Текст книги "Уцененный принц (СИ)"
Автор книги: Елена Милютина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
Глава 18
Эллана, Итония, Терра.
Примерно через два часа вся бригада, оставив пациента на анестезиологов, отдыхала, пила чай и обсуждала проделанную работу.
– Очень странное поражение тканей. Я бы сказал, похоже на точечное воздействие высоких температур. Как если бы использовали луч лазера большой мощности. Но направить такой луч можно только сверху, как если бы человек сидел, а источник направил стоящий над ним человек. Знаете, на что это похоже? – рассуждал старик Айвор, – на попытку допроса под давлением, только допрашивающие немного переборщили с мощностью, прожгли ткани до кости. Если бы парень не был королевским сыном…
– Айвор, – продолжил Теобальд, – он королевский сын, и оказался на рабском рынке Обена, исхлестанный плетью, умирающий от голода. Так что вполне можно допустить и допрос с целью выбить нужные показания. Просто это лазер, остальные повреждения, поверхностные, зажили, а здесь переборщили с мощностью. Сверху зажило, а поврежденная, обугленная кость начала отторгаться. Помните эти черные вкрапления в рубцах? Я специально взял часть тканей на экспертизу, если окажется, что это обуглившиеся ткани, то можно сказать, наши домыслы подтвердятся. Может, это данные понадобятся и императору.
– Господи, как же ему больно было! – всхлипнула принцесса Эвелина.
– Хуже всего, что пришлось иссечь большую часть рубцовой ткани, явно инфицированную, в нее частично попали и мышцы. Кроме того, исчезло место их прикрепления, пока еще сформируется костная мозоль, дефект в кости большой, пришлось брать с захватом здоровой ткани, кость плоская, они восстанавливаются хуже трубчатых. Надежда только на сетчатый трансплантат, может по нему пойдет нарастание кости, но надкостницы почти нет. Я взял немного мышечной ткани, попробуем вырастить мышцы и заместить утраченные, но на это уйдет год, как минимум, а за это время парня перекосит, образуется ложный горб, и не факт, что потом все вернется в норму. Жаль. Это может привести к психологическим проблемам.
– Психологические проблемы уже налицо – подхватил беседу Пауль, – категорически отказывается даже говорить о встрече с отцом, хочет написать отречение от рода, отца даже отцом не называет, только король или Его Величество, так что догадки насчет допроса под, будем говорить прямо, под пытками, имеют под собой почву. Сейчас надо его вылечить физически, что бы окреп, восстановился, тогда и с психикой легче будет справиться! Эвелина, у меня к вам просьба, попробуйте себя в качестве лечащего врача, вместе со мной. Присутствие девушки, особенно, если она не замечает дефектов тела, поможет пережить отрицательные изменения во внешности, а они будут заметны почти сразу.
– Простите, доктор Штерн, но, насколько я знаю, в него была влюблена моя кузина, Элеонора, удобно ли это?
– Лина, я вас по старой памяти так называю, простите, вы медик, Элеонора психолог, к тому же на два года вас младше. Так что специалист из нее пока никакой. Я же не предлагаю вам флиртовать, или влюбляться! Я предлагаю просто проявить участие и выполнять свои врачебные обязанности, не проявляя брезгливости, или отвращения. Перевязки, просто беседы о самочувствии, ничего больше. И в моем присутствии, конечно.
– Поняла, попробую.
***
Сознание возвращалось медленно, словно из-за слоя воды слышался голос, звавший по имени. Рон с трудом открыл глаза. Он лежал на правом боку, рядом пикал какой-то прибор. Во рту было сухо, голова слегка кружилась.
– «Операция, меня срочно привезли на Эллану, потому, что надо было оперировать! Он попытался переменить положение тела, что бы осмотреть комнату, где он оказался, но спину пронзила сильная боль. – «Кажется хуже стало»– мелькнула мысль и пропала. Левая рука была плотно прибинтована к туловищу, шевелилась только кисть и пальцы.
