Текст книги "Отбор невест для проклятого князя (СИ)"

Автор книги: Елена Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Помолясь об успехе, принялась за дело, хоть и не рассчитывала просидеть за ним дольше десяти минут. Сейчас княжне наскучит сидеть на одном месте, и она потащит меня за собой.  Но девочка проявила невиданную для дитя усидчивость, и мы сидели за работой уже почти час.

Давно не вышивав, я довольно легко вошла во вкус и поймала ритм. Перед глазами, как-то сама собой вставала картинка, по которой нужно вышивать. Я почему-то была уверена, что и здесь не обошлось без помощи услужливой Лукерьи.

Вышив первого голубя, оторвала глаза от ткани и вздрогнула:

За столом не было никого, кроме внимательно смотрящего на меня князя.

Выглядел мужчина ужасно: уставший, лицо какое-то серое, глаза впавшие, волосы слипшиеся.

–  Почему ты выбрала именно голубей? – спросил очень тихо.

– Лебёдушек тебе нашьют и без меня. Не сомневайся.

– Только поэтому?

Я задумалась, чего хочет князь? Чтобы я наплела любовной чуши о том, какие голуби нежные, трепетные и верные? Не дождется. Не про меня такое.

– Ты племянника потерял вчера? Прими мое сочувствие. Кто умудрился?

– Его отцу самому пришлось сделать это. Борислав утерял контроль над своим зверем. Убил много невинных воинов.

– Какой ужас! – сейчас я реально порадовалась, тому, что их жены не знают правды. Бедной женщине и так сейчас хуже не куда, а если бы она знала, что это сделал ее же муж? А каково было ему самому, расправляться с собственным сыном? Ничего хуже и придумать нельзя!

А смогу ли я пережить такое? Смогу ли простить мужа, если не приведи Создатель, доведется?

– Сможешь. Если хоть раз доведется увидеть, как легко наши демоны разрывают людей на части.

– Можно не читать мои мысли так в открытую? У каждого должно быть свое личное пространство! – взъярилась я.

– Я прекращу это делать, как только сам стану твоим личным пространством. Обещаю. А пока, это нужно для твоей же безопасности, – совершенно спокойно ответил Богумир.

– Даже если мне и придётся стать твоей женой, растворяться в тебе полностью, я и не подумаю, – ответила, может и дерзко, но зато честно.

– А как же иначе? Для кого же еще, кроме своего князя, вознамерилась жить княгиня, а?

В глазах Богумира снова разгорелся уже знакомый мне огонь недовольства и... Страсти?

– Для людей твоего княжества, например. Буду заботиться по мере сил и возможностей, обо всех нуждающихся.

– Похвальное стремление, – князь встал, подошел ко мне очень близко, навис надо мной, подобно скале и прошептал так хрипло, что меня всю, с головы до пят, мурашками пробрало. – А что, если я сам, здесь и сейчас самый первый, нуждающийся в твоей заботе.

– Не похож. Совсем не похож, – покачала головой глядя прямо в потемневшие княжеские очи.

– А на кого ж тогда я похож?

– На наглого котяру, которому натерпится отведать свеженькой сметанки, не более, – ответила совершенно спокойно.

В мгновение ока меня схватили и усадили прямо на стол, только охнуть и успела.

– О, ты б только знала, насколько мне натерпеться и как это нетерпение меня терзает, – прошептал мне князь в самое ухо, и самым наглым образом полез под подол.

– Совсем осатанел, охальник! Свадьбы дождись хоть! Никуда я от тебя не денусь! – закричала, безуспешно пытаясь убрать его руки, что лапали меня все выше.

– Знаю, что не денешься! Но разве справедливо, что я один мучаюсь, горя в огне нетерпения?  С этого момента и ты будешь. Не куда не денешься.

Одна рука князя чуть сдавила мне горло, чтобы не кричала, а другая, нагло вклинившись между ног, прикоснулась к сокровенному.

Глава 28

Я отчаянно задергалась, но мне лишь крепче сдавили горло, так, что больно стало и дышать, и двигаться.

Раздвинув шире мои ноги, Богумир начал довольно ощутимо бить ладонью по закрытому лону. От такой “ласки” меня с ног до головы обдало жаром. Такого стыда, я в своей жизни еще не испытывала.

