Текст книги "Уцененный принц (СИ)"

Автор книги: Елена Милютина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– Надо же, не ожидала, думала, что он взялся за эту специальность вроде для развлечения. А у него серьезно!

– Да, я тоже при первой встречи над ним смеялся, что он собирается программу для планеты написать, а теперь вижу, зря смеялся, похоже он сможет! Так что, как бы не пришлось для Элланы ему заказывать!

***

Рейджен согласовал с Эльрианом сроки визита и теперь считал дни до отъезда. Они с Ренне уже в который раз репетировали варианты разговора, но все было не то. Наконец, наступил срок отъезда. Оставив планету на брата, Рейджен сел в личный космолет, и вылетел на Эллану. Он планировал сразу проехать к Рону, но его пригласили в покои императрицы.

Глава 33

Эллана.

– Присаживайтесь, Ваше Величество! – Вежливо пригласила Аннабель, – у нас есть три часа до следующего кормления, так что, я думаю, мы успеем обсудить все, что я наметила.

– Простите, Ваше Величество, но я планировал как можно быстрее переговорить с сыном!

– И переговорите, но без нашей с вами беседы я вас к нему не допущу.

– Он что, у вас под контролем?

– Можно и так выразиться. Я специалист по психологии, помогаю ему прийти в себя. Часть проблем удалось снять, и я не хочу, что бы он получил новые. Так что успокойтесь, с Роном вы увидитесь, после нашего разговора. Только одно большое НО! Захочет ли он встречи с вами?

– Но мой брат сказал мне, что…

– Скорее всего, ваш брат выдал желаемое за действительное, просто Ронгвальд не отверг идею встречи с вами сразу, вот он и воодушевился. Но ситуация не позволит ему отказаться от встречи. Рон сделал предложение, но мать невесты поставила только одно условие – прояснить его отношение с семьей. Так что разговаривать с вами ему придется. Что? Вы не знали о предложении? Как сказал Ронгвальд, он просил Ренне передать вам новость, тот обещал.

– Может, решил, что раз я все равно встречусь с Роном, то и так узнаю. Кстати, кто невеста, я так понял, это не Элеонора?

