Текст книги "План "Б""
Автор книги: Елена Муравьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Тата устроилась в кресле удобнее, закрыла глаза…
Мелодия дождя баюкала, наполняла мозг липкой вязкой пустотой; которая постепенно перетекла дремоту и… мужские руки. Большие, сильные, с широкими запястьями они пробежались по волосам, помассировали уставшую шею, прошлись по плечам, легли на спину и притянули в жаркое соседство твердой груди. Тата улыбнулась. Сон ей нравился.
Мужские губы целовали ее нежно, мягко, словно перебирали четки: глаза, лоб, виски. Покорно, согласно, запрокинув голову, она подставлялась нежным касаниям. Но вот мужчина впился в рот, и диалог поцелуя стал настойчивее, определеннее…
Где-то с грохотом хлопнула дверь, раздались голоса. Тата вздрогнула, глянула на часы и…не успев закрыть глаза, оказалась вовлечена вновь в мужскую, нежную устремленность.
«Это не сон, – пришло понимание. – Это галлюцинация!»
Во сне мозг человека пребывает в состоянии минимальной активности и плохо реагирует на окружающий мир. Она же слышала голоса сотрудников за дверью, видела капли дождя на оконном стекле и не меньшей отчетливостью ощущала присутствие (все более смелое) своего сексуального партнера.
Однако, хотя мираж цепко, будто клещами, удерживал сознание в мнимой реальности, страха не было. Не было и ощущения насилия. Колдовской дар уже провел разведку и определил: опасности нет, вырваться из настойчивых ласк можно в любую секунду, наваждение наслал эксперт-консультант Никита Линев, который вместо того, чтобы работать, воображает, как занимается любовью с руководителем, вверенной его заботам компании.
«Вот, нахал…Как он смеет…Впрочем, ладно…Когда мне еще выпадет такое приключение…» – мысли о виртуальном сексе, однако, забавляли не долго.
– Татуся… – прошептал мужчина между поцелуями и Тата замерла. Игры закончились. Линев перешел черту. Причем трижды: сначала навязав собственные эротические фантазии, затем, вторгшись в анналы памяти и обратившись по имени, которое она старалась без нужды не употреблять. И наконец, переиначив ее имя на какой-то слюнявый лад.
Татуся! Тату передернуло от отвращения. А тут еще новый доклад. Произошла ошибка, отрапортовал Колдовской Дар. Оказывается, Никита думает не о ней. Нафантазированная партнерша лишь внешне похожа на Тату. В остальном: мягкая, уступчивая, покорная – является полной противоположностью.
«Ну и что? – пожала плечами Тата. – Какое мне дело до чужих фантазий? Впрочем, раз меня зацепило, значит, наверное, какое-то есть. Я правильно понимаю?»
Волшебный дар подтвердил: правильно и, наконец, выдал главное: все не так просто, Линев – не обычный человек, а писатель.
Это решительно меняло дело. Писатели – страшные люди. Некоторые из пишущей братии предугадывали появление технических приборов и свершение революционных научных открытий, предпосылок для которых еще не существовало. Особые «провидцы», не покидая, уютных и теплых кабинетов, живописали географические широты и просторы, неизвестные и специалистам; предсказывали события, истинные участники которых еще не родились и войны, о которых еще не помышляли политики; плодили персонажей, предопределяющих социальную моду и судьбы молодежи на десятилетия вперед. При этом писатели часто вообще ничего или крайне мало знали об обсуждаемых предметах. Они следовали за своей фантазией, а народ потом лез на стенку от удивления, брал пример с собирательного образа, возбуждался «высосанной из пальца» идеей, губил жизнь из-за удачной красивой фразы. А все потому, что творческие натуры имеют допуск в тонкие миры и наполняют созданные образы на астральном плане эмоциональной, а на ментальном – мысленной силой. Причем довольно высокого порядка. Из семи возможных ступенек чудо-лестницы людям искусства были подвластны четыре.
Поэтому, продолжил волшебный дар, созданная Линевым копия представляет собой самый настоящий фантом, который кормится не только энергией своего автора, но в силу, наверное, внешнего сходства, и ее, Татиными квантами. Правда, в небольшом количестве.
