Текст книги "Реализация (СИ)"

Автор книги: Елена Лобанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Хорошее настроение остроухого стало беспокоить Талика даже больше, чем его обычная угрюмость и нелюбовь ко всем попаданцам. К тому же, конвоир ничуть не смущался тем, что их разговор прекрасно слышат местные самураи, и из этого разговора всем ясно как день, что эльф никакой не попаданец, а представитель властей. То ли Наль на почве любви к кавайной совсем наплевал на свои инструкции, то ли что-то затеял. Последнее казалось Талику куда как более реальным, чем сдвиг по любовной фазе. Надо было побыстрее убираться в безлюдные места – там у остроухого сразу другие заботы найдутся. Писатель Золотов уже заметил, что когда рядом Силь, его конвоир слегка дуреет. А может, и не слегка.

Самураи уже тихо перешептывались, поглядывая на них с Нальдо. И хотя Харирама казалась мирной деревней, населенной безвредными поклонниками убогой мультипликации, Талик всеми перьями ощущал некое напряжение в воздухе. Как затишье перед бурей.

Появилась хозяйка харчевни с полной корзиной. Мультяшная девица быстро выложила на стол свёртки – нечто обёрнутое в лопухи и в листья поменьше, и снова убежала. При этом она успела очень многозначительно вылупиться на Нальдо, шепнуть: "Таскэтэ!" и громко пропищать: "Какойи, какойи!"

– И какой ты? – Решил возобновить мирный диалог Талик.

– Какой-какой? Красивый, конечно! – Довольным тоном пояснил эльф, но повернулся так, чтобы его жест не был виден самураям – прижал палец к губам.

Талик понял и натянуто улыбнулся. Что-то с этими самураями было не так, не считая того, о чём поведал Горгуль.

– И что это у нас тут? – Писатель Золотов занялся бытовыми проблемами с самым сосредоточенным видом. – Ага, курица! – В лопухах оказались куры – щипаные, потрошеные, но не жареные. – А тут? О, рис! – А вот рис оказался варёным до состояния почти каши. Куски рисового пластилина совсем не по-японски приклеились к липовым листьям. Талик насчитал двадцать кульков "на один укус". – М-да! Надо еще десять раз по столько. Мне ж йети кормить! Им и пяти кур маловато будет.

Как будто откликаясь на его ворчание, попаданка прискакала с очередной корзиной и вывалила на стол ещё одну порцию продуктов.

– Осэва ни натта. – Прощебетала попаданка.

– Как это "всё, и не надо"? – Талик даже крылья растопырил. Эльф перевёл щебет попаданки как "пожалуйста", но Талик сделал вид, что не расслышал. – Ещё как надо! Риса ещё давай! Понимаська-бакаримаська?! Это, вот, – он обвёл когтистой рукой заваленный стол, – всё мне и двум... животным. Животные от слова "живот", – пояснил для конвоира Талик, и вновь сосредоточился на "японке", – а животы у них безразмерные. Они такие проглоты, что с листьями весь рис сожрут и не подавятся. Да и кур схарчат с лопухами, не глядя. Давай, ещё еды неси, а то или я голодный останусь или... – Талик подумал и пригрозил: – могу йети сюда пригласить, они и так заждались уже. Мои гомункулы и самураев ваших слопают. Им вообще всё равно, что есть. И не мучайся с листьями. Посчитай там свои чайные ложки риса и вали всё в один котёл. Я тут рассиживаться не собираюсь, пока ты деревья обдираешь. Интересно... – вдруг задумался писатель Золотов, – а листья-то хоть мытые?

– Хааай... – Обиженно отозвалась попаданка и опять тихим шёпотом добавила, глядя на Нальдо: – Абунай!

Талика прямо-таки распирало от любопытства, что это за "абунай" такой, и этот... как там его... стаккато***... токатто... ну, что-то вроде того.

Любопытством Талик страдал с детства и ради него мог пойти на многое. А уж если в качестве дополнения прилагались безнаказанность и мелкая "мстя", то и – почти на всё. Пользуясь тем, что попаданка помчалась выполнять распоряжения, а ненормальные самураи очень интересовались приезжими (вряд ли эльф рискнёт сопротивляться в такой ситуации), Талик быстро разработал коварный план при поддержке всех сущностей, кроме временно забитого Горгуля. Новичок затих, как будто и его не было. А лучше бы его и впрямь не было. Крылья! Такие крылья испортил! Ух, гад горгульский!

