Текст книги "Измена. Развод. Смерть (СИ)"

Автор книги: Елена Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Давай, рассказывай подробно, что у тебя произошло.

И я пытаюсь складно объяснить мою встречу с мужем.

– Гондон он, прошу прощения, – произносит по окончании моего монолога Богдан. – Тебе не стоит переживать, просто переступи через прошлое, живи новым днем.

Ему легко говорить, но мне сейчас так тяжело, что я снова начинаю шмыгать носом. Богдан легко обнимает меня и вытирает слезы на моих щеках. От него исходит такое спокойствие, такое тепло, что у меня все переворачивается внутри. И я обнимаю его.

А дальше его губы находят мои. Поцелуй сначала мягкий и почти дружеский. А потом…

Потом у нас просто сносит крышу.

Мы набрасываемся друг на друга, словно голодные звери, срывая одежду, целуем друг друга жарко, шепчем на ухо друг другу пошлые слова.

Еще миг, и я резко взлетаю в воздух, он подбрасывает меня на руках и несет в спальню. Одним резким движением снимает с меня последнюю одежду и наваливается сверху.

Что там Верка говорила? Два или три раза. Ага! Мы эти три раза за одну ночь.

Вот такого мужчины у меня точно никогда не было.

Оу, о чём это я? У меня вообще не было кроме Стаса никого.

И да, Стас, как любовник, на слабую троечку.

Глава двадцатая

Утром наступает сожаление. Нет! Я не сожалею, что переспала с Богданом, я сожалею, что совершила адюльтер. Чем я лучше Стаса? Я себе говорила, что он козел, что нарушил святость брачных уз. И вот сама, еще не доведя до конца развод, прыгнула в койку к чужому мужчине.

А еще мне жутко, вчера были задернуты шторы, он не видел мое тело.

Сегодня солнце проникает сквозь огромные стекла, играет бликами на полу, игривые солнечные зайчики скачут по мебели. Яркий свет подчеркивает все недостатки, высветит все складочки.

И я уже не молодая девочка, кожа не та, может где-то жирок завалялся. Кожа бледная, я в этом году не ездила по курортам. Боюсь увидеть в его глазах разочарование. Вдруг подумает, что всю ночь трахал старую морщинистую тетку.

Испуганно натягиваю на себя простыню. А он ведет себя, как альфа-самец. Ходит передо мной в одном полотенце, повязанном на бедрах, поигрывая мускулами, на его коже сверкают капельки воды после душа, и кожа светится на солнце, отливая загаром. Красивый, как античный бог. А я сорокалетняя тетка с комплексами.

– Я приготовлю тебе завтрак, – говорит он, а сам скидывает полотенце, и, сверкая пятой точкой, надевает спортивные штаны и футболку.

О, боги, какая у него красивая, накачанная пятая точка!

Он вразвалочку уходит, гремит на кухне посудой, а я осторожно выбираюсь из-под простыни и бегу в ванную.

Быстро принимаю душ и пытаюсь завернуться в полотенце. Но не успеваю. Я поймана в капкан его сильных рук. Он поднимает меня и прижимает к своей груди.

– Ты такая красивая, – он утыкается лицом в мои волосы, словно вдыхает мой аромат.

– Ты тоже очень даже ничего, – пытаюсь сострить я, а сердце бьется в груди, как сумасшедшее.

– Я заказал тебе вещи, сейчас привезут, и ты переоденешься.

– Какие вещи? – выпадаю я из реальности.

– Ну, у тебя нет чистого белья, свежей футболки, тебе сейчас привезут, а пока можешь ходить голой, – и он улыбается так, что у меня бабочки в животе крыльями машут, чертовы птеродактили.

– Эээээ, спасибо, но я могла заехать домой, – бормочу я.

– Зачем, сейчас закинем твою одежду в стиралку, в следующий раз у тебя будет смена, – улыбается он, а мою душу греет «в следующий раз», значит это не одноразовая акция для престарелой красотки.

– Может, ты дашь мне пока халат, мнусь я.

– Давай лучше футболку, – говорит Богдан, а сам взгляд от моих ног не отрывает.

Приходится согласиться на футболку, тем более, что я в ней тону. Правда смотрится она на мне, как мини платье. Ох, вот бы на десять лет раньше!

– Ты меня стесняешься? – вдруг спрашивает Богдан, раскладывая пышный омлет по тарелкам.

