Текст книги "Служебный роман, или История Милы Кулагиной, родившейся под знаком Овена"

Автор книги: Елена Ларина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

ТЯЖЕЛЫЙ ХЛЕБ ШПИОНА

Возможность выговориться, долгий сон и душистые травки сделали свое дело: в понедельник я была готова с новыми силами встретить рабочую неделю. Усевшись за родной стол, я принялась пересматривать свежую стопку бумаг, принесенных Мишенькой. Первый же документ вызвал мое недоумение. Не вникая как следует, я для начала вызвала своего секретаря.

– Объясните, Миша, что это?

– Документы по квартире на Грызуна, – осторожно ответил Миша.

Мне не понравилось, как он при этом посмотрел на меня.

– Где? – Что за дурацкое название…

– Ой, ну то есть на улице солдата Корзуна.

Такой сделки я не помнила.

– А почему не указано, кто занимается?

Мишенька испуганно уставился на меня.

– Так… Людмила Прокофьевна… Это же по сделке с Перовым квартира. Вы же сами вчера, то есть в пятницу… долговое обязательство подписали…

– Что-о?!

– И оф-формить велели…

Долговое обязательство? Я пробежала документ глазами. Да, действительно, выдано агентством «Шанс» Снегову Рюрику Вениаминовичу. Подпись моя. Та-ак… Хотелось бы знать, что еще я тут наработала.

– Миша, мне нужны все документы за пятницу. И пусть меня никто не беспокоит.

Слава богу, больше никаких особенных сюрпризов я не обнаружила. Зато через пару часов позвонила мама. Отец пришел в себя, и врачи обещают, что дело медленно, но верно идет на поправку. Можно жить дальше.

Когда я вышла из кабинета, Мишенька доложил, что в офисе успели побывать чуть ли не все сотрудники, но буквально каждый проносился метеором и отбывал в своем направлении. Ольга Николаевна, в частности, отправилась с приглашенным на разовую работу юристом в регистрационную палату – дабы на месте перепроверить ситуацию по нашей скандальной сделке. Юрист этот, будучи плотно задействован по основному месту работы, сам назначил время встречи, причем в последний момент. Анечка в РОНО, Мари собирается бежать на коллективный показ, остальные кто где.

Словно подтверждая его слова, Мари вышла из кухни, поздоровалась и направилась к выходу – но по дороге автоматически взяла трубку звякнувшего телефона:

– Агентство «Шанс»…

Прикрыв ладонью микрофон, она обернулась к Мишеньке и невинно вопросила, играя чертиками в глазах:

– Это кто тут у нас Михаил Израилевич?

Ответив ей лишь укоризненным взглядом, Мишенька отобрал трубку и получил в нагрузку прощальный поцелуй, побагровев до полупрозрачности. Однако!

– Да! Как, прямо сейчас? Ой, нет!.. И что – больше некому?… Ну тогда… – Он отчаянно и бегло глянул на меня. – Полчаса подождешь? Постараюсь, конечно.

Положив трубку, он растерянно спросил:

– Людмила Прокофьевна, может, вы придумаете, кому можно перепоручить одно дельце…

Оказалось, что минут сорок назад, когда в конторе, не считая меня, пребывали только Мишенька и Ольга Николаевна, на мобильник последней поступило сообщение, с которым она тут же ознакомила единственного, кто оказался под рукой.

– Миша, беда! Мой, как вы однажды выразились, любимый однокорытник до глубокого вечера увяз в переговорах с пострадавшим в той сделке на Ленинском проспекте. А у него, если помните, маменька. Так вот, если ее не удастся нейтрализовать, она через пару часов начнет обрывать ему телефон. Отключиться он не может, поскольку ждет важной информации, а прерывать сегодняшнюю встречу разборками с мамой тоже не может себе позволить. Я бы взяла ее на себя – нам уже приходилось общаться, – но мне пора убегать, и не уверена, что освобожусь к нужному времени. Мишенька, порадей за контору, а? Я напишу адрес – съезди, пожалуйста, успокой старушку. Главное – ни в коем случае не подпускать к телефону. Зовут ее Кассандра Антониновна.

Мишенька не без трепета согласился, а теперь оказалось, что некому везти в роддом родственницу, раньше времени неизвестно с чего вздумавшую рожать…

– Давайте бумажку и бегите, – прервала я поток панических излияний.