Талик плотоядно оскалился и переполз вдоль по лавке поближе к конвоиру, копируя поведение недавно покинутой Натальи.

– Ушастик! – Хрипло проворковал выпущенный ради такого дела, на первый план Витольд. – Иди ко мне, сладкий! – Талик с трудом растопырил по обе стороны лавки своё оперённое богатство и обнял эльфа крыльями. Конвоир немедленно разучился дышать, а глаза выпучил на зависть всем японским анимэшницам. – Няшка-кавашка! – Распинался Витольд в почти японском стиле. – Щщщастье, ты моё, хентайное, дай я тебя всего обчмокаю! – Низко рычал демон, смыкая перья на спине эльфа. Пока остроухий соображал, что это случилось с попаданцем, и раздумывал, а не стукнуть ли его больно и сильно, Талик зашептал: – Наль, что тут творится? Кто такой этот "эбунай" и ещё ... забыл как правильно... стакан-не стакан... Что эта девчонка хотела сказать?

Эльф, зараза эдакая, принял правила игры и застонал как герой немецкого фильма с необременительным содержанием. Стон получился настолько качественный, что Талик не удивился, услыхав слаженное "уххх" семи самураев. Ещё бы им не ухать-то!

– Укуси меня, клыкастик! – Неожиданно заявил Наль. Его тенор можно было вместо масла с двух сторон на хлеб намазывать, зато последующим тихим шипением – пугать гадюк: – Только попробуй меня укусить, конссспиратор козёлиссстый! – В полный голос конвоир жеманно пропищал: – Щекооотно. – и снова перешёл на шёпот: – "Таскэтэ" – "помогите", "абунай" – или "опасность", или "берегитесь". А ты вообще думаешь, что делаешь, Зольников? – Еле слышно просвещал Талика конвоир. – Они уже поняли, что я – Охотник, а ты тут ко мне целоваться лезешшшь! Что, потерпеть не мог со своими вопросами?! Ладно, пока они будут соображать "ошиблись-не ошиблись", попытаемся выиграть время.

– Так бы и съел тебя. – Рыкнул напоследок Витольд и разомкнул крылья. – Жаль мы – не одни. Эхх!

Талик наслаждался моментом. Эльф сначала был красный как рак и очень злой. А потом как-то резко побледнел. В проходе стояла Силь. Кавайная, наверное, устала их ждать и пришла поторопить. Вот это – удача! Писатель Золотов никогда не писал любовные романы и даже не читал их, но не удержался и похвалил себя за такой забавный поворот сюжета. Интересно, сколько и как эльф будет перед попаданкой извиняться?

Остроухий дёрнулся было из-за стола и даже попытался что-то помямлить:

– А..., я...

– Вот, значит как! – Взрычал Талик, поднимаясь с лавки. – Я всегда подозревал, что ты мне изменяешь! С ней!

Самураи опять "ухх-нули". Ну, ещё бы! Такая сцена! Силь и впрямь ревновала – никаких игр. Лучше бы она тоже что-нибудь сказала для пущей убедительности, но тут опять появилась мультяшная попаданка с двумя корзинами еды сразу. Она протиснулась мимо застывшей Силь. Кавайная качнулась, очнулась, гордо развернулась и ушла, откуда пришла. Нальдо совсем сник, но не забыл прожечь Талика ненавидящим взглядом. Взгляд ничего хорошего не обещал. Ну, и ладно. Не убьёт же!

Между тем, японистая девчонка прямо-таки семафорила глазами, намекая, что и рис кончился, и куры все убиты, и пора бы уже гостям уложить продукты и посетить её хибару для дальнейшей беседы. Это неумное создание выглядело настолько неестественно, а вело себя так нервно, что самураистые попаданцы зашевелились. Талик слишком поздно понял, что своими играми почти убедил их в том, что его конвоир – возможно, попаданец. Или, что еще хуже – Охотник, но такой, которого вполне можно случайно принять за своего. После устроенного спектакля – точно можно. О том, как радостно здесь встречают представителей власти, Талик вспомнил сразу же, как только услышал противный шелест мечей, покидающих ножны. Демонически-прекрасный писатель Золотов как-то совсем забыл, что в Мутном Месте в дело могут пойти не только кулаки, но и острые железные предметы.

Бутончик внутри захлёбывался запредельным ужасом, и ни Витольд, ни оборотень не могли избавить писательскую голову от приступа паники.

