Текст книги "Привет, любимая (СИ)"
Автор книги: Елена Квашнина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
– Пусти, Миш! С детьми можно пока обождать, – серьезно сказала я, пытаясь освободиться. Шутить и смеяться расхотелось.
– Еще чего?! – возмутился Мишка. – Самое время! Идем, любимая!
Он оторвал меня от пола. Так и понес в комнату. На ходу закрыл ногой дверь. Поставил меня возле кушетки. Не торопясь начал раздеваться. Я делала то же самое. Я не люблю скандалы. А Рыжий не любит моего сопротивления. И не терпит на мне по ночам никакой одежды. Бесится.
Тетя Нина постанывала во сне. Изредка всхрапывала. И мне показалось на минуту, будто время повернуло назад: мы опять слишком юные для окружающих, чтобы заниматься любовью; мы опять партизаним, как когда-то. А потом все соображения отлетели в сторону. Мишка дотронулся до моего тела ... Провел теплой рукой по моей груди, животу ... Сладкая истома вместо крови побежала у меня по венам, затуманила голову ... Он опять заставил меня забыть об этом мире ...
О! Как эта проклятая цунами ломала меня! Как никогда раньше! А когда, наконец, вышвырнула на берег, сил не было ни на что.
Мишка убрал голову с моей груди.
– Ты, как ручеек в пустыне, Алька. Невозможно оторваться. Пью и никак не напьюсь.
Я блаженно молчала. Счастье переполняло легкие и грозило разорвать их, если вовремя не вздохнуть. Вздохнуть? Растратить даже малую каплю? Удалось сдержаться. Пожалуй, давным-давно мы не горели таким пламенем, как сегодня. Или во всем виноваты последние полгода? А, может, Рыжий действительно решил делать детей? Не все ли равно? Я люблю его. И я так счастлива ... Счастлива, что он меня тоже любит.
– Аль, – позвал Мишка тихо. – Ты спишь?
– С тобой разве уснешь?
– Кое-кто может уснуть и во время землетрясения, – нежно пошутил он.
Улыбается. По голосу слышно.
– В таком случае, землетрясение – мелкая помеха по сравнению с тобой, – улыбнулась я в ответ.
– Отличный комплимент. Принимаю, – хмыкнул он и снова подгреб меня под себя. – Я оправдаю его сегодня во что бы то ни стало. Ах, ты, Василек мой...
Я только охнула. И снова все закружилось перед глазами, как в калейдоскопе.
* * *
– Ты одна? Миха дома?
– Одна, – растерялась я.
Это были первые слова, которые сказал Олег, едва я открыла ему дверь.
– Ну и хорошо. Мы зайдем?
– Заходите, конечно. А с кем ты?
Он таинственно подмигнул.
– Сейчас увидишь.
Как интересно! Олег никогда никого к нам не приводил. А теперь ... Он вытянул из-за двери и пропустил вперед тоненькую девушку в черном пальто и вязаной белой шапочке. Вот это да! Ну, надо же...
– Познакомься. Это – Таня.
Таня смотрела на меня немного испуганно. Однако руку протянула довольно решительно. Я вопросительно взглянула на Олега. Он едва заметно мне кивнул. Ясно теперь, с чего такая радость по поводу Мишкиного отсутствия. Не иначе Олежка жениться надумал и притащил свою невесту к нам на смотрины.
Пришлось немного посуетиться ради такого случая. Даже тетя Нина не вытерпела. Встала со своего лежбища и пришла к нам на кухню пить чай. У меня в заначке была коробка шоколадных конфет.
Две недели назад мы должны были с Рыжим идти на прием, который устраивал профессор Золотов, уж и не помню, по какому поводу. Я не люблю такие мероприятия, и радовалась, что прием был вдруг отложен на неопределенный срок. Единственное, о чем я сожалела – о крупной трате на дорогие конфеты. Это при нашем-то хроническом безденежье. Зато сейчас дефицитное «Ассорти» пришлось очень кстати.
