Текст книги "Реализация (СИ)"

Автор книги: Елена Лобанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Глава 20

Маг Потапченко оказался совершеннейшим романтиком. В прошлой жизни он занимался вольной борьбой, от отсутствия женского внимания не страдал, но патологически боялся зубных врачей и тараканов.

Талик присутствовал при допросе опального клопомора и только диву давался всеми пятью сущностями.

– Зубные врачи... ладно, понимаю, – недоумевал Витольд. – Но тараканов-то как можно бояться?

– Они же мелкие, – поддержал коварного Витас.

– М-да... но и их бывает очень много, – резонно заметил Бормотун.

– Много, и неэстетичные они, – рассматривал проблему на свой манер Горгуль.

– Вот бы ещё узнать, как это его вдруг реализовало? – Талика больше интересовало загадочное обстоятельство, которое ввергло сильного мужика в смертельный ужас и довело до реализации. Неужели таракан забодал до запредельного страха?

К сожалению, остроухий не стал даже пояснять каким-таким образом реализация Потапченко пошла наперекосяк, и почему его грандиозные магические способности лучше всего работали против насекомых и мелких грызунов. Эльфа куда больше интересовал феномен дырки в крыле мэра Инферно.

Потапченко бледнел, краснел, вздрагивал, мямлил, но сознаваться, как именно он вдруг превратился в могучего мага, не хотел. Или не мог.

Баська откровенно зевал, тыкая пальцами по планшету. Скукотища.

Талик время от времени поглядывал через распахнутое окно во двор на играющую с хоббитами Силь. Кавайная учила двоеросликов игре в ладушки. Ну и ладно. Чем бы не тешилась, лишь бы остроухому на шею не вешилась. Ненормальная любовь аборигена и попаданки действовала Талику на нервы. Ещё больше на нервы действовала Гелла. Вот уж кто-кто, а эта демоническая девица не собиралась заниматься ерундой типа ладушек и упускать из виду обладателя солидного состояния и будущего землевладельца.

Демонесса предпочитала постоянный телесный контакт. Сколько бы Талик не убирал колено и сколько бы Витольд не пытался засунуть хвост в карман, внутрь штанов или подсунуть его под себя, нахалка с крашенными рогами добиралась либо до хвоста, либо до коленки. Ощущение "держат и не пускают" неимоверно раздражало. И как Азазель терпел такую липучую особу? Сажать себе на шею Геллу, или как там её зовут на самом деле, Талик не собирался.

– Горгуль! – Воззвал писатель к герою-любовнику. – Включай свой метаболизм обратно, а то я её сейчас шарахну не хуже, чем Потапченко мэра.

Бутончик немедленно присоединился:

– Да! Нам место для замка выбирать, а тут всякие посторонние личности будут под ногами путаться.

– Пф! – Горгуль был полон презрения к идее обратного метаболизма. – Фарш невозможно провернуть назад, – пафосно изрёк соблазнитель. – Я своё дело сделал, а как теперь от неё избавляться, решайте сами. Например, Витас может свой собственный метаболизм включить на полную катушку. Пусть смердит псиной и ловит блох. Бутончик вполне способен противно попищать, а Витольд – сказать какую-нибудь гадость. Вдруг, ей станет противно? Я за вас ещё и думать должен?

Талик покосился на татушку-Тайсона. Не-а. Рого-крашеной и демонически-гламурной Гелле противно станет, только если платёжный Тузик побледнеет как моль.

– Идея здравая. – Бормотун зашевелил ирокезом. – Но с воплощением будут сложности. Нужна помощь аборигенов.

– Аборигены ерундой занимаются, – грустно констатировал Талик. – Делать им нечего. Понятно же, что ничего из Потапченко не выдавишь. Он и сам не знает каким-таким образом крутого демона прожёг. Надоело уже сидеть.

– Сколько времени потеряли, – грустно пискнул Бутончик.

– А давайте, Силь попросим помочь. А она пусть – своего остроухого потеребит, – оживился Витас.

– Попросишь тут, – рыкнул Витольд. – Блоха рогатая опять мой хвост захомутала. У-у-у, дура крашеная!

– М-да, – Бормотун ударился в философию. – Хорошо, когда девушки сами на шею вешаются. Но, кто же знал, что они как повесятся, так там и висят!? А у нас нет никакого опыта по культурному... отшиванию.