Проспект Ветеранов пересекал множество идиллически зеленых улочек с грозными милитаристическими названиями. Помнится, на одной из них, а именно на улице Солдата Корзуна, располагалась квартира, одолженная агентству Снеговым. А неподалеку, на улице Партизана Германа, обитают, стало быть, Лисянский с матерью.

Отыскав перекресток Ветеранов и Партизана Германа, я вытащила из сумочки изъятый у Мишеньки помятый листок – освежить в памяти адрес и имя хозяйки…

Неприятно вступать в контакт с человеком, о котором довелось узнать много лишнего, по преимуществу плохого. С другой стороны, теперь я сумею предстать во всеоружии и начать с домашних заготовок. Трудно угадать наверняка, что окажется сильнее в женщине, прикованной к инвалидному креслу и давно лишенной нормального общения, – разумная осторожность или желание поговорить. Требуется, чтобы победило второе. Следовательно, впечатление я должна произвести безобидное, но интригующее.

Нажав на кнопку звонка, я приготовилась ждать. И не ошиблась – не знай я наверняка, что хозяйке негде больше быть, кроме как дома, решила бы, что мне давно пора уходить. Затем дверь все-таки приоткрылась – на длину цепочки.

– Кассандра Антониновна? – обратилась я к девически ясному зеленому глазу в образовавшейся щели.

Молчание стало мне ответом, но не обескуражило: все шло согласно плану. Я решительно продолжила:

– Здравствуйте. Я коллега вашего сына. Так получилось, что сегодня часов до десяти вечера он не сумеет вам позвонить, поскольку будет плотно занят на выезде и одновременно в важных телефонных переговорах. Он попросил Ольгу Николаевну зайти к вам и все объяснить, но ей в последний момент пришлось заняться разрешением авральной ситуации по своему профилю. У нас в конторе сейчас не самый легкий период, знаете ли… Так вот, Ольга Николаевна вынуждена была обратиться ко мне – с тем, чтобы я, раз уж мне все равно по пути, заменила ее и ответила на все ваши вопросы. Если они у вас, конечно, возникнут.

После минуты возни, шороха и лязга дверь открылась. В раме дверного проема я увидела громоздкое кресло с гнездящейся в нем маленькой, слегка полноватой женщиной. Голова в живописных кудряшках, кукольное, чуть увядшее личико, наивные ярко-зеленые глаза. Вот только на самом дне этих праздничных глаз не то угадывалась, не то чудилась жесткая непреклонность. Знакомое выражение – словно в тяжелый момент собственной жизни я неосторожно заглянула в зеркало…

Крутанув левое колесо своего средства передвижения, моя визави отодвинулась вправо:

– Заходите.

– Спасибо.

Зажав меня в угол, Кассандра Антониновна вновь погромыхала замками и освободила полутемную прихожую, исчезнув в ответвлении, ведущем, по всей видимости, на кухню.

– Переобувайтесь и проходите в комнату. Я поставлю чайник и присоединюсь к вам.

– Хорошо.

Сдается мне, с первых слов наш диалог с хозяйкой дома стал операцией по прощупыванию сил вероятного противника – на уровне тончайших голосовых модуляций. К счастью, я давно и, смею думать, неплохо владею искусством говорить «мягко, но твердо».

В довольно просторной комнате абсолютно на всем лежал неистребимый отпечаток Кассандры Антониновны – и нигде ни следа ее сына. Впрочем, нет – среди фотографий над диваном, среди многочисленных неразличимых лиц, в том числе трогательно-щекастых младенческих, я обнаружила совершенно неожиданный снимок. Изображенная на нем троица, казалось, не позировала, а случайно забежала в кадр – держась за руки, переговариваясь и посмеиваясь. Несмотря на некоторую нескладность и юношескую мягкость черт, ошибиться было невозможно – это были Оленька, которую тогда еще никто не звал Ольгой Николаевной, невероятно хорошенький, весь светящийся Лисянский и… Снегов. Интересно, как его тогда называли?.. Из них троих он был наименее опознаваем, но…

– Удачный снимок?

Кассандра Антониновна, оказывается, умела порой подбираться абсолютно беззвучно.

– Потрясающий, – искренне отозвалась я. – Ваш?

– Мой, – удивленно подтвердила она. – Как узнали?

– У женщин свои секреты, – усмехнулась я.

В самом деле, не объяснять же ей, что люди ее склада так живо интересуются только вещами, за которые, как им кажется, вправе ждать похвалы. В данном случае, впрочем, вполне заслуженной. Пришлось срочно переводить разговор.