Мы пили чай с этими самыми конфетами. Слушали Олега. И тетя Нина, и я исподтишка рассматривали Таню. Очень милая оказалась девушка. Спокойная, под стать Олегу. Глаза такие хорошие. Серые, грустинкой. Она довольно быстро освоилась. Но без нахальства, с чувством собственного достоинства. Разговор наш тек неторопливо и доброжелательно. Не знаю, каких баек ей наплел Олег. Но у меня сложилось впечатление, что она приняла нас за его близкую родню. Ну, пусть. Олег мне и в самом деле словно брат. Случись неприятность, больше обратиться не к кому.
Они собирались пожениться. Не сразу, конечно. Пусть сначала Светка замуж выйдет. Я полностью согласилась с ними:
– Разумеется. Иначе она тебе житья не даст. С потрохами съест.
– Вот и я о том же, – подтвердил Олег. Таня только кивнула. Она успела уже близко познакомиться с этим ветром в юбке.
Значит, они поженятся не раньше весны? Слава богу, что еще не скоро. Мне не хотелось терять Олега. Никто ведь не знает, как сложатся наши отношения после его женитьбы.
Таня немного оживилась, когда стала рассказывать о том, как они познакомились. И это оживление ее очень красило. Олежка несколько раз вопросительно взглядывал на меня. Я взглядом же успокаивала его: «Все хорошо. Она чудесная». Но ему этого оказалось мало. Ничего не поделаешь. Почти все мужики страшно прямолинейны и намеков не понимают. Или делают вид, будто не понимают. Вечно хотят однозначности.
Когда они собрались уходить, Олег улучил момент и все-таки спросил:
– Ну? Как она тебе?
– Мне? Очень ...
Он с любовью посмотрел мне в глаза и ласково чмокнул в щеку:
– Не расстраивайся. У нас с тобой все останется по-прежнему...
Я, в который уже раз, поразилась его чуткости. Столько лет знакомы, а все не могу привыкнуть. И как он просек, что у меня появились такие опасения?
– Угу, – буркнула я и тоже чмокнула его в щеку. – Таня не обидится на нас из-за этого?
– Она все знает, – вздохнул Олег. – Или почти все.
Они ушли. А мы с тетей Ниной стали доедать конфеты и обсуждать происшествие. Сошлись на мнении, что лучшего варианта для Олега и быть не может. Тетя Нина последние два года относилась к Олегу очень дружелюбно, по-родственному. Не то, что к Светке. И радовалась за него не меньше меня. В общем, мы приняли Таню в круг близких людей. Пусть бы и она ответила нам тем же.
* * *
Осень в этом году была на удивление мягкой. Довольно тепло. Солнечно. Без дождей. Тетя Нина, правда, бушевала по сему поводу, насколько ей позволяли силы.
– Дура ты, Александра, – скрипела она. – Если землю не промочит, как следует, то зимой все вымерзнет. Сама же без яблоков останешься!
Но ее климатические соображения меня мало трогали. Бог с ними, с яблоками. Я не люблю дожди. Вот и радовалась их отсутствию. Часто после работы гуляла немного. Город казался не таким шумным, как обычно: менее торопливым, высветленным неярким осенним солнцем. Шум транспорта на улицах казался не таким громким. Прохожие – более доброжелательны. На кленах в парке листья просвечивали красным золотом, ласково шелестели. Так красиво. Наступила вторая половина октября, а даже нормального ветра не наблюдалось. Все это навевало на меня легкую грусть. Грусть с улыбкой.
Я шла с работы пешком. Домой особенно не торопилась. И размышляла. Было о чем. Рыжий, как всегда, выполнил обещание. Сам он об этом пока ничего не знал. А я уже знала. У нас будет ребенок.