– Я думаю, что Ронгвальд сам сообщит ее имя. Давайте перейдем к сути проблемы. И без обид, пожалуйста. Я не буду вас щадить. Вы кругом виноваты. Виноваты в том, что сразу, без капли сомнения, поверили в виновность вашего сына, невзирая на сомнительные доказательства, ни на то, что действительно виновный человек не полетел бы с вами обратно, а уцепился бы за предложенную возможность остаться и сбежать. Поверили даже не подлинникам, а грубо сработанным копиям якобы манифестов Ронгвальда, к тому же, обнаруженным в открытом ящике стола. Виновны в том, что не взяли расследование в свои руки, не допросили сына сами, а разрешили вести допрос человеку, более всех заинтересованному в исчезновении законного наследника. Да, вы не знали всей подоплеки коварного плана этого Драмма, но сопоставить его родство с якобы вашим младшим сыном, вы могли. И уж точно, что сделал бы в первую очередь любой монарх, так это провести ДНК-экспертизу при малейших сомнениях в собственном отцовстве. Что бы не допустить даже малейшей возможности прижитому от другого мужчины ребенку стать наследником. Невзирая на протесты жены. Да, я понимаю, вы считали, что взяли ее девственность, но существует много способов имитировать дефлорацию так, что даже самый опытный мужик ничего не поймет! Ладно, оставим эти женские штучки. Теперь на первом месте Ронгвальд. Который винит в том кошмаре, в котором он провел прошлый год, в первую очередь вас. Не Драмма, не мачеху, а вас. И не важно, что вы поверили в его виновность, даже не переговорив с ним, Доверили вести допрос, по сути, лицу, заинтересованному в его гибели, и не оговорили жестко рамки, за которые это лицо не могло выходить. И все же, я поняла, что основной удар Ронгвальд получил от вас в последнем вашем разговоре. Вы представьте его состояние в тот момент. Две недели в тюремном замке. Допросы с пытками, давайте будем честными и употребим именно это слово. Голод, истощение, боль. Час стояния на эшафоте в ожидании смерти. Мешок на голове. Петля на шее. Неожиданное помилование, разговор с вами. По признаниям его друзей, когда их отвели обратно по камерам, почти у всех началась истерика. Как вы думаете, ваш сын был, в отличие от всех, в нормальном состоянии? Сомнительно. А тут вы со своими издевками, а когда он вам выдал то, что мучало его больше всего в последние часы – планы Драмма, которые тот, уверенный в своем влиянии на вас, и в том, что убедил вас в виновности Рона, неосмотрительно ему выдал, что вы сделали? Ударили сына по лицу. Я уже не говорю о том, что вы ударили беззащитного человека, со связанными сзади руками, который даже отстраниться не мог. Это уже гадость само по себе, вы ударили сына, который до последнего надеялся на понимание с вашей стороны. Вот с этого момента все его доверие к вам, которое еще сохранялось, вся надежда на то, что вы разберетесь с ложными обвинениями, исчезло. Вы знали, что ему надели наручники на размер меньше? Конечно, нет. Вам было не до его состояния. Вы даже медикам не приказали его осмотреть. Он рассказывал, как почти полгода пытался заживить незажившие ожоги, без медикаментов, без бинтов, без воды, остатками мази, которую оставили ему сердобольные конвоиры. А он чуть кисти рук не потерял, из-за тесных наручников, хорошо, конвоиры обратили внимание, обработали израненные запястья, одели нормальные наручники. И, кстати, накормили. Вопреки инструкции. Чужие люди. А вы, потом, в течении 8-ми месяцев не интересовались, куда его поместили, в какие условия, здоров ли он, и вообще, жив ли? Только когда вам сообщили, что Рон, якобы, помешался, вы его навестили. И, если бы не ваш брат, рассмотревший, наконец, ступни заключенного, вы бы до сих пор думали, что в камере ваш сын и не искали его, пока он выживал на Обене в рабском ошейнике. И о чем теперь вы собираетесь с ним говорить? Просить его вернуться? Он не согласится. Надеетесь, что он кинется к вам на шею с криком: – «Папа»? Не дождетесь. Он был готов к этому год назад, но получил оплеуху. Больше такой ошибки он не повторит. Вам не говорить, вам прощение вымаливать нужно. Что я и пытаюсь до вас донести. Лучше всего, если бы вы пришли к соглашению, что он вновь признает себя членом вашей семьи, но продолжает учиться здесь, на Эллане. Тем более, сейчас он получил возможность участвовать в большом проекте, сулящим очень большие перспективы в будущем.

После речи Аннабель в комнате воцарилось молчание. Рейджен переваривал услышанное и давил в себе ярость от такого обращения с его особой. Если бы все это высказал бы ему любой другой человек, равный ему по положению, он бы вспылил и нахамил. Хамить жене Эльриана чревато. Все его планы на разговор летели к черту. В глубине души, он надеялся именно на тот исход, что так язвительно высмеяла императрица. Просить прощения он просто не умел – ему еще ни разу не приходилось. Придется учиться. Может, Аннабель все же сгустила краски и все не так плохо? Нужно все же попробовать начать разговор, а там видно будет!

Эвелина вошла в комнату Ронгвальда буквально за пять минут до того времени, которое он наметил, как крайний срок выхода из дома. Дальше оттягивать было нельзя.

– Эви, – воскликнул Рон, увидав девушку, – прости, но сегодня мы не сможем поужинать вместе!

– Ты решил поработать? Давай тогда я возьму ужин с собой, тебе же надо хорошо питаться, вон, все еще какой тощий! Надо набрать нормальный вес к моменту операции!

– Нет Эви, – грустно сказал Рон, – приехал мой отец, меня просили подъехать во дворец. Ясно же, будут уговаривать с ним встретиться! Передали приказ через графа Девелло. А приказ, переданный через графа, это фактически, приказ твоего дяди. Так что ехать придется. Вот, тянул до последнего момента, дальше некуда.

– Рон, ну скажись больным, я подтвержу, никто же тебя не заставляет встречаться с отцом насильно.

– Эви, во время знакомства с твоей матерью, она недвусмысленно сказала, что хотела бы, что бы я прояснил свои отношения с семьей. Видимо, ее не устраивает для своей дочери брак с принцем только по происхождению. Так что чем скорее я решу все вопросы с отцом, тем быстрее отпадет это препятствие!

