Текст книги "Сто причин моей (не) любви (СИ)"

Автор книги: Елена Ромова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Он ставит меня на пол только на террасе, и долго обнимает.

– Нейл?

– М?

– Будь осторожен, пожалуйста.

Меня терзает странное предчувствие катастрофы. Вот отпущу, и ветер действительно подхватит, утянет в свинцовую глубину, лишит кислорода, раздавит. Водоворот мыслей болью теснит сердце, а между тем, наши руки разъединяются.

Я сжимаю в пальцах тонкий стебелек розы – она завянет без ухода, ее жизнь так коротка и бесполезна, если она не приносит радость.

Нейл… ты мне нужен. Вернись, пожалуйста. Только вернись ко мне…

Глава 24

Красный дракон был нечастым гостем во дворце, но вел себя так, будто захаживал к императору каждый день. Он развалился в кресле, закурил и смотрел с прищуром, как бегают туда-сюда лакеи. Возня, конечно, утомляла, но он со снисхождение относился к тому, что белому дракону, так еще и императору, нужно появиться перед ним, жалким полукровкой, со всей помпой. Ну-ну.

Наконец, в приемную вошел Константин Алейский. Когда-то этот дракон пугал Нейла до дрожи в коленках. Но то было в детстве, теперь все изменилось. И судя по охране, которую император взял на встречу, – изменилось кардинально.

Нейл затушил сигару и вскинул взгляд. Иногда он просто не контролировал улыбку, она появлялась сама собой и была воистину людоедской. Сейчас – до жути.

– У меня конфиденциальный разговор, ваше величество, – он встал, отвешивая поклон. – Понимаю ваши опасения, но наши договоренности еще в силе. Я не из тех, кто нарушает условия сделки.

Одеянию императора можно было позавидовать – белый длинный кафтан, расшитый золотом. Нейл мог бы нарядиться в такой же, стань он на место Алейского. Не так давно он мечтал об этом. Но с появлением в его жизни Митчелл, он не хотел ничего так сильно, как просто владеть ей, а уж все остальное вторично. Власть, деньги и даже месть, которую он лелеял долгие годы – все стало странно неважным.

Взгляд Константина – лукавый, хитрый и спокойный – неприятно задел Нейла. Император был насторожен, но не бился в панике, а Нейл хотел видеть его поверженным. Значит, нужно дожать – это он умеет.

Белый дракон сплел руну забвения и метнул в свою охрану. Два черных дракона, стоящие за его спиной, привычно поморщились. Это им не в первой. Руна забвения сотрет предстоящий разговор из их памяти. Нейл удовлетворенно осклабился. Вот и хорошо, значит, можно говорить в открытую.

– Вижу, истинность ты не скрепил, – произнес Алейский, вглядываясь в его лицо.

Ах, вот в чем дело. Самые большие опасения императора связаны именно с этим. Истинность выделяла Нейла, давала ему неуязвимость и большую силу, а значит с полукровкой придется считаться.

– Ты пуст, Нейл, – продолжил Константин, усаживаясь в кресло и показывая красному дракону на соседнее, – оборачивался не так давно. Почему не восполнил? Удивительно, что ты можешь этому противостоять. Присвоить свою пару – это не просто право любого дракона, а сильная потребность. Как долго ты с этим тянешь и почему?

Олсен сел, закинул щиколотку на колено и коснулся губ пальцами. Его взгляд жалил, предупреждая, чтобы эту тему не поднимали и не мусолили. У него все-таки не железное терпение.

– Это мои личные дела, – ответил он.

– Нет, Нейл. С момента, как на тебе вспыхнула печать истинности – это не личные дела. Больше двух столетий боги не отмечали меткой пары. Наша магия ослабла. Мы не можем оборачиваться, как раньше. Наши резервы слишком медленно восполняются. Да, мы могли бы питаться кровью и убивать людей, как идикие. Они истребили почти всех людей на своей земле и хотят проникнуть в Элхорн. Люди для них – рабы и источник их сил. Этот путь ведет в никуда. Но истинность, Нейл, другое дело. Она снова дает нам шанс на былое величие.