Целую неделю меня рвало по утрам. Рвало сильно. Просто наизнанку выворачивало. К Мишке я не обращалась. У него снова появился какой-то тяжелый случай в клинике. Он весь извелся. Не ест, не спит, редко бывает дома. И мне не хотелось его загружать. Только, когда стало ясно, что своими силами не справиться, я взяла на работе день за свой счет и заявилась к участковому врачу. Тот меня слушал не более трех минут – послал в консультацию. Лишь тогда до моего сознания стало доходить, что к чему. Раньше у меня никогда не бывало токсикоза. Все беременности начинались совсем по-другому. Поэтому я сразу и не догадалась об истинных причинах злого недомогания. В консультацию пришлось идти еще раз. И вот теперь получены результаты анализов. Беременность. Шесть недель. Даже странно после многочисленных абортов снова оказаться беременной. На сей раз я буду рожать. Мишка хочет ребенка. И, слава богу. Но что мне сказать Рыжему? Может, вообще, пока не говорить? Срок слишком маленький. Вот вылечит он своего Сергеева... Придет в себя. Отдохнет. Появится у него свободное время, тогда и скажу. Не то он просто разорвется на части между клиникой и домом. А ведь он не резиновый. И без домашних проблем чертовски устает, хватает проблем на работе... Да и вообще... К чему мне сейчас диктатура, которую он моментально установит, основываясь на том, что он врач и знает, что делает? Нет, ничего пока не скажу. А тетя Нина никогда в такие ситуации не попадала, догадается далеко не сразу. Все-таки будет время подготовиться к ущемлению своих, и без того немногих, прав и свобод.
* * *
– Ты можешь не копаться?
Мишка возмущался. И был абсолютно прав. Я действительно копаюсь. Но если у меня быстрей не получается? От усталости немного кружится голова. Может, все-таки рассказать ему? Да, но тогда мы никуда не поедем, а поехать мне хочется очень. Столько мы сил приложили, чтобы эта поездка состоялась. Опять назанимали денег. На подарок, на цветы, на оплату медсестре, которая любезно согласилась подежурить возле тети Нины два дня.
Мы поздно вернулись вчера со Светкиной свадьбы. Оба изрядно утомились, а Мишка еще и выпил сверх обычной меры. Гулянье прошло с размахом. В престижном ресторане. Светка не могла иначе. Народу – около сотни. В основном, ученые и всякие там журналисты, писатели. Мне было неуютно. Мишка чувствовал себя, как рыба в воде: всех задурил, всех очаровал. Дьявольским обаянием сразил наповал большую часть гостей. Олег и Таня с легкой усмешкой наблюдали за нами, и я совсем стушевалась. Это, несмотря на то, что мы с Таней удивительно быстро и крепко подружились.
– Как ты с ним справляешься? – поинтересовалась у меня Таня, когда мы с ней одновременно оказались в туалетной комнате.
– Сама не знаю, – я пожала плечами. – Скорее, он со мной справляется, а не я с ним.
Таня только понимающе улыбнулась. Вид у меня, наверное, был слишком комичный. Они с Олегом кинулись на выручку, взяв меня под свое крылышко. И с того момента не отпускали от себя ни на шаг. Потанцевать правда кое с кем удалось. Но я быстро пожалела о допущенном легкомыслии. Возвращаясь домой, Мишка едко высказался о моей персоне.
– Есть такая категория женщин, которую я не переношу, – медленно и недовольно начал он уже возле самого дома.
– Какая же? – спросила я, не испытывая настоящего любопытства. И без его пояснений хорошо знаю, что он любит, а что – нет.
– Категория свиристелок. Они обожают, когда мужики вьются вокруг них, как комары.
Мы шли плохо освещенной улицей. Одной рукой Мишка придерживал меня за локоть, другой – раздраженно обрывал мелкие веточки с попадающихся по дороге кустов. Тихо бесился.
– Мне хотелось танцевать, а ты меня не приглашал, – лениво защитилась я. Прекрасно понимала, почему его крутит от ревности.
– Значит, и надо было сидеть на месте, а не давать повод тому бородатому типу в очках обнимать тебя у всех на глазах.
– Мы просто танцевали.
– Если это теперь так называется, то я – папа Римский! – вскипел Рыжий. – Он же готов был тебя съесть. Облапил-то как!
Положим, съесть бы тот журналистик меня не съел. Однако страстно обнимать пытался. А как еще прикажете привлечь к себе внимание собственного мужа? Я знаю всего лишь один способ, но зато действенный.
– Слушай, Рыжий, умерь свои собственнические инстинкты!
Он остановился у подъезда. Пришлось и мне остановиться. Лампочка на каменном козырьке, как всегда, была разбита. Это хорошо. Соседи не слишком много увидят. Но сколько они могут услышать...
