Текст книги "Измена. Развод. Смерть (СИ)"

Автор книги: Елена Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава пятая

Вера, как тепловоз, тягает меня по всем этажам огромной больницы. Меня успевает осмотреть травматолог, мне делаю снимки головы, грудной клетки, потом меня ведут в массивной двери, на которой висит золотая табличка «Профессор оториноларинголог Венедиктов А.А», дальше меня смотрит седой, хмурый дядечка и выносит вердикт: Надо оперировать, тут явно смещение. И опять меня куда-то тащат, берут анализы, делают КТ, МРТ.

А через несколько часов я оказываюсь в операционной.

Утро наступает для меня неожиданно. Упс! Утро!

Лежу с комфортом в отдельной палате, в носу у меня два тампона, во рту пустыня Сахара.

Через минуту появляется медсестра, приносит мне поесть и бутылку вода.

– Скоро к вам зайдет доктор, – говорит хорошенькая девчушка и исчезает.

Завтрак оказался очень даже ничего, я думала, что в больнице еда отвратная. Вот только есть, когда у тебя заткнут нос, очень проблематично.

Но не успела я посетовать на свою такую непростую жизнь, как в двери ворвалась Верка.

– Привет, как ты? – глаза у Веры испуганные и на мокром месте, хотя вчера она меня с воинственным видом таскала по всем докторам, и ей никто не смел отказать.

– Привет, уже лучше, – улыбаюсь я.

– Выглядишь паршиво, – Вера начинает выкладывать из сумки кучу припасов и кило конфет.

– Вер, ты меня решила собрать в дальнюю дорогу? – смеюсь я.

– Типун тебе на язык, – ворчит Вера, украдкой вытирая слезу. – Может сладенького вдруг захочется.

– Вер, тут нормально кормят, – пытаюсь отбрыкаться я.

– Конечно, нормально, мне ли не знать, я в гинекологии здесь пятнадцать лет пахала, а сейчас на кафедре.

Я встаю и иду умываться, представляю, как от меня сейчас пахнет. Вчера муж бил, полдня по больнице таскали, потом операция.

– Аааааааааа, – ору я, увидев себя в зеркале.

– Что, милая, что случилось? – беспокойно заглядывает ко мне Вера.

– Ты это видела? – тыкаю пальцем в свое отражение.

– Ещё вчера видела, – Вера утирает слезы.

Да на меня смотреть страшно. Все лицо вздулось подушкой, глаза почти заплыли, окрас кожи фиолетовый с желтоватый отливом у висков. Можно фото сделать и поместить в книжки для наркологов. Да если я выйду на улицу, люди шарахаться от меня будут. Даже хорошая одежда не поможет. Я как опойка после недельного загула.

Слезы брызжут из глаз. А Верунчик меня успокаивает.

– Все пройдет через недельку, а эту недельку ты в больничке полежишь. У тебя еще сотрясение, – бормочет мне на ушко Вера.

И тут скрипит дверь и в палату входит Богдан. Веркина рука застывает в воздухе. А я не знаю, куда деться, в таком виде на меня смотреть страшно, а на меня смотрит красивый мужчина.

– Здравствуйте, Василиса, – кивнул он головой. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – выдавливаю из себя.

– Сейчас к вам подъедет Рашид со следователем, вы составите заявление на своего мужа.

– Хорошо, – киваю я.

И мой спаситель исчезает за дверями.

– Уф, дышать забыла как! Какой мужчина! Блин блинский, Васька, это же золотой генофонд! – шёпотом говорит Верка. – Так! Значит! Не теряемся, юбку покороче, вырез побольше, охмуряем мужика.

– Вера, ты в своем уме? Ему столько не выпить, ты на мое лицо посмотри?

– Васька, с лица все быстро сойдет, я тебя вечерком к лучшему физиотерапевту стаскаю, она так процедуры делает, что все проходит на раз. Не успеешь оглянуться, опять красавица.

Но не успели мы договорить, как в палате появляются следователь и Рашид. Верка, извинившись, ускользает.

А Рашид со следователем внимательно осматривают меня.

Что и говорить, Верка к физиотерапевту поведет, да тут никто не поможет. Лицо-подушка, все фиолетовое, на руках синяки от рук мужа, про ребра вспоминать не хочу, хорошо, что не сломал, только две трещинки.