– Это всё писатель виноват, – неожиданно рявкнул демон. – Талик, слабо послать её прямым текстом?

Талик и удивился, и разозлился. Ничего себе? Какой-то там отросток личности, плод его фантазии, будет ему же ещё и претензии предъявлять!?

– Сам её посылай! – Рявкнул он в ответ не менее злобно.

– Не могу, – притворно-плаксиво издевался Витольд, – мне твоё интеллигентное воспитание мешает. Оно мне уже поперек горла! – Бросил прикидываться и зарычал коварный.

– А кому оно не поперек?! – Вдруг пропищал Бутончик. – Думаешь мне не поперек? Такую идею тайного обогащения похоронил, писатель! Прокололся как последний лопух со своим сочинительством! Бумагу ему подайте, творить ему хочется! Надо было молчать и не сдаваться! – Совсем не притворно причитал вампир.

– Трррряпка! – Вставил своё веское мнение оборотень. – Вон, Потапченко, посмотрите как в несознанку ушёл. Остроухий уже вспотел, а клопомор всё не колется.

– М-да.... – добил Талика маг. – Правы аборигены. От писателей – одни проблемы.

Писатель Золотов даже не успел как следует возмутиться бунтом вторичных сущностей, потому что примерно то же самое вслух высказал Баська. Как будто их мысли подслушал:

– Эта... шиншилла фем... ширшила фар... Искать надо. Писателя.

– Шерше ля фам, – поправил подчинённого конвоир. – Какого писателя, Басир? Женщину?

– Женщину? – Баська сонно похлопал глазами. – Почему женщину? Не-а, того, который Потапченко ещё до реализации ... этого самого... того... я сейчас...

Гномыш опять уткнулся в планшетку и довольно шустро зашевелили пальцами. Эльф, что удивительно, терпеливо сидел и ждал, вместо того, чтобы послать Баську вместе с его идеями во двор хоббитов развлекать. Маг-клопомор, замученный допросом, тоже ждал, заинтригованный поведением гнома. Баська сопел от усердия и временами бормотал себе под нос:

– Было же оно. Сейчас-сейчас. О! – Радостно возвестил потомок тружеников забоя. – Нашёл. Жуть, сударь. Сначала эта... вопрос. А Азазель на таракана похож? – Обратился гномыш к клопомору.

От такого вопроса даже бунтующие сущности Талика вздрогнули синхронно с писательской. Как демон может быть похож на таракана? Совсем что ли Баська ума лишился?

А Потапченко горестно вздохнул и потряс Талика новой информацией.

– Усы у него. Рыжие.

Витольд пискнул на манер Бутончика:

– Не может быть!

– Усатый демон... Это новое слово в демонологии. – Бормотун был в шоке.

– Рыжий. Ха! – Витас почему-то счёл ситуацию забавной.

– А усатые вампиры здесь есть? – Озаботился Бутончик.

– Пф! – Горгуль не разделял ни удивления демона, ни веселья оборотня. – Может, Азазель ещё в прошлой жизни казался себе вполне привлекательным с усами. Вот они у него и остались после реализации.

Талик не страдал отсутствием воображения, но как ни старался, образ рыжеусого демона рождаться не хотел.

Баська многозначительно указал пальцем куда-то в потолок и изрёк:

– Вот! Похож, значит. На таракана.

– Что-то общее есть. – Вставила Гелла и глупо хихикнула.

– Сочувствую, – гномыш кивнул Потапченко. – Я бы после такого тоже... того... Вот, тут есть эта... детская литература. Всем попаданам обязательно в детстве читают. Родители. – Потапченко скривился, догадываясь, о какой литературе речь, но Баська неумолимо продолжал: – Корней Чуковский. "Тараканище". Вот тут прям с самого начала. "Ехали медведи на велосипеде. А за ними кот задом наперёд. А за ним комарики на воздушном шарике. А за ними раки на хромой собаке..."

– Не понял! – Вдруг перебил его эльф. – На каком транспорте ехал задом наперёд кот, и как можно ехать на воздушном шарике? Басир, проверь, может быть комарики всё-таки летели?