– Что? Будешь обниматься с разными козлами, а мне прикажешь спокойно на это смотреть?!
Ну, завелся. Теперь будет пилить, пока спать не ляжем.
– Нет, – ухмыльнулась я. – Смотреть не обязательно, надо танцевать со мной самому.
Он больно сдавил мой локоть. Грубая сила – один из главных аргументов. Иногда мне это даже нравилось. Вот как сейчас. Ведь любит же. Иначе, зачем так беситься?!
– Терпеть не могут всяких танцев!
– А вот это ты врешь, друг мой милый, – подпустила я шпильку, направляясь к подъезду без него. – Только со Светкой три раза танцевал. Не говорю уж про других...
– Светка – невеста, – он догнал меня на лестнице и опять сдавил мой локоть. – И, вообще, мне же надо было соответствовать? А ты вполне можешь обойтись без танцев.
– Могу, – легко согласилась я и освободила свой локоть из его лапищи, – но не хочу.
– Впредь изволь обходиться, – тихо прорычал он.
А сегодня он не только злился на меня за вчерашнее, но еще и мучился синдромом похмелья. Потому и цеплялся ко всякой мелочи. Благоразумней с моей стороны молчать и со всем соглашаться.
Я наконец-то собрала сумку и пошла налить тете Нине чашку чая. Заодно сама с ней села. Для передышки предлог прекрасный. Голова все время кружилась, слегка подташнивало. Мишка мог заметить. К тому же, пить хотелось по-настоящему.
– Вы хоть знаете, как туда ехать? – отхлебывая горячий чай мелкими глоточками, брюзгливо спросила тетка. Она с утра, как и Рыжий, была не в настроении. Не хотела оставаться одна дома. А медсестра у нее за человека не считается. Платная сиделка и все.
– Миша знает, – настроение у меня было легкомысленным.
– А где оно, это Покровское? Далеко?
– Да сказала же: не знаю! – рассердилась я. – Наверное, недалеко.
– Ты такая раздражительная стала, Александра, – обиделась тетя Нина. Села насупившись. Стала очерчивать пальцем рисунок на клеенке. Делала это резко и с неприятным скрипом. Мне сразу же стало неловко за глупый срыв.
– Просто я немного устала...
– Вот и не ездили бы никуда!
Ха! Мы и так никуда не ездим. Вся жизнь проходит на работе и дома. Вероятно, это устраивает моего мужа и тетку, а я – так совсем одичала. Нет! На дачу к новоиспеченному Светкиному мужу мы поедем. За городом уж, конечно, лучше, чем в городе. Вдруг получится в лес сходить? И, между прочим, там будет одна молодежь. Без всяких мам, пап, бабок, дедок и теток...
– Заканчивай чаепитие, – скомандовал мне Мишка, застегивая куртку и пристраивая на плече спортивную сумку. – Я давно в дверях стою.
Мне пришлось оставить свой чай. Лист с инструкциями я вручила медсестре, сиротливо жавшейся в углу на кухне. Торопливо поцеловала тетку и выскочила вслед за мужем.
* * *
Это Покровское оказалось совсем недалеко. Полчаса на электричке, затем минут десять пешком – от станции.
Рыжий несся впереди. Я приотстала. Так давно не была за городом.
Вдалеке, за Покровским виднелся лес. Дымчато синел. Привораживал взгляд. Вот бы сейчас туда ... Осенью в лесу даже лучше, чем летом. Тихо. Душа отдыхает. Но разве Мишку уговоришь? Только мечтать и остается. Да стараться не отставать от Рыжего.
Дачу Андрея Мишка нашел быстро. Иначе и быть не могло. Ведь у Мишки всегда все получается лучше, чем у других.
С резного крыльца к нам высыпала веселая и хмельная компания.
– Наконец-то!
Крики, смех. Мишку окружили, хлопали по плечам. Он уже был своим среди людей, с которыми познакомился только вчера. Вот всегда так!
Светка с Андреем стояли на крыльце и довольно улыбались. К нам не подошли. Хозяева, называется!