Да в гробу я видала такую ласку!

Со всем отчаяньем старалась убрать его руки, но мужчина лишь нагло скалился, а мне совсем стало практически невозможно дышать.

– Не шали, а то мне придется принять меры посерьезнее.  к тому же, по нашим обычаям, мы должны будем провести вместе ночь еще и перед свадьбой. Изучая, тела друг друга. Лаская, учась приносить друг другу блаженство, чтобы в первую, брачную точно зачать. До этого этапа, ты однозначно дойдешь, так, что смысла к сопротивлению уже нет никакого.  Не бойся. Лишнего я себе не позволю. Все будет, как положено, я только хочу показать тебе как это сладко, хочу, чтобы ты этого ждала с таким же нетерпением, как и я.

Пока князь говорил, я, словно впала в оцепенение, слушая его, и перестала сопротивляться. А вот он своего занятия не прекратил, и у меня все уже налилось томительной тяжестью и горело и это все, я совсем не могла назвать приятными ощущениями. Хотя догадывалась, что дальше, он попытается вылизать меня прямо там. И может быть его влажный язык и принесет мне на контрасте приятные осушения, но какой же это позор! О Всевышний! Я не переживу этого!

– Хорошо. Если так хочешь, я приду к тебе. Но не сейчас и не здесь, – прохрипела я. – Прошу!

К своему стыду, почувствовала, как из глаз побежали слезы. Впервые в своей жизни, я плакала перед мужчиной, но и впервые же мужчина доводил меня до такого ошеломляющего чувства неловкости.

– Придешь?

– Да, – закивала настолько активно, насколько позволяла рука, сжимающая горло.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Князь снял меня со стала так же быстро, как и посадил на него, и меня согнуло пополам в приступе удушливого кашля. Слезы и вовсе хлынули ручьем.

– Прости! Прости, ради Всевышнего! Я не хотел. Я обещаю, впредь держать себя в руках! Прости! – испуганно зачастил князь опомнившись.

Я замахала руками, силясь показать, что все в порядке, но сама, отходила подальше от князя. Руки тянулись к все еще сдавленному по ощущениям горлу, кашель не давал вздохнуть, слезы застилали видимость полностью.

Я понимала, что князь вряд ли специально хотел мне сделать больно или неприятно, скорее всего, он просто не рассчитал свои силы, в порыве обуявшей его страсти.

Много раз я слышала, как нянюшка наставляла молодых девок, ни в коем случае не отказывать уставшему мужу в ласке и близости.

– Тепло вашего тела, ваша энергия любви, ваша нежность. Они ведь снимут раздражительность пуще любого макового отвару. А главное, быстрее и приятнее для обоих. Он устал, он хочет покоя и вашей расслабляющей нежности. Не дашь этого ты, одна из твоих сестриц, иль подружек, уж точно не растеряется.

Я понимала, что здесь, сейчас, ровно про тоже. Не приласкала я, так он сейчас к Софье пойдет. Та, точно не откажет, а если хорошо постарается, то ей возможно и ночной беспредел проститься. А она очень хорошо постарается, сомнений нет. И да, от этого понимания мне горько и неприятно, но и позволить, чтобы моя первая близость случилась вот так просто, на столе, в саду, с распутно задранной юбкой, я тоже не могла. У меня есть чувство собственного достоинства! И князю придется с этим смириться и считаться.

– Покажи шею.

Я даже не сразу сообразила, о чем он.

– Убери руки, подними голову и покажи мне свою шею.

Я замотала головой.

– Все хорошо.

– Убери, сказал!

Повинуясь приказным ноткам в голосе князя, сделала, как он велит: убрала руку, задрала голову вверх и тут же оказалась в его крепких объятиях.

Почувствовав его горячий язык на своей шее, я вздрогнула, попыталась оттолкнуть, но меня лишь сильнее сжали и я, покорно замерла.

Зализывает синяки, что сам же и оставил? Пусть.

И снова, от каждого его нежного, тягучего прикосновения, от макушки и до пальцев ног, пробегали волны будоражащих мурашек, и обжигающего жара. А еще, прикосновения щекотали кожу, и я еле сдерживалась, чтобы не захихикать. Настроение, как-то резко стало просто отличным.

