Текст книги "Сто причин моей (не) любви (СИ)"

Автор книги: Елена Ромова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 18

Нейл не хотел показывать Митчелл все свои темные стороны. Например, ей необязательно знать, что он предпочитал максимально грубый, отвязный и откровенный секс. При этом Нейл никогда не считал себя извращенцем. А сейчас – почему-то считал.

А еще он понял, что все происходящее в его жизни до Митчелл, а особенно грязные связи с женщинами, дешевый суррогат. Подделка. Пшик в воздух. Весь тот предыдущий опыт – это глупая и блеклая замена тому, что происходит прямо сейчас.

Стены в старом поместье Хэмилтонов были тонкими, слышимость превосходная, но плевать. Нейл не столь консервативен, чтобы заниматься любовью молча и скромно, как все порядочные джентльмены. Он хорошо поработает над своей женщиной, будет пыхтеть и стонать. Он возьмет все по максимуму.

И, кажется, Митчелл не против отдавать.

По крайней мере, она уже неплохо целуется. Нейл, конечно, преподаст ей еще парочку уроков, но она, определенно, делает успехи. Это Нейлу нравится. Как и ее смущение вперемешку со страхом. Эта жаркая смесь дьявольски возбуждает. И хочется поощрять, гладить и шептать: «Да, Митчелл. Отлично, Митчелл. Умница, Митчелл».

Неопытная совсем.

Она не знает, как к нему подступиться, и просто повинуется собственному желанию.

Оно тебя не подводит, Митчелл. Так тереться, выгибаться и льнуть может только очень страстная женщина. Ты ведь такая, Эви?

Олсен спустил девушку со своих рук на пол в комнате, предоставленной ему Хэмилтоном и скучной, как и все комнаты старого поместья. Здесь Олсен не мог устанавливать свои порядки, поэтому ночевал в этой дыре крайне редко и то, только из-за Эмилин, с который они встречались почти каждую ночь.

Мысли о сестре ничуть его не отрезвили.

Он порывисто целовал Митчелл. Ее рот сейчас был таким податливым, тугим и горячим, что он уже мысленно входил в него не только языком. О, черт… разве он может позволить себе такое с заучкой-Эви?

Может.

И позволит.

Но пока она такая послушная, он просто ее разденет. Ее чертовой юбке с большими пуговицами здесь не место. Прижимая девушку к себе, Нейл расстегнул ее юбку и стянул вниз, увидев то, что заставило его кровь закипеть.

Эви, плохая-плохая девочка.

Помимо скромного белья, она носила чулки и пояс с подвязками. В черном цвете. На гладкой молочной коже…

Нейл оттянул нижнюю губу девушки пальцем и глубоко поцеловал, касаясь языком ее языка. И Митчелл, кажется смутилась, простонала что-то ему в губы. Как пьяная. Совершенно заторможенная.

Нейл был уверен, что она испугается его взгляда, ведь его зрачки светились золотом, а зрачок был вертикальным, как у зверя, но девушка боялась совершенно другого – оказаться голой перед ним, отдаться и стать уязвимой.

Митчелл, ты станешь!

Нейл постарается от души сделать ее зависимой. От него. От секса. От его присутствия в ее жизни.

Обхватив девушку за талию, он отнес ее к кровати. Сегодня он зацелует ее до красных опухших губ. Он всю ее пометит. Не будет ни одного мужчины, сомневающегося в ее принадлежности. Она – его. Нейла Олсена. Только так.

Правда, эти ее зачесанные в пучок волосы…

Прежде, чем уложить ее на лопатки, он бесцеремонно вынул одну за другой шпильки из ее прически, высвобождая тяжелые светлые локоны. И все время, что он потратил на это, он был занят ее ртом. Да, она быстро учится. Схватывает на лету, прямо скажем. И всякий раз она издает звуки, от которых у Нейла кружится голова: стонет, шипит, придушенно вскрикивает или бормочет. И она так искренна и горяча, как не могла быть ни одна проститутка, с которыми Нейл имел дело раньше.

Он уложил Митчелл на спину, а сам встал на одно колено в изножье кровати и взял ее за щиколотку. Девушка приподнялась на локтях, и Нейл вскинул на нее взгляд. Забыл, как дышать, проклятье. С зацелованными губами, розовощекая и растрепанная Митчелл была идеальна.