Скучно слушать.

Олсен утомленно скрестил на груди руки.

– Но ты, Нейл, полукровка, а твоя пара – человек, – продолжил Константин. – Почему?

– У нас внеземная любовь, – издевательски бросил Олсен. – Откуда мне знать?

– Я хотел бы взглянуть на метку.

А больше тебе ничего не показать? Но Нейл, к сожалению, не мог послать императора к черту, поэтому сжал зубы, расстегнул камзол и рубашку и показал печать истинности.

– Потрясающе, – произнес Константин. – Каково это, чувствовать ее? Твой дракон ведь ощущает эту связь?

– Да.

– И несмотря на это, истинность не закреплена. Неужели ты ждешь до брака, Нейл? Ты пришел за моим согласием на этот союз?

Нахрена Нейлу чье-то одобрение, помимо собственного? Он вздернул бровь, и Константин усмехнулся:

– Вижу, ты пришел не за этим. Что ж, может, ты хочешь получить от меня привилегии, о которых мы не договаривались?

– Ваше величество, – с усмешкой произнес Олсен, – не люблю повторять дважды. Мы заключили сделку. Я не меняю ее условия в процессе. Моя женщина – это мои проблемы, не советую в это лезть.

– Ты мне угрожаешь?

Нейл вздохнул – эта беседа перестает быть предметной и утомляет. Придется объяснить доходчиво:

– Любой, кто захочет навредить Эвелине Митчелл, – выдержанно, но серьезно сказал он: – покойник. Мне срать, император это или гребаный аристократ. У меня нет времени объяснять очевидное, но я сделаю исключение. Я связан меткой, а значит, моя пара неприкосновенна. Я сдохну ради нее. И о том, чтобы с ней расстаться, не может быть и речи. Все, что касается Эвелины Митчелл – мои семейные дела. Ни ублюдочного Лесли, ни Хэмилтона. Моя истинность, еще раз, не влияет на наши договоренности.

Кажется, Нейлу удалось донести мысль. Константин долго смотрел ему в глаза, а уголок его губ нервно подрагивал.

– За какие-такие заслуги боги выбрали тебя, Нейл? – наконец, вымолвил он. – Ты груб, неотесан и жесток, но получил величайшее благословение. Ты – полукровка. Твоя пара – человек. Какая насмешка. И все-таки я не могу закрыть на это глаза. Не могу оставить все, как есть. Ты должен понять.

– Подробнее.

– Теперь ты – основная угроза для рода Алейских. Будешь претендовать на трон по праву божественного благословения…

Олсен рассмеялся до того резко, что император замолчал.

– Ваше величество, я пришел один и слишком слаб бля оборота. Я похож на самоубийцу?

– Мне нужны доказательства твоей преданности, Нейл. Мне понадобится при дворе такой дракон, как ты. Но я хочу быть уверен, что твоя истинность никогда не станет угрозой дому Алейских.

– Что я получу?

– А что ты хочешь?

– Титул и должность, – спокойно выдвинул условия Олсен.

– Раньше ты хотел только мести.

– Я стал чуть более дальновиден. И одно не исключает другого. Имущество и титул лорда Хэмилтона должны быть моими. При этом наши предыдущие договоренности тоже сохраняются. Я называю вам имена всех заговорщиков и предоставляю доказательства их вины, в обмен получаю право поквитаться с Хэмилтоном и всеми, кто был замешан в убийстве моей матери. Теперь к этому прибавится герцогство и титул вашего советника.

Император раздумывал. Наконец, он произнес:

– Согласен. Мне нужны имена.

– Лесли, Хэмилтон, Флеминг. Остальные – лишь свора.

Константин нахмурился, обдумывая слова Олсена.

– Так значит, Флеминг тоже… – лишь вымолвил он тихо. – Он воспитывал Виктора с младенчества…

– Именно он передал артефакт Маклин, напоив Виктора до беспамятства.

– Где сам артефакт, Нейл?