Тут дар ошибался. Возможность подключение к своему потенциалу Тата дала копии сама.
«Вот идиотка, захотелось приключений! В виртуальный секс я, видите ли, еще не игралась! Вот и получила!» – подумала жертва любопытства и собралась оборвать контакт. И, может быть, даже наказать Линева. Не сильно, но дать по рукам, чтоб неповадно было в другой раз приставать к порядочным дамам.
Однако…торопиться не имело особенного смысла. Ситуация по-прежнему не сулила проблем, отток квантов был незначительным, зато от желания досмотреть «шоу» даже щекотало в носу.
И все же предосторожности ради Тата превратилась из участника соития в невидимого зрителя и теперь наблюдала, как Линев нежничает с копией, стоя буквально в двух шагах от парочки. Подсматривать было неловко. Но очень интересно. Ведь прежде сталкиваться с фантомами, тем паче в столь интимные моменты бытия, ей еще не доводилось.
«Уйду, когда все закончится», – решила Тата, не подозревая, что совершает первую большую ошибку.
Любовные игрища, между тем, подобрались к своему финалу и, следуя указаниям из «центра», фантомиха забилась в бурном, похожем на конвульсии, оргазме. Тата тоже кое-что почувствовала. Но удовольствие было мизерным и мгновенным. Копия же чуть на стенку не лезла от переизбытка чувств.
И тут толи с дуру, толи от зависти, но явно не от большого ума, поддавшись мгновенному порыву, Тата вошла в выдуманный Никитой образ. И совершила вторую ошибку. Насладившись чувственными переживаниями, она вздумала позабавиться (а заодно показать Линеву класс) и, находясь внутри фантома, заставила копию наброситься на Никиту с нежностями.
Третья ошибка стала роковой.
Все в нашем мире есть энергия. И неважно о ком или чем идет речь. Потенциал и живого человека, и бестелесной мужской фантазии определятся лишь количеством квантов. Мощность фантома была очень невелика – все-таки Линев находился в чужом офисе, при исполнении, да и «разменивал» всего лишь поверхностное впечатление от краткого знакомства с симпатичной клиенткой. Тата же при желании могла своим ресурсами освещать несколько часов небольшой районный центр. Поэтому, разойдясь не на шутку, она влила в Никитину фантазию столько энергии, что та сначала от переизбытка красных ватт в порыве неудержимого энтузиазма стала похожа на шлюху из запущенной на большей скорости немецкой порнухи. Затем под напором оранжевых наполнила механистические движения животной сексуальностью. От желтых «барышня» заискрилась внутренним светом. Зеленые добавили воодушевления, на волне которого, «партия» и достигла своего логического конца.
В этот раз Тате досталось все. Она забилась в исступлении, готовая умереть в сильных руках, горячих объятиях, на распаленной, пронзающей чрево плоти. И очнулась…
В пустом кабинете, в кресле. В тишине, разбавленной звоном дождевых капель по подоконнику.
«Что это было? Было ли это?» – спросила она у себя, не смея поверить в происходящее. Однако тело обессиленное, пустое, счастливое неоднозначно свидетельствовало: только что был секс. Отличный секс.
«Мне все приснилось… – нашлась маленькая лазейка. И пропала: – Но я не спала. Я и сейчас не сплю…О, Господи…»
Никита начал новое наступление…
Тата в оцепенении смотрела на телефон не в силах пошевелиться. В другой реальности она в угаре страсти делала Никите минет…
Атомный взрыв оргазма совпал с трелью телефонного звонка. Тата подняла трубку и, стараясь удержать крик удовлетворения, закусила кулак. Что от нее хотел собеседник она, конечно, не поняла. А вот с явившимся спустя десять минут Камейкиным разговаривала уже вполне здраво. Но это была не собственная заслуга. Обеденный перерыв закончился, и Никита прекратил фантазировать.
Глава 2. Аз воздам
Из содеянных за последние годы глупостей нынешняя была самой большой.
Тата чуть не плакала. Прежде ей не удавалось за один раз наворотить столько всего и сразу.