Его ладонь скользнула ей по лодыжке, и Эвелина приоткрыла рот, тяжело задышав. Огромными от страха глазами она смотрела, как Нейл стягивает чулок с ее ноги. Ее кожа покрылась мурашками, и дракон несдержанно поцеловал ее в коленку.

Он ведь не лгал. Поцелует везде – даже там, где она будет больше всего стесняться.

Второй чулок тоже отправился на пол, и Нейл поднялся и, глядя на девушку, стал раздеваться сам. Наверно, сейчас он выглядел, как маньяк. Да, он был нетороплив и спокоен внешне, но его сердце качало кровь, словно безумное.

Конечно, он ее напугает. Митчелл и сейчас дрожала, а, когда он стянул с плеч черный камзол, она буквально задохнулась. Ее пальцы комкали ткань простыней. Девушка плотно свела колени, глядя Нейлу прямо в глаза – напугана до смерти.

Почему это так возбуждает?

Шейный платок, рубашка – все прочь. Нейл ощущал, как натянулась ткань его брюк.

– Закрой глазки, малышка, если так страшно, – хрипло произнес он.

И улыбнулся, потому что не закрыла. Упрямая ведь.

Ну, ладно, Митчелл.

Одно дело видеть его голым на вершине горы, когда он не в форме, другое сейчас, когда он в полной готовности. На его обнаженной груди сверкают капельки пота от напряжения, которое он испытывал.

– Нейл…

Боги.

Почему?

Олсен прикрыл глаза. Его член дернулся и заныл болью только от звука ее голоса, от того, что этот голос был обличен в его имя. Каким тоном она это сказала, проклятье!

– Да, малышка? – он расстегнул брюки и беззастенчиво коснулся пульсирующего члена, представляя, что совсем скоро насадит на него Митчелл.

– Я не могу.

– Что? – он сглотнул.

Послышалось.

Она этого не говорила.

Не сейчас.

– Лорд Лесли…

Олсен закрыл лицо ладонью, сжал пальцами виски, провел по щекам. Дыши, нахрен. Просто дыши, Нейл.

– Не подходящий момент, Митчелл, – прорычал он.

Что, если она начнет сопротивляться? Кричать? Испугается и выпрыгнет в окно, как уже это проделывала? Чертова дикарка!

– Я тебя все-равно трахну. Не надо. Не усложняй, пожалуйста, – предупредил он.

Он сказал «пожалуйста», мать твою. Он это, вообще, никогда никому не говорил. Внемли этому, женщина!

– Я хочу тебя, Нейл.

Он резко убрал руку от лица. Вот теперь послышалось. Да? Нет?

По ее глазам ничего не разобрать. Она так напугана и взволнована, что выглядит на грани обморока. Ее грудь часто вздымается, а пальцы утоплены в ворох простыней.

– Лорд Лесли угрожал моей семье, я боюсь за них. Это нельзя откладывать.

– Нет, черт, – выругался он. – Что ты сказала до этого, Митчелл? Что ты, нахрен, сказала?

– Я… – ее губы задрожали: – Не смотри, пожалуйста, на меня.

Он опешил, но покорно закрыл глаза, и Эви сквозь шумное дыхание просипела:

– Я очень тебя хочу…

Он и сам не знал, как оказался над ней. Просто крыша съехала окончательно, и он осознал, что нависает над девушкой на вытянутых руках и сжимает зубы так, что они вот-вот раскрошатся. Он смотрит на нее сквозь драконье зрение. Нейл сейчас полностью открыт: магическая сила струится по венам, пронзает каждый нервный импульс. Эта стадия между превращением из человека в зверя пьянит и наполняет силой. И в этом состоянии он собирается заниматься любовью, потому что метка истинности зудит на груди. Дракон хочет присвоить свою пару. Эта потребность сильнее, чем жажда жизни. Даже умирая, он бы спарился с ней.

Но вот ее ладошки обхватывают его лицо, гладят его скулы и подбородок. Ласковые пальчики оглаживают его бровь, над которой тонкой полоской светлеет затянувшаяся ранка.

– Пожалуйста, Нейл…

Он летит в пропасть.

Он просто ранен.

Всего трясет.

Он таким себя никому не показывал.

Он и сам себя таким не знал.

Слетевшим с катушек и обезумевшим. Влюбленным?

– Я буду твоей потом, – она слегка приподнимается и нежно целует его сомкнутые губы, – но сейчас помоги мне.

Трогательная.