– Богдан, я не молодая девушка уже, – мнусь я, пытаясь озвучить проблему.

– Ну и что, твое тело красиво, фигура отпад, – он улыбается во весь зубной ряд.

– Ну, мне, конечно, приятно, тело женщины отличается от тела двадцатилетней красотки, – снова мнусь я.

– Василис, ты зря комплексуешь, твое тело прекрасно, ты молода и красива, – вдруг говорит он. – Знаешь, мои родители познакомились, когда отцу было двадцать пять, а матери тридцать пять. Они поженились, и он любил ее до ее последнего дня. Она умерла в шестьдесят, а он так больше не женился, потому что говорил, что больше такую не найдет.

Я сидела с открытым ртом и смотрела на Богдана. Какая красивая и счастливая судьба у его родителей. Я о такой судьбе мечтала, думала, что со Стасом проживу всю жизнь, вместе состаримся и умрем в один день. Ага! Но не случилось.

– Богдан, а сколько тебе лет? – вдруг сорвался с моих губ вопрос, который мне до этого было страшно произносить.

– Тридцать пять, – спокойно ответил он.

– А мне сорок, почти.

– Ну и что? Главное не возраст, а что ты чувствуешь к женщине, – и он улыбнулся по-мальчишески задорно.

Мы завтракаем, а потом Богдан отвозит меня к моей машине. Она так и простояла ночь на парковке в гордом одиночестве, покрывшись тонким слоем пыли.

Перед тем, как попрощаться, он долго меня целует, так что губы мои оказались все искусаны, и мне становится немного тоскливо, словно стая кошек царапнула меня коготками по сердцу.

И я не представляю, как теперь появлюсь на работе.

Только я села в машину, как раздался звонок.

– Васька, я не поняла, ты где шлялась? – раздался в телефоне недовольный голос подруги. – Мы сегодня должны были сдать с тобой анализы!

– Вер, тут такое дело, – мнусь я.

– Вася, какое дело, на кону твоя репродуктивная функция! – верещит Вера.

– Вот об этом я тебе и хотела рассказать, – мямлю я.

– Ты? Ты что? Ты с кем-то переспала? – вдруг догадывается Вера.

– Д-да, – запинаюсь я.

– Аааааааааа! Ааааааааа! – орет на том конце радостно Верка. – Дай угадаю. Богдан?

– Д-да-ааа, – снова мямлю я.

– Аааааааа! Ааааааа! – опять в трубке раздается радостный возглас подруги. – Оле! Оле! Оле! Ааааа! Класс!

Подруга, по-моему, схватила солнечный удар прямо в маковку.

– Вася! Тебе срочно надо продолжить! У тебя до овуляции еще неделя, а живчики остаются живыми в полости матки в пределах трех – четырех дней, очень редко семи, тебе надо еще раз повторить…

А дальше идет инструкция, как лучше всего забеременеть, что надо для этого сделать. А у меня в голове только одна мысль, а мы предохранялись или нет. Мне страшно сейчас забеременеть, я на распутье. Мне трудно собрать свою жизнь из разбитых кусочков, и уж ребенок сейчас – это просто катастрофа.

Я не слушаю Веру, потому что у меня начинается паника.

– Васька, твоему ребенку достанутся самые хорошие гены, – делает заключение Вера, а меня накрывает ужас от сложившейся ситуации.

Сбрасываю звонок и набираю Богдана.

– Да, любимая, – он берет трубку с первого же гудка, и это слово «любимая» медом разливается по моей израненной душе.

– Богдан, скажи мне, мы предохранялись ночью? – срывает у меня все стоп-краны, мне не страшно произнести это слово. – Ты пользовался презервативом?

– Василиса, если ты хочешь обсудить эту тему, давай поговорим вечером, – ласково говорит он. – Я заеду за тобой. Где тебя забрать?

– Я перезвоню, – и отменяю вызов, может быть грубо с моей стороны, но у меня трясутся руки и сейчас я не готова ничего обсуждать.

Мне сейчас страшно. Я двадцать лет мечтала забеременеть, родить малыша и растить его, и вот когда моя мечта так близко, мне вдруг становится страшно. Я не готова к этому.

– Вер, – набираю свою подругу снова. – Я не готова к беременности и детям.