Богумир довольно легко переходил от одной стороны шеи к другой и был не то, что не спешен, а нарочито медлителен, как и тогда, в бане. Ему явно доставляло огромное удовольствие меня вылизывать.

О том, что это чисто звериный инстинкт лучше не думать.

Я просто решила последовать совету нянюшки и расслабилась. Вполне возможно, что мне не удастся избежать-таки участи замужества и тогда надо попытаться получить от этого хоть какое-то удовольствие. А мужчина князь, как не крути видный, и чего уж там манерничать – притягательный даже для меня.

Руки мои обвили князя и заскользили по его мощной, напряженной спине.

Как только я расслабилась, кожа моя стала невероятно чувствительной и вместо смеха, из горла вырвался стон.

Я крепче сжала плечи Богумира и плотнее прижалась к нему, чтобы он мог почувствовать, как затвердели мои соски, голову при том, наклонила еще дальше, давая Богумиру больше простора для ласк.

Ох и зря я это сделала!

Тягучие и медленные движения языка, сменились на быстрые, нежные поцелуи и я не успела даже и охнуть, как груди мои были освобождены от платья.

К одному напряженному соску Богумир припал губами, другой, стал крутить между пальцев.

От всплеска новых, будоражащих ощущений реальность поплыла у меня перед глазами. Я довольно сильно дернула князя за волосы, он оторвался от груди и тут же жадно накинулся на губы.

На сей раз, я не сопротивлялась, мои губы были мягки и открыты, и я сама ласкала его язык своим, то и дело захватывая его губы, сжимала руками его волосы, плотнее прижимая к себе его голову. Уже знакомый аромат смородины и мяты, дурманил. Мне хотелось дышать только им.

Да мне было хорошо, приятно, нравилось, но это ведь просто реакции тела, не более. Когда тело бьют, ему больно, когда целуют и ласкают – приятно.

Воспользовавшись моментом, когда чуть отдалился, чтобы не чувствовала, как напрягся его орган, резко оттолкнула мужчину от себя.

Князь тяжело дышал, не сводя с меня ошалевших глаз. Как же они горели!  От этого взгляда, как ни странно, в дрожь бросает больше, чем от ласк.

– Довольно. За прочим, к Софье иди – заявила, безуспешно стараясь выровнять дыхание.

Князь лишь покачал головой.

– Тебя ждать буду. Сегодня же пришлю за тобой. Готовься.

– А что же челядь твоя скажет? Совсем тебе честь будущей княгини не волнует? – спросила, заправляя грудь в платье. А то, голодный взгляд князя, так и грозил сжечь меня заживо на месте.

– Все в рамках отбора. Невест у меня много, я волен каждую из вас на искусство любжи проверить, пока он идет.

– Вот и проверяй, каждую. С меня начинать совсем не обязательно.

– Обязательно. Еще как. А на будущее учти, что свою жену, я буду брать там, где этого захочу и так, как этого захочу.

***********

Любжа – то, что сейчас сексом называют.

Глава 29

Богумир

Я вливал в себя поминальное вино, рюмку за рюмкой. Даже убитый горем Радмир, не пил так много и уже косился на меня с подозрениями. А я, просто еще ни разу в жизни не был на себя настолько зол! Потому, что еще ни разу, я не доводил девушек до слез. Ни разу не заставлял их чувствовать себя униженно.

Всю мою жизнь, все девушки, находившиеся в моем окружение, были безумно рады малейшему вниманию от меня. Мила, первая кто совершенно не подпускает меня к себе, и я просто не знал как себя с ней вести.

Понятно, что сжимать горло так сильно не стоило, но я просто увлекся и не рассчитал силы. И при всем при том, цели то я достиг! Она снова возбудилась, когда я вылизывал ее шею. Сама целовала меня. Смело. С жаром.

Даже сейчас, за тризной, воспоминания об этом поцелуе приводили меня в дикое возбуждение. Но ее слезы, я не прощу себе никогда.

Отец всегда учил нас, что до слез доводить женщину можно лишь блаженством. Все остальное – признак мужского позорного слабоволия.

И он прав. Как же он прав.