Я начала выискивать глазами Олега и Таню – единственных знакомых и близких мне среди этой разношерстной публики. Светка в расчет не берется.
Мишку поволокли в дом. Молодожены отправились вслед за гостями. Я же осталась стоять посреди голого двора, не зная, что делать дальше, ощущая себя чужой здесь и никому не нужной. Светка могла и подойти, не переломилась бы.
Из дверей выглянул Андрей.
– Аля! Ну что же вы? Идите сюда!
– Да мне осмотреться хотелось, – не моргнув глазом, солгала я ему. – Тут так необычно.
– Вам интересно? – растерялся он и обрадовано предложил, – Тогда чуть позже я вам обязательно все здесь покажу. Хорошо? А сейчас идемте.
Я собралась последовать приглашению. Но тут из-за угла дома вышел Олег. Хорош! Нечего сказать. Весь какой-то помятый. Куртка нараспашку, рубашка расстегнута, глаза непривычно блестят. Сам на себя не похож.
Он увидел меня. Лицо его осветилось радостью.
– Аля! Где вы пропадали так долго? Мы с Танюхой заждались. Здесь черт знает что творится.
Я улыбнулась. Ясно, как божий день, что им с Таней не по себе в похмельном разгуле. У нас с Олегом частенько возникала одинаковая реакция на происходящее. Подставила ему, как обычно, щеку и почувствовала сильный запах спиртного.
– Олежка! Ты пьян!
– Слегка, – жалко улыбнулся он. – Здесь не удается уклоняться.
– А где Таня?
– Она там порядок наводит. Пытается, во всяком случае. Посуду моет и на стол по новой собирает. А меня проветриться послала.
Андрей, понаблюдав за нами немного, исчез за дверью. Не дождался. Пока Олег застегивал рубашку, я огляделась повнимательней. Ничего дачка – аккуратная, с балкончиком. И двор большой. Не то, что у нас в Денисовке. Но уж больно пусто вокруг и неухожено. Трава вытоптана. Клумб нет. Кустов тоже. Только старая одинокая береза в самом углу, у забора, и радовала глаз.
Олег пригладил взлохмаченные волосы.
– Это Татьяна вместо Светки гостей принимает? – укоризненно спросила я.
Олег покраснел, смутился.
– Там еще девушки есть, – сделал он слабую попытку оправдаться.
– Все равно. Как ты позволил? Давай, веди меня к ней.
Он стиснул мои плечи. Я прекрасно поняла, что он хотел сказать этим жестом. Мне бы он не позволил вкалывать вместо Светки. Знаю сама. Но к чему постоянно намекать на то, что когда-то не произошло? Пусть даже так осторожно и деликатно.
Мы прошли в дом. Гремела музыка. Было шумно и пьяно-весело. Подвыпившие гости своими беспорядочными перемещениями в пространстве представляли наглядное пособие по броуновскому движению. Сколько же Светка людей пригласила? Неважно. Все это гулянье выглядело как-то не симпатично на взгляд свежего человека. Но, может, я просто отвыкла от молодежной компании? Хорошо, мы с Мишкой не поддались соблазну и вчера вечером не поехали сюда вместе со всеми. Вернулись домой. Наверное, еще и потому Рыжий злился все утро? Конечно, Мишка свое возьмет. Успеет набраться не меньше остальных. Это у него всегда: раз пошла такая пьянка – режь последний огурец. Зато мне меньше придется лицезреть пьяного мужа.
– Где моя жена?
Мишкин рев доносился откуда-то сверху.
Мы с Олегом стояли в холле, совершенно невероятном для деревянной, пусть даже двухэтажной, дачи, – красное дерево, лак, инкрустации, – и, задрав головы, смотрели вверх. На антресольной галерее в живописной позе расположился мой супруг. Он трепетно прижимал к груди пузатую бутылку. Коньяк буржуйский, наверное. Мишка любит пижонить. Собравшаяся вокруг него публика громко хохотала.
– Хватит паясничать! – крикнула я ему. Расстегнула пальто. Сняла с головы беретик. Какой-то бледный юноша широко раскрыл глаза – загляделся. Я мило ему улыбнулась. Ведь приятно производить сильное впечатление. Даже на бледных юношей.