Следователь представляется и достает бумагу. Приходится вспомнить все дословно, что там происходило, очень тяжелые воспоминания. От таких воспоминаний можно легко уйти в депрессию, но возле меня все время люди. Меня дергают, со мной разговаривают, заставляют совершать какие-то действия. И у меня нет времени на переживание, некогда обдумывать события и поступки моего муженька, и нет и секунды на воспоминания.

И вот сейчас следователь окунул меня в тот ужас, что я пережила.

Я пишу на автомате. Рашид поправляет меня, иногда заставляет поменять формулировку. Ему виднее, он ведь адвокат. И наконец, опрос заканчивается. Рашид передает следователю копии заключений медицинского освидетельствования. И тот уходит. Мы остаемся вдвоем.

– Вчера ты выглядела немного лучше, – выдает Рашид, – сегодня очень плохо, но все заживет. Главное, чтобы ты на финальной стадии не дала задний ход.

– О чем вы? – поражаюсь я.

– О том, что твоему мужу светит статья, его не спасет заступничество мэра, он постарается надавить на тебя, чтобы ты забрала заявление.

– Я никогда не заберу! – резко произношу, немного пафосно.

Мой адвокат вздыхает и внимательно смотрит на меня.

– Василиса, помни, что пока над твои муженьком весит Дамоклов меч уголовной статьи, он любые документы на развод подпишет. Только стоит дать тебе задний ход, и твой развод затянется на годы.

– Я не откажусь от развода.

– Поверь мне, Василиса, девяносто процентов жен очень богатых мужчин перед разводом прощают все своему муженьку. Нередко у них налаживаются отношения на какое-то время, а потом все начинается по новой. Поэтому я предупреждаю загодя.

– Я хочу развода!

И тут в двери протискивается Натка. Сногсшибательна, как всегда, в длинном голубом платье с разрезами по бокам, так чтобы было видно ноги, на высоченных шпильках. Она даже не посмотрела на меня. Ее взгляд прикован к Рашиду. И в этом взгляде столько обещания, похоти, желания, что даже я опешила, а у Рашида челюсть сжалась до зубного скрежета.

– Ой, Васька, а я не знала, что ты не одна, – томным голоском проворковала Ната. – Натали.

Она протягивает руку моему адвокату, но тот только холодно пожимает ее пальцы и сухо бросает: Рашид. А потом, обернувшись ко мне, прощается.

– Я прощаюсь с вами до завтра, Василиса, завтра продолжим разговор. Отдыхайте, – и удаляется быстрым, размашистым шагом.

– Блин, сразу бы сказала, что тут к тебе такие экземпляры ходят, я бы макияж ярче сделала, – шипит на меня Ната.

– Нат, ты и так, как новогодняя елка блистаешь, куда уж ярче, – смеюсь я, если это можно назвать смехом.

– Ой, Вась, прости, засмотрелась на мужика, ты сама-то как? – и Натка смотрит на меня с жалостью в глазах. – Неужели тебя так Стас отделал?

– А кто? Конь в пальто! Конечно Стас, – морщусь я.

– Но я за ним не замечала садистки наклонностей, – удивляется Ната.

– Знаешь, Наташа, я тоже двадцать лет с ним прожила, спала в одной постели, не было у него наклонностей к садизму, но вот случилась на старуху проруха, – развожу я руками, а Натка морщится от моих слов. Она не любит, когда ее называют Наташей, и ей не нравится мое упоминание мужа. Странность заключается в том, что она все время защищает моего мужа. Что в день нашего пьянства, что сейчас. Что это с ней? Или решила, что скоро мужик освободится от уз брака и весь твой?

И тут зашёл Богдан.

Натка опять встала в стойку: грудь вперед, платье с ног само сползло, открывая длинные, красивые ноги, губки бантиком, ресничками хлоп-хлоп. Не девушка – модель для глянца. Вот кому не дашь ее тридцать девять лет.

Но Богдан лишь усмехнулся на все потуги моей подруги.

– Василиса, я тут принес твой телефон, поколдовал немного, теперь я могу отслеживать твои перемещения, а твой муж – нет, – вещает Богдан.