Олсен поморщился. Врать не было смысла.

– С ним есть некоторые сложности. Но я их решу, – сказал он в итоге. – Я слышал, что от метки истинности можно избавиться. Это правда?

– Да.

Нейл напрягся, и Константин усмехнулся:

– Тебя это не коснется. Отвергнуть печать можно только добровольно.

– Подробнее.

– Говоришь на равных, Нейл. Приказываешь мне.

– Огрехи воспитания.

К сожалению, Константин оказался в том положении, когда ему приходилось выбирать сторону. В условиях заговора и возможного нападения алларийцев, он выбрал Нейла. А теперь императору приходилось считаться с этим выбором, потому что Нейл не отличался покладистостью.

– Получишь должность тайного советника, – сказал он. – Это тебе вполне подойдет. Главная обязанность – держать аристократию в узде. Лорд Беррон и все управления правопорядка в твоем распоряжении.

Губы Нейла сами собой растянулись в зловещей усмешке – надо же, из отъявленного разбойника он только что превратился в самого влиятельного дракона после императора. И все благодаря Митчелл.

– И все-таки я хочу знать все про снятие печати, – настоял он.

– Раньше истинность считалась обычным делом, но не все хотели с ней считаться. Ритуал с использованием Слезы дракона освобождал драконов от печати, если они оба этого желали. Это привело к тому, что боги отвернулись от нас. Истинность начала встречаться реже, а после исчезла насовсем.

– Слеза дракона – один из пяти артефактов?

– Да. Вода из Источника слез. Он охраняется, Нейл.

Олсен узнал все, что хотел. Он бессознательно зажал зубами сигару, прикурил, а уж потом вскинул взгляд на ошарашенного императора:

– Что? – вскинул брови. – Здесь нельзя курить?

Константин протяжно вздохнул:

– Ты должен поработать над своими манерами, Нейл.

Олсен выдул струю дыма.

– Кстати, мне не дает покоя еще один вопрос, – усмехнулся он. – Эти болваны точно ничего не вспомнят? – и он указал рукой с зажатой сигарой на двух черноволосых драконов, стоящих за спинкой кресла Алейского.

– Ничего.

– Лесли едва дождался совершеннолетия моей сестры, чтобы сделать ей предложение. Не от большой любви, разумеется. Ваше величество, вы обрюхатили жену Хэмилтона? Виктор и Эмилин – брат и сестра?

Константин поморщился. В его глазах вспыхнуло раздражение, но тотчас потухло.

– Ты действительно ушлый дракон, – усмехнулся он. – Не зря я так высоко тебя оценил. Хэмилтон принял в семью мою дочь от леди Сесиль, чтобы вырастить ее, как свою. Его жена была бесплодна, а я хотел видеть, как растет мой ребенок от любимой женщины.

– Взяв в жены дочь императора, Лесли проложил бы себе дорожку к трону, – протянул Нейл, делая очередную затяжку: – Я позабочусь о сестре. Даю слово чести.

Докурив, он поднялся и снова отвесил Константину поклон:

– Я так понимаю, руки у меня окончательно развязаны?

– Постарайся не чернить моего имени, Нейл. Я должен оставаться в стороне от любых грязных дел, но ни один заговорщик не должен остаться в живых.

– Отлично.

Олсен пошел к выходу, как вдруг император бросил:

– Не тяни с истинностью, Нейл. Ты слишком уязвим.

Красный дракон поморщился – как сказать императору, что его пара бегает от него, как от прокаженного, и мечтает от него отделаться? Можно, конечно, поставить ей ультиматум – или постель, или Элхорн, в конце концов, захватят алларийцы. Что она выберет?

***

Нейл был молчалив – было о чем подумать. Усевшись в карету, где его дожидались Мэтт и Тень, он откинулся на спинку сидения и запрокинул голову. Никто из подчиненных его не трогал, потому что они давно уяснили – иногда Нейл не терпел, когда кто-то лез к нему в душу. Если она была, вообще.

– Тень, – бросил Олсен, не поднимая головы: – Мне нужна Слеза дракона.