Я вываливаю на голову бедной подруги все свои страхи, опасения и прочих тараканов, что развелись в моей голове.

– А кто готов? – удивляет меня Вера. – Я когда вторым забеременела, старшему всего два года было. Как представила себе, что опять пеленки, зубки и болячки вновь начнутся. Волосы на себе драла. Ничего, вместе с Вовкой вырастили, теперь вон какие бугаи бегают.

– Вер, но вы были вдвоем, – пытаюсь оправдаться я.

– А у тебя есть я, – давит меня своим авторитетом Вера. – А потом кто тебе сказал, что Богдан откажется от детей?

– Ты хоть знаешь, сколько ему лет, Вера он на пять лет моложе меня! – возмущаюсь я. – Мне Стасика хватило, побежал на старости лет по койкам и девкам.

– Ты своего Стасика забудь, не все мужики – говно, как Стасик.

– Может, мне с Богданом обсудить этот вопрос, – интересуюсь я у Веры.

– Можете и обсудить, и даже лучше будет, если ты разберешься с этим на берегу, тогда точно будешь знать свою дальнейшую судьбы. Либо одна ребеночка растить будешь, либо вместе с ним.

Под разговоры я доезжаю до работы и поднимаюсь в офис.

Пока иду до своего кабинета ловлю на себе странные взгляды своих сотрудниц и заинтересованные взгляды мужчин. Словно Богдан что-то во мне поменял. Нажал какие-то кнопки, и вот я стала совсем другой. И мужчины стали видеть во мне желанную добычу, а женщины – соперницу. До сего дня я была словно тень, образ, оболочка, и вот эта оболочка получила наполнение.

– Здравствуйте Василиса Александровна, в сегодня очень хорошо выглядите, – льстит мне Настенька.

– Спасибо, Анастасия, принесите мне зеленого чая, – кидаю я ей, на ходу разбирая почту.

Письма в основном от рекламщиков, несколько от администрации, ничего серьезного.

И только я сажусь в кресло, как в дверях появляется Лев.

– Вы сегодня чудесно выглядите, – прищуривается и окидывает меня с ног до головы.

– Привет. Как у нас дела? – кидаю ему дежурную фразу.

А он садится в кресло напротив, но с таким видом, словно принюхивается ко мне, присматривается, пытаясь понять, что во мне изменилось.

– Василиса, вы сегодня какая-то необычная, – осторожно спрашивает он.

– Отчего же, Лев, обычная, что у нас там по поставкам, – увожу тему в сторону.

Ох и хитер был мой муж. Он участвовал в поставке техники для госучреждений, а сам покупал все в виде комплектующих и собирал уже здесь на месте. Поэтому приходилось не только отслеживать поставки, но еще и сборку на местах контролировать. Это так выматывало. Огромное количество людей, задействованных в сложных схемах, сложные схемы поставок от разных производителей. Я бы точно не смога с этим справиться, мой заместитель Эдик оказался еще тот жук. Он был больше по девочкам, занимался мелкой офисной работой, возился с мелкими проблемами и совсем не желал управлять бизнесом. Если бы не помощь Льва, компания просто бы обанкротилась.

День пробегает незаметно. И я уже было хотела позвонить Богдану, чтобы он забрал меня из офиса, но он сам позвонил мне.

– Василис, прости, но сегодня встретиться не получится, мне надо улететь по делам, – говорит он, а у меня нехорошее предчувствие, что-то должно произойти, фоном идет какой-то шум.

– Хорошо, – тяну я. – Когда мы снова встретимся?

– Я постараюсь управиться за один день, – бросает он и тут же отключается.

На заднем фоне я слышала объявление на посадку на рейс в Никосию. Мой огонек внутри потухает.

– Василиса Александровна, что с вами, вам плохо, – заботливо спрашивает меня бухгалтер.

– Нет, все хорошо.

Я еду домой. На душе скребут кошки. Только все наладилось, я почувствовала себя любимой, почувствовала мужскую заботу, и вот все сгинуло куда-то. Хотя, что я хотела. Он мужчина молодой, здоровый, у него могла быть любовница, не дрочил же он в кулачок. Обидно. Он улетел за границу.

Дом меня встретил звенящей тишиной и пустотой. Звоню Вере. Та говорит, что будет с мальчишками поздно, так как у свекрови опять высокое давление, а Володька дежурит.