Натка ведет плечиком, строит глазки.

– А вы ко всем клиенткам с таким рвением относитесь, – мурлычет мартовской кошкой Ната. – Тогда я хочу быть вашей клиенткой.

– Ну, разводиться будете, велком, – бросает ей сухо Богдан.

– Так я еще не замужем, – воркует Ната.

– Тогда ничем помочь не могу, – бросает ей Богдан и уходит.

– Блин, какой мужчина….

Ната течет мартовской кошкой, нить разговора уходит в сторону. Теперь говорить только Натка, и весь разговор о мужиках. У меня резко заболела голова, и я уже было хотела отправить Нату подальше, в пешее эротическое путешествие. Но на пороге возник тот, кого видеть я совсем не ожидала. И я хватаю подругу за руку.

– Привет, жена. Плохо выглядишь, – кивает мне муж, а у самого под глазом фингал, сбита скула и лопнула губа.

– Привет, тебе, смотрю, тоже вчера досталось, – бормочу я.

– По твоей вине, по твоей, – в глазах мужа вновь загорается злой огонек.

– Я, наверное, пойду, – Ната пытается встать, но я ловлю ее за рукав.

– Не вали с больной головы на здоровую, муженек, если бы ты меня не избил, я вряд ли бы бросилась к адвокатам, – вываливаю на мужа.

Надоело! Отболело! Во всем всегда виновата я. То не ту рубашку ему погладила, то не так чемодан собрала, то в кровати оргазм не соизволила имитировать.

– Во всем ты виновата, я тендер могу проиграть, у меня в бизнесе проблемы, а ты вдруг разводиться решила, – муж делает решительный шаг к моей койке.

– Я решила развестись потому, что ты по чужим койкам начал прыгать, – рычу я.

– По чужим койкам я прыгаю, потому что ты пустышка, родить мне не можешь, – рычит муж, а Ната, поняв, что попала в замес, начинает пятиться к дверям.

– Это я родить не могу? Так почему тринадцать лет назад ты меня не отпустил? Я бы за другого замуж бы вышла, родила бы, мои дети бы в школу уже ходили, – меня подкидывает от возмущения. – Это ты у нас пустышка, чья сперма никого оплодотворить не может.

И получаю удар в ухо. Заслуженно, не надо было мужика из себя выводить. Это что тигра за усы дергать. Указать мужику, что он не состоятелен, как мужчина, жутко того оскорбить. Но именно это я и сделала, не сдержавшись.

Ната верещит. А я хватаю с тумбочки стакан и кидаю в голову мужа. Стакан ударяет его в лоб и падает на пол, разбиваясь.

Стас таращит на меня глаза, а по его лбу расползается синяк.

На крик и шум появляется медсестра и охранник.

Стаса скручивают, пытаясь выволочь из палаты, но он дерется с охраной, пинает подбежавшего врача. Через несколько минут появляется наряд полиции, и моего муженька в наручниках утаскивают.

– Боже, что ты с ним сделала, – плачет Ната, – он же не был таким.

– Я с ним сделала? Ты с дуба рухнула, подруга? – я смотрю на Нату, и тут до меня доходит то, что до сего дня было скрыто от глаз. – Ты его любовница?

– И что такого, да мы со Стасиком давние любовники, – вдруг вываливает на меня Наташка информацию, вот к чему это мне сейчас.

– Пошла вон!

И тут в дверях появляется Вера.

– Девочки, что стряслось? – Вера таращит на нас глаза.

– Нет, ты представляешь, эта дрянь созналась, что она любовница моего мужа, – ору я.

– Ната? – удивленно смотрит на нее Вера. – Это правда?

– А что? Она, – Ната тыкает в меня пальцем, – не дает ему того, что хочет каждый мужчина, а я могу дать.

– И что ты можешь дать? – усмехается Вера. – Отсосать?

– А что если так? – Ната многозначительно поднимает бровь.

– Вот я всегда знала, что ты у нас дешевая давалка, – Верка настроена по боевому, мне страшно, сейчас не хватала нам только драки между подругами.

– Все, стоп! – командую я. – Ната, пошла вон!

– Ой, да подумаешь, – та разворачивается и бежит на выход, только полу ее платья взметнулись и опали, на прощанье приоткрыв ее неглиже.