И все – он больше ничего не хотел объяснять. И плевать, насколько было сложно задание.

Все было бы гораздо проще, если бы Митчелл не держала его на расстоянии. И дело не только в его физических страданиях, больше в том, что он нуждался в ней сильнее с каждой секундой, и в какой-то момент понял, ему приятно даже ее молчаливое соседство, ее общество, прикосновения и ее сладкий запах. Он нуждался в том, чтобы заботиться о ней, держать в своих руках, ласкать и беречь от любых проблем. А в ответ он хотел, чтобы она нуждалась в нем – желала его и любила даже таким мерзавцем. Но она не любила его именно поэтому. Потому что он – это он.

– Останови, – крикнул он Дерри, а затем рывком выскочил на улицу.

Кровь кипела.

Как так? Стоило о ней подумать и все – в груди все горело. Метка наливалась тянущей болью.

Дура она.

Сама тянется к нему, а душу рвет. Ей ведь нравится трогать и целоваться. Но отталкивает все-равно. Мерзавка.

Нейл заложил руки в карманы. Порывы ветра едва не сбивали его с ног – чертова погода.

«Скоро все закончится, Митчелл!» – вот, что он ей сказал.

Так и будет. Он не собирается прогибаться под женщину. Не хочет – пошла к черту.

– Господин Олсен?!

Нейл лениво обернулся на подозрительно нервный оклик.

Нож вошел мягко – в живот. А следом – другой. Третий – в спину. Нейл лишь припал на колено, сжав зубы. Если сменит ипостась, то раскидает и сожрет ублюдков, но оборот в таком состоянии точно будет стоить ему жизни, поэтому сейчас он мог лишь обороняться. Не очень удачно, надо сказать. И какого хрена он был так самоуверен? Думал, что после вчерашней встречи с Лесли, когда они почти сцепились, тот сам себя подставит, запаниковав и начав ошибаться. Впрочем, ошибаться Лесли стал – так открыто пытаться с Нейлом расквитаться мог только полный кретин.

Перехватив нож за лезвие, Олсен зашипел, чувствуя, как его кровь брызнула в разные стороны. Толкнув одного из убийц, взял нож за рукоять и вонзил в его горло, другого схватил за шею, ломая почти моментально. Третий упал замертво от оглушительных выстрелов – Мэтти, высунувшийся из кареты, которая все это время ехала следом, выпустил в него все шесть патронов.

Олсен усмехнулся, глядя на друга. Этот засранец всегда имел чуйку на засаду.

Сначала из губ Барлоу вырывались лишь грязные ругательства, особенно в тот момент, когда он подскочил к Нейлу вместе с Дерри. Они удержали его с двух сторон, потому что Олсен понял – идти он не может.

– Мы тебя подлатаем, босс, – донеслись до него приглушенные и слишком взволнованные слова Мэтта.

Слишком.

Что, дела так плохи?

На войне с ним бывало и хуже. Или нет?

– Быстрее, Дерил! – заорал вдруг Мэтти. – Боги… Сейчас, босс… сейчас.

Нейл осознал, что он в карете лишь когда его качнуло в сторону, и он будто проснулся. Мэтт сидел над ним, прижимая к его животу скомканную рубашку. А ткань была вся пропитана кровью.

– Дружочек, – Нейл слабо усмехнулся, видя, насколько смешное у Мэтта лицо: бледное и напуганное до смерти, – дай сигару.

А потом он потерял сознание – курево ему точно не понадобится. В ближайшее время.

Глава 25

Нейл понял, что умер.

Вот перед ним стоит он сам и разговаривает с Мэтти. И этот другой Нейл выглядит каким-то придурковатым, потому что нервно накручивает на палец прядь красных волос и двигается так, как Нейл никогда не двигался.

– Если нужна еще кровь, я готова, – произнес этот Нейл. – Сколько нужно, чтобы он поправился? Когда он очнется?

– Док сказал, что это может продлиться несколько дней. Он был на волосок от смерти. Но восстановление идет хорошо.