– Рон, зная свою мать, я не думаю, что она придает этому значение! Сама она вышла второй раз замуж по любви, совсем не за принца, так что не вправе требовать того же от меня. Хочешь, соединюсь с дядей и скажу, что тебя одного не отпущу? Да, правильно будет, если мы поедем вместе! Поддержу, насколько смогу.

– Спасибо, Эви! Но, думаю, я справлюсь. Бывало хуже.

– Я все равно поеду, иначе вся изведусь. Ты готов? Тогда едем, я сегодня на мобивене. Кстати, тебе бы подтвердить твой допуск к вождению! Тогда, по выходным, мы смогли бы выбираться куда-то на природу. Вели бы мобивен по очереди. Ладно, потом обсудим, сейчас важнее твой отец. Что он может от тебя хотеть?

– Не знаю, даже предположить не могу. Одно очевидно, на Итонию я не поеду. Учиться буду здесь. Да и бросать такую престижную разработку нет смысла. Команда подобралась хорошая, дружная, еще бы всякие визиты от работы не отвлекали!

– Ты с отцом помиришься?

– Эви, мы не школьные подружки, что бы ссориться и мириться. Он мне всю жизнь сломал. Переступил, и дальше пошел. Такое простить трудно. Посмотрим, мне бы его присутствие выдержать!

За разговором незаметно подъехали к дворцу. Охрана у входа почтительно приветствовала. Ожидавший младший секретарь пригласил в кабинет императора. Эльриан окинул взглядом молодую пару. Предложил сесть, спросил:

– Рон, тебя уже предупредили, что приехал твой отец, рвется с тобой поговорить?

– Да, Ваше Величество!

– И что ты намерен делать? Согласишься на встречу?

– А что мне остается? Надо, наконец, поставить все точки, и окончательно покончить с тенями прошлого. К тому же этого требует моя будущая теща. Придется встречаться.

– Простишь?

– Не знаю. Как пойдет разговор. Можно спрошу? А вы бы простили? Только честно!

– Честно? Не знаю. Возможно, и нет. Но окончательно концы рвать бы не стал. Оставил маленькое окно для диалога. В будущем.

– Это совет?

– И да, и нет. Что бы я ни посоветовал, решать тебе. Посмотри, послушай его объяснения, прикинь. И знай, если сочтешь, что его извинения и предложения неприемлемыми, я тебя поддержу. После брака с Эвелиной ты можешь рассчитывать на гражданство Элланы, и никто не будет в праве тебе что-то указывать. Так что не переживай насчет того, что лишишься моей поддержки. При любом раскладе я тебя поддержу. Послушай объяснения отца, сопоставь их с твоей ситуацией, и решай, сможешь простить, или нет! Эвелина, я понимаю твое желание поддержать Ронгвальда, но, поверь, будет лучше, если ты не будешь присутствовать при их объяснением. Побудешь в соседней комнате. Ясно?

– Да, дядя.

– Вот и хорошо. Ив, – позвал император своего секретаря, – малая переговорная свободна? Проводи Его Высочество!

Ронгвальд ушел в сопровождении секретаря.

– На удивление, он настроен не так категорично, как я боялся. Если его отец не допустит прежних ошибок, то примирение, возможно, состоится. Только я опасаюсь, что Рейджен избежит прежних ошибок и не наделает новых. Надеюсь, что Аннабель удалось прочистить ему мозги. Удивительно, сын прямая противоположность отцу. И как такой получился при дураке – отце! Потрясающий дурак! Других эпитетов просто не подобрать! Надеюсь, что он все в очередной раз не испортит! Эвелина, ты меня не выдашь? Я хочу подслушать и подсмотреть, что произойдет, что бы точно знать на будущее свою линию поведения. Включу камеру в малой переговорной комнате!

Рон прошел в небольшую комнату. Огляделся. Видимо, она предназначалась для переговоров «с глазу на глаз». Два кресла, четыре стула, небольшой стол. Рон подошел к окну. Оно выходило на внутренний дворик. Повернулся, внимательно осмотрел стены, потолок. Бросающихся в глаза камер наблюдения не было. Он это не значит, что их нет. Попытался настроиться на разговор, не получалось. Никак не мог выстроить линию поведения с когда-то самым близким человеком. Предавшим его. Растоптавшим доверие и веру в отцовскую любовь. Будет действовать по обстоятельствам. Разговор с императором подбодрил, придал уверенности. Сейчас он спокоен, не то, что при прошлой встрече, когда он был на грани, вот и сорвался. Сегодня подобного не повторится.