– Ты на нее посмотри, даже трусы не носит, – рычит ей вслед Вера.

– Ладно, оставь ее, просто не хочу больше ее видеть.

Верка зовет доктора, тот осматривает мое ухо и выносит вердикт, что ничего страшного не произошло, чтобы ухо не опухло, мне прикладывают лёд.

На следующий день я была просто красавицей: глаза щелочки, одноухо торчит, как у Чебурашки, фиолетовый цвет моего лица трансформировался, теперь местами я зеленая, местами желтая, но отек не спал.

КРЫСАВИЦА неописуемая!

Глава шестая

Утром в моей палате опять следователь, адвокат и Богдан.

Следователь проводит опрос, врач ему вручает следующее заключение, адвокат потирает руки.

– Мы его закопаем, теперь он подпишет все бумаги, – Рашид улыбается, доволен, быстрое завершение дела, быстрее получит гонорар.

– Мы тебе поставим к палате охрану, – уточняет Богдан, – больше он пройти не сможет, но охраннику назови всех, кто имеет право к тебе приходить.

А мне и назвать кроме Верки некого. Родных нет, мужа нет, Натка – сука.

– Хорошо, – бубню я.

Мои защитники выходят. А я остаюсь, мне поставили сотрясение мозга и оставили на четырнадцать дней в больнице.

Дни текут очень медленно. Я уже перечитала все книги, которые давно отложила, пересмотрела все видеоролики, поиск в интернете дела, которым мне бы захотела заняться, ни к чему не привел. Так ни на чем и не остановилась. Время идет. А у меня кроме развода ничего не двигается. Правда Вера убеждает меня, что с деньгами, полученными в результате развода, я могу долго сидеть дома. Вот только мне не хочется. Скисну, как сметана.

Наконец, появился Рашид и обрадовал, что через неделю у нас первое заседание, как раз накануне меня должны выписать. Но в коттедж возвращаться мне запретил. Поэтому я звоню Вере.

– Спасай, мне некуда идти, – рыдаю в телефон.

– Дай подумаю, – Верка замолкает на пару минут. – У меня есть один вариант, позвоню позже.

Не прошло и дня, как появляется Вера.

– Я нашла тебе вариант по сходной цене, хозяйка попросила оплатить коммуналку за два месяца, сама живет на даче, в город не приезжает.

– Вер, я не проверяла карты, вдруг он мне заблокировал?

– Вась, ты чего такая дурная, войди в банковское приложение и проверь.

Ох, Вера, если бы не она, я ведь, как малолетнее дитя. Вон она мне и адвоката подогнала и квартиру…

Захожу. Ну, точно, стервец все заблокировал. Вот только он не знал о еще одной карте. У меня всегда оставалось немного средств к концу месяца, и я завела отдельную карту, где откладывала эти остатки и копила денежку, рассчитывая купить хороший подарок мужу на двадцатилетие нашей свадьбы. Фигу ему теперь.

А ведь мы с ним планировали с шиком отметить наше двадцатилетие! Ресторан зарезервировали.

– У меня есть немного денег, – показываю Верке счет.

– Немного! Васька, на эти деньги можно полгода прожить, если не шиковать, – смеется Вера.

Я только вздыхаю, придется привыкать к жизни обычной среднестатистической домохозяйки. А еще срочно искать работу.

Меня выписывают на день раньше. И мы с Верой перевозим барахло в мою новую квартиру. Квартира! Она меньше моей гардеробной комнаты и ванной вместе взятых. Маленькая однокомнатная квартирка в панельной многоэтажке. Крохотная кухня, маленькая ванная, масипусенькая комнатка. Спать пришлось на диванчике.

Впервые смотрю на себя в зеркало без содрогания. Конечно не красавица, но фиолетовость сошла, кое-где остались желто-зеленые разводы, но в целом уже хорошо.

Поэтому собираюсь на заседание суда: заштукатурила остатки синяков, подвела глаза, накрасила ресницы, даже про помаду не забыла. Волосы красиво уложила локонами. Надела платье и каблуки. Осмотрела себя со всех сторон. Красавица! Вот, думаю, здорово! Пусть мой благоверный локти то покусает.