– Тихо, тихо – над головой прозвучал женский голос, – самостоятельно шевелиться еще рано, швы еще свежие, могут разойтись, так что если нужно повернуться, надо звать помощь. Лежать удобно? На спину сейчас поворачиваться нельзя, будет сильно болеть, поэтому только на правом боку или на животе.
– Почему рука привязана? – тихо прошептал Рон.
– Пришлось часть лопатки удалить, там костное воспаление шло, все равно кусок кости в будущем наверняка выгнил, но неприятностей доставил немало. На месте дефекта стоит трансплантат, но мышцы к нему еще не приросли, надо ждать, поэтому рукой шевелить нельзя. Я стараюсь понятно объяснять, не медицинским языком. Так что где-то дней 10 рука будет неподвижна, потом посмотрим.
– А как же…
– Пить, есть, и прочие надобности сделать помогут. Медсестры опытные, не переживайте, не молодые, все из спецотделения, для правящей семьи и важных лиц государства. Молоденьких там нет. Негласное пожелание императрицы. Сегодня вы здесь, в послеоперационной палате, завтра после осмотра переведем в то самое спецотделение. А теперь познакомьтесь. Лада, заходи, принимай нового пациента.
В палату зашла здоровенная, пожилая дама, окинула Рона взглядом и кивнула.
– Лада Огнева, бессменная старшая медсестра спецотделения. Лада, поручаю тебе его высочество Ронгвальда Раверди, сына короля Итонии. Подробные рекомендации дадут лечащие врачи.
Лада кивнула, без особого почтения.
– Так что, Рон, сестру Ладу слушаться беспрекословно. Ее даже император побаивается.
– Не преувеличивай, доктор Валентайна, наш император кого-то бояться просто неспособен, скорее, уважает, – ответила медсестра хрипловатым басом, – правда, за спиной, вместе со своей охраной медтеткой зовет, но я не обижаюсь.
Рон виду не подал, но внутри себя усмехнулся точному прозвищу. Сестрой слоноподобную даму назвать было сложно. Указания были розданы. Медсестры во главе с Ладой умело помогли напиться, перевернули на живот, уложили поудобнее, укололи обезболивающее и порекомендовали поспать. Рон с удивлением увидел тех же знакомых, немолодых сестер, что ухаживали за ним на крейсере. Выяснить, почему так получилось, он не смог, после укола захотелось спать, он немного пошевелил головой, устраивая ее на подушке, и крепко уснул.
Разбудили уже утром, провели все необходимые утренние процедуры, и стали ждать врачей. Пришла целая делегация. Во главе с начальником госпиталя, пожилым здоровяком лет под 70, травматологом и двумя хирургами, причем одной из них была дама, что смущало. Хотя возраста дамы было не определить из-за маски на лице. Долго осматривали что-то на спине, потом еще поводили сканнером, чем-то смазали, видимо, швы. И наклеили повязку. Левую руку помассировали, слегка пошевелили, ощупывая при этом плечо, и вновь прибинтовали к телу, подложив подмышку какой-то валик. Потом обсуждали анализы. Наконец, дали разрешение перевести в обычную палату. Дни после операции потекли как-то медленно и размеренно. Утром обычные процедуры, потом завтрак, кормили буквально с ложечки, ложиться на спину нельзя, на левый бок нельзя, пользоваться правой, лежа на правом же боку невозможно, долго сидеть без поддержки он еще не мог, голова кружилось, опираться на спину нельзя. Беспомощность раздражала. Хорошо, хоть от «утки» избавился, разрешили посещать туалет, правда, с сопровождением. Там, в санузле, он впервые посмотрел на себя в зеркало. Выглядеть стал лучше, кожа не такая серая, волосы отрастают, прибавили сантиметра 3, но насторожило то, что правое плечо казалось выше левого. Решил, что это из-за повязки и выкинул из головы, Тем более, эту самую голову предложили помыть. Еще бы самому вымыться, но это пообещали только через три дня после снятия швов. А так волосы промыли, щетину побрили, настроение совсем улучшилось, на человека стал похож. Тем более что перевязки приходила делать девушка, как выяснилось молодая и красивая. Чем-то похожа на Элеонору, но более мягкая и простая в общении. Вначале он стеснялся, особенно, помня о состоянии своей спины, но Лина, так она представилась, спокойно возразила:
– Чего я там не видела! – пояснив, что ассистировала докторам во время операции, а там все было намного хуже. Рассказала, что учится на медицинском факультете, здесь, в госпитале, у нее врачебная практика, она показала себя хорошо, и ей доверили делать ему перевязки. В ответ на вопрос о своем сходстве с одной принцессой рассмеялась и сообщила, что это не удивляет, она ее кузина, дочь погибшего, тогда, когда ей был всего месяц, старшего брата Эльриана, Эдмонда. Соответственно, племянница императора. Рон решился спросить об Элеоноре. Оказалось, что она здесь, на Эллане. Поняв, что ее пациент расстроился, узнав, что Нора даже не пыталась навестить его, объяснила, что это ее вина, Нора переживает, но она посоветовала ей подождать, пока ему, Ронгвальду, станет лучше, рассказав, как он стесняется своей беспомощности. Так что, если он разрешит, то она примчится к нему сразу же. Рон подумал и счел, что Лина поступила правильно. Отражение в зеркале пока не радовало, конечно, лучше, чем в первые дни после Обена, но все равно, до идеала далеко. Так что он подождет. Тем более что он может предложить теперь дочери императора? Он уже не кронпринц, отец назначил наследником Ренне. И, хоть он и сам это предлагал, но где-то в душе таилась обида. Бездоказательно обвинили, поиздевались, и выкинули на помойку за ненадобностью…
***
После задержания Макса Драмма расследование пошло полным ходом. Выяснилось, что ничего криминального молодые люди не планировали, наслушались сообщений с «республиканских» планет и решили реформы на Итонии подготовить. Все отпущенные Рейдженом «заговорщики» клятвенно заверяли, что самой криминальной фразой, прозвучавшей на одном из заседаний, была мысль о том, что если король отвергнет их предложение, то пусть оно полежит, а потом, когда Ронгвольд все же станет монархом, тогда они его и примут, неважно, сколько пройдет десятков лет. Следующим шагом король разобрался с психом, который сидел в камере вместо Рона. Невзирая на вопли подкупленных психиатров, он приказал дать умалишенному снотворное, побрить, подстричь и вымыть. Сразу стало ясно, что это не принц. Симпатичный парень, лет 18, и, самое главное, после того, как он проснулся в нормальной обстановке, чистым, сразу спросил, как он здесь оказался, какое сегодня число, и вообще, пошел на поправку. Только начинал плакать при разговорах о гибели семьи. Имущество его все сгорело, но остался участок земли, стоящий хорошие деньги, да и король назначил ему пенсию за понесенные неудобства. Так что парня быстро прибрала к рукам вдовая повариха из замковой кухни «для господ», сыграли свадьбу, невзирая на 10-летнюю разницу в возрасте и наличие 6-летнего сынишки, оформила подсобным рабочим на ту же кухню. Так что всем было хорошо, не считая коменданта, конечно.
Тут пришел черед женушки. Невзирая на вопли Рейджен распорядился взять материал на пробу на отцовство и у дебильного сынка, и у жены, и у себя, и у Макса. Ответ пришел – 100 % сын Драмма. Сели думать, как выйти из положения, не показав короля полным идиотом. Додумались. Собрали консилиум из инопланетный психиатров – своим веры не было. Провели экспертизу, и Рональда признали слабоумным и недееспособным. Лишили всех прав на престол и вместе с королевой услали в отдаленную провинцию под надзор психиатров и губернатора, того самого графа, чей младший сын покончил с собой после допроса в тюремном замке, и поэтому не склонного к снисхождению. Навсегда. Пусть играет в казаки-разбойники в лесу вокруг имения. Следующим действием было назначение Ренне наследником, с формулировкой, что, так как вследствие преступных действий Драмма принц Ронгвольд нуждается в лечении и восстановлении, то, что бы предупредить хаос на планете, до его выздоровления наследником назначается брат короля Ренне. Осталось последнее – получить показания самого Ронгвальда о действиях Драмма и его людей в отношении него самого, нарушающие все законы не только Итонии, но и всей Унии. С этой целью на Эллану направился сам Ренне с одним из проверенных армейских дознавателей.