Рейджен нетерпеливо мерял шагами гостиную в своих покоях. Раздражение все росло. Да как они могут запретить ему увидеть собственного сына! И этот мальчишка, что он о себе вообразил! Решил, что может сам решать, встречаться с отцом, или нет! Все благие мысли и намерения вылетели из его головы. Остались только обида и злость. Плохая основа для такого важного разговора. Он вновь попытался успокоиться, но времени не хватило. Его пригласили в переговорную.

Глава 34

Эллана, Итония.

Рейджен в сопровождении секретаря императора подошел к двери в так называемую малую переговорную. Остановился, ожидая, что ему ее откроют, но пожилой, полноватый человек остановился и сказал:

– Откроете, когда решитесь. Принц Ронгвальд ждет.

И ушел. Что творится во дворце у Эльриана! Никакого понятия об этикете! Нет, что бы отворить дверь, пригласить, поклониться! Как будто он не король. То императрица в открытую хамит, то прислуга. Но как бы не выводили его из равновесия, с сыном он поговорит. Прямо сейчас. Он решился и толкнул дверь.

Сначала ему показалось, что комната пуста. – «Что за издевательство»! – успел подумать он, как рассмотрел в глубине ее, у окна одинокий силуэт. Совершенно незнакомый. Над ним подшутили? Человек у окна обернулся. Рон!

Ронгвальд услышал звук отворяемой двери, сердце трепыхнулось, он заставил себя обернуться. Отец смотрел на него с удивлением. – «Не узнает», – с долей ехидства подумал Рон. И решил начать разговор сам.

– Добрый день, Ваше Величество, – как можно спокойнее и вежливее приветствовал он отца, – как мне сказали, вы хотели поговорить. Я вас внимательно слушаю.

– Что с тобой, Рон, с каких пор я стал для тебя «Величеством»? И почему у тебя такой внешний вид, что узнать невозможно?

– Неужели вы не помните, Ваше Величество? Не узнаете свои собственные деяния? Это все следствие ваших решений и вашего отношения. Именно с тех пор вы и стали для меня «Величеством».

– Рон! Я пришел поговорить спокойно! Давай все обсудим, без сведения старых счетов! Без обвинений друг друга, просто, как отец и сын!

– Я не собираюсь сводить старые счеты. А говорить с вами, как с отцом мне затруднительно. Вы сами отказались от меня. Отдали в руки людям, напрямую заинтересованным в моем исчезновении. Наверное, верили им больше, чем мне. А в самый тяжелый момент жизни не только не поговорили, не пожелали выслушать, а просто ударили и швырнули в крепость, как ненужную вещь на помойку. Ни разу за восемь месяцев не поинтересовались моей судьбой, а видя, что я не собираюсь каяться в том, в чем не был виновен, решили наказать еще сильнее и просто продали в рабство. И я должен забыть все это, весь ужас пережитого, только потому, что вы решились снизойти до разговора со мной? Это не старые счеты, как вы изволите выражаться. Это год моей жизни. Которая все это время висела на волоске, и он только чудом не оборвался. Но я решил, вас выслушать. Говорите.

– Рон, я могу поклясться, чем хочешь, что я не отдавал приказа Драмму так с тобой обращаться, Это все его деяния. И ни продавать тебя, ни высылать с планеты я не давал разрешения.

– Не разрешали, не давали, но вам настолько было наплевать на меня, что позволили все это творить за своей спиной. И даже не поинтересовались, что со мной происходит.