Мне кажется, что ее свекровь просто страдает от одиночества, вот и выдумывает разные болячки, чтобы к ней чаще приезжали.

Иду на кухню. Холодильник забит кастрюльками. И когда только Верка все успевает. Она пишет диссертацию, работает в клинике, воспитывает двух сыновей, а еще успевает готовить на огромную ораву. Не представляю себя на ее месте. Стоит подумать десять раз, а смогу ли я вырастить ребенка одна.

Есть не хочется, поэтому просто наливаю себе зеленого чая, из буфета достаю блюдо с пирожными, открываю дверь на террасу и сажусь в кресло.

Лето прошло свою макушку, жара начинает спадать. Вечером хоть пока и не прохладно, но уже и не душно.

Солнце пошло на закат, макушки леса окрашены в желто – красные тона, белые облачка скрывают часть солнечного диска, предвещая назавтра ухудшение погоды. Назойливый комар гудит под ухом. Тихо.

Его шаги раздались внезапно и были оглушающими.

– Что, сука, пока мужа нет дома, шлындраешь где-то, мужика нашла себе? – шипит Стас, он вращает глазами, на губах пена.

– Стас, пошёл на*уй! Надоел! Я сейчас вызову полицию! – ору на него, чашка упала из моих рук и разбилась, орошая доски террасы божественным напитком.

– Надоел ей, не рано ли? – вдруг начинает орать на меня Стас. – Мы еще не разведены, ты не забыла? Рано ты по чужим койкам запрыгала.

Из-за угла выглянула соседка, зыркнула глазами и спряталась. Бежать к ней за помощью бесполезно.

– О себе, Стасик, подумай, десять лет в чужих койках провел, как заразу домой не притащил, – тычу пальцем ему в грудь. – Уходи, Стас, уходи, тебе здесь не рады.

– Это и мой дом, или ты что-то забыла? – скалит зубы Стасик.

– Этот дом мы поделим и продадим!

– Ничего делить не будем! Это все принадлежит мне! – орет Стас. – А ты, сука, хочешь все у меня отнять.

– Стасик, а ты ничего не забыл? Мы вместе вначале вкладывались в бизнес, если бы я не внесла свой вклад, где бы ты сейчас был? Сидел бы в своей мастерской и чинил свои компьютеры и мобильные телефоны, ковырялся бы в железках.

Меня накрыла злость такая, что пелена застелила глаза.

– Пошёл вон! – ору я. – Дебил!

Хватаю со столика блюдо и запускаю в Стаса. Тот не успел увернуться, и край блюда рассек ему висок.

– Ты совсем, сука, с ума сошла! – орет в ответ Стас.

А на нас уже смотрит сосед из-за кустов. Думаю, что к нему присоединились соседи всех ближайших домов, просто я их не вижу, сквозь густой, подстриженный кустарник.

И тут на террасу входит Володька.

– З-здра-вствуйте, – произносит он медленно, внимательно рассматривая нас со Стасом, а мы стоим взвинченные, потные, у Стаса капли крови сбегают по щеке.

Стас, зайди, я тебе обработаю рану, – говорит он спокойно. – Василиса, налить тебе чая?

Не знаю, как у Володьки это получается. Может, сказывается давняя хирургическая практика, но он спокоен в любой ситуации, и, кажется, владеет десятью руками. Потому что через минуту передо мной стоит чашка чая, и он уже обрабатывает рану Стаса. Тот щуриться, ойкает, но выдерживает экзекуцию до конца.

Через десять минут Стас сидит за столом с лейкопластырем на виске и пьет чай. А Володька сидит во главе стола и нравоучительно вещает.

Дошло до Стаса то, что ему проговорил Володя, или нет, не понятно. Но, допив чай, Стас срывается и уходит, громко хлопнув дверью.

А на следующий день в моем кабинете появляются люди в форме с удостоверениями Следственного Комитета.

– Гражданка Оборина, вы задержаны по подозрению в убийстве своего мужа Оборина Станислава Олеговича.

Глава двадцать первая

– Гражданка Оборина, вы задержаны по подозрению в убийстве своего мужа Оборина Станислава Олеговича.

Суровые люди в деловых костюмах и форменной одежде. Мне под нос суют удостоверения. И тут дверь распахивается и влетает запыхавшийся Рашид.