Похоже, остроухий совсем не интересовался детской литературой, и в этой области у него познания отсутствовали. Талик умилился. Наивный какой! Подумаешь "ехали-летели"! Дедушка Чуковский ещё и не такое загибал.

– Неа... – Баська для верности заглянул в планшетку. – Тут и про "комарики ехали" нету.

– Но при перечислении, – заспорил эльф, – получается...

Талик решил вмешаться.

– Получается рифма.

– Но смысл! – Не унимался остроухий.

– Смысл тут дальше будет, – гнул свою линию Баська. – Вот: "Волки на кобыле. Львы в автомобиле. Зайчики в трамвайчике. Жаба на метле. Едут и смеются, пряники жуют. Вдруг из подворотни страшный великан. Рыжий и усатый та-рра-кан. – Гномыш разошёлся и стал читать с жутким подвывом: – Таракн, таракан, тараканище! Он рычит и кричит, и усами шевелит: "Погодите, не спешите, я вас мигом проглочу! Проглочу, проглочу, не помилую!" – Басир обвёл аудиторию гордым взглядом. – Детская травма. У него, – подытожил любитель классики и для верности указал пальцем на мага-клопомора.

Потапченко трясло. Эльф застыл с отвисшей челюстью. Гелла мечтательно закатила глаза и проворковала томным голосом:

– Знатно дядька гнал. Забористая у него была травка. Эхх, детство золотое... – Демонесса даже убрала руку с Таликовой коленки, окунувшись в воспоминания. – "Волки от испуга скушали друг друга. А слониха вся дрожа, так и села на ежа..." Мы в детском садике наизусть учили.

– Детском, на-и-зусть!? – Переспросил по слогам остроухий.

– Вы, сударыня, пропустили "бедный крокодил жабу проглотил", – влез с поправкой Баська, чем окончательно доконал эльфа.

– Дай сюда! – Конвоир вырвал у гномыша планшетку, не дожидаясь, когда ему отдадут кладезь ценной информации. – Где это!? – Нальдо то ли пролистал, то ли промотал текст. – Куда все эти звери ехали? – Не мог успокоиться любитель логики в исполнении Шерлока Холмса. – Виталий, я тебя спрашиваю!

– Меня? – Талик не сразу понял, почему спрашивают именно его. "Ты же эксперт, – злобно прошипел подсказку демон, – знаток писательских вывихов мозга". Ну, раз "эксперт", то можно и ответить. – Какая разница куда они ехали? Образ такой. Образ активной жизни в городе зверей и насекомых.

– "А кругом курьеры, курьеры", – процитировал Баська, подтверждая его мысль словами другого классика.

Эльф внезапно успокоился и даже улыбнулся.

– Я не буду уточнять, может ли жаба питаться пряниками. Тем более – жевать их. Но почему крокодил "бедный", если он проглотил вполне откормленную жабу? – Тон остроухого и его улыбочка очень напоминали потуги психиатра наладить контакт с полным идиотом.

Бормотун не стерпел такого обращения и полез к Талику с подсказками. Пришлось ими воспользоваться и копировать поведение эльфа:

– В данном произведении автор придаёт животным антропоморфные черты. Таковые черты детям несомненно ближе и понятнее, чем сухое изложение фактов о том, чем на самом деле питаются жабы. – Не без помощи мага голос Талика прямо-таки источал елей. Эльф, казалось, пытался вникнуть в суть, никак не реагируя на откровенное передразнивание. Бормотун почувствовал себя в своей стихии: – Крокодил проглотил жабу случайно, испугавшись. О чём не мог не сожалеть. Крокодил – "бедный", поскольку испытывает душевные страдания по поводу своего невольного поступка. Образ крокодила противопоставлен в произведении Чуковского образу злобного таракана, который не испытывает ни к кому ни малейшего сострадания.

Остроухий стойко вытерпел наукообразные бредни а-ля "сочинения критика", но сдаваться не собирался.

– В чём же тогда глубинная суть образа слонихи, которая не испытывает никаких моральных терзаний по поводу безвременной кончины задавленного ею ежа? – В том же стиле продолжил разбор литературных полётов конвоир.

– Нельзя же воспринимать образы зверей столь буквально! – Талик решил до конца отстаивать родную детскую литературу, хотя никогда не был поклонником творчества Чуковского. – В тексте автора не сказано, что ёж в результате упомянутого действия слонихи скончался. Весьма вероятно, что пострадавшей стороной является сама слониха, уколотая ежом.