– А я и не знала, что они вместе учились.

– Они тогда почти все вместе делали. Оленька эта, прости господи, таким сорванцом была!

Я, видимо, заметно удивилась. Ольга Николаевна?

– Ну, сейчас-то, конечно, никто и не подумает. Мать семейства. И сотрудник небось ценный?

– Хороший сотрудник, – подтвердила я. – И человек приятный.

– А вы там, если не секрет, какую должность занимаете?

– Не секрет, – вздохнула я. – Директорскую.

– Надо же! Тоже юрист?

– Как раз нет. Единственный в конторе специалист совсем другого профиля. Думаю, за нетривиальное видение меня и держат. В смысле за взгляд из нетипичного ракурса.

– Поняла. И что окупаются ваши нетипичные взгляды?

– Знаете, пока да. Сразу скажу: и мне, и конторе они идут на пользу в равной степени.

Сообразив, что этак любознательная дама вытянет из меня все, что я знаю и чего не знаю, я решила, что пора брать ситуацию под жесткий контроль.

– А скажите, Кассандра Антониновна, вы астрологией не занимаетесь? Или рунной магией?

– Нет, – озадачилась моя словоохотливая собеседница. – Сроду ничем подобным не интересовалась. А почему вы спросили?

– Потому что носителю вашего имени на роду написано стать пророчицей. Вам разве никто об этом раньше не говорил?

Она посмотрела на меня с почти суеверной робостью.

– Говорили… Но знаете, как-то не попадались мне знатоки в этой области.

– Бывает…

Взгляд несостоявшейся пророчицы наполнился проницательностью.

– Ох, сдается мне, дело не только в имени… Ваша полезная редкая специализация случайно не лежит в области рунной магии?

– Нет, что вы!.. Вот к астрологии я имею некоторое отношение. Знатоком, правда, себя не считаю, но у меня был правильный учитель. Так что в случае крайней нужды могу и преподать начатки, хотя предпочитаю рекомендовать список литературы и ряд полезных сайтов в Интернете. Сейчас много появилось желающих знать, что происходит, всех не научишь. Да и построением гороскопов народ любит побаловаться – просто для развлечения. Это действительно очень забавно. Однако я уже довольно давно не располагаю для этого достаточным временем.

Кассандра Антониновна деловито кивнула:

– Тогда не будем его терять. Выпьем чаю и приступим. Вы ведь успеете объяснить мне вкратце?

Мученически заведя глаза, я ответила:

– Разве что вкратце. Лучше я вам хорошую книгу занесу. В конце у нее – список литературы. Пойдете по списку – и сами всему научитесь. Хотя несколько практических занятий, конечно, будут необходимы…

– Да уж куда без практики. Опять же добыватель книг из меня тот еще, сами видите, а Рюшик вечно занят. Разве что сами вы и занесете что-нибудь… Ну, идемте чай пить.

– Охотно.

Следуя за хозяйским креслом на кухню, я попыталась осмыслить прозвучавшее только что. Рюшик?

Попивая чай, заученно перечисляя и растолковывая Кассандре Антониновне ключевые понятия астрологии, я получила передышку, столь мне необходимую. Это что же получается?.. Рюшик? Едва ли это уменьшительно-ласкательное от «Анатолий». Это в чьем же доме я нахожусь?..

– Простите, Людочка, я не поняла: что такое «Доминус генитива»?

– «Владыка рождения». Самая сильная планета гороскопа. В норме именно она определяет жизнь человека. Хотя считается, что ее влияние можно победить силой характера.

– То есть это сильная, но не благоприятная планета?

– Именно так. Не добрая и не злая. Однако может быть как доброй, так и злой. При совпадении с алькокоденом… Я говорила, что такое алькокоден?

– Самая добрая планета гороскопа?

– Да. Так вот, если владыка рождения по совместительству оказывается алькокоденом, то жить хозяин гороскопа волей-неволей будет долго и счастливо. А вот если владыкой рождения стала анарета – то есть самая злая планета – тогда жизнь клиента будет крайне тяжелой, но, по счастью, недолгой. Любая мелочь может стать в его судьбе первопричиной катастрофы. Самые невинные события способны будут спровоцировать невероятные трагические последствия…

Меня несло. Кассандра Антониновна завороженно слушала, прижав ко рту кулачок. А едва я замолчала, чтобы перевести дух, она тут же спросила, чем я еще увлекаюсь в жизни, кроме астрологии и продажи чужих квартир. Я как на духу ответила, что скандинавской мифологией.