Рыжий просунул голову между резными столбиками перил. Свирепо посмотрел на нас с Олегом.
– Эй, друг любезный, – шутливо крикнул ему, – хватит обнимать мою жену. Я могу озвереть!
Народ от восторга зашелся смехом. Не понимаю, что они смешного нашли? Мне в Мишкином голосе послышались угрожающие нотки. Придется быть осторожней. Неровен час...
– А ты, вертихвостка, иди сюда и выпей с мужем за счастье своей лучшей подруги!
Этой лучшей подруги, кстати, что-то нигде не видно. Бросила меня на произвол. Еще и Олег... Даже не подумал убрать руку с моего плеча. Смотрел на Мишку с вызывающим нахальством. Ненормальный! Дразнит гусей по пьяной лавочке...
– Олег, – вздохнула я, – убери руку.
– И не подумаю, – спокойно усмехнулся он. – Пусть бесится. Ему полезно.
– Убери, а? – жалобно попросила я. – Он ведь сейчас целый спектакль устроит. Чего народ веселить?
– Ну и пусть.
– Тебе ничего, а меня на глазах у всех просто высекут.
– Ладно, – неохотно согласился он и убрал руку. Так и остался стоять посреди огромного холла, глядя, как я поднимаюсь вверх по лестнице.
Ступени под ногами тихонько поскрипывали. Это так не соответствовало окружающей меня сейчас продуманной роскоши. Почему-то захотелось в Денисовку. И чтоб дождь за окном. И в печке огонь пляшет. И мы с Рыжим тихо и нежно разговариваем, сидя на полу перед печкой. Ведь было же когда-то ...
– Иди, иди, любимая, – подначивал меня Рыжий, свинчивая пробку с пузатой бутылки.
Какой уж тут тихий и нежный шепот?! У Рыжего – гусарское настроение. Изволь гусарить вместе с ним. Что делать? Пить мне нельзя. Придется ему рассказывать. Вот скандал-то будет! Отказаться – удобного предлога нет.
И тут меня выручила лучшая подруга, неизвестно каким образом возникшая рядом с Олегом. Сияющие волосы в продуманном беспорядке. Свежий макияж. Успела переменить вечернее шелковое платье на черные вельветовые джинсы, выгодно подчеркивающие длинные ноги, и белый пушистый свитер. Для кого это она? Уж не для меня, конечно. Известное дело, для Рыжего.
– Аль! Там девчонки у плиты седьмым потом исходят, а ты собираешься коньяк лакать. У тебя совесть есть?
Исходили потом у плиты, вероятно, все, кроме Светки. Сама же она, как пить дать, отговорилась тем, что гостей развлекает. У самой совести ни капли. Но в данном случае я не обиделась на Светкино хамство. Очень вовремя Светка вмешалась.
– Есть! Есть у меня совесть! – радостно ответила я.
– Тогда плюнь на Мишку с его бутылкой и иди к плите, – скомандовала она. – Без тебя гусь с яблоками не получится.
Я скорчила Мишке рожу, развела руками и развернулась на сто восемьдесят градусов. Незаметно показала Светке, как я ей благодарна. Правда, гусь в яблоках у них действительно без меня мог не получиться.
* * *
К вечеру я сильно жалела, что так рвалась в это Покровское. Не давала покоя теткина обида. Да и трудно совершенно трезвому человеку веселиться среди пьяной «в дым» компании. Светкин муж – и тот изрядно набрался, хотя производил впечатление человека совершенно непьющего. Я эпизодически наблюдала за ним. И мне он понравился. Вполне симпатичный, интеллигентный мальчик. Не такая ему нужна жена. Не Светка. Но он совершенно явно был влюблен. Не сводил со Светки восторженных глаз, таскался за ней, как песик на поводке.
– Отстань! – отбрыкивалась от него Светка.
– Да я ничего... – жалко лепетал он.
Поговорить с ним не получилось ни разу. Я не расстраивалась. Таня была почти трезвой. Мы весь день крутились с ней вместе. Нам было о чем поболтать без помех. Светка активно нас избегала. И слава богу. За последние дни я внутренне отдалилась от нее.