Я просто не ожидал столь отчаянного сопротивления, все ждал, что вот-вот, притихнет, откинет голову и порадует сладкими стонами, закусывая свои пухлые губки. Думал, что после бани, где ей явно все понравилось, сопротивления больше не будет. Ошибся. Хотя нет. Не ошибся. Просто начал со слишком откровенного. Мила – это не Софья, что сама раздвигала ноги. Здесь подход куда тоньше нужен.

Я понимал, что она придет ко мне только потому, что ей некуда деваться. Пойдет с ощущением, что идет на казнь. В ожидание позора мук и боли пойдет. А именно этого, мне хотелось меньше всего на свете.

– Где Софья?  – хмуро спросил Радмир, сидевший, как всегда, по правую руку от меня.

– Там, где ей самое место сейчас.

– Почему, предав тебя, она все еще жива?

– Так надо, брат.

– Если бы не она! – Радмир сжал кулаки и аж побагровел.

– Я знаю брат. Терпи пока. Так надо.

– Новости разлетаются быстро. Дня через два, Ратибор уже пожалует сюда, справиться о здоровье доченьки и наверняка, останется до самой свадьбы.

– Так и будет, – кивнул я спокойно.

– Ты женишься на ней после всего? – впервые, в глазах брата, я увидел ярость по отношению к себе.

– На церемонии ты все увидишь, доверься мне. И всем мой приказ – Софью не трогать!

Брат чрез силу, но кивнул, повинуясь.

Дым от горящих лодий с телами, распространился, наверное, более чем на пол княжества и все, кто хотел поплакать, от горечи расставания, спокойно это делали, прикрываясь резкостью дыма.

У нас всегда так делали, хотя вообще оплакивать ушедших не принято, мы ведь все понимаем, что тела наши – это лишь временные костюмы для душ, а души, получив весь необходимый опыт в этом воплощении, отправляются домой, в Ирий занебесный. Туда, откуда и пришли и этому радоваться надо. С этим нужно душу поздравлять. Но живому сердцу не прикажешь, оно всегда еще долго тоскует по тем, к кому привыкло, кого любило.

Но у меня на тоску времени не было, нужно было досмотреть оставшихся девушек. Затягивать отбор не было ни желания, ни возможности.

Очень надеялся, что, разволновавшись после тревожной и бессонной ночи, девушки понаделают ошибок и сразу выбудут, но нет. Не свезло. Все прошли.

Отдав распоряжения о подготовке испытания на завтра, отправился искать подарок для невесты. Хотелось хоть немного загладить свою вину и порадовать Милу.

Хотя чем ее порадовать это большой вопрос. Не надо быть провидцем, чтобы понять, что ее сердце сейчас не тронут ни самые изысканные украшения, ни лучшие в моем княжестве ткани.

И все равно, я не удержался: выбрал для нее платье из заморского шелка, насыщенного синего цвета. Мягкую замшевую обувь в тон. На шею, золотое колье с кулоном из искрящегося янтаря в цвет ее глаз, в форме капли. Серьги в комплект, а для головы, заколку в виде диковинной птицы, с синими топазами и искрящимися бриллиантами.

Аж сердце замерло, едва представил, насколько хороша во всем этом будет моя черноволосая красавица!

Жаль только, что может ведь и не надеть все это, выражая свою обиду и призрение ко мне. Что ж, я не обижусь на это, но и не отступлю. Добьюсь ее прощения чего бы мне то не стоило!

Передать дары велел лично Ярогону.

– Обязательно лично посмотри на нее. Как выглядит. Как себя чувствует. Плакала ли.

– Хорошо, – кивнул уставший оруженосец, с самым серьезным видом и удалился.

Не перестану благодарить Всевышнего за то, что мы успели его спасти. Ближе, вернее и преданнее Ярогона у меня нет никого. Он мои глаза, мои уши и моя совесть.  С трех лет приставлен ко мне учителем и продолжает им быть и до сей поры, и мне искренне жаль, что он не оборотень и неизбежно уйдет раньше меня. Иногда даже подумываю, а не укусить ли мне его в образе волкодлака? Вдруг наши гены передаются и через слюну, попавшую прямо в кровь?