– Я адвокат Обориной Василисы Александровны, все показания моя клиентка будет давать только в моем присутствии, – выпаливает с порога мой защитник.

А я смотрю на все это, разинув рот, так как не звонила Рашиду и даже не представляю, как он узнал, что ко мне придут товарищи из одного очень сурового заведения. Но где-то в глубине меня зарождается смех. Опять мой муж устроил цирк с конями. Круговерть продолжается: опрос, опознание, такое ощущение, что муж не хочет для меня более легкой жизни.

– Рашид, опять нашли очередной труп Оборина? – меня вдруг пробивает на смех, хотя ситуация совсем не веселая. – Ха-ха-ха, третий труп, Оборин пошёл на рекорд.

Мужчины в форме удивленно таращат на меня глаза, а потом хмурятся.

– Василиса, не закапывай себя преждевременно, – шипит на меня Рашид.

– Что у нас на этот раз: его покусала бешеная любовница, его порезала ножом очередная *лядь, что? Может ему отрезали причиндалы? Так давно пора было, – весело смеюсь я. – Сама бы с удовольствием отрезала ему его пестик.

У мужиков в форме просто глаза на лоб лезут.

– Василиса, ты сейчас себе на двенадцать лет яму выкопаешь, – Рашид меня толкает в бок.

– А какой труп вам в этот раз подкинули, с головой или без головы, может расчлененочку? – меня несет уже не по детски, улетели мои мозги, остановиться не могу, в рот смешинка попала.

Рашид бледнеет и стирает пот со лба. А господа из Комитета смотрят на меня, как на умалишенную.

– Проедем с нами в Следственный Комитет…Василиса Александровна.

– А давайте сразу на опознание, чего там тянуть кота за яйца…

– Будет вам и опознание, – спокойно говорит самый суровый из мужчин.

И снова казенное здание, пропуск, сумрачные коридоры, нас оставляют в коридоре на несколько минут. Пока сижу, немного успокоилась. И даже как то страшно стало, потому что Рашид замолк и внимательно на меня смотрит.

– У тебя все хорошо, Василиса, – спрашивает он.

А я только киваю головой.

Нас заводят в комнату для допросов. Стол, четыре стула, решетка на окнах, на одной стене темное стекло.

Суровые мужчины вновь представляются и пожимают руки Рашиду. Мы садимся по разные стороны стола, и допрос начинается.

– Когда вы последний раз видели своего мужа, Оборина Станислава Олеговича?

– Вчера, он пришел в районе восьми часов.

– О чем вчера вы говорили?

– Он меня обвинил в измене, кричал, что не пойдет на раздел имущества, у нас развод.

– Значит, у вас были мотивы его убить?

– Были, но я не убивала.

– Где вы были с одиннадцать часов вечера до двенадцати вечера вчерашнего дня?

– Спасла дома.

– Кто это может подтвердить?

– У меня гостят подруга с мужем и их дети, мы вчера все пошли спать в одиннадцать.

– Вы могли покинуть дом так, чтобы они не видели?

– Ну, в принципе дом большой, три выхода: главный вход, терраса и запасной вход, – Рашид шипит, кривит лицо и прерывает меня.

– Василиса, говори только то, что согласуешь со мной, – шепчет он мне на ухо.

– То есть у вас была возможность выскользнуть из дома незамеченной? – следователь перефразирует вопрос.

– Нет.

– Почему нет, – немного удивлен он. – Вы же сами сказали, что у вас есть три входа в дом.

– Камеры, – и я оборачиваюсь к Рашиду. – Богдан ведь не выключил камеры, что вы установили, когда Марина пыталась выкрасть деньги?

Рашид дергается, просит прервать допрос и выходит.

Мы сидим молча, обстановка гнетущая, но следователи молчат.

Рашид заходит широким шагом и сообщает: Все камеры работают, в интересах следствия мы представим видео с них.

Допрос продолжается.

– Вы знаете лиц заинтересованных в смерти вашего мужа?

– Нет, скорее лица, которые могут убить мужа за его действия.

– Например?

И мне приходится рассказывать о нашей бесплодности, страсти моего мужа к продолжению рода, про три ЭКО, а еще кучу любовниц. Долги перед разными людьми. Проблемы в его бизнесе. А в конце добавляю: Ну, все эти люди с удовольствием убьют моего мужа!

