! На берегу Эстилака, у памятника тезке. Я в монастырь Санта Крус ездил, к усыпальнице. В годовщину похорон не получилось время выкроить, так решил, хоть сегодня. Мимо памятника едем, попросил на обратном пути помедленнее ехать, подумать хотел, а у подножия памятника парочка целуется. Я даже Алекса послал выяснить, не показалось ли. Вернулся, доложил, точно они! Что делать будем? Хорош родственник, сначала титул отобрал, теперь девушку! А Саарте он нравился, говорил, честный, прямой, простой, но не простоватый, племянника любит. Любил.
– Подожди обвинять. Он-то знает, про их знакомство? На том саммите его не было.
– Ну, брат же, наверное, объяснил. Хотя, конечно, мог просто посетовать, что такая помолвка сорвалась, такая выгодная. А о чувствах промолчать. Вот и сложилось впечатление, что брак намечался договорной! Надо с этим Ренне побеседовать. После ужина приглашу, переговорим. Подходи, если хочешь, а сама предварительно с Норой переговори. Что за помрачение рассудка у нее случилось!
Аннабель отправилась искать дочь, но по дороге, как назло, попадались какие-то люди, считавшие своим долгом справиться о здоровье, что-то попросить, поэтому она приняла смелое решение. Вернулась к себе, открыла вход в потайной коридор, прошла несколько метров проверила, работает ли коммфон. Убедилась, что сигнал, хоть немного ослабленный, но есть, значит, если заблудится, то найдут, углубилась в тайные недра дворца. Раньше, в первые годы брака они с Элем часто передвигались именно по ним. Но тогда она была с мужем, который все эти ходы изучил еще ребенком, а сейчас шла одна, полагаясь на хорошую зрительную память. Так, это ход в покои императора, хорошо знакомый, в спальню. Теперь продолжить движение, дальше приемная, кабинет, комната охраны, а теперь начинаются покои детей. Сначала Эдварда, потом Элеоноры, потом близнецов. Отсчитала положенное число шагов, решила проверить, открыла потайное окошко, и увидела Эдварда, устало снимающего пальто. Надо бы тоже с ним переговорить, шутки шутками, но иметь в родственницах Витторию, хоть и отошедшую от дел как-то неприятно! Прошла мимо. Видимо, сейчас, из-за беременности, у нее шаги стали короче. Прошла еще несколько метров, открыла окошко, в этот раз все правильно. Будуар Элеоноры. Но тут же она услышала голоса. Надо посмотреть, кто там, может выйти неудобно – вдруг, из ниоткуда появляется императрица! Она приникла к окошку. Элеонора расположилась на оттоманке в позе Махи с картины Гойи, слава Богу, одетой. Она задумчиво наматывала локон на палец. Послышался второй голос. Знакомый, пока неясно, чей.
– Я тебя не потревожила, Нора? Ты отдыхала?
– Нет, Лина, ты как раз вовремя! Мне так надо с кем-то поделиться, иначе я просто взорвусь от эмоций, И лучше всего с тобой! Все же родители гораздо старше, а мы ровесницы, разница всего два года. Садись, выслушай!
– Ну, давай, излагай!
– Знаешь, я всегда считала историю родителей такой сказкой, придуманной для нас, детей. Встретились, потанцевали, погуляли, потом поцеловались, и все, любовь на всю жизнь. Думала, так быть не может. Знаешь, может! Никогда не подозревала, что вот так влюблюсь за два дня, да еще почти в ровесника моего отца! Вчера, на балу, пришлось Джеймса выручать, он о Ритаре узнать хотел у принца Ренне, подвела, спросил, а тут белый танец, я и пригласила Ренне, потанцевали, попросила быть моим кавалером на этот вечер, провели его вместе, закусывали, танцевали, разговаривали. У нас так много общих тем оказалось, и вкусы совпадают во многом. Сегодня повезла его на экскурсию по Эстине и окрестностям, остановились у памятника тезке отца, и, я сама не знаю, что на меня нашло, он благодарил за экскурсию, руку целовал, все пристойно, но тут меня просто потянуло к его губам, и начали целоваться, сначала робко, а потом страстно. Я в первый раз голову от поцелуев потеряла, так хорошо было. Он меня своей чудной девочкой называл, говорил, что всю жизнь ждал. Я его еле уговорила прямо сейчас к отцу не идти. Представляешь, какой был бы скандал!
– Нора, а как же Ронгвальд? Ты же так переживала за него?
– Ронгвальд, не знаю, сейчас мне кажется, прав был отец, когда говорил, что «нравится» не то слово, на котором надо строить серьезные отношения. Да, нравился, сильно, переживала за него, как за всякого, кто попал бы в такую сложную ситуацию. Целоваться было приятно, но такого чувства, как Ренне он у меня не вызывал. А теперь я и не знаю, что делать, как объяснить родителям, что я хочу заменить племянника, на дядю. Сочтут легкомысленной. Отец Ренне может с планеты прогнать! Что делать?
– Знаешь, тебе надо показать, что ты к Рону равнодушна, ну переживала за него, как за любого невинно осужденного человека, но серьезных чувств не испытывала. Знаешь, я тебе помогу.
– Лина, я тебе по гроб жизни благодарна буду!
– Только ты пообещай, что наша договоренность обратного хода иметь не будет. Отдай Рона мне. Навсегда! Он мне как раз больше, чем нравится! Что бы не вышло, что у нас что-то получаться начнет, а тут ты – «верни обратно, я передумала»!
– Обещаю! Только как мне и тебе это поможет?
– Очень просто, я с чистой совестью начинаю его соблазнять, Нет, неправильно, не соблазнять, покажу свои чувства, что бы понял, как я к нему отношусь. Ты встретишься, выкажешь равнодушие, только равнодушие, ничего больше, сильных переживаний ему сейчас нельзя. А тут я со всей душой. Думаю, он сам сообразит, кто ему больше подходит. А у меня еще секретное оружие есть. Мама рассказывала, что когда моего отца убили, а твой выжил, он прощаться с братьями приходил, и тогда маме сказал, что на нем долг жизни, так как они с отцом спасли его от похищения заговорщиками. И что он не успел брату его отдать. Поэтому не возражал, когда мама второй раз замуж пойти захотела, за Роджерса Грасса. Так что я напомню о долге и поклянусь, что он будет погашен, если он меня на любимом человеке женит!