Он и не знал, что она может быть такой.

Нейл застыл. Дракон не признавал никаких связей, кроме истинной. Ему было плевать на родство, на других, на все. Ему необходима женщина.

Он выдохнул. Мышцы обозначились на его спине, груди и руках. Он просто каменный. И он вжимает Митчелл в кровать, потому что ему уже больно. И он подумывает ее больше не слушать, а просто взять.

– Нейл? – в ее глазах вспыхивает понимание того, что с ним происходит.

Она осторожно убирает волосы от его лица, и снова гладит – по его твердым, сжатым в линию губам.

– Я не знаю, что… – сглатывает, – покажи, как сделать.

И ее тонкая рука с аккуратными маленькими пальчиками мягко скользит по его животу вниз, а затем находит его твердый член и сжимает так, что в глазах у Нейла темнеет. Его кадык дергается, он шумно выдыхает.

– Что мне сде… – она не успевает сказать, ее рот оказывается припечатан его губами.

Он толкается в ее руку, а своими ладонями плотно обхватывает ее голову и углубляет поцелуй. Пропускает ее волосы сквозь пальцы, целует все ее лицо, жадно касается шеи и рвет к черту очередную ее рубашку. Пуговицы отлетают в разные стороны, а дальше трещит шнуровка корсажа. Нейл добирается до ее груди, все еще двигаясь в ее влажной, сжатой ладошке.

Он рычит ругательства. Такие грязные, что Митчелл, наверняка, оскорбится.

Ее грудь бесподобна. Он представлял ее именно такой: мягкой, нежной и большой. И он целует, лижет и всасывает в рот, слыша, как Митчелл стонет.

Боги…

Да, он влюблен. Он просто без ума от нее. Метка? Да, хоть поэтому. Плевать.

Нейл шумно коротко выдыхает, чувствуя ее неуверенные движения рукой.

– Не разжимай, – тихо стонет, почти шепчет.

Снова ее губы. Он покусывает их, морщиться и с наслаждением двигается, наращивая темп, сходя с ума от ощущений. Ему нравится скрип кровати, влажные звуки поцелуев, оглушающее дыхание и, наконец, стоны наслаждения.

Это эйфория.

Чистый кайф, что бежит по венам.

Его алые волосы укрывают их обоих, большие ладони держат ее лицо, а губы заняты жаркими поцелуями, пока Нейл кончает ей на живот. Это по животному грубо и дико, и ей, наверное, мерзко от того, что он позволяет. Он мягко отводит ее руку, и опускается на нее всей своей тяжестью, касаясь щекой ее щеки и чувствуя ее маленькое, нежное тело под собой.

– Это было нечестно, Митчелл, – ему хочется ее растормошить, потому что она странно притихла.

Теперь будет стыдиться того, что произошло между ними? Что он с ней делал?

Молчит.

Сожалеет? Боится?

– Теперь я должен познакомиться с твоим отцом, верно? Заставишь жениться?

Он слегка приподнимается и замирает, потому что она обвивает его шею руками, не давая подняться. Она снова прячет от него лицо.

– Это все из-за метки, – ее голос тихий и подавленный. – Нейл, я тебе, вообще, нравлюсь?

– Нашла время, когда спросить, – он все-таки приподнимается и кривовато усмехается. – Конечно, нет.

– Мерзавец, – на ее опухших истерзанных губах дрожит робкая улыбка. – Ненавижу тебя.

Нейл закрепляет эффект ее принадлежности – снова с жадностью присваивает ее податливый сладкий рот.

Глава 19

Теперь это было просто смешно. Я имею в виду, сидеть напротив Олсена в глубоком кресле. После всего.

Он бесподобен. Внешне, уж точно. Слишком заметный и яркий, чтобы думать о чем-то другом, кроме его великолепного сильного тела, крепких рук и его бессменной ухмылки на порочных губах, без поцелуев которых мне слишком одиноко.

Я вдруг поняла, что его красные волосы, которые я просто ненавидела, прекрасны. Алые радужки глаз, бледная кожа и даже его вычурный вкус – все это мне нравится. Но больше всего я люблю, как он касается меня, смотрит… целует.

И как отвратительно, что все это ненастоящее. Это просто драконья магия, которая нас связала, и которая заставляет Нейла испытывать ко мне влечение, а меня – то, что я бы никогда не испытала к такому, как Олсен.

К жестокому убийце.