Вызвала такси. Решила дождаться машины на улице. Вышла, а там небо хмурое, тучи висят, вот-вот прольются дождем. Возвращаться обратно за зонтиком, плохая примета, все ж день у меня сегодня ответственный. Да и подумала, что на машине же поеду. А из суда Вера обещала меня забрать.

Но машина все не едет. Я уже начинаю бегать вдоль подъездов и нервно поглядывать на телефон. И только я увидела, как авто въехал в наш двор, хлынул дождь. Да не просто дождь – ливень. За секунды я промокла до нитки.

Чертыхаюсь, но я уже опаздываю на заседание. Поэтому ныряю в машину и тороплю водителя. А сама ищу зеркальце в сумке, оно как всегда куда-то запропастилось.

Вот и здание суда. Но оно расположено на другой стороне дороги и нам надо развернуться, но водитель упёрся рогом в землю. Пришлось расплатиться и бежать через дорогу. Я почти добежала до бордюра, как проезжающая мимо машина окатила меня с ног до головы из грязной лужи.

– Черт, черт, – твержу я, как назло в сумке потерялся платок, и бумажные салфетки исчезли в неизвестном направлении. По моим волосам стекает грязная вода, и они повисли, как сосульки в марте. Платье намокло, прилипло к ногам, вызывая не самые приятные чувства.

Но мне уже звонит Рашид, некогда приводить себя в порядок и я лечу навстречу адвокату. И только по его округлившимся глазам понимаю, что что-то пошло не так.

При входе в вестибюле суда зеркало. Я лишь бросила быстрый взгляд и чуть в обморок не упала. Из зеркала на меня смотрело пугало: волосенки висят грязными сосульками, платье, как с помойки, макияж поплыл, тушь вся под глазами.

– Кхмы-км, может вам зайти в туалетную комнату, – Рашид поступает как истинный джентльмен, протягивая мне белоснежный платок.

– Да, наверное, – блею я, краснея, как алый мак.

Хватаюсь за тот белый платок, как за спасительную палочку. Хорошо еще в туалете нет посетительниц. Приходится смыть весь макияж, прополоскать концы волос, просушить это под обычным феном для рук. Высушенные таким зверским способом волосы пушатся, делая из меня одуванчик. А на лице явственно проступают зеленоватые пятна. Платье не застирать, поэтому вид у меня ужасный. Но делать нечего. Вот такой красивой я и иду на заседание.

Возле дверей нас встречает мой бывший муж и его адвокат. Стас окидывает меня презрительным взглядом и шипит: До чего без меня докатилась, на бомжиху похожа.

Но мой адвокат быстро пресекает всяческие поползновения в мою сторону.

И мы входим в зал. Нас рассаживают по разные стороны, а адвокаты садятся с краю, словно стараются отгородить нас с мужем друг от друга.

Наши адвокаты выступают друг за другом, доносят до суда свои аргументы, показывают бумаги. И я чуть не падаю в обморок, когда озвучивают итоговую сумму раздела по имуществу. И это только имущество! А еще бизнес. Оказывается мой муж на попе ровно не сидел. Он приобретал квартиры у нас в городе, но и в Москве успел купить пенхауз. Я лишь глазами хлопаю.

А дальше идет раздел бизнеса. За последние несколько лет компания поднялась и выросла в цене. И хоть мой муж кричит, что это все он развивал, но, кажется, у судьи совсем другой подход к этому.

К концу заседания мой муж уже понимая, что ему не избежать раздела, вдруг объявляет, что хочет помириться со мной и против развода.

Судья, вздохнув, дает нам месяц на примирение.

Рашид морщится, но ничего не говорит, только ободряюще хлопает меня по руке.

Мы выходим на улицу. Стас, хоть и просил время на примирение, пролетает мимо меня, как мимо статуи. Словно я сейчас не стаю на этом крыльце. И я для него никто.

– Мы арестуем ему счета, чтобы не увел деньги на сторону, – говорит Рашид.

– Мне уже все равно. Я не хочу мириться, я хочу развод, – упрямо повторяю.

– Но судья не мог вынести другого решения, так как одна из сторон попросила время на примирение. Ясно, что оно ему нужно совсем для другого, – Рашид спокоен, как скала. – Давай я тебя увезу домой.