Два самурая рванулись вперёд. Тяжеленные крылья не способствовали ни прыти, ни разворотливости, поэтому пока Талик их складывал, да пока тянулся к рукояти своего заплечного меча, левое крыло ему ловко укоротили на десяток перьев. Хорошо, что только перьев. И ни один японистый гад даже "банзай" перед нападением не крикнул. По-японски раскланиваться тоже никто не собирался. Самураи слажено отпрыгнули и приготовились ко второй атаке.

Ничего себе, еды купили! Талику удалось лишь на мгновение удивить противников своим двуручным огрызком и джигитским кинжалом – не больше, чем на секунду.

Джедай-предводитель держался позади боевой шестерки и плевался японскими командами, хотя, может, он и матерился, кто этот японский разберёт... Мультяшная трактирщица рванула в дом, а вот конвоир оказался на удивление вооружённым. У Нальдо невесть откуда взялись два ножа изрядной длины. В сапогах он их прятал, что ли?

Самураи распределились по трое на каждого гостя. За эльфа Талик не переживал – остроухий точно справится с попаданцами, а вот за себя не ручался. Боевые искусства существовали только в мечтах писателя Золотова, да и то как-то очень смутно. Все эти "перетёк в стойку", "парировал удар", "сделал ложный выпад" и прочую боевую лихость Талик либо нагло списывал у коллег по цеху, либо черпал на сайтах реконструкторов.

– Бормотун! – Писатель Золотов решил, что без магической помощи никак не обойтись, и спаси Господи этого мага, если он не в силах её оказать! – А ну колдани на них "нипадетски"! – Мысленно перешёл Талик на "олбанский". – Витольд, заткни Бутончика, чтобы не пищал! Витас, смотри – мясо! Много мяса и оно – наглое! – Раззадоривал сущностей Талик.

Маг молчал, но в организме что-то шевелилось.

Тройка самураев резво прыгнула вперёд, Талик отшатнулся и отмахнулся мечом как палкой, а заодно и крылом. В воздухе закружились перья. Перья падали, превращаясь на лету в мелкие голубые цветочки. "Незабудки!" – ошалело отметил про себя писатель Золотов. Но и осыпанные незабудками враги не остались равнодушны к цветочному дождю. Они даже подались назад от неожиданности, и не только те трое, что нападали на Талика. Троица, атаковавшая эльфа, тоже отпрянула.

Талик тряхнул крыльями, породив ещё один незабудковый смерч, и почувствовал небывалое облегчение. Со следующим взмахом крыльев он свечой взмыл вверх, разметав соломенную крышу навеса. Сверху поле боя выглядело потрясающе! Самураи и их джедай копошились в соломе, припорошенные цветочками. Даже эльфу цветов досталось. Кабы не мечи и гнусные намерения местных жителей, картина была бы...

– Цветение голубой сакуры! – Презрительно прорычал Витольд.

– А что эти японские пейзане на нас так смотрят? – Задал разумный вопрос Бутончик. Действительно, самураи забыли про эльфа и, задрав головы, с восторгом смотрели на парящего над двориком Талика.

– Магически обострившаяся склонность к созерцанию. – Снисходительно откликнулся Бормотун.

– И наша способность к мимикрии, усиленная феромонами. – Деловито пояснил возникший из небытия Горгуль. – Агрессия противника была перенаправлена в область плотских желаний...

Маг подхватил тему и закончил в стиле лектора:

– Путём преобразования нашего облика в наиболее привлекательный тип личности.

– И долго моя личность будет тут воздушный шарик изображать? – Озаботился Талик своим странным состоянием: и не взлететь, и не упасть.

– А пока эльф полоумных самураев не повяжет. – Спокойно ответил маг.

– Нальдо! – Заорал Талик из поднебесья. – Вяжи этих убийц пока они в ступоре. Я не могу приземлиться, пока они не связаны! – И тихо добавил: – Залюбят до смерти, мало мне хоббитов...

Эльф, кажется, его услышал. А ещё Талика увидели с улицы Баська и Силь. Бросив хоббитов и лошадей снаружи, они правильно оценили ситуацию – если кто-то с мечом висит в небе и орёт, нечего задавать глупые вопросы, надо хватать веревки и вязать всех, а потом уже разбираться.