– Да, каюсь, слишком доверял Драмму. Но ты меня так разозлил…

– Чем? Тем, что не сознался в том, в чем совершенно не был виноват, или сказал то, что было правдой? Хотел защитить вас от замыслов Драмма? И получил от вас оплеуху и каменный мешок со средневековыми условиями! Как-то явно не соответствует одно другому. Что вы хотите от меня сейчас? Я больше не ваш наследник, отцом вас считаю чисто биологическим, родственные чувства вы убили во мне почти полностью. Мне от вас нужно только одно – оставьте меня в покое, дайте спокойно жить своей жизнью. Все. Если хотите, я подпишу любые бумаги, отрекусь от всех видов наследства за себя и своих потомков, если вы опасаетесь каких-либо претензий в будущем. У вас есть наследник, заставьте дядю Ренне жениться, он вполне в состоянии родить сына. Все. И, что бы не было претензий в будущем, я вас извещаю, если дядя не сделал еще этого, что в скором времени я женюсь. После чего я перейду в гражданство Элланы и больше вас не побеспокою. Надеюсь, что вас все это устроит, Ваше Величество.

– Рон, но что бы ты не говорил, ты мой сын! И я хочу, что бы мы восстановили прежние отношения. Если тебя это так волнует, я вновь верну тебе титул кронпринца! Только скажи! А потом, что ты будешь делать, как жить, на что?

– На то, что заработаю сам. Как оказалось, у меня неплохо получается, из своего капитала, что вы перевели мне с Итонии, я пока взял только сумму для погашения ранее взятого кредита, ну и на достойное кольцо для невесты. Живу на заработанные деньги и на стипендию. Впрочем, это не должно вас беспокоить.

– Рон, – не сдавался Рейджен, – Прошу тебя, дай нашим отношениям хоть один шанс, поедем со мной на Итонию, попробуем жить с чистого листа!

– Нет, Ваше Величество, поехать на Итонию – значит отдать себя вновь в ваши заботливые руки. Простите, вам не верю и снова попасть в каменный мешок не хочу. Предпочитаю свободу. Кроме того, мне предстоит повторная операция. Будут подсаживать вновь выращенные мышцы вместо сожженных стараниями подручных Драмма. Это потребует почти годичного наблюдения местных травматологов. А оставаться перекошенным я не собираюсь. Полагаю, мы все выяснили. Моя девушка, наверное, сходит с ума от беспокойства. Давайте прощаться!

– Наглый мальчишка, – вконец потеряв терпение заорал Рейджен, – неужели ты думаешь, что станешь кому-то нужен здесь, если откажешься от семьи! И твоя, как ты говоришь, девушка от тебя откажется, зачем ей никчемный бывший принц! Приползешь еще мириться, только как бы поздно не было! Иначе сдохнешь под забором! Что ты стоишь без титула, без семьи, без денег!

– Спасибо за пожелание, Ваше Величество, попрошу вас задержаться еще на пять минут, я напишу отказ от титула, от рода, и от гражданства Итонии. Можете не переживать, лучше сдохну, как вы выразились, под забором, но свободным и не зависящим от ваших капризов и хотелок! Забудьте, что у вас был сын. Кстати, вполне можете успеть сделать еще одного. Только не постесняйтесь проверить свое отцовство по ДНК!

Дядя! – воскликнула Эвелина, – это надо остановить! Сейчас он действительно напишет все, что обещал, потом будет потихоньку от всех мучиться и переживать!

Девушка, не дожидаясь ответа дяди кинулась вон из кабинета. Эльриану ничего не оставалось, как последовать за ней.

Ронгвальд схватил из стоящего на столе бювара чистый лист бумаги, автоматическую ручку, сел и начал писать. Эльриан успел задержать Эвелину на пороге – пока не поставлена подпись, ничего еще не решено. Рейжден завороженно смотрел, как на бумаге возникают слова отречения Ронгвальда, понимая, что через несколько минут окончательно порвутся последние ниточки, связывающие его с сыном. И посоветоваться не с кем! Может, впервые в жизни, ему пришлось принять решение самостоятельно. Он подскочил к Ронгвальду, схватил его руку и вскричал:

– Рон, остановись, прости меня, старого дурака, пожалуйста, прошу тебя, не рви все окончательно! Да, я виноват, кругом виноват, признать это мешали только дурацкие принципы, вбитые с детства! Раз ты король, даже если сморозил глупость, стой на своем, иначе потеряешь лицо! Ну что мне сделать, что бы ты мне поверил? – Видя застывшее лицо сына, Рейджен решился:

– Рон, сынок, я готов на коленях просить у тебя прощения, дай мне только один шанс, я на все согласен, оставайся на Эллане, учись, женись, на ком хочешь, только не рви с нами. Пожалуйста, дай мне возможность исправить все мои ошибки! – Он вдруг понял, что сын ему не верит, но его решимость поколебалась, и понял, что надо додавить, сделать что-то неслыханное! Он опустился перед Ронгвальдом на колени, продолжая повторять: – Прости меня, прости за все, поверь в последний раз, я понимаю, простить такое сложно, но прошу тебя… – Голос Рейджена прервался и он, закрыв лицо, затрясся от рыданий.