Сущности перешли от чуть было не созревшего бунта к общему веселью. Знай наших! Если бы эльф читал в детстве критические статьи Добролюбова, он бы даже связываться не стал с представителем самой читающей страны. "Ударим лучом света по тёмному царству!" – толкнул лозунг Бормотун.

Несколько ударенных в орочьей харчевне уже имелось. Потапченко смотрел на Талика такими ошалевшими глазами, что Витас радостно тявкнул: "Талик, зачёт!". Витольд тоже был доволен – Гелла слегка отодвинулась. Может, опасалась, что сумасшествие заразно? Баська так активно размышлял над аргументами сторон, что сам сопел как задавленный ёж – натужно.

– А как Вы себе представляете, Виталий, – перешёл на "Вы" Нальдо, – процесс поедания волками "друг друга"?

– Будучи ребёнком, – поддеть остроухого было сущим удовольствием, – я действительно пытался представить себе этот процесс как процесс взаимного безостаточного поглощения. Однако, став взрослым, я осознал, что в данной фразе может быть заключён как переносный смысл, так и отображение типичного образа замкнутости бытия сродни изображению змеи, пожирающей свой хвост.

"Загнул", – первым отреагировал Витольд. "Талик, это уже шиза", – опасливо заметил Витас. "Ничего подобного, – авторитетно заявил Бормотун, – эльфу совсем не помешает прививка синдромом поиска скрытого смысла". "Баську жалко", – пискнул Бутончик. Действительно, гномыш так старательно вникал в суть бреда, что дело могло кончиться плохо. "Продолжай в том же духе, – Горгуль очень заинтересовался эффектом, – Гелла отползает. Ещё пара умных мыслей, и она совсем сбежит".

Эльф сверился с планшеткой и нашёл новую каверзу:

– "И сказал гиппопотам крокодилам и китам: "Кто злодея не боится, и с чудовищем сразится, я тому богатырю двух лягушек подарю и еловую шишку пожалую!" – Остроухий выдержал паузу, давая возможность всем слушателям осмыслить текст. – Налицо нарушение прав лягушек как полноценных граждан сообщества зверей, – сделал он весьма неожиданный вывод. – Одну лягушку уже съели. Допустим – случайно. Но двух других собираются подарить вполне намеренно. Кто такие лягушки в данном контексте? И зачем китам шишки?

Талик продемонстрировал эльфу ласковый демонический оскал. Права лягушек?! Думает уел, демократ дирижбанделевый? Как бы не так!

– Шишка, исходя из слова "пожалую" – нечто вроде ордена. С лягушками дело обстоит несколько сложнее. Следует учитывать историческую канву и годы жизни писателя. Вольно или невольно, но Чуковский отобразил в дарении лягушек тяжёлое наследие прошлого и такую гримасу царизма как крепостное право. Наверняка торн Басир может просветить Вас по этому поводу.

Обрадованный комплиментом Баська закивал:

– Точно-точно. "Мёртвые души". Гоголь. Николай Васильевич. Крепостных можно было покупать, продавать, дарить.

Гелла отодвинулась к самому краю стола. Надо же, какое действенное средство – вдумчивый разбор литературных произведений вплоть до крепостных лягушек.

Эльф недовольно зыркнул на Баську и снова углубился в текст.

– Так, – бормотал себе под нос конвоир, – "по лесам по полям разбежалися, тараканьих усов испугалися"... применимо к Потапченко. Вполне. Всё ясно. Несчастный мальчик. Мне бы кто на ночь такое прочитал... Ужас. "Эй быки и носороги, выходите из берлоги"... дичь какая-то. Берлога быка.... М-да, – Нальдо с сомнением покосился на Талика, – я бы и спросил, что делали в берлогах быки и носороги, но раз уж раков на собаке пропустили, не стану спрашивать. А то ещё образ минотавра приплетёте, добрейший критик. "Но быки и носороги отвечают из берлоги...", – остроухий несколько раз сморгнул в недоумении. – Вместительная берлога, однако. Нет, это невероятно! – Эльф стукнул кулаком по столу, прочитав очередной абзац: – "А он между ними похаживает, золоченое брюхо поглаживает: "Принесите-ка мне, звери, ваших детушек, я сегодня их за ужином скушаю!"