– Тогда я могла бы еще покататься по городу. Люди лорда Лесли не рискнут сунуться сюда, если будут уверенны, что Нейл не пострадал.

– Спасибо.

Чего, нахрен?

Барлоу сказал «спасибо». Его чумовой, чокнутый и грубый Мэтти Барлоу?

Нет, Нейл точно помер.

Фигура его самого, стоящего рядом с его другом, вдруг подернулась рябью и вместо нее возникла Митчелл – бледная и печальная, словно кто-то умер. Ах, да… он сам.

Нейл захлопал ресницами и огляделся – весь в бинтах. Одна рука, торс – очень туго.

– Если будет нужна моя кровь, я смогу еще, – сказала Эвелина.

Что еще за дела?

Нейл поморщился. Они что вливали в него кровь Митчелл? Он им сейчас все мозги вышибет. Сколько он уже так валяется?

– Я побуду с ним, – произнесла Эвелина, – сегодня у него не было жара?

– Вам нужно отдохнуть, – заискивающе и доброжелательно отвечает Мэтт, чем изумляет Нейла еще сильнее. – Вам нужны силы.

– Да, но я все-равно останусь с ним.

Спустя минуту дверь захлопывается – Барлоу ушел, а Нейл вдруг видит, как Эвелина прокручивает ключ в замке, а затем подходит к зеркалу, облокачивается на туалетный столик и долго глядит на свое отражение. В какой-то момент раздаются всхлипы, но она быстро стирает слезы со щек. Нейл наблюдает за ней, как завороженный. А Митчелл тем временем распускает волосы, снимает рубашку и выскальзывает из юбки, оставаясь в чулках и тугом бюстье.

Что она делает…

Боги…

Нейл резко закрывает глаза, когда она приближается. Чувствует, как отгибается край одеяла, а затем матрас слегка проминается – Митчелл осторожно подбирается к Нейлу, ложиться рядом, прикасаясь губами к его плечу. Ее маленькая ладонь опускается на его грудь – кожа к коже. Скользит, лаская. Жадные касания. Тонкие пальцы дотрагиваются до подбородка, и Нейл слышит:

– Такой колючий… – чувствует ее печальную улыбку.

Неужели нужно было сдохнуть, чтобы ощутить себя нужным ей?

Нейл был готов притворятся вечно.

Митчелл приподнимается и долго смотрит на него, а затем медленно наклоняется. Ее дыхание опаляет его губы. Не целует, нет.

– Ты мне так нужен, – шепчет над ним. – Очнись, пожалуйста.

А потом она ложиться на его плечо, гладит по руке, очерчивает жгуты вен и костяшки пальцев. А спустя пару минут засыпает, словно ангелок, будто у него под боком было самое безопасное и уютное место.

Отлично, Митчелл.

Нейл повернул голову, разглядывая ее лицо.

Он просто свихнулся, раз любуется спящей в его постели женщиной. Что это? Чертова сентиментальность? Что с тобой, Нейл?

Он медленно поднялся, ощущая легкую слабость. Будить Митчелл не станет – она спит так сладко. И она такая бледная и хрупкая, что ему стыдно за себя. Какого черта он был так неосмотрителен? А Мэтт, какого хрена, он возился так долго прежде, чем выстрелить? И, вообще…

Нейл коснулся рукой подбородка. Судя по всему, прошло не больше недели. Он не сильно оброс.

Здорово же его порезали. Раны еще не зажили, но уже затянулись и не кровоточили. Нейл усмехнулся – о, он будет убивать Маккейна медленно. За все, а больше за то, что Митчелл плакала. За то, что не спала. За то, что делилась своей кровью с таким, как Нейл.

Олсен оделся и спустился в гостиную, где Мэтт с Торном и другими ребятами играли в карты. Потрясающе. Он там умирает, значит…

– Какого, мать вашу, хрена? – засунув руки в карманы, он подошел к столу под изумленные вздохи своих ребят. – Мэтти-дружочек, почему я, скажи-ка, почти истек кровью?