***
Ренне летел на Эллану в первый раз. Ему было интересно посмотреть, как живет самая богатая планета Унии. Ну и посетить племянника, рассказать, что сделал, наконец проснувшийся от спячки отец, хотелось. Он надеялся, что после месяца, проведенного в нормальных условиях, Рон все же оттаял и не будет таким озлобленным. Эллана была прекрасна. Еще из космоса поражала обилием воды и зелени. Челнок приземлился на современном космодроме, на архипелаге Циол, построенном по последнему слову техники. Пассажирский терминал, спроектированный модным современным архитектором, радовал глаз изящной формой здания снаружи и удобством для пассажиров внутри. Сейчас здесь хозяйничал Холдинг Лански-Грасс, но уже через 30 лет эта красота переходила в собственность Элланы.
Летя на императорском авионе, Ренне в иллюминатор любовался аккуратными прямоугольниками полей и огородов, казавшимися игрушечными домиками, зелеными массивами лесов, далекими горами, самые высокие вершины которых были увенчаны вечными снегами. Столица, Эстина тоже радовала глаз разумным сочетанием старины и современного комфорта. Все дороги оборудованы полосами фридония-рут. Мобивены летели над дорожным полотном на антигравитаторах, это сохраняло в целостности дома даже тысячелетней постройки. Дорога из авиапорта, тоже была с фридонием. Старый дворец удачно сочетал в себе и старину, и современный комфорт. Причем старая часть дворца оставалась почти не тронутой, а деликатно пристроенные лет 100 назад, в том же стиле, но со всеми современными удобствами крылья очень удачно вписывались в ансамбль и не портили здание. Принца встречал министр по инопланетным делам, Дарий, герцог Дальнир, уже старый, но энергичный мужчина, работавший еще при отце Эльриана, и вице-канцлер, маркиз Мишель Д`Арре, пользовавшийся особым доверием императора. Эльриан ждал в своем кабинете, поздравил с назначением, и предложил перейти сразу к делу, если гость не устал. Ренне согласился.
Император пригласил в кабинет начальника Главного Военного Госпиталя Ивана Сомова, двух травматологов, и своего личного врача Пауля Штерна, который так же отвечал за лечение Ронгвальда. Медики описали повреждения, которые были обнаружены у Рона в ходе операции, характеризующиеся, как последствия глубокого, точечного ожога 3-4й степени примерно годичной давности, что подтверждал результат исследования удаленных рубцовых тканей, содержащих скопления угля, как результат обугливания в результате воздействия высокой температуры. Постоянное скопление гноя было вызвано разрушением части лопатки, в результате все тех же повреждений. Предупредили, что будет иметь место деформация спины мышечного характера, напоминающая горб. Ренне был расстроен. Его утешили, что дефект пока не заметен, но со временем будет возрастать. Они, конечно, постараются заменить часть утраченных мышц искусственно выращенными, но, это будет возможно только спустя как минимум год, когда они окончательно убедятся в отсутствии инфекции и восстановлении ткани лопатки, иначе их просто некуда будет крепить. В общем, картина не слишком радостная, но хотя бы здоровью уже ничего не угрожает. Посоветовали Ренне вначале переговорить с Ронгвальдом наедине, договорится о показаниях, а потом уже идти с дознавателем. Обещали дать заверенную копию исследования тканей, подтверждающую наличие угля в тканях. Ренне попросил проводить его в госпиталь. Одного. Вызвался сам начальник.