Дураку было понятно, что влезать в чужую простенькую эротическую мечту и накачивать ее энергией, тем паче душевной зеленой, категорически не следовало. Душа – это жизнь. Дарить ее мужской сексуальной фантазии глупо, хотя бы потому, что завтра Линев забудет, о чем мечтал, а инвестору, то бишь, ей, придется нести ответственность за воображаемую сексуальную партнершу Никиты.
В тщетной надежде на счастливый исход Тата устроила ревизию. Вдруг «шоу» с ее участием не произвело впечатления? Куда там! Мужик был в восторге.
– Кстати, что может сделать с Линевым воодушевленная тобой барышня? – раздался, как всегда некстати, Внутренний Голос.
«Я сама об этом думаю. Извелась уже совсем», – ответила Тата.
– А если конструктивно? Без соплей?
«Если в этой дуре мощности мало, то Никите ничего не угрожает. Он поиграется и найдет новый объект для эротических капризов. Красотка же разрядится и исчезнет со временем. Второй вариант развития событий много хуже. Сильная фантазия может превратиться в навязчивую идею и тогда эксперта ждут неприятности».
– По твоей вине!
В этот момент в дверь постучали, и бытие голосом Копейкина поинтересовалось.
– Можно к вам?
– Да, конечно, – ответила Тата.
– Вы чем-то огорчены? – спросил с порога Василий Петрович, смерив руководство проницательным взглядом.
– А что заметно?
– Немного.
– Это так, личное. Сейчас возьму себя в руки.
– Хотите, я вас порадую?
– Валяйте.
– Консультант еще точно не решил, но сказал, что мы – интересный случай.
– Что это значит? Он берется или цену набивает?
– Пока думает. Завтра после обеда обещал дать точный ответ.
– Что ж, подождем.
Однако куда с большим нетерпением Тата ждала другого решения Никиты. До десяти вечера консультант, как пай-мальчик вел себя примерно и не вспоминал о ней. Первый тревожный сигнал грянул в четверть одиннадцатого.
«Эта директорша – такая симпатяга…» – долетели до колдовского слуха отголоски чужих мыслей.
На всякий случай, чтобы быть ближе к месту грядущих событий, Тата, оставив человеческую суть коротать время у телевизора, в колдовском воплощении перебралась в квартиру Линева. Через минуту она уж знала: Никита живет один, серьезными отношениями ни с кем не связан, в свободное время пишет книги. Хорошие книги.
Не подозревая о присутствии невидимой гостьи, Никита выключил ноутбук, потянулся и продолжил мысль: «Но характер у бабы…»
С некоторым сомнением Тата нырнула за «объектом» в ванную.
– Зачем ты его разглядываешь? – вмешался немедленно Внутренний голос.
Голый Линев представлял занятное зрелище. Восемьдесят пять килограмм костей и мышц, рельефных и бугристых, в коротком черном волосе грудь и живот. Смуглая кожа в потоке воды. Загляденье!
«Так просто. От нечего делать…» – промямлила Тата.
– Куда уставилась?
«Ну…
– Уймись, сейчас нужна холодная голова и здравый рассудок».
Советчик не ошибся. Никита вошел в комнату. Расстелил постель, лег, закрыл глаза. Тата приготовилась.
«Все-таки она очень красивая женщина, – мысли Никиты стелились плавно, степенно, сонно. – И трахнуть такую было бы очень славно. Но лучше об этом не думать. Особенно на работе. А то сегодня в обед, я так разошелся, что еле остановился. Даже, дурень, придумал для нее имя».
– Таточка, Татуся, – прошептал Никита с нежностью.
Тот час рядом с Линевым появилась фантомиха. Блеклая, с размытыми контурами, она сначала смахивала на приведение из мультика. Но по мере того, как Линев заводился, становилась ярче, отчетливее, еще немного и оживет.
«Пора», – решила Тата и навела на потенциальных любовников чары. Копия замерла, так и не проявившись окончательно. Остановило работу и воображение Никиты, не дорисовав интимную сцену. Теперь можно было приступать к исследованиям.
Слава Богу, все оказалось в порядке.