Я б попробовал, останавливало меня только то, что я знал, что сам Ярогон этого не хочет. после того, как пять лет назад от черной смерти умерла его жена, мой верный друг потерял к жизни всякий интерес. И просто смиренно ждет во служение мне, своего часа. И вряд ли захочет продлить ожидание на сотни лет.

Во всяком случае, стареющих жен своих, оборотни кусали и те ооборотницами не становились, но стареть прекращали и даже от болезней излечивались, что позволяло им жить намного дольше. Правда очень долго им всем снился кошмар, о том, что их в ночи кусает в шею волкодлак, но ничего. Это можно пережить. В конечном счете – все во благо.

И Милу, я тоже обязательно укушу и в самое ближайшее время, чтобы и не думала стареть, моя красавица.

Откатом накрыло очень резко.  Руки и ноги затряслись, голову начало буквально разрывать от боли. Вцепившись в волосы трясущимися пальцами, я зарычал от боли и попытался дойти до ложа, но голова закружилась, и я буквально рухнул на пол.

Сил подняться не было. Каждую мою клеточку выворачивало немыслимой болью и дрожью. Настолько плохо, мне было впервые. Впрочем, все равноценно. Такой сильный контроль над зверем у меня тоже вчера получился впервые.

Мне оставалось только молиться о том, чтобы мое жуткое состояние не передалось сейчас Светораде. Такого ее маленькое сердечко точно не выдержит. Даже мое бьётся уже слишком резко и через раз.

Осталось лишь сожалеть о том, что этот бесов откат не накрыл меня в саду, когда чудодейственные руки иномерянки могли меня спасти.

Могли, но вряд ли бы захотели, – шепнула едкая совесть, окончательно добивая.

Глава 30

Думая, что княжна еще гуляет, я поспешила взять себя в руки и привести в порядок, сердце колотилось как бешеное, щеки пылали, губы припухли, глаза, наверняка еще блестят от слез, и все прислужницы, конечно же, всё поймут!

О Всевышний! Какой стыд!

Но за беседкой, к счастью, меня ждала только Луша.

– Идем. Продолжим вышивать. У тебя сегодня все равно свободный день, – спокойно сказала женщина. – Ладьи подожгли уже и княжну увели на тризну.

Мне хотелось отправиться в комнату и лечь поспать, но спорить с женщиной я не решилась, потому покорно пошла за ней.

– Не обижайся на князя. Он всего лишь очень уставший мужчина, который просто не знает, что с тобой делать.

Тихонечко сказала женщина, через несколько минут. Словно между делом и не о чем.

– В смысле не знает? – я чуть иглу из рук не выронила.

– Да, не знает. И разве ты не догадываешься почему?

– Неет.

– Ты же первая и единственная, кто не замирает в восхищение перед ним.  Он действует, как привык, а ожидаемого эффекта нет. Вот и мечется.

– Я удивляюсь, как он с такими скверными привычками, вообще жениться умудрился? Или его жена тоже была как-то вынуждена пойти с князем Славгории под венец?

– С одной стороны да. На отбор, Раду отправил отец. Желая породниться с более благополучным княжеством по соседству. Но любовь меж молодыми, возникла настоящая. Это просто видеть надо было, как они светились рядом друг с другом! Такая красивая пара была!

– И что же случилось?

– Рада и так была слаба здоровьем, все мучилась приступами удушья. А после родов ослабела окончательно и очередного приступа уже не пережила, бедняжка. Так жаль ее. Все случилось так быстро и прямо на глазах у Богумира. До конца он этот ужас еще не пережил, не отпустил. Поэтому прояви к нему терпение, отогрей лаской и будешь щедро вознаграждена. Поверь мне.

– А версию с отравлением княгини проверяли?

– Конечно, проверяли! Тщательно проверяли, но не подтвердилось.

– Софья в это время здесь не гостила случайно? Я б не удивилась.

– Нет. Но приехав на прощание с сестрой, здесь и осталась, якобы присматривать за племянницей. А на самом деле, вон оно что, бунт затеяла. А я-то думаю, чего ей Ратибор целую дружину в охрану выделил! А то вон, на всякий случай! Как в воду глядел! Змей старый.