Встреча с племянником порадовала и огорчила одновременно. Порадовало его физическое состояние, он уже не напоминал ходячий скелет, кости покрылись плотью, кожа приобрела нормальный цвет, бледный, но нормальный. По палате ходил, не шатался, даже немного гулял по террасе опоясывающей спецкрыло госпиталя, на которой было устроено что-то вроде висячего сада. В этом саду состоялась их беседа. Которая и послужила поводом для огорчения. Настроение Ронгвальда нисколько не изменилось, пожалуй, стало еще непримиримее. Об отце он и слушать не хотел, показания о допросе в тюремном замке, да еще незнакомому дознавателю давать отказался.
– Дядя, вам что, некого больше спросить? Я не думаю, что с тем же Чароном обращались мягче, чем со мной! Я хочу весь этот ужас как можно скорее забыть, а тут ты приезжаешь с незнакомым мужиком и просишь вывернуть перед ним наизнанку душу! Я думаю, Макс Драмм и без моих показаний каторгу себе заработал! А правильнее было бы продать его на какую-нибудь планету с рабством, что бы небо с овчинку показалось! Лучше бы расследовали смерть матери, пока сиделка еще жива! Все, никаких показаний давать не буду! А тебя поздравляю с назначением кронпринцем. Прощай, Ренне, брата берегись, что бы мою судьбу не повторить! Мне пора. Рад был увидеться!
Ронгвальд поднялся и неторопливо пошел обратно в свою палату. Сейчас, со спины, особенно было заметны изменения его фигуры. Правое плечо заметно мощнее и выше левого.
Ренне смотрел ему вслед и понимал, что так просто вернуть Рона в семью не выйдет. Слишком велика обида, слишком тяжелы воспоминания. – «Похоже, мы все совершили ошибку. Нельзя было назначать меня наследником! Вроде все логично, все продумали, а оно вон как поворачивается. Еще больше оттолкнули парня от семьи. И что теперь делать»?
Он хотел сразу же уехать домой, но посол Итонии предупредил, что это выглядело бы неудобно и невежливо. Через два дня на Эллане будет череда праздников, причем даты круглые – сорокалетие императора и двадцатилетие его коронации. Надо бы поприсутствовать. Ренне беспокоился за брата, решил переговорить с Эльрианом, извиниться, но уехать, а тот неожиданно предложил задержаться и поприсутствовать на празднествах. Ренне все равно надо жениться, а на Эллану съедутся гости, как всегда, с невестами. Вон только у одного шурина Джеронимо три дочки, наверняка он их привезет! И пусть не переживает, праздники, хоть и в честь круглых дат, но пройдут скромно, в связи с беременностью императрицы. Вот на следующий год, двадцатилетие их свадьбы отметят уже с размахом!
Ренне подумал, соединился с Рейдженом, получил заверения, что на Итонии все в порядке, и что ему действительно следует остаться.
Глава 19
Эллана.
После ухода Эвелины Рон еще несколько минут сидел, обдумывая ситуацию. Что хотела сказать Эвелина, впервые появившаяся перед ним не в образе молодого доктора, а в виде очаровательной девушки. Проанализировал и свою реакцию на нее, между прочим, чисто мужскую, впервые за весь прошедший жуткий год. Он несколько раз повторял про себя последнюю фразу «просто захотелось тебя увидеть»! Что она значила. Он совершенно не ожидал, что кому– кому, а уж Эвелине, видевшей его во всех, самых неприглядных видах он мог нравиться. Только в качестве сложного пациента, не иначе! И Элеонора, безупречная красавица, гордая, недоступная, хорошо осознающая свое положение первенца императора, что она для него значит? То, что он ей не пара, он думал еще, когда был кронпринцем, то, что не пара сейчас, четко осознавал. Может, поэтому и просил не приходить, не навещать, что бы не рвать душу, и так разорванную в клочья.