– Коллективное бессознательное, – успел опередить конвоира Талик. – Образы поедания хищниками...

– Детей! – Перебил эльф. – Понял-понял. Тяжкое наследие пещерного периода в жизни человеческого общества. Ну и жуть, – продолжил критиковать эльф дедушку Корнея, – "Да и какая же мать согласится отдать своего дорогого ребёнка – медвежонка, волчонка, слоненка,– чтобы несытое чучело бедную крошку замучило!" Чучело... мучило... а потом ело... несытое чучело...– Нальдо совсем выпал из образа доброго дяди-мозгоправа.

– Маркиз де Сад, – простонал Баська.

– Читал?! – Эльф даже прихватил подчинённого за шиворот. По багровой физиономии Баськи и без слов было ясно, что де Сада гномыш всё-таки читал. Остроухий потряс планшеткой. – И Чуковский наверняка читал! Дочитался... "А слониха-щеголиха так отплясывает лихо, что румяная луна в небе задрожала и на бедного слона кубарем упала. Вот была потом забота – за луной нырять в болото и гвоздями к небесам приколачивать!" Виталий, неужели Вы и впрямь не видите, что тут на каждом слове по автору ментальная коррекция плачет! Я задам последний вопрос: почему луна – румяная!?

– Вероятно, луна была в перигелии, – мгновенно сориентировался Бормотун. – Никогда восхода багровой луны не видели?! – Голосом Витольда дорычал Талик пояснение.

– Угу. – Почти сдался конвоир. – Надеюсь, перигелий тоже приколотили. Вместе с луной. Сознайтесь, Виталий, Вы спорите из упрямства. Или Вы не в состоянии сами воспроизвести такой же набор худо-бедно рифмованных фраз!?

Талика терзали противоречивые чувства. Мочь-то он мог. Это не Пушкина до-сочинять. Лепи что хочешь. Но тогда придётся признать, что сходную чушь может кропать кто угодно, а не только великий детский писатель. Проигрывать эльфу в споре не хотелось. Но и заявлять, что "не в состоянии" – тоже.

Бутончик сокрушался по другому поводу:

– Надо было идти в детские писатели, Талик. Для детишек сейчас почти никто не пишет. Для совсем маленьких. Это какие же деньги можно зашибать после литра водки?

– Почему водки? – Мысленно скривился оборотень.

– На трезвую голову, – поддержал вампира Витольд, – такое не сочинишь.

– Запросто, – возразил Талик, – забота, работа, болото, бегемота... Тьфу, ерунда. Но зачем сочинять именно такое?! Бред-то и в самом деле редкий.

– А затем, – многозначительно заметил маг, – что если какой-нибудь эстет-редактор откажется печатать откровенную пургу, то ты его...

– Чуковским, Чуковским! – Рычал Витольд.

– По башке! – На свой лад закончил Витас мысль коварного.

Размышления Талика были прерваны протяжным стоном. Стонал Потапченко, сильно стукнутый "Тараканищем" в нежном возрасте. Маг-клопомор сидел и раскачивался из стороны в сторону. Стоны у него получались такие жалобные, что даже Силь бросила хоббитов и заглянула в окно.

– Что случилось?

– Всё в порядке, – заверил кавайную эльф. – Разобрались, кажется, благодаря Баське. Потапченко не опасен для жителей Мутного Места... если они не похожи на больших тараканов.

– А-а... – Силь сделала вид, что поняла, о чём речь.

– Итак, Виталий, – эльф с некоторым сомнением посмотрел на Талика, – как насчёт корректирующего произведения для жертвы писательского произвола? Сможете? Так сказать, в качестве начала сотрудничества.

Гелла тихо выползла из-за стола. Талик сделал вид, что занят размышлением и не замечает её дезертирства. Сочинять о тараканах не хотелось, но посмотреть живьём, как будет выглядеть сотрудничество, стоило. Да и Потапченко пребывал в крайне плачевном состоянии. Сидел и качался как китайский болванчик. И впрямь жалко его. Маг всё-таки. Причём – полезный. Может, его так развезло потому, что никто не прочитал строчки, где говорится о победе над тараканом?

– Допустим, – почти согласился на заказное творчество Талик.