– Вы не вместе ли с Рюшиком учились?

Мучимая неотвязным ощущением дежавю, я, боюсь, посмотрела на нее неласково.

– Я имею в виду – вы не на истфаке познакомились?

Мысленно посулив себе что угодно за удержание невозмутимого лица хотя бы до порога этой квартиры, я качнула головой:

– Нет, я филологический заканчивала.

Посмотрев на часы, я сочла свой долг – в отношении Рюрика Вениаминовича и конторы в целом – исполненным. А потому обнадежила любезную хозяйку, пообещав заходить и заносить хорошие умные книжки, и распрощалась.

Ну, Мишенька! Ну, шпион-дилетант! Ну, жертва генетиков-изуверов!!! Жди – я иду к тебе.

__________

Явившись с утра на службу, я позвала в кабинет своего незадачливого информатора. Едва дождавшись, пока за ним закроется дверь, жестом предложила ему сесть и спросила:

– Ну как у вас вчера обошлось с роддомом? Все нормально?

Мишенька вкратце поведал о том, как два бестолковых недоросля, совершая уйму бессмысленных жестов и нелепых телодвижений, тем не менее достигли неплохих результатов: один отвез другого к трезвым и компетентным специалистам, а те ничего не испортили. Результатом стало появление на свет живого и здорового человечка – Мишенька запомнил вес и рост новорожденного, но не обратил внимания на его пол. Я не запомнила и того: все мое внимание ушло на то, чтобы хотя бы выглядеть заинтересованной и сочувствующей. Я не могла заговорить о своей доле вчерашних приключений, не убедившись, что бедный мальчик без потерь выпутался из своей. Когда Миша закончил, я указала ему на наличие разницы полов (он, естественно, покраснел и сконфуженно посмеялся), а затем сдержанно поинтересовалась:

– Мишенька, а как вы, извините, раздобыли зимой те сведения? Откуда они у вас появились?

– Да как вы и предложили. Подошел к… Ольге Николаевне… И что-то спросил о ее любимом однокашнике. Мол, а всегда ли он был таким как сейчас и сильнее ли похож на человека на воле… Ой, то есть за пределами конторы… Она как будто слегка расстроилась и ответила, что для своих обстоятельств он очень даже неплохо держится и просто поразительно похож на человека. Мало кто так похож на человека. Ну и рассказала все то, что я для вас законспектировал. А что?

– Получается, никаких имен не называлось?

– Н-не помню. Вроде нет… А что?

– А то, Мишенька, что вчера посреди визита к Кассандре Антониновне – матери своего сотрудника, я вдруг внезапно поняла, что нахожусь в доме у Рюрика Вениаминовича.

Миша оторопел.

– Да, Мишенька, именно так. Мне повезло, что я не успела назвать имени человека, по поручению которого явилась. Это помогло мне избежать жуткого конфуза. Но представить себе последствия во всей красе я успела. И это мне, – я свирепо уставилась на Мишеньку, – ничем не помогло. Разве что седых волос прибавило. Если бы седые волосы можно было по выгодному курсу менять на деньги, я бы сегодня сказала вам, Мишенька, большое человеческое спасибо. А так – воздержусь.

Бедный Мишенька выглядел совершенно убитым. Смягчив свой голос насколько смогла, я заговорила вновь:

– Не переживайте так, все обошлось. Хоть могло бы и не обойтись, – не удержалась я от последнего упрека. – Извините, что свалила все на вас… Но я просто не в состоянии и дальше носить это приключение в себе. А с кем еще я могла поделиться?

– Может, вам принести чего-нибудь? Чаю, скажем? – сочувственно спросил Мишенька.

– Нет уж, спасибо! Кто знает, что я получу вместо чая, путаник вы наш! Вдруг действительно принесете «чего-нибудь»? Я уж лучше сама…

Посмотрев в Мишины виноватые глаза, я ободряюще улыбнулась и добавила:

– Я лучше последую вашему совету и попробую пощебетать с Ольгой Николаевной. Думаю, вчерашнее потрясение послужит мне оправданием. Вы ее, кстати, не Оленькой ли зовете?

– Да… Она не протестует и вроде бы не обижается.