И что делать дальше? Он честно сознавался сам себе, что боится покидать стены госпиталя и возвращаться к «нормальной» жизни после года выживания в нечеловеческих условиях. Ругал себя, называл тряпкой и боялся. Боялся обязательного общения, необходимости вести беседы, а больше всего, если честно, то сочувствующих взглядов окружающих. Боялся жалости в глазах собеседников. Понимал, что это ненормально, что никто ничего ему плохого не сделает, пытался взять себя в руки, и все равно, боялся. Где-то в глубине души понимал, что это обычная реакция организма на стресс, нужна небольшая поддержка, помощь, и он справится, но эту помощь попросить тоже боялся. Что не поймут, посчитают слабаком, неврастеником, будут смеяться и шушукаться за спиной. Он пытался оттянуть момент выхода «в свет», но с каждым часом пребывания в уютной, такой спокойнойбольничной обстановке покидать ее хотелось все меньше. Он что, все же сходит с ума?
За такими мыслями он и не заметил, как отворилась внутренняя дверь и в гостиную вошла недовольная сестра, или тетка Лада. Бросила строгий взгляд на подопечного, почуяла неладное, и так и замерла в дверях.
– Рон, – наконец отмерла старшая медсестра, – почему режим нарушаешь? Давно пора быть в кровати. Думаешь, что если уже отпускать на волю собрались, то уже можно все, что хочешь вытворять? Второй час ночи!
Внимательный взгляд опытной женщины-медика подмечал многое, чего не всегда могли уловить врачи, контактирующие с пациентом в лучшем случае полчаса в день. Она давно заметила тревогу и нервозность подопечного, все более возрастающую по мере приближения дня выписки.
– «Надо поговорить с Белль. Беременность протекает спокойно, наоборот, все слишком вокруг нее носятся, в первую очередь, муж. В наше время и позже, лет под 50 рожают! Заодно и отвлеку и человеку помогу. Врачи, они, конечно, тело врачуют, а здесь душу тоже латать надо. А кому, как не психологу этим заниматься»!
А пока Ронгвальд послушно отправился в постель, Лада обошла свои владения, и тоже собралась спать в своем кабинете, где имелось все необходимое. Семью она еще днем предупредила, обычное дело, во дворце праздник, значит ей дежурить. – «А Белль завтра обязательно позвоню»! – С этой мыслью она заснула.
***
Рон не сразу лег, предварительно разделся и покрутился перед тройным зеркалом. Да уж, картина удручающая, спину пересекает послеоперационный шрам, дополненный несколькими поменьше, от ударов плетью, так и не исчезнувшими со временем. Мышцы, так хорошо выделяющиеся на правой половине спины слева почти незаметны, так, какие-то остатки. Левое плечо ниже правого, худее, рука движется хуже, нет полного объема движений. Хорошо, хоть работа кисти не пострадала, для программиста скорость работы – основной хлеб. А учебу он заканчивать собирался. До сентября надо успеть запросить документы из Итонийского университета, здесь на Эллане тоже есть нужный факультет, нужно узнать, какая плата, может, придется брать кредит. Надо подумать о поручителях, зря он так резко закончил разговор с Ренне, надо было попросить его о поручительстве, раз уж занял его место. Он потом отдаст. Заработает и отдаст. На Итонию он точно не вернется. Не простит. Ни отца, ни дядю. Отца – как виновника всех его несчастий. За то, что поверил клевете, за то, что даже не поговорил с ним, отдал в руки людей, прямо заинтересованных в его смерти. За тот удар по лицу, вместо нормального разговора. Дядю, за то, что молча, без возражений и споров согласился стать наследником, когда уже знал, что он жив. Конечно, он сам ему предложил, но тот же видел, в каком он был состоянии, мог попытаться поговорить, уговорить. Не захотел. Вышвырнули, как ненужного котенка в грязную канаву и забыли. Показания приехал получать. Расскажи, как и чем тебя пытали, что бы нужное признание получить! А то, что ему вспоминать страшно те жуткие часы в подвале Тюремного замка, об этом никто не подумал! Все, хватит душу рвать. Проживет, как обычный человек. Может, даже счастливо. С такими мыслями Рон поплотнее закутался в одеяло и постарался отключиться. Не получалось. Проворочался весь остаток ночи, и только к утру вспомнил об обещанных танцах. Хорош же он будет! Кособокий, бледный, с синяками под глазами, еще героем-любовником себя вообразил! В голове мелькнула трусливая мыслишка – может, доктор Штерн, увидев его в таком виде, все же задержит его в госпитале?