– Сколько времени потребуется? Часа достаточно?

– Вполне. А потом всё-таки поедем, куда собирались. – Нелишне и намекнуть, что время-то идёт. Эльф согласно кивнул и продолжил набивать отчёт. – За поэзию оплата построчно, – предупредил Талик с подсказки Бутончика.

Остроухий отнёсся к вопросам гонорара равнодушно и просто кивнул ещё раз. Уточнять, сколько именно можно содрать с аборигенов за строку, писатель Золотов не стал. Местное население жадностью не страдало.

– Мне требуется кабинет и на чём писать, – Талик встал во весь свой демонический рост и потянулся, слегка расправив крылья, чтобы казаться ещё больше. – Гелла, подай мне чаю в комнату, – указал он куда-то в сторону второго этажа. – Заходить тихо, перед глазами не маячить, чашками не громыхать! – Демонесса благоразумно попятилась в сторону кухни. – Я бываю страшно зол, когда меня сбивают с мысли, – прорычал Талик с помощью Витольда, демонстрируя рогатой девушке, что жить с писателем-критиком себе дороже.

– Угу, – буркнула Гелла тоном, в котором явно читалось "прямо щаззз, не дождёшься".

Талик не сомневался: к тому времени как он досочинит о бегемотах-болотах-работах, рого-крашенной девицы в харчевне уже не будет. Оставалось решить маленькую проблемку – прижать к ногтю распоясавшихся сущностей:

– Ну, и кто предлагал "слать" открытым текстом, кто говорил, что от писателей одни проблемы?

Сущности покаянно молчали.

Нальдо отослал отчёт и пошёл во двор к Силь. Слушать стоны Потапченко было выше его сил. Великий интуит Баська – в величии напарника Наль уже не сомневался – поплёлся следом. Хорошо бы у Золотова получилось сочинить что-нибудь действенное. Взгляд задержался на хоббитах. Слабоумные существа научились играть в ладушки. Нет, не такое действенное, конечно.

– Бась, как ты думаешь, Золотов прав, и в тех стишках впрямь есть некий нормальный смысл? – Прочитанное не давало покоя и никак не хотело забываться.

– Эта... – Баська замялся. – Не знаю. Читают же. Классика. Вроде...

– Вроде. Вроде совсем не обязательно кормить Татошу и Какошу калошами. Разве нет?

– Кем?

Похоже, до этого потрясающего произведения Баська так и не добрался.

– Не "кем", а "чем". Калоши – резиновые тапочки на случай непогоды, одевались поверх кожаной обуви. Татоша и Какоша – крокодилы.

– Не-а. Нига... нигу...

– Негуманное. Понял. Негуманное обращение с животными. Правильно. Я тоже так считаю.

– Ага! – Просиял Баська. – А имена хорошие, – указал напарник на хоббитов.

Нальдо оценил предложение. А что? Разве прилично оставлять пострадавших от писательского припадка без имён? Даже собакам клички дают, а тут – хоббиты.

– Сильмэ, – Нальдо тихо позвал прекрасное начальство, но никто не откликнулся. – Бась, я пойду поищу Силь.

Сильмэ нашлась за поленицей на заднем дворе. Нальдо ан-Амирон залюбовался: почерневшая стенка орочьей харчевни, конская поилка и очаровательная женщина из правящего дома Сильтаирэ на фоне дров. Мутное Место оказалось не таким уж плохим. Да что уж там – просто замечательным. Да здравствуют все попаданы и те, кто о них пишет! Если бы не Зольников и не скрытые таланты Баськи, Нальдо не смог бы познакомиться с Сильмэ. Дойдя до столь страшной сослагательности, Наль тряхнул головой, чтобы изгнать несвойственную Охотникам блажь.

Прекрасная возлюбленная удобно устроилась в засаде. Через амбразуру, вынув пару крайних поленьев из кладки, она очень внимательно следила за открытой дверью конюшни. Нальдо одним прыжком пересёк открытое пространство от угла харчевни до наблюдательного пункта и пристроился рядом с Силь.

– Интересно?

– Очень, – не оборачиваясь прошептала Сильмэ. – Попаданка пытается украсть коня. Угадай, какого она выбрала?

– Ползун нашего писателя?