– Да, нет. Не то тут. Для восстания, ей куда выгоднее сначала было бы женой стать, а потом, укрепившись в положение, родив наследника и восставать можно. Хотя, какие тут шансы, при таком-то количестве братьев и племянников.

– Я думаю, что Софья знает правду о князе! – заявила Луша, отложив детский сарафан, что расшивала обережными рунами. – Знает, что он Волк и потому, увидев тебя, поняла, что ей уже не светит родить наследника и запаниковала. От того и восстание это спонтанное и необдуманное.

– Да почему не светит-то?

– Ты, правда, не понимаешь? – Луша улыбнулась мне, как ребенку, задающему очевиднейший вопрос.

– Объясни.

– Он же волк, детка. А у волков, волчица может быть только одна. Он и с Софьей то был только потому, что ее запах был схож с запахом его любимой. Но появилась ты, перебила напрочь ее запах и ей теперь ничего уже не светит. Он даже физически теперь не сможет с ней быть. Ну, как мужчина в смысле. И ни с кем другим, кроме тебя не сможет. Знай и распорядись этой властью с умом, детка. А до следующего полнолуния вы уже сыграете свадьбу. Вот и получается, что у Софьи, только вчерашняя ночь то и была для действий.

– Откуда Софья может знать правду?

– Думаю, ее дружинники, проследили за князем.

– Как такое возможно? У Волкодлаков ведь и нюх, и зрение, и слух, куда выше человеческих.

– А есть травка одна,  собачий нюх перебивающая.

– Что за травка такая?

– А вот не скажу, на твое же благо.

Да и ладно. Сама узнаю, –  отметила про себя. Пока возникли повороты по круче.

– Если ваше предположение верно, то не то что я, сам Богумир может быть в большой опасности! Нужно его предупредить!

Да простит меня Всевышний, сейчас, я пожалела о том, что вчера сама не позволила ему разорвать Софью.

– Ты права. Об этом он может и не додуматься. Сейчас все его мысли лишь тобой заняты. Бери корзину, и пойдем. Подождем князя или Ярогона, возле их покоев.

Но нам не дали даже из сада выйти. Дорогу преградила заплаканная девчушка лет тринадцати, выбежавшая нам на встречу.

– Матушка Лукерья! Помоги! Яринке совсем плохо! Умирает, кажись! – в отчаянье зачастила девчушка.

– Так чем же я помогу-то, милая моя! – сочувственно всплеснула руками женщина.

– Мама просит вас рядом быть, – всхлипнула девчонка, вытирая ладонью льющиеся из глаз слезы.

– Идем.

Луша кивнула, и мы побежали вслед за девочкой.

– Кто эта Яринка?

– Племянница князя, дочь его единственной сестры, Мирославы.

– Что с девочкой?

– Черная смерть. Ой, не ласкова к нам судьба сегодня. Боюсь, еще одна ладья понадобиться.

– Сколько девочке?

– Шесть. В одну осень с княжной родилась.

– Что это за болезнь такая?  Как проявляется?

– Объяснить сложно. Сейчас сама все увидишь. О Всевышний! И за что нам немилость твоя великая!

Мы поднялись на второй ярус терема и вошли в самые дальние в нем покои.

Картина предстала удручающая: в полутемной, завешанной плотными шторами комнате, пахло чем-то тошнотворно  сладковатым, и булькающе хрипел ребенок. Лежавший на огромном ложе.

– Девочка моя! Смотри на меня! Смотри на меня, милая! Не уходи! – в отчаянье умоляла мать, дергая дочку за руку.

Я обошла ложе и присела к девочке со свободной стороны.

Выглядел ребенок действительно ужасно. Очень худая. Глаза сильно впавшие, с огромными, черными кругами под ними. Губы, реально почти черные и кожа, посеревшая и высохшая. И так неприятно пахло тоже от нее, изо рта. Девочка словно гнила изнутри.

Закрыв глаза, сосредоточилась, чтобы посмотреть на тонкий мир девочки внутренним зрением и аж вздрогнула от увиденного.