***
Аннабель, несмотря на возраст, переносила эту беременность легче, чем две предыдущие. Может, потому что раньше были двойни, а теперь всего один ребенок. Но ее опекали даже сильнее, чем в первый раз. Тогда она училась, Эльриан, кстати, это одобрял, и никто не переживал, не спрашивал по двадцать раз за день как она себя чувствует, не устала ли. Может, вместо того, что бы наблюдать, как Элеонора приручает к себе подаренную на день рождения бабушкой и дедом молодую кобылку, ей стоит полежать в тиши спальни? Полежать, может быть и стоило, но не одной! Хотя, день рождения мужа ее порядком утомил, но все прошло на уровне, несмотря на то, что программу облегчили. Сейчас она сидела в спальне и планировала задачи на день. Поговорить с Элеонорой, как она планирует свои дальнейшие отношения с этим мальчиком, с Роном. Кстати, с ним тоже следовало бы поговорить, но уже с профессиональной точки зрения. Не могут такие злоключения, как у него не отразиться на психике! Элеонора, как назло, оказалось, укатила с этим дядей Ронгвальда, показывает ему окрестности Эстины. Нашла время! И этот дядюшка тоже хорош, приехал с дознавателем, показания ему потребовались, как из парня пытались выбить признание. Отдали в руки палачам, а теперь, изволь, расскажи, как из тебя показания выбивали, семейка идиотов. Если у них с Норой что-то получится, то ни в коем случае нельзя отпускать их на Итонию. При таких родственниках это чревато. Вызов коммфона прозвучал неожиданно, Кто бы это мог быть? Вызов по закрытой линии, известной только небольшой группе особо доверенных лиц. Лада! Что старой, опытной медсестре могло срочно понадобиться? Случилось что?
– Ваше Величество, простите, что беспокою, как ваше самочувствие!
– Плохо, Лада, плохо, и особенно хуже становится, когда меня об этом через каждые пять минут спрашивают! Все забыли, что беременность не болезнь, а состояние организма, кстати, нормальное для женщины.
– Ну, прости старуху, Белль, тогда я уже по-простому, как раньше. Проблема у меня, вернее, не у меня, а во вверенном мне отделении. Врачи, конечно, у нас хорошие, тело лечат отлично, а вот о том, что душа тоже ранена бывает, забывают.
– Я поняла, это ты о Ронгвальде!
– О нем, но не по коммфону. Приехать сможешь?
– Да, конечно, давай сегодня, завтра опять праздник, а сегодня делать нечего. Прямо сейчас и приеду, между прочим, я сама думала с ним пообщаться, но как-то не собралась, даже виноватой себя чувствую. Так что жди, все материалы, какие есть, приготовь, изучу перед разговором. Еду!
– Куда это ты собралась? – прозвучал над ухом родной голос.
– В военный госпиталь, Лада вызывала, беспокоится за твоего подопечного, Ронгвальда. Я и сама хотела его навестить, как психолог, лезть в их с Элеонорой отношения не собираюсь. Думала после праздников, а тут она сама позвонила, говорит, не все ладно по моей части. Лада зря панику поднимать не будет. Приеду, посмотрю документы, переговорю. Как бы случайно, официально – проверяю готовность спецкрыла во время праздников.
– Не тяжело будет? – забеспокоился муж, – я не о физической нагрузке, я о как раз психологической. Я даже не решался просить тебя помочь, а психолога со стороны приглашать не стал, слухи, боялся, пойдут. Да и не подпустит он близко никого чужого. Ладно, раз уж Лада позвонила, там, значит, хуже все стало. После визита дядюшки. Удивительная семейка. Можно сказать, отобрал у племянника титул и тут же примчался, показания добывать. Как будто этого Драмма без них не за что посадить. Я понимаю, он сам дяде предложил титул взять. Но не так же быстро, не переговорив, не спросив, не передумал ли. Неужели не понимал, в каком состоянии племянник находился? Раз уж решила поехать, тебя не переубедить, так что прослушай одну запись, что бы понять глубину проблемы. Только, если плохо станет, то я тебя никуда не отпущу!