Разбирались просто замечательно. Сначала Талик болтался в небе и слушал грустную историю о том, как местные полицаи, будучи извращенцами во всех смыслах, тиранили местное население, творили, что хотели, ели и пили всегда задаром. Аппетиты «самураев-оборотней» не ограничивались едой и распространялись на все предметы, которые им понравятся, и на всех, кто им нравился, что бы там Горгуль не утверждал насчёт их пристрастий. Харирамцев, которые пытались сбежать, самураи отлавливали, пользуясь тем, что оружие имелось только у них, а до ближайшего города – очень далеко. Вроде бы эти любители японских мечей даже убили троих попаданцев, хотя мультяшная трактирщица показывала на пальцах минимум три десятка трупов. Но у страха – глаза велики, а у японского страха они – в десять раз больше.

Талик имел возможность ещё раз увидеть, как из призрачного тумана выскакивает десяток эльфей аборигенского спецназа, хватает повязанную банду и исчезает вместе с ней в том же тумане. Остроухие даже вверх не глянули, как будто в небе было только солнце и ничего больше.

Потом Талик разбирался со своей мимикрией. Мимикрия выразилась в почти лысых крыльях. Хорошо бы они совсем облысели, но такое счастье Горгуль пообещал только ближе к Инферно. Личность героя-любовника, нацеленная на успех у всех и каждого, обещала мимикрировать в соответствии с тем типом красоты, который ценился у большинства потенциальных объектов соблазнения, обитающих на территории радиусом в пять километров. Поскольку пока вокруг были любители ярких демонов, Талик щеголял по-прежнему синей шевелюрой и остатками перьев. "Привлекательность широкого радиуса действия" вселяла определённые надежды. Витольд почти простил Горгуля в расчёте на истинно демоническую красоту, которую он приобретёт в Инферно, Витас мечтал оволосатить хвост, в случае встречи с оборотнями, Бутончик, как оказалось, хотел отрастить верхние клыки до подбородка и обрести прежние стальные крылья. А маг, думая, что его никто не слышит, тихо надеялся на летающие ледяные глыбы и огромные файерболы. Разве у мага может быть какая-то там красота, кроме красоты учиняемых им разрушений?

Покончив с передачей банды властям, Нальдо, Баська и Силь общими усилиями попытались приземлить Талика. Бормотун утверждал, что воздушный коридор был превышен, отчего и сложилась такая нелепая ситуация – взлететь Талик взлетел, но где взлетел, там и завис. У эльфа, похоже, тряслись руки, оттого что Силь всё время что-то шипела, и нормально бросить лассо конвоир не сумел. Потом в ковбоя пробовал играть Баська, но только сам в веревке запутался. Забросить петлю смогла кавайная. Наверное, на своей кобыле натренировалась. Пойманный за левую ногу, писатель Золотов ощущал себя птицей в силках.

Талик посмотрел вниз и попросил:

– Только не резко!

– Меч брось! – Посоветовал эльф.

Правильно, а то и напороться недолго. Меч, в отличие от Талика, приземлился сам и вполне удачно, пришпилив к столу курицу. Опускаться оказалось очень страшно – в любой момент можно было ожидать падения. В трёх метрах от земли непонятная сила "удержания" исчезла, и Талик рухнул на пустой стол. Вроде, легко отделался.

Не считая напрасно пропавших перьев, этот бой убытков не принёс. Писатель Золотов засунул в ножны свой клинок, хотя он уже сомневался в том, что меч ему пригодится. Шустрый конвоир успел за время короткой схватки перерубить своими ножами пару самурайских катан, отчего у Талика возникли нехорошие подозрения. Японские железки выглядели качественно, но судя по всему, только выглядели. Похоже, аборигены продавали попаданцам не оружие, а так... игрушки.

– Наверняка китайская подделка! – Бубнил Бутончик. – А сколько денег отдали!

– Зачем нам вообще это железо? – Ныл Витас. – Я ж зубами загрызть могу.

– Рубить головы врагам надо взмахом крыла! – Рычал Витольд.

– Лучше деморализовать противника магически. – Настаивал Бормотун.

– Вы бы еще забодать предложили! – Влез в спор недобитый Горгуль. – Любого врага можно в себя влюбить и переворбовать.

– Цыц! – Прекратил очередную перепалку Талик. От меча, даже от такого сомнительного, он пока отказываться не желал. Его герой всегда был с мечом. – Найдём как-нибудь оружейника и уточним, из чего сделан меч и на что он годен. А потом какого-нибудь учителя фехтования отыщем, чтобы потренироваться.

Несмотря на то, что японистая трактирщица отдала бы спасителям и рис, и кур даром, расплачиваться за еду всё-таки пришлось. Нальдо так выразительно посмотрел на Талика, что о подарках от благодарных жителей не могло быть и речи. Пока Силь и Баська грузили провизию на лошадей, Талик выпросил у мультяшной попаданки кусок самурайского меча. Обрезки хозяйственная девчонка уже успела припрятать, но спасителю не отказала.