Как смириться с тем, кто он? И как поверить в то, что он не предал Элхорн, связавшись с алларийцами?

Нейл сел в кресло напротив меня, поставил на подлокотник пепельницу и всунул в рот сигару. Будто вспомнив о чем-то, вскинул на меня взгляд:

– Я покурю, хорошо?

Спрашивает.

И я вдруг растерялась, потому что не знала, как ответить. Я перешла черту, которую прочертила между нами. Я поклялась самой себе, что он для меня «господин Олсен», и никак иначе. У меня миллион причин его ненавидеть. Я не должна обращаться к нему на «ты», а уж тем более делать то, что делала. А я – о, Боже – целовала его, трогала, обнимала. Говорила ему всякие бесстыдные вещи!

– Делайте, что хотите.

Зажигалка замерла в его руках. Он снова вскинул взгляд, и уголок его губ пополз вверх, а взгляд заледенел так, что я поджала плечи.

Вот эта его особенность пугала. Он не хмурился, не сердился, он просто смотрел, как зверь. А его улыбка – зловещая, на самом деле, – просто убивала.

– Надо было это сказать, когда мы лежали в постели, – и он закурил, не спуская с меня глаз.

Но в том, как выдувал дым, и щурил глаза крылось напряжение.

– Твоя семья – это отец и мать? – спросил он, замечая, наверно, как от смущения я покрываюсь красными пятнами.

– Еще две сестры, – слегка покашляв и придав голосу твердость, сказала я: – Младшие.

– Сядь за стол.

Я недоуменно взглянула туда, куда он указал – у окна стояло светлое рабочее бюро.

Ну, ладно.

Подниматься из кресла было неловко. Взамен порванной рубашки мне была вручена другая – мужская. И она была большой и пахла парфюмом Нейла. Я, разумеется, усердно заправила ее в юбку, а рукава закатала, но женской она не стала нисколько. А еще я была без чулок, и даже в мыслях не могла представить, что надену их при драконе. Волосы лишь торопливо скрутила жгутом и перекинула через одно плечо.

И все-таки я пересела за стол.

– Возьми бумагу и перо, Митчелл.

Приказывать он умел, что надо. Даже лорд Лесли играл интонациями, чтобы слова не звучали так обидно, а Олсен – нет.

– Что я должна написать?

– Записку своим родителям. И побыстрее, Митчелл.

– Записку?

Нейл скурил почти всю сигару, и сейчас просто усердно мял ее в пепельнице.

– Записку, – повторил он. – Или мне прислать туда людей, чтобы они их силой вытащили из дома и увезли в неизвестном направлении?

– Не надо силой, – я торопливо потянулась за чернилами.

Когда закончила, Олсен вытянул руку и бросил:

– Дай сюда.

– Вы… будете читать?

– Да, я буду читать.

– Но это личное.

Он повернул голову и вскинул бровь.

– Дай сюда, Митчелл, – и теперь его голос звучал низко и требовательно.

Выдувая воздух, я поднялась и прошагала к нему, молча вложила записку ему в руку. И молча ждала, пока он читал. И с ума сходила, поглядывая на него – такой серьезный и суровый.

Выкинуть бы его из головы, но влияние истинности чересчур сильно. Мне хочется прикоснуться к его волосам и игриво дернуть за алый локон.

– Отлично. Сядь в кресло.

– «Сядь туда-сюда». Я вам собака? – надувшись, я все-таки сделала, как он приказал. – Иногда можно говорить «пожалуйста». Это всего лишь вежливость.

На его губах снова возникает улыбка.

В ней нет ничего хорошего. Когда Нейл так улыбается – это очень плохо.

– Ладно, я… – под его взглядом я сконфуженно потерла шею. – Я очень благодарна вам за помощь. С вашей стороны это очень благородный и великодушный поступок. Большое спасибо.

Взгляд красного дракона стал еще более ледяным, будто мои благодарности он видел в самой адской топке.

Он вычертил в воздухе руну и, всунув в рот новую сигару, хрипло позвал: «Тень».

Рядом с его креслом тотчас возник устрашающий мужчина, и я задержала вдох. Нижнюю часть лица незнакомца скрывала маска, верхнюю капюшон, были видны только бездушно-серые глаза. Мужчина был высок и плечист, одет во все черное, руки – в перчатках, на поясе ножны с кинжалом. Он бросил на меня короткий взгляд, а затем уставился на Нейла:

– Указания?