Несмотря на его тон, Мэтт улыбался. А затем улыбки возникли на лицах остальных ребят, и Нейл тоже рассмеялся. Боги, на этих придурков нельзя сердиться.

– Сколько времени я был без сознания? – спросил он, наконец.

– Три дня, босс.

– Есть хочу.

– Сейчас будет. Грейм! Куда подевался этот старик?

А потом Нейл, жадно поглощая еду, слушал о том, что произошло за эти три дня. Но ничего не волновало его так сильно, как маленькая женщина, лежащая в его постели. Она придумала изображать его самого, чтобы сбить Лесли с толку. Она отдала ему свою кровь, хотя это было запрещено законом Элхорна. Жрать людей, вообще, не приветствовалось. Митчелл, эта правильная эгоистка и святоша нарушала ради него один запрет за другим. Она рисковала жизнью.

Он ей обязан.

Да – отпустить обязан.

– Тень, – позвал он, прочертив руну призыва.

В комнате возник наемник.

– Рад, что ты в норме, Нейл, – сказал тот, едва появившись перед ним, и в его голосе почувствовалась улыбка.

– Ты выполнил мой приказ? – спросил Олсен.

Наемник извлек из кармана две запечатанные склянки с прозрачной жидкостью.

– Это было трудно, Нейл. Я провозился почти два дня. Знаешь, сколько это будет стоить?

– Рассчитаюсь, – Олсен протянул ладонь, и Тень, разумеется, положил в нее артефакты.

Он почувствовал, как они жгут ладонь. Поморщился – это, действительно, именно то, что нужно Митчелл?

Или…

«Ты мне так нужен! Очнись, пожалуйста…»

Вот и проверим.

***

Пошарив по простыне рукой, я резко дернулась и уселась в кровати, убирая от лица волосы. Рядом – никого. За окном уже смеркалось. Портьеры задернуты.

Уснула?

Так надолго?

Испуганно уставилась на измятую постель, и кровь похолодела в жилах – где Нейл? Вскочила впопыхах с тихим и придушенным: «Господи!» И тотчас сердце зашлось болью – умру без него! И нет больше ничего важного, только он.

– Привет, Митчелл.

Вспыхиваю от стыда, слыша этот сладкий, самодовольный и надменный голос.

А я всклокоченная и полураздетая, стою на коленях на кровати, а белокурые пряди волос закрывают обзор, и я рассеянно их сдуваю, задыхаясь от сиюминутных эмоций: радости и злости.

Нейл Олсен, красный дракон-полукровка, сидит в кресле, в своей неизменной вычурной одежде – модный камзол и шелковый шейный платок с аметистовой булавкой. Взгляд самоуверенный и хищный. На губах застыла его фирменная злодейская усмешка. Руки покоятся на подлокотниках, гибкие бледные пальцы неподвижны.

Побрился.

Почему это так бросается в глаза?

Эти губы… они вновь мягкие и порочно изогнутые.

Просто смотрю. И поверить не могу.

Будто не было этих ужасных дней, когда я не хотела выпускать его руку из ладоней, опасаясь, что потеряю его. Когда он стонал от боли, и когда его терзал чудовищный жар. Когда я плакала навзрыд, не желая даже на секунду его оставить.

– Ты проспала ужин, – Нейл кивает на прикроватную тумбу, на которой стоит поднос, накрытый крышкой.

Я с тихим стоном натягиваю на себя одеяло, заправляю за уши пряди волос.

– Как долго ты здесь сидишь… то есть… как ты себя чувствуешь? – в горле мгновенно пересыхает.

Не знаю даже, как объяснить ему то, что лежала в его постели. Что сама разделась и прижалась к нему?

Позор.

– Тебе идет, Митчелл, – на удивление, Олсен серьезен, и его алый взгляд очень суров.

– Идет? – сглатываю, не зная, как реагировать на этого нового Нейла.

– Быть настолько раздетой в моей постели.