– Поострее моего ножа будет! – Пояснил Талик для конвоира, незаметно попытавшись согнуть железку. Железка не гнулась.

Обрезок оказался действительно очень острым. Используя его как опасную бритву, Талик сначала откромсал свои синие кудри, а потом принялся скрести череп. Было боязно, и что из этого получится – непонятно. Но надо. Все приличные герои бреются мечом. Как бреются герои, у которых меч – двуручный, писатель Золотов задумался только сейчас.

– Мне, конечно, всё равно... – хмыкнул эльф, – но ты бы хоть зеркало попросил. И так уже страшен до безобразия, а с окровавленной головой совсем народ распугаешь.

Попаданка расщедрилась и приволокла не только зеркало в половину себя высотой, но и тазик воды, и мыло.

Талик глянул в зеркало. Лучше бы брился вслепую. Губы вроде похудели и стали прежними. Нижние клыки торчали наружу. Бакенбарды исчезли, но кожа отливала синим цветом, а рога завинчивались таким штопором, как будто бы он их на тёть-Зинины бигуди накручивал. Хуже всего смотрелись крылья – с редкими перьями и все в пупырышках в тех местах, где раньше эти перья были.

К окончанию бритья из Талика получился лысый демон, облезло-щипаный. Смотреть противно. Что там получилось на затылке писатель Золотов смотреть не захотел. Одна радость – гребень после бритья стал виден полностью.

Когда Талик вышел вместе с Нальдо на улицу, вернувшиеся было харирамцы разбежались быстрее, чем от самураев.

– Ничего они не понимают в демонической красоте. – Обиженно рыкнул Витольд.

– Пёрышки, цветочки, тьфу! – Поддержал его оборотень.

– Кстати, – возник опять Горгуль, – могли бы Силь один цветочек подарить. Сделали бы девушке приятное, жалко что ли?

– Какая приятность? – Страдал Бутончик, вспоминая свой новый облик. – Смотреть тошно.

– Воплощённый птичий грипп! – Окончательно испортил настроение маг. – Два дня до смерти.

Талик взгромоздился на мерина. Одно радовало: Силь всё ещё злилась на эльфа. Кавайная оккупировала конвоирского коня, и остроухий вёл его в поводу. Надо же, что любовь делает! Совсем попаданка над аборигеном власть взяла! "Я ж говорил", – тут же оживился Горгуль.

– Наль, – решил от нечего делать поговорить Талик, – а как по-японски будет "цветок"?

– Хана.

– Не понял...

– Цветок по-японски – "хана". – Раздраженно огрызнулся эльф.

– Какой интересный язык... Значит, тем самураям джедаистым настала "хана" в буквальном смысле слова. То есть, фигурально выражаясь, наступил полный букет... Интересно, какая им икебана светит за рэкет?

Остроухий тему не поддержал. Оно и понятно, у эльфа – другие заботы. Талик пустил своего мерина рысью и оглянулся, чтобы посмотреть, как конвоир будет бегать рядом с лошадью. Но тот уже сидел в седле позади насупленной Силь. Бегать пешком конвоир не захотел. Ну, и ладно.

Писатель Золотов вырвался на простор дороги из переулков Харирамы. Хотелось гнать мерина вскачь, не останавливаясь, чтобы побыстрее добраться до Инферно. Там и перья окончательно выпадут, и рога, может быть, «развинтятся». А если нет...

– Выпадут, выпадут, – заверил Горгуль, – и рога распрямятся.

– Вот, почему меня его обещания настораживают? – Озвучил общую мысль Витольд.

Талик задумался. Действительно, что-то битый герой-любовник был на удивление любезен. Но тут забурчала ещё одна сущность, которая не обладала разумом, но иногда им управляла – желудок. Писатель Золотов решил отложить размышления на после обеда, а обед устроить в таком месте, откуда Харирама не будет видна.

*Кицунэ – лисица, нэко – кошка, нэцке – резные брелки из камня или кости.

**Гормон окситоцин вырабатывается в гипоталамусе и транспортируется в гипофиз (гипоталамус и гипофиз – отделы мозга). По мнению некоторых учёных окситоцин отвечает за возникновение любви и сексуальное влечение на уровне химии мозга.

***Стаккато – итал. staccato – "оторванный, отделённый" – музыкальный штрих, предписывающий исполнять звуки отрывисто, отделяя один от другого паузами.