Активность фантазии, то есть способность самостоятельно визуализироваться, не превышала норму. Следовательно, навязчивые видения Линеву не грозили. Не зашкаливала и степень эмоциональности Линева. Это значило, что даже в момент наивысшего накала страсти консультант отличал реалии от иллюзий и контролировал свои выдумки на сто процентов. Другие показатели тоже не внушали опасений. Воображаемый секс с копией клиентки был для Никиты рядовым развлечением, в котором партнершу вполне могла заменить другая живая или придуманная особа, а сценарий эротической сцены соответствовал стандарту, имеющемуся на вооружении у любого представителя сильного пола.
– Вот и отлично, – обрадовался Внутренний голос. – Значит, за Никиту нечего волноваться.
«В принципе, да», – признала Тата.
– Тогда делай, что собиралась: экранируй себя от всяких экспансий и пошли отсюда. Пусть голубки забавляются. Тебя их отношения не касаются.
«Как же не касаются?! У этой заводной куклы бездна энергии. Моей энергии. Так что я должна быть в курсе происходящего».
– Вечно ты врешь сама себе. Собралась посмотреть порнушку, так и скажи.
«Заткнись, не твое дело».
Оставив за собой последнее слово, Тата немного полюбовалась на Никиту, обнимавшего наполовину проявившуюся копию. Мужик был хорош. И мордой вышел и статями. Если в воображении он не преувеличивал свои сексуальные способности, то и любовником Линев был первоклассным. К тому ж писатель. Романтично. И классный кризис-менеджер, что особенно интересно. «Может, закрутить с ним роман? – подумала Тата и прислушалась к себе. Ни какой реакции. Ровным счетом, ничего. Равнодушие. Даже милый друг в далекой Риге вызывал большую симпатию.
– Не играй с огнем. Не строй иллюзий. Он – опасен… – дальним эхом отозвался внутренний советчик.
Да, в смуглую красоту Никиты можно было легко влюбиться. Впечатляли и другие достоинства: ум, уверенность в себе, ответственность. Такие мужчины не могут не нравиться.
Не то, что фантомиха. К порождению чужой фантазии Тата испытывала все более усиливающееся неприятие. Тем обиднее, казались и внешнее сходство, и внутреннее различие, которыми наделил Никита ее двойника.
«Какое мне дело до чужих бредней? – одернула себя Тата. – Себе самой я нравлюсь такая, какая есть и довольно! А сейчас, внимание! На этом придуманном празднике жизни я не буду, ни во что вмешиваться. И даже во избежание эксцессов заколдую себя, – решение показалось невероятно остроумным, так как навязанная самой себе пассивность предостерегала от любых спонтанных поступков. – И пусть Никита со своей нафантазированной красоткой творят, что угодно. Мне по фиг!»
Сказано – сделано! Тата сняла чары с парочки, наложила на себя и, уверенная, что не ввяжется ни в какую авантюру, устроившись удобнее, стала наблюдать за любовниками.
Однако нынешнее шоу оказалось не интересным.
Сонный Никита фантазировал вяло, без куражу, поэтому в воображаемой сцене мужчина лениво принимал ласки, позволяя партнерше ублажать себя. К фантомихе претензий не было. Полученной энергии хватало на движения, эмоции, душевный порыв. И все же подвести мужика к оргазму – не получалось. У Никиты рассеивалось внимание, желание теряло свою остроту. «Еще немного и он задрыхнет», – подумала Тата. Поняла это и копия. И засуетилась. Причем так жалко, с таким отчаянной безнадежностью, что поддавшись невольной жалости, Тата даже захотела помочь бедной барышне…
Порыв был не сильным, но едва он осознался, как началось не ладное. Сил и не каких-нибудь, а зеленых душевных, вдруг стало меньше!
Тата зашлась от возмущения. И было от чего! Воспользовавшись нечаянным порывом, как ключом доступа, фантомиха подключилась к ее душе и сперла порцию изумрудных квантов. Нагло и, что особенно обидно, безнаказанно. Ведь остановить экспансию Тата не могла. Сначала ее лучше смирительной рубахи держала наколдованная пассивность. Потом, когда воображаемое соитие закончилось (кстати, к полному конфузу барышни – Линев таки уснул), копия исчезла и отыскать воровку в Никитином сне Тате так и не удалось. Ум Линева по инерции сортировал важное: информацию, полученную в отделе продаж и напрочь позабыл про такие мелочи, как придуманный секс.