Рон дрогнул. Потрясенный видом отчаяния когда-то дорогого человека он бросил писать, опустился рядом с Рейдженом, приобнял его и потрясенно пробормотал:

– Отец, успокойся, ты же сам говорил, что король должен быть несгибаемым, твердым и не допускать лишних эмоций! Хорошо, я поверю тебе, не стану рвать с семьей. Но с тобой на Итонию не вернусь, прости, пока это выше моих сил. И титул пока обратно не приму. Кронпринц должен жить в своей стране, а пока это невозможно, мне действительно надо быть под наблюдением врачей. Обещать забыть все случившееся не буду, такое просто забыть невозможно! Но постараюсь не упоминать. Это все, что я могу пока обещать.

– Рон, спасибо, это больше, чем я рассчитывал! Позволишь себя обнять?

Ронгвальд кивнул. Они еще немного посидели на полу. Рейджен крепко обнимал вновь обретенного сына, словно боялся его снова потерять. Первым очнулся Ронгвальд.

– Отец, давай подниматься, не стоит допускать, что бы нас застали в таком виде.

– Ты думаешь, сюда могут войти без спроса?

– Думаю, да, есть люди, которые не отличаются терпением.

– Это ты про императора?

– Нет, что ты! Естественно, не про него. Про особ женского пола.

– Это ты про свою девушку! Расскажи мне о ней.

– Я тебя с ней познакомлю. Она провожала меня во дворец. И сейчас очень переживает.

– Значит, с Элеонорой ничего не вышло? Она от тебя отказалась?

– Взаимно. Выяснили, что чувств между нами не было.

– Жаль.

– Нисколько. У нас не было бы счастливой жизни. Давай выйдем, я тебя познакомлю с Эвелиной.

– Эвелиной? Она тоже Этерлинг?

– Да, она племянница Эльриана, дочь погибшего старшего брата, Эдмонда и Сабрины Синнарской. Это ее мать тебе надо благодарить за этот разговор. Она поставила мне условие – поговорить с тобой, прояснить отношения с семьей.

– Значит, она будет рада нашему сближению!

– Не знаю. Условие было не примирение, а именно прояснение отношений. Что под этим подразумевалось, она не пояснила.

– Тогда пойдем, познакомишь с девушкой.

– Возможно, и с ее семьей. Сабрина со своим вторым мужем приехали на крестины дочери Эльриана, и гостят до сих пор.

Они вместе вышли из комнаты. Навстречу сразу же бросилась Эвелина.

– Рон, – воскликнула она, – как ты?

– Все нормально, Эви, все нормально.

– Спасибо за возможность переговорить наедине, – тихо обратился к императору Рейджен, – почти помирились. По крайней мере, Ронгвальд согласился поддерживать отношения с семьей. Но уезжать с Элланы пока отказался и титул обратно не принял.

– Может, в этом есть свой смысл. Ему следующим летом предстоит восстанавливающая операция, а потом длительная реабилитация. Но я рад, что в ваших отношениях наступил прогресс. Несмотря на железный характер, Рон остро переживал разрыв. Так что сейчас ему будет спокойнее. Так что, что бы вам ни пришлось сделать для примирения, игра стоила свеч. – Прокомментировал император. И у Рейджена появилось подозрение, что Эльриан знает больше, чем говорит.

– Давайте я вас представлю девушке, которая очень дорога вашему сыну, – продолжил император, – Позвольте представить, Эвелина, моя племянница. Эви, перед тобой король Итонии, Рейджен, отец Ронгвальда. Твоя мать сейчас во дворце, давайте пригласим ее и уладим формальности!