– Точно. Большой могучий конь для прекрасной попаданки. Как им такое в голову приходит? – Силь устало вздохнула. – Можно было бы поймать её и отправить куда следует. Но у нас нет времени возиться ещё и с этим. Будет ей сейчас конь! А что Золотов?

– Карябает потихоньку. – Нальдо с интересом ожидал развития событий. Сильмэ наверняка придумала что-нибудь оригинальное.

– В каком смысле "карябает"? – Прекрасная возлюбленная вспомнила, что она всё-таки начальство. – Откуда бумага?

– Бумаги здесь нет.– Отчитался Нальдо. – В самом прямом смысле слова карябает. Золотов заявил, что ему нужна или клавиатура или "чем писать". Ногтями портить стену отказался. Басир выдрал из столешницы хороший гвоздь. Писатель занимается настенным творчеством в разгромленной комнате. Как только закончит сочинять, я пойду проверю, что он там придумал. А то как бы опять хоббит не получился. Кстати, Басир позаимствовал для уже имеющихся имена из детской литературы Изнанки. Татоша и Какоша.

Краткий отчёт пришлось заканчивать совсем тихим шёпотом. Из конюшни появилась попаданка с конём. Девица считала тех, кто был в харчевне, то ли слабоумными, то ли глухими. Гелла, бывшая Галина Пудовкина, не шептала и особо не скрывалась. Ну, правильно, как ещё в попаданческой литературе коней воруют? Вывел животное из конюшни, запрыгнул лихо в седло и – только пыль столбом. А то, что не каждая лошадь даст себя увести первому встречному, да ещё и неумёхе, можно не учитывать.

Рогатая Галина если и ездила когда-нибудь верхом, то нечасто и на смирных лошадках. Мерин Золотова выглядел очень мирным. Демонически реализованная попаданка вела его даже не за повод, а вцепившись в гриву.

Девица поозиралась и повела мерина к поилке. Понятно. Запрыгивать лихо в седло попаданка не умела. Она искала, на что бы взобраться и просто залезть коню на спину. Зачем же так рисковать, не будучи опытным всадником? Можно было пешком уйти. Её никто не задерживал. Эту мысль Нальдо и сообщил Силь.

– Сумки, – всё так же тихо откликнулась Сильмэ.

Ай, как стыдно-то! Перемётные сумки Зольникова-Золотова были и впрямь самые вместительные из всех, а судя по тому, как они топорщились, ещё и набитые битком. Вот, в чём всё дело. Нальдо готов был стукнуться головой о дровницу. Совсем нюх потерял. Позор. Попаданка нашла что-то тяжёлое в орочьем притоне. Тяжёлое и много. Без коня не уволочь.

Сильмэ не стала ждать, пока девица начнёт взбираться на край поилки.

– Сейчас будет фэнтези! – Довольно промурлыкала Силь.

Мерин мотнул головой, шарахнулся в сторону, и Гелла-Галина отлетела обратно к стене конюшни.

– Тьфу, скотина тупая! – Демоница потирала ушибленную коленку. – Овод что ли укусил те... – Рогатая девушка подняла глаза на мерина и замерла на полуслове. На бывшего мерина.

Перед попаданкой стоял чёрный единорог, неказисто оседланный и с переметными сумками. Метровый витой рог блестел как полированный, что выглядело очень грозно. Единорог зевнул, обнажая острые клыки, и уставился на девицу. Попаданка присела возле стены и начала медленно отползать к двери в конюшню. Единорог шевелил челюстью, вытягивал губы, скалил зубы – разминался. Нальдо мысленно аплодировал Сильмэ.

– Грр-кхе, – прочистила горло великолепная иллюзия.– Так, куда это мы собрались, двурогая моя!? – Любезно осведомился чудо-конь утробным басом. – Кстати, я терпеть не могу, когда меня грязными ручонками да за гриву хватают! Нервов на вас не напасёшься. Разом маскировка слетает. Гррр-кхе! А что это у меня на спине такое странно тяжелое? – Единорог брыкнул задом, сумки хлопнули его по бокам и отозвались железным лязганьем. – Та-а-ак! Тьху! – Говорящий зверь презрительно плюнул сгустком пламени.

Попаданка замерла. Опалённая земля на пути к спасительной двери подсказывала, что ни ползать, ни бегать, смысла нет.