Ее защитная оболочка, которая должна быть огромной и сияюще – радужной, была темно-серой, почти черной. Ее всю заполнила собой, живая, шевелящаяся плесень, она уничтожила уже все семь тонких тел девочки и доедала последнее, физическое. Не оставив уже практически не одного здорового органа. Все посерели и сжались как увядшие цветы. У девочки не было шансов выжить, за ней уже пришли ее ангелы, они  безмолвно стояли у ее изголовья, готовые  сопроводить душу в ее истинную обитель и только страдания матери не давали девочке отойти. Удерживали.

– Кто тебя послал? Откуда пришла? – спросила мерзкое проявление, зная, что оно меня прекрасно слышит и понимает.

– Люди сами меня порождают, мне лишь с одного на другого скакать приходится, – тут же пришел в голову ответ. – Скажи человеку слабее себя, чтоб ты сдох, пожелай того искренне, я и приду. Закреплюсь на тонком теле и буду расти, поедая его медленно, но неотвратимо.

– С кого ты пришла на ребенка? Кто проклял девочку?

– С матери ее перепрыгнула. Красивая больно княжна, да плодовитая.  Муж на нее надышаться не может. Завистников много. Сама то сильная она, к ней не прилипнуть, а детки послабее будут.

 Едва сущность договорила, тонкие тела вспыхнули ярким светом, и распались на тысячи ярких искорок, тут же собравшись в красивую искрящуюся птицу, с длинным и пышным хвостом. Душа, наконец, покинула измученное тело.

После того, как несчастная мать наревелась, и ее увели из покоев дочери в личные, отпаивать успокоительными отварами, я присев рядом и взяв ее дрожащие руки, отважилась спросить:

– Сколько у вас еще детей?

– Четверо, – ответила женщина, смотря остекленевшими глазами сквозь меня.

– Они все чувствуют себя хорошо сейчас?

– Да, да. Хвала Всевышнему, да, – ответила рассеянно.

– Дозвольте мне посмотреть на них. Это важно!

– А ты кто такая? – женщина встрепенулась, словно бы только сейчас увидела меня перед собой и испугалась даже. – Ты мне не нравишься. У тебя глаза черные, – прошептала, пристально в меня вглядываясь. – Это ты забрала мою девочку? – несчастная мать, до боли впилась в мою руку. – Отвечай! Ты?! Ты за ней сюда пришла? Ведьма проклятая!

Обезумевшая от горя женщина, вскочила на ноги и совсем с неженской силой сжала своими руками мое горло.

Глава 31

– Успокойтесь, госпожа! Успокойтесь! Это моя племянница из Положья! У нее дар целительства по роду, от матери! Она помочь вам хочет! – кричала Луша, пытаясь разжать руки княжны.

– Помощь моей дочери нужна была! Не можешь, да?! Не можешь! – кричала княжна душа, и одновременно тряся меня.

– Госпожа, успокойтесь! – кричали служанки, пытаясь оттащить от меня обезумевшую, но все без толку. Княжна сдавливала горло куда сильнее князя и чем сильнее ее оттаскивали, тем сильнее она сдавливала.

Я просто закрыла глаза и постаралась расслабиться.

О Всевышний! Дай вразумения этой несчастной.

– Митрий слег у нас! – громко заявила одна из девушек. Три дня же с жаром лежит, не встает. И ноготочки посерели.

Меня отпустили мгновенно.

– И я об этом только сейчас узнаю?!

Несчастная девушка в мгновение рухнула на пол, от тяжелой пощечины княжны.

– Знахарей к нему приглашали?! – спросила княжна уже на бегу в покои сына.

– Да, конечно!  – торопливо ответил кто-то из девушек. – Терентий ответил, что все это от волнений за княжну нашу.

– Терентий, Терентий! Этот старый хрен уже угробил мне одного ребенка! Второго не дам! Пошел вон! – гаркнула княжна на худенького мужчину, дававшего еще вполне бодрому мальчику какое-то снадобье из ложки.

– Слушаюсь! – мужчина спешно удалился, забрав все свои склянки, и не посмел даже глаз на нас поднять.

– Что случилось, Мамочка?

Светленький мальчишка лет четырех, судя по всему, крайне удивился поведению матери.

– Как ты себя чувствуешь, родной? Что, где болит? Расскажи маме! – Зачастила женщина, осматривая ручки, ребенка, вертя его голову.

– Ничего не болит. Слабость только ни играть не могу, ни заниматься, и ножкам холодно все время.