«Ладно, – почти не огорчилась пострадавшая сторона – Завтра разберусь, что к чему»
Однако утром пришлось посвятить другому. Не успев открыть глаз, Тата поняла: с душой происходит что-то непонятное. Заглянув на полянку, она взвыла от досады:
– Вот, холера.
Среди скудной зеленой растительности пламенела искусственным великолепием красная пластмассовая роза, которую посадила – другому некому – фантомиха. Ведь только она, кроме Таты, имела доступ в душевное пространство.
– На кой хрен ты эту дрянь здесь развела?
«Это любовь. Никита такой хороший… – донесся тихий ответ.
– И какого Никиту, по твоему мнению, я должна любить: выдуманного или живого?
– Какая разница?
Тата вздрогнула и открыла глаза. Вопрос пришел извне.
О, Боже! Пока она спала, в закрытую на замок квартиру каким-то образом проникла молодая женщина. Ее точная копия!
– Я – Татуся, – представилась гостья. – Оживленная тобой Никитина мечта.
– А я…
Тата стремительно обернулась на новый голос и от изумления раскрыла рот. Хотя напротив любимого зеркала никого не было, в полированном серебряном стекле отражалась женщина. Еще один двойник!
Победоносно улыбнувшись, довольная произведенным эффектом, дама переступила пределы резной рамы и, оказавшись в комнате, завершила фразу:
– …Татьяна! Твой идеал!
– О, Господи… – ахнула Тата и рухнула в обморок.
Глава 3. Растроение
Сознание вернулось с тихим шепотом Внутреннего Голоса:
– Надо было меня слушаться. Не надо было себя делить. Видишь, к чему привела твоя самодеятельность?
«Не вижу, – буркнула Тата. – Я еще в обмороке».
Однако упрек был справедливым. «Цельная натура – это боевая колесница, где дерзким сердцем правит трезвая голова». Она же пренебрегла цельностью и выпустила в мир два полуфабриката. Прагматичная часть личности решала вопросы во внешней среде. Эмоциональная отсиживалась в «санатории тюремного типа». Что и привело, видимо, к столь неожиданным последствиям. На которые, кстати, и намекал друг-советчик, когда говорил, что здоровая душа не станет мириться с неудобным ей положением вещей.
Тата горестно вздохнула: вот, беда.
Вспомнилось, как каждое утро, уходя на работу, она примеряла на себя личину бизнес-леди, делала непроницаемое лицо, корректировала выражение глаз и интонации голоса. Как одевалась в ненавистные строгие безликие костюмы, поступала вопреки желаниям, коммуницировала, а не разговаривала, рассуждала, а не придумывала, рассчитывала, торговалась, добивалась, терпела, делала вид, обманывала, лицемерила, втирала очки и втиралась в доверие, играя далекую от своей истинной сути роль и живя не свою жизнь.
«Я корчила из себя невесть кого, какую-то гипотетическую Татьяну, которую сама же выдумала, – разоблачила себя Тата. – Татусю я тоже сама создала. Шальные порывы, толкающие меня к Линеву и его подружке, возникли не сами по себе. Это выздоравливающая душа в жажде свершений искала применения своих возросших сил. Ах, если бы я исполнила обещание и вернула душу в команду, она бы не своевольничала. А мне бы не пришлось расхлебывать этот кошмар».
Оставалось только удивляться тому, что внутренний конфликт обрел такую странную форму. Впрочем, бабушка предупреждала: для колдуньи личная гармония – вещь архиважная. И все же материализация внутренних состояний – это было как-то слишком.
– Алле, гараж, хватит изображать бревно, – посоветовал Внутренний Голос.
«Отстань!»
– Не дождешься.
«Тогда хоть помолчи немного».
– В другой раз. Сейчас я с полной ответственностью заявляю: будь осторожна, твои копии – серьезные, я бы даже сказал, опасные штучки.
«Чем они могут мне угрожать?»
– Многим.
«Но почему? Я же здесь главная».
– Это еще как поглядеть.
«Не пугай, мне и так не по себе!» – попросила Тата и, собравшись с силами, вырвалась из теплой тупой безмятежной созерцательности, встала во весь рост.