Досаду эта поездка вызывала еще и тем, что Мишка напился капитально. Сам напился и Олега споил. Пьяные они стали совершенно невыносимы. Вместо веселого уик-энда получилась вульгарная попойка.
Мы с Таней совсем не знали, что делать. Обе не привыкли к разгулу и не любили его. Были в этом обществе инородными телами. Но тут, часам к семи, Светка вконец утомилась от Андрея.
– Займись гостями! – рявкнула она ему.
Андрей оторопел. А мы с Таней переглянулись. Интересно, кем тут заниматься, если все или уже спят, или на полпути к этому?
Светка заметила нашу реакцию и сказала Андрею более спокойно:
– Вон девчонок своди погулять. Заодно и ты проветришься. Вдруг на улице протрезвеешь?
Ничего себе! Сама изрядно под шофе – нормально. Муж на радостях лишнего выпил – сразу виноват. Да ... Светка неисправима!
– Андрей, – сказала я ему мягко, – помните, вы обещали показать мне Покровское?
– Да, да ... конечно...
Он уцепился за мое предложение, как за спасательный круг. Бедняга. А ведь это еще только начало.
Мы шли по темной улице, освещенной фонарями. Андрей немного заплетающимся языком объяснял, где чья писательская дача, кто что из себя представляет в быту. Мы подолгу стояли возле каждого замысловатого коттеджа. Таня слушала с интересом. Я не слушала совсем. Вдруг оказалось, что свежий воздух – истинное наслаждение. Хотелось в лес. Ох, как хотелось в лес. Побыть там одной. Он ведь здесь недалеко. Да только уже поздно. И голова опять кружится. Может, просто спуск крутой?
Улица вела нас с горы, на которой было расположено Покровское. Впереди заблестела вода. Пруд. Через пруд перекинут мост. Деревянный мост – широкий и крепкий. Две машины разъедутся. Никогда не встречала ничего подобного. Мост через ручей – это понятно. Но через пруд?
– Андрей, а зачем здесь мост?
Он оглянулся на меня и махнул рукой.
– Пруд разделяет два поселка. Там, за мостом, уже не Покровское, а Измалково.
Сразу пустился длинно, путано объяснять историю поселкового размежевания. До чего же утомителен. Он, случаем, не зануда?
– А мост-то зачем? – перебила я, когда это оказалось возможным.
– Пойдемте туда. Сейчас не видно отсюда. Темно, – ответил он. – А с моста все просматривается. Этот пруд обойти невозможно.
Мы спустились вниз, прошли на середину моста. Затейливо построили, однако. Прекрасное место для вечерних прогулок. Даже тротуары есть. Сколько, кстати, мы уже гуляем? Не пора ли назад? Прохладно.
– Ты что-то побледнела, – неожиданно сказала Таня.
– Да? Просто освещение такое...
– И ничего не освещение, – хмыкнула она, заправляя тонкие пепельные пряди за розовые ушки. – Ты на себя и вчера не очень смахивала. Сегодня вовсе не похожа.
Андрей, который в это время воевал с поясом от своего плаща, вдруг встрепенулся. Оставил в покое пояс, сунул руки в карманы. Стал меня рассматривать. Ему-то что? И Татьяна – молодец! Нашла при ком разговор заводить.
Таня, видимо, сообразила, что допустила оплошность. Повернулась к нашему кавалеру и, лукаво улыбаясь, коварно попросила его:
– Андрюша! Вон там, у берега, растет камыш. Сможете его нам достать?
– Это не камыш! – возмутился он. – Почему абсолютно все называют его камышом? Это рогоз!
– Называйте, как хотите. Рогоз, так рогоз, – покладисто согласилась Таня, незаметно мне подмигивая. – Только достаньте нам пожалуйста по камышин... ой, извините, по рогозинке.
В трезвом состоянии этот интеллигент в энном поколении туда точно бы не полез. А пьяному – море по колено. Криво застегнул свой пижонский плащ. Слегка выпятил грудь. Ну и вид у него. Просто гренадерский. Мы с Таней заулыбались. Смешная получалась картина.