– Ничего мой хороший! Ничего! Ты поправишься. Я обещаю! – женщина обняла сына и расплакалась, уткнувшись в маленькое плечико.

– Яринка перешла, да? – тихо спросил мальчик. – Женщина лишь закивала, не в силах говорить. – Ничего! Я буду молиться, чтобы она поскорее вернулась к нам новой сестренкой. Мы ведь ее так любили. Она обязательно вернется! Не грусти!

– Конечно, дорогой, конечно. Смотри его и делай все, что нужно! – приказала мне женщина, прекратив обнимать сына.

– Отойдите в сторону, – спокойно попросила я княжну, подойдя к постели. Та покорно отошла к служанкам.

– Ты новая знахарка? – живо поинтересовался княжич, блестя голубыми глазками. На хорошеньком, беленьком личике, действительно были еле заметные серые тени, под глазами и у носа.

– Да, княжич. Меня зовут Милослава. Ты приляг как тебе удобнее, закрой глазки и расслабься, как будто спать собираешься.

Мальчик тут же устроился поудобнее, обследовав его внутренним зрением, я увидела, что плесень в основном обвивает ему ноги прочным жгутом, перекрывающим потоки крови и энергии в стопы.

На сей раз, разговаривать с ней не стала. Сразу преступила к молитве.

– О Творец Единый и Всемилостивый! Дай сил моему намерение исцелить это дитя, по воле матери его. Изгони с него всякую скверну и даруй защиту свою.

Я повторила заговор, что слышала от нянюшки, пожалуй, не одну сотню раз и очень надеялась, что и у меня сейчас сработает. По крайней мере, я вложила в каждое слово, всю возможную силу и искренние желание помочь.

Руки тут же запекло от прилива энергии, и я радостно откинула одеяло, присела на край кровати, и стала гладить ноги мальчика. Ниже колена они были холодными как лед на зимней речке.  Но к счастью, сила шла покорно, ноги постепенно отогревались, а я не переставала просить всевышнего о защите детей всего княжеского рода и плесень вспыхивала маленькими огонечками, постепенно покидая астральное тело ребенка.

Хотела еще поставить защиту в виде купола из света Творца, как учила нянюшка, но из транса меня выкинуло резко и неожиданно. Словно выпихнул кто, грубым толчком в спину.

Голова кружилась, руки тряслись от слабости, и жутко хотелось есть. А ребенок мирно спал, почувствовав, что у него, наконец, согрелись ноги.

Продышавшись немного, осторожно поднялась с постели.  Луша тут же оказалась рядом и взяла за руку видя, что меня шатает.

– Что скажешь? – спросила княжна в нетерпение.

– Все убрала с тонкого плана. Все будет хорошо с ним. Проснется и будет бегать как прежде. Всем вашим детям, нужны защитные амулеты от сглаза, из серебра. Я не понимаю, чем тут ваш шаман занимается? Эта его же прямая обязанность! Вы за что ему здесь платите вообще?

– Он защищает княжество от лесных демонов. И проводит обряды. Лечит очень редко. Не до того ему, – поведала Луша.

– Интересные дела, однако! – невольно усмехнулась я. – Амулеты нужны. Без них ни как! Хотя бы по камушку из ваших драконьих пещер. Сдается мне, они куда лучше серебра будут, особенно если на них защитные руны выбить.

– Если ты действительно помогла княжичу, и он встанет на ноги, в долгу я не останусь! – заверила княжна, подойдя к порозовевшему сыну. – Ступай.

Поклонившись, мы с Лушей покинули княжеские покои.

– Что у вас тут твориться, вообще? У вас шаман этот зачем? Для красного словца только? Как он может оберегать княжество от лесных демонов? Если это сама знаешь кто. А от сглаза и проклятия он защитить не может? Что это за шаман такой?

– Может он все, но не хочет. Его заповедь – что ниспослано на вас Всевышним, то вами же и заслужено, а значит, все должно смиренно приниматься и переживаться в искренних молитвах. Если Всевышний вас услышит и избавит от напасти, значит, вы искренне в каком-то своем грехе раскаялись и стали чище, светлее, если нет, то и нет. И знаешь, по-моему, он прав.