– Эй, вы, – обратилась к копиям. – Давайте, сразу расставим точки над «i». – Я здесь номер первый! Как скажу, так и будет!
Татьяна надменно пожала плечами:
– С какой стати? Весь год ты верно и преданно обслуживала исключительно мои интересы.
Татуся пренебрежительно хмыкнула:
– Вот еще! У меня тоже есть бессмертное начало, поэтому я никого не боюсь. К тому ж, я вообще не твоя, а Никитина.
Тата нахмурилась:
– Девочки, вы что-то путаете. Ты, Татьяна, – всего лишь придуманный образ, который всегда можно заменить другим. Ты, Татуся, не больше, не меньше, как воодушевленный плод чужого воображения! В тебе бессмертия с гулькин нос. Я пролила море слезы над судьбами литературных и киногероев, а теперь не помню, как кого и звали. Поэтому, повторяю: либо вы подчиняетесь, либо … – не желая тратить понапрасну время, Тата швырнула в девиц комок энергии.
Ноги немного дрожали. Стоять было трудно. Но мятежным вассалам надлежало подчиниться и признать власть сюзерена!
Тата чувствовала, что может убить строптивиц. И убила. Почти!
У бетонной стены в оспинках винтовочных выстрелов замерли два силуэта. Раскатистой дробью ударили барабаны. Усатый капрал зачитал приговор и скомандовал расстрельной команде:
– Товсь!
Солдаты щелкнули затворами. Одна из фигур упала на колени. У другой между ног полилось.
– По моей команде…Пли!
Тени замерли в ужасе. Увидели пули. Каждая свою. Почувствовали разрыв кожи, всплеск нестерпимой боли от проникающего ранения, понадеялись, что выживут, что второй раз не казнят. И, только укрепившись в вере об избавлении, умерли.
Зеленоглазая королева, с балкона наблюдавшая за казнью, махнула платочком.
– Благодарю за службу, любезные.
Тихий шепот, слетевший с нежных губ: «Так и надо! Знай, место!» – предназначался поверженным врагиням.
Видение, заполонившее комнату, рассеялось.
– Есть вопросы? – любезно поинтересовалась Тата у трупов.
– Нет, – жалобно провыл один.
– Нет, – сквозь зубы процедил другой.
В глазах Татуси дрожали слезы. Татьяна была спокойна, но следы потрясения еще блуждали по ее лицу. Тата же, хоть стояла, гордо подняв голову, и взирала на побежденных высокомерно, трепетала от страха. Акция не возымела действия. Колдовской дар уже доложил: слезы и потрясения – всего лишь дань вежливости. Барышни неуязвимы и чихать хотели на всякие чары. Максимум, на что способно волшебство – это поставить защиту, дабы бы Разумница и Душенька (такие у барышень были имена), не могли читать мысли и управлять эмоциями.
– Я здесь – главная! – повторила Тата.
Не дождавшись ответа, она обратилась к Татьяне, как созданию здравомыслящему по определению:
– Давай, начистоту. Ты можешь объяснить, что происходит?
– Запросто, – готовно откликнулась та. – Тебе как коротко или с подробностями?
– Как угодно, только б я поняла.
– Тогда сначала суть: ты попала в другое измерение.
– Не может быть! – ахнула Тата.
– Для волшебницы ты реагируешь слишком бурно. Ничего экстраординарного. Прежде ты обитала одновременно в двух реальностях: обычной и колдовской. Нынче оказалась в третьей, где способности, ощущения, восприятия, воздействия, осознания, переживания, понимания, впечатления и прочие свойства личности существуют сами по себе, отдельно от человека.
– Так вот почему я вас вижу, – протянула задумчиво Тата. – А где же другие …сограждане?
– Тебе мало нас двоих?
– И все же?
– Из соображений безопасности тебя поместили в трансцендентальный изолятор.
– Транс…цен…тальный – это как?
– Трансцендентальный – означает: переступающий границы возможного опыта. Колдунья должна знать этот термин.
– А сколько я буду находиться в вашем дурацком изоляторе?
– Пока не покинешь наши пределы.
– А когда я их покину?
– Лучше спроси: как.
– То есть?
– Совершенно не понятно, как ты к нам попала. Поэтому неизвестно, как выдворить тебя из наших пределов.