– Я сама.

– Прости, но ты в таком виде, что тебя в транспорт не пустят, а таксист в машину не посадит.

Да. Еще та красавица.

Рашид уже было посадил меня в машину, как к крыльцу подкатил минивен Веры.

– Васька, – кинулась Вера мне на шею.

– Вер, нас не развели, – обнимаю я Веру, а та с удивлением смотрит на Рашида.

– Вторая сторона попросила время на примирение, – кивает головой Рашид.

– Вот сучёныш, – шипит Верка. – Специально нервы крутит. Ну, ничего, ничего, я ему-то морду подправлю.

И мы прощаемся с Рашидом и идем к ней в авто.

– Чего делать будем? Я уж думала сегодня отпраздновать твой развод.

– Вер, надо мне что-то из одежды прикупить недорогое, а то вся одежка у меня в коттедже, я боюсь туда ехать.

– Давай, знаю одно место.

Мы быстро добираемся до торгового центра, и заходим в самые большие магазины, где продают одежду масмаркет.

Накупив мне футболок, прикупили еще одно платье и летние брюки. Я надеюсь, что к осени мы уже разберемся с разводом, и я вывезу из коттеджа всю свою одежду.

Но, не успев выйти из торгового центра, я натыкаюсь на одну из жен крупных чиновников, с которой часто контактировала на благотворительных аукционах и приемах.

– О, Василиса, привет! Слышала твой с тобой разводится, – делает большие глаза Снежана. – Неужели вы не помиритесь.

– Вообще-то я с ним развожусь, а не он со мной. И не помиримся, – смотрю на фифу, а у той сомнения в глазах, никак мой муженек наплел что-то.

– А мне он сказал, что разводиться с тобой, потому что ты не можешь родить ему наследника. А еще говорил, что тебя с мужиком с каким-то засек, ты ему изменяла, – Снежана хлопает ресницами.

– А он не рассказывал случайно, что сам «стреляет холостыми», поэтому у него ни одна из его любовниц родить не смогла, – влезает в разговор Вера.

Я хватаю Верку за руку и волоку на выход. Еще не хватало нам сплетни разводить.

Волоку ее в алкомаркет.

– Нет, ты погляди на него, сучонок кривоногий, – ругается на всю улицу Вера. – Родить, видишь ли, ему не смогла, да у него сперма мертвая.

– Как сперма мертвая? – пугаюсь я.

– Некрозооспермия, более пятидесяти процентов сперматозойдов в эякуляте не живые, олигоастенотератозооспермия – этот диагноз ему поставил его лечащий врач. Васька, он пытался лечиться, это было десять лет тому назад.

– Но мне он говорил, что не лечился, так как у нас с ним детей не могло получиться.

– Тебе говорил одно, а сам бегал по докторам, хотел видать заделать деток на стороне, – хмыкает Вера. – Но диагноз у него не дает ему много шансов. Скорее всего, у него так и не получилось. Если только он не прибегнул к ЭКО.

– Но ЭКО не делают не женатым?

– А что ему мешала представить свою бабу женой?

Я тихо выдыхаю. Сдуваюсь, как шарик. Правда, если мы не могли родить через ЭКО. Что мешала попробовать ему это проделать с другой женщиной. И может сейчас где-то по земле бегает его ребенок. А я тут понимаешь сидела, как дурочка с переулочка, и наглаживала ему рубашки, ожидая его появления с очередной командировки.

Мы идем с Верой в магазин, закупаемся продуктами, а то у меня в холодильнике шаром покати. И едем ко мне домой.

У подъезда нас останавливают старушки. Им делать нечего, на лавочке сидят. Поэтому с дотошностью следователей расспрашивают нас, кто мы и в какой квартире живём. Потом смилостивившись, с удовольствием принимают от нас угощение.

Распрощавшись с бабулями мы поднимаемся ко мне в квартиру.

Ключ поворачивается в замке не с первого раза, что-то заело его. Мне это показалось странным, так как до этого с ним все было нормально.

Я делаю шаг в темную прихожую и спотыкаюсь о что-то мягкое и тяжелое.

Включаю свет?! И дико начинаю орать, потому что в моей прихожей лежит труп.