Следователь молча выключает запись допроса. И мы сидим минуту в тишине.

– Удивляюсь, как вы его до сих пор не убили, – вдруг говорит следователь.

– А зачем? Пусть бы жил и мучился. А что теперь? Пойди, докажи теперь, что виллы и счета в банках других государств его. По мне лучше бы нас развели.

– Ладно, нужно ваше опознание, – и мы выдвигаемся.

Я-то думала, что поедем вновь в больницу, но меня повели в другое крыло здания, где висела строгая табличка «Судмедэкспертиза».

Тело моего супруга лежало на столе, как и в прошлый раз, закрытое простыней.

Патологоанатом открывает голову. Я вижу его лицо и часть шеи.

Впервые мне становится не по себе, словно в прошлый раз я точно знала, что это не он. Но сейчас передо мной лежит Стас. Его лицо бледное, восковое, полуприкрытые глаза, а на шее четкий след от ножа. Небольшой разрез в районе сонной артерии подсох, кожа вывернулась, приоткрывая внутреннее содержимое.

– Медик бил, точно в цель, – киваю я на рану головой.

– Почему вы думаете, что медик? – удивляется следователь.

– Так разрез прошел по сонной артерии, не медик бы попал туда случайно.

Следователь кивает головой, и патологоанатом открывает мне тело. От чего я прихожу в ужас, потому как все тело Стаса истыкано ножом. Раны небольшие, как будто кто-то наносил ему раны в бешенстве. А его достоинство отрезано.

– Василиса Александровна, все как вы предсказали, если вы не предоставите нам алиби, то вы первая подозреваемая.

Мы переглядываемся с Рашидом, только теперь я понимаю, как попала, почти построила себе ловушку.

Но на этом неприятности мои не заканчиваются. Потому что мне суют под нос постановление на проведение обыска.

Дежавю. Мы едим в поселок. У соседей уже не вызывает шок наличие возле моего коттеджа машин полиции. Любопытные соседушки выстроились вдоль изгороди, внимательно присматриваясь к тому, что происходит в моем доме. А в доме перерывают все верх дном. Ищут, ищут орудие убийства. И находят, но не в доме, а под террасой в корзине с инструментами. Нож завернут в грязную тряпку, ручка вытерта.

– Где моего мужа убили? – спрашиваю следователя.

– На том же месте, где была убита девушка, недалеко от причала, – следователь смотрит на меня внимательно.

– Там сыро и растет много мха и папоротников, на обуви убийцы должны остаться следы, папоротник скидывают споры, так что на одежде и обуви они могли остаться.

– Вы рассуждаете здраво, почти как детектив, – хмыкает следователь.

– Тот человек, что убил моего мужа, хотел подставить меня, значит, я кровно заинтересована в том, чтобы вы его нашли, – внимательно смотрю в глаза следователю.

К нам подбегает запыхавшийся молоденький полицейский.

– Тут такое дело, у соседей камера стоит на углу дома, возможно, наш убийца попал в поле зрения камеры, но они запись не дают, – разводит руками молодой парень.

– Хорошо, пошли, разберемся, – кивает следователь.

– А еще, – вдруг говорю я ему в след, – про мостки и лодку знали только очень близкие люди, ищите убийцу в моем окружении.

Это я говорю следователю уже в спину, они спешат к дому соседей. Он только оглядывается и кивает головой.

Обыск сворачивают. Я вижу, как дотошно осматривают мою обувь и даже берут смывы. Давно не ходила в сторону мостика, поэтому не беспокоюсь. У убийцы должны быть еще следы крови на обуви, так истыкать Стасика ножом и не выпачкаться невозможно.

Наконец все уезжаю, во дворе становится тихо. Бросив на меня последний взгляд, разбредаются самые любопытные соседи. А я стою у порога и не знаю, что у меня на душе. Пусто как-то и одиноко.

Иду на кухню, наливаю себе чай и сажусь в кресло. Все как вчера. Вот только Стаса после нашего разговора кто-то убил.

Мне не понятны собственные чувства. Еще вчера я его ненавидела за его слова, поступки, а сегодня мне его жалко.

Воспоминания опять всплывают у меня в голове, как картинки старой киноленты. Двадцать лет пролетело как один день. Пять лет мы любили друг друга, жили душа в душу, весело и задорно.