И было в его голосе такое ровное смирение, странная услужливость перед Олсеном, что я еще раз убедилась: Нейл – очень-очень опасный дракон.

– Да, кое-что, – тот поднял руку с зажатой между двумя пальцами запиской: – Нужно передать по адресу.

– И все?

– Возьми экипаж и несколько верховых, – прикуривая, произнес Нейл: – Людей вооружить. Там будут дамы, поэтому поаккуратнее. Девчонок не трогать.

Когда он говорил все это совершенно обыденно, я буквально вмораживалась в сидение. «Вот он какой, Эви!» – вопило подсознание.

– Куда доставить?

– В мой дом в Драконьих тропах. Выстави охрану, – Нейл лениво скосил глаза на часы: – У тебя мало времени. Исчезни.

И незнакомец исчез. Раз – нет его, лишь дымка в воздухе.

А Нейл продолжил задумчиво курить. Я перевела на него озадаченный взгляд. Он мог отпустить меня вместе с незнакомцем, и тогда бы не понадобилась записка. Открыла было рот, но тотчас захлопнула. Потому что в делах, которыми он заправлял, он был лучшим из лучших. Рубашка у него на груди распахнута, мускулистая грудь вздымается от дыхания, манжеты на запястьях тоже расстегнуты. Он, такой небрежный, нравится мне еще больше.

– Нейл.

Я позвала его по имени.

Не откликнулся. И даже не посмотрел в мою сторону.

Просто курит.

Мы намертво связаны друг с другом. И, несмотря на то, какой он, я могла бы постараться с ним ужиться. Нельзя ложиться в постель с тем, кого не успел полюбить. А ведь его можно.

Я бесшумно поднялась, и, дрожа от волнения, приблизилась к нему. Встала рядом с креслом, пряча за спиной слегка дрожащие руки.

– Что, Митчелл? – Нейл устало вздохнул.

– Можно я…

Он опустил руку с сигарой на подлокотник и посмотрел на меня. Снова этот убийственный взгляд, в котором не то, что души нет, в нем – ничего. Будто настоящий Нейл уходит, оставляя вместо себя лишь оболочку.

Мое сердце начинает набирать обороты и тяжело долбит за грудиной. И я решаюсь. Очень неловко забираюсь к мужчине на колени и прижимаюсь к его груди, шумно сглатываю, когда он обнимает меня.

– Это что такое, Митчелл? – его голос, наконец, наполняется теплотой.

Мне нравится, как от него пахнет. Тепло его тела, приятное покалывание метки, даже, как звучит его дыхание – очень нравится.

– Мне нужно чуть больше времени, – прошептала я, нервно покусывая ноготь. – У меня все это впервые. Я не собиралась замуж и… не знаю, как должно быть. Просто не так быстро.

Нейл какое-то время молчит, поглаживая мои волосы.

– Я понимаю, малышка, – его прикосновения заставляют ерзать. – Но у меня есть некоторые потребности. Мы, наверно, должны это обсудить. Вряд ли тебе понравится то, что нравится мне.

– А что тебе нравится?

Его рука на мгновение останавливается, но потом скользит по моей спине. От прикосновения его пальцев по телу расходятся мурашки.

– Много всяких вещей, от которых юные девушки приходят в ужас.

– Каких, например?

Он вздыхает, понимая, что от разговора не уйти.

– Много секса. Два, три раза в день. Долго, горячо и без запретов.

– Гм…

– И ты же понимаешь, в чем состоит моя работа? – его ладонь обхватывает меня под ягодицы, приподнимая чуть выше.

Нейл устраивает меня на своих коленях удобнее, и сам расслабленно откидывается на спинку кресла.

– Решать проблемы богатых драконьих родов?

– Да.

– Значит, тебя действительно кто-то нанял, чтобы найти артефакт?

– Кто тебе об этом сказал?

– Беррон и Флеминг обсуждали это с лордом Лесли.

Нейл мягко поцеловал меня в макушку, и я сощурилась от удовольствия. Ласкаться и нежиться в его руках было очень приятно.

– Что еще они говорили? – спросил мужчина.

– Что ты бы с легкостью убил того, кто этим артефактом завладел.

– Наврали, конечно.

– Ты отдал меня своим людям, как развлечение.

– В одного ты вогнала спицу, Митчелл, а второго отделала кочергой. Кстати, они оба живы, если тебе интересно.