Церемония официальной помолвки прошла торжественно. Единственное разногласие возникло с датой свадьбы. Жених настаивал на июне, после того, как он оправиться от операции по пересадке мышц. Невеста – на более ранних сроках, что бы на операцию он шел уже ее мужем. После небольшой дискуссии признали правоту невесты. Свадьбу назначили на первый день каникул, двадцать пятое января. После подписания всех бумаг, был устроен небольшой торжественный ужин, на котором появилась Элеонора. Она поздравила жениха и невесту и умчалась, сказав, что ее ждут. Аннабель покачала головой. Участие Элеоноры в судьбе последнего представителя династии Гродтонов становилось все активнее. Это следовало обсудить с мужем, наедине.

***

Рейджен возвращался домой с радостными вестями. Ренне долго выспрашивал, как ему удалось уговорить Ронгвальда пойти на примирение, Брат рассказал как-то скомкано и неполно, скрывая, на что пришлось пойти, вымаливая прощение. Впрочем, проницательный Ренне догадывался, хорошо зная племянника, что на что-то экстремальное. И не настаивал на подробностях, щадя самолюбие брата. Издали манифест о помолвке Ронгвальда. Который теперь был объявлен вторым наследником, после Ренне, независимо, будут у того сыновья, или нет. Так что на Итонии наконец-то воцарилось спокойствие. Будущее определено, с наследованием все ясно, можно строить дальнейшие планы, не беспокоясь о возможных потрясениях.

***

Габриэль, наверное, в первый раз за свою жизнь наслаждался каждым прожитым днем. Конструкцию с ноги сняли на второй день пребывания на Эллане, ногу заключили в подобие пластикового футляра, с ограниченной гибкостью, и ходить велели только в нем, и с костылями, первые 10 дней. Что бы не нагружать ногу полностью, Потом, после повторных исследований, возможно, если все хорошо, разрешат ходить нормально, но с тростью. Поселили его во дворце, в отдельных покоях, поставили большой, мощный ноутбук, пригласили учителей. Шефство над ним взял пожилой секретарь императора, вроде даже целый граф. Учителя приходили каждый день, объясняли новую тему, давали задания, если обнаруживали пробел в знаниях, то объясняли более подробно, потом возвращались к теме, проверяли, как понял материал. Габриэль старался не подводить наставников, домашние задания все выполнял старательно, так что его только хвалили. Никакого сравнения с приютской школой на Обене. Все объясняли так интересно, причем подчеркивали, как эти знания пригодятся в будущем.

Расстраивало только отсутствие общества ровесников. Но его уверяли, что это временно, пока окончательно не заживет нога. Все равно ему сейчас можно только лечебные упражнения, полную нагрузку можно будет давать только недели через три. Тогда и подумают о подходящей компании. И огорчал отъезд Элеоноры. Как-то незаметно девушка заняла в его мыслях большое место. Габриэль сначала удивлялся, все– таки, дочь императора, принцесса, а такая простая в общении, заботливая, добрая, просто, как одноклассница, или старшая сестра. Она пробыла на Эллане две недели после рождения младшей сестры, и улетела обратно на Терру, учиться. На прощание она познакомила его с еще одной девушкой, постарше, своей кузиной, которая училась здесь, на Эллане, на доктора. Просила присмотреть за выздоравливающим. Эвелина приходила по выходным, интересовалась учебой. После того, как его вновь осмотрели врачи и разрешили начинать разрабатывать ногу, познакомила Габриэля со своим женихом, у которого были проблемы с левым плечом, предложив им заниматься лечебной гимнастикой вместе. Так стало веселее. Ронгвальд тоже учился, но на программиста, и сам предложил помочь Габриэлю освоить компьютер, которым тот смог пользоваться только на Эллане. В приюте, на Обене, им только рассказывали о возможностях умных машин да пару раз показали, как он работает. О самостоятельных занятиях и речи не шло, в школе было всего три экземпляра, и те дышали на ладан. А теперь у него был свой собственный ноут, но пользоваться им пришлось учиться. И еще Рон увлек Габриэля совершенно новым для него, даже экзотическим занятием – верховой ездой. Павда, вначале возникли препятствия, все-таки нога еще не пришла полностью в норму, но подумав, ему все же разрешили попробовать сесть на лошадь, с условием – садиться в седло со здоровой ноги, и спрыгивать тоже на нее. В конце концов, у него получилось