Все у нас было хорошо. Потом обследования, почти два года мы ездили по врачам, пытаясь найти причину, почему я не смогла забеременеть. И заключение от них. Не утешительный вердикт для нас обоих.

Тогда у него что-то щелкнула в голове, а я не заметила.

И все сейчас происходит только из-за того, что тогда у него в голове переклинило. Он мне ничего не сказал. А я? Почему я не почувствовала, что он вмиг стал другим. Жила с ним по накатанной дорожке.

Почему не интересовалась, что он пережил, когда ему озвучили его диагноз?

Так ли я его любила? Может сама себе придумала чувства к нему. Или они были, но потом куда-то исчезли. Да что такое с нами произошло, что мы вдруг стали чужими друг другу и прожили так еще десять лет.

От этих мыслей становится страшно. Десять лет улетело в пустую.

Для меня это годы, а для него – остаток жизни. Он так боялся остаться один, а в итоге просто ушёл в могилу.

Меня передергивает, как от холода. Недаром вчера у меня были нехорошие предчувствия.

Тишину разрывает телефонный звонок. На экране высветилось имя, и я радостно хватаю трубку.

– Богдан?

– Оле, кто это? – звучит женский голос с акцентом.

Я пугаюсь и скидываю звонок.

Мне становится дурно. Но том конце трубку взяла женщина. Женщина! Мать твою!

У него была другая, а я, как дура, раскатала уже губы!

Уже хотела запулить телефоном в стену, как снова раздается звонок.

– Василиса, добрый вечер, – его голос режет мне душу, у него есть другая. – Я задержусь на несколько дней, возникли трудности, как буду вылетать – сообщу.

– Не торопись…

И сбрасываю звонок.

Дура ты, Васька! Он улетел к другой бабе, а тебе навешал лапши на уши, ты и размякла, поимели тебя. Ладно, хоть не забеременею. По срокам было еще рано.

На душе гадко.

И тут слышу шум гравия на подъездной дорожке. Наверное, приехала Вера.

И действительно Вера идет быстрым шагом к дверям, а сзади два ее сына устроили матч в волейбол прямо на подъездной дорожке. Она кричит на них. Те шумно оправдываются, кидают мяч в последний раз и покорно идут за матерью.

Они семья. А что есть у меня? Вот умру, как Стасик, и даже похоронить меня не кому? Господи, мне же еще хоронить Стаса!

Верка заходит в двери и ее взгляд меняется.

– Васька, боже мой, что случилось, на тебе лица нет.

– Вер, Стаса вчера убили возле нашего дома, зарезали ножом.

Верка как стояла, так и села, промазав мимо пуфика, хорошо мальчишки поймали вовремя.

– Это не шутка?

– Нет, Вера, на этот раз точно, – киваю я головой, как та китайская игрушка, что ездит на заднем стекле авто и все время трясёт головой.

– Это ужасно, – на лице Веры растерянность, она хоть и костерила моего мужа за измены, но тоже не ожидала столь быстрой его кончины. Тем более при таких трагических обстоятельствах. – Мальчики идите, поиграйте на улице.

Вера встает и обнимает меня. Мальчишки же, получив разрешение, тут же убегают на улицу. А я кричу им вслед: Только на озеро не ходите.

– Почему? – тут же прилетает вопрос.

– Возле причала Стаса убили, там, наверное, все лентой полиция обнесла, – киваю я в ответ.

= О, пошли, позырим, – и два братца уносятся на участок.

Мальчишки они все такие.

– Это не все плохие новости, – говорю я печально.

– Что может быть хуже, – Вера вытирает набежавшую слезу.

– Случайно пришёл звонок с телефона Богдана, а там мне ответила женщина. Богдан вчера улетел на Кипр.

– Да не может быть, Богдан не из таких мужиков, – бросилась на защиту Богдана Вера.

– Вер, все мужики гуляют, ну кроме Володьки твоего.

– Нет, Богдан не из этих, – упрямо твердит Вера, – просто спроси его, пусть честно признается.

– Ага, мой вон тоже честно выложил, когда я его к стенке прижала.

– Васька, поверь мне, у меня глаз наметанный.

– Что ж тогда ты Стасика в изменах не заподозрила?

– Твоего Стасика я почти не видела, последнее время он все у тебя на работе да в командировках.

– Вер, что мне делать?

– Поговори с ним, когда вернется, расставьте все точки.