– Ты отдал меня им, – нахмурившись повторила я. – А Маклин едва не убил.

– Может, оставим это в прошлом? – раздосадовано протянул он. – Какого черта ты, вообще, об этом вспомнила?

– Я хочу понимать, с кем именно я вынуждена связать свою жизнь.

– Вынуждена, – процедил он сквозь зубы, неожиданно спихнул меня с колен и поднялся. – У меня есть дела, Митчелл.

Он был далеко не джентльмен, я это знала. И теперь свалившись на пол, я мрачно стиснула зубы. Просто столкнул. Дьявольски жесток.

– Вот скажите, господин Олсен, – выпалила я, когда он подошел к зеркалу и стал завязывать шейный платок, – вы не потеряли на войне какую-то важную часть своего тела? Совесть, например?

– Я там много, что потерял. И совесть – не самое ценное, – беспечно ответил он.

– И поэтому вы связались с алларийцами? – со злостью выкрикнула я. – Вам плевать, на чьей вы стороне, когда вам платят деньги?

Нейл облокотился ладонями на столик перед зеркалом и повернул голову, пронзая меня изменившимися золотистым взглядом, а в следующую секунду решительно подошел и, схватив за локоть, поднял меня на ноги:

– Что ты несешь, Митчелл?

– Правду.

– Правду? – он тряхнул меня из стороны в сторону, и я вцепилась в его руку ногтями.

– Пусти.

– Не забывай с кем имеешь дело, – прорычал он, слегка морщась от боли.

К горлу подступили слезы. Ничего его не исправит. Он – негодяй. Метка здесь бессильна.

– А ну, отпусти! – зашипела я и заколотила кулаками ему в грудь. – Никогда не буду твоей! Лучше умереть, ясно?! Лучше быть с Лесли! Кто угодно лучше, чем ты!

Он молча развернул меня к кровати и толкнул на нее. А в следующую секунду он вышел из комнаты, хлопнув дверью так, что качнулась люстра.

– Не смейте оставлять меня здесь одну, господин Олсен! – закричала я, подскакивая с кровати. – Нейл!

Тишина – лишь звук проворачиваемого ключа в замке. Он меня запер?

***

Замечательная штука – чувства. У Нейла было паршивое настроение. Он только что узнал, что пока Митчелл издевалась над ним, славный лорд Хэмилтон прихватил своего будущего зятя и отправился на аудиенцию к самому императору. И отправился – это слабо сказано, помчал во весь опор, заложив в экипаж двойку самых быстрых лошадей. Наябедничать решил, старый кретин. Или просить разрешения, наконец, прикончить своего непокорного племенника.

Ситуация обострилась.

А еще начал накрапывать дождь. Нейл стоял на широком крыльце, привалившись плечом к белой, покрытой известняком, колонне и смотрел, как косые капли дождя стегают небо. Какую по счету сигару он курит? Он потерял им счет, как и тому, сколько раз прокрутил в голове неудавшуюся попытку закрепить, наконец, права на свою пару. Перед его глазами все еще стояла преступная картина: Митчелл, растрепанная, розовощекая и пьяная от наслаждения лежит под ним, распахнув свои растерзанные губы.

Это, вообще, законно? Нейл никогда так не влюблялся.

Он, вообще, не имел опыта отношений. Таких вот стабильных, серьезных и вдумчивых отношений, которые ведут к браку. Жена – это ведь что-то из другой жизни. Дети… Какие к черту, дети? Нейл не представлял себя отцом.

Его дракон бился внутри, раздирая в клочья самообладание, и Нейл прямо сейчас едва его удерживал. Смена ипостаси могла его просто убить. Если бы он сожрал с десяток крестьян и спалил пару деревень, то магический резерв восполнился бы быстрее, но сейчас он до сих пор пуст.

– Нейл?

Олсен поспешно выбросил сигару и обернулся.

Эмилин, его крошка, стояла на крыльце, накинув на плечи вязанную шаль. Ее глаза были красными от пролитых слез, как и кончик носа. Трогательная малышка Эмилин, которая все еще значила для Нейла много, все-равно не была Митчелл. Просто не была ею.

– Почему вы не сказали… – ее голос дрогнул: – я бы поняла. Я всегда знала, что вы особенный. Боги вас выбрали, Нейл, – и снова ее ресницы намокли, и она вытерла щеки тыльной стороной ладони. – Вы просто знайте, я… я вас люблю и всегда буду любить. Больше жизни.