В комнате лишь полумрак. Пылают свечи, а сквозь щель между портьерами едва пробивается дрожащий лунный свет. Метка приятно теплеет, а в животе разливается предвкушающее тянущее ощущение – потребность.

– Нейл, я…

И какая-то теплота проникает в самое сердце…

…глубоко, словно игла.

Знал бы ты, чертов Олсен, что я пережила, когда тебя принесли, истекающим кровью!

Знал бы, как я испугалась!

Больше никогда! Не делай так никогда, Нейл!

– …я хочу скрепить нашу истинность, – наконец, это звучит между нами.

Не так уверенно, как хотелось бы. Сипло, сдавленно, напугано – но я произношу это.

Олсен прикрывает веки, будто переваривая эту фразу, а затем снова смотрит на меня, и его радужки искрят золотом, а зрачок медленно вытягивается. Кадык дергается, а ноздри трепещут. Нейл закусывает губу, глядя на меня – плотоядно, словно зверь.

– Прости, Митчелл, я не могу… – говорит он, – и не буду…

– Что? – ощущаю, как лечу в пропасть.

– … сдерживаться.

– А?

– Я так хочу тебя, малышка, что потеряю голову. Проклятье… – тихо шипит, втягивая воздух: – Иди ко мне.

Пьянею от звука его голоса, от его слов.

Так соскучилась по нему. Смертельно.

Выбираюсь из кровати и иду к его креслу на носочках, словно заворожённая. Голодный взгляд Нейла скользит по моему телу, цепляясь за пояс, чулки и подвязки, за грудь, вздымающуюся из тугого бюстье.

Все эти три дня я так тосковала по этому мужчине. Забираюсь ему на колени и тянусь к его губам. Смотрю в его глаза и понимаю – больше нет прежней Эвелины Митчелл. Обхватываю ладонями его щеки, сажусь на него верхом, оседлав его бедра и медленно, тягуче целую.

– Нейл… – выдыхаю, ощущая, как сгораю от желания.

– Боги… – он прикасается к моему подбородку, отводит длинные пряди волос мне за плечо, – продолжай, Митчелл.

Ловлю его руку, ласкаю ладонь, туго перевязанную бинтами. Прикасаюсь к ней губами, желая залечить каждую его рану. И снова – к его губам, словно к живительному источнику. Каждый поцелуй, как искусство. В них с каждой секундой теряется медлительность и моя свобода – Нейл жаден, голоден и страстен, он забирает даже мою волю. Он из тех мужчин, которые находят в близости особое упоение. Ему нужно получить все. На полную катушку. И в какой-то момент он перехватывает инициативу – горячие ладони скользят по моей пояснице на ягодицы, неприлично сжимают.

Нейл громко дышит, терзая мой рот.

Схожу с ума от желания – бесстыдно развязываю шейный платок и въедаюсь губами в бледную кожу шеи. Пальцы расстегивают пуговицы на его рубашке, а когда добираются до его живота, я выдыхаю слабый стон наслаждения.

– Нейл, я хочу… – только и могу шептать, почти теряя рассудок, – так хочу…

Он снова ловит мой подбородок, удерживает и приоткрывает мой рот подушечкой большого пальца, а затем поддается навстречу, чтобы завладеть моими губами и жадно приласкать их языком.

Стягиваю с его плеч камзол и рубашку. Его торс перетянут бинтами, и я невесомо касаюсь их пальцами, а затем отдергиваю руку, боясь сделать ему больно.

– Нет, Митчелл, – в его голосе столько мольбы, что это ввергает меня в пучину удовольствий: – …прикасайся.

А потом мы просто целуемся – до болезненных губ, до терпкого наслаждения, до упоения, пока жажда не толкает нас в постель.

Нейл поднимается из кресла вместе со мной, сжимая в объятиях. И пока несет, шепчет на ухо:

– Только не бойся, детка. Не бойся меня, хорошо?

Нежный. Для меня.

Прижимаюсь к нему плотнее, обхватывая шею руками, а его талию ногами, зарываюсь лицом в его длинные волосы и вдыхаю умопомрачительный запах его парфюма.