– Значит, не исключено, что я у вас останусь навсегда?
– Это вряд ли. Твое пребывание у нас настолько экстраординарно, что ситуация обязательно как-то разовьется сама и по себе.
– А что мне сейчас делать? – пришла в уныние Тата.
– Ждать.
– Ждать и глазеть на ваши рожи? И думать: кто вы такие и не рехнулась ли я?
Татьяна величаво улыбнулась:
– Не волнуйся. Ты в здравом уме и трезвой памяти.
«Трудно поверить».
– Но придется. Еще есть вопросы?
«Конечно. Расскажи про себя и Татусю».
– Это долгий разговор. Если в двух словах, то я – твой идеал. Душенька недавно еще была обычной эротической блажью, забавляющей Линев в свободное время. Но с твоей помощью наша секс-бомбочка изменила статус и превратилась…Ах, если б знать в кого Татуся превратилась, можно было бы все исправить. Но пока ничего не ясно, поэтому остается только надеяться на лучшее. То есть на то, что мы обойдемся без жертв и разрушений.
– С чьей стороны?
Не желая уточнять, Татьяна пожала плечами.
– Хорошо, ну а пластмассовая роза на моей душе-полянке зачем появилась?
– Это мое отношение к Никите, – сообщила Душенька.
– Я-то тут причем? Между прочим, это уродище питается моим зеленым потоком.
– Плевать на все. Я посадила цветочек на своей территории.
– Это моя душа!
– Была твоя, стала наша!
Татьяна хлопнула в ладоши:
– Хватит пререкаться. Сделанного не воротишь. Бонапарт сказал: «Народ, который не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую». Могу перевести для особо непонятливых: тот, кто не хочет вкладывать душу в свою реальность, должен быть готов, что душа увлечется какими-то химерами.
– Сама ты химера! – возмутилось фантазия. И получила в ответ:
– Ну, уж нет. Я – критерий и четко соответствую реальности, – отрезала Разумница. – А ты – примитивная и бессмысленная эротическая мужская фантазия, воодушевленная сумасбродкой бабой!
– Сама дура! Компьютер ходячий! Арифмометр!
Теперь Тата оборвала перепалку:
– Хватит! – прихлопнула ладонью по столу. В установившейся тишине она внимательным взглядом смерила своих двойников и еще раз удивилась одновременному сходству и различиям, отпечатанным на лицах. Татьяна казалась старше. Глаза выдавали опыт, твердость характера, собранность, напряженность, постоянную готовность к отпору. Татуся воплощала собой мягкость, томность, сонную леность звезды-гарема. Роднило барышень одно: опасность, которую излучали обе. – Заткнитесь. И вообще: держите себя в руках. Мне ваши свары побоку. У меня забот полон рот. И с вами, и с фирмой. Кстати, вы со мной в офис попретесь или будете только в отчем доме глаза мозолить?
– Куда ты – туда и мы, – утешила Татьяна.
– Тогда так: на людях меня без особой нужды не отвлекать! Ясно?
– Да, – кивнула Татуся.
– Кстати, надеюсь, посторонние вас не видят? А то мне будет сложно объяснить коллективу, почему меня стало так много.
– Для всех, кроме тебя, нас как бы нет в природе, – сказала Разумница.
– Хоть это хорошо.
– Да не переживай ты так. В жизни всякое случается и каждый может, как расстрОиться, так и расстроИться, – Татуся тоже нашла походящие ситуации слова.
Глава 4. На пути к истине
Тата шествовала по улице, впитывая, как промокашка горячие мужские взгляды и ледяное женское любопытство. Несколько раз вслед летел грубоватый свист – дань восхищения малолеток. Кто-то восторженно бросил вслед: «Ого!». Так или иначе, народ к явлению красоты пред очи своя равнодушным не остался.
Родной коллектив тем паче!
– Добрый день, – поздоровалась Тата, входя в офис.
– Добр… – Василий Петрович замолк на полуслове. Остальные пораженно молчали. Шефиня – ярая поборница дресс-кода – весь год одевалась в строгие костюмы безликих тонов и вдруг явилась воплощением женственности и соблазна с ярким макияжем, в зеленом, под цвет глаз, жакете с глубоким вырезом и черных очень широких брюках из струящегося шелка.