Эльриан включил на своем коммфоне запись рассказа Ронгвальда о своих злоключениях. Аннабель слушала молча, с мрачным лицом.
– Да уж, – высказалась она по окончании, – боюсь, что мне следовало вмешаться раньше. Чистой воды психологическая травма. Тяжелейшая. Физические страдания, это само собой, но они эту травму запускают, а людские действия ее усугубляют и развивают. И это мы ее воспринимаем, как травму постороннего человека, а ты представь, на его месте Эда, Эми, или Эва, что ты почувствуешь? Ладно, поеду, поговорю, посмотрю, что можно сделать.
***
Аннабель приехала в госпиталь тайно, прошла в кабинет врачей, попросила историю болезни Рона и села изучать. Находившаяся там же в это время Эвелина давала пояснения, как лечащий врач и как участник операции. Лада, как договорились, придавала ее визиту совсем другое значение. Ронагвальд с удивлением смотрел, как она гоняла по палатам медсестер, покрикивая, что императрица прибыла проверить их готовность во время праздников, а у них в люксе № 2 покрывало небрежно застлано, и про прочие мелочи, которые срочно обнаружила. В конце концов, у Рона в спальне сменили только вчера застеленное белье, и на этом успокоились. Аннабель появилась через несколько минут, огляделась, и с улыбкой спросила, как он себя чувствует.
– Хорошо, – выдавив из себя улыбку – ответил Ронгвальд.
– Вижу, как хорошо, бледный, под глазами синяки, как только Пауль тебя отпускать собрался?
Белль уловила промелькнувшее на лице Рона довольное выражение, тут же сменившееся тем же спокойным, что было вначале. Что это? Не хочет уходить из госпиталя? Она бросила пробный шар.
– Хотя, конечно, на воле и спится лучше, и дышится легче. Я всегда не могла дождаться, когда же меня выпустят из палаты после родов!
Мальчишка снова как-то сник. Боится. Почему? Боится, что к отцу отправят?
– А я уже приказ отдала, покои в семейном крыле подготовить, тебе же через год вторая, восстановительная операция предстоит, так что год ты у нас погостишь, и доктора хотели понаблюдать, прежде чем решаться на повторное вмешательство!
– А почему во дворце? – тихо спросил Рон.
– Странный вопрос, давай сядем, мне стоять все-таки утомительно, поговорим.
Рон отмер.
– Прошу вас, где вам удобнее, на диване или в креслах? – спросил он, досадуя на себя. Господи, императрица беременна, ей наверняка стоять долго тяжело, а он совсем правила приличия забыл.
– Диван вполне подойдет, – Аннабель устроилась на удобном диване, Рон и Эвелина – на креслах.
– Почему тебя удивил вопрос насчет дворца? Ясно же, если ты наш гость, значит, гостишь в нашем доме.
– Там слишком много народа, – вырвалось у Рона, хотел же что-то другое придумать, а ляпнул правду!
– Это тебя волнует? Я думала, ты привычный.
– Год назад был, как сейчас, не знаю…
– Давай начистоту. Что тебя волнует? Что народу много, или что-то другое? Насчет народа не беспокойся, через три недели все разъедутся, близнецы в Кадетский Корпус, Элеонора на Терру, в университет, правда, приехал еще Эдвард, но он тихий, даже слишком, никому не помешает, да и уедет вместе с Норой на Терру.
Рон не знал, что возразить. Молчание нарушила Эвелина.
– Тетя, а если пока еще не холодно отправить Ронгвальда в Арре, Мишель, я думаю против не будет, а ему полезно умеренное высокогорье, А я могла бы его сопровождать, как врач, на всякий случай. Давно хотела там побывать!