– О...э..., – только и смогла она выдавить из себя.

– М-да, – продолжил допрос слишком разумный конь, – сдаётся мне, что Вы, девушка, прихватили из здешнего жилища что-то лишнее. Будете отвечать что именно, или мне Вас рогом пощекотать? Бодаться со мной не советую. Проиграете. – Единорог притворно вздохнул, выпустив огненные струйки из ноздрей.

Галина-Гелла оказалась натурально припёрта к стенке. Но всё–таки попыталась выкрутиться:

– Я хозяевам... вещи вернуть, думала отвезу и вернусь, – писклявым голоском лепетала попаданка.

– Это каким-таким хозяевам, – единорог демонстративно принюхался, – оркам, что ли? Вот, прям, отвезти, и вернуться, и меня напоить-накормить и спать уложить? Я Вам, кто, милочка? Тупой Сивка-Бурка, который со всякими дураками шляется по вашим сказкам?

Попаданка совершенно выпала из реальности, но отрицательно мотать головой ещё могла. Да, воплощение книжных образов – штука страшная. Сильмэ учла весь набор: и рог, и зубы, и даже зачем-то пламя.

Обладательница крашенных рогов дошла до нужной стадии. Куда только псевдо-демоническая спесь подевалась?

– Я больше не бу-ду-у-у-у! – Пустила слезу реализованная сущность студентки второго курса Галины Пудовкиной.

– Конечно, – ответил недавний мерин. – Точно не будете. Я есть хочу. У меня внутри растёт дракон, а он жутко прожорливый.

Вот, оно как, оказывается. Не огнедышащий единорог, а с драконом внутри. Нальдо поразился фантазии Сильмэ.

– Кык-кто в-внутри? – Прозаикалась между тем Гелла.

– Дракон. Что тут непонятного? Я беременный, – клацнул в очередной раз зубами аномальный скакун.

Сидящая на земле попаданка выпучила глаза на тот признак под брюхом коня, который со всей очевидностью доказывал: единорог – не кобыла. Даже не мерин.

– Же... жере...

– А вот как жеребец-единорог может быть беременным, это у ваших сумасшедших авторов спросить надо. Драконом обрюхатили! Тьху! – Очередной пламенный плевок сжёг чахлую траву рядом с попаданкой. – Воплотить-воплотили, а у меня не поинтересовались. Короче, хочу есть. Или не хочу? – вдруг задумался плод писательской мысли. Девица тут же замотала головой, пытаясь убедить единорога, что он и впрямь есть не хочет. – Проклятый токсикоз, – посетовал на тяжкую долю однорогий кошмар, – да ещё изжога эта постоянная. – Иллюзия сплюнула пламенем, на сей раз в поилку. Остатки воды на дне корыта с шипением испарились.

Сильмэ накинула плащ, чтобы скрыть нетипичную для приличной девушки одежду, и сбросила морок. Нальдо немедленно захотелось её обнять, но пришлось обойтись невинным поцелуем в щёчку. В следующий момент Сильмэ уже пересекала задний двор, направляясь к единорогу.

Попаданка обрадовалась ей как родной. Ещё бы: если у беременного жеребца есть выбор, может он предпочтёт питаться эльфами? А может быть, Гелла-Галина поняла, что пришла никакая не попаданка. Попаданы мало что смыслили в настоящей красоте, поэтому ничего столь же прекрасного как Сильмэ ни разу не реализовали. Кстати, надо будет поинтересоваться у Силь, как ей пришла в голову такая дикая идея – "беременный жеребец".

– Спа-спа-сите... – Просипела попаданка.

Значит, правильно догадалась. Что за народ такой? Как пакостить и отвечать за содеянное, так их законы не устраивают вместе с теми, кто эти законы поддерживает. Оставьте им Мутное Место, они сами разберутся. А чуть что случится – бегите их спасать.

– Лапочка, бедненький, кто же так нагрузил беременного мальчика, ай-яй,яй! – Щебетала Сильмэ, наглаживая храп радостно фырчащей иллюзии.

Если уж Нальдо сам от такого выверта фантазии слегка ошалел, что уж говорить о Гелле.

– Я нечаянно, – ляпнула попаданка.

– Врёт. – Пробурчал " беременный мальчик".