Это было мило.

Но это были слова Эмилин Хэмилтон. Не слова Митчелл.

Чертова заучка никогда бы не сказала ничего подобного. Она сказала ему кое-что другое: «Лучше умереть, ясно?! Лучше быть с Лесли! Кто угодно лучше, чем ты!» Какое глубокомысленое умозаключение, мать его!

Нейл Ослен никогда не станет прогибаться под женщину, какой бы истинной она ни была. И боги ему не указ.

– Эмилин, – мягко произнес он, – эта метка не оставляет нам шансов.

– Но вы бы хотели избавиться от нее, правда?

Олсену захотелось поцеловать эту девушку, но лишь затем, чтобы понять, что он почувствует. Зная теперь, что между ними нет родственных связей, он искренне сожалел, что не может с ней переспать. Раньше он бы не упустил такой возможности. Он ведь ни черта не святой. И раньше он любил женщин… много порочных, согласных на все, женщин. Каждый день. А сейчас, он словно монах, жаждет одну, которая недосягаема, как святыня.

К черту эту Митчелл!

Она хочет Лесли? Перед ним она бы раздвинула ноги без раздумий – конечно. Сношалась бы, как самая грязная потаскуха.

– Избавиться от метки невозможно, малышка, – Нейл нервно глотнул кислород, пропитанный запахами надвигающейся грозы.

– Когда-то это уже удавалось.

Нейл поддел пальцами подбородок девушки, вглядываясь в ее зеленые глаза. Эмилин была очень красива, и очень влюблена – это, конечно, льстит. Как и завораживает то, что такая нежная девочка выбрала самого развратного мужчину Элхорна.

– О чем ты, Эми?

– Вы любите ее?

Нейл обескураженно вздернул бровь.

– Митчелл? – по его губам скользнула усмешка. – Эту холодную стерву? Нет. Я просто с ней связан.

– А меня?

Он погладил ее нежную, по-детски пухлую щеку.

– Ты – другое дело.

И Эмилин порывисто прижалась к нему, обхватила руками за талию так крепко, что Нейл резко выдохнул. Она обнималась, как ребенок. И в этом, конечно, была какая-то прелесть, но вовсе не та, которая бы заставила Нейла думать о ней, как о женщине. Эмилин была совсем дитя. Развратить ее – да это просто грешно.

И ее объятия вовсе не такие, как у Митчелл. И пахнет она иначе. Все в ней другое.

Раздражает. Как же, сука, бесит то, насколько они различны. То, как Митчелл отличается от других. Всем. Своим упертым характером, упрямым некрасивым ртом, твердолобостью, желанием быть выше, это чертовой чопорностью и жеманством, тем, как она дрожит, когда он прикасается, и как сладко она стонет. Только она.

– Эмилин, – прохрипел он, отцепляя от себя девушку. – Что именно ты сказала про метку?

– Перед тем, как уехать лорд Хэмилтон сказал Лесли, что раньше уже получалось избавится от метки, и что нужно сделать все возможное, чтобы не допустить укрепления уз истинности.

Интересно.

– Ты подслушивала, Эми? – усмехнулся Нейл.

– Я очень за вас беспокоюсь.

– Малышка, – он притянул ее к себе и обнял, проговорил в ее темную макушку: – Я с этим разберусь, не переживай.

– Я не хочу выходить замуж за лорда Лесли, – всхлипнула она.

– Обещаю, ты не выйдешь. Но пока это будет нашим секретом, хорошо?

Она вскинула глаза, полные счастья и какой-то надежды.

– Правда? – прошептала с недоверием.

– Правда.

Над их головами вдруг скрипнула старая оконная рама, и Нейл поморщился, осознавая, что над крыльцом располагались его комнаты.

– Иди к себе, Эми, – он вновь отцепил девушку от себе и подтолкнул ко входу в дом. – Не обращай внимания, если мы с госпожой Митчелл немного пошумим.

Эмилин залилась краской стыда, опустила взгляд и молча кивнула.

Когда она ушла, Нейл достал очередную сигару. Желваки на его щеках ходили ходуном. Дождь совсем разошелся, как и удары его сердца. Прежде чем вернуться к Митчелл, красный дракон долго смотрел в сердцевину затянутого тучами неба и скалился. Кажется, ему придется заскочить к некоторым уважаемым людям, чтобы получить чуть больше информации.