– Татьяна Михайловна, ну, вы, блин, красотка! – высказал общее мнение Камейкин.
– Неужели? – Тата деланно удивилась и, как ни в чем, ни бывало, направилась в кабинет.
Спустя полчаса появился Линев.
– Василий Петрович передал, что вы просили меня зайти?
– Да. Вы уже готовы дать ответ?
– Нет.
Тата поднялась с места, прошлась будто бы в задумчивости от двери к окну:
– Почему?
– Мне еще, – безучастно оповестил Никита, – нужно кое в чем разобраться. Думаю, после обеда я смогу поделиться некоторыми выводами.
– Тогда до встречи. – Тата одарила консультанта одной из самых ослепительных, предназначенных только для VIP-клиентов, улыбкой. А когда Никита вышел, довольно потерла руки. Как и следовало ожидать, мужика зацепило. Да еще как! Убедиться в собственной правоте Тата смогла в обеденный перерыв. Едва в офисе зависла тишина, как Татуся выскользнула из кабинета.
Тата замерла, если план удался, барышня вернется. Так и есть. Губы обиженно поджаты, взгляд растерян, на лице огорченная гримаса.
– Никита думает не обо мне, – объяснила обиженно.
– А о ком? О ней?! – догадалось разумное начало.
Татуся кивнула. Татьяна приняла к сведению полученную информацию, поразмышляла с минуту, затем озвучила новый вопрос, уже адресованный Тате:
– Что происходит?
– Ничего особенного. Если в ваше измерение я попала из-за Татуси, значит, от нее надо избавиться. Чем я и занимаюсь.
– Какая же ты сука! Жестокая сука! – возмутилась Душенька – И даже не скрываешь этого.
Не обращая внимания на слова потенциальной жертвы, Тата продолжила:
– Уничтожить мужскую сексуальную фантазию можно двумя способами. Первый путь предполагает рациональный подход. Если я покажусь Никите матерой феминисткой, или истинной, без прикрас бизнес-леди, он быстро прекратит свои воображаемые игрища.
– Не желаю, чтобы мной пугали мужчин! – возмутилась Умница.
– Мне тоже не нравится этот вариант. Поэтому, скорее всего, я пойду другим путем. Эмоциональным. Заморочу Никите голову так, чтобы он перестал думать о каком-то туманном собирательном образе и забыл Душеньку напрочь.
– Какое коварство! Какая низость! – зашлась от гнева Татуся.
– План твой хорош. Но имеет узкое место, – Разумница проигнорировала реакцию коллеги. – Манипулируя на чувствах Никиты, ты рискуешь столкнуться с его воображением, силы которого отчасти соизмеримы с ресурсами твоего колдовства. И кто победит в этой битве – предугадать невозможно.
– Хорошо. Я тебя услышала, – оборвала разговор Тата и принялась за служебные заботы.
Точно в два часа пополудни, в сопровождении Копейкина, порог кабинета переступил Линев. Пока длился обмен дежурными фразами, пока Никита раскладывал на столе бумаги, Тата внимательно разглядывала консультанта и мусолила непростую думу. Ничего не происходит просто так. Если ее внутренние проблемы обострились с появлением этого человека, да еще и приняли такую чудную форму, значит пришло время понять что-то важное. Но что именно?
«Никита Линев… – мысленно произнесла Тата, – Никита…
Линев жил в гармонии со своим именем.
Никита происходит от греческого слова «побеждать» и означает победитель. Однако имени не хватает силы и могущества. Слабость его подтверждает интересный факт: когда в тридцатых годах двадцатого века в СССР разрешили менять имена, «Никита» оказался в топ-списке имен, от которых охотнее всего отказывались. Основные черты: всегда первый, одарен, талантлив от Бога. Согласно характеристике Никита – э то мужчина, который знает себе цену. Эгоистичный, целеустремленный, настойчивый, упрямый, идет к цели прямым путем. Не любит, чтобы им командовали. Чувствителен и раним. Внешне похож на мать, характером в отца. Преданный сын. Семейная жизнь из-за отсутствия дипломатичности и не желания приспосабливаться складывается трудно.