– Не обижается или «вроде бы»? Ох, Миша, будьте внимательнее. Внимание – главное в нашем деле.

Таким образом выведя мораль на пустом месте, я отправилась на кухню, по дороге спросив Оленьку, не хочет ли она, часом, составить мне компанию за чаем. Та согласилась, по-моему, несколько заинтригованная. Убедившись, что подслушать нас некому, я рассказала о том, при каких обстоятельствах и с каким сопроводительным текстом попало ко мне ее поручение, и о дальнейших событиях. Разбавив мой нервический смех собственным, куда более веселым, Оленька спросила о впечатлении от Кассандры Антониновны, кивнула и ударилась в воспоминания.

– У нас ее даже в деканате побаивались. Однажды, когда мы были на третьем курсе, Юрика вздумали было то ли на сборы призвать, то ли вовсе в армию забрать. Я не успела всерьез вникнуть, потому что тут же возникла Кассандра в своей коляске. Очень вежливо, холодно, но так, что слышно было на трех этажах, она сообщила декану, что ее сын – единственный кормилец немощной матери. Это вообще-то истинная правда, но в ее устах сразило всех буквально наповал. Так вот, проинформировав о положении вещей, этот божий одуванчик спросила декана, отследит ли он сам разрешение недоразумения или ей следует заехать на военную кафедру и поиграть там в штурмовую танковую бригаду – благо она «на колесах». Было совершенно очевидно, что ей ужасно хочется проверить военную кафедру на профпригодность и что она всерьез рассчитывает разнести там все к чертям. Декан предпочел сделать все, что от него требовалось, без ее участия.

Воспоминания оживили того «сорванца», которым, согласно Кассандре Антониновне, была когда-то наша Оленька. Стало заметно, что к матери «любимого однокорытника» она относится в лучшем случае с уважительной неприязнью.

– Небось Снегову от маминых вмешательств вреда было не меньше, чем пользы? – предположила я. – Не посмеивались над ним добрые однокурсники?

Оленька задумчиво и печально покачала головой.

– А вот знаете – нет! Его не то чтобы очень любили, но… А впрочем, и любили тоже. Кто был в теме – сочувствовали. Впрочем, сам он не рассказывал никогда о своих обстоятельствах…

– Кассандра Антониновна упоминала истфак. Не объясните, что это значит?

Оленька улыбнулась.

– Попробую. На третьем же курсе Юрик подал туда документы, сдал экзамены и начал параллельно учиться на двух факультетах. На втором, конечно, заочно. У нас с историками на начальных курсах были общие предметы, так что он весьма быстро закончил и исторический тоже. Чуть ли не одновременно с юридическим. Сдается мне, Кассандра не ошибается, когда говорит, что два диплома «Рюшика» – исключительно ее заслуга. Только не поясняет, что учился он как бешеный для того, чтобы дома проводить поменьше времени и мамочку видеть пореже. Исключительно властная и беспринципная особа!

– А выглядит достаточно безобидной.

– Ну да. Со стороны. Вы знаете, что Юрик был когда-то женат?

– Теперь знаю…

– Так вот, брак этот просуществовал несколько месяцев и распался под напором его трогательной маменьки. Причем та история оставила у Снегова такой осадок, что, насколько мне известно, он больше никогда не пытался не то что семью создать – даже просто наладить нормальную личную жизнь…

Оленька, кажется, была немного смущена. Еще бы! Разбуженные моим рассказом давние воспоминания ослабили ее бдительность и подвигли на перемывание костей старому другу в компании едва знакомой директрисы. Поэтому она поспешила закончить:

– Эта немощная особа, боюсь, всех нас переживет. И меньше всего шансов у самого Юрика. Как заметил в своем сочинении неизвестный школьник, не будь Герасим так закрепощен, он утопил бы не Муму, а свою барыню. Но он, боюсь, никогда от нее не освободится. Из ложно понятого чувства долга.

Я поняла, что говорит она не о Герасиме.

Не успели мы закончить разговор о Снегове, как он появился собственной персоной и с порога поинтересовался моими делами. Я с удовольствием поделилась новостями из Торонто.

Странно было видеть моего заместителя теперь, когда внезапно выяснилось, что пресловутая «маменька Лисянского», оказывается, не имеет к Лисянскому никакого отношения. И вообще все, что я привыкла в этой связи относить на счет последнего, теперь можно смело переадресовать Снегову. Ой, бедная моя головушка!