– Для вас, девушки, все, что угодно!
Он храбро помчался с моста к темному топкому берегу.
– Ты сума сошла! – ахнула я.
– Но поговорить-то нам надо, – улыбнулась Таня. – Ничего, не беспокойся. Не утонет. Пьяных бог бережет. Давай, рассказывай, что стряслось?
Я внимательно изучала деревянные перила. Их не красили, только отшлифовали и покрыли лаком, оставив на всеобщее обозрение природную красоту дерева. Наверное, правильно. Естественные древесные узоры можно рассматривать часами. Они непонятны и загадочны. Как и наши отношения с Рыжим. А, может, и впрямь ей все рассказать? Невозможно же это постоянно носить в себе. Мысленно махнула на свои сомнения рукой. Взяла и рассказала.
– И Миша ничего не знает? – изумилась она.
Я отрицательно покачала головой. Подняла воротник пальто, чтобы хоть как-то бросить тень на свое лицо, отвернулась.
– Вот кто сошел с ума, так это ты! – фыркнула Таня. – Разве можно скрывать такие вещи?
Сказать в ответ мне было нечего. Таня права. Действительно, столь важное событие от близких не скрывают. Но ... Как мне объяснить ей, что такое Рыжий и какие у нас с ним отношения? Ведь не объяснишь. Не получится. Все равно, что попытка описать ветер, огонь или нечто в этом роде.
– Иди к нему немедленно и все расскажи!
Ого! А у Тани-то, оказывается, характер!
– Он вдрызг пьян и, скорее всего, спит.
– Ну и что?! – возмутилась она. – Разбуди и расскажи!
– Ты не понимаешь! – я повернулась к ней.
– И понимать не хочу, – отрезала она. – Если ты сейчас струсишь, я наябедничаю Олегу. Он сам расскажет Мише. Знаешь, что тогда будет?
Размер и качество вероятного скандала я знала, куда лучше, чем она. Таня никогда бы не пригрозила мне стукачеством, если бы знала Мишку достаточно долго. А, вообще... Чем черт не шутит, пока бог спит? Может быть, как раз сейчас все выйдет – лучше не придумаешь? Случаются ведь чудеса на белом свете.
– Иди, иди, – Таня подтолкнула меня в спину. Я все еще колебалась.
– А Светкин муж?
– Я займусь им сама, – пообещала она мне.
– Андрюша!
Как будто что-то удерживало меня здесь, на мосту. Свежий ли вечерний воздух, приятно холодивший щеки? Или стеклянное отражение фонарей в темной воде? Не знаю. Но что-то удерживало меня.
– Андрюша! – пропела сладким голосом Таня. – Куда вы запропастились? Я объявила всесоюзный розыск!
Ну и ну. Ай, да Таня! Тот самый омут, где черти водятся. Я посмотрела ей вслед. Она танцующей походкой шла в сторону этого странного Измалкова. И странные тени плясали вокруг нее. Одна... две... три ... Что за чушь мерещится? Просто мост так освещен. Расположение фонарей. Не более того.
Я повернулась и быстрым шагом стала подниматься в гору. Если решение принято, зачем откладывать?
* * *
В холле было пусто. Похоже, гости угомонились надолго. Тишина абсолютная. Табачный дым висел пластами. Сильно пахло вином. Кто-то разлил бутылку? В углу, в огромном плюшевом кресле расположился Олег. Поза расслабленная, глаза закрыты. Спит? Нет. На звук моих шагов приоткрыл один глаз. Мутно посмотрел на меня.
– Алечка! О-ох...
– Где Мишка?
Олег приоткрыл второй глаз.
– Наверху.
Язык у Олега едва ворочался. Чтоб он вообще у него отсох! Это же надо так напиться. А мой-то, наверное, и совсем лыко не вяжет...
– Где наверху?
– Там несколько комнат... Где-то в них... Поищи сама...
Добиться от него большего не получилось. Ладно, сама найду! Я быстро поднялась по лестнице, считая ступеньки. Чет-нечет. Загадала: выйдет нечет – ничего не скажу, значит, судьба против. Не повезло. Последняя ступенька оказалась четной.