Хотя из рассказа Оленьки следовало, что всем, кому «рассудок и жизнь дороги», следует «держаться подальше» от маменьки нашего юриста, я не вняла предупреждению. Видимо, из того же ложно понятого чувства долга. В конце концов, я обещала подбросить ей литературы на астрологическую тему.

На этот раз на улице партизана Германа меня встретили оживленно. Кассандра Антониновна едва не с порога препроводила меня на кухню, усадила за чай и начала делиться успехами. Успехи, что любопытно, и вправду были. То ли преподаватель из меня получился замечательный, то ли у тезки легендарной пророчицы и впрямь была предрасположенность к занятиям астрологией. Она даже сама обнаружила несколько оставшихся неупомянутыми факторов, которые необходимо учитывать при построении гороскопов, и указала мне на них.

– Людочка, вы не задумывались над тем, что, живи мы с вами лет двадцать назад, нас за наши гороскопы вполне могли бы забрать куда следует?

Ага, уже «мы».

– А нас-то за что?

Кассандра Антониновна понимающе усмехнулась, из чего следовало, что анекдот как явление культуры не был ей чужд, как и привычка изъясняться цитатами.

– Ну как же! Для составления гороскопа необходимо знать точное время рождения того, чей гороскоп составляется, так?

– Можно обойтись без часа рождения, но тогда точность совпадения резко снизится.

– Иными словами, для настоящего гороскопа час рождения все-таки нужен!

– Желателен.

– А не означает ли это, что необходим знать и место рождения? Для учета часового пояса?

Я глянула на Кассандру Антониновну с интересом.

– Если мы выстраиваем детальный гороскоп, естественно, имеется в виду, что нам известно время рождения по Гринвичу. То есть часовой пояс учитывать необходимо… В книге, которую я вам принесла, обо всем этом говорится. Но вы сами успели сообразить. Превосходно.

Улыбнувшись не без самодовольства, Кассандра Антониновна продолжила:

– Ну вот, а место рождения во многих случаях считалось неразглашаемой информацией. Тех же, кто ищет на свою голову неразглашаемую информацию, не очень-то любили. Да и сейчас! Времена, конечно, изменились, но работа составителя гороскопов не так уж и упростилась.

– Наша служба и опасна, и трудна?

– Сомневаетесь?

– Что вы! Отнюдь. А что навело вас на эти мысли?

– Знание жизненных реалий, Людочка. Вот послушайте: моя троюродная сестра родилась на Кубе, а в паспорте местом рождения указана Москва. Племянница родилась в Монголии, а по документам в Чите. Так было принято. Да нет, какая династия шпионов, Людочка, что вы такое говорите… Вот как бы вы узнали, что мой Рюшик родился в афганском приграничье, причем по ту сторону границы? Сам он, естественно, помнить об этом не может и меня небось не слушает… Да я и не настаиваю. Это сейчас, знаете ли, никому ни до чего дела нет. Но времена могут и измениться – они уже столько раз менялись! Вопрос только в том, при нас они изменятся или позже.

Я проявила вежливое любопытство и в ответ удостоилась невероятной истории о том, как совсем молоденькая (но уже взбалмошная!) Кася отправилась к супругу, служившему консультантом по каким-то там вопросам на таджикско-афганской границе. (Говорила же – династия шпионов!) Поскольку супруг денно и нощно был занят по службе, скучающей Касе взбрело в хорошенькую (но совершенно безмозглую!) головку принять участие в ознакомительном походе по знаменитым карстовым пещерам. Невзирая на то, что была она на седьмом месяце беременности. Видимо, вопросы, по которым консультировал супруг юной Кассандры Антониновны, были не совсем уж пустяковыми. Потому что в поход ее взяли, невзирая на объективнейшие доводы против. Далее начался и вовсе приключенческий роман: Кася отстала от группы и заблудилась, но не пропала в бесконечных извилистых подземных пещерах, а обнаружила новый путь наружу – тот, как показали дальнейшие события, заканчивался в афганском приграничье. К тому времени, когда любительницу пеших прогулок удалось обнаружить и вызволить из афганской тюрьмы (как бы ее там ни называли), вместе с ней пришлось вызволять и крошечного Рюрика Вениаминовича.

Полагаю, у меня на лице не было написано, что я думаю о ранних браках, молодых мамашах и лично о Кассандре Антониновне. Иначе она распрощалась бы со мной куда менее тепло и не зазывала в гости с такой настойчивостью.